еще не успел стать даже таким подонком, половинчатым. Поэтому, чтобы как-то
сконцентрироваться, взять себя в руки, а потом уж начать соображать, написал
Администратору:
Что?!!!!!!
Блядь!
Что, это тусовка проголосовала, не зная о ее существовании? Или это ты?
И твои стукачи?!!!
Администратор ответил тут же:
Брось истерику, говнюк!
Все честно. По правилам. Я тут ни причем. Тусовка проголосовала за то,
чтобы убить самую близкую подругу Танцора. Никаких имен не было. А уж мы
вычислили. Они это любят, любят человеку целку поломать поизощреннее. Так
что смирись. И мой тебе совет, не теряй времени. Это очень важно для твоего
будущего. Раньше была туфта. Сегодня необходимо себя переломить. Действуй!
Танцор:
Кто сказал, что она моя подруга!!! Совсем посторонний человек. Одна из
многих знакомых!
Администратор:
Танцор:
Администратор:
Танцор наконец-то относительно пришел в себя.Вернулась способность
думать. Однако думание он отложил на потом. Вначале надо было попытаться
спасти эту дуреху, вляпавшуюся хрен знает во что. Надо было перехватить ее
раньше этой стаи ублюдков, которая уже, наверняка, и все стволы на руках
имеет, и несется к ее дому, изо всей силы отпихивая друг друга локтями.
Надо опередить. К счастью, думал Танцор, Манка после кабака домой едет
редко. Хоть Гиви и пытается блюсти в коллективе целомудрие, но она
подрабатывает, очень часто подрабатывает с кем-нибудь, кто пощедрее и
постарее -- чтобы особо не утомлял. И чтоб старой консервативной закваски,
без поползновений на садизм.
Набрал ее номер, и, точно, дома ее не было. Позвонил в кабак. Пустой
номер. Все дрыхнут, как мумии. Кто уже дома, а кто и на часах, подложив под
щеку прохладную вороненую сталь. Звонить Гиви было бессмысленно, поскольку
Манка скрывала свои нелегальные ходки прежде всего от него. Поэтому рванул в
кабак в надежде хоть что-то выведать.
Как не был взвинчен, однако заметил любопытную деталь. Как только он
включил зажигание и тут же, с визгом, дал по газам, тут же двинулся следом и
сел на хвост темно-синий "Рено". Вместе вышли на Садовое. Вместе свернули на
Чехова.
Танцор усмехнулся. Вот, значит, эти скоты и снимают на цифровую камеру
игроков, когда те на задании, а потом, значит, эти джейпеговские файлы
вещают на сайт для всеобщего обозрения, для документальности. А уж он гадал:
кто это его отщелкал, когда он был на Востряковском? Вполне возможно, что
они ему и люстру расфигачили. Ублюдки.
Еще один поворот. И Танцор колотит ботинком в дверь, потому что на
звонок в такое время никто не реагирует. Появляется заспанный Хруст. Лениво,
хоть и не без некоторого любопытства, впускает.
-- Ну, че? Никак соскучился? А уж Гиви так по тебе тосковал, так
тосковал. Небось, не выгорело на новом месте-то? Только опоздал маленько,
уже неделя как у нас один новый чувак. Не хуже тебя. Так что проехал ты,
Танцор, мимо денег.
-- Да я не затем. У меня все нормально. Не знаешь, Манка с кем ушла?
-- Откуда ж мне знать? -- ответил удивленно Хруст и вытаращил глаза. --
Неужто засвербело?
-- Да не по той части! Может, все же видел?
-- Как же я мог видеть? Я в шесть приехал, ее уже не было. Да что
случилось-то? Что ты весь трясешься?
-- Да, хреново. Для нее хреново. Так, может, Тофик знает? -- продолжал
наседать Танцор.
-- Тофик, может, и знает, да где его искать-то?
-- Так позвони. Дома, наверно, где ж ему быть.
-- Бригадиру, -- Хруст чуть не подавился "Туборгом", который
неторопливо отхлебывал, -- бригадиру утром засерать мозги насчет какой-то
Манки?! Чтобы он меня своим рыбкам на корм порезал?
-- Да, бригадиру! -- У Танцора не выдержали нервы, и он заорал, хоть на
охранников орать и не принято. -- Потому что Манке, если я ее сейчас не
найду, часа два жить осталось! Замочат ее, как пить дать, замочат!
-- Что ж ты мне сразу-то не сказал. -- Хруст переменил тон на
участливый, что в бандитской среде является дурным признаком. -- Кто это ее
запланировал?
-- Да это долгая история.
-- А я внимательный, все до конца выслушаю.
-- Время, Хруст, теряем время! Скоро уже на хрен никому не нужны будут
подробности! Ты мне веришь?
-- Конечно, верю, Танцор! Ты у нас всегда был чистенький такой. Сам по
себе. А мы все в дерьме по пояс. Кому же еще верить, как не тебе? -- Хруст
аккуратно поставил рядом со стулом пустую пивную банку и открыл зубами
бутылку колы.
-- Кончай, я тебе подлянки никакой не делал.
-- Да ведь и хорошего ты никому ничего не сделал.
-- Ну, хочешь полштуки?
-- Гринов?
-- Гринов.
-- Давай.
Танцор дал. Хруст взял.
-- Так чего ты пургу гонишь? -- Уже почти совсем по-человечески сказал
Хруст, засовывая деньги в нестандартный брючный карман, сбоку от колена, где
он держал запасной магазин к Стечкину. -- Далась тебе эта Манка.
-- Да, понимаешь, --Танцор решил воспользоваться кратким
замешательством Хруста и дожать его, -- тут речь идет не только о ней, но и
обо мне. Эти суки, кто -- не скажу, решили таким образом опустить меня,
сделать на все согласным. Чтобы на цырлах перед ними ходил и чтобы меня
можно было дальше гнуть, давить, топтать... Чтобы стал их заводным
солдатиком. Скажут: убей -- убью, взорви -- взорву, прыгай под танк с
гранатой -- прыгнут.
-- Да ты, братан, на иглу что ли сел? Что несешь-то? Крыша совсем
съехала?
-- Слушай, Хруст, умоляю тебя, дай телефон Тофика! Он все знает.
Хруст сидел, покачивал ногой, закинутой на ногу, прикидывал, что можно
было бы содрать с Танцора еще штуку, а потом послать куда подальше. Однако
посчитал это дело низким, перед пацанами было бы стыдно. Хруст не был
шакалом. Поэтому он решил вразумить Танцора:
-- Я, конечно, не знаю, против кого ты попер. А сам сказать не хочешь,
ну и ладно. Но знай, плохо это для тебя кончится. Запомни: когда человек
один, то он не жилец. Каким бы хитрым ни был, все равно замочат, подловят и
замочит. А ты один. Такой хороший, такой правильный, с понятиями. Только
понятия у тебя совсем не те. Их быстро из черепа пулей вышибают. Манку тебе
уже не спасти. Куда же ты прешь-то? И Манку замочат, и тебя. Ведь у тебя же
даже ствола нет! Да если бы ты даже крутой из крутых был, если бы на танке
ездил, то, повторяю, один в этом деле -- не жилец. Таких даже не хоронят
по-человечески.
