Рейчел стоило немалых усилий справиться с приступом тошноты. Она не должна сдаваться. Должна бороться. Как Питер. Она в неоплатном долгу перед ним и его братом. И видит Бог, она обязана сделать это ради Лукаса.
Она находилась в крошечной пыльной комнатке, где было очень холодно, но не так, как снаружи. Тепло поднималось от пола – и можно было ощутить слабый сквозняк. Где-то мужчины говорили о том, чтобы развести пары. Возможно, это была команда паровоза, та, которая привезла ее сюда.
Злодеи.
Новый приступ головокружения накрыл ее, но на этот раз он был менее сильным. Она справилась с недомоганием и продолжила всё осматривать и запоминать. Когда она отсюда сбежит, ее дорогой Лукас захочет узнать, где именно ее держали, чтобы призвать этих зверей к ответу.
Он оказался прав, а она ошиблась. Это была роковая ошибка. Из-за ее высокомерия погибли люди. Она считала, что разумный разговор может решить дело.
Какая же она дура!
Лукас оказался прав. Разозлившись на него, Рейчел пренебрежительно отнеслась к его предостережениям. Злодеи воспользовались этим и убили невинных людей и похитили ее.
Рейчел содрогнулась, сжалась в комочек, обхватив руками колени, и со стонами стала раскачиваться. Милостивый Боже, будет справедливо, если всю оставшуюся жизнь ей придется видеть во сне двух братьев Хокинс, лежавших на тротуаре в луже крови.
Ревность к погибшей любовнице Лукаса и к тем, которые у него могут появиться, покажется ей сущим пустяком. Как бы ей хотелось, чтобы Лукас был рядом, прижал к себе и сказал, что ее кошмары ничего не значат, а потом поцелуями прогнал бы боль.
Она любит его. Пусть он заносчив и неуступчив, но он единственный мужчина, рядом с которым ее сердце начинало петь. Если он исчезнет из ее жизни, она станет бесконечно одинокой, пусть даже за деньги старика Дэвиса сможет купить себе любого мужчину.
Но сможет ли она жить с мужчиной, который будет держать ее в клетке, ограничив ее свободу?
Всячески ее оберегать от малейшего дуновения ветерка? Предоставит ли он ей возможность нормально жить, если будет уверен, что она останется с ним в отличие от Эмброуз или его озорной сестры?
Сможет ли она с ним остаться, независимо от того, выпустит ли он ее из клетки?
Иисусе милостивый! Как же здесь холодно, как дует ветер! Сам сатана не смог бы надуть ураган большей силы. Лукас ссутулил плечи, мысленно благодаря бизона, подарившего ему эту шубу. У него была лучшая экипировка в мире – бизонья шуба, меховая шапка, валяные сапоги, толстые варежки, – и все равно он замерз, поднимаясь по перевалу Гейджер. Казалось, что буран обладает способностью проникать в каждую щелку и прореху. Не надень он на себя несколько слоев одежды, как много лет назад его научил делать Малыш, он свалился бы с лошади.
И благодарение Богу за коневодческий талант Донована. Для черного мерина, в котором смешалась кровь нескольких пород, придав ему выносливость, быстроту и способность везти немалый груз, езда по этой кошмарной дороге была не чем иным, как приятной пробежкой по парку. Он уверенно держался на ногах и даже не шарахнулся, когда над ними сломалась ветка дерева. Во время службы в кавалерии Лукас с радостью отдал бы за такого коня тысячу долларов.
Их маленький отряд был единственным на этой дороге за последнюю пару миль.
Лоуэлл поднял руку, и Лукас придержал коня, остановившись рядом с ним.
– В чем дело?
Лоуэлл стянул со рта шарф.
– Можно проверить здесь нашу экипировку перед спуском?
Его обычно озорное лицо было совершенно серьезным.
Лукас кивнул:
– Хорошая мысль. И дадим коням несколько минут передышки.
Лукас спешился и осмотрел своего мерина, внимательно проверив ремни и пряжки. Хотя вся упряжь была взята из личной конюшни Донована, в данной поездке был недопустим даже маленький риск. Он дал своему коню немного воды, которая хранилась в специально изолированной фляге.
Лукас старался не думать о том, как пусто стало в «Императрице» без Рейчел. Оставаться в частном пульмановском вагоне, где они с Рейчел были так счастливы, было настоящей мукой. Он вспомнил, как красиво Рейчел обыграла его в шахматы и как обворожительно покраснела, когда он стал с ней флиртовать. Как она стонала, когда он целовал ее нежную грудь. А когда она пять раз взлетела на вершину блаженства в течение одной ночи?
Но та же маленькая деревянная коробка, обитая бархатом и шелком, украшенная резьбой из дорогого дерева и лучшим хрусталем, вызывала воспоминания о ее холодности в эти последние два дня. Стоило ему заговорить с ней, она смотрела на него так, словно он собирался сказать ей, что собирается снова запереть ее. Она вела с ним светские разговоры, словно на королевском приеме, но без намека на былое дружелюбие.
Лукас обманул ее доверие.
Если бы он исполнял свой долг, а не содрогался из-за того, насколько сильно она его ненавидит, она находилась бы под более хорошей охраной и ее не похитил и бы.
Он подвел ее, как когда-то подвел Эмброуз. Если она погибнет так, как погибла Эмброуз…
К нему подошел Малыш.
– В молодости, – тихо заговорил Малыш, – я любил жену. Очень любил. – Взгляд Малыша был устремлен в пространство, а морщины на его лице были похожи на глубокие каньоны Сьерра-Невады. – Мы страстно любили друг друга, но не обходилось без ссор.
Лукас слушал затаив дыхание.
– И как-то после ссоры я отправился охотиться в горы. И пока меня не было, другое племя напало на нас и похитило мою жену – вместе с другими. Я поехал следом, как только вернулся, но опоздал. Она получила рану во время нападения и, поскользнувшись, упала со скалы по пути в их лагерь. Она погибла мгновенно, но чувство вины меня до сих пор не покидает. – Он посмотрел на Лукаса. На щеках его блестели слезы. – Я больше не вернулся к моему племени и к жизни, которую вели мы с женой. Присоединился к племени моей матери и стал одним из его воинов, иногда спасаясь от этих воспоминаний в огненной воде. Прошу тебя, не повторяй ошибку, которую совершил когда-то я. – Сказав это, он ушел.
Лукас медленно выдохнул.
Он был готов на все, только бы она вернулась к нему. Пусть над ней надругались, ему наплевать, но он жестоко отомстит ублюдкам. Главное, чтобы она осталась жива и не ушла из его жизни.
