Страница:
В июле, после начала Корейской войны, когда корабли были готовы приступить к несению службы в дальневосточных водах, караван из девяти барж, наполненных артиллерийскими снарядами и другим военным снаряжением, был взорван близ Беденхэмского пирса в гавани Портсмута, что повлекло за собой огромное число жертв и крупные разрушения в близлежащих районах. К счастью, соседние склады с вооружениями не пострадали. А через две недели близ Ферт-о-Форт потерпел аварию британский миноносец «Кавендиш»: в машинном отделении были обнаружены «посторонние предметы».
Но ни один британский агент так никогда и не признал, что столь блестящая диверсия была делом рук Лиги Вольвебера.
Однако другие контрдиверсионные организации не сомневались, что странная цепочка событий в Объединенном Королевстве была частью куда более широкой кампании, начатой Вольвебером с целью помешать действиям союзников в Корее.
Одним из самых серьезных инцидентов стал взрыв термитной бомбы в машинном отделении французского лайнера «Оран»
в бухте Марселя в мае 1950 года. Корабль должен был отправиться в Сайгон с грузом военного снаряжения и оборудования для французских войск, сражавшихся против коммунистов в Индокитае. Французская разведслужба установила, что бомбу подложил один из вольвеберских оперативников. Последующим расследованием, проведенным офицерами безопасности, было установлено, что бомба изготовлена в мастерских Вольвебера в Карлсхорсте, в Восточном Берлине, и в Висмаре, на Балтийском побережье. Бомба, найденная на «Оране», была идентична найденной ранее в машинном отделении танкера, строящегося в Гамбурге.
В сентябре следующего года сотрудники французской службы безопасности раскрыли диверсионную организацию, состоявшую главным образом из немецких и испанских коммунистических беженцев. Организация была связана с Вольвебером. Раскрытие группы последовало вслед за уничтожением французского миноносца «Лапас», взорванного на якорной стоянке близ Сен-Мало. В результате диверсии погиб 51 человек из команды миноносца.
С окончанием затянувшихся корейских мирных переговоров диверсии на кораблях союзников временно прекратились, однако к середине 1952 года вновь стали появляться свидетельства того, что готовится новая серия нападений на корабли. Стало известно, что организация Вольвебера пополнилась новыми членами, завербованными в странах Запада. Среди этих новичков, обучающихся диверсионному делу, было много англичан, симпатизирующих левым, и даже две женщины. Все они тренировались в диверсионной школе Вольвебера в Богензее, в Восточной Германии, постигая основы операций, которые должны были стать частью «не-очень-холодной войны». Агенты шпионских сетей Западной Германии, глубоко проникшие в Восточную зону, предсказывали, что начало расширению диверсионной деятельности практически положено и новых инцидентов следует скорее всего ожидать в британских гаванях.
25 января 1953 года был полностью разрушен 20 000-тонный канадский тихоокеанский лайнер «Канадский экспресс», на котором вспыхнул пожар, когда корабль стоял на ремонте в доке Ливерпуля. Через три дня пожар разразился и на борту «Куин Элизабет», также проходившем осмотр в доке Саутгемптона, хотя огонь и был погашен до того, как для судна возникла реальная опасность. На другой день при таинственных обстоятельствах загорелся еще один атлантический гигант. К счастью, пожар удалось быстро потушить.
Пожары на «Канадском экспрессе» и «Куин Элизабет» были поразительно похожи: оба корабля являлись крупными поставщиками долларов для британской экономики. Официальное расследование пожара на «Канадском экспрессе» позволило сделать вывод об отсутствии явных свидетельств диверсии. Столь же неопределенными оказались выводы следственной группы, расследовавшей пожары на гиганте «Кьюнардере» в доке Саутгемптона. Однако каковы бы ни были частные выводы британских властей, другие западные страны были уверены, что оба инцидента – дело рук агентов Вольвебера, среди которых, без сомнения, много англичан. На Западе были уверены, что в своем офисе директора пароходства в Восточном Берлине и в оперативных штаб-квартирах в Вустроу и Богензее Вольвебер продолжал планировать диверсии, направленные против всего капиталистического мира. 17 июня 1953 года, на фоне политических событий, последовавших после смерти Сталина, началось восстание рабочих в Восточном Берлине и Советской зоне оккупации. Мятеж, однако, был жестоко подавлен советским танками, а через десять дней маршал Берия, верховный глава ГБ с начала войны, был арестован и расстрелян по приказу Хрущева. В конце июля представитель Берии в Восточной Германии, бывший немецкий генерал Вильгельм Зайцер, был снят со своего поста министра госбезопасности Восточной зоны. Следуя инструкциям из Москвы, босс Восточной зоны Вальтер Ульбрихт назначил на этот пост ветерана ГБ Эрнста Вольвебера.
Вольвебер возненавидел свою новую должность. Во время своего первого публичного появления в качестве министра в Восточном Берлине он моргал, словно крот, вытащенный из-под земли волею независящих от него обстоятельств. Никто, однако, не сомневался в его способности делать дело. И он продолжил реорганизацию всей системы государственной безопасности Восточной Германии.
Смерть Берии нанесла тяжелый удар по всевластию ГБ в Советском Союзе – по крайней мере так казалось со стороны. Сменилась вся администрация тайной полиции, а ее власть над советским народом была, по всей видимости, утрачена и худшие аспекты сталинско-бериевского террора остались позади.
В Восточной же Германии Вольвеберу было велено все оставить, как прежде. Перед ним поставили две задачи на ближайшую перспективу:
1. Выкорчевать многочисленные шпионские сети, разбросанные по всему Востоку и подчинявшиеся приказам бывшего гитлеровского генерала Рейнхарда Гелена, который, опираясь на американскую финансовую поддержку, создал обширную и эффективную секретную службу Западной Германии.
2. Усилить шпионаж и диверсии против Боннской республики со стороны Восточной Германии. Главные цели – зарождающееся министерство обороны в Бонне и заводы Рура, участвующие в реализации западной программы производства вооружений.
Последовавшие как в Восточной, так и в Западной Германии суды над шпионами дают основания предположить, что Вольвебер добился значительных успехов в выполнении обоих заданий. Он почти наверняка участвовал в операциях, проводимых с участием британского двойного шпиона Блейка, который был сотрудником британской службы безопасности как раз в то время, когда Вольвебер был министром государственной безопасности ГДР.
