Страница:
— Я попытался еще раз убедить его передать послание через меня, но моряк был непреклонен.
— Впустите его ко мне.
— Мне кажется, это не совсем удобно, ведь это простой рыбак, милорд, — произнес Флюг, брезгливо сморщив свой нос. — Пусть войдет ко мне.
— Слушаюсь, милорд.
— Подождите! Он вооружен?
— Судя по внешности, нет. Велите обыскать его?
— Нет, не нужно! По всему видно, что он прибыл с добрыми вестями.
— Как прикажет ваше Величество! — чопорно ответил Флюг.
— Так приведите его сюда! Кстати, как его зовут?
— Бирн, милорд.
— Ну, хорошо, хорошо! Пусть войдет! А вы тем временем пошлите кого-нибудь за Реханом и Лорентом. Я хочу чтобы они также присутствовали при этом и услыхали, что расскажет нам этот молодец.
— Сию минуту, милорд!
Флюг повернулся и зашагал к выходу, однако в тот же самый миг услыхал за своей спиной голос королевы, что-то быстро и резко сказавшей супругу, и вслед за этим его окликнул сам Пабалан. Главный министр оглянулся и увидел, что король уже успел вскочить со своего кресла и, стоя в замешательстве, переводит свой растерянный и виноватый взгляд то на Флюга, то на королеву Адесину.
— Простите, Флюг, вы в самом начале сказали нам, что собирались сообщить о двух непредвиденных обстоятельствах. Об одном вы нам только что рассказали. Расскажите теперь и о другом!
— Мороскей возвратился в столицу, миледи!
— Мороскей! — воскликнул король. — Наконец-то! Впустите его поскорее!
— Слушаюсь, милорд! — ответил Флюг, не скрывая своего неодобрения, и вышел из кабинета.
— Интересно узнать, где он пропадал столько времени? — произнесла Адесина после ухода главного министра.
— Как кстати он возвратился! Он нам так нужен сейчас!
— Да! Постарайся максимально использовать его! Пусть он теперь поработает на нас побольше!
— Знаешь, о чем я думаю? Я много лет не пользовался услугами чародеев…
— Но зато они много попользовались нами!
— Верно говоришь, дорогая!
— Ну что ж, я рада, что он вернулся. С ним нам намного интереснее будет, чем с этим Флюгом! Ты не заметил, как он расстроился, узнав, что вернулся Мороскей?
— Я знаю, что он пустозвон, однако я ценю его добросовестное отношение к работе. Флюг — прекрасный организатор и талантливый администратор. Когда он берется за дело, я совершенно спокоен за его исход.
В этот момент в дверь постучали.
— Войдите! — громко произнес король Пабалан.
В кабинет вошел человек высокого роста с приветливым выражением на лице и сияющими от радости глазами. Он поздоровался, слегка склонив голову, отчего сидевший у него на плече ручной сокол, чтобы не потерять равновесие, слегка взмахнул крыльями и несколько раз переступил ногами, цепляясь острыми когтями за специальную кожаную нашивку на одежде хозяина.
Адесина встала и пошла навстречу новоприбывшему. Взявшись за его руки, она приподнялась на цыпочки и поцеловала гостя в щеку.
— Мы так соскучились о вас, Мороскей!
— И я тоже, миледи! — ответил, улыбаясь, гость. Затем, повернувшись к Пабалану, добавил:
— Здравствуйте, милорд!
— Вам известно, что происходит сейчас на острове Арк? — спросил его король.
— Да, милорд. Именно поэтому я вернулся к вам.
— И где же вы были все это время?
— Путешествовал, ваше Величество! Скитался по разным местам!
— Вы, наверное, так и не решили для себя, кто же вы на самом деле: придворный чародей или скиталец? — спросила королева полушутя и полусерьезно.
— И в том и в другом есть свои преимущества, миледи! — дружески парировал чародей.
— И свои недостатки тоже, я думаю, — также шутливо продолжила Адесина. — Я очень рада, что, наконец, вижу вас, Мороскей!
В этот момент в кабинет вошли Рехан и Лорент, оба запыхавшиеся и немного взволнованные срочным вызовом во дворец к Пабалану. Не успели они поздороваться с монархом, его супругой и придворным чародеем Мороскеем, как в дверях кабинета появился Флюг, который ввел за собой Бирна. Вслед за ними в дверях показался и встал снаружи вооруженный стражник, преградив путь в кабинет.
Моряк оглядел собравшихся и, волнуясь, слегка прокашлялся.
— У вас записка для меня, не так ли? — вежливо спросил его Пабалан.
Бирн поклонился неуклюже и ответил:
— Да, ваше Величество, но… если только вы действительно король!
— Если только!.. — воскликнул Пабалан, передразнивая капитана Бирна, но тут же взял себя в руки и вежливо сказал серьезным тоном. — Я Пабалан, и, как бы ни показалось это кому-то странным, я — король острова Хильд. Вот это — королева, а эти господа — мои придворные советники.
Бирн, изучающе, оглядел обстановку кабинета. Несколько успокоившись, капитан снова повернулся к королю и сказал:
— Простите мне мою осторожность, сэр, но Ансар настаивал, чтобы я непременно вам в ваши руки отдал его письмо и никому больше.
— Он и я одно и то же.
— Теперь я в этом не сомневаюсь, сэр. Вы очень похожи друг на друга.
Вслед за Пабаланом заговорила королева:
— Я надеюсь, у вас хорошее сообщение, Бирн.
Она улыбнулась, однако выражение на ее лице было тревожное и в голосе также проскользнула нотка беспокойства.
— Да, миледи. Вот оно! — ответил Бирн, вынул из внутреннего кармана своей куртки запечатанный пакет и вручил его королю Пабалану.
Король рассмотрел печать на пакете, затем вскрыл его и стал читать письмо. Прочитав несколько строк, Пабалан широко и радостно улыбнулся и передал письмо своей супруге со словами:
— Действительно, вести добрые. Фонтейна спасена, жива и здорова, хотя и провела несколько дней в дремучем лесу.
— И это все, что написал нам Ансар? — воскликнула Адесина. — Как это похоже на него!
— Где они сейчас? — спросил Лорент.
Пабалан повернулся к Бирну и взглядом попросил его ответить.
— Они остановились в Хоум, сэр. Это небольшая рыбацкая деревушка, — произнес капитан Бирн.
— Феррагамо и принцы также живы и невредимы? — в свою очередь спросила королева.
— Да, миледи.
— Почему Ансар и Фонтейна не вернулись домой вместе с вами? — спросил также Рехан.
