Он наблюдал за ней завороженно и встревоженно, прекрасно сознавая, что его судят по каким-то совершенно незнакомым ему меркам.
Она приподняла голову, с надеждой глядя ему в глаза:
– Что-нибудь простое. Может, то, как мистер Донован спас тебе жизнь?
У него отвисла челюсть. Она хочет услышать эту историю? Лучше было бы начать с наиболее пристойных вещей.
– Я познакомился с Уильямом Донованом семь лет назад, в Канзасе, в первую зиму после войны. Он владелец фирмы «Донован и сыновья», одной из самых крупных грузоперевозящих компаний Запада.
Почему-то эти простые фразы вызвали у Рейчел широкую улыбку.
– Продолжай! – попросила она, переплетя пальцы с пальцами Лукаса.
– «Донован и сыновья» специализируются на доставке опасных грузов в опасные места, а в те годы трудно было найти место опаснее Канзаса. Часто бывало так, что доставленные его людьми пули и фасоль решали для нас вопрос жизни и смерти.
– Весьма достойно!
Теперь история становилась более сложной. Он замялся.
– И?..
– Мы не раз встречались с ним, проводя время в… э-э… веселых кварталах.
Она наклонила голову.
– Он был женат?
– Нет, в то время не был.
– Тогда почему тебе не хочется рассказывать о том, как вы проводили время. Разве ты не это имел в виду?
Лукас продолжил рассказ, чтобы Рейчел не успела более подробно расспросить его о том, чем они занимались.
– Правильно. Нам обоим приятно было проводить время с ночными бабочками. – Лукас вдруг замолчал. Рейчел коснулась его плеча, побуждая продолжать. Он снова заговорил: – В то время я содержал любовницу.
– Ты был к ней привязан? – тихо спросила Рейчел.
Он ответил без всякого выражения:
– Я думал, что люблю ее.
– Ой! Извини.
Он молча кивнул.
– Мои враги ее убили.
– Мне очень жаль, Лукас.
Лукас сжал ее руку. Всего два человека за все это время выразили ему сочувствие в связи со смертью Эмброуз: Донован, а теперь его жена.
– Я знал, кто ее убил, но не было никаких доказательств; чтобы подать на этих людей в суд. Я мог сам пристрелить их, как псов.
– И самому стать убийцей, – кивнула Рейчел.
Лукас криво улыбнулся. Им двигали отнюдь не такие благородные побуждения, но он не стал в этом признаваться.
– Я решил вызвать их на поединок, зная, что они примут вызов, поскольку получили воспитание в Южной Каролине.
– Для этого тебе нужен был секундант. Донован?
Какая же она умница!
– Совершенно верно. Никто не стал бы мне помогать, учитывая причину дуэли и то, что я собирался драться с негодяями. Во время дуэли мои враги нарушили правила, и Донован спас мне жизнь. Поединок был тяжелый.
– Я перед Донованом в неоплатном долгу, – сказала Рейчел. – Если бы не он, мы не были бы сейчас вместе. Ты сказал, что тогда Донован не был женат. А сейчас?
Лукас тихо рассмеялся ее романтическому интересу.
– Сейчас женат. Тебе наверняка понравится Виола Линдси Донован. Уильям и Виола влюблены друг в друга и никогда не расстаются.
– Они твои близкие друзья?
Лукас кивнул:
– Да. Хотя я их не понимаю.
– Буду рада с ними познакомиться.
Рейчел прижалась к нему, не выказывая желания продолжить этот разговор.
Казалось, Лукасу следовало бы этому радоваться, но он подозревал, что упустил нечто важное для женщины.
Ти-Эл вошел в гостиничный номер супруги и кивнул се горничной. Будучи девицей сообразительной, Мадлен присела в книксене и немедленно удалилась, хотя прошло уже много лет с тех пор, как Ти-Эл заходил в комнаты жены после пяти вечера.
Аурелия быстро повернулась в кресле. На ней было одеяние из шелка и кружев, выгодно подчеркивавшее ее все еще стройную фигуру.
– О чем вы думаете, Ти-Эл? Она расчесывала мне волосы!
Ти-Эл продемонстрировал пару бланков для каблограмм, исписанных женской рукой.
– Узнаете это?
Она секунду с недоумением смотрела на него, а потом на ее лице отразился ужас. Она попыталась прикинуться невинной овечкой, но было уже поздно.
– Я сразу понял, что это дело ваших рук, сударыня.
Она быстро поднялась с кресла.
– Я не писала эти каблограммы!
– Не лгите, Аурелия. Неужели вы думаете, что я могу не узнать ваш почерк?
Она заколебалась. Он едва сдержал смех, видя, что она пытается извлечь из сложившейся ситуации выгоду.
Пора напомнить ей основные правила.
– Вспомните, Аурелия, все семейные разногласия решаются приватно. Вас об этом предупреждали. Если вы вынесете их за стены нашего дома, в газету, что вы попытались сделать в данном случае, остаток вашей жизни пройдет вне круга семьи. В особняке в Уилмингтоне.
– В Уилмингтоне! – Она не могла бы ужаснуться сильнее, если бы он сказал «в Стамбуле».
Он выжидал, не напоминая ей о достоинствах этого города – например, о его близости к Филадельфии и к ее якобы обожаемым внукам.
Она надулась и начала мерить шагами комнату.
Хорошо, что она не попыталась использовать против него свои знаменитые синие глаза. Эта ее уловка не действовала уже несколько десятков лет, с тех пор как он понял, что его роль в ее жизни сводится к его чековой книжке и влиянию в свете, что она никогда не питала к нему никаких чувств.
Но будь он проклят, если допустит, чтобы те, кого он любит, страдали из-за ее упрямства. Пусть он никогда не показывал это Лукасу, но теперь все изменится, если он хочет снова видеть своего второго сына.
Догадайся он о том, что на самом деле случилось перед гибелью Марты, вел бы себя совершенно иначе. Не сосредоточил бы все свои силы на том, чтобы не допустить повторения чего-либо подобного, не пытался бы превратить Лукаса в идеального сына, который всегда жил бы там, где отец может за ним присматривать. Нет, он бы понял, что Лукас – копия дядюшки Барнабсу и что ему судьбой предназначено самому прокладывать себе дорогу в жизни и что он прекрасно с этим справляется.
Да поможет ему Бог, время еще не упущено. Он уже начал свою кампанию завоевания доверия Лукаса, отправив своих лучших адвокатов осаждать этих лицемерных мерзавцев, управляющих Фондом Дэвиса.
Аурелия остановилась и повернулась к нему.
– Хорошо, – проговорила она обиженно, – я не стану больше обсуждать свадьбу, супружескую жизнь или жену моего сына в каких бы то ни было газетах.
