Страница:
Примерно в сотне шагов впереди тропа, огибая выступ скалы, резко забирала вправо. Марк только успел подумать, какой замечательный сторожевой пост мог бы получиться из этой площадки, когда на вершине скалы показался человек. Если то и вправду был часовой, то весьма странного вида. Он протягивал к ним руки, словно приветствуя их, и, похоже, совершен но не спешил сообщать кому бы то ни было о приближении вооруженного отряда. Длинные белые волосы и седая борода развевались на ветру. Невозможно было понять, во что он одет. Когда рядом с Марком начали останавливаться другие члены отряда, принц понял, что человек что-то говорит.
— Тише! — прикрикнул Марк, и говор позади него моментально смолк. Скоро стало ясно, что человек на утесе произносит речь, используя скалу как своеобразную кафедру. Большую часть слов разобрать не удавалось, ветер относил их в сторону, но все равно речь обладала гипнотическим воздействием, усиливавшимся величественными горами вокруг и странными, плавными жестами говорившего. И люди, и кони стояли тихо.
— Старые пути забыты! Нельзя дозволять… Мой король… Но я осмелился… Теперь у меня есть доказательства. Внемлите! Люди могут только… вперед! Мой долг не будет исполнен, пока не услышат все. Разнесите мою весть по всем островам, пусть все поверят… Скажите магам, чтобы помнили об источнике…
Марк вздрогнул, услышав знакомые слова из послания Феррагамо.
— …при дворе становится старым. Неужели оно падет? Я летаю меж звезд и я видел… Так много лет прошло, так мало сделано. Люди не учатся, им надо показать. Идут армии, но никакая битва… И сталь может расплавиться. Я видел. Рок навис над этим островом. Он стонет, словно потерялся в бесконечной темноте. Он скорбит…
Последние слова перешли в продолжительный вой, от которого по спинам слушателей побежали мурашки. Еще несколько мгновений длилась тишина. Даже ветер стих. Потом человек заговорил снопа. Следующая фраза была сказана обычным тоном, но, как ни странно, именно ее-то расслышали все.
Склонив голову к плечу и умоляюще протянув руки, человек взглянул на Марка и спросил:
— Должен ли я теперь умолкнуть?
— Этого не может быть! — выдохнул пораженный Марк.
— Я считал его только легендой, — сказал Шилл.
— А я все равно не верю, — помотал головой Дург. — Он и правда сказал так, или мне послышалось?
— Что здесь вообще происходит? — озадаченно спросил Ломаке.
— Да, и хотелось бы знать, о ком вы говорите, — добавила Фонтейна.
Марк повернулся к ней.
— На Арке существует старинное предание о маге, который пытался есть лунные ягоды, чтобы доказать их возможности и свою силу. В отличие от множества других, он выжил после этого опыта, но сошел с ума. Говорят, он долго бродил по острову и исполнял обряды, которых никто не понимал, а потом пропал куда-то, стал отшельником. Но и до сих пор рассказывают о странном сумасшедшем, живущем в горах и произносящем речи перед одинокими путниками, причем он всегда заканчивает их одной и той же фразой: «Должен ли я теперь умолкнуть?»
— О! — вымолвила Фонтейна.
— Во всех историях его зовут Шалли, — добавил Орм.
— Но ведь все это случилось много столетий назад, — не переставал удивляться Марк.
— Тише! Он опять говорит, — воскликнул Шилл.
Все повернулись к отшельнику. Но прежде чем они успели разобрать хоть слово, откуда-то из-за скалы вылетела большая птица и села на плечо странного проповедника. Сердце у Марка екнуло. Это был Сов.
26
27
— Тише! — прикрикнул Марк, и говор позади него моментально смолк. Скоро стало ясно, что человек на утесе произносит речь, используя скалу как своеобразную кафедру. Большую часть слов разобрать не удавалось, ветер относил их в сторону, но все равно речь обладала гипнотическим воздействием, усиливавшимся величественными горами вокруг и странными, плавными жестами говорившего. И люди, и кони стояли тихо.
— Старые пути забыты! Нельзя дозволять… Мой король… Но я осмелился… Теперь у меня есть доказательства. Внемлите! Люди могут только… вперед! Мой долг не будет исполнен, пока не услышат все. Разнесите мою весть по всем островам, пусть все поверят… Скажите магам, чтобы помнили об источнике…
Марк вздрогнул, услышав знакомые слова из послания Феррагамо.
— …при дворе становится старым. Неужели оно падет? Я летаю меж звезд и я видел… Так много лет прошло, так мало сделано. Люди не учатся, им надо показать. Идут армии, но никакая битва… И сталь может расплавиться. Я видел. Рок навис над этим островом. Он стонет, словно потерялся в бесконечной темноте. Он скорбит…
Последние слова перешли в продолжительный вой, от которого по спинам слушателей побежали мурашки. Еще несколько мгновений длилась тишина. Даже ветер стих. Потом человек заговорил снопа. Следующая фраза была сказана обычным тоном, но, как ни странно, именно ее-то расслышали все.
Склонив голову к плечу и умоляюще протянув руки, человек взглянул на Марка и спросил:
— Должен ли я теперь умолкнуть?
— Этого не может быть! — выдохнул пораженный Марк.
— Я считал его только легендой, — сказал Шилл.
— А я все равно не верю, — помотал головой Дург. — Он и правда сказал так, или мне послышалось?
— Что здесь вообще происходит? — озадаченно спросил Ломаке.
— Да, и хотелось бы знать, о ком вы говорите, — добавила Фонтейна.
Марк повернулся к ней.
— На Арке существует старинное предание о маге, который пытался есть лунные ягоды, чтобы доказать их возможности и свою силу. В отличие от множества других, он выжил после этого опыта, но сошел с ума. Говорят, он долго бродил по острову и исполнял обряды, которых никто не понимал, а потом пропал куда-то, стал отшельником. Но и до сих пор рассказывают о странном сумасшедшем, живущем в горах и произносящем речи перед одинокими путниками, причем он всегда заканчивает их одной и той же фразой: «Должен ли я теперь умолкнуть?»
— О! — вымолвила Фонтейна.
— Во всех историях его зовут Шалли, — добавил Орм.
— Но ведь все это случилось много столетий назад, — не переставал удивляться Марк.
— Тише! Он опять говорит, — воскликнул Шилл.
Все повернулись к отшельнику. Но прежде чем они успели разобрать хоть слово, откуда-то из-за скалы вылетела большая птица и села на плечо странного проповедника. Сердце у Марка екнуло. Это был Сов.