— Не знаю, сэр. Им всем необходимо отдохнуть и вместе с тем Ансару очень хотелось как можно быстрее послать вам добрую весть, да к тому же… мое судно не совсем подходящее для королевских особ, сэр.
— Мне бы хотелось знать, что они дальше собираются делать, — произнес Лорент и тут же добавил: — Я имею в виду самого Феррагамо и принцев. Можем ли мы их пригласить на остров Хильд, милорд?
— Господа! — вмешалась королева, — может, нам продолжить приятную беседу за столом, с бокалом вина и отведать, что нам Бог послал?!
— Прекрасная мысль! — воскликнул Пабалан.
Вокруг стола были расставлены стулья, слуги принесли бутылки с вином и бокалы. Лорент достал карту острова Арк и показал королю, где находится деревушка Хоум.
— Они там в полной безопасности, сэр, — осмелился Бирн сообщить некоторые подробности пребывания путешественников в деревушке Хоум, как бы предвосхищая возможные вопросы. — Хоум так далеко от столицы Стархилл, что к нам очень редко кто-либо приезжает оттуда, и о домике Гостя у нас никто и ничего не знает.
— Какого Гостя?
Бирн с некоторой опаской взглянул на высокого черноволосого мужчину, который отнес своего ручного сокола к окну и оставил его там, посадив на специальную жердочку.
— Так у нас в деревне называют чародея Феррагамо, сэр.
— Так вот куда он уезжал на отдых каждый год!
— Когда вы намереваетесь вернуться на остров Арк? — спросил капитана Бирна Пабалан.
— Если позволите, сэр, с первым же морским приливом.
— Не считает ли ваше Величество целесообразным, чтобы я вернулся туда вместе с Бирном? — спросил Лорент Пабалана.
— Я пока не думал об этом, — ответил ему король.
Разговоры за столом продолжались еще долго, и к полудню, когда все вопросы были исчерпаны, собеседники распрощались друг с другом и разошлись. Лорент отправился провожать Бирна до пристани.
— Передайте Феррагамо привет от меня, — попросил Мороскей капитана Бирна перед тем, как удалиться вместе с королевой Адесиной для беседы наедине, которую, было видно, они оба с нетерпением и удовольствием ожидали.
Пабалан хотел было присоединиться к ним, однако в этот момент снова появился Флюг с двумя толстыми бухгалтерскими отчетами под мышками.
— Милорд, я к вам насчет вот этих двух бухгалтерских отчетов! Мне кажется сейчас самое время обсудить нам с вами некоторые вопросы, связанные с ними, перед тем как придут члены гильдии.
Пабалан вздохнул и остался со своим главным министром. Рехан встал и отправился к себе. Возвратясь домой, он заперся в своем кабинете и вынул заветный всевидящий камень. Наверное, Амарина даже и не подозревает, что Рехан так скоро снова вызовет ее на тайный сеанс связи, ведь первый сеанс был совсем недавно. Да, да, он состоялся вчера, а ему, Рехану, казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он видел в последний раз ее чарующее лицо.
Дрожащими от волнения руками Рехан взял всевидящий камень. Ощутив снова приятную прохладу камня, советник немного успокоился, собрался с мыслями и, сосредоточенно глядя на гладкую матовую молочного цвета поверхность волшебного шарика, стал мысленно вызывать на связь Амарину.
Камень затрепетал в его ладонях и начал постепенно терять свою матовость, становясь прозрачным, но вдруг этот процесс приостановился, отчего Рехан чуть было не сошел с ума от ужаса. Он быстро встряхнул всевидящий камень и снова сжал его в своих сразу же вспотевших от волнения ладонях, однако и на этот раз ощутил прежнюю его прохладу. Мало того, к неописуемому изумлению Рехана вместо знакомого и дорогого ему лица Амарины он разглядел внутри полупрозрачного камня какую-то отвратительную, покрытую шишками грубую физиономию, почти сплошь заросшую черной нечесаной бородой, с бесцветными глазами, которые смотрели на Рехана явно недоброжелательно и даже со злобой.
— Ну, что у нас там? — спросила неприветливо физиономия и рассмеялась, отчего Рехан, увидев неровные и пожелтевшие зубы у своего гнусного неизвестно откуда взявшегося собеседника, весь задрожал от омерзения.
«Моя милая девочка, наверное, шутит со мною!» — подумал Рехан. Он замер на месте, не мигая, будто кролик перед удавом, и не знал, что ему делать. «Такие помехи в связи, наверное, рассердят ее», — снова подумал Рехан. Однако мерзкая физиономия все еще не пропадала и даже улыбнулась ему опять. «Очень опрометчиво поступила все-таки Амарина, вручив драгоценный всевидящий камень такому неопытному в чародейских делах новичку, как я, — тихо пробормотал вконец смущенный советник. — Ей следовало бы научить меня правильно пользоваться всевидящим камнем и тому, как избежать подобных ошибок».
Фигура в камне шевельнулась, широко взмахнула краями своего просторного черного плаща, украшенного серебряными вышивками, как бы показывая то, что было скрыто у нее за спиной, и произнесла, обращаясь к Рехану:
— Взгляни на свое будущее, слабовольный ты человечишка!
Вслед за этим панорама внутри камня значительно расширилась, и Советник увидел какой-то круг, выложенный камнем, позади которого он различил склоны гор и большую равнину на неизвестном ему острове. Это была совершенно безотрадная картина, в которой преобладал унылый черный цвет. Грязные волны набегали и разбивались об острые прибрежные камни. Низкорослые, чахлые, погибающие деревца стояли среди посеревшей, нездоровой, поникшей травы. Ни одного цветочка, ни одной певчей птички. Кругом безрадостный пейзаж.
Это была какая-то проклятая Богом земля, которую Рехан раньше даже вообразить себе не смог бы. Видение продолжалось совсем немного времени, но он успел, рассмотрев все, ужаснуться чувству безысходности, которое вызывала показанная ему картина будущего, и сердце Рехана больно сжалось в груди. Затем в камне снова появилась та же самая физиономия и заполнила собой все внутреннее пространство волшебного шарика.
— Такого даже врагу не пожелаешь. Уж лучше утопиться, — произнесло со смехом отвратительное видение.