Несмотря на свои официальные обязанности главы министерства безопасности Восточной зоны, Вольвебер никогда не забывал о своих интернациональных обязательствах и продолжал возглавлять Лигу Вольвебера. Специалисты уверены, что именно он стоял за диверсией на британском крейсере «Кумберленд» – исследовательской станции королевского флота, занимавшейся разработкой защитных мер против водородной бомбы и стоившей 20 миллионов фунтов стерлингов.
Нет сомнения также в том, что Вольвебер поддерживал тесные связи с египетской тайной полицией, возглавляемой бывшим сотрудником гейдриховской Службы безопасности (СД) и разыскиваемым как военный преступник Леопольдом Глеймом, который наверняка докладывал Вольвеберу в Восточный Берлин еще со времен Суэцкого кризиса.
Но несмотря на мощную поддержку Москвы, Вольвебер находился в незавидном положении. Его отношения с секретарем Коммунистической партии Восточной зоны Вальтером Ульбрихтом никак нельзя было назвать дружескими, ибо Вольвебер, безусловно, знал о предательстве Ульбрихтом довоенных немецких коммунистов во время сталинских чисток тридцатых годов и многое мог бы добавить к многотомному досье на Ульбрихта, годами собираемому в ГБ.
Отношения между двумя этими людьми неизбежно обострились. Ульбрихт снял Вольвебера с поста министра госбезопасности. Однако Москва настояла на том, чтобы Ульбрихт не вмешивался в деятельность Вольвебера на посту главы Лиги Вольвебера. Вражда между Ульбрихтом и опальным министром становилась все ожесточеннее. Согласно секретной информации, с которой автор имел возможность лично ознакомиться, в 1960 или 1961 году Ульбрихт несколько раз пытался отделаться от Вольвебера. И вскоре коммунистический босс Восточной зоны издал приказ об аресте Вольвебера. Последний, однако, как всегда, оказался неплохо информирован и воспользовался убежищем в советской штаб-квартире Карлсхорсте, в Восточном Берлине, твердо отказавшись ее покинуть.
Ульбрихт был в ярости, однако и ГБ стояла на своем. Спустя десять дней Ульбрихт получил послание, которое гласило: «Оставьте герра Вольвебера в покое – он мой друг», подпись – Хрущев.
Вольвебер возобновил свою прежнюю деятельность. Последний раз, когда о нем слышали, он по-прежнему находился в Восточном Берлине.
ГЛАВА 5
Но ни один британский агент так никогда и не признал, что столь блестящая диверсия была делом рук Лиги Вольвебера.
Однако другие контрдиверсионные организации не сомневались, что странная цепочка событий в Объединенном Королевстве была частью куда более широкой кампании, начатой Вольвебером с целью помешать действиям союзников в Корее.
Одним из самых серьезных инцидентов стал взрыв термитной бомбы в машинном отделении французского лайнера «Оран»
в бухте Марселя в мае 1950 года. Корабль должен был отправиться в Сайгон с грузом военного снаряжения и оборудования для французских войск, сражавшихся против коммунистов в Индокитае. Французская разведслужба установила, что бомбу подложил один из вольвеберских оперативников. Последующим расследованием, проведенным офицерами безопасности, было установлено, что бомба изготовлена в мастерских Вольвебера в Карлсхорсте, в Восточном Берлине, и в Висмаре, на Балтийском побережье. Бомба, найденная на «Оране», была идентична найденной ранее в машинном отделении танкера, строящегося в Гамбурге.
В сентябре следующего года сотрудники французской службы безопасности раскрыли диверсионную организацию, состоявшую главным образом из немецких и испанских коммунистических беженцев. Организация была связана с Вольвебером. Раскрытие группы последовало вслед за уничтожением французского миноносца «Лапас», взорванного на якорной стоянке близ Сен-Мало. В результате диверсии погиб 51 человек из команды миноносца.
С окончанием затянувшихся корейских мирных переговоров диверсии на кораблях союзников временно прекратились, однако к середине 1952 года вновь стали появляться свидетельства того, что готовится новая серия нападений на корабли. Стало известно, что организация Вольвебера пополнилась новыми членами, завербованными в странах Запада. Среди этих новичков, обучающихся диверсионному делу, было много англичан, симпатизирующих левым, и даже две женщины. Все они тренировались в диверсионной школе Вольвебера в Богензее, в Восточной Германии, постигая основы операций, которые должны были стать частью «не-очень-холодной войны». Агенты шпионских сетей Западной Германии, глубоко проникшие в Восточную зону, предсказывали, что начало расширению диверсионной деятельности практически положено и новых инцидентов следует скорее всего ожидать в британских гаванях.
25 января 1953 года был полностью разрушен 20 000-тонный канадский тихоокеанский лайнер «Канадский экспресс», на котором вспыхнул пожар, когда корабль стоял на ремонте в доке Ливерпуля. Через три дня пожар разразился и на борту «Куин Элизабет», также проходившем осмотр в доке Саутгемптона, хотя огонь и был погашен до того, как для судна возникла реальная опасность. На другой день при таинственных обстоятельствах загорелся еще один атлантический гигант. К счастью, пожар удалось быстро потушить.
Пожары на «Канадском экспрессе» и «Куин Элизабет» были поразительно похожи: оба корабля являлись крупными поставщиками долларов для британской экономики. Официальное расследование пожара на «Канадском экспрессе» позволило сделать вывод об отсутствии явных свидетельств диверсии. Столь же неопределенными оказались выводы следственной группы, расследовавшей пожары на гиганте «Кьюнардере» в доке Саутгемптона. Однако каковы бы ни были частные выводы британских властей, другие западные страны были уверены, что оба инцидента – дело рук агентов Вольвебера, среди которых, без сомнения, много англичан. На Западе были уверены, что в своем офисе директора пароходства в Восточном Берлине и в оперативных штаб-квартирах в Вустроу и Богензее Вольвебер продолжал планировать диверсии, направленные против всего капиталистического мира. 17 июня 1953 года, на фоне политических событий, последовавших после смерти Сталина, началось восстание рабочих в Восточном Берлине и Советской зоне оккупации. Мятеж, однако, был жестоко подавлен советским танками, а через десять дней маршал Берия, верховный глава ГБ с начала войны, был арестован и расстрелян по приказу Хрущева. В конце июля представитель Берии в Восточной Германии, бывший немецкий генерал Вильгельм Зайцер, был снят со своего поста министра госбезопасности Восточной зоны. Следуя инструкциям из Москвы, босс Восточной зоны Вальтер Ульбрихт назначил на этот пост ветерана ГБ Эрнста Вольвебера.
