Когда за дверью воцарилась тишина, Роберто вытащил руки из карманов и несколько секунд задумчиво разглядывал пластырь на поврежденной ладони. Переведя глаза на здоровую руку, он вдруг поморщился, оглядываясь вокруг, словно размышляя, не стукнуть ли по чему-нибудь еще, а затем, придя, видимо, к выводу, что это делу не поможет, повернулся и решительно зашагал в сторону кухни.
   Пятнадцать минут спустя он снова подошел к двери спальни Айлин, постучал, выждал несколько секунд и, не дождавшись ответа, вошел, внеся с собой аппетитный запах острого соуса.
   — Ланч, — объявил он коротко, — через пять минут в кухне. Жду тебя, дорогая.
   Ланч, повторила про себя Айлин. Эмоциональный взрыв позади, и все возвращается на круги своя. Похоже, у этого человека нервы из стальной проволоки, решила она с горечью.
   Вспомнив о розе, девушка дрожащей рукой взяла ее с подноса и, прижав к груди, едва не разрыдалась снова.
   В кухню Айлин пошла только потому, что по опыту знала, что произойдет, если она не сделает этого. Но смотреть на мужа она избегала, сделав вид, будто не замечает его присутствия, когда садилась за стол, в центре которого стояло большое блюдо горячих спагетти с соусом, источавших умопомрачительный аромат.
   — Прошу, — пригласил Роберто, указывая на блюдо и занимая место напротив.
   Подчиняясь, Айлин положила в стоявшую возле себя тарелку немного спагетти и отломила ломоть мягкого, еще теплого белого хлеба.
   Он наблюдал за ее действиями неподвижно и молча, и лишь когда она, сделав над собой усилие, отправила в рот первую порцию, занялся собственной тарелкой. Ловкие, точно выверенные движения его рук неведомым образом отзывались в ее сердце.
   Так они и завтракали, разделенные стеной отчуждения. Айлин заставляла себя есть, поскольку не хотела услышать новых саркастических комментариев по поводу чрезмерного изящества своей исхудавшей фигуры. Роберто же, как она подозревала, молчал, чувствуя, насколько хрупко установившееся между ними перемирие, и не желая его нарушать.
   Спагетти, впрочем, были отменными — Роберто любил и умел готовить. Он занимался этим с огромным удовольствием в тот период их отношений, когда все было хорошо и безоблачно.
   А потом все кончилось, раз и навсегда…
   — Что дальше? — недружелюбно осведомилась Айлин, когда их безмолвная трапеза подошла к концу.
   Роберто посмотрел на нее с таким видом, будто забыл, что обедает не один. Взгляды их встретились, и он тут же отвел глаза. Айлин не удивилась, ведь с момента первых слов ее исповеди он ни разу не посмотрел ей прямо в лицо.
   — На часок-другой мне нужно наведаться в офис, — сказал он, бросив быстрый взгляд на часы. — А ты пока попробуй поспать. У тебя очень усталый вид.
   А также измученный, нездоровый, измотанный, мелькнуло у Айлин в голове.
   — Я имею в виду ситуацию в целом, — упрямо настаивала она. — Мне нужно знать, что ты собираешься теперь делать.
   Не отвечая, Роберто откинулся на спинку стула.
   Да, сказала она себе печально. У этого мужчины есть все: внешность, богатство, ум, обаяние и, конечно же, сексуальность.
   Сексуальность его была сравнима с морем, глубоким и безбрежным, и устоять от соблазна утонуть в нем могли лишь очень немногие женщины. Айлин сама не раз и не два была свидетелем, как при появлении Роберто в каком-нибудь помещении, заполненном людьми, внимание всех представительниц прекрасного пола немедленно обращалось на него. Они могли быть молодыми, пожилыми или старыми — возраст здесь не играл никакой роли, ибо Роберто в полной мере обладал тем, что Черри очень удачно назвала харизмой — качеством, необходимым для превращения бесчисленных просто талантливых актеров в суперзвезд, число которым — единицы.
