Сражаясь, противники очутились на вершине горы, а оттуда взлетели за облака. Они переполошили туман и ветер, взметнули в воздух песок и камни. Уже красный диск солнца стал опускаться к западу, а все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес.
Бой был в самом разгаре, когда оборотень вдруг обернулся ветром и скрылся в пещере.
Сунь Укуну ничего не оставалось, как вернуться в монастырь, к учителю.
Рассказав Сюаньцзану что да как, Сунь Укун промолвил:
– Вы, учитель, оставайтесь тут, а я отправлюсь к Южному морю, разыщу богиню Гуаньинь и спрошу у нее, как это она допускает, чтобы вблизи монастыря, воздвигнутого в ее честь, жил какой-то поганый оборотень.
Сунь Укун оседлал облако и вмиг очутился у Южного моря.
Тут глазам его предстала величественная картина:
Тут он предстал перед богиней и пожаловался ей на черного оборотня, который похитил драгоценную рясу.
– Ты сам во всем виноват, – отвечала богиня. – Нечего было хвалиться рясой, этой буддийской драгоценностью, перед простыми смертными, да еще вдобавок устраивать пожар.
Когда Сунь Укун понял, что богине все известно, он опустился на колени и стал взывать к ней:
– О милостивая богиня! Прости меня, грешного! Помоги отобрать у оборотня рясу. Не то учитель опять начнет читать заклинание, а у меня от него голова раскалывается.
– Хорошо, – промолвила богиня, – я помогу тебе одолеть оборотня и отобрать у него рясу.
Сказав так, богиня взошла на радужное облако, и вместе с Сунь Укуном они вмиг очутились у горы Черного ветра.
По дороге к пещере им повстречался даос, который нес блюдо, а на блюде – две пилюли бессмертия. Сунь Укун тотчас же взмахнул своим посохом и хватил даоса по голове. Тот испустил дух. Тогда Сунь Укун приподнял даоса, внимательно рассмотрел его самого, затем блюдо. Даос оказался простым волком, а на блюде была выгравирована надпись: «Сделал Лин Сюйцзы».
Сунь Укун расхохотался от радости и сказал богине:
– Есть у меня один план. Ты примешь облик Лин Сюйцзы, а я съем пилюлю, потом сам превращусь в пилюлю, только побольше, и лягу на блюдо рядом со второй пилюлей. Ты поднесешь это блюдо в подарок черному оборотню и предложишь ему съесть пилюлю побольше, то есть меня. А уж я, попав к нему в брюхо, знаю, что делать.
Богиня покачала головой, но делать нечего, пришлось ей превратиться в даоса-оборотня. Сунь Укун запрыгал от радости.
– Чудесно! Замечательно! – воскликнул он.
Как только богиня в облике Лин Сюйцзы появилась у входа в пещеру, стражи-оборотни помчались к своему повелителю и доложили, что прибыл даос.
Оборотень поспешил гостю навстречу. А дальше все шло согласно плану.
Богиня поднесла оборотню блюдо с пилюлями, предложила ему съесть ту, что побольше, Сунь Укун в брюхе у оборотня потянулся, и тот взвыл от боли. Тогда богиня приняла свой обычный вид и велела оборотню немедленно отдать рясу.
Тем временем Сунь Укун вышел наружу прямо через нос оборотня, а богиня быстро надела оборотню на голову волшебный обруч. Оборотень схватился было за копье, но богиня вместе с Сунь Укуном вознеслась ввысь и произнесла заклинание о сжатии обруча. В тот же миг оборотень почувствовал сильную боль в голове, выронил копье и стал кататься по земле.
– Ну что, отдашь ты теперь рясу или не отдашь? – спросила богиня.
– Отдам, – отвечал оборотень. – Только пощадите меня.
Черный оборотень оказался оборотнем Медведя. Он тотчас же принес драгоценную рясу, Сунь Укун взял ее и поспешил в монастырь, где оставил учителя.
О том, что случилось дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава восемнадцатая,
Тогда Сунь Укун натаскал хворосту, обложил пещеру со всех сторон, поджег, и вмиг пещера из черной превратилась в красную. После этого Сунь Укун взял рясу, воссел на волшебное облако и отправился прямо на север.
И вот когда Сюаньцзан, уже потеряв всякую надежду на возвращение своего ученика, предавался мрачным думам, перед ним предстал Сунь Укун с рясой в руках. Радости монаха не было границ. Выслушав рассказ Сунь Укуна о том, как ему удалось отобрать у оборотня рясу, Сюаньцзан повернулся лицом к югу, возжег благовония и совершил поклоны.
– Ну, дорогой ученик, – промолвил он, – ряса у нас, а теперь давай собирать пожитки и в путь!
– День клонится к вечеру, – отвечал Сунь Укун, – лучше погодить до утра.
На том и порешили. Монахи устроили роскошное угощение, поднесли паломникам драгоценности, уцелевшие от пожара, спели гимны, спасающие от бед и несчастий, и отслужили молебен. Тем закончился день.
На следующее утро монахи вычистили и снарядили белого коня, сложили пожитки паломников и вышли их проводить за ворота. Было начало весны.
Семь дней шли паломники по пустынной дороге, и однажды, когда уже завечерело, увидели неподалеку селение.
– Не остановиться ли нам на ночлег? – сказал Сюаньцзан. – А на рассвете двинемся в путь.
Он подстегнул коня, и очень скоро они добрались до деревни.
По улице торопливо шел паренек в синей куртке, с полотняной повязкой на голове, в соломенных туфлях с завязками, полы одежды подоткнуты, штаны закатаны, в руке – зонт, на спине – узел.
– Как называется это место? – спросил Сунь Укун.
Вместо ответа парень грубо его оттолкнул и крикнул:
– Еще у кого-нибудь спроси! А ко мне не приставай, у меня и так хлопот полон рот.