Вольвебер возненавидел свою новую должность. Во время своего первого публичного появления в качестве министра в Восточном Берлине он моргал, словно крот, вытащенный из-под земли волею независящих от него обстоятельств. Никто, однако, не сомневался в его способности делать дело. И он продолжил реорганизацию всей системы государственной безопасности Восточной Германии.
Смерть Берии нанесла тяжелый удар по всевластию ГБ в Советском Союзе – по крайней мере так казалось со стороны. Сменилась вся администрация тайной полиции, а ее власть над советским народом была, по всей видимости, утрачена и худшие аспекты сталинско-бериевского террора остались позади.
В Восточной же Германии Вольвеберу было велено все оставить, как прежде. Перед ним поставили две задачи на ближайшую перспективу:
1. Выкорчевать многочисленные шпионские сети, разбросанные по всему Востоку и подчинявшиеся приказам бывшего гитлеровского генерала Рейнхарда Гелена, который, опираясь на американскую финансовую поддержку, создал обширную и эффективную секретную службу Западной Германии.
2. Усилить шпионаж и диверсии против Боннской республики со стороны Восточной Германии. Главные цели – зарождающееся министерство обороны в Бонне и заводы Рура, участвующие в реализации западной программы производства вооружений.
Последовавшие как в Восточной, так и в Западной Германии суды над шпионами дают основания предположить, что Вольвебер добился значительных успехов в выполнении обоих заданий. Он почти наверняка участвовал в операциях, проводимых с участием британского двойного шпиона Блейка, который был сотрудником британской службы безопасности как раз в то время, когда Вольвебер был министром государственной безопасности ГДР.
Несмотря на свои официальные обязанности главы министерства безопасности Восточной зоны, Вольвебер никогда не забывал о своих интернациональных обязательствах и продолжал возглавлять Лигу Вольвебера. Специалисты уверены, что именно он стоял за диверсией на британском крейсере «Кумберленд» – исследовательской станции королевского флота, занимавшейся разработкой защитных мер против водородной бомбы и стоившей 20 миллионов фунтов стерлингов.
Нет сомнения также в том, что Вольвебер поддерживал тесные связи с египетской тайной полицией, возглавляемой бывшим сотрудником гейдриховской Службы безопасности (СД) и разыскиваемым как военный преступник Леопольдом Глеймом, который наверняка докладывал Вольвеберу в Восточный Берлин еще со времен Суэцкого кризиса.
Но несмотря на мощную поддержку Москвы, Вольвебер находился в незавидном положении. Его отношения с секретарем Коммунистической партии Восточной зоны Вальтером Ульбрихтом никак нельзя было назвать дружескими, ибо Вольвебер, безусловно, знал о предательстве Ульбрихтом довоенных немецких коммунистов во время сталинских чисток тридцатых годов и многое мог бы добавить к многотомному досье на Ульбрихта, годами собираемому в ГБ.
Отношения между двумя этими людьми неизбежно обострились. Ульбрихт снял Вольвебера с поста министра госбезопасности. Однако Москва настояла на том, чтобы Ульбрихт не вмешивался в деятельность Вольвебера на посту главы Лиги Вольвебера. Вражда между Ульбрихтом и опальным министром становилась все ожесточеннее. Согласно секретной информации, с которой автор имел возможность лично ознакомиться, в 1960 или 1961 году Ульбрихт несколько раз пытался отделаться от Вольвебера. И вскоре коммунистический босс Восточной зоны издал приказ об аресте Вольвебера. Последний, однако, как всегда, оказался неплохо информирован и воспользовался убежищем в советской штаб-квартире Карлсхорсте, в Восточном Берлине, твердо отказавшись ее покинуть.
Ульбрихт был в ярости, однако и ГБ стояла на своем. Спустя десять дней Ульбрихт получил послание, которое гласило: «Оставьте герра Вольвебера в покое – он мой друг», подпись – Хрущев.
Вольвебер возобновил свою прежнюю деятельность. Последний раз, когда о нем слышали, он по-прежнему находился в Восточном Берлине.
ГЛАВА 5
ГЕРМАН ЛАНГ – ЧЕЛОВЕК, УКРАВШИЙ НОРДЕНОВСКИЙ ПРИЦЕЛ
Глава любой секретной службы, и особенно той, в чьи обязанности входит сбор информации в зарубежных странах, должен всегда планировать на годы вперед. И при этом постоянно быть готовым к неожиданностям. С того момента, когда он в начале 1935 года занял должность шефа германской секретной военной службы, адмирал Вильгельм Канарис уже знал, что война между нацистской Германией, с одной стороны, и Великобританией и Соединенными Штатами, с другой, не есть дело невозможное. О действиях адмирала в Британии в довоенные и военные годы будет рассказано в следующей главе, а здесь мы коснемся вопроса о германской шпионской сети в Соединенных Штатах.
Канарис, высокопрофессиональный разведчик, пробыл лишь несколько месяцев в штаб-квартире абвера на Тирпицзуфер в Берлине, когда стало ясно, что германская шпионская сеть в Америке пребывает в состоянии хаоса и управляют ею все, кому не лень.
В течение двух лет после прихода нацистов к власти лидеры нацистской партии всячески старались объединить как можно больше немцев, живущих за границей, в различные организации – такие, как Заграничный отдел нацистской партии, во главе которого стоял гаулейтер Боль; нацистский трудовой фронт; Министерство авиации и даже нью-йоркский офис германских государственных железных дорог. Все они активно шпионили за мирными жителями Соединенных Штатов. Кроме того, почти все члены недавно основанного «Bund der Freudes des Neuen Deutschlands» (Общество друзей новой Германии), похоже, считали себя шпионами-любителями. И в результате вся германская шпионская сеть оказалась сильно скомпрометирована и, в чем Канарис был совершенно уверен, буквально кишела агентами мистера Эдгара Гувера из Федерального бюро расследований. Как выяснилось впоследствии, Канарис был прав.
