Страница:
происшествия, но даже заикнуться о нем не смеем...
Х (размышляет с негодованием). Хоть умру, а дам репортаж об этой
истории на первой полосе. Надо же разбудить у людей воображение. (Крупным
планом его лицо, пылающее протестом.) Разве нельзя прямо говорить о
чудесах? Неужели люди навсегда останутся ничтожествами?
Наплыв, и снова в кадре майор Григсби, разговаривающий с Фотэрингеем,
который не столько увлечен и убежден, сколько подавлен напористостью
майора.
Григсби. А ну-ка заставьте свое воображение поработать. Расточать такой
дар, как у вас, - это все равно, что потерять его. Никакой пользы от него
не будет ни вам, никому. Чудо направо. Чудо налево. Пробросаетесь чудесами
- и все тут. Продешевите. Другое дело, если их направить по нужному руслу,
сосредоточить в одних руках! Монополизировать! Поставить на службу только
"Григсби, Блотту и Фотэрингею", вот тогда это будет огромная сила.
Фотэрингей. Картина весьма заманчивая.
Григсби. Заманчивая! Само собой разумеется. Я уже вижу, как в одну ночь
мы превращаемся в титанов, подчиняем себе весь мир... ворочаем крупными
делами... делаем большие деньги... становимся магнатами. Монополистами.
Нельзя упускать такую возможность. Послушайтесь меня, мистер Фотэрингей. Я
бы еще посоветовался с мистером Бэмпфилдом насчет всего этого: мистер
Бэмпфилд служит в банке через дорогу от нас.
Фотэрингей, майор Григсби и мистер Бэмпфилд в небольшом кабинете
дьюинтонского отделения Лондонско-Эссекского банка.
Мистер Бэмпфилд - сухой человечек невысокого роста, в пенсне; он, что
называется, дока. Григсби возбужден, упивается собственным красноречием,
излагая свой блестящий проект. Пока эти двое ведут беседу, Фотэрингей,
по-видимому, кое-что уже прикинул. Постепенно в его поведении не остается
и следа прежней почтительности. Начинает прорезываться его природный ум,
не лишенный, правда, наивности. В нем уже проглядывает будущий капиталист.
Держится он свободней. Не сидит напряженно, как было в кабинете у Григсби.
Бэмпфилд. Ну и удивили вы меня своим предложением, майор Григсби! Если
бы два часа назад вы сказали мне, какие чудеса будут твориться в этом
кабинете и какой проект создания всемирной сети "Универсальных магазинов
чудес" мне будет предложен, я бы не поверил, ни за какие деньги не поверил
бы.
Григсби. А сейчас верите?
Бэмпфилд. Верю.
Григсби. Я всю ночь ломал над этим голову. Пока не привел все в
систему.
Бэмпфилд. Конечно, будут осложнения с Лондонским банком, но, надеюсь,
мне удастся все уладить. Я думаю, вы можете смело рассчитывать на
поддержку Лондонско-Эссекского банка, мистер Фотэрингей. Можете на нас
рассчитывать, майор Григсби.
Фотэрингей. Да-а. Надеюсь, все будет в полном порядке. Сам я не
очень-то разбираюсь в финансах и торговле. Но ведь, насколько я понимаю
ваше предложение, этим мне заниматься не придется.
Григсби. Ваша задача - посвятить свой чудесный дар всецело "Григсби,
Блотту и Фотэрингею". Это - главное.
Бэмпфилд одобрительно кивает.
Фотэрингей. Вот тут-то мне и не все ясно.
Оба ждут разъяснений.
Фотэрингей. А как же дар исцеления, ну и все такое? Я вовсе не
собираюсь превращать это в доходное предприятие.
Григсби (его осеняет блестящая идея). Мы могли бы при каждом нашем
магазине открыть бесплатную поликлинику. Прием по вторникам и пятницам -
средства на это мы изыщем. Лечение бесплатное. Совершенно бесплатное.