– Не надо кричать, – с улыбкой сказал Сунь Укун. – Может, я тебе еще пригожусь. – И он свободной рукой так придавил паренька, что тот шевельнуться не мог. – Узел у тебя здоровенный, – продолжал между тем Сунь Укун, – значит собрался ты в дальний путь. Так вот, если хочешь, чтобы я тебя отпустил, говори правду, кто ты такой и куда направляешься.
И парню пришлось рассказать все как есть.
– Зовут меня Гао Цай. Я – слуга Гао, нашего старосты. У Гао есть дочь на выданье; так вот, три года назад девушку похитил оборотень и держит ее под замком. Староста дал мне денег и велел найти буддийского монаха, который помог бы избавиться от оборотня. Нашел я нескольких монахов, но все никудышные, сделать ничего не смогли. Отругал меня староста и снова послал на поиски. А тут, на свою беду, я вас повстречал. Отпустите же меня!
– Знаешь, парень, – сказал Сунь Укун, – не на беду ты нас повстречал – на счастье. Незачем тебе никуда ходить. Мы можем усмирить любого оборотня. Так и скажи своему хозяину.
Все втроем они пришли к дому старосты, и когда тот узнал от слуг, что к нему пожаловали паломники за священными книгами, которые могут усмирить любого оборотня, он обрадовался и вышел гостям навстречу. Каково же было его удивление, когда он увидал, что один из монахов – безобразная на вид обезьяна.
– Что ж ты, мерзавец, погубить меня хочешь? – в испуге закричал на слугу хозяин. – Мало мне одного оборотня, так ты второго привел!
Услышав это, Сунь Укун сказал:
– Я хоть и страшноват с виду, но кое на что все же гожусь. Могу, к примеру, усмирить вашего зятя-чудовище и вызволить вашу дочь.
Услышав это, хозяин пригласил гостей в дом и рассказал им, что у него три дочери, две еще в детстве были просватаны, а к младшей Цуйлань, Бирюзовой Орхидее, три года назад посватался парень, откуда-то пришедший в деревню.
– Парень хороший, – сказал хозяин. – Работящий. Я и подумал: пусть станет моим зятем. Первое время все шло хорошо, а потом вид у парня стал меняться – на шее выросла щетина, а лицо превратилось в настоящее свиное рыло. Я уже не говорю о том, что есть он стал за пятерых. Но мало этого. Он стал посылать туман, тучи и ветер и запугал всю семью. Мы поняли, что парень – оборотень.
– Сегодня же ночью я с ним расправлюсь, – заявил Сунь Укун. – Только сперва мне его покажите.
Когда они подошли к дому, где жил оборотень, Сунь Укун увидел, что открыть дверь не так-то просто – замок был залит медью.
Тогда Сунь Укун с силой ударил по замку посохом и высадил дверь. Внутри было темно.
– Дочка! Ты здесь? – позвал староста.
– Здесь! – едва слышно отвечала дочь.
Хотя волосы у девушки были растрепаны, а лицо все в грязи, она была удивительно хороша. Подойдя к отцу, девушка горько заплакала.
– Не плачь! – стал утешать ее Сунь Укун. – Лучше скажи, где оборотень.
– Не знаю, он куда-то ушел на рассвете, – ответила девушка.
– Уведите дочь, – обратился Сунь Укун к старосте, – а я останусь здесь. Дождусь оборотня и покончу с ним.
Старый Гао тотчас же увел дочь. А Сунь Укун произнес заклинание, встряхнулся, принял облик дочери хозяина, уселся и стал ждать оборотня. Через некоторое время поднялся ветер, в воздухе закружился песок, полетели камни.
Но вот ветер утих, и в воздухе появился оборотень, весь покрытый черной щетиной, со свиным рылом и огромными ушами. Ряса из темного грубого холста вся в заплатах, подпоясана пестрым полотенцем.
Увидев оборотня, Сунь Укун притворился больным и застонал. Оборотень, ничего не подозревая, обнял его и собрался чмокнуть в морду.
«Уж не хочет ли он со мной позабавиться?» – подумал Сунь Укун, едва сдерживая смех, и дал оборотню подножку. Тот растянулся на полу.
– Ты сердишься на меня, дорогая? – пытаясь подняться с полу, спросил оборотень.
– Нет, не сержусь, – отвечал Сунь Укун. – Но ведешь ты себя недостойно. Только и знаешь, что обниматься да целоваться, а мне нездоровится. Вдобавок отец с матерью попрекают меня. Говорят, что ты оборотень и всю родню отпугнул.
– Ну что я им сделал плохого? И двор мету, и канавы рою, и кирпич таскаю и черепицу, возвожу стены. Пашу, бороню, сею пшеницу, сажаю рис – в общем, не убыток от меня, а прибыток. Ты в шелку да в золоте ходишь. Ешь и пьешь вволю. Чего же еще надо?
– Все равно родители говорят, что ты позоришь их доброе имя. Думаешь, мне это приятно?
Сказав так, Сунь Укун принял свой настоящий вид, схватил оборотня и крикнул:
– Ну-ка, посмотри, кто перед тобой!
Оборотень посмотрел и обмер. Он сразу узнал в Сунь Укуне ту обезьяну, которая пятьсот лет назад учинила бунт в небесных чертогах. Быстро сбросив с себя телесную оболочку, оборотень обернулся вихрем и улетел прочь.
Размахивая посохом, Сунь Укун ринулся за ним, но вихрь умчался на свою гору и там схоронился.
Сунь Укун продолжал его преследовать, крича вдогонку:
– Все равно я достану тебя, даже из царства Тьмы!
Чем окончилась эта погоня и кто в конце концов победил, вы узнаете из следующей главы.
Глава девятнадцатая,
– Ах ты, мерзкая тварь! – заорал Сунь Укун. – Ну-ка, покажи, на что ты способен, тогда, может быть, я пощажу тебя!
– Подойди ближе, – отвечал оборотень, – и слушай, что я тебе скажу:
– А ты паршивый конюх! – вскричал оборотень. – Тот самый, что учинил бунт на Небе. Долго же ты занимался обманом. Но теперь я расправлюсь с тобой!