26
И снопа они поняли лишь малую толику из того что говорил Шалли:
— Приходит мои брат. Сердце у него белое. Это я предвидел… Время разбудит в срок. Вместе… Тоже белое. Это хорошо. Вершители Судеб и должны быть такими. Все мои слуги… Мой дом… Близится буря. Лучше собраться здесь.
При упоминании о буре люди начали озираться по сторонам. С запада на самом деле заходила огромная черная туча. При мысли о надвигающейся грозе всем стало не по себе.
Шалли, если это действительно был он, жестикулировал все настойчивее. Сов взлетел, чтобы не подвернуться под руку.
— Заходите! — кричал отшельник.
— Сюда? — переспросил Ансар. — Мы же не сможем подняться.
— По-моему, он хочет, чтобы мы обошли вокруг Может, там подъем легче? — высказал предположение Шилл.
— В крайнем случае хоть под скалой спрячемся, — Орм выразительно поглядел на запад.
— Тогда пойдемте, — решительно сказал Марк.
Лошади снова двинулись вперед по тропе. Фонтейна поравнялась с Марком и тихо спросила:
— Это ведь на самом деле Сов? Как ты думаешь?..
— Надеюсь, — ответил он.
Вопреки ожиданиям, противоположная сторона скалистого уступа оказалась крутым, но вполне доступным для подъема травянистым склоном. Снега там почему-то не было, и яркая зелень казалась невероятно пышной после белизны за перевалом.
Они спешились. Марк, Ансар и Шилл повели лошадей в поводу, отыскивая путь полегче. Над ними Шалли продолжал махать руками, подзывая их, но больше не говорил. Наконец они оказались на широком, поросшем травой плато. Слева высился утес, столь впечатляющий с противоположной стороны. Перед ними уходила в небо гора. Шалли встретил их и сразу указал на вход в пещеру на другом конце плато.
— Укрытие. Будет буря, — просто сказал он.
Теперь стало ясно, что седовласый старик одет в козьи шкуры. Он закатил глаза, указывая сначала на летящие по небу тяжелые облака, а затем на всадников, устало поднимающихся по тропе.
— Помоги им подняться, — сказал Марк Шиллу. — А я пойду взгляну на пещеру.
Шалли, который до этого внимательно смотрел на Шилла и Ансара, теперь с нескрываемым интересом принялся изучать Марка. Глаза его на минуту задержались на мече принца и двинулись дальше. Марк встретил внимательный взгляд, и ему стало неуютно. Что-то в облике отшельника внушало благоговение.
— Последний наследник, — невнятно произнес он.
— Что? — переспросил Марк.
— Пещера, — сказал Шалли. — Укрытие. Для коней тоже.
— Тогда это, наверное, большая пещера, — улыбнулся Марк и направился ко входу. Сов проскользнул над ним и исчез в темноте.
— Вместе с этой совой к вам никто не приходил? — спросил Марк. — Человек? Маг?
— Мой брат с белым сердцем, — проговорил Шалли.
— Брат? Где он?
Шалли не ответил. Он оглянулся, убедился, что весь отряд уже поднялся па плато, и направился к пещере.
— И кони тоже, — повторил он, видя колебания Марка.
Вход в пещеру действительно оказался достаточно высоким, чтобы провести лошадей, но Марк боялся, как бы они не поломали ноги в темноте. Пещеры обычно плохо приспособлены под стойла.
Шалли бормотал что-то совершенно несуразное, но опасения Марка постепенно рассеялись. Казалось, в этой пещере светился сам камень и пространство будто медленно раскрывалось перед быстро привыкающими к неверному свету глазами. Огромный коридор уходил в глубь горы, слегка поднимаясь вверх, то и дело в стороны ответвлялись боковые штреки. Пол против ожидания оказался ровный, лишь изредка попадались кучки мелкого щебня и песка.
Изумленно оглядываясь, Марк завел коня внутрь В некоторых местах камень светился сильнее. Воздух был удивительно теплый, а откуда-то издалека доносилось музыкальное журчание льющейся воды.
— Кони, — сказал Шалли, указывая на один из боковых проходов.
Марк направился туда и оказался в пещере, где легко могли разместиться и пятьдесят лошадей. Вдоль одной из стен бежал ручеек. Конь Марка радостно заржал и припал к воде. Казалось, это место совершенно его устраивало.
Вернувшись в главный коридор, Марк как раз успел встретить входящий отряд. На лицах людей явно читалось удивление. Он указал им дорогу до здешней «конюшни» и повернулся к Шалли, но старика нигде не было. «Неужели ловушка?» — подумал я. Откуда-то из недр горы заухала сова, и Марк отправился туда, заглядывая по пути во все гроты.
Внезапно перед ним словно из воздуха возник Шалли. Отшельник махнул ему рукой и Марк, пошел за ним.
В гроте, куда они пошли, было темнее, Марку с трудом удалось различить бесформенную кучу лохмотьев в дальнем углу. Пока его глаза привыкали к освещению, куча зашевелилась и знакомый голос произнес:
— Я так и думал, что вам не удастся избежать встречи с моим здешним другом.
— Феррагамо!
Маг поднял голову, и восторг Марка вмиг испарился. На него смотрели хорошо знакомые зеленые глаза, но лицо претерпело разительные перемены. Феррагамо был так истощен, что сквозь натянутую, как сухой пергамент, кожу проступали кости. Волосы мага в причудливом свете казались снежно-белыми, почти серебряными. Даже под бесформенной одеждой было заметно, как ссохлось его недавно еще сильное тело.
Голова Феррагамо запрокинулась. От изумления Марк пошатнулся. Он мог бы поклясться, что от волос мага посыпались искры.
Некоторое время спустя Марк сидел в другом зале и говорил со своими друзьями. Всем хотелось увидеть Феррагамо, но Шалли отказался пускать к нему кого бы то ни было. Он только повторял: «Слишком белый, слишком белый», — и так решительно встал на пороге, что пробраться внутрь не удалось даже Фонтейне. Вследствие этого они потребовали от Марка самого подробного отчета. Принц описал состояние Феррагамо и странные эффекты, которые так поразили его.
— Искры? — недоверчиво воскликнули Ансар и Орм.
— Так это выглядело, — кивнул Марк. — Крупные искры, но не красные, как от костра, а серебристые. Когда я нагнулся над ним, то заметил, что вся его кожа светится. Должен вам признаться, это меня напугало.
— Не удивительно, — содрогнулся Дург.
— Я встал перед ним на колени. Он бормотал что-то насчет дыхания во сне, про людей, которые спят месяцами, и про то, как кто-то скрывался в снегу. Я не понял, что это может значить, а меня он, кажется, просто не слышал.