Гордость не позволяла ему признать собственные ошибки. Возможно, Рейчел осталась бы в Огдене, попроси он ее об этом заранее.
Но прежде всего он должен дать ей свободу, чтобы она жила так, как ей хочется, отправлялась туда, куда пожелает, и рисковала, если сочтет нужным. И да поможет ему Бог.
Это единственный способ сохранить брак с Рейчел.
Лукас протяжно выдохнул. Ветер моментально унес пар его дыхания, сменив его несколькими крупными снежинками.
Уже начался снег? Хотя дорога и была расчищена, местами она оставалась обледеневшей. Если начнется снегопад, заметет все опасные места на дороге.
Малыш подъехал к нему:
– Готов?
Лукас кивнул и сел в седло. Он подобран поводья и двинулся вперед. Остальные последовали за ним.
Они добрались до высшей точки дороги – и случайный порыв ветра налетел на них. Они инстинктивно приостановились – и тучи на секунду разошлись, открыв Лукасу вид на спуск Гейджер. Невероятно крутая, несмотря на множество изгибов серпантина, дорога заставила бы любого возчика беспрерывно сыпать проклятиями. С одной стороны она граничила с горой, с другой – с обрывом, который несколькими сотнями футов ниже заканчивался острыми камнями.
Проклятие! Дорога оказалась опаснее, чем можно было себе представить. Если он останется жив, Бог свидетель, он сделает все, чтобы Рейчел поверила в его любовь.
Он усмехнулся при мысли о собственной глупости. Он допустил, чтобы его собственные страхи загнали его в угол и лишили любимой женщины.
Жизнь коротка и стоит любого риска, как неоднократно повторял ему его первый сержант. Иногда бывает так, что единственный путь вперед – это движение прямо, если стоять на месте бесполезно.
Лукас дал шенкеля своему массивному вороному, доверившись текущей в его жилах крови горных лошадей, и вдруг ощутил радость битвы.
Мерин прижал уши и опустил хвост, недвусмысленно давая понять, насколько низкого он мнения о всаднике, который выбирает такие дороги.
Лукас пригнулся в седле, как делал это не раз во время долгих верховых патрульных поездок, надвинул шапку на уши и начал молиться.
Вороной тряхнул головой и, зазвенев удилами, шагнул на спуск Гейджер и начал осторожно выбирать путь по плотному изрытому льду.
Глава 13
Она находилась в крошечной пыльной комнатке, где было очень холодно, но не так, как снаружи. Тепло поднималось от пола – и можно было ощутить слабый сквозняк. Где-то мужчины говорили о том, чтобы развести пары. Возможно, это была команда паровоза, та, которая привезла ее сюда.
Злодеи.
Новый приступ головокружения накрыл ее, но на этот раз он был менее сильным. Она справилась с недомоганием и продолжила всё осматривать и запоминать. Когда она отсюда сбежит, ее дорогой Лукас захочет узнать, где именно ее держали, чтобы призвать этих зверей к ответу.
Он оказался прав, а она ошиблась. Это была роковая ошибка. Из-за ее высокомерия погибли люди. Она считала, что разумный разговор может решить дело.
Какая же она дура!
Лукас оказался прав. Разозлившись на него, Рейчел пренебрежительно отнеслась к его предостережениям. Злодеи воспользовались этим и убили невинных людей и похитили ее.
Рейчел содрогнулась, сжалась в комочек, обхватив руками колени, и со стонами стала раскачиваться. Милостивый Боже, будет справедливо, если всю оставшуюся жизнь ей придется видеть во сне двух братьев Хокинс, лежавших на тротуаре в луже крови.
Ревность к погибшей любовнице Лукаса и к тем, которые у него могут появиться, покажется ей сущим пустяком. Как бы ей хотелось, чтобы Лукас был рядом, прижал к себе и сказал, что ее кошмары ничего не значат, а потом поцелуями прогнал бы боль.
Она любит его. Пусть он заносчив и неуступчив, но он единственный мужчина, рядом с которым ее сердце начинало петь. Если он исчезнет из ее жизни, она станет бесконечно одинокой, пусть даже за деньги старика Дэвиса сможет купить себе любого мужчину.
Но сможет ли она жить с мужчиной, который будет держать ее в клетке, ограничив ее свободу?
Всячески ее оберегать от малейшего дуновения ветерка? Предоставит ли он ей возможность нормально жить, если будет уверен, что она останется с ним в отличие от Эмброуз или его озорной сестры?
Сможет ли она с ним остаться, независимо от того, выпустит ли он ее из клетки?
Иисусе милостивый! Как же здесь холодно, как дует ветер! Сам сатана не смог бы надуть ураган большей силы. Лукас ссутулил плечи, мысленно благодаря бизона, подарившего ему эту шубу. У него была лучшая экипировка в мире – бизонья шуба, меховая шапка, валяные сапоги, толстые варежки, – и все равно он замерз, поднимаясь по перевалу Гейджер. Казалось, что буран обладает способностью проникать в каждую щелку и прореху. Не надень он на себя несколько слоев одежды, как много лет назад его научил делать Малыш, он свалился бы с лошади.
И благодарение Богу за коневодческий талант Донована. Для черного мерина, в котором смешалась кровь нескольких пород, придав ему выносливость, быстроту и способность везти немалый груз, езда по этой кошмарной дороге была не чем иным, как приятной пробежкой по парку. Он уверенно держался на ногах и даже не шарахнулся, когда над ними сломалась ветка дерева. Во время службы в кавалерии Лукас с радостью отдал бы за такого коня тысячу долларов.
Их маленький отряд был единственным на этой дороге за последнюю пару миль.
Лоуэлл поднял руку, и Лукас придержал коня, остановившись рядом с ним.
– В чем дело?
Лоуэлл стянул со рта шарф.
– Можно проверить здесь нашу экипировку перед спуском?
Его обычно озорное лицо было совершенно серьезным.
Лукас кивнул:
– Хорошая мысль. И дадим коням несколько минут передышки.
Лукас спешился и осмотрел своего мерина, внимательно проверив ремни и пряжки. Хотя вся упряжь была взята из личной конюшни Донована, в данной поездке был недопустим даже маленький риск. Он дал своему коню немного воды, которая хранилась в специально изолированной фляге.