И оборотень со своими вилами ринулся на Сунь Укуна. Тот в свою очередь взмахнул посохом, и между ними завязался бой.
Они бились всю ночь до самого рассвета. Тут оборотень почувствовал, что теряет силы, превратился в ветер и скрылся в пещере, крепко заперев дверь. Сунь Укун обошел пещеру со всех сторон и увидел каменную плиту с надписью: «Облачная переправа».
Уже совсем рассвело, а оборотень так и не появлялся. Сунь Укун слетал на облаке в деревню, где оставил учителя, убедился, что учитель цел и невредим, рассказал ему все подробно, как обстоит дело, и снова полетел к пещере.
Ударом посоха он разнес ворота и крикнул:
– Эй, ты! Мешок с мякиной! Живо выходи на бой!
Оборотень в это время сладко похрапывал. Услышав шум, он в ярости схватил свои вилы и выскочил из пещеры.
– Ну и дурень же ты! – вскричал Сунь Укун. – Думаешь, я твоих вил испугался? Они годятся лишь для того, чтобы работать на поле твоего тестя!
– Знал бы ты, что это за вилы, не говорил бы так, – отвечал оборотень.
– А ты стукни ими по моей голове, – закричал Сунь Укун, – посмотрим, что будет!
Оборотень изо всех сил хватил Сунь Укуна вилами по голове, но у того и царапины не осталось.
– Вот так голова! – в страхе воскликнул оборотень.
И тут Сунь Укун рассказал ему о том, что в Небесном дворце его рубили топорами, мечами и саблями, после того как он учинил там бунт, колотили молотками, напускали на него гром и молнию, но он оставался цел и невредим. После этого святой старец Лаоцзюнь поместил его в свою волшебную печь и поджаривал на священном огне, после чего глаза его стали огненными, голова медной, а руки железными.
– Теперь я вступил на Путь Истины и стал учеником Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами, – сказал Сунь Укун.
Тут оборотень отбросил свои вилы, совершил положенные приветствия и воскликнул:
– Веди же меня скорее к своему учителю! Я давно его дожидаюсь. Богиня Гуаньинь велела мне сопровождать в Индию паломника за священными книгами.
– Если хочешь, чтобы я отвел тебя к учителю, сожги свою пещеру и отдай мне твои вилы с девятью зубьями.
Оборотень мигом натаскал хворосту, обложил им со всех сторон пещеру и поджег. Вскоре от жилья оборотня остались одни обгорелые стены. Затем оборотень отдал Сунь Укуну свои вилы с девятью зубьями, а Сунь Укун выдернул у себя клок шерсти, дунул на него, произнес заклинание, и клок тотчас же превратился в длинную веревку. Тогда Сунь Укун завел оборотню руки назад, скрутил их веревкой, и они, оседлав облако и туман, полетели в деревню Гаолаочжуан.
Там Сунь Укун отвел оборотня к учителю, и оборотень рассказал Сюаньцзану о том, что богиня Гуаньинь велела ему вступить на Путь Истины и сопровождать паломника за священными книгами в Индию.
Выслушав оборотня, Сюаньцзан повернулся лицом к югу, возжег благовония и вознес молитву.
После этого Сюаньцзан промолвил:
– Раз уж ты вступил на Путь Истины и будешь сопровождать меня в Индию, надо дать тебе монашеское имя.
– Богиня Гуаньинь уже нарекла меня монашеским именем, – молвил в ответ оборотень, – и прозываюсь я теперь Чжу Унэн. Еще богиня не велела мне есть скоромного. Прошу вас, учитель, снимите с меня этот запрет.
– Запрета я с тебя не сниму, – отвечал Сюаньцзан, – а раз ты не ешь скоромного, я дам тебе еще одно имя: Бацзе.
Старый Гао на радостях, что избавился от зятя-оборотня, устроил в честь гостей пир. На столе чего только не было. К вину Сюаньцзан не притронулся, а ученикам разрешил выпить, но строго предупредил:
– Только смотрите не напивайтесь и не бесчинствуйте!
После пира путники быстро собрали вещи и отправились в путь.
Целый месяц шли они без всяких приключений, но однажды вдруг увидели впереди высокую гору.
– Это гора Футушань, – сказал Чжу Бацзе. – Там живет монах-отшельник по прозвищу Воронье Гнездо, который занимается самоусовершенствованием. Мне с ним как-то приходилось встречаться.
– А что он за человек? – спросил Сюаньцзан.
– Он человек добродетельный, – отвечал Бацзе. – Он и мне предлагал заняться самоусовершенствованием, но я отказался.
Так, беседуя, они незаметно добрались до горы, и перед ними открылся великолепный вид.
Под душистой акацией стояла соломенная хижина. По одну ее сторону разгуливали олени, во рту у них были цветы. По другую – горные обезьяны несли чудесные плоды. Пестрокрылые фениксы распевали песни на верхушках деревьев. Бродили стаями священные журавли и какие-то птицы с золотым оперением.
– А вот и сам отшельник, – сказал Бацзе, указывая на росшее впереди дерево, на дереве сидел человек.
Увидев приближавшихся путников, человек поспешил спрыгнуть на землю, и Сюаньцзан склонился перед ним в почтительном поклоне.
– Простите, что не встретил вас раньше, – промолвил отшельник.
– Примите и мои поклоны, – сказал тут Чжу Бацзе.
– О, кого я вижу! – воскликнул отшельник. – Как же ты очутился здесь вместе со святым монахом?
– Богиня Гуаньинь велела мне встать на Путь Истины и сопровождать Танского монаха в Индию за священными книгами.
– А далеко до храма Раскатов грома? – с поклоном спросил Сюаньцзан.
– Далеко! – отвечал отшельник. – Путь вам предстоит долгий, опасный. На каждом шагу вас будут подстерегать оборотни и дикие звери. Но я дам вам Сутру о духовном очищении. Как только вам встретится оборотень, прочитайте ее, и оборотень не причинит вам никакого вреда.
Монах прочитал сутру, и Сюаньцзан, обладавший удивительной памятью, запомнил все от первой до последней строки с первого раза.