   — Что я собираюсь делать? — переспросил он. — По-моему, я уже говорил тебе. Приведу в порядок текущие дела, чтобы завтра со спокойной душой съездить с тобой в поместье.
   Ах, да, вспомнила Айлин, та красивая вилла из рекламного проспекта.
   — Но я думала… — На лице ее отразилось такое удивление, что Роберто вздохнул.
   — Ничего не изменилось, дорогая, — сказал он. — Ты моя жена, а я твой муж, и сегодня всего лишь второй день нашей новой жизни. Что бы с нами ни случилось, в прошлом или в будущем, ты все равно останешься моей женой, а я — твоим мужем. Понятно тебе?
   О, даже слишком хорошо. Айлин захлестнула волна облегчения, следом за которой, увы, накатывал темный вал тревоги. Но она уловила и одну маленькую деталь, о существовании которой во всех этих потрясениях и суете напрочь забыла.
   Дело в том, что пути назад не было — ни для нее, ни для него. Брак их был заключен по правилам римской католической церкви, и, дав друг другу клятву перед алтарем, они оказались связаны на всю жизнь, чем бы та ни обернулась — богатством или нуждой, радостью или страданием.
   Не слишком ли тяжкий грех взяла она на душу, позволив не знавшему всей правды Роберто взять себя в жены? Ведь, по существу, это был преднамеренный обман!
   — Я слышала, что в исключительных случаях разводы возможны даже у католиков, — несмело предположила Айлин. — Если хочешь, я сама объясню священнику, в чем дело, и попрошу его освободить тебя от клятвы…
   — Покорно благодарю, — фыркнул Роберто, вставая. — Очень мило с твоей стороны предлагать мне стать всеобщим посмешищем, объявив всем и каждому, что за два года я ни разу не переспал с собственной женой.
   — Я только хотела как лучше, — жалобно пробормотала она, краснея до корней волос.
   — Лучше оставь подобные благие намерения, — посоветовал он и, неожиданно наклонившись, положил одну руку на стол, а вторую — на спинку ее стула, так что Айлин оказалась в ловушке. Впервые с начала злосчастной исповеди Роберто посмотрел ей прямо в глаза. — Ты мне кое-что должна, дорогая, имей это в виду. Ты должна вернуть мне мою гордость, самоуважение, веру в себя, как в мужчину. В этом отношении ничего не изменилось и измениться не могло, пусть даже теперь я и знаю, почему ты так со мной обращалась.
   — И ты жаждешь искупления? — невесело усмехнулась она.
   — Я жажду компенсации, — мягко поправил он.
   — Как это на тебя похоже, — хмыкнула Айлин, отворачиваясь. Смотреть на него было невыносимо больно, как бы она ни относилась к тому, что произошло между ними сегодня.
   — Нет! — рявкнул Роберто, и она так и не поняла, что взбесило его больше: эта колкость или попытка избежать его взгляда. Грубо схватив девушку за подбородок, он повернул ее лицом к себе и выдохнул: — Вот что на меня похоже!
   И губы его грубо впились в ее губы. Он не стремился доставить удовольствие ни ей, ни себе. Это был поцелуй-символ, поцелуй-утверждение.
   Айлин задохнулась, тщетно пытаясь как-то воспротивиться, крикнуть что-то гневное, протестующее, и испуганно замерла в ожидании привычной волны панического ужаса. Но вместо этого она вдруг почувствовала наслаждение. Это было полузабытое, всплывающее из туманных глубин памяти чувство, заставившее ее подчиниться, уступить, ответить, полностью отдаваясь этому поцелую.
   Что я делаю? — спрашивала она себя, словно в горячечном бреду. Я должна сопротивляться, защищаться, драться!