Лукас старался не думать о том, как пусто стало в «Императрице» без Рейчел. Оставаться в частном пульмановском вагоне, где они с Рейчел были так счастливы, было настоящей мукой. Он вспомнил, как красиво Рейчел обыграла его в шахматы и как обворожительно покраснела, когда он стал с ней флиртовать. Как она стонала, когда он целовал ее нежную грудь. А когда она пять раз взлетела на вершину блаженства в течение одной ночи?
Но та же маленькая деревянная коробка, обитая бархатом и шелком, украшенная резьбой из дорогого дерева и лучшим хрусталем, вызывала воспоминания о ее холодности в эти последние два дня. Стоило ему заговорить с ней, она смотрела на него так, словно он собирался сказать ей, что собирается снова запереть ее. Она вела с ним светские разговоры, словно на королевском приеме, но без намека на былое дружелюбие.
Лукас обманул ее доверие.
Если бы он исполнял свой долг, а не содрогался из-за того, насколько сильно она его ненавидит, она находилась бы под более хорошей охраной и ее не похитил и бы.
Он подвел ее, как когда-то подвел Эмброуз. Если она погибнет так, как погибла Эмброуз…
К нему подошел Малыш.
– В молодости, – тихо заговорил Малыш, – я любил жену. Очень любил. – Взгляд Малыша был устремлен в пространство, а морщины на его лице были похожи на глубокие каньоны Сьерра-Невады. – Мы страстно любили друг друга, но не обходилось без ссор.
Лукас слушал затаив дыхание.
– И как-то после ссоры я отправился охотиться в горы. И пока меня не было, другое племя напало на нас и похитило мою жену – вместе с другими. Я поехал следом, как только вернулся, но опоздал. Она получила рану во время нападения и, поскользнувшись, упала со скалы по пути в их лагерь. Она погибла мгновенно, но чувство вины меня до сих пор не покидает. – Он посмотрел на Лукаса. На щеках его блестели слезы. – Я больше не вернулся к моему племени и к жизни, которую вели мы с женой. Присоединился к племени моей матери и стал одним из его воинов, иногда спасаясь от этих воспоминаний в огненной воде. Прошу тебя, не повторяй ошибку, которую совершил когда-то я. – Сказав это, он ушел.
Лукас медленно выдохнул.
Он был готов на все, только бы она вернулась к нему. Пусть над ней надругались, ему наплевать, но он жестоко отомстит ублюдкам. Главное, чтобы она осталась жива и не ушла из его жизни.
Гордость не позволяла ему признать собственные ошибки. Возможно, Рейчел осталась бы в Огдене, попроси он ее об этом заранее.
Но прежде всего он должен дать ей свободу, чтобы она жила так, как ей хочется, отправлялась туда, куда пожелает, и рисковала, если сочтет нужным. И да поможет ему Бог.
Это единственный способ сохранить брак с Рейчел.
Лукас протяжно выдохнул. Ветер моментально унес пар его дыхания, сменив его несколькими крупными снежинками.
Уже начался снег? Хотя дорога и была расчищена, местами она оставалась обледеневшей. Если начнется снегопад, заметет все опасные места на дороге.
Малыш подъехал к нему:
– Готов?
Лукас кивнул и сел в седло. Он подобран поводья и двинулся вперед. Остальные последовали за ним.
Они добрались до высшей точки дороги – и случайный порыв ветра налетел на них. Они инстинктивно приостановились – и тучи на секунду разошлись, открыв Лукасу вид на спуск Гейджер. Невероятно крутая, несмотря на множество изгибов серпантина, дорога заставила бы любого возчика беспрерывно сыпать проклятиями. С одной стороны она граничила с горой, с другой – с обрывом, который несколькими сотнями футов ниже заканчивался острыми камнями.
Проклятие! Дорога оказалась опаснее, чем можно было себе представить. Если он останется жив, Бог свидетель, он сделает все, чтобы Рейчел поверила в его любовь.
Он усмехнулся при мысли о собственной глупости. Он допустил, чтобы его собственные страхи загнали его в угол и лишили любимой женщины.
Жизнь коротка и стоит любого риска, как неоднократно повторял ему его первый сержант. Иногда бывает так, что единственный путь вперед – это движение прямо, если стоять на месте бесполезно.
Лукас дал шенкеля своему массивному вороному, доверившись текущей в его жилах крови горных лошадей, и вдруг ощутил радость битвы.
Мерин прижал уши и опустил хвост, недвусмысленно давая понять, насколько низкого он мнения о всаднике, который выбирает такие дороги.
Лукас пригнулся в седле, как делал это не раз во время долгих верховых патрульных поездок, надвинул шапку на уши и начал молиться.
Вороной тряхнул головой и, зазвенев удилами, шагнул на спуск Гейджер и начал осторожно выбирать путь по плотному изрытому льду.
Глава 13
Огромный луч прожектора скользнул по толчее копей «Синяя птица», неестественно яркий в этом редком снегопаде, и исчез, скрывшись за складкой горы. Они находились на четвертом этаже фабрики, достаточно высоко, чтобы резкий грохот от дробящейся породы не мешал разговору. Это было прекрасное деревянное здание, достаточно прочное, чтобы выдержать долгие годы вибрации, производимой дюжиной огромных дробилок, размалывавших камни внизу.
Глядя на роскошную обстановку кабинета и бриллиантовые украшения Хамфриса, Коллинз уверился в том, что отчеты «Синей птицы» подправлялись еще сильнее, чем он подозревал. Бельгийский ковер он еще мог бы как-то извинить, но сколько же пришлось потратить на то, чтобы купить и доставить сюда это огромное окно высотой в семь футов? Однако этот разговор можно отложить. Прежде всего, надо разобраться с Донованом и Грейнджером.
Коллинз подался вперед, чтобы еще раз увидеть состав.
– Донован приехал вовремя.
– Видимо, поставил кого-нибудь следить за часами; чтобы не ошибиться, – презрительно хохотнул Мейтленд.
– Он входит в число самых хитрых дельцов своего поколения. Не делайте ошибки, недооценивая его. – Хамфрис, на удивление щеголеватый для своей комплекции, повернулся к своим собеседникам. – У него в рукаве наверняка найдется хотя бы один козырь.
– Но у нас есть самая крупная карта – Рейчел Дэвис, – напомнил Коллинз.
– Верно. Только нам надо убить Грейнджера, чтобы его родня не подняла шума. После того как мы здесь закончим, отправимся на копи «Золотая капля», пока люди Донована не собрались с силами, чтобы нам отомстить.
– А когда я смогу поучить эту сучку вежливости? – спросил Мейтленд.
Коллинз предостерегающе посмотрел на сына:
– Все в свое время. Сейчас нам предстоит бой с Донованом.