— Наверное, он очень болен, раз так похудел, — предположила Фонтейна. — Может быть, это лихорадка и он бредит?
— А отшельник ничего не объяснил? — спросил Шилл. — Ясно же, что Феррагамо здесь не первый день.
— Когда Феррагамо уснул, я пытался его расспрашивать, Но он как сказал: «Слишком белый», так с тех пор на том и заклинился. Но в той пещере, где лежит сейчас Феррагамо, есть нечто странное, — добавил Марк. — Похоже, в ней все время что-то движется Заметить можно только краем глаза, а посмотришь прямо — ничего нет. У меня мурашки пошли по коже.
— Надо бы его перенести оттуда, — предложил Ансар. — Обстановка там не очень здоровая.
— И как ты это сделаешь? — спросила его сестра. — Шалли нас на порог не пускает.
— Шалли показал мне еще кое-что, — сказал Марк. — Похоже, его очень заинтересовал мой меч. Он не хотел касаться его, но потребовал, чтобы я вытащил его из ножен, и показал на лезвие. Я пригляделся — по клинку бежит светящийся орнамент. Он показался мне смутно знакомым. А отшельник жутко возбудился, когда его увидел.
— Можно поглядеть? — спросил Ансар.
— Сейчас, наверное, уже не видно, — засомневался Марк. Он вынул меч из ножен и дал осмотреть его. — Может, все дело в освещении в той пещере? Оно там странное и все время меняется.
— Да здесь везде свет странный, — проворчал Дург.
— Я ничего не вижу на этом клинке, — сказал Орм. — Надеюсь, Шалли не подшутил над тобой?
— Ну и что вы скажете? — Марк вложил меч в ножны. — Я задержался там еще ненадолго. Феррагамо снова проснулся и совершенно отчетливо произнес: «Я рад, что ты здесь. Помни об источнике», а потом снопа понес всякую чепуху. Когда я уходил, он уже опять спал, но очень беспокойно, и все время бормотал что-то.
— Наверное, кошмары, — предположил Орм.
— Но мы, во всяком случае, можем подождать, пока он придет в себя и все расскажет, — сказал Шилл.
— У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда в такую погоду, — поежился Орм. — Там уже началась гроза.
— По-моему, здесь неплохо, — пожал плечами Ломаке. — Мои ребята уже осмотрели некоторые помещения.
— Да здесь прямо как в лабиринте, — сказал Дург. — Удивительно, что еще никто не потерялся.
— А почему так тепло? — спросил Марк.
— Там в глубине есть горячий источник, — ответил Ломаке. — Наверное, вода проходит по трещинам в скалах и согревает пещеру.
— Холодная вода здесь тоже есть, — сообщил Дург. — Наверное, талая.
— Да эта пещера больше приспособлена для жизни, чем дворец в Стархилле! — воскликнул Орм.
— А как быть с едой? — спросил Марк.
— Здесь целые кладовые вяленого мяса и овощей, — воскликнул Дург. — Не говоря уж о зерне. Не представляю, откуда он все это добыл.
— Здесь можно бы выдержать осаду, — задумчиво проговорил Ломаке.
— Кстати, о еде, — заметил Дург. — Большинство запасов находится во второй пещере справа отсюда. Похоже, это кухня. Мы могли бы пойти пообедать.
— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме собственного желудка? — раздраженно бросила Фонтейна. — Могу поклясться, ты замучил Джани стряпней.
— Он сам вызвался, — огрызнулся Дург.
Свод кухонного грота прекрасно поглощал дым и пар. Когда все насытились, Фонтейна, как обычно, раздала по кусочку пирога. В это время вошел Шалли, уселся возле очага и принялся разглядывать гостей. Фонтейна угостила его пирогом. Отшельник осторожно обнюхал его, расцвел, одобрительно покивал и сказал:
— Хорошо. Ешьте. — Но сам есть не стал, а учтиво протянул спой кусок Фонтейне и обвел рукой всех собравшихся. Озадаченная принцесса убрала пирог.
Заник, оказавшийся ближе всех к отшельнику, начал выспрашивать у него про Феррагамо.
— Брат уснул, — был ответ. — Хорошо. Нужно. — И без малейшего перехода Шалли разразился новой речью, весьма похожей на ту, которую недавно произносил с утеса. Теперь они разобрали почти все слова, но смысла от этого не прибавилось.
Отдельные фразы казались Марку странно знакомыми, но его, как и всех остальных, настолько захватило представление, что он просто не успевал понимать, о чем речь. Чары разрушились, когда отшельник закончил своей коронной фразой:
— Должен ли я теперь умолкнуть?
Слушатели с трудом подавили желание расхохотаться.
— Приходит мои брат. Сердце у него белое. Это я предвидел… Время разбудит в срок. Вместе… Тоже белое. Это хорошо. Вершители Судеб и должны быть такими. Все мои слуги… Мой дом… Близится буря. Лучше собраться здесь.
При упоминании о буре люди начали озираться по сторонам. С запада на самом деле заходила огромная черная туча. При мысли о надвигающейся грозе всем стало не по себе.
Шалли, если это действительно был он, жестикулировал все настойчивее. Сов взлетел, чтобы не подвернуться под руку.
— Заходите! — кричал отшельник.
— Сюда? — переспросил Ансар. — Мы же не сможем подняться.
— По-моему, он хочет, чтобы мы обошли вокруг Может, там подъем легче? — высказал предположение Шилл.
— В крайнем случае хоть под скалой спрячемся, — Орм выразительно поглядел на запад.
— Тогда пойдемте, — решительно сказал Марк.
Лошади снова двинулись вперед по тропе. Фонтейна поравнялась с Марком и тихо спросила:
— Это ведь на самом деле Сов? Как ты думаешь?..
— Надеюсь, — ответил он.
Вопреки ожиданиям, противоположная сторона скалистого уступа оказалась крутым, но вполне доступным для подъема травянистым склоном. Снега там почему-то не было, и яркая зелень казалась невероятно пышной после белизны за перевалом.
Они спешились. Марк, Ансар и Шилл повели лошадей в поводу, отыскивая путь полегче. Над ними Шалли продолжал махать руками, подзывая их, но больше не говорил. Наконец они оказались на широком, поросшем травой плато. Слева высился утес, столь впечатляющий с противоположной стороны. Перед ними уходила в небо гора. Шалли встретил их и сразу указал на вход в пещеру на другом конце плато.
— Укрытие. Будет буря, — просто сказал он.
Теперь стало ясно, что седовласый старик одет в козьи шкуры. Он закатил глаза, указывая сначала на летящие по небу тяжелые облака, а затем на всадников, устало поднимающихся по тропе.