И тогда хитрый и коварный маленький адмирал создал новую, совершенно независимую сеть в Соединенных Штатах, не связанную ни с какими отделениями нацистской партии. В 1936 году Канарис отправляет в Соединенные Штаты одного из наиболее доверенных и знающих английский язык исполнителей, обладателя многих псевдонимов, которого здесь назовем «герр Доктор» – имя, под которым он был известен шпионам абвера в Соединенных Штатах. На самом деле этот человек был майором абверовского Департамента 1 – зарубежной разведки, и в начале 30-х годов провел несколько лет в Соединенных Штатах под видом бизнесмена.
Оказавшись в США, герр Доктор связался с давнишним сотрудником германской секретной службы – жителем Южной Африки Фредериком Жубером Дюкусне, которого англичане впервые арестовали за шпионаж во время Бурской войны и который с тех пор стал фанатичным противником англичан. Во время Первой мировой войны он был германским шпионом в Соединенном Королевстве, где жил под видом австралийского офицера, капитана Фредерика Стоттона и впоследствии утверждал, что именно он был человеком, организовавшим диверсию против британского крейсера «Хэмпшир», взорванного севернее Оркни, когда он вез фельдмаршала Китченера в Россию в 1916 году. Дюкусне по-прежнему оставался секретным агентом немцев, и когда в 1936 году герр Доктор прибыл в Нью-Йорк, они вдвоем принялись за решение задачи по созданию новой шпионской сети.
Постепенно они составили своего рода ядро сети, которая включала в себя в основном членов громадной немецкой общины Америки. Для поддержания связи они пользовались услугами моряков и стюардов, плававших на роскошных лайнерах, курсировавших между Нью-Йорком и германскими северными портами.
В начале 1937 года герр Доктор вернулся в гамбургскую штаб-квартиру абвера и отсюда стал управлять всеми шпионско-диверсионными операциями против Соединенного Королевства, Соединенных Штатов и стран Западной Европы. Именно герр Доктор возглавлял британско-американский департамент абвера. Большая часть его операций проводилась под «крышами» экспортно-импортных фирм с офисами в Баллиндаме, в которых герр Доктор был якобы директором. И именно здесь летом 1937 года появился стюард с обладателя голубой ленты Ордена Подвязки роскошного лайнера «Бремен», неся в руках прогулочную трость. Из углубления, выдолбленного в трости, он достал свернутые в трубочку послания от Дюкусне.
«Здесь кое-что есть для вас, герр Доктор», – объяснил стюард, кладя на стол перед герром Доктором нечто, по виду напоминающее авиационный пропеллер в миниатюре.
«Что это и где вы его взяли?» – спросил абверовец.
Стюард объяснил, что несколько месяцев назад в одном из нью-йоркских баров, часто посещаемым американцами немецкого происхождения, он подружился со старым немцем, которого все звали «Папа». Старик буквально горел желанием помочь новой Германии Адольфа Гитлера и в последнюю встречу принес пропеллер, который, по его словам, взял на фирме, где он работает мастером.
Герр Доктор был инженером по профессии, однако пропеллер, на его взгляд, не представлял большой ценности. И все же он отправил его в техническую штаб-квартиру люфтваффе в Берлине, специалисты которой вскоре подтвердили его мнение. Но герр Доктор, как обычно, велел стюарду связаться со стариком, чтобы узнать, не может ли он дать совет, как лучше приобретать информацию технического характера о новых американских разработках.
Спустя три недели стюард вновь появился у Доктора. На этот раз он извлек из своей трости «синьки» каких-то чертежей.
«Какого дьявола ты притащил на этот раз? – поинтересовался герр Доктор. – Где ты взял это?»
Стюард объяснил, что через «Папу» он познакомился с другим американцем немецкого происхождения, работавшим на том же заводе. Этот человек назвался Полем и сообщил, что он является инспектором по сборке на заводе Нордена. На следующую встречу Поль пришел с двумя «синьками», сказав, что они представляют собой большую ценность.
Реакция абверовца была характерной для него.
«Сколько он хочет?» – спросил он.
«Нисколько, абсолютно нисколько, – ответил стюард. – Я навалился на него и спросил, сколько он хочет за эти чертежи, если в Берлине сочтут их интересными. Он оскорбился и сказал, что хочет лишь помочь Фатерланду».
На этот раз герр Доктор почувствовал себя в замешательстве. Прекрасно знакомый с изнанкой шпионажа и не раз сталкивавшийся со всеми его темными сторонами, герр Доктор впервые познакомился с тем, что в последующие годы превратилось в один из классических источников разведывательной информации – шпионажем из идеологических соображений.
«Синьки» оказались слишком сложны для Доктора, и он переправил их в Берлин экспертам люфтваффе, которые вновь вынесли вердикт: «Ничего ценного. Кто-то просто пытается подзаработать». Однако герра Доктора такой ответ не удовлетворил. Ему не верилось, что человек мог бескорыстно предлагать какие-то бесполезные чертежи.
К концу 1937 года под видом бизнесмена, имеющего интересы в Соединенных Штатах, он сел на лайнер, направлявшийся в Нью-Йорк, и через несколько дней уже высадился в Америке. И хотя в то время он еще нигде не «засветился», ФБР сделало отличную фотографию герра Доктора, сходящего по трапу корабля. В первые дни своего визита герр Доктор был занят встречами с Дюкусне и другими агентами, но вскоре у него появилось немного свободного времени, и он решил встретиться с человеком, который послал ему чертежи.
И как-то вечером, после встречи с одним из информаторов абвера Эвереттом Рудером, герр Доктор отправился в бар, где, как ему рассказывали, он мог найти Папу. Информация оказалась точной, и после того как герр Доктор отрекомендовался другом Германии, он повернул беседу к вопросу о «Поле».
Старик объяснил, что это ненастоящее имя этого человека, на самом деле его звали Герман Ланг, и пригласил герра Доктора к себе домой, где он на следующий же вечер сможет познакомиться с Лангом.