Мейтленд мило улыбнулся и развел руками. Красная полоса шрама раскалывала лицо, превратив в отвратительную демоническую маску.
– Конечно, отец. Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным. Даже ледяным.
Рейчел осторожно приподняла голову. Отлично, у нее открыты оба глаза, спина выпрямилась, голова почти не кружится. И гораздо меньше болит.
Лицо онемело от холода, и она начала медленно раскачиваться, засунув руки в рукавицах под мышки.
Ни один из Коллинзов не заходил к ней с того момента, как ее сюда привезли.
К счастью, ей оставили бизонью шубу и все остальное, что было на ней в момент похищения. Милый Брейден заставил ее спрятать рукавицы во внутренний карман шубы.
Убедившись в том, что движение не причинит ей сильной боли, Рейчел уперлась спиной в стену и медленно поднялась на ноги.
У нее снова закружилась голова в тот момент, когда она начала выпрямлять ноги. Рейчел напряглась, но тут же заставила себя расслабиться и дышать ровно и медленно, как ее научил Элиас. Он прожил дольше, чем можно было ожидать, благодаря тому, что научился справляться с болью гораздо лучше, чем доктора с их лекарствами. Головокружение прошло, пульс перестал частить.
Рейчел судорожно сглотнула и огляделась.
Никто не заглядывал к ней с того момента, как ее сюда привезли. Команда локомотива громко обсуждала возможности доплаты с учетом большой загруженности, которую принесла эта зима.
Рейчел не собиралась выходить в эту единственную дверь.
В самой комнате не оказалось никакой мебели – только несколько ящиков с инструментами. Одно из приспособлений напоминало гаечный ключ. Она смогла поднять его только обеими руками. Боже правый, похоже, он был предназначен для того, чтобы поворачивать какие-то тугие клапаны на горнодобывающем оборудовании.
Рейчел вынуждена была привалиться к стене, чтобы махнуть им. Этим приспособлением можно выбить окно и вылезти на крышу. Но сначала она вырежет на стекле крест траурной бриллиантовой брошью, чтобы не очень шуметь.
Из двух слуховых окон был видно, что приближается буран: сильный ветер нес сосновые иглы и шишки. Временами стекло заволакивало белой пеленой. Но снегопад еще не начался. В горах погода может оказаться еще хуже.
С этой стороны она слышала только слабый гул непрекращающейся работы мощных машин. Может, это толчея?
Рейчел придвинулась к окну и стала обдумывать свои возможности. Она находилась на высоте трех этажей, а крыша только на первом этаже, над крыльцом. Однако снег собрался большим сугробом у деревянной стены здания. Его край был резко обрезан – почти превращен в стену – рядом с дверью фабрики. Прямо за ним зияло темное отверстие туннеля, из-за снега его невозможно было разглядеть.
Если она войдет в туннель, то не будет знать, куда он ведет – к друзьям или врагам. В любом случае она не будет этого знать, каким бы путем ни пошла. Но в туннеле она хотя бы сможет укрыться от стихии. Можно попытаться выйти через дверь и поискать какой-нибудь другой выход. Удастся ли ей открыть дверь гаечным ключом? Рейчел постучала по двери.
Она оказалась слишком массивной. Может, открутить петли, как это делал плотник в Англези-Холле, когда ремонтировал двери.
Нет, надо выпрыгнуть в окно, съехать по крыше, пройти по туннелю и молиться.
Настало время отстегнуть брошь и процарапать стекло, повторяя одну из детских шалостей Элиаса. Рейчел ударила гаечным ключом по стеклу. Оно мгновенно раскололось огромной звездой, и осколки посыпались наружу, где ветер закрутил их, словно заблудшие души. Рейчел провела гаечным ключом по раме, чтобы сровнять острые края.
Ветер швырнул ей в лицо комья снега. Она по-ребячьи показала ему язык и подтащила к окну один из ящиков. Чего бы это ей ни стоило, она сбежит и вернется к Лукасу. А в один прекрасный день встретится с матушкой и Мерси.
Передвигая ящик, она обнаружила в нем огнестрельное оружие, винтовки и дробовики, а также амуницию.
Рейчел опустилась на корточки. Мысль ее лихорадочно работала.
Стрелять она научилась много лет назад, главным образом для того, чтобы отгонять хищников от курятника, когда старик Дэвис посещал свой загородный дом. Он приезжал налегке, так что каждому слуге приходилось работать за двоих, а то и за троих. Элиас забавлялся тем, что заставлял Рейчел тренироваться в стрельбе, однако похвастаться своими успехами она не могла.
Сможет ли она убить человека?
Мейтленд хладнокровно убил Питера и Пола Хокинс. В этих глухих местах ей, возможно, придется защищаться.
Рейчел сорвала крышки с двух упаковок.
Оружие было готово к мгновенному применению, без толстого слоя смазки, необходимого для длительного хранения. К ее радости, там оказался дробовик Гринера – лучший из лучших. С этой моделью она была хорошо знакома.
Забросив дробовик себе за спину, Рейчел подобрала юбки и забралась на придвинутый к окну ящик. Хорошо, что на ней было простое прогулочное платье, без всяких оборок.
Рейчел вылезла в окно, встала, держась за оконную раму.
Она тяжело упала на крышу и скользнула вниз, снова упала прямо в сугроб и, как могла быстро, выбралась из него.
Рейчел бросилась прямо в туннель, прислонилась к стене и прислушалась.
В фабричном здании, откуда она только что выбралась, никто не поднял тревоги. Где-то поблизости разворачивался паровоз, готовясь к отправлению. Видимо, он ждал Коллинза и его сына.
За туннелем и площадкой перед самыми копями лежал снег глубиной в рост высокого мужчины – этот покров был таким глубоким, что она не смогла бы идти по нему без снегоступов.
Единственный путь, который был для нее открыт, – это прямо по туннелю. В его глубине слабо мерцал свет, возможно, благодаря тому, что последние лучи солнца проникали сквозь снег. Однако они были недостаточно яркими, чтобы устранить его сходство с подвалом на Уступе Коллинз.
Рейчел судорожно сглотнула, взяла дробовик на изготовку, стиснув зубы, повернулась спиной к копям и двинулась вперед.
Хотя этот проклятый путь был по-своему волнующим и разбудил в Лукасе те чувства, которые давно хотелось забыть, он занял намного больше времени, чем ему хотелось бы. Они оставили коней несколькими милями севернее, у одного из дружкой Лоуэлла, который встретил их радостной улыбкой и снабдил четырьмя парами отличных снегоступов, благодаря которым они быстро и бесшумно проделали последний этап пути.