Вдруг отшельник обернулся сверкающим лучом и исчез, а на месте его обиталища в радужном сиянии появились цветы лотоса.
Паломники поглядели отшельнику вслед, потом Сюаньцзан сел на коня, и они продолжали свой путь.
Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.
Глава двадцатая,
И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, путники увидели хижину у дороги.
– Солнце скоро зайдет, а над Восточным морем уже всплыла луна. Мы можем остановиться на ночлег вон в той хижине, а завтра тронемся дальше.
– Вот и хорошо! – обрадовался Чжу Бацзе. – Я хоть подкреплюсь немного, легче будет нести ношу.
– Не успел выйти из дому и уже ропщет! – рассердился Сунь Укун.
Вскоре они подошли к хижине. Сюаньцзан спешился, Сунь Укун взял коня под уздцы, а Чжу Бацзе положил свою ношу на землю. Возле увитого плющом домика сидел старец и читал буддийские молитвы. Увидев Сюаньцзана, подъехавшего на коне, старец вскочил, оправил на себе одежду и, выйдя за ворота, приветствовал гостя.
– Откуда вы пожаловали и как очутились возле моей хижины? – спросил старец.
– Я – Танский монах, держу путь из Китая, – отвечал Сюаньцзан. – По высочайшему повелению направляюсь в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. Время позднее, и мы просим пустить нас переночевать в вашем доме.
Выслушав его, старик покачал головой и сказал:
– Не ходите на Запад, отправляйтесь лучше на Восток. По дороге на Запад стоит гора Желтого ветра, вам ее не одолеть, столько там диких зверей и разных оборотней.
Услыхав это, Сюаньцзан удивился. Ведь богиня Гуаньинь велела ему держать путь на Запад. Да и где на Востоке достанешь священные книги?
Между тем старик пригласил путников в дом.
– Дозвольте узнать ваше драгоценное имя, почтеннейший, – обратился к хозяину Сюаньцзан.
– Прозываюсь я Ван, – отвечал старик.
– А большая у вас семья?
– Двое детей да три внука.
Пока они беседовали, слуга все приготовил и пригласил гостей к столу. Как всегда, перед трапезой Сюаньцзан стал молиться, а Чжу Бацзе за это время успел проглотить целых три чашки еды.
Он съел все, что нашлось в доме, и все равно не насытился. После ужина гости легли спать, а утром, едва рассвело, снова отправились в путь.
Много на этот раз им пришлось перенести трудностей, то и дело встречались оборотни, беды одна за другой сыпались на их головы. И вот снова впереди выросла высокая гора. Вид у нее поистине был зловещий.
Бой был в самом разгаре, когда оборотень вдруг обернулся ветром и скрылся в пещере.
Сунь Укуну ничего не оставалось, как вернуться в монастырь, к учителю.
Рассказав Сюаньцзану что да как, Сунь Укун промолвил:
– Вы, учитель, оставайтесь тут, а я отправлюсь к Южному морю, разыщу богиню Гуаньинь и спрошу у нее, как это она допускает, чтобы вблизи монастыря, воздвигнутого в ее честь, жил какой-то поганый оборотень.
Сунь Укун оседлал облако и вмиг очутился у Южного моря.
Тут глазам его предстала величественная картина:
Сунь Укун долго любовался открывшейся ему красотой, потом спустился на облаке вниз и очутился в бамбуковой роще.
Широк простор бескрайнего моря,
Вода вдали сливается с небом.
Весь мир окутан
сияньем, сулящим удачи.
Благодатная дымка
ниспала на горы и реки.
Гомон валов белоснежных
вздымался до самого синего неба.
Бессчетные пенные волны
взвивались, достигнув солнца в зените.
Вокруг разлетались влажные брызги,
Кипящие волны сшибались повсюду.
Летящие в разные стороны брызги,
как молнии, ярко сверкали.
Кипящие волны, что всюду сшибались,
подобно грому гремели.
Красоты вод восхвалять перестанем,
На прочие взглянем красоты природы!
Усыпала мгла предрассветная горы
бесценной казной самоцветов,
Покрыв краснотой, багрецом, желтизною,
зеленью, чернью, лазурью.
Мы видели сказочные, вне сравненья,
края Гуаньинь, богини;
Посмотрим теперь, каково благолепье
горы Лоцзяшань в Южном море!
Это волшебная местность.
Кряжи высоко-высоко взметнулись,
Гребнями небо пустое пронзая.
Там восхищает взоры
разных пестрых цветов изобилье,
Там растут прекрасные травы,
Ценные ветер деревья качает.
Золотые, под солнцем, лотосы блещут.
Кровля дворца Гуаньинь, богини,
сплошь в черепице глазурной.
Вымощен въезд к Чаоиньской пещере
панцирем черепашьим.
Стаи цветных попугаев болтают
в тени тополей зеленых.
В чаще бамбука багряной окраски
резко кричат павлины.
На полосатых каменных глыбах
Стоят величавые стражи Закона.
Перед агатовой отмелью гладкой
Мокша стоит, непреклонно-отважный.
Тут он предстал перед богиней и пожаловался ей на черного оборотня, который похитил драгоценную рясу.
– Ты сам во всем виноват, – отвечала богиня. – Нечего было хвалиться рясой, этой буддийской драгоценностью, перед простыми смертными, да еще вдобавок устраивать пожар.
Когда Сунь Укун понял, что богине все известно, он опустился на колени и стал взывать к ней:
– О милостивая богиня! Прости меня, грешного! Помоги отобрать у оборотня рясу. Не то учитель опять начнет читать заклинание, а у меня от него голова раскалывается.
– Хорошо, – промолвила богиня, – я помогу тебе одолеть оборотня и отобрать у него рясу.
Сказав так, богиня взошла на радужное облако, и вместе с Сунь Укуном они вмиг очутились у горы Черного ветра.