   Но руки ее уже обхватили его широкие плечи и скользнули вверх, обвиваясь вокруг могучей шеи, а пальцы с удовольствием стали гладить волосы. Айлин словно вся растворилась в невероятном наслаждении, источником которого был этот теплый, влажный и такой голодный рот.
   Она даже не успела понять, кто из них застонал, ибо в следующее мгновение стул отлетел куда-то в сторону и она оказалась на ногах, прижимаясь к Роберто всем телом. Руки его гладили ее нежно, возбуждающе — от подмышек к талии и обратно, а большие пальцы то и дело задевали при этом груди, в которых уже тонкими иголочками пульсировала кровь, разогретая этим обещанием наслаждения.
   Все тело Айлин теперь было охвачено пламенем. Она слышала неровное, прерывистое дыхание Роберто и чувствовала огонь, сжигавший его самого, когда он все плотнее прижимал ее к себе, давая ощутить всю силу своего желания.
   А потом он отстранился, удерживая ее на расстоянии вытянутых рук. В глазах его стояло веселое удивление, а припухшие от одного-единственного поцелуя губы улыбались.
   — Неплохо, — пробормотал он.
   Но Айлин была слишком потрясена, чтобы реагировать на эту иронию. Она молча смотрела на Роберто, взволнованная и дрожащая, все еще оглушенная неистовым ответом своего тела на то, что начиналось как пытка, а закончилось самым эротическим поцелуем в ее жизни.
   — Продолжай в том же духе, любовь моя, и компенсация будет стоить долгого ожидания.
   Слова эти вывели Айлин из оцепенения.
   — Я этого не перенесу, — прохрипела она, не узнавая своего голоса, и в смятении рванулась из его объятий.
   — Неправда! — от души расхохотался Роберто. — У меня сложилось впечатление, что ты не только переносишь это, но и получаешь все большее и большее удовольствие. Сегодня вечером, надеюсь, будет еще интереснее. — Бросив столь многообещающее замечание, он направился к выходу, но у порога остановился. — Да, просто так, на всякий случай, — не оборачиваясь, предупредил он. — Во время моего отсутствия лифт до нашего этажа подниматься не будет. Так что не вздумай устраивать здесь пожар. — С этими словами он скрылся за дверью, оставив Айлин переваривать услышанное.
   «Сегодня вечером». Он явно все продумал, рассуждала она, поднимая стул с пола и бессильно на него опускаясь. Он жаждет компенсации и полон решимости ее получить, причем в той единственной форме, которую признает. Уверенность в том, что Роберто никогда не станет использовать физическую силу, чтобы добиться своего, мало утешала ее в новых обстоятельствах — она слишком хорошо помнила, как только что предательски вело себя ее тело.
   Чтобы хоть как-то отвлечься от горестных размышлений и не позволить нарастающей волне истерического страха, смешанного с горечью от собственного бессилия, захлестнуть себя, Айлин привела в порядок свою спальню. В комнату Роберто она принципиально не стала даже заглядывать. Затем девушка решила приготовить обед из блюд национальной кухни, рецепты которых она узнала в ресторане Луиджи.
   Она колдовала на кухне, когда услышала, как кто-то за ее спиной восхищенно прищелкнул языком.
   — Ммм, что за запахи! Какая милая картинка — в ожидании усталого и голодного мужа заботливая жена хлопочет у плиты.
   Айлин обернулась как ужаленная, со звоном отшвырнув ложку, которой как раз размешивала пыхтящий в кастрюльке соус.
   — Я не собираюсь спать с тобой сегодня вечером! — заявила она, яростно сверкая глазами.
   Но Роберто будто и не услышал этих слов.
   — Что это ты такое готовишь? — с искренним интересом спросил он, подкрадываясь к кастрюле и приподнимая крышку. — О! — Глаза его увлажнились. — Оказывается, я взял в жены англичанку с корсиканским сердцем!
   — Я не собираюсь с тобой… делать это, — повторила Айлин на полтона ниже и, так и не дождавшись никакой реакции, возмущенно пожала плечами, подняла ложку и вернулась к соусу.
