Тяглов Иван. Круги Магистра

   - Как он мог узнать пулю?
   - Гранька? Он же с Великих равнин, помнишь, что я рассказывал о Границе?
   - С Кашинцевым говорил?
   - Он от Города отказался.
   - Тогда нам не построить даже башни... И неизвестно, сколько у нас времени. - Марчик поверил, сидел весь бледный, но говорил вроде спокойно, у его это как-то получалось.
   Оруженосцы втихомолку ревели. Алешка такой уж был человек, больше всех возился с ними, его хватало на всю эту вечно хулиганящую, воюющую, поцарапанную команду. А как теперь?
   - Тим, а Магия - она от размеров зависит? - спросил вдруг Марчик.
   - От чего?
   - Ну, длина, ширина...
   - Нет вроде...
   - У меня есть макет стены с росписью, я давно сделал, - смущенно сказал Марчик.
   Тимка подскочил:
   - Орден, слушай: в двенадцать часов всем, кто здесь, быть в Городе! Марчик, несешь макет, Шар и Стрела - у меня. Бегом!
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Гранька стоял посреди бурого, ободранного и разровненного пустыря в громадном отпечатке бульдозерного трака. Совсем свежем. И задумчиво рассматривал высокий кирпичный сарай. Кирпич потемнел и слезился невесть откуда взявшейся влагой. Ржавые листы кровли кое-где топорщились и постанывали под ветром.
   - Тим, вот почему Вадик сказал - строить здесь. Видишь? - На выщербленной красно-коричневой стене под балками кровли выступающие из кладки кирпичи образовали знак: квадрат в квадрате.
   - Как на пуле, - прошептал Тимка.
   - Потому и Город здесь построили... А развалины сегодня утром закатали, опять эти дуры приезжали, и тип какой-то на черной "Борзой", даже из машины не вылез.
   - Попробуем? - Тимка поежился: ветерок свободно прохватывал через школьную форму.
   - Нельзя без радуги, неизвестно, что вылезет, когда откроем пути. Если б здесь Вадик или Аль... Тимку знобило, то ли в самом деле от ветреной свежести, то ли прихватывала тревога.
   - Думаешь, все соберутся?
   - Надо, чтобы все. Нас и так мало, - отозвался Гранька. - Ушли же они из школы... К остановке сбегай, взгляни, как там.
   - Ладно, только ты тут один...
   - Да ничего со мной не сделается, - хмуро ответил Гранька.
   Тимка бежал к шоссе, иногда оглядывался и видел, как одиноко сидит на сумке посреди пустыря мальчишка, как синеет озеро, отражая перечеркнутое реактивным следом небо. "А если его, как Алешку?.." Тимка загонял подлую мысль подальше, торопился. Страх за Граньку окатывал его непонятной тоскливой болью. "Не уходи от нас", - повторял он, как заклинание, которое должно спасти от всех несчастий любых миров, какие только есть во Вселенной.
   О ребятах Тимка беспокоился попусту. Он прибежал с остановки, тревожась, что не было автобуса, что слишком внимательно приглядывался к нему милиционер, торчавший под табличками с маршрутами. А все четверо были уже на месте.
   - Автобус сломался, - пояснил Марчик. Он стоял над макетом, большим, в рост оруженосца Стаськи. А сам Стаська, утоляя горе, насмерть рубился с разросшимся репейником. Фима с Игорьком сидели в стороне на расстеленной куртке Марчика, молчаливые и насупленные.
   - Грань, ты где? - позвал Тимка.
   Гранька высунулся из-за макета, что-то там выходило не так.
   - Помоги, - позвал он.
   Стена и впрямь походила на настоящую, даже на стену настоящего замка. Она дугой встала между двух башен и внутри по изгибу была проклеена, выглажена и раскрашена. Гранька ставил Стрелу между росписью и Шаром, подсовывал под тяжелую опору обрезок толстой доски, серый уже, подгнивший. Легкий гул защекотал уши.
   - Подержи, - сердито сказал Гранька.