По дороге к пещере им повстречался даос, который нес блюдо, а на блюде – две пилюли бессмертия. Сунь Укун тотчас же взмахнул своим посохом и хватил даоса по голове. Тот испустил дух. Тогда Сунь Укун приподнял даоса, внимательно рассмотрел его самого, затем блюдо. Даос оказался простым волком, а на блюде была выгравирована надпись: «Сделал Лин Сюйцзы».
Сунь Укун расхохотался от радости и сказал богине:
– Есть у меня один план. Ты примешь облик Лин Сюйцзы, а я съем пилюлю, потом сам превращусь в пилюлю, только побольше, и лягу на блюдо рядом со второй пилюлей. Ты поднесешь это блюдо в подарок черному оборотню и предложишь ему съесть пилюлю побольше, то есть меня. А уж я, попав к нему в брюхо, знаю, что делать.
Богиня покачала головой, но делать нечего, пришлось ей превратиться в даоса-оборотня. Сунь Укун запрыгал от радости.
– Чудесно! Замечательно! – воскликнул он.
Как только богиня в облике Лин Сюйцзы появилась у входа в пещеру, стражи-оборотни помчались к своему повелителю и доложили, что прибыл даос.
Оборотень поспешил гостю навстречу. А дальше все шло согласно плану.
Богиня поднесла оборотню блюдо с пилюлями, предложила ему съесть ту, что побольше, Сунь Укун в брюхе у оборотня потянулся, и тот взвыл от боли. Тогда богиня приняла свой обычный вид и велела оборотню немедленно отдать рясу.
Тем временем Сунь Укун вышел наружу прямо через нос оборотня, а богиня быстро надела оборотню на голову волшебный обруч. Оборотень схватился было за копье, но богиня вместе с Сунь Укуном вознеслась ввысь и произнесла заклинание о сжатии обруча. В тот же миг оборотень почувствовал сильную боль в голове, выронил копье и стал кататься по земле.
– Ну что, отдашь ты теперь рясу или не отдашь? – спросила богиня.
– Отдам, – отвечал оборотень. – Только пощадите меня.
Черный оборотень оказался оборотнем Медведя. Он тотчас же принес драгоценную рясу, Сунь Укун взял ее и поспешил в монастырь, где оставил учителя.
О том, что случилось дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава восемнадцатая,
повествующая о том, как в монастыре богини Гуаньинь Танский монах избежал опасности и как Сунь Укун усмирил оборотня в деревне Гаолаочжуан
Итак, Сунь Укун опустился на облаке вниз, повесил рясу на дерево и с посохом в руках ворвался в пещеру Черного ветра. Но там никого не нашел. Бесы видели, как богиня заставила оборотня кататься по земле от боли, и, трепеща от страха, разбежались.Тогда Сунь Укун натаскал хворосту, обложил пещеру со всех сторон, поджег, и вмиг пещера из черной превратилась в красную. После этого Сунь Укун взял рясу, воссел на волшебное облако и отправился прямо на север.
И вот когда Сюаньцзан, уже потеряв всякую надежду на возвращение своего ученика, предавался мрачным думам, перед ним предстал Сунь Укун с рясой в руках. Радости монаха не было границ. Выслушав рассказ Сунь Укуна о том, как ему удалось отобрать у оборотня рясу, Сюаньцзан повернулся лицом к югу, возжег благовония и совершил поклоны.
– Ну, дорогой ученик, – промолвил он, – ряса у нас, а теперь давай собирать пожитки и в путь!
– День клонится к вечеру, – отвечал Сунь Укун, – лучше погодить до утра.
На том и порешили. Монахи устроили роскошное угощение, поднесли паломникам драгоценности, уцелевшие от пожара, спели гимны, спасающие от бед и несчастий, и отслужили молебен. Тем закончился день.
На следующее утро монахи вычистили и снарядили белого коня, сложили пожитки паломников и вышли их проводить за ворота. Было начало весны.
Семь дней шли паломники по пустынной дороге, и однажды, когда уже завечерело, увидели неподалеку селение.
– Не остановиться ли нам на ночлег? – сказал Сюаньцзан. – А на рассвете двинемся в путь.
Он подстегнул коня, и очень скоро они добрались до деревни.
По улице торопливо шел паренек в синей куртке, с полотняной повязкой на голове, в соломенных туфлях с завязками, полы одежды подоткнуты, штаны закатаны, в руке – зонт, на спине – узел.
– Как называется это место? – спросил Сунь Укун.
Вместо ответа парень грубо его оттолкнул и крикнул:
– Еще у кого-нибудь спроси! А ко мне не приставай, у меня и так хлопот полон рот.
– Не надо кричать, – с улыбкой сказал Сунь Укун. – Может, я тебе еще пригожусь. – И он свободной рукой так придавил паренька, что тот шевельнуться не мог. – Узел у тебя здоровенный, – продолжал между тем Сунь Укун, – значит собрался ты в дальний путь. Так вот, если хочешь, чтобы я тебя отпустил, говори правду, кто ты такой и куда направляешься.
И парню пришлось рассказать все как есть.
– Зовут меня Гао Цай. Я – слуга Гао, нашего старосты. У Гао есть дочь на выданье; так вот, три года назад девушку похитил оборотень и держит ее под замком. Староста дал мне денег и велел найти буддийского монаха, который помог бы избавиться от оборотня. Нашел я нескольких монахов, но все никудышные, сделать ничего не смогли. Отругал меня староста и снова послал на поиски. А тут, на свою беду, я вас повстречал. Отпустите же меня!
– Знаешь, парень, – сказал Сунь Укун, – не на беду ты нас повстречал – на счастье. Незачем тебе никуда ходить. Мы можем усмирить любого оборотня. Так и скажи своему хозяину.
Все втроем они пришли к дому старосты, и когда тот узнал от слуг, что к нему пожаловали паломники за священными книгами, которые могут усмирить любого оборотня, он обрадовался и вышел гостям навстречу. Каково же было его удивление, когда он увидал, что один из монахов – безобразная на вид обезьяна.
– Что ж ты, мерзавец, погубить меня хочешь? – в испуге закричал на слугу хозяин. – Мало мне одного оборотня, так ты второго привел!