— Помоги им подняться, — сказал Марк Шиллу. — А я пойду взгляну на пещеру.
Шалли, который до этого внимательно смотрел на Шилла и Ансара, теперь с нескрываемым интересом принялся изучать Марка. Глаза его на минуту задержались на мече принца и двинулись дальше. Марк встретил внимательный взгляд, и ему стало неуютно. Что-то в облике отшельника внушало благоговение.
— Последний наследник, — невнятно произнес он.
— Что? — переспросил Марк.
— Пещера, — сказал Шалли. — Укрытие. Для коней тоже.
— Тогда это, наверное, большая пещера, — улыбнулся Марк и направился ко входу. Сов проскользнул над ним и исчез в темноте.
— Вместе с этой совой к вам никто не приходил? — спросил Марк. — Человек? Маг?
— Мой брат с белым сердцем, — проговорил Шалли.
— Брат? Где он?
Шалли не ответил. Он оглянулся, убедился, что весь отряд уже поднялся па плато, и направился к пещере.
— И кони тоже, — повторил он, видя колебания Марка.
Вход в пещеру действительно оказался достаточно высоким, чтобы провести лошадей, но Марк боялся, как бы они не поломали ноги в темноте. Пещеры обычно плохо приспособлены под стойла.
Шалли бормотал что-то совершенно несуразное, но опасения Марка постепенно рассеялись. Казалось, в этой пещере светился сам камень и пространство будто медленно раскрывалось перед быстро привыкающими к неверному свету глазами. Огромный коридор уходил в глубь горы, слегка поднимаясь вверх, то и дело в стороны ответвлялись боковые штреки. Пол против ожидания оказался ровный, лишь изредка попадались кучки мелкого щебня и песка.
Изумленно оглядываясь, Марк завел коня внутрь В некоторых местах камень светился сильнее. Воздух был удивительно теплый, а откуда-то издалека доносилось музыкальное журчание льющейся воды.
— Кони, — сказал Шалли, указывая на один из боковых проходов.
Марк направился туда и оказался в пещере, где легко могли разместиться и пятьдесят лошадей. Вдоль одной из стен бежал ручеек. Конь Марка радостно заржал и припал к воде. Казалось, это место совершенно его устраивало.
Вернувшись в главный коридор, Марк как раз успел встретить входящий отряд. На лицах людей явно читалось удивление. Он указал им дорогу до здешней «конюшни» и повернулся к Шалли, но старика нигде не было. «Неужели ловушка?» — подумал я. Откуда-то из недр горы заухала сова, и Марк отправился туда, заглядывая по пути во все гроты.
Внезапно перед ним словно из воздуха возник Шалли. Отшельник махнул ему рукой и Марк, пошел за ним.
В гроте, куда они пошли, было темнее, Марку с трудом удалось различить бесформенную кучу лохмотьев в дальнем углу. Пока его глаза привыкали к освещению, куча зашевелилась и знакомый голос произнес:
— Я так и думал, что вам не удастся избежать встречи с моим здешним другом.
— Феррагамо!
Маг поднял голову, и восторг Марка вмиг испарился. На него смотрели хорошо знакомые зеленые глаза, но лицо претерпело разительные перемены. Феррагамо был так истощен, что сквозь натянутую, как сухой пергамент, кожу проступали кости. Волосы мага в причудливом свете казались снежно-белыми, почти серебряными. Даже под бесформенной одеждой было заметно, как ссохлось его недавно еще сильное тело.
Голова Феррагамо запрокинулась. От изумления Марк пошатнулся. Он мог бы поклясться, что от волос мага посыпались искры.
Некоторое время спустя Марк сидел в другом зале и говорил со своими друзьями. Всем хотелось увидеть Феррагамо, но Шалли отказался пускать к нему кого бы то ни было. Он только повторял: «Слишком белый, слишком белый», — и так решительно встал на пороге, что пробраться внутрь не удалось даже Фонтейне. Вследствие этого они потребовали от Марка самого подробного отчета. Принц описал состояние Феррагамо и странные эффекты, которые так поразили его.
— Искры? — недоверчиво воскликнули Ансар и Орм.
— Так это выглядело, — кивнул Марк. — Крупные искры, но не красные, как от костра, а серебристые. Когда я нагнулся над ним, то заметил, что вся его кожа светится. Должен вам признаться, это меня напугало.
— Не удивительно, — содрогнулся Дург.
— Я встал перед ним на колени. Он бормотал что-то насчет дыхания во сне, про людей, которые спят месяцами, и про то, как кто-то скрывался в снегу. Я не понял, что это может значить, а меня он, кажется, просто не слышал.
— Наверное, он очень болен, раз так похудел, — предположила Фонтейна. — Может быть, это лихорадка и он бредит?
— А отшельник ничего не объяснил? — спросил Шилл. — Ясно же, что Феррагамо здесь не первый день.
— Когда Феррагамо уснул, я пытался его расспрашивать, Но он как сказал: «Слишком белый», так с тех пор на том и заклинился. Но в той пещере, где лежит сейчас Феррагамо, есть нечто странное, — добавил Марк. — Похоже, в ней все время что-то движется Заметить можно только краем глаза, а посмотришь прямо — ничего нет. У меня мурашки пошли по коже.
— Надо бы его перенести оттуда, — предложил Ансар. — Обстановка там не очень здоровая.
— И как ты это сделаешь? — спросила его сестра. — Шалли нас на порог не пускает.
— Шалли показал мне еще кое-что, — сказал Марк. — Похоже, его очень заинтересовал мой меч. Он не хотел касаться его, но потребовал, чтобы я вытащил его из ножен, и показал на лезвие. Я пригляделся — по клинку бежит светящийся орнамент. Он показался мне смутно знакомым. А отшельник жутко возбудился, когда его увидел.
— Можно поглядеть? — спросил Ансар.
— Сейчас, наверное, уже не видно, — засомневался Марк. Он вынул меч из ножен и дал осмотреть его. — Может, все дело в освещении в той пещере? Оно там странное и все время меняется.
— Да здесь везде свет странный, — проворчал Дург.
— Я ничего не вижу на этом клинке, — сказал Орм. — Надеюсь, Шалли не подшутил над тобой?
— Ну и что вы скажете? — Марк вложил меч в ножны. — Я задержался там еще ненадолго. Феррагамо снова проснулся и совершенно отчетливо произнес: «Я рад, что ты здесь. Помни об источнике», а потом снопа понес всякую чепуху. Когда я уходил, он уже опять спал, но очень беспокойно, и все время бормотал что-то.
— Наверное, кошмары, — предположил Орм.