– Рад, что вы наконец одумались, – проговорил Ти-Эл.
Она остановила на нем взгляд, полный ненависти.
– Теперь вы уйдете?
– Нет. Вы никогда не станете вмешиваться в жизнь Лукаса. Никогда! И ни при каких обстоятельствах.
Она уставилась на Ти-Эла не веря своим ушам:
– Хотите сказать, что одобряете его женитьбу на этой… этой служанке?
– Жена Лукаса – добропорядочная женщина, вращалась в лучших кругах Бостона. Она принесла гораздо большее приданое, чем давали за девицей Толлмейдж, и, судя по всему, станет прекрасной матерью нашим внукам. Не вижу никаких причин отвергать ее. Больше того, сделаю все, чтобы. Лукас, получил место главного опекуна в. Фонде Дэвйса.
– Вы сошли с ума!
– И что важнее всего, Лукас – взрослый, мужчина, и она его избранница. Я пытался быть ему хорошим отцом, добиваясь, чтобы он пошел по моим стопам. Но он нашел свой собственный путь. И преуспел в жизни. Надо пожелать ему удачи.
– Он убийца и неудачник! – Аурелия перешла на визг.
– Лукас был ребенком, когда ему велели присмотреть за Мартой. Он ни в чем не виноват. Виноват тот, кто дал ему такое поручение.
– Ти-Эл!
Она попыталась броситься на него, но он с яростью ее отшвырнул.
Ти-Элу давно хотелось свернуть ей шею. Но впервые он всерьез задумался о том, куда денет ее труп. Он обуздал свою ярость и уже в который раз пожалел о том, что имел глупость жениться на девушке, совершенно не зная ее, прельстившись ее красотой и высоким происхождением.
– Позвольте мне выразиться предельно ясно, Аурелия. Вы больше не будете делать попыток ввести в наш дом новую дочь, заставив одного из сыновей жениться на девушке по имени Марта. Давайте обсудим вопрос удочерения.
По щекам Аурелии бежали слезы. Она извлекла из рукава носовой платок и высморкалась.
– Нет, это должно быть по крови. Марта была моей любимицей, моей гордостью. Глядя на нее, все считали меня идеальной матерью.
Может, она и правда считала, что важна только кровь, но Лукас заставил его понять: сын сам выбирает себе жену и создает семью. Если Ти-Эл хочет в нее войти, ему придется заслужить это право.
– Тогда этого не произойдет, потому что я не допущу, чтобы жизнь нашего… моего, если вы желаете отказаться от всякого родства с ним… сына была разрушена ради попытки изменить то, чего уже не вернешь.
Ее плечи ссутулились, лицо закрыто огромным куском кружева и шелка, а все тело сотрясали мощные рыдания. Похоже, что ее гнев более неподделен, чем ей хотелось бы признать. Он не видел, чтобы она так сильно плакала с того момента, когда он заставил ее ограничить траты определенной суммой.
– Вы поняли, Аурелия? – повторил он. Молчаливые соглашения с ней не работали.
– Да. – Голос ее прозвучал приглушенно, но достаточно ясно.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Хотелось бы знать, как вы намерены поступить? – спросила она.
Он повернулся, уже взявшись за ручку двери. Неужели ее интересует что-то непосредственно не связанное с ней самой?
– Я не хочу терять сына, а поэтому намерен всячески поддерживать его во всех его начинаниях. Сейчас ему нужен снегоуборщик, но они ценятся на вес золота. Если смогу, отправлю ему это устройство, и если угодно Господу, оно прибудет достаточно быстро.
Глава 9
Она приподняла голову, с надеждой глядя ему в глаза:
– Что-нибудь простое. Может, то, как мистер Донован спас тебе жизнь?
У него отвисла челюсть. Она хочет услышать эту историю? Лучше было бы начать с наиболее пристойных вещей.
– Я познакомился с Уильямом Донованом семь лет назад, в Канзасе, в первую зиму после войны. Он владелец фирмы «Донован и сыновья», одной из самых крупных грузоперевозящих компаний Запада.
Почему-то эти простые фразы вызвали у Рейчел широкую улыбку.
– Продолжай! – попросила она, переплетя пальцы с пальцами Лукаса.
– «Донован и сыновья» специализируются на доставке опасных грузов в опасные места, а в те годы трудно было найти место опаснее Канзаса. Часто бывало так, что доставленные его людьми пули и фасоль решали для нас вопрос жизни и смерти.
– Весьма достойно!
Теперь история становилась более сложной. Он замялся.
– И?..
– Мы не раз встречались с ним, проводя время в… э-э… веселых кварталах.
Она наклонила голову.
– Он был женат?
– Нет, в то время не был.
– Тогда почему тебе не хочется рассказывать о том, как вы проводили время. Разве ты не это имел в виду?
Лукас продолжил рассказ, чтобы Рейчел не успела более подробно расспросить его о том, чем они занимались.
– Правильно. Нам обоим приятно было проводить время с ночными бабочками. – Лукас вдруг замолчал. Рейчел коснулась его плеча, побуждая продолжать. Он снова заговорил: – В то время я содержал любовницу.
– Ты был к ней привязан? – тихо спросила Рейчел.
Он ответил без всякого выражения:
– Я думал, что люблю ее.
– Ой! Извини.
Он молча кивнул.
– Мои враги ее убили.
– Мне очень жаль, Лукас.
Лукас сжал ее руку. Всего два человека за все это время выразили ему сочувствие в связи со смертью Эмброуз: Донован, а теперь его жена.
– Я знал, кто ее убил, но не было никаких доказательств; чтобы подать на этих людей в суд. Я мог сам пристрелить их, как псов.
– И самому стать убийцей, – кивнула Рейчел.
Лукас криво улыбнулся. Им двигали отнюдь не такие благородные побуждения, но он не стал в этом признаваться.
– Я решил вызвать их на поединок, зная, что они примут вызов, поскольку получили воспитание в Южной Каролине.
– Для этого тебе нужен был секундант. Донован?
Какая же она умница!
– Совершенно верно. Никто не стал бы мне помогать, учитывая причину дуэли и то, что я собирался драться с негодяями. Во время дуэли мои враги нарушили правила, и Донован спас мне жизнь. Поединок был тяжелый.
– Я перед Донованом в неоплатном долгу, – сказала Рейчел. – Если бы не он, мы не были бы сейчас вместе. Ты сказал, что тогда Донован не был женат. А сейчас?
Лукас тихо рассмеялся ее романтическому интересу.
– Сейчас женат. Тебе наверняка понравится Виола Линдси Донован. Уильям и Виола влюблены друг в друга и никогда не расстаются.
– Они твои близкие друзья?