Танцор понял, что все его слова будут совершенно бессмысленны. Что эту
стену прошибить невозможно. Что у него нет аргументов против довольно внятно
излагаемой Хрустом стратегии естественного отбора. Однако дослушал до конца.
-- Конечно, Манка как бы наша. Гиви к ней неплохо относится. Пацаны
довольны, потому что добрая телка, с пониманием. И если что, то Тофик всех
бы поднял и отбил ее. Но это лишь тогда, когда бы на нее наехали по работе,
из-за нашего дела, бизнеса. Тогда отдать ее на замочку было бы западло,
позорно. А тут она сама куда-то влезла. Это ее дела. И ничьи больше. Не мои,
не Гиви, не Тофика, даже не Зойкины, которая очко моет. И не твои, Танцор.
Можно ли сейчас братву поднимать? Нельзя. Потому что за Манкины дела могут
положить кого-то из наших пацанов. Это неправильно. Если так делать, то
скоро нас подомнут. Поэтому и звонить Тофику нельзя, потому что он от такой
дурости совсем озвереет. А ты его знаешь. Иди, Танцор, домой. И если ты
такой слизняк, то выжри две бутылки водки и ложись спать.
Танцор встал и с благодарностью крепко пожал Хрусту руку.
На всякий случай рванул к Манке, в Текстильщики. Вполне могла уже и
подгрести домой. Пришел к дому нос в нос с темно-синим "Рено". Взбежал на
третий этаж. Долго и бесполезно звонил в дверь. И вдруг вспомнил, что у
Манки есть сестра. Она ему об этом как-то говорила. Да, точно, он был в
абсолютно разобранном состоянии, хотел ехать к ней, лишь бы не быть одному.
Но не получилось. Манка сказала, что надо к сестре. То ли с племянником
посидеть, то ли еще что-то.
Кинулся к машине, судорожно вспоминая фамилию Манки. Однако в лэптопе
все еще торчало задание: Звягина, Ирина Николаевна. А сестра? Блин, сменила
фамилию! Хотя нет, мужа не было. Танцор залез в базу данных МГТС и в окне
поиска набрал: "Звягина ******* Николаевна".
Таковых оказалось 87 человек. Однако была еще одна зацепка, компьютер
выдал телефоны вместе с адресами. И Танцор начал мучительно вспоминать, куда
же тогда поехала Манка. Ведь расстались-то они в метро. Точно! Он пошел на
"Пушкинскую", а она на "Тверскую". Значит, по зеленой линии. Но, может,
где-то пересела на другую. Нет, Танцор, вспомнил, как она сказала, что ей по
прямой... Да, даже сказала, что недалеко от института травматологии. Значит,
поехала на север, до "Войковской", в район улицы Приорова.
Танцор страшно обрадовался этой удаче, потому что осталось четыре
вероятных телефона. Так обрадовался, будто дозвонись он сейчас -- и все,
Манка будет спасена.
Но ни один из четырех телефонов не ответил.
Танцор сидел и тупо набирал по кольцу четыре номера, тупо и зло твердя:
"Трахаются они там что ли?"
Потом понял, что надо ехать к метро и ждать там, у выхода.
Стоял и набирал, набирал, набирал Манкин номер.
Вдруг понял, что ни у подъезда, ни в подъезде, ни у метро никого не
видел. И удивился этому. Ведь он не мог себе представить, что Профессор уже
давно сидел в квартире, поджидая объект. Поскольку с легкостью отжал замок
входной двери, которую беспечная Манка не собиралась менять на стальную. То
же самое проделал и Лох. Но чуть позже. Поэтому Профессор, воспользовавшись
более выгодным положением, оглушил его, связал и засунул в рот полпростыни.
Чтобы потом, после выполнения задания, развязать и отпустить с издевками и
подначками.
В четыре часа надежды Танцора упали практически до нуля. И он подъехав
к дому, решил дожидаться Манку прямо у квартирной двери. Войдя в подъезд, он
увидел, как на площадке первого этажа, наклонившись, стоит Трансмиссия и
зашнуровывает правый сапог.
Танцор мгновенно понял, что опоздал. Что этим самым шнурком Манку и
задушили. Бесшумно и тихо. Задушили более удивленную, чем напуганную, даже
не успевшую не только вскрикнуть, но и как следует ощутить боль. Спазм
сонной артерии, обморок, из которого уже ничего не чувствующий организм
пытается рефлекторно выйти при помощи судорог. Которые страшны и безобразны
внешне.
Но изнутри все совсем по-другому. Это просто душа, или что там было
внутри у Манки, пыталась поскорей стряхнуть с себя осточертевшее тело,
изолгавшееся, напуганное жизнью, и вместе с тем жадное и необузданное,
разрушающее себя быстрей, чем это делает время.
Танцору стало необыкновенно легко. Он понял, что уже ничто не помешает
превратить рожу этой бешенной паскуды в кровавую болотную топь. Эту харю,
искривившуюся в злорадной ухмылке победительницы.
Трансмиссия стояла удобно, очень удобно. Поэтому удар ногой пришелся
точно в подбородок. Он был настолько силен, что потом бил уже только
лежащую, уже не пытавшуюся встать, а лишь загораживавшую голову руками.
Когда устала правая нога, стал бить левой. Трансмиссия лежала молча,
несомненно, понимая игру гораздо лучше Танцора.
Однако это продолжалось недолго. Вскоре на Танцора накинулись сзади,
выволокли из подъезда, подтащили к его машине, внятно ударили лицом о край
крыши и кинули внутрь. Один голос сказал: "Двигай. Если через минуту будешь
поблизости, то ты труп". Второй, с глумливой интонацией, добавил: "Запомни:
когда человек один, то он не жилец!"
Танцор приехал домой, выпил две бутылки водки и упал на диван.
***
Лейтенант Осипов наконец-то взломал нужный сайт. И майор Завьялов
получил доступ ко всей хранившейся на нем информации. Довольно скоро он
понял, что налоговый капитан напал на золотую жилу. Деньги, которые здесь
крутились, были очень аппетитными.