Когда на следующий день герр Доктор пришел на квартиру Папы, его представили худому, смуглому человеку, внимательно разглядывавшему его через стекла очков в металлической оправе.
«Герр Доктор, это Герман», – сказал старик, указывая на Ланга.
Поначалу Ланг был сдержан и молчалив, и герр Доктор решил, что это простой рабочий, который, благодаря своему трудолюбию и эффективной работе, был назначен инспектором на заводе Нордена. Подобно всем немцам, он страстно любил Фатерланд и питал маниакальное желание истинного тевтона вернуться на родину. Когда его сдержанность прошла – как это почти неизбежно случается, когда немец начинает говорить по-немецки в иностранной стране, Ланг пустился в описания своей работы.
Герр Доктор довольно равнодушно внимал ему, пока вдруг не понял, что Ланг описывает ему технологию производства секретного устройства для прицельного бомбометания, которую фирма Нордена производила для военно-воздушных сил армии СШ А.
«Синьки», которые я послал вам, – лишь часть чертежей, – продолжал Ланг. – Таких прицелов раньше никогда не было, и мне бы хотелось, чтобы и у Германии такие были. Америка была добра ко мне, но я люблю Фатерланд и никогда не смогу забыть его».
Абверовец был изумлен: не часто приходилось ему сталкиваться со столь детским подходом к шпионажу. А Ланг тем временем достал из портфеля чертежи, похожие на те, которые он посылал в Гамбург, и объяснил, что как инспектор, отвечающий за качество конечной сборки прицелов, он имеет доступ к чертежам. Время от времени он берет часть из них домой и, дождавшись, когда жена уснет, снимает с них копии, а утром возвращает оригиналы на завод.
«Я передал вам две части. Здесь еще две», – сказал Ланг.
Герр Доктор по-прежнему не мог прийти в себя от изумления. Любые сомнения, которые он раньше питал в отношении Ланга, исчезли. Сидящий перед ним человек был столь по-детски наивен, что никогда даже не слышал о микрофотографии и лист за листом вручную копировал чертежи, при этом ничего не прося за них.
Официально, от имени Третьего рейха, герр Доктор поклонился Лангу и поблагодарил его. Затем они вновь перешли к делу, и Ланг сообщил, что три четверти чертежей устройства находится сейчас у него дома. На следующий вечер Ланг передал их абверовцу.
Стюард, который первый раз передавал чертежи в Гамбург, по случаю оказался в Нью-Йорке, и герр Доктор решил отправить первую партию «синек» с постоянным курьером, а поскольку Ланг обещал скопировать остальные через две недели, остаток решил забрать с собой, когда отправится домой в Гамбург.
Через несколько дней после того, как в начале 1938 года герр Доктор вернулся в Гамбург, весь комплект чертежей к устройству прицельного бомбометания лежал у него на столе.
Высказав нескольких крепких выражений в адрес специалистов люфтваффе, столь равнодушно отнесшихся к чертежам Ланга, герр Доктор решил отправиться в Берлин и лично доложить о деле адмиралу Канарису. Выслушав Доктора, Канарис пообещал, что специалисты абвера в двадцать четыре часа произведут экспертизу устройства.
Когда на следующий день герр Доктор явился к Канарису, тот встретил его восклицанием: «Бог мой! Да знаете ли вы, что вы достали?!»
Технические эксперты абвера доложили, что Ланг предоставил секретные чертежи нового американского устройства для прицельного бомбометания, за которыми немцы охотились не один месяц. Это устройство способно революционизировать технику немецкого бомбометания.
Канарис, отношения которого с фельдмаршалом Герингом были несколько двусмысленными, тщательно обдумал свой следующий шаг и решил связаться с генералом Удетом, одним из ближайших и самых толковых помощников Геринга. Через неделю Удет сообщил Канарису, что Ланг подарил им «бесценную жемчужину».
Канариспредложил генералу Удету: пусть специалисты люфтваффе позвонят Лангу по Трансатлантической телефонной линии и зададут все свои вопросы, если они хотят привлечь внимание ФБР!
Немцы не сомневались, что смогут сами сделать прицел. Но – в единичном экземпляре. А вот американские методы массового производства сильно отличались от таковых в Третьем рейхе, и потому Ланг оказался единственным человеком, который мог бы сообщить необходимые ноу-хау. И вскоре стюард-курьер уже вез послание Лангу от герра Доктора, в котором Доктор сообщал, что был бы весьма рад, если бы мистер и миссис Ланг приехали бы в гости в Германию, чтобы провести здесь несколько летних недель.
У Ланга возникли сложности с получением отпуска, однако в конце концов он смог принять приглашение герра Доктора.
К началу лета все приготовления были закончены, и через несколько недель Герман Ланг и его жена Бетти отплыли из Нью-Йорка на германском лайнере «Америка», при этом все расходы оплачивал благодарный абвер.
Через неделю супружеская чета высадилась в Куксхавене, где ее приветствовал сотрудник абвера – в обстоятельствах, несколько отличающихся от мелодраматической истории, рассказанной Лангом в Вашингтоне три года спустя.
В сопровождении людей из абвера Ланг и его жена отправились в Берлин, где поселились на комфортабельной, хотя с виду и неприметной, вилле на Курфюрстендам – своего рода Пикадилли германской столицы. А на другой день Ланга привезли в министерство авиации, где его приветствовали представители Канариса и Удета.
После обмена любезностями технический эксперт обратился к гостю: «Я хочу кое-что показать вам, герр Ланг».
В другой комнате он продемонстрировал своему удивленному собеседнику образец германского варианта норденовского устройства для прицельного бомбометания. Ланг успел забыть немецкую изобретательность и техническое мастерство, а потому не мог поверить, что они так быстро сумели сделать образец. А затем в течение более двух недель Ланг день за днем встречался со специалистами люфтваффе, рассказывая им о производственных секретах завода Нордена, пока, наконец, супругам не разрешили поехать на несколько недель к родственникам.
Тем временем адмиралКанарисианином и бесконечно гуманным человеком, для которого и нацисты, и их методы очень скоро стали настоящим проклятием.
Когда Ланг и его жена вернулись в Гамбург, их ждало послание от шефа абвера.