   Стрела оказалась куда тяжелее, чем представлялось по виду. Тимка чуть было не выронил ее, пока доска не встала наконец надежно и прочно. Опора впилась в нее, вдавилась в дерево, но доска все же выдержала.
   Гул двинулся тяжелым валом, воздух у стены задрожал и заметался, сворачиваясь в смерчи, по росписям мелькнули, запрыгали многоцветные искры. Краски наливались силой, свежели, и вдруг как занавес разошелся - дохнуло горячим ветром песчаных приморских дюн, которые уже не были нарисованы скверной краской на куске проклеенной и загрунтованной стеклоткани...
   ...От резкого толчка Тимка отлетел к пенопластовой башне макета. Гранька встал над ним и глядел испуганно расширившимися глазами: "Ты ведь сейчас ушел бы". Пустырь странно перекосился, вечер надвинулся вплотную за секунды, пока Тимку закрутило на Звездном Пути. Закат пускал алые и золотистые перья по легким летучим облакам, набегавшим от восточного горизонта.
   Гранька повернулся к ребятам. Багровые закатные тени прошли над ним.
   - Орден, слушай. Без Города и башни мы не сможем держать постоянную защиту. Остается стать на Границе заставой и драться... Драться по-настоящему, на смерть. И никто не сможет помочь. Взрослые не верят в сказки, а другие заставы далеко по Кольцам Миров... Оруженосцам лучше уйти.
   - Вот еще...
   - По уставу рыцарь не может прогнать своего оруженосца...
   - Но может попросить помнить о доме! - И добавил Гранька горько: - Ребята, останьтесь живыми.
   Тимка глянул на него отчаянно и зло: "Ты что, умирать собрался?!" Оруженосцы, только собравшиеся поскандалить, притихли.
   - Бегите к шоссе...
   Они пошли неуверенно, оглядывались.
   - Скорее!... - крикнул Гранька.
   - Ты что?
   - Смотри! - Гранька вытянул руку к зениту. Там, полыхая зеленым огнем, сквозь последние языки закатного пламени пробилась невиданная звезда. - Тим, Марчик, возьмите клинки у меня в сумке. Они настоящие. В Приозерске живет один человек... он оружейный мастер, хотя работает библиотекарем. Я ходил к нему утром.
   - А ты? Тебе тоже надо клинок?
   - У меня другое... - Гранька кинулся к Шару. - Идите сюда, станьте по обе его стороны, повернитесь к сараю...
   Где-то прорвался вопль милицейской сирены, и тут же его задушило тяжелое молчание Границы, разлившееся в воздухе. Нервно протрещал сторож, но не показался. Рукоять меча, удобная, чуть изогнутая, прижалась к ладони.
   - Ребята, - сказал Гранька. - Я открываю пути...
   Краем глаза Тимка успел заметить, как Шар повернулся на игле и вперед, в сторону сарая, прошла волна бледного света. Земля дрогнула, зашаталась, на Тимку покатилась глухая стена беспросветного мрака, изредка вспыхивающего злыми белыми прожилками, он даже обиделся поначалу: какая-то черная пакость вместо дракона или иного страшилища. "Пакость" замерла метрах в пяти от Шара и вдруг выбросила из себя, как таран, острое черное щупальце. Тимка успел только взмахнуть мечом перед собой. По земле ударил сноп искр, и отсеченное щупальце расплылось в воздухе легонькой серой мутью. Черная завеса затрепетала, подобралась, а потом медленно и страшно, как огромная волна прибоя, как цунами, вздыбилась, белые молнии ударили сверху, разбиваясь о клинки. Земля темнела, и пробегали по ней синеватые язычки пламени. Страха почти не осталось, враг казался не очень-то сильным, но вставший впереди Гранька обернулся, и стало видно плещущееся в глазах отчаяние. "Это - Черное Оружие!" - крикнул он через грохот белого огня. "Ну и что?.." Сверху, от гребня черной волны упал зимний ледяной ветер, он сек по глазам мелким льдом, забивал воздухом рот, не давая вздохнуть. Клинок ему нисколечко не мешал. И прямо через плотную стену холода ударила, ветвясь, такая молния, что сразу весь пустырь залило белым резким светом, а ребята оказались внутри огненного шатра. Тимка присел, Марчик уронил меч, Граньку отшвырнуло к стене с росписями. Ужас ударил под колени, свел тягучей болью живот, высек слезы. А шатер потускнел, но не погас, вроде даже стал плотнее, от стен его повеяло вдруг погребом, холодной сыростью, а с купола, подрагивая, свесились нити то ли паутины, то ли необычной плесени, уж, во всяком случае, вонь была подходящая. Стало темно, куда темнее, чем прежде. Гранька вскочил, взмахнул мечом, но тот завяз в нитях, и он еле выдрал клинок.