Услышав это, Сунь Укун сказал:
– Я хоть и страшноват с виду, но кое на что все же гожусь. Могу, к примеру, усмирить вашего зятя-чудовище и вызволить вашу дочь.
Услышав это, хозяин пригласил гостей в дом и рассказал им, что у него три дочери, две еще в детстве были просватаны, а к младшей Цуйлань, Бирюзовой Орхидее, три года назад посватался парень, откуда-то пришедший в деревню.
– Парень хороший, – сказал хозяин. – Работящий. Я и подумал: пусть станет моим зятем. Первое время все шло хорошо, а потом вид у парня стал меняться – на шее выросла щетина, а лицо превратилось в настоящее свиное рыло. Я уже не говорю о том, что есть он стал за пятерых. Но мало этого. Он стал посылать туман, тучи и ветер и запугал всю семью. Мы поняли, что парень – оборотень.
– Сегодня же ночью я с ним расправлюсь, – заявил Сунь Укун. – Только сперва мне его покажите.
Когда они подошли к дому, где жил оборотень, Сунь Укун увидел, что открыть дверь не так-то просто – замок был залит медью.
Тогда Сунь Укун с силой ударил по замку посохом и высадил дверь. Внутри было темно.
– Дочка! Ты здесь? – позвал староста.
– Здесь! – едва слышно отвечала дочь.
Хотя волосы у девушки были растрепаны, а лицо все в грязи, она была удивительно хороша. Подойдя к отцу, девушка горько заплакала.
– Не плачь! – стал утешать ее Сунь Укун. – Лучше скажи, где оборотень.
– Не знаю, он куда-то ушел на рассвете, – ответила девушка.
– Уведите дочь, – обратился Сунь Укун к старосте, – а я останусь здесь. Дождусь оборотня и покончу с ним.
Старый Гао тотчас же увел дочь. А Сунь Укун произнес заклинание, встряхнулся, принял облик дочери хозяина, уселся и стал ждать оборотня. Через некоторое время поднялся ветер, в воздухе закружился песок, полетели камни.
Но вот ветер утих, и в воздухе появился оборотень, весь покрытый черной щетиной, со свиным рылом и огромными ушами. Ряса из темного грубого холста вся в заплатах, подпоясана пестрым полотенцем.
Увидев оборотня, Сунь Укун притворился больным и застонал. Оборотень, ничего не подозревая, обнял его и собрался чмокнуть в морду.
«Уж не хочет ли он со мной позабавиться?» – подумал Сунь Укун, едва сдерживая смех, и дал оборотню подножку. Тот растянулся на полу.
– Ты сердишься на меня, дорогая? – пытаясь подняться с полу, спросил оборотень.
– Нет, не сержусь, – отвечал Сунь Укун. – Но ведешь ты себя недостойно. Только и знаешь, что обниматься да целоваться, а мне нездоровится. Вдобавок отец с матерью попрекают меня. Говорят, что ты оборотень и всю родню отпугнул.
– Ну что я им сделал плохого? И двор мету, и канавы рою, и кирпич таскаю и черепицу, возвожу стены. Пашу, бороню, сею пшеницу, сажаю рис – в общем, не убыток от меня, а прибыток. Ты в шелку да в золоте ходишь. Ешь и пьешь вволю. Чего же еще надо?
– Все равно родители говорят, что ты позоришь их доброе имя. Думаешь, мне это приятно?
Сказав так, Сунь Укун принял свой настоящий вид, схватил оборотня и крикнул:
– Ну-ка, посмотри, кто перед тобой!
Оборотень посмотрел и обмер. Он сразу узнал в Сунь Укуне ту обезьяну, которая пятьсот лет назад учинила бунт в небесных чертогах. Быстро сбросив с себя телесную оболочку, оборотень обернулся вихрем и улетел прочь.
Размахивая посохом, Сунь Укун ринулся за ним, но вихрь умчался на свою гору и там схоронился.
Сунь Укун продолжал его преследовать, крича вдогонку:
– Все равно я достану тебя, даже из царства Тьмы!
Чем окончилась эта погоня и кто в конце концов победил, вы узнаете из следующей главы.
Глава девятнадцатая,
из которой вы узнаете о том, как Сунь Укун усмирил оборотня из пещеры Облачная переправа и как на горе Футушань Сюаньцзан получил Сутру о духовном очищении
Итак, оборотень, превратившись в вихрь, умчался к себе на гору, а Сунь Укун, оседлав радужное облако, пустился за ним в погоню. Вдруг впереди выросла словно из-под земли гора. В тот же миг оборотень принял свой настоящий облик, ринулся в пещеру и, схватив свои вилы с девятью зубьями, выбежал, готовый к бою.– Ах ты, мерзкая тварь! – заорал Сунь Укун. – Ну-ка, покажи, на что ты способен, тогда, может быть, я пощажу тебя!
– Подойди ближе, – отвечал оборотень, – и слушай, что я тебе скажу:
– Так вот, оказывается, ты кто, – сказал Сунь Укун. – Повелитель небесных вод, изгнанный на Землю.
От рожденья я грубым был по природе,
Леность любил беззаветно,
всегда стремился к безделью,
Не развивал врожденных талантов,
Истиной овладеть не стремился,
Без толку жизнь проводил в заблужденьях.
Внезапно, в праздности пребывая,
встретил правдивого жителя Неба,
с ним беседу завел о малостях разных.
Он склонял меня к исправленью,
Убеждал в мирской суете не погрязнуть,
Не губить свою душу,
Народ поучать благочестью,
Не свершать преступных деяний,
Осужденных заветами Будды,
Иначе, по наступлении смерти,
Каяться буду всечасно,
Что никак не старался
Восьми бед избежать и трех мест наказаний.
Эти речи услышав,
я мыслить стал по-иному.
Это слово усвоив,
я раскаялся сердцем,
В нем возникло стремленье
постичь Великую тайну.
Поскольку на ноги было угодно
судьбе поставить меня, нечестивца, —
Признал я учителем старца святого,
и он о заставах поведал,
ведущих в Заоблачный край и в Подземную область.