   — Хочешь, я выберу подходящее вино для нашего ужина, или ты уже позаботилась об этом?
   — К черту вино! — прошипела она. — Я не хочу никакого вина! Я хочу, чтобы ты слышал го, что я тебе говорю!
   — Обрати внимание, эта сковородка — с антипригарным покрытием, дорогая, — мягко заметил Роберто. — Если ты будешь с таким остервенением скрести ложкой по дну, то, во-первых, испортишь ее, а во-вторых, дополнишь соус компонентом, не предусмотренным никакими кулинарными рецептами. Ну, я пошел за вином, на случай, если ты передумаешь.
   — Роберто! — чуть не плача, крикнула она, снова отшвыривая ложку.
   Он остановился, но не обернулся.
   — Я не собираюсь отвечать на твои глупости, — тихо сказал он, стоя к ней спиной. — Пора бы тебе уже смириться с тем, что случилось когда-то, и начать жить заново. Два с лишним года — срок для этого более чем достаточный. — С этими словами, так и не удостоив ее взглядом, он скрылся за тяжелой дверью кладовой, которая в этой роскошной квартире играла роль винного погреба.
   — Я тебя ненавижу! — гневно крикнула Айлин ему вслед. — Только попробуй прикоснуться ко мне, и ты увидишь, что будет!
   По щекам ее покатились слезы, но она со злостью смахнула их рукой и снова занялась соусом. Роберто вернулся в кухню с бутылкой в руке, отыскал ведерко для льда, наполнил его и поместил туда бутылку. Затем он, как ни в чем не бывало, обратился к Айлин:
   — Долго тебе еще?
   — Минут двадцать, — буркнула та, не оборачиваясь.
   — Тогда ты как раз успеешь принять душ и переодеться к ужину, — сказал он. — Я все доделаю.
   — Я не собираюсь…
   — Давай не будем ссориться, — перебил он, отбирая у нее ложку. — Здесь жарко, ты вся взмокла, у тебя усталый и какой-то возбужденный вид. Пойди, успокойся и переоденься к ужину. Ты же знаешь, что я не способен причинить тебе боль.
   Айлин только возмущенно фыркнула.
   Подняв глаза, она вдруг заметила, что он не переоделся в домашнее, и инстинктивно потянулась к нему, чтобы закатать рукава белоснежной рубашки. Роберто не сказал ни слова, только стал так, чтобы ей было удобнее, а когда она справилась с рукавом на одной руке, молча протянул ей другую.
   — Мне кажется, ты просто не в состоянии понять, что я сейчас чувствую, — печально сказала она.
   — Тогда объясни мне.
   Но Айлин только покачала головой и, уступив ему место у плиты, молча вышла из кухни.
   Относительно душа он, разумеется, оказался прав. Через пятнадцать минут, возвращаясь по коридору на кухню, она ощущала себя заметно посвежевшей, хотя отнюдь не менее возбужденной. В кухне Роберто не оказалось, но из небольшой гостиной доносилось приглушенное громыхание дорогой посуды.
   Айлин со вздохом вспомнила, что ей так ни разу и не пришлось выступить в роли хозяйки дома, причем вины Роберто в этом не было, так как она сама упорно отказывалась выходить к гостям, боясь, что в глубине души он стыдится жены-неврастенички.
   Впрочем, после свадьбы приемы вскоре сошли на нет и у них почти перестали бывать друзья и родственники, кроме, разумеется, Черри, которая первые полгода после свадьбы жила с ними вместе.
   — А-а-а, ты уже здесь, — приветливо протянул Роберто, появляясь в дверях. — Помоги мне с тарелками, а я пока открою вино.
   Вид у него был очень веселый. Такое впечатление, что у нас все в полном порядке, отметила Айлин, недовольно поджав губы. Она взяла указанную стопку тарелок из тонкого китайского фарфора и понесла в гостиную. Войдя туда, она увидела, что Роберто зажег свечи, и разозлилась еще сильнее.