   Снаружи послышалось шуршание, будто бродила здоровенная крыса. Кто-то бормотал там, перешептывался, просыпался мелкий стариковский смешок, не злобный даже: этакий хитренький, но, в общем, добродушный дедушка. Вот тогда стало по-настоящему страшно, и Тимка понял, что сейчас кинется к стенкам шатра, будет колотить в них кулаками и орать что-нибудь позорное.
   "А как же Алешка? Ты ведь хотел..." - Он оглянулся. Гранька с Марчиком поднимали сбитую с подставки стрелу. На глазах Граньки блестели злые слезы, и, наверное, именно они сняли дурацкое оцепенение.
   - Ворочайте, - выдохнул Гранька, а сам отскочил к Шару, присел там на корточки, смотрел, устанавливал что-то, едва касаясь иглы кончиками пальцев, командуя, куда сдвинуть опору Стрелы.
   - Не дергайтесь, мальчики, - послышался снаружи ясный, странно знакомый голос. - Оставьте магические затеи и Звездные Пути взрослым разумным людям, тогда Черное Оружие вас не тронет. Это ведь не ваша атомная бомба.
   - Обойдетесь, - четко сказал Гранька.
   - Грань, давай, я с ним поговорю, - прошептал Марчик.
   Гранькины глаза блеснули:
   - Давай, пусть у них уши завянут.
   Тимка мало что слышал, непросто ворочать по доске такую тяжесть. Наконец Гранька кивнул: "Хорош..."
   - ...Конечно, конечно, мы очень разумные люди, мы подумаем над вашими словами и, конечно, примем их во внимание...
   - Только быстрее, - откровенно ухмылялись снаружи. - Ледяная плесень - не слишком приятное общество.
   Гранька выпрямился, стал напряженно, как струна, поднял вверх меч, взявшись одной рукой за кончик клинка, а другой крепко схватив рукоять.
   - Я никогда еще так не пробовал... - прошептал он. Тимка подвинулся ближе.
   - Ребята, давайте вместе...
   Тимка и Марчик стали по сторонам, опустив мечи.
   - Обманщики!!! - протяжно завизжали за стенкой, шатер разошелся, странные смутные тени или твари ворвались внутрь, но Гранькин клинок падал уже, описывая сверкающую дугу, и коснулся оси Стрелы. Маятник качнулся, долгий звенящий удар колыхнул воздух; пока не замерла последняя нота, никто не смел пошевелиться.
   Что-то изменилось вокруг... Шатер Ледяной плесени сгинул, как не бывало. Пустырь раскрылся в огромную равнину, Гранька стоял по-прежнему, но теперь на нем вместо школьной формы была пятнистая пластиковая куртка, похожая на солдатскую, и такие же штаны с набедренниками и поножами, на голове - лихо сдвинутая пилотка с знаком тройной искры. А рядом - в шеренгу стали мальчишки. Они были разные, кто-то смотрел вперед открыто и весело, а иные - тревожно. Были там береты с пышными перьями и интегральные шлемы. Стали Заставы. Тимке почудилось, что совсем рядом с ним улыбнулся чему-то Алешка. Кто-то даже засмеялся - коротко и дерзко. Но тут разнесся пронзительный вой: на мальчишечью шеренгу катилась серая волна. Она казалась то танковой лавиной, то выбрасывала вперед толпы вопящих всадников, то надвигалась сверху звеньями атакующих вертолетов.