— Но мы, во всяком случае, можем подождать, пока он придет в себя и все расскажет, — сказал Шилл.
— У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда в такую погоду, — поежился Орм. — Там уже началась гроза.
— По-моему, здесь неплохо, — пожал плечами Ломаке. — Мои ребята уже осмотрели некоторые помещения.
— Да здесь прямо как в лабиринте, — сказал Дург. — Удивительно, что еще никто не потерялся.
— А почему так тепло? — спросил Марк.
— Там в глубине есть горячий источник, — ответил Ломаке. — Наверное, вода проходит по трещинам в скалах и согревает пещеру.
— Холодная вода здесь тоже есть, — сообщил Дург. — Наверное, талая.
— Да эта пещера больше приспособлена для жизни, чем дворец в Стархилле! — воскликнул Орм.
— А как быть с едой? — спросил Марк.
— Здесь целые кладовые вяленого мяса и овощей, — воскликнул Дург. — Не говоря уж о зерне. Не представляю, откуда он все это добыл.
— Здесь можно бы выдержать осаду, — задумчиво проговорил Ломаке.
— Кстати, о еде, — заметил Дург. — Большинство запасов находится во второй пещере справа отсюда. Похоже, это кухня. Мы могли бы пойти пообедать.
— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме собственного желудка? — раздраженно бросила Фонтейна. — Могу поклясться, ты замучил Джани стряпней.
— Он сам вызвался, — огрызнулся Дург.
Свод кухонного грота прекрасно поглощал дым и пар. Когда все насытились, Фонтейна, как обычно, раздала по кусочку пирога. В это время вошел Шалли, уселся возле очага и принялся разглядывать гостей. Фонтейна угостила его пирогом. Отшельник осторожно обнюхал его, расцвел, одобрительно покивал и сказал:
— Хорошо. Ешьте. — Но сам есть не стал, а учтиво протянул спой кусок Фонтейне и обвел рукой всех собравшихся. Озадаченная принцесса убрала пирог.
Заник, оказавшийся ближе всех к отшельнику, начал выспрашивать у него про Феррагамо.
— Брат уснул, — был ответ. — Хорошо. Нужно. — И без малейшего перехода Шалли разразился новой речью, весьма похожей на ту, которую недавно произносил с утеса. Теперь они разобрали почти все слова, но смысла от этого не прибавилось.
Отдельные фразы казались Марку странно знакомыми, но его, как и всех остальных, настолько захватило представление, что он просто не успевал понимать, о чем речь. Чары разрушились, когда отшельник закончил своей коронной фразой:
— Должен ли я теперь умолкнуть?
Слушатели с трудом подавили желание расхохотаться.
27
В тот самый день, когда Феррагамо снова встретился с Марком и его друзьями, далеко на востоке, в море, произошла еще одна встреча.
После обмена сигналами стало ясно, что корабли подошли с Певена. На борту флагмана находились посол Хобан, гонец с Хильда и адмирал флота. Они привели двенадцать полностью вооруженных военных судов.
Чтобы обменяться приветствиями и новостями приходилось громко кричать, потому что море уже начинало шуметь перед надвигающейся с запада бурей. Мороскей коротко обрисовал их планы, и Хобан, как официальный представитель Певена, согласился присоединиться к ним. На кораблях имелся запас старого вина, настоянного на лунных ягодах, оно уже много лет лежало в дворцовых погребах. Но на весь экипаж его все равно бы не хватило, поэтому от высадки на Арк пришлось отказаться. Хобан объяснил причины их задержки, и Мороскей приказал объединенному флоту взять курс на запад.
Корабли встретили надвигающуюся бурю в лоб. Огромные холодные волны колотили в борта, скорость резко упала. Весь следующий день они плыли, сражаясь с разбушевавшейся стихией.
Марка разбудило легкое прикосновение руки. Отшельник поманил его за собой. Едва протерев глаза, принц побрел за проводником в покои Феррагамо и застал мага за трапезой. Он по-прежнему был изможден и бледен, но принц порадовался, глядя как тот уплетает овсянку. Маг жестом пригласил Марка сесть рядом с ним за накрытый козьей шкурой стол.
— Я рад, что ты добрался сюда.
— А я рад, что мы сумело тебя найти. Если бы не наш новый друг, — Марк кивнул на Шалли, — мы проехали бы мимо. Но он поднялся на утес и произнес речь…
— Только не заводи его снова, — попросил Феррагамо, с беспокойством взглянув на отшельника. — У меня и так голова уже гудит.
Марк улыбнулся, вспомнив действие речей Шалли.
— Тебе уже лучше? — спросил он.
— Лучше, чем что? — переспросил Феррагамо.
Марк засомневался.
— Я рад, что ты можешь есть, — торопливо сказал он.
Зеленые глаза мага уставились в миску.
— М-м-м, еда хорошая. Я не ел такого с тех пор, как Кория была здесь.
Сомнения не улеглись.
— Кстати, как она? — спросил Феррагамо. Глаза его увлажнились.
— Кория? С ней все в порядке. Я видел ее в последний раз тогда же, когда и ты.
— И правда. Что-то я поглупел.
Феррагамо снова занялся своим завтраком, а Марк украдкой взглянул на отшельника. Но тот безмятежно улыбался. Маг отставил пустую миску в сторону.
— По-моему, нам пора трогаться. Ты что, раздумал идти в Стархилл? — обвиняющим тоном произнес он.
— Ну что ты, конечно, нет. Мы ведь все здесь. Сов передал нам твое послание. Но сейчас идти нельзя. Ты слишком слаб.
— Я никогда не был сильнее, — отрезал маг. Лицо его стало гневным, но тут же расплылось в улыбке. — А потом, нам там кое-что надо сделать.
— Снаружи гроза, — сказал Марк. — Мы даже с горы не спустимся.
— Да? — переспросил Феррагамо. — Тогда я по сплю. — Он немедленно улегся и захрапел.
Шалли выставил Марка из грота, и принц отправился разыскивать более подходящего собеседника Он был так потрясен, что был бы рад поговорить с кем-нибудь, кто уверил бы его, что Феррагамо не свихнулся.
Беспокойство Марка не прошло даже тогда, когда все прочие оптимистично заверили его, что странности в поведении мага вполне можно объяснить болезнью и что со временем он несомненно поправится «Времени-то у нас как раз и нет», — подумал он.
Все утро бушевала гроза, и путешественники обследовали лабиринты пещеры, рассказывали друг другу байки и ели.
Днем Шалли еще раз привел Марка в грот Феррагамо. Лицо мага слегка порозовело. Он улыбнулся, заметив встревоженный взгляд своего воспитанника.