Лукас и Малыш оказались над «Синей птицей» на тридцать минут позже, чем планировалось. Донован должен был появиться с минуты на минуту. Если у Хамфриса есть снайперы, они уже расставлены по местам и готовы убить Донована.
Они заняли позицию на горе Дэвидсона – без прикрытия на совершенно голом склоне, так что одно неверное движение могло их выдать или вызвать лавину. В десяти шагах от них Лоуэлл спрятался за валуном, осматривая местность. Двадцатью футами дальше Митчелл бесшумно прикончил единственного часового Хамфриса и теперь оттаскивал его куда-то, где он останется невидимым до тех пор, пока не наладится погода.
Ветер дул с такой силой, что заметал следы всего за несколько минут. Снег коварно заползал Лукасу за ворот и под рукава. Однако ему было достаточно тепло благодаря шерстяному вязаному шлему, защищавшему лицо, а также варежкам, надетым на перчатки. Во время службы в армии ему случалось замерзать гораздо сильнее. Он радовался тому, что в Колорадо несколько раз выбирался с Малышом на охоту, так что воспользовался снегоступами не в первый раз за эту зиму. В противном случае у него сейчас все мышцы ног болели бы, поскольку снегоступы достаточно тяжелые и при ходьбе приходится широко расставлять ноги. Зато двигаться в них можно, не производя ни малейшего шума, что очень важно, когда преследуешь противника.
Малыш указал на яркий свет внизу, который сопровождался громыханием.
Лукас кивнул. Это были копи «Синяя птица», поезд Донована шарил фарами по местности. Он вдруг резко повернул влево от Лукаса, на север, яркий луч померк, потом снова появился, устремившись к «Синей птице». Частная ветка, идущая от основного пути к «Синей птице» и «Золотой капле», имела форму рогатки, в месте раздвоения, ближе к главному пути, находилось глубокое ущелье. Даже по меркам горных железных дорог путь был на редкость извилистым. Машинисту стоило огромных усилий удержать паровоз на рельсах.
Лукас сдвинул брови, прослеживая взглядом рельсы, уходившие на юг. Ему показалось или он действительно увидел искры, взлетающие к небу, ближе к «Золотой капле»? И свет, падающий из окна?
Да! Там стоит поезд, спрятанный южнее «Золотой капли». Только с позиции Лукаса, высоко на склоне горы, его можно было разглядеть. На этом поезде Коллинз и Хамфрис рассчитывают сбежать, после того как убьют Донована.
Ледяной порыв ветра налетел на них с Малышом, закручивая вокруг них снег. Он стер его с лица и успел уловить быстрое движение: красные и черные клетки на фоне темных камней. Мужчина снова пошевелился – и стала видна винтовка, нацеленная на железнодорожные пути, идущие к «Синей птице».
Лукас встретился взглядом с Малышом. Хамфрис выставил как минимум одного снайпера.
Потом они увидели второго. Сколько же их здесь?
Снайперов необходимо снять немедленно, пусть даже они при этом себя обнаружат и вызовут ответную атаку.
Лукас осмотрелся. Лоуэлл на позиции и готов застрелить тех, кто появится со стороны «Синей птицы». Митчелл исчез в своем укрытии чуть выше на склоне, готовясь прикрывать их всех.
Лукас снова перевел взгляд на «Синюю птицу», приготовившись к атаке.
Высокий стройный мужчина выскользнул за дверь с южной стороны. На нем была роскошная меховая шуба, которой гордился бы даже русский аристократ.
Мейтленд Коллинз? Что задумал этот дьявол?
Лукас настороженно огляделся и скрылся в снежном туннеле. Скорее всего он запер Рейчел в «Золотой капле», соседней копи на юге, будь он проклят!
Лукас готов был разорвать этого самодовольно ухмыляющегося ублюдка на тысячу кусочков. Он скрипнул зубами и попытался справиться с собой. Если он побежит за Мейтлендом, снайперы Хамфриса попрячутся, чтобы потом выскочить и убить Донована. Лукас должен выполнить свой долг и сделать то, что ему поручено, а не то, что велит ему сердце.
Прожектор паровоза снова ярко высветил окрестности.
Первый снайпер занял позицию, готовясь стрелять по небольшой станции у «Синей птицы». Второй находился на том месте, куда вот вот прибудет Донован.
Лукас и Малыш прицелились.
Гудок паровоза эхом отразился от склонов.
Ветер внезапно стих, словно благословляя сделанный Лукасом выбор.
Один за другим прогремели два выстрела.
Снайперы упали на валуны, окрасившиеся их кровью.
Поезд Донована подошел к копям. Зазвонил колокол, завизжали тормоза.
Лукас напряженно ждал, когда наконец можно будет отправиться за Мейтлендом.
Уильям вышел из своего личного вагона. Последние отголоски гудка замерли в горной долине. Он высоко держал голову, дожидаясь новых выстрелов после тех двух, которые успел расслышать. Его сердце билось ровно.
Грейнджер снял двух снайперов. Ждет ли его предательство на самих копях? Уильям презрительно скривил губы. Скорее всего.
Надо поскорее покончить с этим делом. Он обещал Виоле вернуться к вечеру. Он в первый, и если это будет хоть как-то зависеть от него самого, то и в последний раз расстался с ней для того, чтобы вести бой.
Он неспешно зашагал вперед – предельно щеголеватый в своем прекрасном костюме, сшитом на заказ у лучших лондонских портных, которым он обзавелся меньше года назад во время своего свадебного путешествия.
Хамфрис протянул ему руку, расплывшись в улыбке. Иисусе сладчайший, откуда этот мерзавец взял деньги на соболью шубу? «Синяя птица» в свои лучшие годы не приносила столько денег, особенно управляющему.
Уильям пожал предателю руку:
– Рад вас видеть Хамфрис.
Уильям демонстративно не стал представлять двух мужчин, приехавших вместе с ним. И не упомянул о тех, кто находился в его личном вагоне, а также в багажном.
– Давненько мы не виделись, – согласился Хамфрис. – Донован, это Альберт Коллинз, главный директор опекунского совета Фонда Дэвиса.