Пораженный увиденным, Рехан долго сидел без движения и все глядел на гладкую матовую молочного цвета поверхность камня, ничего не видя. Наконец, он очнулся, пошевелился и торопливо спрятал всевидящий камень. Заперев его на замок, Советник постепенно справился с охватившим его страхом и снова приобрел утраченную было способность трезво оценить случившееся. Никто на свете не смог бы ни уговорить его, ни силой заставить воспользоваться еще раз этим волшебным всевидящим камнем. Но тогда, как ему поскорее сообщить Амарине полученные им важные сведения? Рехан представил себе, как он снова встретится со своей любимой, насладится ее блеском и красотой и тут же начисто забыл про пережитый им ужас. Страсть, которую он испытывал к Амарине, была поистине безмерна и сильнее, чем разум. Конечно, теперь у него есть хороший предлог, чтобы, нарушив ее приказание, вернуться в Стархилл. Только так Рехан сможет убедить Амарину в том, насколько искренно и страстно он любит ее. И она поймет и не отвергнем его! Советник был совершенно убежден в том, что сумеет уговорить короля Пабалана отпустить его, Рехана, на остров Арк, тем более что его дочь Фонтейна спасена и на радостях Пабалан пойдет навстречу любой просьбе своего придворного советника. Все будет хорошо! Эта мысль наполнила все его существо неизъяснимым блаженством и иллюзорной уверенностью в том, что в его жизни все будет прекрасно, и при этом Рехан умышленно игнорировал тот факт, что где-то глубоко в его сознании очень малая часть его души корчилась и содрогалась от ужаса.
Наконец, приняв окончательное решение, Рехан встал и без колебаний направился во дворец короля Пабалана, и уже следующим утром отплыл на остров Арк, направляясь в порт Грейрок.
17
— Впустите его ко мне.
— Мне кажется, это не совсем удобно, ведь это простой рыбак, милорд, — произнес Флюг, брезгливо сморщив свой нос. — Пусть войдет ко мне.
— Слушаюсь, милорд.
— Подождите! Он вооружен?
— Судя по внешности, нет. Велите обыскать его?
— Нет, не нужно! По всему видно, что он прибыл с добрыми вестями.
— Как прикажет ваше Величество! — чопорно ответил Флюг.
— Так приведите его сюда! Кстати, как его зовут?
— Бирн, милорд.
— Ну, хорошо, хорошо! Пусть войдет! А вы тем временем пошлите кого-нибудь за Реханом и Лорентом. Я хочу чтобы они также присутствовали при этом и услыхали, что расскажет нам этот молодец.
— Сию минуту, милорд!
Флюг повернулся и зашагал к выходу, однако в тот же самый миг услыхал за своей спиной голос королевы, что-то быстро и резко сказавшей супругу, и вслед за этим его окликнул сам Пабалан. Главный министр оглянулся и увидел, что король уже успел вскочить со своего кресла и, стоя в замешательстве, переводит свой растерянный и виноватый взгляд то на Флюга, то на королеву Адесину.
— Простите, Флюг, вы в самом начале сказали нам, что собирались сообщить о двух непредвиденных обстоятельствах. Об одном вы нам только что рассказали. Расскажите теперь и о другом!
— Мороскей возвратился в столицу, миледи!
— Мороскей! — воскликнул король. — Наконец-то! Впустите его поскорее!
— Слушаюсь, милорд! — ответил Флюг, не скрывая своего неодобрения, и вышел из кабинета.
— Интересно узнать, где он пропадал столько времени? — произнесла Адесина после ухода главного министра.
— Как кстати он возвратился! Он нам так нужен сейчас!
— Да! Постарайся максимально использовать его! Пусть он теперь поработает на нас побольше!
— Знаешь, о чем я думаю? Я много лет не пользовался услугами чародеев…
— Но зато они много попользовались нами!
— Верно говоришь, дорогая!
— Ну что ж, я рада, что он вернулся. С ним нам намного интереснее будет, чем с этим Флюгом! Ты не заметил, как он расстроился, узнав, что вернулся Мороскей?
— Я знаю, что он пустозвон, однако я ценю его добросовестное отношение к работе. Флюг — прекрасный организатор и талантливый администратор. Когда он берется за дело, я совершенно спокоен за его исход.
В этот момент в дверь постучали.
— Войдите! — громко произнес король Пабалан.
В кабинет вошел человек высокого роста с приветливым выражением на лице и сияющими от радости глазами. Он поздоровался, слегка склонив голову, отчего сидевший у него на плече ручной сокол, чтобы не потерять равновесие, слегка взмахнул крыльями и несколько раз переступил ногами, цепляясь острыми когтями за специальную кожаную нашивку на одежде хозяина.
Адесина встала и пошла навстречу новоприбывшему. Взявшись за его руки, она приподнялась на цыпочки и поцеловала гостя в щеку.
— Мы так соскучились о вас, Мороскей!
— И я тоже, миледи! — ответил, улыбаясь, гость. Затем, повернувшись к Пабалану, добавил:
— Здравствуйте, милорд!
— Вам известно, что происходит сейчас на острове Арк? — спросил его король.
— Да, милорд. Именно поэтому я вернулся к вам.
— И где же вы были все это время?
— Путешествовал, ваше Величество! Скитался по разным местам!
— Вы, наверное, так и не решили для себя, кто же вы на самом деле: придворный чародей или скиталец? — спросила королева полушутя и полусерьезно.
— И в том и в другом есть свои преимущества, миледи! — дружески парировал чародей.
— И свои недостатки тоже, я думаю, — также шутливо продолжила Адесина. — Я очень рада, что, наконец, вижу вас, Мороскей!
В этот момент в кабинет вошли Рехан и Лорент, оба запыхавшиеся и немного взволнованные срочным вызовом во дворец к Пабалану. Не успели они поздороваться с монархом, его супругой и придворным чародеем Мороскеем, как в дверях кабинета появился Флюг, который ввел за собой Бирна. Вслед за ними в дверях показался и встал снаружи вооруженный стражник, преградив путь в кабинет.
Моряк оглядел собравшихся и, волнуясь, слегка прокашлялся.
— У вас записка для меня, не так ли? — вежливо спросил его Пабалан.
Бирн поклонился неуклюже и ответил:
— Да, ваше Величество, но… если только вы действительно король!
— Если только!.. — воскликнул Пабалан, передразнивая капитана Бирна, но тут же взял себя в руки и вежливо сказал серьезным тоном. — Я Пабалан, и, как бы ни показалось это кому-то странным, я — король острова Хильд. Вот это — королева, а эти господа — мои придворные советники.
Бирн, изучающе, оглядел обстановку кабинета. Несколько успокоившись, капитан снова повернулся к королю и сказал:
— Простите мне мою осторожность, сэр, но Ансар настаивал, чтобы я непременно вам в ваши руки отдал его письмо и никому больше.
— Он и я одно и то же.
— Теперь я в этом не сомневаюсь, сэр. Вы очень похожи друг на друга.