   Не хватило Тимке последней минуты ни на страх, ни на прощание, ударил он налетающий темный ком снизу вверх, наискось, как учил Вадим, а потом плеснуло огнем таким яростным, что в глазах стало черно, а тело сделалось легким, невесомым.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Красно-белая "Нюська" накручивала на крыше синий маячок. Сирену шофер выключил: помогал врачам. "Гранька... Марчик..." Носилки медленно покачивались под ними.
   - А ребята? - попробовал приподняться Тимка.
   - Лежи, лежи, - наклонился знакомый врач. - Живы они. - Он укоризненно поглядел на Тимку. - Что вы тут натворили, люди?
   Тимка понимал, почему так страшно этому человеку. Он успел разглядеть с носилок обгорелый черный пустырь и оплавленные стены сарая. Скрипели по обугленной земле шаги, посвистывал осенний ветер. "И до вечера еще далеко..." - Вдали вчерашнюю мелодию выпевала, как плакала, скрипка.
   Ты не бойся, что сошлись
   Тучи над зарей...
   По лязгнувшим металлом полозьям носилки вошли в люк "скорой".
   - В пятый корпус, - врач кивнул шоферу, устроился рядом. - Поехали...
   ГРИФОН. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА
   - Вадим Нэль Ведэн, инженер службы Морской охраны?
   Вадим наклонил голову, усмехнулся:
   - Клерк следственного отдела Ратуши Вольного Города Грифона Сэнни Этре Вантагль?
   - Разумеется, Нэль Ведэн, вы имеете право иронизировать, тем более, что мы знакомы с вами лично, однако позволю себе напомнить, что вы являетесь подследственным...
   - Не утруждайте себя излишней вежливостью, Вантагль, я сам расскажу вам и кому угодно: я хотел - и, вообще говоря, испытываю это желание и сейчас убить некоего полковника стражи Виталь Кен Виталя. Я считаю его убийцей и негодяем, в частности, потому, что этот полковник...
   - Достаточно...
   - ...пытался застрелить мальчика, что по законам Грифона карается смертью, независимо от поведения и прилежания ребенка...
   - Достаточно! - повысил голос Вантагль. - Вы забываетесь!
   - Я требую встречи со старшим юрисконсультом Ратуши, - устало пробормотал Вадим.
   "Они хотели убить Аля и теперь еще желают отмыться. Но какого дьявола Ратуша им в этом помогает?"
   Думать не хотелось, а хотелось больше всего лечь хотя бы на тюремные нары и втихомолку плакать. Даже не оттого, что сволочь по имени Кен Виталь Виталий Константинович, Вит Алькен и прочее - сейчас жрет где-нибудь шашлык. Для того, чтобы драться, надо уметь терять.
   "Я устал терять, - подумал Вадим. - Кольца, миры - Холт-Харран, "Громобой", Приозерск, Равнины... А мальчики - умирают".
   - Ладно, - клерк пожал плечами. - Мы устроим вам эту встречу, тем более, что господин Микэл Нэль Норра сам просил об этом... Не представляю, впрочем, что здесь может измениться. Вы сами только что признали, что если бы Кен Виталь не принял мер предосторожности, не поставил специального охранника, то преступный замысел вы довели бы до конца.
   "Пошел ты, гад отутюженный".
   Клерк позвонил в колокольчик, аккуратный, серебряный, уютно устроившийся на письменном приборе. Сзади распахнулась тяжелая, вся в витушках дверь, за спиной Вадима встал охранник из Гражданской гвардии, даже каблуками щелкнул, пижон несчастный.
   - Проводите арестованного в камеру и будьте поосторожнее, есть сведения, что он многое умеет и без оружия.
   "Интересно, как Виталь объяснил им про меня? Надо ведь было, чтобы и самому в психушку не угодить..."
   В камере было довольно чисто и даже не очень воняло. Охранник попробовал подглядеть поначалу, чем там будет заниматься арестованный, но Вадим запустил в окошечко жестяной кружкой, и глаз в зарешеченном отверстии больше не появлялся.