Лукас кивнул:
– Да. Хотя я их не понимаю.
– Буду рада с ними познакомиться.
Рейчел прижалась к нему, не выказывая желания продолжить этот разговор.
Казалось, Лукасу следовало бы этому радоваться, но он подозревал, что упустил нечто важное для женщины.
Ти-Эл вошел в гостиничный номер супруги и кивнул се горничной. Будучи девицей сообразительной, Мадлен присела в книксене и немедленно удалилась, хотя прошло уже много лет с тех пор, как Ти-Эл заходил в комнаты жены после пяти вечера.
Аурелия быстро повернулась в кресле. На ней было одеяние из шелка и кружев, выгодно подчеркивавшее ее все еще стройную фигуру.
– О чем вы думаете, Ти-Эл? Она расчесывала мне волосы!
Ти-Эл продемонстрировал пару бланков для каблограмм, исписанных женской рукой.
– Узнаете это?
Она секунду с недоумением смотрела на него, а потом на ее лице отразился ужас. Она попыталась прикинуться невинной овечкой, но было уже поздно.
– Я сразу понял, что это дело ваших рук, сударыня.
Она быстро поднялась с кресла.
– Я не писала эти каблограммы!
– Не лгите, Аурелия. Неужели вы думаете, что я могу не узнать ваш почерк?
Она заколебалась. Он едва сдержал смех, видя, что она пытается извлечь из сложившейся ситуации выгоду.
Пора напомнить ей основные правила.
– Вспомните, Аурелия, все семейные разногласия решаются приватно. Вас об этом предупреждали. Если вы вынесете их за стены нашего дома, в газету, что вы попытались сделать в данном случае, остаток вашей жизни пройдет вне круга семьи. В особняке в Уилмингтоне.
– В Уилмингтоне! – Она не могла бы ужаснуться сильнее, если бы он сказал «в Стамбуле».
Он выжидал, не напоминая ей о достоинствах этого города – например, о его близости к Филадельфии и к ее якобы обожаемым внукам.
Она надулась и начала мерить шагами комнату.
Хорошо, что она не попыталась использовать против него свои знаменитые синие глаза. Эта ее уловка не действовала уже несколько десятков лет, с тех пор как он понял, что его роль в ее жизни сводится к его чековой книжке и влиянию в свете, что она никогда не питала к нему никаких чувств.
Но будь он проклят, если допустит, чтобы те, кого он любит, страдали из-за ее упрямства. Пусть он никогда не показывал это Лукасу, но теперь все изменится, если он хочет снова видеть своего второго сына.
Догадайся он о том, что на самом деле случилось перед гибелью Марты, вел бы себя совершенно иначе. Не сосредоточил бы все свои силы на том, чтобы не допустить повторения чего-либо подобного, не пытался бы превратить Лукаса в идеального сына, который всегда жил бы там, где отец может за ним присматривать. Нет, он бы понял, что Лукас – копия дядюшки Барнабсу и что ему судьбой предназначено самому прокладывать себе дорогу в жизни и что он прекрасно с этим справляется.
Да поможет ему Бог, время еще не упущено. Он уже начал свою кампанию завоевания доверия Лукаса, отправив своих лучших адвокатов осаждать этих лицемерных мерзавцев, управляющих Фондом Дэвиса.
Аурелия остановилась и повернулась к нему.
– Хорошо, – проговорила она обиженно, – я не стану больше обсуждать свадьбу, супружескую жизнь или жену моего сына в каких бы то ни было газетах.
– Рад, что вы наконец одумались, – проговорил Ти-Эл.
Она остановила на нем взгляд, полный ненависти.
– Теперь вы уйдете?
– Нет. Вы никогда не станете вмешиваться в жизнь Лукаса. Никогда! И ни при каких обстоятельствах.
Она уставилась на Ти-Эла не веря своим ушам:
– Хотите сказать, что одобряете его женитьбу на этой… этой служанке?
– Жена Лукаса – добропорядочная женщина, вращалась в лучших кругах Бостона. Она принесла гораздо большее приданое, чем давали за девицей Толлмейдж, и, судя по всему, станет прекрасной матерью нашим внукам. Не вижу никаких причин отвергать ее. Больше того, сделаю все, чтобы. Лукас, получил место главного опекуна в. Фонде Дэвйса.
– Вы сошли с ума!
– И что важнее всего, Лукас – взрослый, мужчина, и она его избранница. Я пытался быть ему хорошим отцом, добиваясь, чтобы он пошел по моим стопам. Но он нашел свой собственный путь. И преуспел в жизни. Надо пожелать ему удачи.
– Он убийца и неудачник! – Аурелия перешла на визг.
– Лукас был ребенком, когда ему велели присмотреть за Мартой. Он ни в чем не виноват. Виноват тот, кто дал ему такое поручение.
– Ти-Эл!
Она попыталась броситься на него, но он с яростью ее отшвырнул.
Ти-Элу давно хотелось свернуть ей шею. Но впервые он всерьез задумался о том, куда денет ее труп. Он обуздал свою ярость и уже в который раз пожалел о том, что имел глупость жениться на девушке, совершенно не зная ее, прельстившись ее красотой и высоким происхождением.
– Позвольте мне выразиться предельно ясно, Аурелия. Вы больше не будете делать попыток ввести в наш дом новую дочь, заставив одного из сыновей жениться на девушке по имени Марта. Давайте обсудим вопрос удочерения.
По щекам Аурелии бежали слезы. Она извлекла из рукава носовой платок и высморкалась.
– Нет, это должно быть по крови. Марта была моей любимицей, моей гордостью. Глядя на нее, все считали меня идеальной матерью.
Может, она и правда считала, что важна только кровь, но Лукас заставил его понять: сын сам выбирает себе жену и создает семью. Если Ти-Эл хочет в нее войти, ему придется заслужить это право.
– Тогда этого не произойдет, потому что я не допущу, чтобы жизнь нашего… моего, если вы желаете отказаться от всякого родства с ним… сына была разрушена ради попытки изменить то, чего уже не вернешь.
Ее плечи ссутулились, лицо закрыто огромным куском кружева и шелка, а все тело сотрясали мощные рыдания. Похоже, что ее гнев более неподделен, чем ей хотелось бы признать. Он не видел, чтобы она так сильно плакала с того момента, когда он заставил ее ограничить траты определенной суммой.
– Вы поняли, Аурелия? – повторил он. Молчаливые соглашения с ней не работали.
– Да. – Голос ее прозвучал приглушенно, но достаточно ясно.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Хотелось бы знать, как вы намерены поступить? – спросила она.
Он повернулся, уже взявшись за ручку двери. Неужели ее интересует что-то непосредственно не связанное с ней самой?