— Наш последний разговор не получился, — извиняющимся тоном сказал Феррагамо. — Не обращай внимания.
— Что с тобой произошло?
— Это долгая история.
— Если не можешь рассказывать…
— Ну почему же? Я не прочь поговорить, только не хочется повторять по десять раз. Может, позовешь остальных?
Марк бросил взгляд на Шалли, закрывавшего вход.
— Брату моему я все объясню сам, — усмехнулся Феррагамо, — а ты зови всех сюда.
Слова Феррагамо явно возымели действие, потому что отшельник даже не пытался протестовать, когда Марк вернулся с Фонтейной, Ансаром, Шиллом, Ломаксом и Дургом.
— Я бы на вашем месте не стал подходить ко мне слишком близко, — Феррагамо загадочно улыбнулся.
Он внимательно выслушал рассказ об их путешествии и об известиях от Мороскея. Потом, явно довольный, согласился рассказать собственную историю.
Расставшись с Марком и Заником в Ясеневой Роще, Феррагамо отправился вслед за четырьмя солдатами в таверну, надеясь вызнать что-нибудь из разговоров. Ничего полезного он не услышал и уже собирался уйти, когда вдруг оказался втянутым в спор между солдатом и одной из служанок. Ее обвиняли в том, что она недодала сдачу. Мага схватили за руку.
— Эй, старик, будешь свидетелем! Ты видел, сколько монет я ей дал. — Солдат взглянул Феррагамо в лицо, и глаза его сузились. Маг пробормотал, что ничего не видел, и поспешил убраться оттуда. Но не успел он добраться до двери, как из коридора выскочили несколько мужчин и схватили его. Один из них выбил у него из рук посох, а другой зажал рот дурно пахнущей тряпкой.
— Вдохни-ка поглубже, — злорадно посоветовал он. — Ты будешь хорошеньким подарком королеве.
Феррагамо очнулся в маленькой, похожей на келью, комнате. Здесь было так темно, что он едва различил миску с едой и кружку, которые кто-то торопливо сунул к нему в камеру. Есть маг не мог, а вот в горле саднило так, что он с жадностью накинулся на воду. К сожалению, он слишком поздно различил горьковатый привкус и, проклиная себя за беспечность, провалился в очередной наркотический сон.
На следующее утро его вывели на улицу и посадили на коня. Несколько солдат с лицами, лишенными выражения, обращались с ним с большой опаской, хотя маг едва стоял на ногах. Его привязали к седлу и куда-то повезли в сопровождении солидного отряда стражи.
Феррагамо то впадал в забытье, то приходил в себя. Однажды он почувствовал, как магия Стархилла пытается проникнуть в его сознание. Попытка не удалась, но пирога при нем не было, как не было и другой защиты против столь мощного воздействия.
Утром, очнувшись в очередной раз, маг ощутил, что у него в кармане, в том месте, где руки прижимали к телу веревки, лежит какой-то маленький предмет. Феррагамо все-таки удалось вспомнить, что это такое, и пот тогда в голове у него начал зреть отчаянный план.
Вечером его развязали, чтобы не кормить с ложечки. Маг незаметно вытащил из кармана лунную ягоду и сунул ее в рот. Феррагамо старался как можно осторожнее прокусить кожицу и медленно высосать драгоценный сок, но, к несчастью, один из солдат заметил это движение и прыгнул к нему.
— Яд! — завопил он. — Он хочет отравить себя!
Солдаты, получившие приказ доставить Феррагамо живым во что бы то ни стало, накинулись на него, пытаясь разжать челюсти. Зная, что долго не выдержит, Феррагамо поступил единственно возможным образом и проглотил целую ягоду вместе с косточкой Эффект был ошеломляющий.
Сила хлынула в него чудовищным потоком, глаза полыхали, как факелы, волосы встали дыбом, а кожа ярко засветилась. Толстые веревки на ногах лопнули, как гнилые нитки. Испуганные солдаты с истошными воплями кинулись кто куда, а сам маг снова провалился в забытье.
Он проснулся только через два дня, буквально потрескивая от распиравшей его магической силы. Вокруг, наполовину скрытые зеленой травой, лежали солдаты. Они были живы, но спали беспробудным сном. В нескольких ярдах от мага, прямо среди неглубокого снега, зацвело несколько деревьев.
Феррагамо осознал, что вот-вот погибнет от избытка силы. Он уже и сейчас был на краю безумия. Оставалось только надеяться, что он сумеет дожить до того времени, когда магическая сила уменьшится до разумных пределов, хотя он не представлял, когда это может произойти.
С дерева к нему спустилась белка. Мирно помахивая рыжим хвостом, она положила рядом с магом орех, потом достала из защечных мешков еще несколько и тоже разложила в рядок. Справившись с этим непростым делом, зверек выжидающе уставился на него.
Феррагамо ощутил ужасную пустоту где-то пониже грудной клетки. Огромным усилием воли он сел и потянулся к ближайшему ореху. Пальцы почему-то стали толстыми и неуклюжими, ему никак не удавалось сломать скорлупу. Он уже подумывал засунуть орех в рот целиком и разгрызть его, когда белка, по-прежнему внимательно наблюдавшая за ним, взяла один из орехов и аккуратно разгрызла. Она положила зерно на землю и потянулась за следующим. Скоро она справилась со всей кучкой.
— Спасибо, — прошептал Феррагамо, не узнавая своего голоса.
— Не за что, — ответила белка и исчезла.
Маг, даже не удивившись, поглядел ей вслед.
Он жевал орехи и вдруг обнаружил, что слышит вокруг себя множество слабых голосков. В основном говорили о еде, о том, как улизнуть от врага, вроде вон той совы, устроившейся на ближайшем дереве, но некоторые разговоры касались «этого человека-грозы», сидящего под деревом и грызущего орехи. Впрочем, к страху перед ним примешивалось благоговение и дружелюбие.
«Это про меня? — подумал Феррагамо. — А откуда тут сова взялась?»
Он поглядел по сторонам и заметил Сова. От голода кружилась голова. Он подумал о Кории и на миг увидел, как она сидит у причала в Доме и глядит на море. Кория подняла глаза и нахмурилась. В ту же секунду видение исчезло.
Снова придя в себя, маг подозвал прирученную птицу. Осторожно выделив частичку своей силы, он передал Сову послание для Марка. Птица улетела. Феррагамо оставалось гадать, правильно ли он поступил. Попытка сознательно контролировать такую силу утомила его, и он снова потерял сознание.