«Мой шеф попросил меня передать вам, – сказал герр Доктор, – что, учитывая великую услугу, оказанную вами Германии, он считает, что вам не следует возвращаться в Соединенные Штаты, и особенно на вашу работу на заводе Нордена. А потому он предлагает вам остаться в Германии. Жизнь ваша будет обеспеченной, с гарантированным доходом. Вам предоставят работу или в техническом отделе люфтваффе, или на одном из германских оборонных заводов, где ваши знания могут быть очень полезны».
Ланг был поражен и сказал, что даст ответ через сутки. Однако миссис Ланг явно предпочитала жить в США, и потому супругов вскоре с почетом посадили на борт германского лайнера, отплывающего в Нью-Йорк. Для абвера дело Ланга было закрыто.
Находясь в Гамбурге, герр Доктор неустанно расширял свою шпионскую сеть в Соединенных Штатах, а когда в 1939 году война уже казалась неизбежной, во весь рост встала проблема обеспечения связи с Соединенными Штатами. С началом британской военно-морской блокады стало ясно, что на курьерской службе, которую несли стюарды германских лайнеров, можно ставить крест. К лету 1939 года, когда война между Англией и Германией стала вопросом нескольких недель, проблема поддержания связей с Соединенными Штатами потребовала безотлагательного решения.
Герра Доктора уже достаточно серьезно критиковали в штаб-квартире абвера в Берлине за провал в организации радиосвязи с Соединенными Штатами, когда из Мюнстера ему позвонил коллега по абверу и сообщил, что только что столкнулся с человеком, который может оказаться весьма полезным – американцем немецкого происхождения по имени Гарри Себолд, работающим инженером на Объединенном авиационном заводе в Сан-Диего, штат Калифорния. Себолд приехал в Германию, чтобы навестить мать, живущую в Рейнланде, и теперь у него неприятности из-за каких-то мелочей в паспорте. Местная полиция передала его абверу III – отделу контрразведки абвера, где на допросе Себолд намекнул, что готов сделать что-нибудь для Германии в Соединенных Штатах, после чего его переправили в Гамбург, где с ним подробно поговорил герр Доктор.
Согласно обычным правилам, принятым в абвере, Себолда нельзя было брать в качестве шпиона без проведения предварительной тщательной проверки в Соединенных Штатах. Однако, учитывая текущие трудности с организацией связи с агентами, работающими в США, герр Доктор решил воспользоваться случаем и предложил Себолду приличную плату, если тот согласится стать радистом и работать на тайном радиопередатчике в США. Себолд согласился. Ему нужно было еще на несколько недель остаться в Гамбурге, чтобы пройти инструктаж, и потому он отправился в местное американское консульство, чтобы продлить срок действия своего паспорта.
Канарис, высокопрофессиональный разведчик, пробыл лишь несколько месяцев в штаб-квартире абвера на Тирпицзуфер в Берлине, когда стало ясно, что германская шпионская сеть в Америке пребывает в состоянии хаоса и управляют ею все, кому не лень.
В течение двух лет после прихода нацистов к власти лидеры нацистской партии всячески старались объединить как можно больше немцев, живущих за границей, в различные организации – такие, как Заграничный отдел нацистской партии, во главе которого стоял гаулейтер Боль; нацистский трудовой фронт; Министерство авиации и даже нью-йоркский офис германских государственных железных дорог. Все они активно шпионили за мирными жителями Соединенных Штатов. Кроме того, почти все члены недавно основанного «Bund der Freudes des Neuen Deutschlands» (Общество друзей новой Германии), похоже, считали себя шпионами-любителями. И в результате вся германская шпионская сеть оказалась сильно скомпрометирована и, в чем Канарис был совершенно уверен, буквально кишела агентами мистера Эдгара Гувера из Федерального бюро расследований. Как выяснилось впоследствии, Канарис был прав.
И тогда хитрый и коварный маленький адмирал создал новую, совершенно независимую сеть в Соединенных Штатах, не связанную ни с какими отделениями нацистской партии. В 1936 году Канарис отправляет в Соединенные Штаты одного из наиболее доверенных и знающих английский язык исполнителей, обладателя многих псевдонимов, которого здесь назовем «герр Доктор» – имя, под которым он был известен шпионам абвера в Соединенных Штатах. На самом деле этот человек был майором абверовского Департамента 1 – зарубежной разведки, и в начале 30-х годов провел несколько лет в Соединенных Штатах под видом бизнесмена.
Оказавшись в США, герр Доктор связался с давнишним сотрудником германской секретной службы – жителем Южной Африки Фредериком Жубером Дюкусне, которого англичане впервые арестовали за шпионаж во время Бурской войны и который с тех пор стал фанатичным противником англичан. Во время Первой мировой войны он был германским шпионом в Соединенном Королевстве, где жил под видом австралийского офицера, капитана Фредерика Стоттона и впоследствии утверждал, что именно он был человеком, организовавшим диверсию против британского крейсера «Хэмпшир», взорванного севернее Оркни, когда он вез фельдмаршала Китченера в Россию в 1916 году. Дюкусне по-прежнему оставался секретным агентом немцев, и когда в 1936 году герр Доктор прибыл в Нью-Йорк, они вдвоем принялись за решение задачи по созданию новой шпионской сети.
Постепенно они составили своего рода ядро сети, которая включала в себя в основном членов громадной немецкой общины Америки. Для поддержания связи они пользовались услугами моряков и стюардов, плававших на роскошных лайнерах, курсировавших между Нью-Йорком и германскими северными портами.
В начале 1937 года герр Доктор вернулся в гамбургскую штаб-квартиру абвера и отсюда стал управлять всеми шпионско-диверсионными операциями против Соединенного Королевства, Соединенных Штатов и стран Западной Европы. Именно герр Доктор возглавлял британско-американский департамент абвера. Большая часть его операций проводилась под «крышами» экспортно-импортных фирм с офисами в Баллиндаме, в которых герр Доктор был якобы директором. И именно здесь летом 1937 года появился стюард с обладателя голубой ленты Ордена Подвязки роскошного лайнера «Бремен», неся в руках прогулочную трость. Из углубления, выдолбленного в трости, он достал свернутые в трубочку послания от Дюкусне.