Весь фокус аккумуляции огромных средств заключался в том, что хозяева
"Мегаполиса" полностью презрели принципы русского бизнеса и работали по
западной модели. То есть они не стремились немедленно сорвать крупный куш с
сотни-другой состоятельных клиентов, а еженедельно сосали по несколько
долларов из каждого из двухсот с лишним тысяч своих абонентов. Конечно, в
этой мутной предпринимательской водичке порой встречались и большие рыбины
-- тысяч по двадцать-тридцать, когда люди играли по крупному. Но погоду
делали не они, а могучий поток из одиночных баксов. Да, подумал, Завьялов,
быть капитану майором. Надо ему маленько подсобить.
Однако надо было придумать какую-то выгоду и для себя. И она не
замедлила вынырнуть из недр базы данных. Среди множества совершенно
бессмысленных и неинтересных с оперативной точки зрения заданий, которые
еженедельно выполняли семеро игроков, нашлось -- Завьялов встрепенулся,
протер правый глаз, который вдруг задергался в приступе нервного тика --
убийство.
Какая-то звероподобная Трансмиссия, которая задушила гражданку по
фамилии Звягина, Ирина Николаевна. И это был не совсем треп, потому что
здесь же были и фотографии с места преступления: убитая, лежащая на
лестничной площадке с вывалившимся изо рта языком, преступница, стоящая
позади жертвы, санитары, укладывающие задушенную на носилки.
Мышь, зажатая в дрожащей от возбуждения руке майора, начала как
бешенная носиться по коврику. Словно это была вовсе и не мышь, а опытная
служебно-розыскная собака, взявшая след. Один труп. Второй. Третий. Двойное
убийство в Сокольниках. Взрыв на Тишинке. Еще один труп...
Завьялов вскочил со стула, боясь верить в удачу. Он настолько остро
почувствовал приближение своего триумфа, что у него зачесалось в абсолютно
недоступном месте -- внутри позвоночника. Завьялов начал кружить по
кабинету, то по часовой стрелке, то против. При движении в одном направлении
он нанизывал на стержень логики аргументы в пользу того, что он столкнулся с
реальной преступной группой, которая втягивает люмпенов и всякий сброд в
криминальную деятельность, устраивает из этого шоу, и таким образом
зарабатывает огромные деньги.
Когда же майор двигался в противоположную сторону, то аргументы
лопались, словно мыльные пузыри. Знал он этот сетевой народец: ни слова
правды, ни одного реального поступка, все ложь и обман, опирающиеся на
возможности виртуального мира, на информационные технологии.
Понятно, что дурачков, которые платят не только за участие в
тотализаторе, но и за возможность пощекотать свои нервы, можно наколоть как
угодно. И игроки-киллеры, скорее всего, фальшивка, а их фотки сгенерированы
компьютером. И сами убийства придумываются каким-нибудь умником, который
сидит и листает не переведенные на русский язык детективы. А фотографии "с
места преступления" -- это всего лишь коллажи, выданные все тем же
компьютером с хорошими графическими программными пакетами.
По часовой стрелке. Против часовой стрелки. По часовой стрелке. Против
часовой стрелки... Эта буриданова пляска продолжалась уже минут сорок.
И вдруг Завьялова осенило. Он рысью подбежал к компьютеру и вошел в
базу данных МВД, в сегмент убийств. Начал искать с самой последней "проказы"
интернетчиков. И -- точно! Звягина, Ирина Николаевна, 1972 г.р., незамужняя,
неработающая, прописанная по адресу: Москва, ул. Малышева, д.7, кв. 184.
Была обнаружена со следами насильственной смерти у двери своей квартиры.
Поиск преступника по горячим следам результата не дал. Ведется следствие.
Основная версия мотивов преступления -- криминальная разборка.
Завьялов сопоставил служебную информацию и интернетовскую. Все совпало
в точности, включая фотографию убитой и способ убийства. У Завьялова
зачесалось в правом желудочке сердца.
Все остальные преступления тоже оказались реальными, внесенными в
милицейскую базу. Да, это был Клондайк! Можно было одним махом раскрутить
кучу висяков, на которые следователи уже давно махнули рукой. Только бы
правильно начать! Не спугнуть бы голубчиков!
Майор начал обдумывать стратегический план, в финале которого отчетливо
просматривались подполковничьи погоны. Промежуточная же стадия предполагала
изрядное обогащение.
Однако он, ослепленный грядущими перспективами, не учел одного весьма
существенного момента. Для специалиста его ранга это было непростительно.
Завьялов рисковал предстать перед коллегами, а паче того -- перед
начальством, -- в анекдотическом амплуа.
Завьялов не рассмотрел элементарного варианта размещения информации об
убийствах на сайт "Мегаполиса" из базы данных МВД. То есть после их
совершения совсем другими людьми. Ведь нельзя было сбрасывать со счетов
очень большую вероятность того, что администратор игры имел доступ в
закрытую милицейскую компьютерную сеть.
Однако Завьялов уже взялся за телефонную трубку с тем, чтобы звонить
капитану Кутепову и договариваться о проведении совместной операции.
***
Утром Танцор получил письмо. Естественно, от администратора. Больше не
от кого, поскольку его электронный адрес по условиям игры и соображениям
здравого смысла, хранился в тайне. Танцор с омерзением прочитал:
tantcor!
Я не стану ничего говорить тебе о морали, нравственности, этике,
совести и прочей херне. В конце концов, Господь сотворил человека по своему
образу и подобию и наделил его свободой выбора. Решать тебе.
Ты оказался на волосок от смерти. И лишь подлог, который я совершил,
спас тебя. Если бы твое вчерашнее художество, которое я, затратив кучу сил и
нервов, скрыл, стало известно тусовке, то тебя, вне всякого сомнения,
приговорили бы. На следующей неделе началась бы охота на тебя, Танцор.
Результат был бы заранее известен.
Вероятно, ты хочешь спросить: зачем я пошел против принципов? Не скрою,
не только из симпатии, которую пока продолжаю к тебе испытывать, но и из
шкурных соображений. Такой тип человека, как ты, творческий, художественно
мыслящий, способен в скором времени принести большие дивиденды.
Кому? Да будет тебе известно, совету директоров. Так что не думай, что
у нас тут бандитская контора. Мы люди цивилизованные, чтящие законы до такой
степени, что полностью платим налоги. Можно было бы добавить еще что-нибудь
о социальной санитарии, которая входит в наши многочисленные функции, но не
стану. Поскольку ты -- человек умный, прекрасно все понимающий и остро
чувствующий.
И последнее объяснение, которое должно снять все недоразумения, как уже
имеющиеся, так и будущие.
Да, я говорил тебе о том, что коллективное голосование -- вещь
совершенно безобидная. Что все эти десятки тысяч людей, если их брать как
нечто среднеарифметическое, скорее глупы, чем злы.
Да, тогда я не кривил душой, искренне веря в это. Тем более, что до
вчерашнего задания у нас никогда не доходило. Однако я ошибся. Ошибся, как и
всякий реальный человек, хоть и не глупый, но не гениальный. Они оборзели. И
теперь, почувствовав запах крови, будут борзеть все больше и больше. Такова
реальность, которую мне не дано изменить.