   Ничего странного, что к моменту, когда они наконец уселись за стол, напряжение в комнате достигло поистине предгрозового накала.
   — Очень красивое платье, — одобрительно заметил Роберто, окидывая взглядом ее классического покроя вечерний наряд из голубого шелка.
   — Тебе лучше знать, ведь ты сам его покупал, — недружелюбно буркнула Айлин.
   — Отныне ты всегда будешь носить то, что выберу для тебя я, — торжественно объявил он. — Это станет одним из приемов психотерапии: одеваться в соответствии со своей красотой, а не с тем образом падшей девы, который ты так старательно слепила.
   — Что случилось с твоей домоправительницей? — спросила Айлин, чтобы сменить тему, так как пререкаться ей почему-то расхотелось. — Что-то ее сегодня не видно.
   — Она уехала в отпуск за мой счет на ближайшие две недели, — объяснил Роберто, наполняя хрустальные бокалы сухим вином. — Я подумал, что интимная обстановка поможет нам быстрее снова привыкнуть друг к другу.
   Интимная обстановка нужна тебе для беспрепятственного проведения своей психотерапии, мысленно уточнила Айлин. Быть может, я и неврастеничка, но не такая круглая дура, чтобы не понимать, что схватка, которую мы начали, отнюдь не закончена.
   Обстоятельство это вдребезги разбило ее надежды на то, что ужин пройдет в более теплой и мирной атмосфере, чем ланч. К концу трапезы нервы Айлин напряглись настолько, что, когда Роберто встал из-за стола, она едва подавила желание броситься наутек.
   — Теперь, пожалуй, мне тоже пора сходить в душ и переодеться, если ты не возражаешь, — холодно сказал он, оставив без внимания ее порыв.
   — Конечно, — согласилась она, поднимаясь с места. — А я приберу здесь и, пожалуй, пойду спать. Что-то я сегодня…
   Намек был грубым, и она ждала от Роберто возражений.
   — Как хочешь, — как ни в чем не бывало откликнулся он, направляясь к двери. — Я воспользуюсь второй спальней, так что тебя не потревожу.
   Второй спальней? Айлин облегченно вздохнула, но уже в следующую секунду снова вся внутренне подобралась, сообразив, что такая непоследовательность совершенно не в характере этого человека. Что он задумал? — спрашивала себя она, убирая со стола. Откуда такая неожиданная покладистость?
   Так ничего и не придумав, девушка пришла к выводу, что лучше всего и в самом деле как можно быстрее лечь спать, вместо того чтобы искать новых приключений, блуждая по необъятной квартире в попытке разгадать хитроумные планы Роберто.
   Поэтому, когда хлопнула дверь второй спальни и в коридоре раздались шаги, Айлин уже ни жива ни мертва лежала в своей кровати, тщательно прикрыв за собой дверь.
   Проходя мимо ее комнаты, Роберто не замедлил шаг, и она недовольно нахмурилась. Поведение его было совершенно непостижимым, но гораздо хуже было то, что она явственно ощущала что-то очень похожее на разочарование.
   Так и не придя ни к каким выводам относительно загадочных намерений мужа, Айлин забылась беспокойным сном, крепко прижимая к груди вторую подушку, словно та обладала волшебной способностью оберегать человеческие сны от всякого рода незваных гостей.
   Вскоре, однако, выяснилось, что эти надежды были напрасны. Сны Айлин быстро наполнились всевозможной нечистью, что было вполне объяснимо с учетом всего, что ей пришлось пережить за последние два дня.
   Проснувшись, она некоторое время напряженно вглядывалась в темноту, не в силах понять, где находится и как сюда попала. Наконец чувство реальности вернулось к ней, но Айлин продолжала лежать неподвижно в ожидании, пока страхи уйдут окончательно.