«Здесь кое-что есть для вас, герр Доктор», – объяснил стюард, кладя на стол перед герром Доктором нечто, по виду напоминающее авиационный пропеллер в миниатюре.
«Что это и где вы его взяли?» – спросил абверовец.
Стюард объяснил, что несколько месяцев назад в одном из нью-йоркских баров, часто посещаемым американцами немецкого происхождения, он подружился со старым немцем, которого все звали «Папа». Старик буквально горел желанием помочь новой Германии Адольфа Гитлера и в последнюю встречу принес пропеллер, который, по его словам, взял на фирме, где он работает мастером.
Герр Доктор был инженером по профессии, однако пропеллер, на его взгляд, не представлял большой ценности. И все же он отправил его в техническую штаб-квартиру люфтваффе в Берлине, специалисты которой вскоре подтвердили его мнение. Но герр Доктор, как обычно, велел стюарду связаться со стариком, чтобы узнать, не может ли он дать совет, как лучше приобретать информацию технического характера о новых американских разработках.
Спустя три недели стюард вновь появился у Доктора. На этот раз он извлек из своей трости «синьки» каких-то чертежей.
«Какого дьявола ты притащил на этот раз? – поинтересовался герр Доктор. – Где ты взял это?»
Стюард объяснил, что через «Папу» он познакомился с другим американцем немецкого происхождения, работавшим на том же заводе. Этот человек назвался Полем и сообщил, что он является инспектором по сборке на заводе Нордена. На следующую встречу Поль пришел с двумя «синьками», сказав, что они представляют собой большую ценность.
Реакция абверовца была характерной для него.
«Сколько он хочет?» – спросил он.
«Нисколько, абсолютно нисколько, – ответил стюард. – Я навалился на него и спросил, сколько он хочет за эти чертежи, если в Берлине сочтут их интересными. Он оскорбился и сказал, что хочет лишь помочь Фатерланду».
На этот раз герр Доктор почувствовал себя в замешательстве. Прекрасно знакомый с изнанкой шпионажа и не раз сталкивавшийся со всеми его темными сторонами, герр Доктор впервые познакомился с тем, что в последующие годы превратилось в один из классических источников разведывательной информации – шпионажем из идеологических соображений.
«Синьки» оказались слишком сложны для Доктора, и он переправил их в Берлин экспертам люфтваффе, которые вновь вынесли вердикт: «Ничего ценного. Кто-то просто пытается подзаработать». Однако герра Доктора такой ответ не удовлетворил. Ему не верилось, что человек мог бескорыстно предлагать какие-то бесполезные чертежи.
К концу 1937 года под видом бизнесмена, имеющего интересы в Соединенных Штатах, он сел на лайнер, направлявшийся в Нью-Йорк, и через несколько дней уже высадился в Америке. И хотя в то время он еще нигде не «засветился», ФБР сделало отличную фотографию герра Доктора, сходящего по трапу корабля. В первые дни своего визита герр Доктор был занят встречами с Дюкусне и другими агентами, но вскоре у него появилось немного свободного времени, и он решил встретиться с человеком, который послал ему чертежи.
И как-то вечером, после встречи с одним из информаторов абвера Эвереттом Рудером, герр Доктор отправился в бар, где, как ему рассказывали, он мог найти Папу. Информация оказалась точной, и после того как герр Доктор отрекомендовался другом Германии, он повернул беседу к вопросу о «Поле».
Старик объяснил, что это ненастоящее имя этого человека, на самом деле его звали Герман Ланг, и пригласил герра Доктора к себе домой, где он на следующий же вечер сможет познакомиться с Лангом.
Когда на следующий день герр Доктор пришел на квартиру Папы, его представили худому, смуглому человеку, внимательно разглядывавшему его через стекла очков в металлической оправе.
«Герр Доктор, это Герман», – сказал старик, указывая на Ланга.
Поначалу Ланг был сдержан и молчалив, и герр Доктор решил, что это простой рабочий, который, благодаря своему трудолюбию и эффективной работе, был назначен инспектором на заводе Нордена. Подобно всем немцам, он страстно любил Фатерланд и питал маниакальное желание истинного тевтона вернуться на родину. Когда его сдержанность прошла – как это почти неизбежно случается, когда немец начинает говорить по-немецки в иностранной стране, Ланг пустился в описания своей работы.
Герр Доктор довольно равнодушно внимал ему, пока вдруг не понял, что Ланг описывает ему технологию производства секретного устройства для прицельного бомбометания, которую фирма Нордена производила для военно-воздушных сил армии СШ А.
«Синьки», которые я послал вам, – лишь часть чертежей, – продолжал Ланг. – Таких прицелов раньше никогда не было, и мне бы хотелось, чтобы и у Германии такие были. Америка была добра ко мне, но я люблю Фатерланд и никогда не смогу забыть его».
Абверовец был изумлен: не часто приходилось ему сталкиваться со столь детским подходом к шпионажу. А Ланг тем временем достал из портфеля чертежи, похожие на те, которые он посылал в Гамбург, и объяснил, что как инспектор, отвечающий за качество конечной сборки прицелов, он имеет доступ к чертежам. Время от времени он берет часть из них домой и, дождавшись, когда жена уснет, снимает с них копии, а утром возвращает оригиналы на завод.
«Я передал вам две части. Здесь еще две», – сказал Ланг.
Герр Доктор по-прежнему не мог прийти в себя от изумления. Любые сомнения, которые он раньше питал в отношении Ланга, исчезли. Сидящий перед ним человек был столь по-детски наивен, что никогда даже не слышал о микрофотографии и лист за листом вручную копировал чертежи, при этом ничего не прося за них.
Официально, от имени Третьего рейха, герр Доктор поклонился Лангу и поблагодарил его. Затем они вновь перешли к делу, и Ланг сообщил, что три четверти чертежей устройства находится сейчас у него дома. На следующий вечер Ланг передал их абверовцу.
Стюард, который первый раз передавал чертежи в Гамбург, по случаю оказался в Нью-Йорке, и герр Доктор решил отправить первую партию «синек» с постоянным курьером, а поскольку Ланг обещал скопировать остальные через две недели, остаток решил забрать с собой, когда отправится домой в Гамбург.