А теперь конкретно о твоей будущей судьбе. Твой рейтинг упал ниже 30
процентов. У тебя на счету семь тысяч со знаком минус. Это значит, что ты
должен.
Конечно, "Мегаполис" в этом отношении к тебе претензий не имеет.
Повторяю, мы не бандитская контора, и никто никого на счетчик не ставит. Но
банк, клиентом которого ты являешься, -- это совсем иная организация. Со
своими порядками, вполне современными, и со своей службой безопасности, сам
понимаешь, из кого сформированной.
Следовательно, перед тобой открываются несколько перспектив.
1. Упасть ниже 10 процентов и умереть от ножа Скина, Вальтера
Профессора или крохотных, но очень умелых пальчиков Дюймовочки.
2. Пройти через ад, который тебе устроят банковские бандиты. И в
заключение либо тоже умереть, либо прожить еще лет 10 инвалидом.
3. Выйти из Игры и последнее, что тебе удастся увидеть, --
промелькнувшую тень одного из моих ассистентов.
Итак, возьми себя в руки. И вперед, только вперед. Другого пути у тебя
нет :(
administrator
Танцор ответил:
Не прошло и минуты, как валявшаяся посреди комната пустая сигаретная
пачка неестественно щелкнула и еще более неестественно подпрыгнула. Правда,
очень невысоко.
Танцор подошел, обнаружил в пачке дырку, соединил место, где она
лежала, мысленной прямой линией с верхней кромкой окна и продлил ее. Прямая,
не встретив на своем пути никаких преград, ушла в бездонное небо. Вчерашний
алкоголь как-то совершенно внезапно, не успев еще как следует распасться на
нейтральные вещества, по-английски покинул организм Танцора.
В почтовом ящике уже лежало новое письмо:
Как я понимаю, ты адекватно воспринимаешь реальность. И наше
сотрудничество продолжается. Не утруждай себя ответом :)
Да, -- сказал себе Танцор, -- пусть считает, что сломал меня пополам.
Пусть. Я -- мышка, -- с ним случился приступ истерики, он кричал,
захлебываясь хохотом, -- я -- маленькая серая мышка! Незаметная! Шустрая!
Юркая! Я на тебя работаю, козел! Слышишь?! Маленькая серая мышка работает на
рогатого козла!!!
К дому номер одиннадцать по Первому Хвостову переулку, под
оглушительное, парализующее волю завывание трех сирен, синхронно завизжав
тормозами, отчего визг утроился, подлетели три машины. Два служебных
"Мерседеса", милицейский и налоговый, и непонятно какого ведомства, с виду
неказистый, болотного цвета, фургон.
В наступившей тишине затрещала рация, и тут же из фургона начали
попарно выскакивать люди в камуфляже, в масках, с автоматами в руках и
прочей амуницией на поясе. Один из них, вероятно, старший по званию,
закричал: "Первые восемь вовнутрь, остальные на окна!"
Через две минуты, как только силовое подразделение налоговой полиции
полностью заняло офис, в котором располагался интернет-узел "Ранет", и
отрезало преступникам все возможные пути к отступлению, из "Мерседесов"
вылезли майор Завьялов и капитан Кутепов, которые стремительно вошли в
помещение, где все уже лежали на полу лицами вниз с руками, неумело
прикрывавшими затылки.
Всего лишь две минуты, а уже никто не выказывает ни малейшего
недоумения. "Классная работа", -- отметил Завьялов.
Более того, был уже идентифицирован и главарь, которого звали Сергеем
Кружковым. Этого оставили стоять, подпирая, чтобы не грохнулся от
неожиданности, с двух сторон автоматными стволами.
Кутепов приступил к допросу, цель которого заключалась в том, чтобы
запугать преступника, внушить ему, что пятнадцать лет на нарах для него было
бы большой жизненной удачей, поскольку за такие деяния положено пожизненное
заключение. Кутепов должен был сыграть классическую роль "плохого мента",
что, впрочем, не требовало от него ни особых усилий, ни актерского
мастерства.
Куда более сложную задачу взял на себя Завьялов, который через
пятнадцать минут должен был появиться в обличье "хорошего мента", доброго и
отзывчивого.
А пока он решил осмотреть машинный зал, где и варился весь этот бульон.
Пятнадцать очень солидных серверов, установленных на бетонном фундаменте и
соединенных в параллель экранированными кабелями, приятно шумели жесткими
дисками огромной емкости. Рядом с шестнадцатым лежал на полу с заведенными
за голову руками эксплуатационщик, который, судя по всему, проводил
регламентные работы. Кожух был открыт, из него свисала технологическая
косичка проводов, заканчивающаяся небольшим пультом с жидкокристаллическим
экранчиком и усеченной клавиатурой. На полу валялись отвертки и иные
предметы непонятного предназначения.
Майор, перешагнув через распростертое тело, которое, судя по
характерному ерзанию, многое отдало бы за возможность попасть в туалет.
Внутри сервера было очень много солидной электроники: чипы величиной с
генеральский погон; чипы поменьше, с куриное яйцо; и совсем маленькие чипы,
не больше спичечного коробка.
Преисполнившись уважения к человеку, который разбирался во всех этих
хитросплетениях, Завьялов спросил: "Сынок, может, ты пописать хочешь? Так ты
скажи". Парень испуганно закивал головой, что в его позиции свелось к
стучанию лбом о бетонированный пол. Парень испугался, поскольку подозревал,
что теперь его начнут бить ногами в это самое место. Однако майор улыбнулся
и сказал добрым голосом: "Так ты того, сходи. Что же мы нелюди что ли?"
Однако кутеповский голос, наполнявший, словно осенний последний гром,
все четыре этажа здания, начал ослабевать. Паузы становились все
продолжительней. Конечно, капитан, когда требовалось, был двужильным. Однако
фундаментальные законы драматургии были гораздо сильнее служебного рвения.
На авансцену вышел майор Завьялов. Добрый мент. Слуга царю. Отец
солдатам. Суровый, но справедливый. Беспощадный к уродливым явлениям, но
сострадающий оступившимся и нарушившим.
Между Завьяловым и Кружковым состоялся следующий диалог.
Завьялов. (С наигранной любезностью). Сергей Егорыч, да вы садитесь. В
ногах, как говорится, правды нет. У нас с вами разговор будет долгий. И
очень важный. Как для вас, так и, не стану скрывать, для меня.
Присаживайтесь.
Кружков. (Капризно, но без излишеств). Так, может, вначале людей с пола
поднимите? А то сквозняки у нас тут.