Девять раз суждено мне перерождаться,
прежде чем заслужу возрожденье.
Днем и ночью я непрестанно трудился,
предавался работе прилежно
от макушки до самых пяток.
Завершив очищенье, вознесся на Небо.
Там святые попарно мне вышли навстречу,
Под ногами возникли тучи цветные,
Тело стало крепким и легким.
Я пошел в чертог золотой представляться Владыке.
Пир устроил Яшмовый государь,
созвал многочисленных жителей Неба.
Все стояли в рядах соответственно рангу.
Государь назначил меня воеводой,
поручил управлять Небесной рекою.
Я речным командовал войском,
и меня почитали сановником высшим.
Как-то раз Сиванму гостей принимала
под расцветшим персиком густолистым.
У меня от вина помутился разум,
стал я падать направо,
Валиться налево, буянить,
и меня схватили небесные духи,
Привели во дворец под охраной
пред очи Яшмового государя.
По закону, после допроса,
я подлежал смертной казни,
Но ее заменили
на две тысячи палок.
Лопнула кожа моя от ударов,
отслоились мышцы, едва не треснули кости.
Живым изгнали меня за пределы
вожделенной заставы Небесной.
В наказанье я в новое тело вселился
и зовусь Чжутанле отныне —
«Жесткой свиной щетиной».
– А ты паршивый конюх! – вскричал оборотень. – Тот самый, что учинил бунт на Небе. Долго же ты занимался обманом. Но теперь я расправлюсь с тобой!
И оборотень со своими вилами ринулся на Сунь Укуна. Тот в свою очередь взмахнул посохом, и между ними завязался бой.
Они бились всю ночь до самого рассвета. Тут оборотень почувствовал, что теряет силы, превратился в ветер и скрылся в пещере, крепко заперев дверь. Сунь Укун обошел пещеру со всех сторон и увидел каменную плиту с надписью: «Облачная переправа».
Уже совсем рассвело, а оборотень так и не появлялся. Сунь Укун слетал на облаке в деревню, где оставил учителя, убедился, что учитель цел и невредим, рассказал ему все подробно, как обстоит дело, и снова полетел к пещере.
Ударом посоха он разнес ворота и крикнул:
– Эй, ты! Мешок с мякиной! Живо выходи на бой!
Оборотень в это время сладко похрапывал. Услышав шум, он в ярости схватил свои вилы и выскочил из пещеры.
– Ну и дурень же ты! – вскричал Сунь Укун. – Думаешь, я твоих вил испугался? Они годятся лишь для того, чтобы работать на поле твоего тестя!
– Знал бы ты, что это за вилы, не говорил бы так, – отвечал оборотень.
– А ты стукни ими по моей голове, – закричал Сунь Укун, – посмотрим, что будет!
Оборотень изо всех сил хватил Сунь Укуна вилами по голове, но у того и царапины не осталось.
– Вот так голова! – в страхе воскликнул оборотень.
И тут Сунь Укун рассказал ему о том, что в Небесном дворце его рубили топорами, мечами и саблями, после того как он учинил там бунт, колотили молотками, напускали на него гром и молнию, но он оставался цел и невредим. После этого святой старец Лаоцзюнь поместил его в свою волшебную печь и поджаривал на священном огне, после чего глаза его стали огненными, голова медной, а руки железными.
– Теперь я вступил на Путь Истины и стал учеником Танского монаха, который идет в Индию за священными книгами, – сказал Сунь Укун.
Тут оборотень отбросил свои вилы, совершил положенные приветствия и воскликнул:
– Веди же меня скорее к своему учителю! Я давно его дожидаюсь. Богиня Гуаньинь велела мне сопровождать в Индию паломника за священными книгами.
– Если хочешь, чтобы я отвел тебя к учителю, сожги свою пещеру и отдай мне твои вилы с девятью зубьями.
Оборотень мигом натаскал хворосту, обложил им со всех сторон пещеру и поджег. Вскоре от жилья оборотня остались одни обгорелые стены. Затем оборотень отдал Сунь Укуну свои вилы с девятью зубьями, а Сунь Укун выдернул у себя клок шерсти, дунул на него, произнес заклинание, и клок тотчас же превратился в длинную веревку. Тогда Сунь Укун завел оборотню руки назад, скрутил их веревкой, и они, оседлав облако и туман, полетели в деревню Гаолаочжуан.
Там Сунь Укун отвел оборотня к учителю, и оборотень рассказал Сюаньцзану о том, что богиня Гуаньинь велела ему вступить на Путь Истины и сопровождать паломника за священными книгами в Индию.
Выслушав оборотня, Сюаньцзан повернулся лицом к югу, возжег благовония и вознес молитву.
После этого Сюаньцзан промолвил:
– Раз уж ты вступил на Путь Истины и будешь сопровождать меня в Индию, надо дать тебе монашеское имя.
– Богиня Гуаньинь уже нарекла меня монашеским именем, – молвил в ответ оборотень, – и прозываюсь я теперь Чжу Унэн. Еще богиня не велела мне есть скоромного. Прошу вас, учитель, снимите с меня этот запрет.
– Запрета я с тебя не сниму, – отвечал Сюаньцзан, – а раз ты не ешь скоромного, я дам тебе еще одно имя: Бацзе.
Старый Гао на радостях, что избавился от зятя-оборотня, устроил в честь гостей пир. На столе чего только не было. К вину Сюаньцзан не притронулся, а ученикам разрешил выпить, но строго предупредил:
– Только смотрите не напивайтесь и не бесчинствуйте!
После пира путники быстро собрали вещи и отправились в путь.
Целый месяц шли они без всяких приключений, но однажды вдруг увидели впереди высокую гору.
– Это гора Футушань, – сказал Чжу Бацзе. – Там живет монах-отшельник по прозвищу Воронье Гнездо, который занимается самоусовершенствованием. Мне с ним как-то приходилось встречаться.
– А что он за человек? – спросил Сюаньцзан.