Вслед за Пабаланом заговорила королева:
— Я надеюсь, у вас хорошее сообщение, Бирн.
Она улыбнулась, однако выражение на ее лице было тревожное и в голосе также проскользнула нотка беспокойства.
— Да, миледи. Вот оно! — ответил Бирн, вынул из внутреннего кармана своей куртки запечатанный пакет и вручил его королю Пабалану.
Король рассмотрел печать на пакете, затем вскрыл его и стал читать письмо. Прочитав несколько строк, Пабалан широко и радостно улыбнулся и передал письмо своей супруге со словами:
— Действительно, вести добрые. Фонтейна спасена, жива и здорова, хотя и провела несколько дней в дремучем лесу.
— И это все, что написал нам Ансар? — воскликнула Адесина. — Как это похоже на него!
— Где они сейчас? — спросил Лорент.
Пабалан повернулся к Бирну и взглядом попросил его ответить.
— Они остановились в Хоум, сэр. Это небольшая рыбацкая деревушка, — произнес капитан Бирн.
— Феррагамо и принцы также живы и невредимы? — в свою очередь спросила королева.
— Да, миледи.
— Почему Ансар и Фонтейна не вернулись домой вместе с вами? — спросил также Рехан.
— Не знаю, сэр. Им всем необходимо отдохнуть и вместе с тем Ансару очень хотелось как можно быстрее послать вам добрую весть, да к тому же… мое судно не совсем подходящее для королевских особ, сэр.
— Мне бы хотелось знать, что они дальше собираются делать, — произнес Лорент и тут же добавил: — Я имею в виду самого Феррагамо и принцев. Можем ли мы их пригласить на остров Хильд, милорд?
— Господа! — вмешалась королева, — может, нам продолжить приятную беседу за столом, с бокалом вина и отведать, что нам Бог послал?!
— Прекрасная мысль! — воскликнул Пабалан.
Вокруг стола были расставлены стулья, слуги принесли бутылки с вином и бокалы. Лорент достал карту острова Арк и показал королю, где находится деревушка Хоум.
— Они там в полной безопасности, сэр, — осмелился Бирн сообщить некоторые подробности пребывания путешественников в деревушке Хоум, как бы предвосхищая возможные вопросы. — Хоум так далеко от столицы Стархилл, что к нам очень редко кто-либо приезжает оттуда, и о домике Гостя у нас никто и ничего не знает.
— Какого Гостя?
Бирн с некоторой опаской взглянул на высокого черноволосого мужчину, который отнес своего ручного сокола к окну и оставил его там, посадив на специальную жердочку.
— Так у нас в деревне называют чародея Феррагамо, сэр.
— Так вот куда он уезжал на отдых каждый год!
— Когда вы намереваетесь вернуться на остров Арк? — спросил капитана Бирна Пабалан.
— Если позволите, сэр, с первым же морским приливом.
— Не считает ли ваше Величество целесообразным, чтобы я вернулся туда вместе с Бирном? — спросил Лорент Пабалана.
— Я пока не думал об этом, — ответил ему король.
Разговоры за столом продолжались еще долго, и к полудню, когда все вопросы были исчерпаны, собеседники распрощались друг с другом и разошлись. Лорент отправился провожать Бирна до пристани.
— Передайте Феррагамо привет от меня, — попросил Мороскей капитана Бирна перед тем, как удалиться вместе с королевой Адесиной для беседы наедине, которую, было видно, они оба с нетерпением и удовольствием ожидали.
Пабалан хотел было присоединиться к ним, однако в этот момент снова появился Флюг с двумя толстыми бухгалтерскими отчетами под мышками.
— Милорд, я к вам насчет вот этих двух бухгалтерских отчетов! Мне кажется сейчас самое время обсудить нам с вами некоторые вопросы, связанные с ними, перед тем как придут члены гильдии.
Пабалан вздохнул и остался со своим главным министром. Рехан встал и отправился к себе. Возвратясь домой, он заперся в своем кабинете и вынул заветный всевидящий камень. Наверное, Амарина даже и не подозревает, что Рехан так скоро снова вызовет ее на тайный сеанс связи, ведь первый сеанс был совсем недавно. Да, да, он состоялся вчера, а ему, Рехану, казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он видел в последний раз ее чарующее лицо.
Дрожащими от волнения руками Рехан взял всевидящий камень. Ощутив снова приятную прохладу камня, советник немного успокоился, собрался с мыслями и, сосредоточенно глядя на гладкую матовую молочного цвета поверхность волшебного шарика, стал мысленно вызывать на связь Амарину.
Камень затрепетал в его ладонях и начал постепенно терять свою матовость, становясь прозрачным, но вдруг этот процесс приостановился, отчего Рехан чуть было не сошел с ума от ужаса. Он быстро встряхнул всевидящий камень и снова сжал его в своих сразу же вспотевших от волнения ладонях, однако и на этот раз ощутил прежнюю его прохладу. Мало того, к неописуемому изумлению Рехана вместо знакомого и дорогого ему лица Амарины он разглядел внутри полупрозрачного камня какую-то отвратительную, покрытую шишками грубую физиономию, почти сплошь заросшую черной нечесаной бородой, с бесцветными глазами, которые смотрели на Рехана явно недоброжелательно и даже со злобой.
— Ну, что у нас там? — спросила неприветливо физиономия и рассмеялась, отчего Рехан, увидев неровные и пожелтевшие зубы у своего гнусного неизвестно откуда взявшегося собеседника, весь задрожал от омерзения.
«Моя милая девочка, наверное, шутит со мною!» — подумал Рехан. Он замер на месте, не мигая, будто кролик перед удавом, и не знал, что ему делать. «Такие помехи в связи, наверное, рассердят ее», — снова подумал Рехан. Однако мерзкая физиономия все еще не пропадала и даже улыбнулась ему опять. «Очень опрометчиво поступила все-таки Амарина, вручив драгоценный всевидящий камень такому неопытному в чародейских делах новичку, как я, — тихо пробормотал вконец смущенный советник. — Ей следовало бы научить меня правильно пользоваться всевидящим камнем и тому, как избежать подобных ошибок».
Фигура в камне шевельнулась, широко взмахнула краями своего просторного черного плаща, украшенного серебряными вышивками, как бы показывая то, что было скрыто у нее за спиной, и произнесла, обращаясь к Рехану:
— Взгляни на свое будущее, слабовольный ты человечишка!