Уильям постарался быть предельно вежливым и радушно приветствовал Коллинза. Если бы ему пришлось выбирать, к кому повернуться спиной: к Коллинзу или Хамфрису, – он выбрал бы Хамфриса, хотя несколько минут раньше не сделал бы такого выбора. Однако Коллинз оказался смертельно опасным. Нечто гневное и темное металось у него в глубине глаз, не имевшее ни малейшего отношения к самому Уильяму. После первого обмена приветствиями Коллинз замолчал, предоставив Хамфрису вести разговор, хотя Уильям готов был поспорить на свою месячную прибыль, что высокомерие Коллинза не имело границ. Он презирал всех и вся. Взгляд Коллинза время от времени устремлялся на юг. Он игнорировал предложения Хамфриса относительно горячительных напитков у него в кабинете.
Волосы на голове Уильяма встали дыбом. Грейнджер мог оставить свой пост на склоне, как только устранит всех снайперов Хамфриса.
Но что еще, черт подери, тут происходит?
Внутри стояла такая тишина, что, казалось, само время остановилось. Каждый звук многократно усиливался, даже шорох ее подола, задевавшего стены. В конце концов она решила идти по самому центру туннеля, где можно двигаться почти бесшумно.
На полу туннеля, покрытого снегом, сохранились отпечатки следов всех, кто здесь проходил. Видимо, люди Хамфриса не один месяц перетаскивали с «Золотой капли» что-то тяжелое. Неужели те копи до сих пор что-то производят? Но Рейчел нет до этого никакого дела. Она все еще находится в непосредственной близости от «Золотой капли».
Шаги громко разнеслись по снежному туннелю, тяжело и быстро приближаясь со стороны «Синей птицы». Идущий что-то насвистывал. Мейтленд!
Рейчел напряглась – и по ее коже побежали мурашки.
Еще две пары ног приближались к ней – но с другой стороны.
Боже правый, она оказалась в ловушке!
Мейтленд вышел из-за поворота снежного туннеля и остановился. Он радостно улыбнулся, и ярко-красная линия стянула ему щеку. Его глаза сверкали в неестественном голубоватом свете над дулом «кольта», который он держал в руке, твердо наставив на нее.
– Добрый вечер, миссис Дэвис.
Рейчел гордо выпрямилась.
– Миссис Грейнджер, – поправила она его, смерив презрительным взглядом.
Он усмехнулся, и лицо его превратилось в уродливую маску.
– Будущая миссис Коллинз.
Как бы он теперь ни выглядел, он это заслужил за то, как вел себя с ней самой, с ее сестрой, со всеми горничными. Не говоря уже о том, что он убил братьев Хокинс…
Глядя на роскошную обстановку кабинета и бриллиантовые украшения Хамфриса, Коллинз уверился в том, что отчеты «Синей птицы» подправлялись еще сильнее, чем он подозревал. Бельгийский ковер он еще мог бы как-то извинить, но сколько же пришлось потратить на то, чтобы купить и доставить сюда это огромное окно высотой в семь футов? Однако этот разговор можно отложить. Прежде всего, надо разобраться с Донованом и Грейнджером.
Коллинз подался вперед, чтобы еще раз увидеть состав.
– Донован приехал вовремя.
– Видимо, поставил кого-нибудь следить за часами; чтобы не ошибиться, – презрительно хохотнул Мейтленд.
– Он входит в число самых хитрых дельцов своего поколения. Не делайте ошибки, недооценивая его. – Хамфрис, на удивление щеголеватый для своей комплекции, повернулся к своим собеседникам. – У него в рукаве наверняка найдется хотя бы один козырь.
– Но у нас есть самая крупная карта – Рейчел Дэвис, – напомнил Коллинз.
– Верно. Только нам надо убить Грейнджера, чтобы его родня не подняла шума. После того как мы здесь закончим, отправимся на копи «Золотая капля», пока люди Донована не собрались с силами, чтобы нам отомстить.
– А когда я смогу поучить эту сучку вежливости? – спросил Мейтленд.
Коллинз предостерегающе посмотрел на сына:
– Все в свое время. Сейчас нам предстоит бой с Донованом.
Мейтленд мило улыбнулся и развел руками. Красная полоса шрама раскалывала лицо, превратив в отвратительную демоническую маску.
– Конечно, отец. Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным. Даже ледяным.
Рейчел осторожно приподняла голову. Отлично, у нее открыты оба глаза, спина выпрямилась, голова почти не кружится. И гораздо меньше болит.
Лицо онемело от холода, и она начала медленно раскачиваться, засунув руки в рукавицах под мышки.
Ни один из Коллинзов не заходил к ней с того момента, как ее сюда привезли.
К счастью, ей оставили бизонью шубу и все остальное, что было на ней в момент похищения. Милый Брейден заставил ее спрятать рукавицы во внутренний карман шубы.
Убедившись в том, что движение не причинит ей сильной боли, Рейчел уперлась спиной в стену и медленно поднялась на ноги.
У нее снова закружилась голова в тот момент, когда она начала выпрямлять ноги. Рейчел напряглась, но тут же заставила себя расслабиться и дышать ровно и медленно, как ее научил Элиас. Он прожил дольше, чем можно было ожидать, благодаря тому, что научился справляться с болью гораздо лучше, чем доктора с их лекарствами. Головокружение прошло, пульс перестал частить.
Рейчел судорожно сглотнула и огляделась.
Никто не заглядывал к ней с того момента, как ее сюда привезли. Команда локомотива громко обсуждала возможности доплаты с учетом большой загруженности, которую принесла эта зима.
Рейчел не собиралась выходить в эту единственную дверь.
В самой комнате не оказалось никакой мебели – только несколько ящиков с инструментами. Одно из приспособлений напоминало гаечный ключ. Она смогла поднять его только обеими руками. Боже правый, похоже, он был предназначен для того, чтобы поворачивать какие-то тугие клапаны на горнодобывающем оборудовании.
Рейчел вынуждена была привалиться к стене, чтобы махнуть им. Этим приспособлением можно выбить окно и вылезти на крышу. Но сначала она вырежет на стекле крест траурной бриллиантовой брошью, чтобы не очень шуметь.
Из двух слуховых окон был видно, что приближается буран: сильный ветер нес сосновые иглы и шишки. Временами стекло заволакивало белой пеленой. Но снегопад еще не начался. В горах погода может оказаться еще хуже.
С этой стороны она слышала только слабый гул непрекращающейся работы мощных машин. Может, это толчея?
Рейчел придвинулась к окну и стала обдумывать свои возможности. Она находилась на высоте трех этажей, а крыша только на первом этаже, над крыльцом. Однако снег собрался большим сугробом у деревянной стены здания. Его край был резко обрезан – почти превращен в стену – рядом с дверью фабрики. Прямо за ним зияло темное отверстие туннеля, из-за снега его невозможно было разглядеть.