– Я не хочу терять сына, а поэтому намерен всячески поддерживать его во всех его начинаниях. Сейчас ему нужен снегоуборщик, но они ценятся на вес золота. Если смогу, отправлю ему это устройство, и если угодно Господу, оно прибудет достаточно быстро.
Глава 9
Рейчел и Лукас стояли у одного из окон гостиной и смотрели, как поезд подходит к крупному военному форту. Снегопад стал гораздо слабее, так что они смогли хорошо разглядеть широкие равнины Ларами, где вездесущая полынь под толстым покровом снега превратилась в холмики.
Лукас не служил в этих местах, когда находился в армии, но ему случалось здесь проезжать. Интересно, вместе со своей любовницей? Смеялась ли она, кокетничала ли с ним? Был ли он в нее влюблен?
Если он был влюблен в свою содержанку, Рейчел не стоит слишком беспокоиться о его дальнейшей верности. Защититься от влюбленности легче, чем от частых приступов неудержимой похоти по отношению к любой хорошенькой женщине.
– Хорошо, что мы почти у Ларами. – Лукас начал застегивать сюртук. – Можно будет выяснить, как обстоят дела со снегоуборщиком.
Рейчел была рада вернуться к реальной жизни.
– Митчеллу ничего не удалось выяснить?
– Ничего. А это значит, что-то держит Левенторпа крепче серых волков Ли, потому что они вместе с Митчеллом служили в армии Северной Виргинии. Только кровное родство или нечто подобное могло бы объяснить его столь упорное противодействие.
Рейчел поморщилась:
– Выходит, у нас почти нет надежды его переубедить.
– Практически никакой. Мы уже пробовали использовать деньги, шантажировать его тоже нельзя.
Паровоз оглушительно загудел. Колеса стали вращаться в противоположном направлении и медленно остановились. Лукас бросил взгляд на платформу и слегка нахмурился:
– Разведчики уже вернулись.
– Мне следует радоваться? – осторожно поинтересовалась Рейчел.
Он посмотрел на нее чуть иронично.
– Всегда лучше начинать кампанию, располагая информацией о противнике, какой бы неприятной она ни была.
Рейчел медленно кивнула, снова вспомнив о том, как хорошо удавалась Лукасу роль командира-кавалериста. Помимо решимости и хитроумия, он был достаточно гибок, чтобы изменяться тогда, когда это было необходимо. Он был поистине смертельно опасным противником.
– Подожди здесь, Рейчел, я их сейчас приведу.
В следующее мгновение он исчез, не дав ей возможности возразить, что она может набросить шубу и пойти с ним.
Минутой позже Лукас вернулся с двумя темноволосыми мужчинами в грубой, сильно поношенной одежде.
Один был высокий, крепкого сложения, плечи чуть не задели дверной проем. Резкие черты лица и черные глаза выдавали в нем индейца, но светлая кожа говорила о том, что он полукровка.
Второй был угловатым молодым человеком с умными серо-голубыми глазами и иссиня-черными волосами, упавшими налицо, когда он снял шапку. Он двигался среди прекрасной мебели и хрусталя «Императрицы» с ловкостью, неожиданной для его юношеской долговязости. Ему предстояло в будущем стать весьма привлекательным, но не красавчиком.
Оба внушали доверие, хотя Рейчел сомневалась в том, что они хорошо смотрелись бы в бальном зале.
Лукас представил их Рейчел. Великана-полукровку звали Малыш, а молодого человека – Лоуэлл.
Оба замерзли, устали и наверняка хотели есть. Но обладали, как ни странно, превосходными манерами.
Митчелл и еще один человек из «Донована и сыновей» присоединились к ним, обменявшись негромкими мужскими приветствиями.
Рейчел посмотрела на Брейдена, молча отдав стюарду приказ. Тот кивнул и исчез.
– Вам удалось устроиться на рабочий поезд? – спросил Лукас и стал в нетерпении ходить у прохода.
– Без особого труда, – ответил Малыш.
– Мало кому хотелось, – добавил Лоуэлл. – Они платят всего полтора доллара в день, а потом вычитают доллар за жилье и еду. Они не удивились, когда мы уволились.
Рейчел ушам своим не поверила.
– Что за нелепость! За эту плату никто не захочет сгребать снег на такой высоте.
– Нам надо удвоить эту сумму, чтобы набрать собственную команду, – сказал Митчелл, глядя на Лукаса.
– Если будет, кого нанять, – усомнилсяЛукас. – В горах Вайоминга и Юты мало людей, особенно в это время года. Придется воспользоваться обычной практикой и поощрить добровольцев из числа пассажиров.
– Может, они и согласятся, хотя бы для того, чтобы поскорее попасть в Сан-Франциско.
Шутка Митчелла была встречена раскатами мужского смеха.
Вернувшийся Брейден принялся подавать кофе и сандвичи. Лоуэлл с жадностью набросился на еду.
Рейчел встревоженно посмотрела на Малыша. Он безмолвно наблюдал за остальными, словно отец, разрешающий детям спорить, отлично понимая, что проблема не в этом.
– А как насчет снегоуборщика? – обратился Лукас к немолодому разведчику.
– Тот, который идет с рабочим поездом, в полном порядке, – проговорил Малыш.
– Ну? – поторопил его Лукас.
– Запасной, тот, что в Ларами, разобрали для проверки, и сейчас он бездействует.
– Что? – Митчелл вскочил на ноги.
У Рейчел оборвалось сердце. Если это действительно так, значит, с каждым поворотом колес «Императрицы» они приближаются к крутому подъему и наверняка застрянут.
– Оказывается, – продолжал Лоуэлл, – Коллинз и главный начальник в Ларами – старые друзья, почти родственники. Коллинз уговорил Левенторпа сделать вид, будто он очень встревожен и не хочет повторения того, что случилось в прошлом году. И теперь неизвестно, когда снегоуборщик заработает.
– А что, если мы заставим Левенторпа передумать?
Малыш покачал головой:
– Бесполезно. Собирать его придется дня два. Не меньше.
– А к тому времени Коллинз успеет уехать.
Кто-то тихо выругался. Рейчел промолчала.
– Может, с нами пойдет дрезина для чистки рельсов? – неуверенно произнес Митчелл.
Лукас нетерпеливо передернул плечами, отметая такую возможность.
– Она просто соскребает снег и лед с рельсов и отбрасывает их в сторону. Ей не справиться с шестью дюймами снега, ветер будет наносить их обратно. Людям все равно придется вручную разгребать стрелки и тупики.
– Между Ларами и Огденом четыреста пятьдесят девять миль, на вершинах Скалистых гор обещают сильный снегопад, – добавил Лоуэлл.