   "Вот теперь самое время подумать о всех серьезных вещах сразу. Сказать, что ли, спасибо доблестной Гражданской гвардии со Стражей?.. Главное: где Черное Оружие? Что это такое? Как его уничтожить? Кое-что известно, как Бассас ни упирался, а рассказал столько, что даже письмо в Приозерск отправили. Интересно, как там Винтик, Винэ-Инэ. Я на него зря обиделся. Он-то мог совсем другое иметь в виду..." Вадим вспомнил, как Винтик уходил, и сердце защемило, пришла тупая, дурацкая боль. "Еще главное: что Стража хочет от ребят, при чем здесь Кен Виталь и связано ли это с Черным Оружием? Аль что-то определенно знает, сам ведь сбежал из Приозерска, пошел в Юнггвардию... Стоп. Как он там вообще оказался? В Королевскую юнггвардию просто так не берут... Может, он родом отсюда? Я так и не смог это узнать, а ведь ближе у меня никого не осталось".
   ...Запоздалое раскаяние ледяной иглой вошло в грудь, и Вадим отвернулся к стене, пережидая резкую, выдавившую слезы боль. В голове тяжело отдавался неровный яростный стук сердца.
   Ключ забренчал в замочной скважине внезапно и нахально.
   - Вадим Нэль Ведэн, вас приглашает для беседы господин Микэл Нэль Норра.
   "Не выдержал Миша, даже до завтрака не подождал. Правда, если он теперь не с Ратушей или хотя бы сомневается..."
   - Иду.
   Он почти бежал по коридорам, охранник еле поспевал за ним, нервничал, то и дело порывался достать револьвер. Вадим заметил, сбавил шаг. "Не хватало еще от дурака помереть". Его узнавали охранники в дверях и предупредительно отпирали решетки.
   Комната свиданий: желтая краска по штукатурке, охрана - стражник вместе с Гражданской гвардией. Посреди - крепкий, приделанный к полу стол.
   - Ну, здравствуй, Миша.
   Микэл глядел в стол, услышав приветствие, сухо кивнул. Первый раз видел его Вадим в этикетной одежде Ратуши: глухой черный сюртук, прихваченный брошкой-гербом ворот... Лицо его было мрачно.
   Вадим сел напротив. Нэль Норра махнул охранникам рукой. Гражданский гвардеец исчез сразу, стражник немного замешкался, кинул на Микэла уничтожающий взгляд, но убрался.
   - Ты думаешь, подслушивать не будет? - спросил Вадим.
   - Наплевать.
   - Ну, что ж...
   - Я могу сразу: ты своей выходкой с подосланным в Юнггвардию мальчишкой чуть не убил его, поставил под удар Перемирие... и себя. Стражники уцепились за эту историю, как паршивая собака за кость.
   - Ты, пожалуйста, не шуми. - Вадим сморщился, устало потер лоб. - Я не посылал Аля. Но ты, возможно, помнишь еще устав нашего Ордена... Или постарался поскорее забыть?
   - Это Аль?.. - Микэл тяжело глотнул, пытаясь прогнать что-то вставшее в горле. Его красивое сухое лицо обмякло. Стало жалким, безнадежно тоскливым.
   - Еще одна скверная новость, - глухо сказал Нэль Норра. - В Аля и тебя Виталь стрелял два раза, а пулю нашли одну: от второй ни следа. Ушла... Ты понимаешь?
   - Значит, где-то еще какая-то грязь упражнялась по ребятам...
   - Я давно уже в стороне от дел Ордена, успел отвыкнуть от легкости, с какой у нас говорят о таких вещах... Здесь же Галеранская война - история, а ведь я ее помню...
   "Он, наверно, куда раньше меня знал Аля... За что мы друг друга так бьем?.."
   - Винтик домой вернулся? - спросил Вадим, хотя, наверно, пустой был вопрос. Микэл кивнул:
   - Да... Вчера Бассас пришел на заседание вместе с Кен Виталем... Подожди. - Микэл неожиданно резко поднялся. Сюртук на груди у него встопорщился. "Пистолет или револьвер", - понял Вадим. Юрисконсульт подскочил к двери в караульню, резко открыл:
   - Так. Вон отсюда. Доложите в контору Директории, что старший юрисконсульт Ратуши объявил вам арест на пять суток за попытку подслушать служебные разговоры. Можете убираться.