Завьялов. Ах, да, прошу прощения. Лейтенант, пусть сотрудники
поднимутся. Но только что б никаких хождений, никаких телефонных звонков. И
сконцентрироваться, взять себя в руки, а потом уж начать соображать, написал
Администратору:
Что?!!!!!!
Блядь!
Что, это тусовка проголосовала, не зная о ее существовании? Или это ты?
И твои стукачи?!!!
Администратор ответил тут же:
Брось истерику, говнюк!
Все честно. По правилам. Я тут ни причем. Тусовка проголосовала за то,
чтобы убить самую близкую подругу Танцора. Никаких имен не было. А уж мы
вычислили. Они это любят, любят человеку целку поломать поизощреннее. Так
что смирись. И мой тебе совет, не теряй времени. Это очень важно для твоего
будущего. Раньше была туфта. Сегодня необходимо себя переломить. Действуй!
Танцор:
Кто сказал, что она моя подруга!!! Совсем посторонний человек. Одна из
многих знакомых!
Администратор:
Танцор:
Администратор:
Танцор наконец-то относительно пришел в себя.Вернулась способность
думать. Однако думание он отложил на потом. Вначале надо было попытаться
спасти эту дуреху, вляпавшуюся хрен знает во что. Надо было перехватить ее
раньше этой стаи ублюдков, которая уже, наверняка, и все стволы на руках
имеет, и несется к ее дому, изо всей силы отпихивая друг друга локтями.
Надо опередить. К счастью, думал Танцор, Манка после кабака домой едет
редко. Хоть Гиви и пытается блюсти в коллективе целомудрие, но она
подрабатывает, очень часто подрабатывает с кем-нибудь, кто пощедрее и
постарее -- чтобы особо не утомлял. И чтоб старой консервативной закваски,
без поползновений на садизм.
Набрал ее номер, и, точно, дома ее не было. Позвонил в кабак. Пустой
номер. Все дрыхнут, как мумии. Кто уже дома, а кто и на часах, подложив под
щеку прохладную вороненую сталь. Звонить Гиви было бессмысленно, поскольку
Манка скрывала свои нелегальные ходки прежде всего от него. Поэтому рванул в
кабак в надежде хоть что-то выведать.
Как не был взвинчен, однако заметил любопытную деталь. Как только он
включил зажигание и тут же, с визгом, дал по газам, тут же двинулся следом и
сел на хвост темно-синий "Рено". Вместе вышли на Садовое. Вместе свернули на
Чехова.
Танцор усмехнулся. Вот, значит, эти скоты и снимают на цифровую камеру
игроков, когда те на задании, а потом, значит, эти джейпеговские файлы
вещают на сайт для всеобщего обозрения, для документальности. А уж он гадал:
кто это его отщелкал, когда он был на Востряковском? Вполне возможно, что
они ему и люстру расфигачили. Ублюдки.
Еще один поворот. И Танцор колотит ботинком в дверь, потому что на
звонок в такое время никто не реагирует. Появляется заспанный Хруст. Лениво,
хоть и не без некоторого любопытства, впускает.
-- Ну, че? Никак соскучился? А уж Гиви так по тебе тосковал, так
тосковал. Небось, не выгорело на новом месте-то? Только опоздал маленько,
уже неделя как у нас один новый чувак. Не хуже тебя. Так что проехал ты,
Танцор, мимо денег.
-- Да я не затем. У меня все нормально. Не знаешь, Манка с кем ушла?
-- Откуда ж мне знать? -- ответил удивленно Хруст и вытаращил глаза. --
Неужто засвербело?
-- Да не по той части! Может, все же видел?
-- Как же я мог видеть? Я в шесть приехал, ее уже не было. Да что
случилось-то? Что ты весь трясешься?
-- Да, хреново. Для нее хреново. Так, может, Тофик знает? -- продолжал
наседать Танцор.
-- Тофик, может, и знает, да где его искать-то?
-- Так позвони. Дома, наверно, где ж ему быть.
-- Бригадиру, -- Хруст чуть не подавился "Туборгом", который
неторопливо отхлебывал, -- бригадиру утром засерать мозги насчет какой-то
Манки?! Чтобы он меня своим рыбкам на корм порезал?
-- Да, бригадиру! -- У Танцора не выдержали нервы, и он заорал, хоть на
охранников орать и не принято. -- Потому что Манке, если я ее сейчас не
найду, часа два жить осталось! Замочат ее, как пить дать, замочат!
-- Что ж ты мне сразу-то не сказал. -- Хруст переменил тон на
участливый, что в бандитской среде является дурным признаком. -- Кто это ее
запланировал?
-- Да это долгая история.
-- А я внимательный, все до конца выслушаю.
-- Время, Хруст, теряем время! Скоро уже на хрен никому не нужны будут
подробности! Ты мне веришь?
-- Конечно, верю, Танцор! Ты у нас всегда был чистенький такой. Сам по
себе. А мы все в дерьме по пояс. Кому же еще верить, как не тебе? -- Хруст
аккуратно поставил рядом со стулом пустую пивную банку и открыл зубами
бутылку колы.
-- Кончай, я тебе подлянки никакой не делал.
-- Да ведь и хорошего ты никому ничего не сделал.
-- Ну, хочешь полштуки?
-- Гринов?
-- Гринов.
-- Давай.
Танцор дал. Хруст взял.
-- Так чего ты пургу гонишь? -- Уже почти совсем по-человечески сказал
Хруст, засовывая деньги в нестандартный брючный карман, сбоку от колена, где
он держал запасной магазин к Стечкину. -- Далась тебе эта Манка.
-- Да, понимаешь, --Танцор решил воспользоваться кратким
замешательством Хруста и дожать его, -- тут речь идет не только о ней, но и
обо мне. Эти суки, кто -- не скажу, решили таким образом опустить меня,
сделать на все согласным. Чтобы на цырлах перед ними ходил и чтобы меня
можно было дальше гнуть, давить, топтать... Чтобы стал их заводным
солдатиком. Скажут: убей -- убью, взорви -- взорву, прыгай под танк с
гранатой -- прыгнут.
-- Да ты, братан, на иглу что ли сел? Что несешь-то? Крыша совсем
съехала?
-- Слушай, Хруст, умоляю тебя, дай телефон Тофика! Он все знает.
Хруст сидел, покачивал ногой, закинутой на ногу, прикидывал, что можно
было бы содрать с Танцора еще штуку, а потом послать куда подальше. Однако
посчитал это дело низким, перед пацанами было бы стыдно. Хруст не был
шакалом. Поэтому он решил вразумить Танцора:
-- Я, конечно, не знаю, против кого ты попер. А сам сказать не хочешь,
ну и ладно. Но знай, плохо это для тебя кончится. Запомни: когда человек
один, то он не жилец. Каким бы хитрым ни был, все равно замочат, подловят и
замочит. А ты один. Такой хороший, такой правильный, с понятиями. Только
понятия у тебя совсем не те. Их быстро из черепа пулей вышибают. Манку тебе
уже не спасти. Куда же ты прешь-то? И Манку замочат, и тебя. Ведь у тебя же
даже ствола нет! Да если бы ты даже крутой из крутых был, если бы на танке
ездил, то, повторяю, один в этом деле -- не жилец. Таких даже не хоронят
по-человечески.