Вслед за этим панорама внутри камня значительно расширилась, и Советник увидел какой-то круг, выложенный камнем, позади которого он различил склоны гор и большую равнину на неизвестном ему острове. Это была совершенно безотрадная картина, в которой преобладал унылый черный цвет. Грязные волны набегали и разбивались об острые прибрежные камни. Низкорослые, чахлые, погибающие деревца стояли среди посеревшей, нездоровой, поникшей травы. Ни одного цветочка, ни одной певчей птички. Кругом безрадостный пейзаж.
Это была какая-то проклятая Богом земля, которую Рехан раньше даже вообразить себе не смог бы. Видение продолжалось совсем немного времени, но он успел, рассмотрев все, ужаснуться чувству безысходности, которое вызывала показанная ему картина будущего, и сердце Рехана больно сжалось в груди. Затем в камне снова появилась та же самая физиономия и заполнила собой все внутреннее пространство волшебного шарика.
— Такого даже врагу не пожелаешь. Уж лучше утопиться, — произнесло со смехом отвратительное видение.
Пораженный увиденным, Рехан долго сидел без движения и все глядел на гладкую матовую молочного цвета поверхность камня, ничего не видя. Наконец, он очнулся, пошевелился и торопливо спрятал всевидящий камень. Заперев его на замок, Советник постепенно справился с охватившим его страхом и снова приобрел утраченную было способность трезво оценить случившееся. Никто на свете не смог бы ни уговорить его, ни силой заставить воспользоваться еще раз этим волшебным всевидящим камнем. Но тогда, как ему поскорее сообщить Амарине полученные им важные сведения? Рехан представил себе, как он снова встретится со своей любимой, насладится ее блеском и красотой и тут же начисто забыл про пережитый им ужас. Страсть, которую он испытывал к Амарине, была поистине безмерна и сильнее, чем разум. Конечно, теперь у него есть хороший предлог, чтобы, нарушив ее приказание, вернуться в Стархилл. Только так Рехан сможет убедить Амарину в том, насколько искренно и страстно он любит ее. И она поймет и не отвергнем его! Советник был совершенно убежден в том, что сумеет уговорить короля Пабалана отпустить его, Рехана, на остров Арк, тем более что его дочь Фонтейна спасена и на радостях Пабалан пойдет навстречу любой просьбе своего придворного советника. Все будет хорошо! Эта мысль наполнила все его существо неизъяснимым блаженством и иллюзорной уверенностью в том, что в его жизни все будет прекрасно, и при этом Рехан умышленно игнорировал тот факт, что где-то глубоко в его сознании очень малая часть его души корчилась и содрогалась от ужаса.
Наконец, приняв окончательное решение, Рехан встал и без колебаний направился во дворец короля Пабалана, и уже следующим утром отплыл на остров Арк, направляясь в порт Грейрок.
17
Как любой уважающий себя кот, Пушок позволял человеческим созданиям кормить себя, особенно рыбой, а та перерывах между завтраком и обедом предпочитал поспать, желательно на солнышке. Но он не был обычным котом. Даже если временами его черно-белая шерсть торчала дыбом, он все равно сильно отличался от какого-нибудь деревенского оборванца. А за последние несколько дней у него к тому же появился вкус к путешествиям и приключениями, о которых он до этого и думать не думал.
Уже на следующий день после их возвращения в Дом Пушок под вечер отправился на поиски развлечений. Марк был чем-то занят, и кот, который всегда думал о человеческой породе как о недоделанной кошачьей, лишний раз утвердился в своем мнении.
Он выскользнул из дому и, не замеченный никем, направился в сторону деревни.
Большой зал «Русалки» был ярко освещен. Этим утром жена Дервента родила здорового мальчика, и хотя ближайшие друзья рыбака отправились на Хильд, нашлось немало желающих отпраздновать столь радостное событие. Кроме того, сегодня же днем у причала пришвартовался торговый корабль, а для такой деревушки это, безусловно, было событием. Капитан корабля и его команда явно неплохо заработали в последних рейсах, потому что не отказывали себе в лучшем пиве из погребов «Русалки», и не только охотно заказывали, но и платили за выпивку. Скоро и они так естественно присоединились к празднеству, словно заходили сюда каждую неделю.
Пиво лилось рекой, языки развязывались все больше, и наконец разговор зашел о событиях в Стархилле. Торговый капитан с удовольствием делился с благодарной аудиторией своими взглядами на происходящее.
— Заметьте, сам я в Стархилле не был, — говорил он. — Мы люди морские. Наш дом — это гавань Грейрока. Но, должен вам сказать, есть по всем этом что-то странное. Разнос рассказывают с тех пор, как этот вояка захватил власть. Азера, конечно, уже нет, но никто так и не знает, что сталось с его сыновьями. — Местные жители переглянулись и промолчали. Моряк продолжал: — Говорят еще, в этом замешана какая-то магия. Жизнь в столице так хороша, что туда отовсюду народ валом валит. Может, так оно и есть, да только до сих пор никто оттуда не возвращался. Кое-кто, конечно, верит, что там улицы золотом вымощены, ну ведь известное дело: хорошо там, где нас нет. — Капитан помолчал и отхлебнул пива.
Один из его матросов подхватил:
— Гавань Грейрока тоже изменилась, верно, капитан?. Вид у нее какой-то не такой.
— Тут ты прав. Не могу сказать, в чем дело, но что-то там странное. Это сразу чувствуешь, едва сходишь на берег.
— Словно засыпаешь наполовину.
— Точно. Да и двигаются все, как во сне.
— Зато торговля хорошо идет, — еще один матрос побренчал монетами в кармане.
— Да, тут жаловаться не на что. Купцы стараются вовсю, — кивнул капитан. — Но честно скажу, я, когда в морс вышел, обрадовался, а когда сюда пришел, тем более, — добавил он, ставя пустую кружку на стол. — Лучшего пива мы за все лето не пробовали, верно, ребята?
Послышался хор согласных голосов. Хозяин уже шел к ним с очередными кружками, и никто не обратил внимания на черно-белого кота, шмыгнувшего в дверь.
Феррагамо был обеспокоен. Даже посторонний человек мог это заметить, а уж такой близкий, как Кория, и подавно. Маг почти не притронулся к завтраку, что само по себе настораживало, и старательно избегал ее взгляда. Он сосредоточенно размышлял о чем-то, и всякий обращенный к нему вопрос приходилось повторять дважды.
Накормив всех, Кория решила прямо на кухне выяснить у мага, в чем дело.
— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? Почему ты ведешь себя, как загнанный в угол кролик?
— Это так заметно? — печально спросил Феррагамо.
— Да. Не смотри на меня так. Давай рассказывай.
— Пойдем погуляем, — предложил он, беря ее за руки. — Может, твой здравый смысл докажет мне, что я просто чувствительный старый дурак.