Потом он помнил, как брел куда-то. Кажется, снова появлялись солдаты, он взмахом посоха погрузил их в сон. Действие было почти бессознательным, но он знал, что не убил их и дней через пять они проснутся живыми и невредимыми.
Время текло с большими провалами, и в следующий раз он обнаружил себя в предгорьях, пробирающимся по первому снегу. Тут он начал осознавать постоянный тонкий, высокий звук, казалось, следовавший за ним по пятам. Он остановился, потряс головой, но тут же пожалел об этом, потому что снова почувствовал слабость. Шум не исчезал. Он обернулся и увидел…
В этом месте своего повествования Феррагамо разразился хохотом. Остальные с изумлением воззрились на него.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы могли на это поглядеть, — сказал маг. Сверкающие слезы катились у него по щекам. — Бесценное зрелище. — И, к недоумению своей аудитории, он снова рассмеялся. Шалли начал проявлять беспокойство.
— Что ты увидел? — воскликнула Фонтейна, не в силах сдержаться.
Феррагамо смахнул слезы с бороды.
— Я обернулся, — повторил он, — и сначала не увидел ничего. Потом поглядел вниз. Все эти маленькие снежки… — он снова захохотал, — …они летали в нескольких дюймах над землей. Их было около дюжины, они кувыркались в воздухе и пели. — Послышались недоверчивые восклицания, но маг продолжил: — И тут я увидел, как один из отпечатков моих следов вроде как свернулся и взлетел. И еще один голосок присоединился к этому писку.
После обмена сигналами стало ясно, что корабли подошли с Певена. На борту флагмана находились посол Хобан, гонец с Хильда и адмирал флота. Они привели двенадцать полностью вооруженных военных судов.
Чтобы обменяться приветствиями и новостями приходилось громко кричать, потому что море уже начинало шуметь перед надвигающейся с запада бурей. Мороскей коротко обрисовал их планы, и Хобан, как официальный представитель Певена, согласился присоединиться к ним. На кораблях имелся запас старого вина, настоянного на лунных ягодах, оно уже много лет лежало в дворцовых погребах. Но на весь экипаж его все равно бы не хватило, поэтому от высадки на Арк пришлось отказаться. Хобан объяснил причины их задержки, и Мороскей приказал объединенному флоту взять курс на запад.
Корабли встретили надвигающуюся бурю в лоб. Огромные холодные волны колотили в борта, скорость резко упала. Весь следующий день они плыли, сражаясь с разбушевавшейся стихией.
Марка разбудило легкое прикосновение руки. Отшельник поманил его за собой. Едва протерев глаза, принц побрел за проводником в покои Феррагамо и застал мага за трапезой. Он по-прежнему был изможден и бледен, но принц порадовался, глядя как тот уплетает овсянку. Маг жестом пригласил Марка сесть рядом с ним за накрытый козьей шкурой стол.
— Я рад, что ты добрался сюда.
— А я рад, что мы сумело тебя найти. Если бы не наш новый друг, — Марк кивнул на Шалли, — мы проехали бы мимо. Но он поднялся на утес и произнес речь…
— Только не заводи его снова, — попросил Феррагамо, с беспокойством взглянув на отшельника. — У меня и так голова уже гудит.
Марк улыбнулся, вспомнив действие речей Шалли.
— Тебе уже лучше? — спросил он.
— Лучше, чем что? — переспросил Феррагамо.
Марк засомневался.
— Я рад, что ты можешь есть, — торопливо сказал он.
Зеленые глаза мага уставились в миску.
— М-м-м, еда хорошая. Я не ел такого с тех пор, как Кория была здесь.
Сомнения не улеглись.
— Кстати, как она? — спросил Феррагамо. Глаза его увлажнились.
— Кория? С ней все в порядке. Я видел ее в последний раз тогда же, когда и ты.
— И правда. Что-то я поглупел.
Феррагамо снова занялся своим завтраком, а Марк украдкой взглянул на отшельника. Но тот безмятежно улыбался. Маг отставил пустую миску в сторону.
— По-моему, нам пора трогаться. Ты что, раздумал идти в Стархилл? — обвиняющим тоном произнес он.
— Ну что ты, конечно, нет. Мы ведь все здесь. Сов передал нам твое послание. Но сейчас идти нельзя. Ты слишком слаб.
— Я никогда не был сильнее, — отрезал маг. Лицо его стало гневным, но тут же расплылось в улыбке. — А потом, нам там кое-что надо сделать.
— Снаружи гроза, — сказал Марк. — Мы даже с горы не спустимся.
— Да? — переспросил Феррагамо. — Тогда я по сплю. — Он немедленно улегся и захрапел.
Шалли выставил Марка из грота, и принц отправился разыскивать более подходящего собеседника Он был так потрясен, что был бы рад поговорить с кем-нибудь, кто уверил бы его, что Феррагамо не свихнулся.
Беспокойство Марка не прошло даже тогда, когда все прочие оптимистично заверили его, что странности в поведении мага вполне можно объяснить болезнью и что со временем он несомненно поправится «Времени-то у нас как раз и нет», — подумал он.
Все утро бушевала гроза, и путешественники обследовали лабиринты пещеры, рассказывали друг другу байки и ели.
Днем Шалли еще раз привел Марка в грот Феррагамо. Лицо мага слегка порозовело. Он улыбнулся, заметив встревоженный взгляд своего воспитанника.
— Наш последний разговор не получился, — извиняющимся тоном сказал Феррагамо. — Не обращай внимания.
— Что с тобой произошло?
— Это долгая история.
— Если не можешь рассказывать…
— Ну почему же? Я не прочь поговорить, только не хочется повторять по десять раз. Может, позовешь остальных?
Марк бросил взгляд на Шалли, закрывавшего вход.
— Брату моему я все объясню сам, — усмехнулся Феррагамо, — а ты зови всех сюда.
Слова Феррагамо явно возымели действие, потому что отшельник даже не пытался протестовать, когда Марк вернулся с Фонтейной, Ансаром, Шиллом, Ломаксом и Дургом.
— Я бы на вашем месте не стал подходить ко мне слишком близко, — Феррагамо загадочно улыбнулся.
Он внимательно выслушал рассказ об их путешествии и об известиях от Мороскея. Потом, явно довольный, согласился рассказать собственную историю.
Расставшись с Марком и Заником в Ясеневой Роще, Феррагамо отправился вслед за четырьмя солдатами в таверну, надеясь вызнать что-нибудь из разговоров. Ничего полезного он не услышал и уже собирался уйти, когда вдруг оказался втянутым в спор между солдатом и одной из служанок. Ее обвиняли в том, что она недодала сдачу. Мага схватили за руку.