Танцор понял, что все его слова будут совершенно бессмысленны. Что эту
стену прошибить невозможно. Что у него нет аргументов против довольно внятно
излагаемой Хрустом стратегии естественного отбора. Однако дослушал до конца.
-- Конечно, Манка как бы наша. Гиви к ней неплохо относится. Пацаны
довольны, потому что добрая телка, с пониманием. И если что, то Тофик всех
бы поднял и отбил ее. Но это лишь тогда, когда бы на нее наехали по работе,
из-за нашего дела, бизнеса. Тогда отдать ее на замочку было бы западло,
позорно. А тут она сама куда-то влезла. Это ее дела. И ничьи больше. Не мои,
не Гиви, не Тофика, даже не Зойкины, которая очко моет. И не твои, Танцор.
Можно ли сейчас братву поднимать? Нельзя. Потому что за Манкины дела могут
положить кого-то из наших пацанов. Это неправильно. Если так делать, то
скоро нас подомнут. Поэтому и звонить Тофику нельзя, потому что он от такой
дурости совсем озвереет. А ты его знаешь. Иди, Танцор, домой. И если ты
такой слизняк, то выжри две бутылки водки и ложись спать.
Танцор встал и с благодарностью крепко пожал Хрусту руку.
На всякий случай рванул к Манке, в Текстильщики. Вполне могла уже и
подгрести домой. Пришел к дому нос в нос с темно-синим "Рено". Взбежал на
третий этаж. Долго и бесполезно звонил в дверь. И вдруг вспомнил, что у
Манки есть сестра. Она ему об этом как-то говорила. Да, точно, он был в
абсолютно разобранном состоянии, хотел ехать к ней, лишь бы не быть одному.
Но не получилось. Манка сказала, что надо к сестре. То ли с племянником
посидеть, то ли еще что-то.
Кинулся к машине, судорожно вспоминая фамилию Манки. Однако в лэптопе
все еще торчало задание: Звягина, Ирина Николаевна. А сестра? Блин, сменила
фамилию! Хотя нет, мужа не было. Танцор залез в базу данных МГТС и в окне
поиска набрал: "Звягина ******* Николаевна".
Таковых оказалось 87 человек. Однако была еще одна зацепка, компьютер
выдал телефоны вместе с адресами. И Танцор начал мучительно вспоминать, куда
же тогда поехала Манка. Ведь расстались-то они в метро. Точно! Он пошел на
"Пушкинскую", а она на "Тверскую". Значит, по зеленой линии. Но, может,
где-то пересела на другую. Нет, Танцор, вспомнил, как она сказала, что ей по
прямой... Да, даже сказала, что недалеко от института травматологии. Значит,
поехала на север, до "Войковской", в район улицы Приорова.
Танцор страшно обрадовался этой удаче, потому что осталось четыре
вероятных телефона. Так обрадовался, будто дозвонись он сейчас -- и все,
Манка будет спасена.
Но ни один из четырех телефонов не ответил.
Танцор сидел и тупо набирал по кольцу четыре номера, тупо и зло твердя:
"Трахаются они там что ли?"
Потом понял, что надо ехать к метро и ждать там, у выхода.
Стоял и набирал, набирал, набирал Манкин номер.
Вдруг понял, что ни у подъезда, ни в подъезде, ни у метро никого не
видел. И удивился этому. Ведь он не мог себе представить, что Профессор уже
давно сидел в квартире, поджидая объект. Поскольку с легкостью отжал замок
входной двери, которую беспечная Манка не собиралась менять на стальную. То
же самое проделал и Лох. Но чуть позже. Поэтому Профессор, воспользовавшись
более выгодным положением, оглушил его, связал и засунул в рот полпростыни.
Чтобы потом, после выполнения задания, развязать и отпустить с издевками и
подначками.
В четыре часа надежды Танцора упали практически до нуля. И он подъехав
к дому, решил дожидаться Манку прямо у квартирной двери. Войдя в подъезд, он
увидел, как на площадке первого этажа, наклонившись, стоит Трансмиссия и
зашнуровывает правый сапог.
Танцор мгновенно понял, что опоздал. Что этим самым шнурком Манку и
задушили. Бесшумно и тихо. Задушили более удивленную, чем напуганную, даже
не успевшую не только вскрикнуть, но и как следует ощутить боль. Спазм
сонной артерии, обморок, из которого уже ничего не чувствующий организм
пытается рефлекторно выйти при помощи судорог. Которые страшны и безобразны
внешне.
Но изнутри все совсем по-другому. Это просто душа, или что там было
внутри у Манки, пыталась поскорей стряхнуть с себя осточертевшее тело,
изолгавшееся, напуганное жизнью, и вместе с тем жадное и необузданное,
разрушающее себя быстрей, чем это делает время.
Танцору стало необыкновенно легко. Он понял, что уже ничто не помешает
превратить рожу этой бешенной паскуды в кровавую болотную топь. Эту харю,
искривившуюся в злорадной ухмылке победительницы.
Трансмиссия стояла удобно, очень удобно. Поэтому удар ногой пришелся
точно в подбородок. Он был настолько силен, что потом бил уже только
лежащую, уже не пытавшуюся встать, а лишь загораживавшую голову руками.
Когда устала правая нога, стал бить левой. Трансмиссия лежала молча,
несомненно, понимая игру гораздо лучше Танцора.
Однако это продолжалось недолго. Вскоре на Танцора накинулись сзади,
выволокли из подъезда, подтащили к его машине, внятно ударили лицом о край
крыши и кинули внутрь. Один голос сказал: "Двигай. Если через минуту будешь
поблизости, то ты труп". Второй, с глумливой интонацией, добавил: "Запомни:
когда человек один, то он не жилец!"
Танцор приехал домой, выпил две бутылки водки и упал на диван.
***
Лейтенант Осипов наконец-то взломал нужный сайт. И майор Завьялов
получил доступ ко всей хранившейся на нем информации. Довольно скоро он
понял, что налоговый капитан напал на золотую жилу. Деньги, которые здесь
крутились, были очень аппетитными.
Весь фокус аккумуляции огромных средств заключался в том, что хозяева
"Мегаполиса" полностью презрели принципы русского бизнеса и работали по
западной модели. То есть они не стремились немедленно сорвать крупный куш с
сотни-другой состоятельных клиентов, а еженедельно сосали по несколько
долларов из каждого из двухсот с лишним тысяч своих абонентов. Конечно, в
этой мутной предпринимательской водичке порой встречались и большие рыбины
-- тысяч по двадцать-тридцать, когда люди играли по крупному. Но погоду
делали не они, а могучий поток из одиночных баксов. Да, подумал, Завьялов,
быть капитану майором. Надо ему маленько подсобить.