– Нам остается только молиться, – проговорила Рейчел.
Лукас изумленно посмотрел на нее и заулыбался, но не очень добродушно:
– Прекрасная идея, дорогая. Давай обратимся за помощью к Всевышнему. Помолимся, чтобы наши враги потерпели поражение и чтобы Господь расчистил перед нами путь.
Рейчел пробиралась по неровной тропе, пытаясь увернуться от комьев снега, которые мужчины перебрасывали лопатами прямо через голову. Она закуталась в мужскую одежду и теперь напоминала пингвина. Если учесть количество людей, которые трудились, чтобы поезд мог продолжить движение, любому, кто прошел бы рядом с локомотивами, необходимо было соблюдать осторожность. Два дня назад три дюжины рабочих пришли из ближайших поселков, привлеченные обещанными Лукасом высокими заработками.
Мужские ноги утоптали неровную тропу так сильно, что она стала твердой, как мрамор. Не исключено, что к вечеру Она превратится в настоящий каток и кто-нибудь сломает себе руку, ногу или еще что-нибудь. Снег доходил Рейчел почти до пояса, обманчиво пушистый, но не спасавший от мороза. Однако он не помешал ей разглядеть мужчину, чьи движения оставались грациозными и собранными, словно у леопарда, даже после двух дней ходьбы и расчистки снега на железнодорожном пути Вайоминга. Лукас был прекрасен даже в теплой одежде. Работал собранно и энергично, не делая ни одного лишнего движения. Никто из мужчин не мог с ним сравниться. Рейчел залюбовалась им. Потому она и оказалась здесь, несмотря на ужасную погоду, когда остальные женщины сидели в тепле, у печек.
Рейчел пробралась ближе к Лукасу и стянула шерстяной шарф с лица.
– Не хочешь чаю, Лукас? – крикнула Рейчел.
Лукас стремительно повернулся:
– Рейчел? Что ты здесь делаешь? Я же просил тебя не выходить из вагона.
Она пожала плечами и начала копаться в своей многослойной одежде, добираясь до фляжки с чаем, спрятанной под шубой.
– Все либо работают, либо выбились из сил, либо больны.
Лукас бросил на нее гневный взгляд, но отчитывать при посторонних не стал.
Погода испортилась сразу же после того, как они отъехали от Ларами.
Прошлой ночью поезд стоял несколько часов. В такую погоду никто не мог работать.
Ветер вонзал свои острые когти в горло, мешая дышать.
За неимением снегоуборщика приходилось расчищать пути вручную. Лопата за лопатой усталые мужчины вырубали куски снега, превратившегося в лед, и отбрасывали их. Это был непосильный труд, и люди буквально валились с ног…
Потребовалось два дня, чтобы поезд проделал расстояние, которое обычно проходил за шесть часов. Рейчел старалась не думать о том, сколько времени они будут добираться до места, где им окажут помощь.
Хорошо, что в их составе нашлись люди, предотвратившие начавшуюся панику. И первым среди них, конечно же, был Лукас.
Лукас с силой воткнул лопату в снег и навалился на нее.
– Ты принесла чай для всех?
– Конечно.
Она протянула ему фляжку.
Он запрокинул голову и начал пить. На его шее бугрились мышцы.
У нее моментально пересохло во рту от острого желания ощутить вкус его губ. Она издала тихий стон, но тут же взяла себя в руки. Сейчас не время и не место предаваться похоти.
Остановленный большим сугробом снега, поезд пыхтел перед перевалом континентального раздела – длинным, пологим туннелем, прорытым рекой Грин-Ривер, сейчас скованной льдом. Три локомотива, по-прежнему тащившие только главный состав, выбрасывали клубы дыма в потемневшее мрачное небо – близился вечер. Позади них, на востоке, железнодорожные пути проходили через мост и исчезали за крутым обрывом. Вокруг высились горные кряжи, похожие на монументы забытых богов: на севере – крутые торы Семинол, на западе – уступы гряды Суитуотер, дальше к западу – хребет Уинд-Ривер, далеко на юге – пологие горы Уинта.
Тяжелые темные тучи нависали над горами к северо-западу, скатываясь вниз, чтобы заполнить долины и покрыть вершины. Они были настолько плотными и низкими, что заходящее солнце едва окрашивало края.
Лукас вернул фляжку Рейчел:
– Спасибо.
– Как ты думаешь, скоро начнется буран?
Он посмотрел в ту сторону и пожал плечами:
– Малыш говорит, что меньше чем через два часа направление ветра изменится и разыграется настоящая вьюга, с сильным ветром и футом свежего снега, а то и больше.
Они и сейчас еле продвигались вперед, а ведь на путях снега было не больше нескольких дюймов!
– Мы застрянем.
– С нами ничего не случится. У нас большие запасы, и за нами придет поезд железной дороги.
Она содрогнулась, вспоминая сотни ужасающих историй о людях, которые сбивались с пути и терялись на Великих равнинах во время буранов. Но у нее хотя бы был Лукас, который сможет о ней позаботиться. Самой большой опасностью, наверное, будет задержка с приездом в Огден.
– Не сомневаюсь, что ты прав. Но как же мистер Донован? Мы успеем его предупредить?
Лукас сжал губы и резким рывком сдвинул свой шарф выше. Его уверенность сменилась гневной решимостью.
– На мои телеграммы из Сан-Франциско ответ не пришел. Наверное, Донован еще не приплыл.
– О Боже!
Рельсы уходили на восток, черные на фоне серебристого снега. Они переливались под темнеющим небом, и их чистоту не нарушал ни один состав. Особенно тот, в котором ехали более бедные пассажиры.
– Как ты думаешь, насколько далеко состав с иммигрантами?
Он побарабанил пальцами по черенку лопаты.
– Не знаю. Мы слышали его гудок, а может, нам показалось. Надеюсь, они близко.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мы им нужны! У них нет еды, а у нас ее много. Мы сможем с ними поделиться.
– У них может начаться голод!
Лукас кивнул.
– А если они до нас не доберутся?
– Они будут ехать очень быстро, пытаясь нас догнать, мы повесим фонари на тормозном вагоне. Надо надеяться, они не врежутся в нас и не сбросят с рельсов.
– Если такое случится, оба поезда могут погибнуть, – прошептала Рейчел.
Лукас кивнул и натянул шапку так, чтобы Рейчел не видела выражение его лица. Лукасу все труднее было делать вид, будто им не грозит опасность. Но обмануть Рейчел было трудно. Она все понимала.
Ощутив дуновение северо-западного ветра, Рейчел замерла. Она судорожно вздохнула, и глоток обжигающе-холодного воздуха проник ей в горло и легкие.
Буран стремительно приближался.