Если она войдет в туннель, то не будет знать, куда он ведет – к друзьям или врагам. В любом случае она не будет этого знать, каким бы путем ни пошла. Но в туннеле она хотя бы сможет укрыться от стихии. Можно попытаться выйти через дверь и поискать какой-нибудь другой выход. Удастся ли ей открыть дверь гаечным ключом? Рейчел постучала по двери.
Она оказалась слишком массивной. Может, открутить петли, как это делал плотник в Англези-Холле, когда ремонтировал двери.
Нет, надо выпрыгнуть в окно, съехать по крыше, пройти по туннелю и молиться.
Настало время отстегнуть брошь и процарапать стекло, повторяя одну из детских шалостей Элиаса. Рейчел ударила гаечным ключом по стеклу. Оно мгновенно раскололось огромной звездой, и осколки посыпались наружу, где ветер закрутил их, словно заблудшие души. Рейчел провела гаечным ключом по раме, чтобы сровнять острые края.
Ветер швырнул ей в лицо комья снега. Она по-ребячьи показала ему язык и подтащила к окну один из ящиков. Чего бы это ей ни стоило, она сбежит и вернется к Лукасу. А в один прекрасный день встретится с матушкой и Мерси.
Передвигая ящик, она обнаружила в нем огнестрельное оружие, винтовки и дробовики, а также амуницию.
Рейчел опустилась на корточки. Мысль ее лихорадочно работала.
Стрелять она научилась много лет назад, главным образом для того, чтобы отгонять хищников от курятника, когда старик Дэвис посещал свой загородный дом. Он приезжал налегке, так что каждому слуге приходилось работать за двоих, а то и за троих. Элиас забавлялся тем, что заставлял Рейчел тренироваться в стрельбе, однако похвастаться своими успехами она не могла.
Сможет ли она убить человека?
Мейтленд хладнокровно убил Питера и Пола Хокинс. В этих глухих местах ей, возможно, придется защищаться.
Рейчел сорвала крышки с двух упаковок.
Оружие было готово к мгновенному применению, без толстого слоя смазки, необходимого для длительного хранения. К ее радости, там оказался дробовик Гринера – лучший из лучших. С этой моделью она была хорошо знакома.
Забросив дробовик себе за спину, Рейчел подобрала юбки и забралась на придвинутый к окну ящик. Хорошо, что на ней было простое прогулочное платье, без всяких оборок.
Рейчел вылезла в окно, встала, держась за оконную раму.
Она тяжело упала на крышу и скользнула вниз, снова упала прямо в сугроб и, как могла быстро, выбралась из него.
Рейчел бросилась прямо в туннель, прислонилась к стене и прислушалась.
В фабричном здании, откуда она только что выбралась, никто не поднял тревоги. Где-то поблизости разворачивался паровоз, готовясь к отправлению. Видимо, он ждал Коллинза и его сына.
За туннелем и площадкой перед самыми копями лежал снег глубиной в рост высокого мужчины – этот покров был таким глубоким, что она не смогла бы идти по нему без снегоступов.
Единственный путь, который был для нее открыт, – это прямо по туннелю. В его глубине слабо мерцал свет, возможно, благодаря тому, что последние лучи солнца проникали сквозь снег. Однако они были недостаточно яркими, чтобы устранить его сходство с подвалом на Уступе Коллинз.
Рейчел судорожно сглотнула, взяла дробовик на изготовку, стиснув зубы, повернулась спиной к копям и двинулась вперед.
* * *
Малыш следовал за Лукасом. Ни унции снега не упало со склона горы.Хотя этот проклятый путь был по-своему волнующим и разбудил в Лукасе те чувства, которые давно хотелось забыть, он занял намного больше времени, чем ему хотелось бы. Они оставили коней несколькими милями севернее, у одного из дружкой Лоуэлла, который встретил их радостной улыбкой и снабдил четырьмя парами отличных снегоступов, благодаря которым они быстро и бесшумно проделали последний этап пути.
Лукас и Малыш оказались над «Синей птицей» на тридцать минут позже, чем планировалось. Донован должен был появиться с минуты на минуту. Если у Хамфриса есть снайперы, они уже расставлены по местам и готовы убить Донована.
Они заняли позицию на горе Дэвидсона – без прикрытия на совершенно голом склоне, так что одно неверное движение могло их выдать или вызвать лавину. В десяти шагах от них Лоуэлл спрятался за валуном, осматривая местность. Двадцатью футами дальше Митчелл бесшумно прикончил единственного часового Хамфриса и теперь оттаскивал его куда-то, где он останется невидимым до тех пор, пока не наладится погода.
Ветер дул с такой силой, что заметал следы всего за несколько минут. Снег коварно заползал Лукасу за ворот и под рукава. Однако ему было достаточно тепло благодаря шерстяному вязаному шлему, защищавшему лицо, а также варежкам, надетым на перчатки. Во время службы в армии ему случалось замерзать гораздо сильнее. Он радовался тому, что в Колорадо несколько раз выбирался с Малышом на охоту, так что воспользовался снегоступами не в первый раз за эту зиму. В противном случае у него сейчас все мышцы ног болели бы, поскольку снегоступы достаточно тяжелые и при ходьбе приходится широко расставлять ноги. Зато двигаться в них можно, не производя ни малейшего шума, что очень важно, когда преследуешь противника.
Малыш указал на яркий свет внизу, который сопровождался громыханием.
Лукас кивнул. Это были копи «Синяя птица», поезд Донована шарил фарами по местности. Он вдруг резко повернул влево от Лукаса, на север, яркий луч померк, потом снова появился, устремившись к «Синей птице». Частная ветка, идущая от основного пути к «Синей птице» и «Золотой капле», имела форму рогатки, в месте раздвоения, ближе к главному пути, находилось глубокое ущелье. Даже по меркам горных железных дорог путь был на редкость извилистым. Машинисту стоило огромных усилий удержать паровоз на рельсах.
Лукас сдвинул брови, прослеживая взглядом рельсы, уходившие на юг. Ему показалось или он действительно увидел искры, взлетающие к небу, ближе к «Золотой капле»? И свет, падающий из окна?
Да! Там стоит поезд, спрятанный южнее «Золотой капли». Только с позиции Лукаса, высоко на склоне горы, его можно было разглядеть. На этом поезде Коллинз и Хамфрис рассчитывают сбежать, после того как убьют Донована.