– Он человек добродетельный, – отвечал Бацзе. – Он и мне предлагал заняться самоусовершенствованием, но я отказался.
Так, беседуя, они незаметно добрались до горы, и перед ними открылся великолепный вид.
Под душистой акацией стояла соломенная хижина. По одну ее сторону разгуливали олени, во рту у них были цветы. По другую – горные обезьяны несли чудесные плоды. Пестрокрылые фениксы распевали песни на верхушках деревьев. Бродили стаями священные журавли и какие-то птицы с золотым оперением.
– А вот и сам отшельник, – сказал Бацзе, указывая на росшее впереди дерево, на дереве сидел человек.
Увидев приближавшихся путников, человек поспешил спрыгнуть на землю, и Сюаньцзан склонился перед ним в почтительном поклоне.
– Простите, что не встретил вас раньше, – промолвил отшельник.
– Примите и мои поклоны, – сказал тут Чжу Бацзе.
– О, кого я вижу! – воскликнул отшельник. – Как же ты очутился здесь вместе со святым монахом?
– Богиня Гуаньинь велела мне встать на Путь Истины и сопровождать Танского монаха в Индию за священными книгами.
– А далеко до храма Раскатов грома? – с поклоном спросил Сюаньцзан.
– Далеко! – отвечал отшельник. – Путь вам предстоит долгий, опасный. На каждом шагу вас будут подстерегать оборотни и дикие звери. Но я дам вам Сутру о духовном очищении. Как только вам встретится оборотень, прочитайте ее, и оборотень не причинит вам никакого вреда.
Монах прочитал сутру, и Сюаньцзан, обладавший удивительной памятью, запомнил все от первой до последней строки с первого раза.
Вдруг отшельник обернулся сверкающим лучом и исчез, а на месте его обиталища в радужном сиянии появились цветы лотоса.
Паломники поглядели отшельнику вслед, потом Сюаньцзан сел на коня, и они продолжали свой путь.
Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.
Глава двадцатая,
в которой рассказывается о том, как Танский монах встретил препятствие на горе Желтого ветра и как Чжу Бацзе одержал победу
Итак, паломники продолжали свой путь. Терпели голод и холод, ночевали под открытым небом, а то и вовсе шли без передышки, не останавливаясь даже ночью. Лето давно миновало.
По сути, рождают
Закон людские желанья,
Желания те же
его в ничто обращают.
Так что ж вызывает
рожденье и гибель Закона?
Пожалуйста, сударь,
вы сами в том разберитесь.
Коль судьбы Закона
от нашего сердца зависят,
Зачем нам потребны
других людей рассужденья?
Нам нужно работать,
трудиться прилежно и тяжко,
Чтоб кровь из железа
наш труд выжимал повседневно;
Свой нос пробуравя,
продеть шерстяную веревку
И вытянуть узел
тщеты-суеты неправдивой;
К неделанья древу
себя привязать-приторочить,
Дабы не поддаться
мирским страстям и порокам,
Разбойника злого
не счесть учителем мудрым,
Иначе невольно
Закон и желанья забудем.
Других не учите
меня обманывать нагло, —
Я первый такого
лжеца изобью кулаками!
Явленье желаний
приводит к утрате желаний.
Явленье Закона
к его прекращенью приводит.
Когда мы не будем
людей различать и животных,
Лазурное небо
сверкнет чистотой первозданной.
Как правило, круглой
луна осенняя станет,
С такою расстаться
весьма неразумно и трудно.
И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, путники увидели хижину у дороги.
– Солнце скоро зайдет, а над Восточным морем уже всплыла луна. Мы можем остановиться на ночлег вон в той хижине, а завтра тронемся дальше.
– Вот и хорошо! – обрадовался Чжу Бацзе. – Я хоть подкреплюсь немного, легче будет нести ношу.
– Не успел выйти из дому и уже ропщет! – рассердился Сунь Укун.
Вскоре они подошли к хижине. Сюаньцзан спешился, Сунь Укун взял коня под уздцы, а Чжу Бацзе положил свою ношу на землю. Возле увитого плющом домика сидел старец и читал буддийские молитвы. Увидев Сюаньцзана, подъехавшего на коне, старец вскочил, оправил на себе одежду и, выйдя за ворота, приветствовал гостя.
– Откуда вы пожаловали и как очутились возле моей хижины? – спросил старец.
– Я – Танский монах, держу путь из Китая, – отвечал Сюаньцзан. – По высочайшему повелению направляюсь в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. Время позднее, и мы просим пустить нас переночевать в вашем доме.
Выслушав его, старик покачал головой и сказал:
– Не ходите на Запад, отправляйтесь лучше на Восток. По дороге на Запад стоит гора Желтого ветра, вам ее не одолеть, столько там диких зверей и разных оборотней.
Услыхав это, Сюаньцзан удивился. Ведь богиня Гуаньинь велела ему держать путь на Запад. Да и где на Востоке достанешь священные книги?
Между тем старик пригласил путников в дом.
– Дозвольте узнать ваше драгоценное имя, почтеннейший, – обратился к хозяину Сюаньцзан.
– Прозываюсь я Ван, – отвечал старик.
– А большая у вас семья?
– Двое детей да три внука.
Пока они беседовали, слуга все приготовил и пригласил гостей к столу. Как всегда, перед трапезой Сюаньцзан стал молиться, а Чжу Бацзе за это время успел проглотить целых три чашки еды.
Он съел все, что нашлось в доме, и все равно не насытился. После ужина гости легли спать, а утром, едва рассвело, снова отправились в путь.
Много на этот раз им пришлось перенести трудностей, то и дело встречались оборотни, беды одна за другой сыпались на их головы. И вот снова впереди выросла высокая гора. Вид у нее поистине был зловещий.
Вышины воплощенье – высокие горы.
Крутизны воплощенье – крутые утесы.
Воплощение взлета – торчащие скалы.
Глубины воплощенье – провалы ущелий.
Порождают звучанье – текущие воды.
Аромат порождает – цветов изобилье.
Высоки ли взаправду
высокие горные кряжи?