– Ветер переменился, – прошептала Рейчел.
– Да! – Он произнес это с тихой злостью. – Раздай остальной чай как можно быстрее и возвращайся в вагон. Вьюга может начаться с минуты на минуту.
– Конечно.
Рейчел с трудом перевела дыхание и повернулась к Малышу.
«Боже милосердный, пожалуйста, помоги иммигрантам пережить это…»
Она успела сделать всего пару шагов, когда со стороны реки донесся гудок. Сердце Рейчел переполнилось радостью, и она подняла голову.
В отдалении поезд медленно выползал из-за подъема и выходил на мост, двигаясь по дороге, которую они с таким огромным трудом проложили.
Состав иммигрантов наконец прибыл.
Лукас подбросил шапку в воздух и закричал:
– Ура!
Гудок паровоза эхом разнесся по горам, зазвонил колокол. Мужчины радостно закричали.
Злобный ветер обрушил слепящие заряды снега прямо на крутой подъем перед их поездом.
Коллинз запрыгнул в свой пульмановский вагон и быстро прошел в гостиную. Спал ли у Мейтленда жар? Встал ли он с постели?
Мейтленд повернулся к нему. Он стоял у буфета, наливал себе вино.
– Наша ловушка для этих свиней готова, отец?
Коллинз на секунду закрыл глаза, ощутив огромное облегчение. Мейтленд не только встал на ноги – язык у него снова стал таким же острым, как раньше. Слава Богу, он постепенно оправлялся после нападения той сучки.
Их поезд тронулся с резким стуком. Рабочий поезд был неказистый, что особенно бросалось в глаза, когда он отходил от железнодорожных станций. Однако на этой короткой остановке высоко в горах Юты у него хватило времени на то, чтобы получить свои телеграммы.
– Да, все идет хорошо. Хамфрис сообщил, что готов сделать все от него зависящее, чтобы помочь мне как настоящему и законному владельцу «Синей птицы».
Мейтленд радостно захихикал и вручил отцу рюмку с вином.
– Прекрасно сказано!
– В самом деле? – обрадовался Коллинз. – Наверное, мы можем захотеть дать ему премию за столь элегантную фразу.
Бровь на здоровой половине лица Мейтленда поползла вверх, заставив кожу дернуться и потянуть повязку. Будь проклята эта сучка: забинтованное лицо еще хуже, чем эти безобразные складки.
– «Можем захотеть», насколько я понимаю, на самом деле означает «не захотим».
Коллинз расхохотался, запоминая гримасу сына как нечто такое, за что тоже надо будет отомстить.
– Но «можем захотеть» чудесно звучит!
Они какое-то время дружно смеялись, не обращая внимания на ветер, сотрясавший их вагон, и сквозняки, проскользнувшие над коврами. За опущенными шторами мир превратился в кипяще-белую вьюгу. Паровоз загудел, и поезд медленно двинулся дальше на запад.
– А еще Донован завтра должен сойти на берег в Сан-Франциско. Дженкинс, его новый телеграфист и наш добрый друг, докладывает, что он все еще не имеет понятия о проблемах мистера Грейнджера. Донован собирается приехать в «Синюю птицу» в намеченное время.
– Отличная работа, сэр! Дичь скачет прямо к ловушке. Благодаря телеграфистам мы знаем также, что Грейнджера и сучку завалило снегом, так что они не смогут помочь Доновану и вынуждены будут ждать, пока мы их уничтожим. Скоро мы вернемся в Бостон и снова займем привычное для нас место среди самых влиятельных людей.
Коллинз картинно поклонился в ответ на похвалы сына. Все его враги должны были вот-вот погибнуть – и жизнь определенно налаживалась.
Лукас не служил в этих местах, когда находился в армии, но ему случалось здесь проезжать. Интересно, вместе со своей любовницей? Смеялась ли она, кокетничала ли с ним? Был ли он в нее влюблен?
Если он был влюблен в свою содержанку, Рейчел не стоит слишком беспокоиться о его дальнейшей верности. Защититься от влюбленности легче, чем от частых приступов неудержимой похоти по отношению к любой хорошенькой женщине.
– Хорошо, что мы почти у Ларами. – Лукас начал застегивать сюртук. – Можно будет выяснить, как обстоят дела со снегоуборщиком.
Рейчел была рада вернуться к реальной жизни.
– Митчеллу ничего не удалось выяснить?
– Ничего. А это значит, что-то держит Левенторпа крепче серых волков Ли, потому что они вместе с Митчеллом служили в армии Северной Виргинии. Только кровное родство или нечто подобное могло бы объяснить его столь упорное противодействие.
Рейчел поморщилась:
– Выходит, у нас почти нет надежды его переубедить.
– Практически никакой. Мы уже пробовали использовать деньги, шантажировать его тоже нельзя.
Паровоз оглушительно загудел. Колеса стали вращаться в противоположном направлении и медленно остановились. Лукас бросил взгляд на платформу и слегка нахмурился:
– Разведчики уже вернулись.
– Мне следует радоваться? – осторожно поинтересовалась Рейчел.
Он посмотрел на нее чуть иронично.
– Всегда лучше начинать кампанию, располагая информацией о противнике, какой бы неприятной она ни была.
Рейчел медленно кивнула, снова вспомнив о том, как хорошо удавалась Лукасу роль командира-кавалериста. Помимо решимости и хитроумия, он был достаточно гибок, чтобы изменяться тогда, когда это было необходимо. Он был поистине смертельно опасным противником.
– Подожди здесь, Рейчел, я их сейчас приведу.
В следующее мгновение он исчез, не дав ей возможности возразить, что она может набросить шубу и пойти с ним.
Минутой позже Лукас вернулся с двумя темноволосыми мужчинами в грубой, сильно поношенной одежде.
Один был высокий, крепкого сложения, плечи чуть не задели дверной проем. Резкие черты лица и черные глаза выдавали в нем индейца, но светлая кожа говорила о том, что он полукровка.
Второй был угловатым молодым человеком с умными серо-голубыми глазами и иссиня-черными волосами, упавшими налицо, когда он снял шапку. Он двигался среди прекрасной мебели и хрусталя «Императрицы» с ловкостью, неожиданной для его юношеской долговязости. Ему предстояло в будущем стать весьма привлекательным, но не красавчиком.
Оба внушали доверие, хотя Рейчел сомневалась в том, что они хорошо смотрелись бы в бальном зале.
Лукас представил их Рейчел. Великана-полукровку звали Малыш, а молодого человека – Лоуэлл.
Оба замерзли, устали и наверняка хотели есть. Но обладали, как ни странно, превосходными манерами.
Митчелл и еще один человек из «Донована и сыновей» присоединились к ним, обменявшись негромкими мужскими приветствиями.