Однако надо было придумать какую-то выгоду и для себя. И она не
замедлила вынырнуть из недр базы данных. Среди множества совершенно
бессмысленных и неинтересных с оперативной точки зрения заданий, которые
еженедельно выполняли семеро игроков, нашлось -- Завьялов встрепенулся,
протер правый глаз, который вдруг задергался в приступе нервного тика --
убийство.
Какая-то звероподобная Трансмиссия, которая задушила гражданку по
фамилии Звягина, Ирина Николаевна. И это был не совсем треп, потому что
здесь же были и фотографии с места преступления: убитая, лежащая на
лестничной площадке с вывалившимся изо рта языком, преступница, стоящая
позади жертвы, санитары, укладывающие задушенную на носилки.
Мышь, зажатая в дрожащей от возбуждения руке майора, начала как
бешенная носиться по коврику. Словно это была вовсе и не мышь, а опытная
служебно-розыскная собака, взявшая след. Один труп. Второй. Третий. Двойное
убийство в Сокольниках. Взрыв на Тишинке. Еще один труп...
Завьялов вскочил со стула, боясь верить в удачу. Он настолько остро
почувствовал приближение своего триумфа, что у него зачесалось в абсолютно
недоступном месте -- внутри позвоночника. Завьялов начал кружить по
кабинету, то по часовой стрелке, то против. При движении в одном направлении
он нанизывал на стержень логики аргументы в пользу того, что он столкнулся с
реальной преступной группой, которая втягивает люмпенов и всякий сброд в
криминальную деятельность, устраивает из этого шоу, и таким образом
зарабатывает огромные деньги.
Когда же майор двигался в противоположную сторону, то аргументы
лопались, словно мыльные пузыри. Знал он этот сетевой народец: ни слова
правды, ни одного реального поступка, все ложь и обман, опирающиеся на
возможности виртуального мира, на информационные технологии.
Понятно, что дурачков, которые платят не только за участие в
тотализаторе, но и за возможность пощекотать свои нервы, можно наколоть как
угодно. И игроки-киллеры, скорее всего, фальшивка, а их фотки сгенерированы
компьютером. И сами убийства придумываются каким-нибудь умником, который
сидит и листает не переведенные на русский язык детективы. А фотографии "с
места преступления" -- это всего лишь коллажи, выданные все тем же
компьютером с хорошими графическими программными пакетами.
По часовой стрелке. Против часовой стрелки. По часовой стрелке. Против
часовой стрелки... Эта буриданова пляска продолжалась уже минут сорок.
И вдруг Завьялова осенило. Он рысью подбежал к компьютеру и вошел в
базу данных МВД, в сегмент убийств. Начал искать с самой последней "проказы"
интернетчиков. И -- точно! Звягина, Ирина Николаевна, 1972 г.р., незамужняя,
неработающая, прописанная по адресу: Москва, ул. Малышева, д.7, кв. 184.
Была обнаружена со следами насильственной смерти у двери своей квартиры.
Поиск преступника по горячим следам результата не дал. Ведется следствие.
Основная версия мотивов преступления -- криминальная разборка.
Завьялов сопоставил служебную информацию и интернетовскую. Все совпало
в точности, включая фотографию убитой и способ убийства. У Завьялова
зачесалось в правом желудочке сердца.
Все остальные преступления тоже оказались реальными, внесенными в
милицейскую базу. Да, это был Клондайк! Можно было одним махом раскрутить
кучу висяков, на которые следователи уже давно махнули рукой. Только бы
правильно начать! Не спугнуть бы голубчиков!
Майор начал обдумывать стратегический план, в финале которого отчетливо
просматривались подполковничьи погоны. Промежуточная же стадия предполагала
изрядное обогащение.
Однако он, ослепленный грядущими перспективами, не учел одного весьма
существенного момента. Для специалиста его ранга это было непростительно.
Завьялов рисковал предстать перед коллегами, а паче того -- перед
начальством, -- в анекдотическом амплуа.
Завьялов не рассмотрел элементарного варианта размещения информации об
убийствах на сайт "Мегаполиса" из базы данных МВД. То есть после их
совершения совсем другими людьми. Ведь нельзя было сбрасывать со счетов
очень большую вероятность того, что администратор игры имел доступ в
закрытую милицейскую компьютерную сеть.
Однако Завьялов уже взялся за телефонную трубку с тем, чтобы звонить
капитану Кутепову и договариваться о проведении совместной операции.
***
Утром Танцор получил письмо. Естественно, от администратора. Больше не
от кого, поскольку его электронный адрес по условиям игры и соображениям
здравого смысла, хранился в тайне. Танцор с омерзением прочитал:
tantcor!
Я не стану ничего говорить тебе о морали, нравственности, этике,
совести и прочей херне. В конце концов, Господь сотворил человека по своему
образу и подобию и наделил его свободой выбора. Решать тебе.
Ты оказался на волосок от смерти. И лишь подлог, который я совершил,
спас тебя. Если бы твое вчерашнее художество, которое я, затратив кучу сил и
нервов, скрыл, стало известно тусовке, то тебя, вне всякого сомнения,
приговорили бы. На следующей неделе началась бы охота на тебя, Танцор.
Результат был бы заранее известен.
Вероятно, ты хочешь спросить: зачем я пошел против принципов? Не скрою,
не только из симпатии, которую пока продолжаю к тебе испытывать, но и из
шкурных соображений. Такой тип человека, как ты, творческий, художественно
мыслящий, способен в скором времени принести большие дивиденды.
Кому? Да будет тебе известно, совету директоров. Так что не думай, что
у нас тут бандитская контора. Мы люди цивилизованные, чтящие законы до такой
степени, что полностью платим налоги. Можно было бы добавить еще что-нибудь
о социальной санитарии, которая входит в наши многочисленные функции, но не
стану. Поскольку ты -- человек умный, прекрасно все понимающий и остро
чувствующий.
И последнее объяснение, которое должно снять все недоразумения, как уже
имеющиеся, так и будущие.
Да, я говорил тебе о том, что коллективное голосование -- вещь
совершенно безобидная. Что все эти десятки тысяч людей, если их брать как
нечто среднеарифметическое, скорее глупы, чем злы.
Да, тогда я не кривил душой, искренне веря в это. Тем более, что до
вчерашнего задания у нас никогда не доходило. Однако я ошибся. Ошибся, как и
всякий реальный человек, хоть и не глупый, но не гениальный. Они оборзели. И
теперь, почувствовав запах крови, будут борзеть все больше и больше. Такова
реальность, которую мне не дано изменить.