   Стражник стоял навытяжку, глаз в тени полей форменной шляпы было не разобрать. Он сделал движение, собираясь исчезнуть.
   - Подождите. Можете передать Кен Виталю, что добрый мэр Нэль Траго еще не весь Грифон. Все! - Микэл захлопнул дверь, выждал несколько секунд, прислушиваясь.
   - Так вот, - продолжил он. - Похоже, Виталю удалось как-то обработать Бассаса. Старик говорил почти то же, что и нам, но смысл получался такой: поддерживайте Виталя во всех начинаниях и делах его. - Микэл прикусил губу. Ты знаешь, как у нас относятся к словам Древних Мастеров. А наш достойный ученый - их прямой потомок!
   - Не горячись, ты ведь не знаешь, какой разговор был у Виталя с Бассасом, почему старик сломался. Давай главное: что решили на этом вашем собрании и что было сделано после.
   - Решение простое: дать конторе Директории свободу рук в городе на три дня, причем не Директории вообще, нейтралитет в Смуте сохраняем, а именно Виталю. Борис Нэль Стагге встал на дыбы: отдали город на съедение непонятно кому. Вооружил на свои деньги с королевских складов Народный Надзор, сделал за сутки Гражданскую гвардию. По-моему, давно готовился, властолюбец. А вот Праздник Грифона никто отменить не захотел.
   - Скверно, что все наши бумаги у Бассаса. Виталь их наверняка видел... Поражаюсь твоему спокойствию, ты всегда ледышкой был.
   - Мы так давно деремся с Виталем...
   - На нашей Земле он казался предельно добропорядочным и весьма законопослушным гражданином, - Вадим погасил кривую усмешку.
   - Дернула его нелегкая за тобой на Звездные Пути!
   - Это от страха... По-моему, он бешено боится. Всего. Нас. Мальчишек и девчонок, которые все время разрушают его личный спокойный мирок своими выдумками и сказками. Да, боится и Черного Оружия. Но Аль успел узнать, что есть люди, которых оно не трогает. Наш полковник это тоже знает и полагает, что как раз таких, как сам Виталь...
   - Думаю, ему нужны три дня, чтобы подготовиться, прочесать школы, как-то нейтрализовать... ребят. В ночь на четвертый (а для твоего Приозерска меньше суток) Грозовая звезда встанет в зенит, и Черное Оружие пойдет в дело...
   - Я не понимаю только, причем тут школы. Неужели ребятишки способны как-то помешать его планам?
   - Ты сам строил Города, - отозвался Микэл.
   - Не я, мальчишки. Такие, как видели сами, в своих сказках.
   - Тем более, - обрезал Нэль Норра. - Ты должен помнить старый Устав! "Светлый Дом есть сила более могущественная, чем высшие Магии... Города есть знак его и продолжение в человеческих Мирах. Светлый Дом неподвластен движению Вселенских Колец, ибо он - Детство".
   - Это слишком старый устав, Миша. Города так легко сносятся бульдозерами...
   - Может и так... Тебе виднее, я отдал меч Магистров давным-давно, на Холт-Харране... - тихо произнес Микэл. - Но ведь еще есть Заставы.
   Магистр смотрел в стол, будто там мог быть написан ответ.
   - Как выходит, что последний рубеж всегда достается детям?
   ЛЕГЕНДА
   Маришка встала на стол, сделала книксен, как положено артистке.
   - Дорогие ребята, сегодня я расскажу древнюю легенду, о которой взрослые слышат в детстве, а потом...
   - Ну, не выделывайся, а?.. - возмутился Даня долгим вступлением.
   - А вот дядя Миша говорит, что театр, даже маленький, должен быть настоящим.