Фотэрингей. Да-а. Это, конечно, можно. Меня смущает другое: почему бы
нам и ткани не раздавать даром? Зачем все превращать в доходное
предприятие?
Григсби. О, так у вас ничего не выйдет. Решительно ничего не выйдет.
Фотэрингей (вкрадчиво). Вероятно, у вас так не выйдет. Да-с. И потом,
почему мы должны для этого изыскивать средства и... как это вы
называете... выпускать акции?
Бэмпфилд. Всякое дело строится на прочной финансовой основе.
Фотэрингей (пытаясь разобраться). Мы должны делать деньги...
Григсби (проникновенно). Деньги, сэр, - двигатель всякого предприятия.
Фотэрингей. Но почему же, если нам нужны деньги, не делать сразу
деньги?
Бэмпфилд. Это невозможно... (Пауза. Он пугается.) ...без самых
губительных последствий.
Фотэрингей. Глядите. (Вытягивает руку и шевелит губами. Появляется
банкнот в сто фунтов.)
Бэмпфилд. Нет! Нет! Нельзя. Это незаконно. Это подлог. Ваш банкнот
фальшивый.
Фотэрингей. Взгляните на него. Разве он не настоящий?
Бэмпфилд (ощупывая банкнот). Так не годится. (От волнения он даже
встает.) Решительно не годится. Нельзя делать деньги, когда вздумается.
Это пошатнет основы общества. Расстроит всю финансовую систему. Люди
должны нуждаться в деньгах.
Григсби. Они должны нуждаться во всех решительно товарах.
Фотэрингей. Но я могу дать им все, в чем они нуждаются!
Григсби и Бэмпфилд (вместе). А им что останется делать? Какой же у них
тогда будет стимул делать хоть что-нибудь?
Фотэрингей (почесывая щеку). Веселиться, например.
Григсби вскакивает с места. Фотэрингей сидит смущенный, однако
пускаться в объяснения не собирается.
Бэмпфилд. Поверьте мне, мистер Фотэрингей, поверьте мне. Я изучал все
эти проблемы... весьма серьезные проблемы, еще когда вас на свете не было.
Человеческое общество, я повторяю, зиждется на человеческих потребностях.
Жить - значит нуждаться. Только безумные мечтатели - имен называть не
будем - могут говорить о мире без нужды. Это сказка, миф. Это попросту
неосуществимо.
Фотэрингей. А разве кто-нибудь пробовал?
Бэмпфилд. Кто же мог пробовать?
Лицо Фотэрингея хранит скептическое выражение.
Григсби. Помяните мое слово, мистер Фотэрингей, нельзя задаривать людей
как попало. Все развалится. Полное банкротство. Пресыщение. Упадок. А если
вы нас послушаете... доверитесь нам... Мы уже разработали план, как... как
удержать ваш дар... очень, осмелюсь сказать, опасный дар... в пределах
разумного. Между прочим, вы ведь станете мультимиллионером. Абсолютно
точно. А люди получат все, что захотят, в пределах возможного.
Бэмпфилд. Постепенное процветание на общее благо. Никаких излишеств. А
главное, без всяких потрясений.
Фотэрингей. Я должен все это обдумать.
На экране зал магазина "Григсби и Блотт". В дальнем конце входная
дверь, через которую видна улица. На заднем плане один из продавцов,
обслуживающий покупателя. Крупным планом Билл Стоукер; в отсутствие майора
Григсби распоряжается он. Он приводит в порядок выставку летних зонтов.
Еще один продавец стоит за прилавком.
Продавец. А где Фотэрингей?
Стоукер. Не видел с утра. Хозяин вызвал его к себе.
Продавец. Наверно, чтобы сделать внушение.
Стоукер. Вполне возможно.
Продавец. А все эти дурацкие чудеса.
Стоукер. Что и говорить, они до добра не доведут. Не по _нем_ все это.
Воображения у него никакого. Вот если бы мне перехватить у него этот
секрет. (Вертит зонтом и шлет воздушный поцелуй.)