Ледяной порыв ветра налетел на них с Малышом, закручивая вокруг них снег. Он стер его с лица и успел уловить быстрое движение: красные и черные клетки на фоне темных камней. Мужчина снова пошевелился – и стала видна винтовка, нацеленная на железнодорожные пути, идущие к «Синей птице».
Лукас встретился взглядом с Малышом. Хамфрис выставил как минимум одного снайпера.
Потом они увидели второго. Сколько же их здесь?
Снайперов необходимо снять немедленно, пусть даже они при этом себя обнаружат и вызовут ответную атаку.
Лукас осмотрелся. Лоуэлл на позиции и готов застрелить тех, кто появится со стороны «Синей птицы». Митчелл исчез в своем укрытии чуть выше на склоне, готовясь прикрывать их всех.
Лукас снова перевел взгляд на «Синюю птицу», приготовившись к атаке.
Высокий стройный мужчина выскользнул за дверь с южной стороны. На нем была роскошная меховая шуба, которой гордился бы даже русский аристократ.
Мейтленд Коллинз? Что задумал этот дьявол?
Лукас настороженно огляделся и скрылся в снежном туннеле. Скорее всего он запер Рейчел в «Золотой капле», соседней копи на юге, будь он проклят!
Лукас готов был разорвать этого самодовольно ухмыляющегося ублюдка на тысячу кусочков. Он скрипнул зубами и попытался справиться с собой. Если он побежит за Мейтлендом, снайперы Хамфриса попрячутся, чтобы потом выскочить и убить Донована. Лукас должен выполнить свой долг и сделать то, что ему поручено, а не то, что велит ему сердце.
Прожектор паровоза снова ярко высветил окрестности.
Первый снайпер занял позицию, готовясь стрелять по небольшой станции у «Синей птицы». Второй находился на том месте, куда вот вот прибудет Донован.
Лукас и Малыш прицелились.
Гудок паровоза эхом отразился от склонов.
Ветер внезапно стих, словно благословляя сделанный Лукасом выбор.
Один за другим прогремели два выстрела.
Снайперы упали на валуны, окрасившиеся их кровью.
Поезд Донована подошел к копям. Зазвонил колокол, завизжали тормоза.
Лукас напряженно ждал, когда наконец можно будет отправиться за Мейтлендом.
Уильям вышел из своего личного вагона. Последние отголоски гудка замерли в горной долине. Он высоко держал голову, дожидаясь новых выстрелов после тех двух, которые успел расслышать. Его сердце билось ровно.
Грейнджер снял двух снайперов. Ждет ли его предательство на самих копях? Уильям презрительно скривил губы. Скорее всего.
Надо поскорее покончить с этим делом. Он обещал Виоле вернуться к вечеру. Он в первый, и если это будет хоть как-то зависеть от него самого, то и в последний раз расстался с ней для того, чтобы вести бой.
Он неспешно зашагал вперед – предельно щеголеватый в своем прекрасном костюме, сшитом на заказ у лучших лондонских портных, которым он обзавелся меньше года назад во время своего свадебного путешествия.
Хамфрис протянул ему руку, расплывшись в улыбке. Иисусе сладчайший, откуда этот мерзавец взял деньги на соболью шубу? «Синяя птица» в свои лучшие годы не приносила столько денег, особенно управляющему.
Уильям пожал предателю руку:
– Рад вас видеть Хамфрис.
Уильям демонстративно не стал представлять двух мужчин, приехавших вместе с ним. И не упомянул о тех, кто находился в его личном вагоне, а также в багажном.
– Давненько мы не виделись, – согласился Хамфрис. – Донован, это Альберт Коллинз, главный директор опекунского совета Фонда Дэвиса.
Уильям постарался быть предельно вежливым и радушно приветствовал Коллинза. Если бы ему пришлось выбирать, к кому повернуться спиной: к Коллинзу или Хамфрису, – он выбрал бы Хамфриса, хотя несколько минут раньше не сделал бы такого выбора. Однако Коллинз оказался смертельно опасным. Нечто гневное и темное металось у него в глубине глаз, не имевшее ни малейшего отношения к самому Уильяму. После первого обмена приветствиями Коллинз замолчал, предоставив Хамфрису вести разговор, хотя Уильям готов был поспорить на свою месячную прибыль, что высокомерие Коллинза не имело границ. Он презирал всех и вся. Взгляд Коллинза время от времени устремлялся на юг. Он игнорировал предложения Хамфриса относительно горячительных напитков у него в кабинете.
Волосы на голове Уильяма встали дыбом. Грейнджер мог оставить свой пост на склоне, как только устранит всех снайперов Хамфриса.
Но что еще, черт подери, тут происходит?
* * *
Рейчел шла по туннелю, стараясь ступать как можно тише. Воздух был холодным и обжигал ее всякий раз, как она приближалась к стене туннеля. Она предполагала, что над ней находится несколько футов снега, который чуть мерцал, пропускал в туннель свет.Внутри стояла такая тишина, что, казалось, само время остановилось. Каждый звук многократно усиливался, даже шорох ее подола, задевавшего стены. В конце концов она решила идти по самому центру туннеля, где можно двигаться почти бесшумно.
На полу туннеля, покрытого снегом, сохранились отпечатки следов всех, кто здесь проходил. Видимо, люди Хамфриса не один месяц перетаскивали с «Золотой капли» что-то тяжелое. Неужели те копи до сих пор что-то производят? Но Рейчел нет до этого никакого дела. Она все еще находится в непосредственной близости от «Золотой капли».
Шаги громко разнеслись по снежному туннелю, тяжело и быстро приближаясь со стороны «Синей птицы». Идущий что-то насвистывал. Мейтленд!
Рейчел напряглась – и по ее коже побежали мурашки.
Еще две пары ног приближались к ней – но с другой стороны.
Боже правый, она оказалась в ловушке!
Мейтленд вышел из-за поворота снежного туннеля и остановился. Он радостно улыбнулся, и ярко-красная линия стянула ему щеку. Его глаза сверкали в неестественном голубоватом свете над дулом «кольта», который он держал в руке, твердо наставив на нее.
– Добрый вечер, миссис Дэвис.
Рейчел гордо выпрямилась.
– Миссис Грейнджер, – поправила она его, смерив презрительным взглядом.
Он усмехнулся, и лицо его превратилось в уродливую маску.
– Будущая миссис Коллинз.
Как бы он теперь ни выглядел, он это заслужил за то, как вел себя с ней самой, с ее сестрой, со всеми горничными. Не говоря уже о том, что он убил братьев Хокинс…