— Эй, старик, будешь свидетелем! Ты видел, сколько монет я ей дал. — Солдат взглянул Феррагамо в лицо, и глаза его сузились. Маг пробормотал, что ничего не видел, и поспешил убраться оттуда. Но не успел он добраться до двери, как из коридора выскочили несколько мужчин и схватили его. Один из них выбил у него из рук посох, а другой зажал рот дурно пахнущей тряпкой.
— Вдохни-ка поглубже, — злорадно посоветовал он. — Ты будешь хорошеньким подарком королеве.
Феррагамо очнулся в маленькой, похожей на келью, комнате. Здесь было так темно, что он едва различил миску с едой и кружку, которые кто-то торопливо сунул к нему в камеру. Есть маг не мог, а вот в горле саднило так, что он с жадностью накинулся на воду. К сожалению, он слишком поздно различил горьковатый привкус и, проклиная себя за беспечность, провалился в очередной наркотический сон.
На следующее утро его вывели на улицу и посадили на коня. Несколько солдат с лицами, лишенными выражения, обращались с ним с большой опаской, хотя маг едва стоял на ногах. Его привязали к седлу и куда-то повезли в сопровождении солидного отряда стражи.
Феррагамо то впадал в забытье, то приходил в себя. Однажды он почувствовал, как магия Стархилла пытается проникнуть в его сознание. Попытка не удалась, но пирога при нем не было, как не было и другой защиты против столь мощного воздействия.
Утром, очнувшись в очередной раз, маг ощутил, что у него в кармане, в том месте, где руки прижимали к телу веревки, лежит какой-то маленький предмет. Феррагамо все-таки удалось вспомнить, что это такое, и пот тогда в голове у него начал зреть отчаянный план.
Вечером его развязали, чтобы не кормить с ложечки. Маг незаметно вытащил из кармана лунную ягоду и сунул ее в рот. Феррагамо старался как можно осторожнее прокусить кожицу и медленно высосать драгоценный сок, но, к несчастью, один из солдат заметил это движение и прыгнул к нему.
— Яд! — завопил он. — Он хочет отравить себя!
Солдаты, получившие приказ доставить Феррагамо живым во что бы то ни стало, накинулись на него, пытаясь разжать челюсти. Зная, что долго не выдержит, Феррагамо поступил единственно возможным образом и проглотил целую ягоду вместе с косточкой Эффект был ошеломляющий.
Сила хлынула в него чудовищным потоком, глаза полыхали, как факелы, волосы встали дыбом, а кожа ярко засветилась. Толстые веревки на ногах лопнули, как гнилые нитки. Испуганные солдаты с истошными воплями кинулись кто куда, а сам маг снова провалился в забытье.
Он проснулся только через два дня, буквально потрескивая от распиравшей его магической силы. Вокруг, наполовину скрытые зеленой травой, лежали солдаты. Они были живы, но спали беспробудным сном. В нескольких ярдах от мага, прямо среди неглубокого снега, зацвело несколько деревьев.
Феррагамо осознал, что вот-вот погибнет от избытка силы. Он уже и сейчас был на краю безумия. Оставалось только надеяться, что он сумеет дожить до того времени, когда магическая сила уменьшится до разумных пределов, хотя он не представлял, когда это может произойти.
С дерева к нему спустилась белка. Мирно помахивая рыжим хвостом, она положила рядом с магом орех, потом достала из защечных мешков еще несколько и тоже разложила в рядок. Справившись с этим непростым делом, зверек выжидающе уставился на него.
Феррагамо ощутил ужасную пустоту где-то пониже грудной клетки. Огромным усилием воли он сел и потянулся к ближайшему ореху. Пальцы почему-то стали толстыми и неуклюжими, ему никак не удавалось сломать скорлупу. Он уже подумывал засунуть орех в рот целиком и разгрызть его, когда белка, по-прежнему внимательно наблюдавшая за ним, взяла один из орехов и аккуратно разгрызла. Она положила зерно на землю и потянулась за следующим. Скоро она справилась со всей кучкой.
— Спасибо, — прошептал Феррагамо, не узнавая своего голоса.
— Не за что, — ответила белка и исчезла.
Маг, даже не удивившись, поглядел ей вслед.
Он жевал орехи и вдруг обнаружил, что слышит вокруг себя множество слабых голосков. В основном говорили о еде, о том, как улизнуть от врага, вроде вон той совы, устроившейся на ближайшем дереве, но некоторые разговоры касались «этого человека-грозы», сидящего под деревом и грызущего орехи. Впрочем, к страху перед ним примешивалось благоговение и дружелюбие.
«Это про меня? — подумал Феррагамо. — А откуда тут сова взялась?»
Он поглядел по сторонам и заметил Сова. От голода кружилась голова. Он подумал о Кории и на миг увидел, как она сидит у причала в Доме и глядит на море. Кория подняла глаза и нахмурилась. В ту же секунду видение исчезло.
Снова придя в себя, маг подозвал прирученную птицу. Осторожно выделив частичку своей силы, он передал Сову послание для Марка. Птица улетела. Феррагамо оставалось гадать, правильно ли он поступил. Попытка сознательно контролировать такую силу утомила его, и он снова потерял сознание.
Потом он помнил, как брел куда-то. Кажется, снова появлялись солдаты, он взмахом посоха погрузил их в сон. Действие было почти бессознательным, но он знал, что не убил их и дней через пять они проснутся живыми и невредимыми.
Время текло с большими провалами, и в следующий раз он обнаружил себя в предгорьях, пробирающимся по первому снегу. Тут он начал осознавать постоянный тонкий, высокий звук, казалось, следовавший за ним по пятам. Он остановился, потряс головой, но тут же пожалел об этом, потому что снова почувствовал слабость. Шум не исчезал. Он обернулся и увидел…
В этом месте своего повествования Феррагамо разразился хохотом. Остальные с изумлением воззрились на него.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы могли на это поглядеть, — сказал маг. Сверкающие слезы катились у него по щекам. — Бесценное зрелище. — И, к недоумению своей аудитории, он снова рассмеялся. Шалли начал проявлять беспокойство.
— Что ты увидел? — воскликнула Фонтейна, не в силах сдержаться.
Феррагамо смахнул слезы с бороды.
— Я обернулся, — повторил он, — и сначала не увидел ничего. Потом поглядел вниз. Все эти маленькие снежки… — он снова захохотал, — …они летали в нескольких дюймах над землей. Их было около дюжины, они кувыркались в воздухе и пели. — Послышались недоверчивые восклицания, но маг продолжил: — И тут я увидел, как один из отпечатков моих следов вроде как свернулся и взлетел. И еще один голосок присоединился к этому писку.