На улице появляется Фотэрингей и входит в магазин. Несколько дней
назад, увидев покупателя, он тут же бросился бы за прилавок. А теперь, не
обращая на покупателя никакого внимания, он с мрачным видом
останавливается посредине магазина. Держится он с достоинством. Только
подойдя к Биллу Стоукеру вплотную, он поднимает глаза, глядит на него
отсутствующим взглядом и кивает.
Стоукер. Хелло, Фотэрингей, что случилось? Где вы пропадали все утро?
Продавец. Ну как; здорово досталось?
Фотэрингей (медленно качает головой, чуть улыбаясь. Он полон важности,
однако ему не безразлично, какое впечатление произведут на окружающих его
слова). Не угадали. Просто я обдумывал одно деловое предложение. Как,
по-вашему, звучит - "Григсби, Блотт и Фотэрингей. Магазины Чудес"?
Продавец. Ого! Не заливайте!
Фотэрингей. Так вот, я получил серьезное предложение. Дело крупное. Я и
не представлял себе, но, оказывается, на этих чудесах можно заработать
кучу денег - только успевай загребать. Целый капитал.
Продавец. Вот это да! "Магазины Чудес", а?
Фотэрингей. Или что-то в этом роде.
Продавец. А нас всех на улицу?
Фотэрингей. Об этом я как-то не думал.
Стоукер. Вы еще не дали согласия?
Фотэрингей. Нет. Мне хотелось бы все взвесить.
Стоукер. Кто еще в деле?
Фотэрингей. Григсби и... и банк.
Стоукер. Так, но почему вы должны делать деньги для них? Почему не для
себя?
Фотэрингей. И для себя тоже.
Стоукер. Но почему именно для них? Если вам нужны деньги, делайте их
для себя. Зачем стараться ради старого Григсби и Бэмпфилда?
Фотэрингей. О, так ничего не выйдет. Нельзя делать деньги только для
себя.
Стоукер. Но почему же?
Фотэрингей. Мистер Бэмпфилд мне объяснил, Теперь я все понимаю. Это
приведет к мировому хаосу. Всеобщему банкротству. Подорвет всю социальную
систему.
Стоукер. Подорвет Григсби и Блотта, хотите вы сказать.
Фотэрингей. Он считает, что так делать не следует.
Стоукер. Сам бы он, не задумываясь, так сделал, если бы только знал,
как подступиться. Послушайте, Фотэрингей, да эти деляги просто норовят к
вам присоседиться. Эх, мне бы ваш волшебный дар...
Фотэрингей. И что?
Стоукер. Я покорил бы мир.
Фотэрингей смотрит на него, склонив голову набок.
Стоукер. "Новый курс Билла Стоукера" - что, недурно? Ну и дел бы я
наворотил! Уж я бы не позволил морочить мне голову и пользоваться моим
даром каким-то там "Григсби, Блотту и компании". Будьте покойны!
На экране лицо Фотэрингея. Он вникает в эту новую, однако не чуждую ему
идею.
Отдел готового платья "Григсби, Блотт и Кь". На вешалках костюмы. Всюду
зеркала. Затишье, покупателей не видно. У зеркала Эйде Прайс, она красит
губы.
Входит Фотэрингей и останавливается, увидев ее. Оба стоят в
нерешительности, вспомнив, что произошло накануне.
Эйде (с напускным хладнокровием). Хелло, Джордж.
Фотэрингей. Зачем вам еще прихорашиваться?
Эйде. К сожалению, приходится, Джордж. Ничего не поделаешь. Губная
помада и пудра. Почему вот вы не сделали меня такой же красивой, как Эффи?
Она ослепительна! Когда я думала о ваших возможностях, я поняла, что вы
ужасно скупы на свои чудеса.
Фотэрингей (оторопев слегка). Да бог с вами!
Бормочет и жестикулирует.
Эйде превращается в настоящую красавицу.