— Ты вовсе не такой, но если хочешь, пойдем пройдемся.
— Ну, слушай, — заговорил он, когда они вышли на улицу…
Спустя примерно час они сидели вдвоем под скалами на краю деревни и смотрели на море. Кория хмурилась, маг же, напротив, выглядел очень оживленным.
— Вот видишь, Кория, каждая из этих вещей сама по себе не вызывает особого удивления, но если собрать их все вместе, поневоле забеспокоишься. — Он повернулся и поглядел на нее. — Скажи мне, что я сумасшедший.
— Ты не сумасшедший, и ты сам об этом знаешь.
— Значит, ты согласна со мной?
— Не спеши. Давай сначала убедимся, что я все правильно поняла. Начнем с того, что произошло с Бонетом в Ясеневой Роще. Это ведь может иметь и совершенно естественное объяснение.
— Может. Только ни я, ни Шилл так ни одного и не придумали.
— Допустим. Потом тот случай, когда Джани был ранен, и что-то помешало тебе его вылечить.
— Да, ты же знаешь, мне нетрудно вылечить такую рану, но я никак не мог настроиться на него, пришлось пробираться окольными путями. В моей практике подобного еще не случалось. Зато это происходило как раз тогда, когда Бонет находился в Ясеневой Роще.
— Но Джани — вообще странный человек. Может, поэтому ты не смог с ним справиться?
— Не знаю. Не думаю.
Кория хотела продолжать, но Феррагамо вдруг воскликнул:
— Погоди минуту! Как же я об этом раньше не подумал? Есть еще одно. Когда от нас сбежал разбойник, все накануне выспались, и все-таки Ансар заснул на часах. Это на него совершенно не похоже.
— Нет, конечно, но устать может любой. На вас столько всего свалилось.
— Ну вот, опять этот полусон-полуявь, о котором прошлую ночь толковали моряки в «Русалке».
— Но это же было в гавани Грейрока, при чем здесь Ясеневая Роща?
— Оно вполне может передвигаться с места на место, — сказал Феррагамо, и они замолчали.
— Ты веришь тому, что услышал от Пушка? — спросила Кория.
— Марка нелегко одурачить. Если он верит ему, то и я верю.
— Но это же только слухи.
Маг вспомнил утренний разговор. Пушок прекрасно его слышал, а вот магу приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы уловить обрывки мыслей кота, и Марк откровенно забавлялся, глядя на него. Раньше Феррагамо не хотел признавать способностей Пушка, да и Марка тоже, но теперь перестал сомневаться в них. Он снова помедлил, прежде чем заговорить.
— Я все возвращаюсь к тому дню, когда был убит Азер, и не могу избавиться от ощущения, что тогда в ход пошли не только мечи. Воспоминания точат меня, но я до сих пор не могу уловить в этом явного признака магии. Однако…
— Кончай выдумывать, — улыбнулась Кория, — нам и без того забот хватает.
— Знаешь, что тревожит меня больше всего?
— Что?
— Что на Шилла, в отличие от Бонета, никак не подействовало пребывание в Ясеневой Роще.
— Но тогда это лучшее возражение против всех твоих магических теорий.
— Так-то оно так, если бы не одна вещь.
Кория молча ждала.
— Это звучит глупо… — начал Феррагамо.
— Продолжай, радость моя, а я уж разберусь, насколько это глупо.
— Шилл ел пирог, а Бонет — нет.
Неожиданное заявление заставило Корню похолодеть. Оно было достаточно нелепо, чтобы оказаться правдой.
— Тот пирог по старому рецепту?
— Да.
— Почему ты так думаешь?
— Просто я внимательно слушал Марка сегодня утром. Он простодушен, поэтому иногда позволяет заглянуть в свои сокровенные мысли. В этот раз он решил поесть лунных ягод и стать новым могучим героем.
— И ты думаешь, что лунные ягоды в том пироге смогли противодействовать чему бы то ни было в Ясеневой Роще?
— Надеюсь, что нет, — ответил маг.
— Почему?
— Потому что лунные ягоды хорошо защищают только от одного вида магии. — Он помедлил. — Но мне даже думать о нем не хочется.
К концу дня Феррагамо принял решение. Идея принадлежала Кории. С присущим ей практицизмом она сообразила, что если в Ясеневой Роще действительно что-то не так и если пирог защищает от этого влияния, то надо устроить проверку. Маг мгновенно ухватил мысль, и теперь оставалось только решить, кого послать проверить это. Решение было нелегким, но к концу ужина маг его все же принял. Он сделал знак Кории, и она вышла на кухню. Маг оглядел людей за столом и задумался: многое ли можно сказать им. Этим вечером вместе с ними ужинали все солдаты, и кого-то из них ему придется попросить рискнуть. Феррагамо прочистил горло.
— Перед десертом я бы хотел сделать одно объявление, — начал он. Все выжидательно посмотрели на него. — Вы помните тот пирог, который мы ели вчера? — спросил он и замолчал. В дверях кухни появилась Кория.
— Пирога нет, — сообщила она. — Ничего не осталось.
— Быть того не может. Ты не ошиблась? Куда ты, Брандел?
Принц тихонько пробирался к двери. Резкие слова мага остановили его, он обернулся. С первого взгляда на Брандела стало понятно, что с пирогом действительно что-то произошло. Феррагамо выпрямился, сложив руки на груди.
— Брандел! Если ты съел все до крошки, то тебя стоит выпороть, если не хуже. Твое обжорство погубит меня, а может, и тебя самого.
— Но я был так голоден, — жалобно проговорил принц, — а кусочек был такой маленький… Я только попробовал и больше не мог удержаться. Простите меня.
Феррагамо упал в кресло. Все недоуменно смотрели на него.
— Ладно, — махнул рукой маг, — можно испечь еще один.
— Нет, нельзя, — покачала головой Кория. — В тот пирог пошло все, что было.
— Я же велел тебе взять совсем немного.
— Там и было совсем немного, — отрезала она.
— Ты хоть понимаешь, что это значит? — простонал Феррагамо.
— Вполне.
— Может, хоть кто-нибудь будет любезен объяснить, о чем вы толкуете? — поинтересовался Орм.
— Я что, начну сходить с ума? — Брандел побледнел.
— Нет, ты не сойдешь с ума, — ответил Феррагамо, — а вот сходить в Ясеневую Рощу тебе придется.
Этой ночью Марк лежал в кровати у себя в мансарде, и прислушивался к храпу Брандела. «Как он может спать?» — удивлялся принц.
«Я тебе уже объяснял», — донесся безмолвный ответ Пушка.