Рейчел посмотрела на Брейдена, молча отдав стюарду приказ. Тот кивнул и исчез.
– Вам удалось устроиться на рабочий поезд? – спросил Лукас и стал в нетерпении ходить у прохода.
– Без особого труда, – ответил Малыш.
– Мало кому хотелось, – добавил Лоуэлл. – Они платят всего полтора доллара в день, а потом вычитают доллар за жилье и еду. Они не удивились, когда мы уволились.
Рейчел ушам своим не поверила.
– Что за нелепость! За эту плату никто не захочет сгребать снег на такой высоте.
– Нам надо удвоить эту сумму, чтобы набрать собственную команду, – сказал Митчелл, глядя на Лукаса.
– Если будет, кого нанять, – усомнилсяЛукас. – В горах Вайоминга и Юты мало людей, особенно в это время года. Придется воспользоваться обычной практикой и поощрить добровольцев из числа пассажиров.
– Может, они и согласятся, хотя бы для того, чтобы поскорее попасть в Сан-Франциско.
Шутка Митчелла была встречена раскатами мужского смеха.
Вернувшийся Брейден принялся подавать кофе и сандвичи. Лоуэлл с жадностью набросился на еду.
Рейчел встревоженно посмотрела на Малыша. Он безмолвно наблюдал за остальными, словно отец, разрешающий детям спорить, отлично понимая, что проблема не в этом.
– А как насчет снегоуборщика? – обратился Лукас к немолодому разведчику.
– Тот, который идет с рабочим поездом, в полном порядке, – проговорил Малыш.
– Ну? – поторопил его Лукас.
– Запасной, тот, что в Ларами, разобрали для проверки, и сейчас он бездействует.
– Что? – Митчелл вскочил на ноги.
У Рейчел оборвалось сердце. Если это действительно так, значит, с каждым поворотом колес «Императрицы» они приближаются к крутому подъему и наверняка застрянут.
– Оказывается, – продолжал Лоуэлл, – Коллинз и главный начальник в Ларами – старые друзья, почти родственники. Коллинз уговорил Левенторпа сделать вид, будто он очень встревожен и не хочет повторения того, что случилось в прошлом году. И теперь неизвестно, когда снегоуборщик заработает.
– А что, если мы заставим Левенторпа передумать?
Малыш покачал головой:
– Бесполезно. Собирать его придется дня два. Не меньше.
– А к тому времени Коллинз успеет уехать.
Кто-то тихо выругался. Рейчел промолчала.
– Может, с нами пойдет дрезина для чистки рельсов? – неуверенно произнес Митчелл.
Лукас нетерпеливо передернул плечами, отметая такую возможность.
– Она просто соскребает снег и лед с рельсов и отбрасывает их в сторону. Ей не справиться с шестью дюймами снега, ветер будет наносить их обратно. Людям все равно придется вручную разгребать стрелки и тупики.
– Между Ларами и Огденом четыреста пятьдесят девять миль, на вершинах Скалистых гор обещают сильный снегопад, – добавил Лоуэлл.
– Нам остается только молиться, – проговорила Рейчел.
Лукас изумленно посмотрел на нее и заулыбался, но не очень добродушно:
– Прекрасная идея, дорогая. Давай обратимся за помощью к Всевышнему. Помолимся, чтобы наши враги потерпели поражение и чтобы Господь расчистил перед нами путь.
Рейчел пробиралась по неровной тропе, пытаясь увернуться от комьев снега, которые мужчины перебрасывали лопатами прямо через голову. Она закуталась в мужскую одежду и теперь напоминала пингвина. Если учесть количество людей, которые трудились, чтобы поезд мог продолжить движение, любому, кто прошел бы рядом с локомотивами, необходимо было соблюдать осторожность. Два дня назад три дюжины рабочих пришли из ближайших поселков, привлеченные обещанными Лукасом высокими заработками.
Мужские ноги утоптали неровную тропу так сильно, что она стала твердой, как мрамор. Не исключено, что к вечеру Она превратится в настоящий каток и кто-нибудь сломает себе руку, ногу или еще что-нибудь. Снег доходил Рейчел почти до пояса, обманчиво пушистый, но не спасавший от мороза. Однако он не помешал ей разглядеть мужчину, чьи движения оставались грациозными и собранными, словно у леопарда, даже после двух дней ходьбы и расчистки снега на железнодорожном пути Вайоминга. Лукас был прекрасен даже в теплой одежде. Работал собранно и энергично, не делая ни одного лишнего движения. Никто из мужчин не мог с ним сравниться. Рейчел залюбовалась им. Потому она и оказалась здесь, несмотря на ужасную погоду, когда остальные женщины сидели в тепле, у печек.
Рейчел пробралась ближе к Лукасу и стянула шерстяной шарф с лица.
– Не хочешь чаю, Лукас? – крикнула Рейчел.
Лукас стремительно повернулся:
– Рейчел? Что ты здесь делаешь? Я же просил тебя не выходить из вагона.
Она пожала плечами и начала копаться в своей многослойной одежде, добираясь до фляжки с чаем, спрятанной под шубой.
– Все либо работают, либо выбились из сил, либо больны.
Лукас бросил на нее гневный взгляд, но отчитывать при посторонних не стал.
Погода испортилась сразу же после того, как они отъехали от Ларами.
Прошлой ночью поезд стоял несколько часов. В такую погоду никто не мог работать.
Ветер вонзал свои острые когти в горло, мешая дышать.
За неимением снегоуборщика приходилось расчищать пути вручную. Лопата за лопатой усталые мужчины вырубали куски снега, превратившегося в лед, и отбрасывали их. Это был непосильный труд, и люди буквально валились с ног…
Потребовалось два дня, чтобы поезд проделал расстояние, которое обычно проходил за шесть часов. Рейчел старалась не думать о том, сколько времени они будут добираться до места, где им окажут помощь.
Хорошо, что в их составе нашлись люди, предотвратившие начавшуюся панику. И первым среди них, конечно же, был Лукас.
Лукас с силой воткнул лопату в снег и навалился на нее.
– Ты принесла чай для всех?
– Конечно.
Она протянула ему фляжку.
Он запрокинул голову и начал пить. На его шее бугрились мышцы.
У нее моментально пересохло во рту от острого желания ощутить вкус его губ. Она издала тихий стон, но тут же взяла себя в руки. Сейчас не время и не место предаваться похоти.