   - Это он посоветовал тебе на столе топтаться? - При случае Даня становился ехидным до невозможности. Глаза у него становились рыжее шевелюры, а веснушки посверкивали этакими искорками. Дня два назад Винтик кинулся бы в перепалку, но вчерашнее утро оставалось где-то рядом: "Веселишься? А тот мальчишка..."
   - Ладно, Мариш, расскажи так...
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   ...Никто не знал, когда началась эта Война.
   Тысячи лет возвышались в долине реки Грант могучие стены, и тысячи лет вели их осаду черные полки мрачного народа, в незапамятные времена явившегося вслед за строителями Крепостей. Много позже вернулись сюда потревоженные войной земледельцы, мастера, весь тот люд, который боится Меча. Осмотрелись они, увидели, что никто не тронет их поселения, и устроились, работая да торгуя и с Крепостями, и с Черными полками.
   Так шел век за веком, и никто не мог одержать победу. Если же Черные полки собирали все силы для штурма одной из Крепостей, из других в сверкающих доспехах выходили колонны рыцарей и пеших копьеносцев, сметавших Черных. По всей долине разбредались уцелевшие. Приходил Мир. Но проходили годы, вновь собирались полки и окружали Крепости дымом бивачных костров.
   А жители долины, те, что не воевали, смотрели да ухмылялись: "Ишь ведь, забаву себе нашли! Ну, да нам все равно, лишь бы то и другие платили исправно за наши товары".
   И настал год, поначалу казавшийся обычным, как тысячи лет до него. Старый вождь Черных полков умер. Три человека оспаривали высшую власть. Один был великий Воин, сражавшийся у стен всех Крепостей. Другой - Искусник, знавший секреты хитроумных подкопов и устройство осадных машин. В одном они были едины: не обещали легкой победы. Третий был сыном старого вождя, но все полагали его сумасшедшим. Ему было девять лет, когда в драке он лишился правого глаза, и с тех пор ненавидел детей. В семнадцать лет он остался без ноги, раздробленной на лесосеке упавшим под топором кленом, и возненавидел деревья и всех людей. В двадцать пять, соблазнившись зеленой лужайкой, провалился в трясину, и там, пока он ожидал помощи, болотные твари объели ему левую руку. С тех пор он ненавидел все, что только есть на свете. Он попросил отца, и, тот не посмел отказать: из лучшей брони была построена стальная комната, влекомая тридцатью лошадьми. И самый мудрый человек в долине взялся учить сына вождя всему, что знал сам. Когда учитель отдал все, ученик убил его, чтобы никто более не узнал того, что знает он, и только книги остались его друзьями. Эти книги повествовали о властных людях и коварных интригах, но когда очередная из них была прочитана, злая улыбка трогала губы сына вождя: книги кончились победой добра или осуждением зла, что не одно и то же. Однако он знал, как сделать так, чтобы торжество зла было неизменным, а потому улыбался наивности придумавших книги. До тридцати лет дожил он затворником, ибо ненависть и страх идут рядом, и он ненавидел так давно, что стал бояться и подозревать всех.
   Когда же старый вождь умер, его сын впервые появился перед людьми и пообещал им победы не близкой, но легкой, если же ему не верили - только улыбался. Улыбка его была такой страшной, что ему не перечили, только чтобы не видеть ее, и все больше привыкали молчать.
   Воин сказал, что обещание такой победы - ложь или подлость. Не следующий день его убил в поединке маленький и хилый человек, недостойный даже стоять рядом с великаном.
   Искусник сказал, что эта победа недостойна полководца, и его завалило в одном из подземных ходов, подведенных под стены ближней крепости. Тогда молчание стало правилом - и, само собой, сын вождя стал править Черными полками.
   Однажды он призвал советников и сказал им, что настало время осуществить план. Никто не узнал, о чем они совещались, но на другой день поскакали гонцы по всем дорогам долины, и впервые за тысячи лет без сражений потухли костры военных лагерей.
   Под стенами Крепостей появлялись гонцы и звали открыть ворота, ибо правитель предложил Мир.
   И открывались ворота.
   - Как они ведут себя? - спрашивал вождь.
   - Они радуются, как дети, - отвечали ему.