«Но как он может спать сегодня, зная, что ждет его завтра? Я и то не могу».
«У чего тело управляет головой, а не наоборот, как у тебя».
«Как ты думаешь, пирог подействует?»
«На многое же ему придется действовать. Всей этой плоти не помешает чуть-чуть протрястись. Феррагамо, похоже, не больно-то тревожится о нем, так что и тебе не стоит».
«Но он ведь правда не хочет, чтобы с ним что-то случилось?»
«Нет».
«Да, конечно. Он ведь чувствует себя ответственным за нас, сыновей Азера. Эрик уже мертв, а теперь ему приходится рисковать Бранделом».
«У него просто нет другого выхода».
«И правда, нет. Те из нас, кто пробовал пирог, получили так мало, что сейчас этот эффект уже кончился. Но было бы хорошо послать с ним еще кого-нибудь».
«Бенфэлл тоже хороший человек, но мы, похоже, все это уже решили. Если кто-нибудь другой доберется до Ясеневой Рощи и заснет там, то что мы этим докажем?»
«Я понимаю. — Марк немного помедлил и продолжал: — Бенфэллу не позавидуешь».
«Я заметил, что Бонет не больно-то рвался снова идти на север, хоть и уверял, что его недомогание — сущая ерунда».
«Феррагамо говорил, что одни люди могут быть более чувствительны, чем другие. Может, Бонет как раз один из таких».
«Остается надеяться, что Бенфэлл не из таких. Не думаю, что из Брандела выйдет хорошая нянька». — Они переглянулись.
Уже на следующий день после их возвращения в Дом Пушок под вечер отправился на поиски развлечений. Марк был чем-то занят, и кот, который всегда думал о человеческой породе как о недоделанной кошачьей, лишний раз утвердился в своем мнении.
Он выскользнул из дому и, не замеченный никем, направился в сторону деревни.
Большой зал «Русалки» был ярко освещен. Этим утром жена Дервента родила здорового мальчика, и хотя ближайшие друзья рыбака отправились на Хильд, нашлось немало желающих отпраздновать столь радостное событие. Кроме того, сегодня же днем у причала пришвартовался торговый корабль, а для такой деревушки это, безусловно, было событием. Капитан корабля и его команда явно неплохо заработали в последних рейсах, потому что не отказывали себе в лучшем пиве из погребов «Русалки», и не только охотно заказывали, но и платили за выпивку. Скоро и они так естественно присоединились к празднеству, словно заходили сюда каждую неделю.
Пиво лилось рекой, языки развязывались все больше, и наконец разговор зашел о событиях в Стархилле. Торговый капитан с удовольствием делился с благодарной аудиторией своими взглядами на происходящее.
— Заметьте, сам я в Стархилле не был, — говорил он. — Мы люди морские. Наш дом — это гавань Грейрока. Но, должен вам сказать, есть по всем этом что-то странное. Разнос рассказывают с тех пор, как этот вояка захватил власть. Азера, конечно, уже нет, но никто так и не знает, что сталось с его сыновьями. — Местные жители переглянулись и промолчали. Моряк продолжал: — Говорят еще, в этом замешана какая-то магия. Жизнь в столице так хороша, что туда отовсюду народ валом валит. Может, так оно и есть, да только до сих пор никто оттуда не возвращался. Кое-кто, конечно, верит, что там улицы золотом вымощены, ну ведь известное дело: хорошо там, где нас нет. — Капитан помолчал и отхлебнул пива.
Один из его матросов подхватил:
— Гавань Грейрока тоже изменилась, верно, капитан?. Вид у нее какой-то не такой.
— Тут ты прав. Не могу сказать, в чем дело, но что-то там странное. Это сразу чувствуешь, едва сходишь на берег.
— Словно засыпаешь наполовину.
— Точно. Да и двигаются все, как во сне.
— Зато торговля хорошо идет, — еще один матрос побренчал монетами в кармане.
— Да, тут жаловаться не на что. Купцы стараются вовсю, — кивнул капитан. — Но честно скажу, я, когда в морс вышел, обрадовался, а когда сюда пришел, тем более, — добавил он, ставя пустую кружку на стол. — Лучшего пива мы за все лето не пробовали, верно, ребята?
Послышался хор согласных голосов. Хозяин уже шел к ним с очередными кружками, и никто не обратил внимания на черно-белого кота, шмыгнувшего в дверь.
Феррагамо был обеспокоен. Даже посторонний человек мог это заметить, а уж такой близкий, как Кория, и подавно. Маг почти не притронулся к завтраку, что само по себе настораживало, и старательно избегал ее взгляда. Он сосредоточенно размышлял о чем-то, и всякий обращенный к нему вопрос приходилось повторять дважды.
Накормив всех, Кория решила прямо на кухне выяснить у мага, в чем дело.
— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? Почему ты ведешь себя, как загнанный в угол кролик?
— Это так заметно? — печально спросил Феррагамо.
— Да. Не смотри на меня так. Давай рассказывай.
— Пойдем погуляем, — предложил он, беря ее за руки. — Может, твой здравый смысл докажет мне, что я просто чувствительный старый дурак.
— Ты вовсе не такой, но если хочешь, пойдем пройдемся.
— Ну, слушай, — заговорил он, когда они вышли на улицу…
Спустя примерно час они сидели вдвоем под скалами на краю деревни и смотрели на море. Кория хмурилась, маг же, напротив, выглядел очень оживленным.
— Вот видишь, Кория, каждая из этих вещей сама по себе не вызывает особого удивления, но если собрать их все вместе, поневоле забеспокоишься. — Он повернулся и поглядел на нее. — Скажи мне, что я сумасшедший.
— Ты не сумасшедший, и ты сам об этом знаешь.
— Значит, ты согласна со мной?
— Не спеши. Давай сначала убедимся, что я все правильно поняла. Начнем с того, что произошло с Бонетом в Ясеневой Роще. Это ведь может иметь и совершенно естественное объяснение.
— Может. Только ни я, ни Шилл так ни одного и не придумали.
— Допустим. Потом тот случай, когда Джани был ранен, и что-то помешало тебе его вылечить.
— Да, ты же знаешь, мне нетрудно вылечить такую рану, но я никак не мог настроиться на него, пришлось пробираться окольными путями. В моей практике подобного еще не случалось. Зато это происходило как раз тогда, когда Бонет находился в Ясеневой Роще.
— Но Джани — вообще странный человек. Может, поэтому ты не смог с ним справиться?
— Не знаю. Не думаю.