Через несколько дней после того, как в начале 1938 года герр Доктор вернулся в Гамбург, весь комплект чертежей к устройству прицельного бомбометания лежал у него на столе.
Высказав нескольких крепких выражений в адрес специалистов люфтваффе, столь равнодушно отнесшихся к чертежам Ланга, герр Доктор решил отправиться в Берлин и лично доложить о деле адмиралу Канарису. Выслушав Доктора, Канарис пообещал, что специалисты абвера в двадцать четыре часа произведут экспертизу устройства.
Когда на следующий день герр Доктор явился к Канарису, тот встретил его восклицанием: «Бог мой! Да знаете ли вы, что вы достали?!»
Технические эксперты абвера доложили, что Ланг предоставил секретные чертежи нового американского устройства для прицельного бомбометания, за которыми немцы охотились не один месяц. Это устройство способно революционизировать технику немецкого бомбометания.
Канарис, отношения которого с фельдмаршалом Герингом были несколько двусмысленными, тщательно обдумал свой следующий шаг и решил связаться с генералом Удетом, одним из ближайших и самых толковых помощников Геринга. Через неделю Удет сообщил Канарису, что Ланг подарил им «бесценную жемчужину».
Канариспредложил генералу Удету: пусть специалисты люфтваффе позвонят Лангу по Трансатлантической телефонной линии и зададут все свои вопросы, если они хотят привлечь внимание ФБР!
Немцы не сомневались, что смогут сами сделать прицел. Но – в единичном экземпляре. А вот американские методы массового производства сильно отличались от таковых в Третьем рейхе, и потому Ланг оказался единственным человеком, который мог бы сообщить необходимые ноу-хау. И вскоре стюард-курьер уже вез послание Лангу от герра Доктора, в котором Доктор сообщал, что был бы весьма рад, если бы мистер и миссис Ланг приехали бы в гости в Германию, чтобы провести здесь несколько летних недель.
У Ланга возникли сложности с получением отпуска, однако в конце концов он смог принять приглашение герра Доктора.
К началу лета все приготовления были закончены, и через несколько недель Герман Ланг и его жена Бетти отплыли из Нью-Йорка на германском лайнере «Америка», при этом все расходы оплачивал благодарный абвер.
Через неделю супружеская чета высадилась в Куксхавене, где ее приветствовал сотрудник абвера – в обстоятельствах, несколько отличающихся от мелодраматической истории, рассказанной Лангом в Вашингтоне три года спустя.
В сопровождении людей из абвера Ланг и его жена отправились в Берлин, где поселились на комфортабельной, хотя с виду и неприметной, вилле на Курфюрстендам – своего рода Пикадилли германской столицы. А на другой день Ланга привезли в министерство авиации, где его приветствовали представители Канариса и Удета.
После обмена любезностями технический эксперт обратился к гостю: «Я хочу кое-что показать вам, герр Ланг».
В другой комнате он продемонстрировал своему удивленному собеседнику образец германского варианта норденовского устройства для прицельного бомбометания. Ланг успел забыть немецкую изобретательность и техническое мастерство, а потому не мог поверить, что они так быстро сумели сделать образец. А затем в течение более двух недель Ланг день за днем встречался со специалистами люфтваффе, рассказывая им о производственных секретах завода Нордена, пока, наконец, супругам не разрешили поехать на несколько недель к родственникам.
Тем временем адмиралКанарисианином и бесконечно гуманным человеком, для которого и нацисты, и их методы очень скоро стали настоящим проклятием.
Когда Ланг и его жена вернулись в Гамбург, их ждало послание от шефа абвера.
«Мой шеф попросил меня передать вам, – сказал герр Доктор, – что, учитывая великую услугу, оказанную вами Германии, он считает, что вам не следует возвращаться в Соединенные Штаты, и особенно на вашу работу на заводе Нордена. А потому он предлагает вам остаться в Германии. Жизнь ваша будет обеспеченной, с гарантированным доходом. Вам предоставят работу или в техническом отделе люфтваффе, или на одном из германских оборонных заводов, где ваши знания могут быть очень полезны».
Ланг был поражен и сказал, что даст ответ через сутки. Однако миссис Ланг явно предпочитала жить в США, и потому супругов вскоре с почетом посадили на борт германского лайнера, отплывающего в Нью-Йорк. Для абвера дело Ланга было закрыто.
Находясь в Гамбурге, герр Доктор неустанно расширял свою шпионскую сеть в Соединенных Штатах, а когда в 1939 году война уже казалась неизбежной, во весь рост встала проблема обеспечения связи с Соединенными Штатами. С началом британской военно-морской блокады стало ясно, что на курьерской службе, которую несли стюарды германских лайнеров, можно ставить крест. К лету 1939 года, когда война между Англией и Германией стала вопросом нескольких недель, проблема поддержания связей с Соединенными Штатами потребовала безотлагательного решения.
Герра Доктора уже достаточно серьезно критиковали в штаб-квартире абвера в Берлине за провал в организации радиосвязи с Соединенными Штатами, когда из Мюнстера ему позвонил коллега по абверу и сообщил, что только что столкнулся с человеком, который может оказаться весьма полезным – американцем немецкого происхождения по имени Гарри Себолд, работающим инженером на Объединенном авиационном заводе в Сан-Диего, штат Калифорния. Себолд приехал в Германию, чтобы навестить мать, живущую в Рейнланде, и теперь у него неприятности из-за каких-то мелочей в паспорте. Местная полиция передала его абверу III – отделу контрразведки абвера, где на допросе Себолд намекнул, что готов сделать что-нибудь для Германии в Соединенных Штатах, после чего его переправили в Гамбург, где с ним подробно поговорил герр Доктор.
Согласно обычным правилам, принятым в абвере, Себолда нельзя было брать в качестве шпиона без проведения предварительной тщательной проверки в Соединенных Штатах. Однако, учитывая текущие трудности с организацией связи с агентами, работающими в США, герр Доктор решил воспользоваться случаем и предложил Себолду приличную плату, если тот согласится стать радистом и работать на тайном радиопередатчике в США. Себолд согласился. Ему нужно было еще на несколько недель остаться в Гамбурге, чтобы пройти инструктаж, и потому он отправился в местное американское консульство, чтобы продлить срок действия своего паспорта.