   Спустя несколько минут она поняла, что успокоиться ей не удастся, и решила включить свет или даже прогуляться по квартире, пусть и с риском наткнуться на Роберто.
   Приподнявшись в постели, она развела руки в стороны и, вздрогнув от неожиданности, наткнулась на что-то теплое и живое, тихонько посапывающее рядом. Тело ее мгновенно покрылось холодным, отвратительно липким потом, сердце бешено застучало, готовое вырваться из груди, а ночную тишину прорезал жуткий пронзительный крик:
   — Не-е-е-е-е-т!!!
   Роберто тоже проснулся и рывком сел в кровати.
   — Какого черта? — спросил он недовольно.

8

   — Ой, — прошептала она с облегчением, — это ты?
   — А кто еще, по-твоему, может спать рядом с тобой? — прохрипел он севшим спросонья голосом.
   — Мне приснился кошмар, — смущенно объяснила Айлин.
   — А-а-а, — сочувственно протянул Роберто. — А сейчас ты как? В порядке?
   Она покачала головой, почувствовав, что все еще задыхается от тяжелого запаха пивного перегара и немытых мужских тел. Эти мрачные образы, живущие в ее подсознании, могли быть удивительно реальными.
   — Мне плохо здесь, — пожаловалась Айлин, соскользнув с кровати и нашаривая халат. Завязав поясок, она вышла из комнаты, даже не спросив Роберто, как он оказался в ее постели. По сравнению с посетившими ее кошмарами это казалось второстепенным.
   Квартира была погружена во мрак, и эта наполненная тишиной темнота действовала на Айлин почти так же удушающе, как только что покинутая спальня. Добравшись ощупью до гостиной, она первым делом нашарила на стене выключатель и включила свет. Затем прошла к софе, такого же лимонного цвета, как и кресла, и, свернувшись калачиком, устроилась на ней в ожидании, пока по коже перестанут бегать мурашки, а сердце забьется ровнее.
   А ведь сегодняшний сон был далеко не таким жутким, как те, что посещали ее раньше. Когда она ушла от мужа и вернулась в свою квартиру, ее ночные вопли не раз пугали бедную Черри до полусмерти.
   И вот та же участь постигла Роберто, отметила Айлин и нахмурилась, только теперь задавшись вопросом, что он, собственно говоря, делал в ее кровати.
   В этот момент он появился в дверях, на ходу запахивая полы короткого черного халата, и спросил:
   — Так что, все-таки, случилось? Может, объяснишь толком?
   — Я же сказала, мне приснился кошмар. Кстати, а что делал ты в моей кровати?
   Подавив длинный зевок, Роберто опустился в кресло.
   — Ты спала, и я спал, — пожал он плечами. — Муж и жена мы или нет, в конце концов?
   — Ты сказал, что пойдешь во вторую спальню, — напомнила Айлин прокурорским тоном.
   — Я имел в виду душ во второй спальне, — пояснил он, затем устроился в кресле поудобнее, закрыл глаза и явно вознамерился уснуть.
   — Убирайся отсюда, Роберто! — потребовала она, повышая голос, но уже почти не надеясь на то, что он ее послушается. — Я сама со всем справлюсь. — И тут же нахмурилась, вспомнив, что те же слова не раз говорила сестре, однако успокоиться ей не удалось ни разу, и она продолжала сидеть, сжавшись в комочек от холода и страха, пока бедная Черри растерянно металась вокруг, не зная, чем ей помочь.
   О, Черри! — мысленно с горечью воскликнула Айлин, устало закрывая глаза. Ну, почему все так сложилось? Почему тебе было суждено умереть так ужасно, а мне — дойти до жизни такой?
   — Айлин! — тихо окликнул ее Роберто.
   — Не мешай, — бросила она. — Я тоскую по Черри.
   Это был странный ответ, но он, казалось, принял его, потому что ничего больше не сказал и лишь спустя несколько минут тихонько предложил:
   — Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь горячего?