Эйде (продолжая глядеться в зеркало). Вот это мило, Джордж. И эта волна
в волосах мне очень идет. О, я себе очень нравлюсь! Какая посадка головы и
лебединая шея! А может, еще бриллиантовую тиару или что-нибудь в этом
роде?
Фотэрингей. Почему бы и нет!
Появляется бриллиантовая тиара. Эйде недоверчиво подносит руку к
голове.
Фотэрингей. Взгляните в зеркало.
Эйде (вздрагивая). Восхитительно! Ах, если бы она была настоящая!
Чудесно.
Фотэрингей. Она и есть настоящая.
Эйде. В самом деле! А не могли бы вы сделать еще и жемчужное ожерелье,
Джордж? Не понимаю, как у вас это все получается. С ума можно сойти!
Эйде так поглощена созерцанием в зеркале жемчужного ожерелья, что почти
забывает о присутствии Фотэрингея.
Фотэрингей. Кстати, пора сменить ваше старое черное платье. А ну, пусть
на ней будет роскошное одеяние, как у Клеопатры на сцене!
Эйде Прайс преображается.
Фотэрингей потрясен собственным чудом. Эйде стоит перед ним
великолепная, торжествующая. На него она даже не смотрит. Она упивается
собой.
Фотэрингей. Эйде, вы восхитительны!
Эйде. Нет, это вы восхитительны, мистер Фотэрингей. Я о таком и не
мечтала. Если бы сейчас меня увидел Билл, он бы лишился чувств.
Фотэрингей (вдруг замечает, что в магазин входят покупатели).
Покупатели! Они увидят вас в этом наряде. Скорей, Эйде, станьте прежней!
Эйде (снова превращается в самую обычную молодую женщину. Глядится в
зеркало). Вот я опять такая же. Ничто не изменилось. А была я другой,
Джордж?
Фотэрингей уже занялся своими коробками. Покупатели входят в отдел в
сопровождении Билла Стоукера, и Эйде спешит их обслужить. Она еще не
пришла в себя и продолжает хранить королевское величие.
Фотэрингей в нерешимости оглядывается на нее и затем, вконец
расстроенный, уходит из магазина.
Гостиная, устроенная миссис Григсби и миссис Блотт для продавцов. Не
бог весть какая обстановка, небольшой книжный шкаф, диван, мягкие стулья,
стол и прочее. Часы показывают четверть десятого. Мисс Мэгги Хупер в
одиночестве за рукоделием.
Входит Фотэрингей. Увидев ее, останавливается.
Мисс Хупер. А вы что делаете здесь так поздно?
Фотэрингей. Сам не знаю. Я только сейчас пришел. Наверное, хотел
повидать вас. (Садится на диван.) Мэгги, меня что-то начинают пугать все
эти чудеса.
Мисс Хупер. Я же говорила, что вам нужен хороший советчик.
Фотэрингей. Я только и делаю, что выслушиваю советы, но все это не то.
Не понимаю, что со мной. Не знаю, куда деваться от своих чудес, боюсь
давать им волю. Скорее во мне самом происходит что-то фантастическое, чем
вокруг меня. Мне начинает чего-то недоставать, чего-то все хочется. Как бы
объяснить вам... У меня появилось скверное воображение, Мэгги. Опасное
воображение.
Мисс Хупер. Ну, а что я вам говорила? Повидайтесь с мистером Мэйдигом.
Вы могли бы пойти к нему сегодня же вечером. Он принимает у себя дома.
Фотэрингей. Да что он может мне сказать?
Мисс Хупер. Я вас сколько раз приглашала на его проповеди. Он
великолепен, когда в ударе. Возвышает душу. Отвлекает от мрачных мыслей.
Действие переносится в кабинет мистера Мэйдига.