Остановленный большим сугробом снега, поезд пыхтел перед перевалом континентального раздела – длинным, пологим туннелем, прорытым рекой Грин-Ривер, сейчас скованной льдом. Три локомотива, по-прежнему тащившие только главный состав, выбрасывали клубы дыма в потемневшее мрачное небо – близился вечер. Позади них, на востоке, железнодорожные пути проходили через мост и исчезали за крутым обрывом. Вокруг высились горные кряжи, похожие на монументы забытых богов: на севере – крутые торы Семинол, на западе – уступы гряды Суитуотер, дальше к западу – хребет Уинд-Ривер, далеко на юге – пологие горы Уинта.
Тяжелые темные тучи нависали над горами к северо-западу, скатываясь вниз, чтобы заполнить долины и покрыть вершины. Они были настолько плотными и низкими, что заходящее солнце едва окрашивало края.
Лукас вернул фляжку Рейчел:
– Спасибо.
– Как ты думаешь, скоро начнется буран?
Он посмотрел в ту сторону и пожал плечами:
– Малыш говорит, что меньше чем через два часа направление ветра изменится и разыграется настоящая вьюга, с сильным ветром и футом свежего снега, а то и больше.
Они и сейчас еле продвигались вперед, а ведь на путях снега было не больше нескольких дюймов!
– Мы застрянем.
– С нами ничего не случится. У нас большие запасы, и за нами придет поезд железной дороги.
Она содрогнулась, вспоминая сотни ужасающих историй о людях, которые сбивались с пути и терялись на Великих равнинах во время буранов. Но у нее хотя бы был Лукас, который сможет о ней позаботиться. Самой большой опасностью, наверное, будет задержка с приездом в Огден.
– Не сомневаюсь, что ты прав. Но как же мистер Донован? Мы успеем его предупредить?
Лукас сжал губы и резким рывком сдвинул свой шарф выше. Его уверенность сменилась гневной решимостью.
– На мои телеграммы из Сан-Франциско ответ не пришел. Наверное, Донован еще не приплыл.
– О Боже!
Рельсы уходили на восток, черные на фоне серебристого снега. Они переливались под темнеющим небом, и их чистоту не нарушал ни один состав. Особенно тот, в котором ехали более бедные пассажиры.
– Как ты думаешь, насколько далеко состав с иммигрантами?
Он побарабанил пальцами по черенку лопаты.
– Не знаю. Мы слышали его гудок, а может, нам показалось. Надеюсь, они близко.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мы им нужны! У них нет еды, а у нас ее много. Мы сможем с ними поделиться.
– У них может начаться голод!
Лукас кивнул.
– А если они до нас не доберутся?
– Они будут ехать очень быстро, пытаясь нас догнать, мы повесим фонари на тормозном вагоне. Надо надеяться, они не врежутся в нас и не сбросят с рельсов.
– Если такое случится, оба поезда могут погибнуть, – прошептала Рейчел.
Лукас кивнул и натянул шапку так, чтобы Рейчел не видела выражение его лица. Лукасу все труднее было делать вид, будто им не грозит опасность. Но обмануть Рейчел было трудно. Она все понимала.
Ощутив дуновение северо-западного ветра, Рейчел замерла. Она судорожно вздохнула, и глоток обжигающе-холодного воздуха проник ей в горло и легкие.
Буран стремительно приближался.
– Ветер переменился, – прошептала Рейчел.
– Да! – Он произнес это с тихой злостью. – Раздай остальной чай как можно быстрее и возвращайся в вагон. Вьюга может начаться с минуты на минуту.
– Конечно.
Рейчел с трудом перевела дыхание и повернулась к Малышу.
«Боже милосердный, пожалуйста, помоги иммигрантам пережить это…»
Она успела сделать всего пару шагов, когда со стороны реки донесся гудок. Сердце Рейчел переполнилось радостью, и она подняла голову.
В отдалении поезд медленно выползал из-за подъема и выходил на мост, двигаясь по дороге, которую они с таким огромным трудом проложили.
Состав иммигрантов наконец прибыл.
Лукас подбросил шапку в воздух и закричал:
– Ура!
Гудок паровоза эхом разнесся по горам, зазвонил колокол. Мужчины радостно закричали.
Злобный ветер обрушил слепящие заряды снега прямо на крутой подъем перед их поездом.
Коллинз запрыгнул в свой пульмановский вагон и быстро прошел в гостиную. Спал ли у Мейтленда жар? Встал ли он с постели?
Мейтленд повернулся к нему. Он стоял у буфета, наливал себе вино.
– Наша ловушка для этих свиней готова, отец?
Коллинз на секунду закрыл глаза, ощутив огромное облегчение. Мейтленд не только встал на ноги – язык у него снова стал таким же острым, как раньше. Слава Богу, он постепенно оправлялся после нападения той сучки.
Их поезд тронулся с резким стуком. Рабочий поезд был неказистый, что особенно бросалось в глаза, когда он отходил от железнодорожных станций. Однако на этой короткой остановке высоко в горах Юты у него хватило времени на то, чтобы получить свои телеграммы.
– Да, все идет хорошо. Хамфрис сообщил, что готов сделать все от него зависящее, чтобы помочь мне как настоящему и законному владельцу «Синей птицы».
Мейтленд радостно захихикал и вручил отцу рюмку с вином.
– Прекрасно сказано!
– В самом деле? – обрадовался Коллинз. – Наверное, мы можем захотеть дать ему премию за столь элегантную фразу.
Бровь на здоровой половине лица Мейтленда поползла вверх, заставив кожу дернуться и потянуть повязку. Будь проклята эта сучка: забинтованное лицо еще хуже, чем эти безобразные складки.
– «Можем захотеть», насколько я понимаю, на самом деле означает «не захотим».
Коллинз расхохотался, запоминая гримасу сына как нечто такое, за что тоже надо будет отомстить.
– Но «можем захотеть» чудесно звучит!
Они какое-то время дружно смеялись, не обращая внимания на ветер, сотрясавший их вагон, и сквозняки, проскользнувшие над коврами. За опущенными шторами мир превратился в кипяще-белую вьюгу. Паровоз загудел, и поезд медленно двинулся дальше на запад.
– А еще Донован завтра должен сойти на берег в Сан-Франциско. Дженкинс, его новый телеграфист и наш добрый друг, докладывает, что он все еще не имеет понятия о проблемах мистера Грейнджера. Донован собирается приехать в «Синюю птицу» в намеченное время.
– Отличная работа, сэр! Дичь скачет прямо к ловушке. Благодаря телеграфистам мы знаем также, что Грейнджера и сучку завалило снегом, так что они не смогут помочь Доновану и вынуждены будут ждать, пока мы их уничтожим. Скоро мы вернемся в Бостон и снова займем привычное для нас место среди самых влиятельных людей.
Коллинз картинно поклонился в ответ на похвалы сына. Все его враги должны были вот-вот погибнуть – и жизнь определенно налаживалась.