А теперь конкретно о твоей будущей судьбе. Твой рейтинг упал ниже 30
процентов. У тебя на счету семь тысяч со знаком минус. Это значит, что ты
должен.
Конечно, "Мегаполис" в этом отношении к тебе претензий не имеет.
Повторяю, мы не бандитская контора, и никто никого на счетчик не ставит. Но
банк, клиентом которого ты являешься, -- это совсем иная организация. Со
своими порядками, вполне современными, и со своей службой безопасности, сам
понимаешь, из кого сформированной.
Следовательно, перед тобой открываются несколько перспектив.
1. Упасть ниже 10 процентов и умереть от ножа Скина, Вальтера
Профессора или крохотных, но очень умелых пальчиков Дюймовочки.
2. Пройти через ад, который тебе устроят банковские бандиты. И в
заключение либо тоже умереть, либо прожить еще лет 10 инвалидом.
3. Выйти из Игры и последнее, что тебе удастся увидеть, --
промелькнувшую тень одного из моих ассистентов.
Итак, возьми себя в руки. И вперед, только вперед. Другого пути у тебя
нет :(
administrator
Танцор ответил:
Не прошло и минуты, как валявшаяся посреди комната пустая сигаретная
пачка неестественно щелкнула и еще более неестественно подпрыгнула. Правда,
очень невысоко.
Танцор подошел, обнаружил в пачке дырку, соединил место, где она
лежала, мысленной прямой линией с верхней кромкой окна и продлил ее. Прямая,
не встретив на своем пути никаких преград, ушла в бездонное небо. Вчерашний
алкоголь как-то совершенно внезапно, не успев еще как следует распасться на
нейтральные вещества, по-английски покинул организм Танцора.
В почтовом ящике уже лежало новое письмо:
Как я понимаю, ты адекватно воспринимаешь реальность. И наше
сотрудничество продолжается. Не утруждай себя ответом :)
Да, -- сказал себе Танцор, -- пусть считает, что сломал меня пополам.
Пусть. Я -- мышка, -- с ним случился приступ истерики, он кричал,
захлебываясь хохотом, -- я -- маленькая серая мышка! Незаметная! Шустрая!
Юркая! Я на тебя работаю, козел! Слышишь?! Маленькая серая мышка работает на
рогатого козла!!!
К дому номер одиннадцать по Первому Хвостову переулку, под
оглушительное, парализующее волю завывание трех сирен, синхронно завизжав
тормозами, отчего визг утроился, подлетели три машины. Два служебных
"Мерседеса", милицейский и налоговый, и непонятно какого ведомства, с виду
неказистый, болотного цвета, фургон.
В наступившей тишине затрещала рация, и тут же из фургона начали
попарно выскакивать люди в камуфляже, в масках, с автоматами в руках и
прочей амуницией на поясе. Один из них, вероятно, старший по званию,
закричал: "Первые восемь вовнутрь, остальные на окна!"
Через две минуты, как только силовое подразделение налоговой полиции
полностью заняло офис, в котором располагался интернет-узел "Ранет", и
отрезало преступникам все возможные пути к отступлению, из "Мерседесов"
вылезли майор Завьялов и капитан Кутепов, которые стремительно вошли в
помещение, где все уже лежали на полу лицами вниз с руками, неумело
прикрывавшими затылки.
Всего лишь две минуты, а уже никто не выказывает ни малейшего
недоумения. "Классная работа", -- отметил Завьялов.
Более того, был уже идентифицирован и главарь, которого звали Сергеем
Кружковым. Этого оставили стоять, подпирая, чтобы не грохнулся от
неожиданности, с двух сторон автоматными стволами.
Кутепов приступил к допросу, цель которого заключалась в том, чтобы
запугать преступника, внушить ему, что пятнадцать лет на нарах для него было
бы большой жизненной удачей, поскольку за такие деяния положено пожизненное
заключение. Кутепов должен был сыграть классическую роль "плохого мента",
что, впрочем, не требовало от него ни особых усилий, ни актерского
мастерства.
Куда более сложную задачу взял на себя Завьялов, который через
пятнадцать минут должен был появиться в обличье "хорошего мента", доброго и
отзывчивого.
А пока он решил осмотреть машинный зал, где и варился весь этот бульон.
Пятнадцать очень солидных серверов, установленных на бетонном фундаменте и
соединенных в параллель экранированными кабелями, приятно шумели жесткими
дисками огромной емкости. Рядом с шестнадцатым лежал на полу с заведенными
за голову руками эксплуатационщик, который, судя по всему, проводил
регламентные работы. Кожух был открыт, из него свисала технологическая
косичка проводов, заканчивающаяся небольшим пультом с жидкокристаллическим
экранчиком и усеченной клавиатурой. На полу валялись отвертки и иные
предметы непонятного предназначения.
Майор, перешагнув через распростертое тело, которое, судя по
характерному ерзанию, многое отдало бы за возможность попасть в туалет.
Внутри сервера было очень много солидной электроники: чипы величиной с
генеральский погон; чипы поменьше, с куриное яйцо; и совсем маленькие чипы,
не больше спичечного коробка.
Преисполнившись уважения к человеку, который разбирался во всех этих
хитросплетениях, Завьялов спросил: "Сынок, может, ты пописать хочешь? Так ты
скажи". Парень испуганно закивал головой, что в его позиции свелось к
стучанию лбом о бетонированный пол. Парень испугался, поскольку подозревал,
что теперь его начнут бить ногами в это самое место. Однако майор улыбнулся
и сказал добрым голосом: "Так ты того, сходи. Что же мы нелюди что ли?"
Однако кутеповский голос, наполнявший, словно осенний последний гром,
все четыре этажа здания, начал ослабевать. Паузы становились все
продолжительней. Конечно, капитан, когда требовалось, был двужильным. Однако
фундаментальные законы драматургии были гораздо сильнее служебного рвения.
На авансцену вышел майор Завьялов. Добрый мент. Слуга царю. Отец
солдатам. Суровый, но справедливый. Беспощадный к уродливым явлениям, но
сострадающий оступившимся и нарушившим.
Между Завьяловым и Кружковым состоялся следующий диалог.
Завьялов. (С наигранной любезностью). Сергей Егорыч, да вы садитесь. В
ногах, как говорится, правды нет. У нас с вами разговор будет долгий. И
очень важный. Как для вас, так и, не стану скрывать, для меня.
Присаживайтесь.
Кружков. (Капризно, но без излишеств). Так, может, вначале людей с пола
поднимите? А то сквозняки у нас тут.
Завьялов. Ах, да, прошу прощения. Лейтенант, пусть сотрудники
поднимутся. Но только что б никаких хождений, никаких телефонных звонков. И