   — Угу, — не открывая глаз, кивнула Айлин. Оставшись на время в одиночестве, она снова вернулась к мыслям о Черри. Бедняжка так переживала, так тревожилась… Ее пугала метаморфоза, произошедшая с сестрой после замужества, а особенно ночные кошмары, которые повторялись все чаще. В конце концов, Айлин пришлось приоткрыть ей свою тайну, чтобы отвести хоть часть обвинений от Роберто.
   К тому времени Черри уже поселилась отдельно, в маленькой квартирке неподалеку от своего колледжа. Между сестрами было заключено что-то вроде молчаливого соглашения, согласно которому младшая должна была продолжать учебу до тех пор, пока старшая — с помощью мужа — сможет оплачивать ее жилье.
   Семейная жизнь Айлин к тому времени осложнилась настолько, что она даже обрадовалась отсутствию Черри, избавлявшему се от необходимости постоянно сдерживать свои чувства. Впрочем, вполне вероятно, что младшая сестра о чем-то догадалась и именно поэтому настояла на своем переезде, надеясь, что без нее у них все наладится.
   При мысли о первых месяцах своего замужества Айлин снова почувствовала озноб. Сколько их было, этих ночей, когда, отвернувшись от Роберто, она ночи напролет проводила в обнимку с подушкой, чтобы, поддавшись секундной слабости, не вцепиться мертвой хваткой в мужа.
   В тот день, когда Черри забрала свои вещи, она переехала из спальни мужа в отдельную комнату.
   Роберто принес две большие чашки дымящегося кофе и, поставив их на столик, уселся рядом с Айлин на софу. С ласковой улыбкой он осторожно снял с ее щеки влажную от испарины прядь волос, потом наклонился и поцеловал. Она даже не шевельнулась, настолько целомудренным и дружеским был этот поцелуй.
   — Тебе лучше? — спросил он.
   Она кивнула.
   — Извини, если я тебя напугала.
   — Ну что ты, — успокоил ее он. — Может, нам стоит поговорить об этих твоих кошмарах?
   Айлин криво усмехнулась.
   — А если я не захочу этого, ты начнешь на меня давить?
   — Нет, — ответил он очень искренне и тоже улыбнулся. — Я вовсе не тот не знающий жалости монстр, каким ты меня почему-то считаешь.
   — Но все же без спросу залез в мою постель, — упрямо возразила она.
   — Это совсем другое, — запротестовал Роберто. — И, потом, ты ведь этого даже не заметила, не правда ли?
   — Я не жалуюсь, — вздохнула Айлин. — Я возражаю.
   — Отнюдь нет, — улыбнулся он и осторожно погладил ее по волосам. — На самом деле ты просто ищешь предлог, чтобы позволить мне остаться, сохранив в то же время лицо.
   — Что за чушь! — возмутилась она.
   — Чушь? — рассмеялся Роберто. — А что, если я предложу оберегать твой сон от кошмаров, если ты позволишь мне оставаться в твоей постели? Согласна?
   К досаде Айлин, от этого дружеского подтрунивания глаза ее подернулись предательской влагой.
   — Не надо, милая, пожалуйста, — взволнованно произнес он. — Мне больно видеть твои слезы. Ты не представляешь, что я пережил сегодня утром, стоя у дверей твоей спальни.
   Глаза ее удивлено расширились:
   — Ты ничего об этом не говорил!
   — Видишь эту руку? — спросил он, показывая ей здоровую ладонь. — Еще немного, и тебе пришлось бы лечить и ее.
   Поддавшись безотчетному импульсу, девушка обеими руками схватила его раненую руку и прижала к щеке. Это простое и естественное проявление чувств настолько растрогало Роберто, — Айлин видела это по выражению его лица, — что она снова чуть не разревелась, осознав, что впервые за все это время прикоснулась к нему сама, добровольно, причем даже не сжавшись от страха.