Кория хотела продолжать, но Феррагамо вдруг воскликнул:
— Погоди минуту! Как же я об этом раньше не подумал? Есть еще одно. Когда от нас сбежал разбойник, все накануне выспались, и все-таки Ансар заснул на часах. Это на него совершенно не похоже.
— Нет, конечно, но устать может любой. На вас столько всего свалилось.
— Ну вот, опять этот полусон-полуявь, о котором прошлую ночь толковали моряки в «Русалке».
— Но это же было в гавани Грейрока, при чем здесь Ясеневая Роща?
— Оно вполне может передвигаться с места на место, — сказал Феррагамо, и они замолчали.
— Ты веришь тому, что услышал от Пушка? — спросила Кория.
— Марка нелегко одурачить. Если он верит ему, то и я верю.
— Но это же только слухи.
Маг вспомнил утренний разговор. Пушок прекрасно его слышал, а вот магу приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы уловить обрывки мыслей кота, и Марк откровенно забавлялся, глядя на него. Раньше Феррагамо не хотел признавать способностей Пушка, да и Марка тоже, но теперь перестал сомневаться в них. Он снова помедлил, прежде чем заговорить.
— Я все возвращаюсь к тому дню, когда был убит Азер, и не могу избавиться от ощущения, что тогда в ход пошли не только мечи. Воспоминания точат меня, но я до сих пор не могу уловить в этом явного признака магии. Однако…
— Кончай выдумывать, — улыбнулась Кория, — нам и без того забот хватает.
— Знаешь, что тревожит меня больше всего?
— Что?
— Что на Шилла, в отличие от Бонета, никак не подействовало пребывание в Ясеневой Роще.
— Но тогда это лучшее возражение против всех твоих магических теорий.
— Так-то оно так, если бы не одна вещь.
Кория молча ждала.
— Это звучит глупо… — начал Феррагамо.
— Продолжай, радость моя, а я уж разберусь, насколько это глупо.
— Шилл ел пирог, а Бонет — нет.
Неожиданное заявление заставило Корню похолодеть. Оно было достаточно нелепо, чтобы оказаться правдой.
— Тот пирог по старому рецепту?
— Да.
— Почему ты так думаешь?
— Просто я внимательно слушал Марка сегодня утром. Он простодушен, поэтому иногда позволяет заглянуть в свои сокровенные мысли. В этот раз он решил поесть лунных ягод и стать новым могучим героем.
— И ты думаешь, что лунные ягоды в том пироге смогли противодействовать чему бы то ни было в Ясеневой Роще?
— Надеюсь, что нет, — ответил маг.
— Почему?
— Потому что лунные ягоды хорошо защищают только от одного вида магии. — Он помедлил. — Но мне даже думать о нем не хочется.
К концу дня Феррагамо принял решение. Идея принадлежала Кории. С присущим ей практицизмом она сообразила, что если в Ясеневой Роще действительно что-то не так и если пирог защищает от этого влияния, то надо устроить проверку. Маг мгновенно ухватил мысль, и теперь оставалось только решить, кого послать проверить это. Решение было нелегким, но к концу ужина маг его все же принял. Он сделал знак Кории, и она вышла на кухню. Маг оглядел людей за столом и задумался: многое ли можно сказать им. Этим вечером вместе с ними ужинали все солдаты, и кого-то из них ему придется попросить рискнуть. Феррагамо прочистил горло.
— Перед десертом я бы хотел сделать одно объявление, — начал он. Все выжидательно посмотрели на него. — Вы помните тот пирог, который мы ели вчера? — спросил он и замолчал. В дверях кухни появилась Кория.
— Пирога нет, — сообщила она. — Ничего не осталось.
— Быть того не может. Ты не ошиблась? Куда ты, Брандел?
Принц тихонько пробирался к двери. Резкие слова мага остановили его, он обернулся. С первого взгляда на Брандела стало понятно, что с пирогом действительно что-то произошло. Феррагамо выпрямился, сложив руки на груди.
— Брандел! Если ты съел все до крошки, то тебя стоит выпороть, если не хуже. Твое обжорство погубит меня, а может, и тебя самого.
— Но я был так голоден, — жалобно проговорил принц, — а кусочек был такой маленький… Я только попробовал и больше не мог удержаться. Простите меня.
Феррагамо упал в кресло. Все недоуменно смотрели на него.
— Ладно, — махнул рукой маг, — можно испечь еще один.
— Нет, нельзя, — покачала головой Кория. — В тот пирог пошло все, что было.
— Я же велел тебе взять совсем немного.
— Там и было совсем немного, — отрезала она.
— Ты хоть понимаешь, что это значит? — простонал Феррагамо.
— Вполне.
— Может, хоть кто-нибудь будет любезен объяснить, о чем вы толкуете? — поинтересовался Орм.
— Я что, начну сходить с ума? — Брандел побледнел.
— Нет, ты не сойдешь с ума, — ответил Феррагамо, — а вот сходить в Ясеневую Рощу тебе придется.
Этой ночью Марк лежал в кровати у себя в мансарде, и прислушивался к храпу Брандела. «Как он может спать?» — удивлялся принц.
«Я тебе уже объяснял», — донесся безмолвный ответ Пушка.
«Но как он может спать сегодня, зная, что ждет его завтра? Я и то не могу».
«У чего тело управляет головой, а не наоборот, как у тебя».
«Как ты думаешь, пирог подействует?»
«На многое же ему придется действовать. Всей этой плоти не помешает чуть-чуть протрястись. Феррагамо, похоже, не больно-то тревожится о нем, так что и тебе не стоит».
«Но он ведь правда не хочет, чтобы с ним что-то случилось?»
«Нет».
«Да, конечно. Он ведь чувствует себя ответственным за нас, сыновей Азера. Эрик уже мертв, а теперь ему приходится рисковать Бранделом».
«У него просто нет другого выхода».
«И правда, нет. Те из нас, кто пробовал пирог, получили так мало, что сейчас этот эффект уже кончился. Но было бы хорошо послать с ним еще кого-нибудь».
«Бенфэлл тоже хороший человек, но мы, похоже, все это уже решили. Если кто-нибудь другой доберется до Ясеневой Рощи и заснет там, то что мы этим докажем?»
«Я понимаю. — Марк немного помедлил и продолжал: — Бенфэллу не позавидуешь».
«Я заметил, что Бонет не больно-то рвался снова идти на север, хоть и уверял, что его недомогание — сущая ерунда».
«Феррагамо говорил, что одни люди могут быть более чувствительны, чем другие. Может, Бонет как раз один из таких».
«Остается надеяться, что Бенфэлл не из таких. Не думаю, что из Брандела выйдет хорошая нянька». — Они переглянулись.