Мистер Мэйдиг сидит в низком кресле у пылающего камина. Это долговязый
человек, с длинными руками, ногами и шеей. У него вкрадчивый голос
пламенного проповедника, выражение лица, как правило, возбужденное и
восторженное. Рядом столик с книгами, на нем, кроме книг, "Дейли геральд",
еженедельная газета "Новый век", бутылка виски, сифон и бокал виски с
содовой. Книги показываются крупным планом: "Через пространство и время"
Джина, "Природа, человек и бог" Темпла, "Вселенная" Дапна, "Психология и
жизнь" Уэзерхеда, а также "Руководство по современной политике", авторы -
Г.Д.Х. и М.А.Коул.
В руке мистер Мэйдиг держит "Свободу и государственное устройство"
Бертрана Рассела.
Другой рукой он жестикулирует. Он не столько читает, сколько походя
рассуждает. А вернее, и вовсе не читает, книга лишь вдохновляет его.
Мэйдиг. Так, так! Превосходно, превосходно. Было бы целесообразно весь
этот жалкий порядок вещей подчинить желаниям людей. Да, мои дорогие
друзья, мои возлюбленные друзья, наш бедный, неустроенный мир, наш богатый
и великолепный мир. Разве вы... Нет! Разве мы... Нет, нет и нет... Если мы
когда-нибудь решимся отвратить взгляд наш от материальных благ - от
ничтожных, но столь необходимых жалких вещей, нас окружающих, -
подумайте... возмечтайте... возмечтайте, каким мог бы стать наш мир.
Только подумайте... Возмечтайте, каким он мог бы стать. Если бы только мы
были властны... если бы только в нас достало веры...
Стук в дверь, появляется экономка.
- Какой-то молодой человек очень вас добивается, сэр. Его фамилия
Фотэрингей. Говорит, дело не терпит отлагательств.
Мэйдиг (пытается припомнить). Фотэрингей? Не знаю такого. Одет
прилично? Не попрошайка?
Экономка. Нет, ничего похожего. Но что-то у него стряслось, сэр,
говорит, ему надо посоветоваться.
Мэйдиг. Тогда просите, просите его сюда. Я ведь никогда не отказываю...
в таких случаях. Всегда готов служить, чем могу.
Экономка выходит, а Мэйдиг прячет виски, сифон и прочее, наскоро осушив
перед этим бокал. Перекладывает книги, чтобы видны были корешки. Встает на
коврик перед камином, готовый встретить посетителя. Поднимается на
цыпочки. Напускает на себя важность. Входит слегка робеющий Фотэрингей.
Мэйдиг. Слушаю вас, сэр, чем могу служить?
Фотэрингей. Мне говорили, что вы даете людям добрые советы... а со мной
случилась такая странная неприятность - если только это можно назвать
неприятностью, - которую вам, как святому отцу...
Мэйдиг. Продолжайте.
Фотэрингей. Так вот, со мной произошла невероятная история. Я всегда
считал, что я ни на что не способен. А теперь постепенно убеждаюсь, что
могу добиться решительно всего, чего захочу... с помощью силы воли.
Мэйдиг. Что вы подразумеваете под "силой воли"?
Фотэрингей. Чудеса.
Мэйдиг. Чудеса?
Фотэрингей. Ну да, чудеса просто одолели меня!
Мэйдиг (пристально всматривается в своего гостя). Дорогой сэр, а вы в
здравом ли уме? Уверяю вас, чудес в наше время не бывает.
Фотэрингей. Но, может быть, вы измените свое мнение, если... если я
сотворю какое-нибудь чудо?
Мэйдиг. Что ж, тогда посмотрим. Я человек широких взглядов. Никто мне в
этом не откажет.
Фотэрингей. Так что же сделать? Пусть что-нибудь появится, а? Только
вся эта возня с кроликами, котятами и букетами цветов мне уже порядком
надоела. Придумал! Пусть появится пантера, настоящая пантера, вот здесь,
прямо на коврике перед камином.
Между двумя мужчинами появляется припавшая к полу пантера. Мэйдиг
пятится и опрокидывает столик. Судя по всему, Фотэрингей тоже испугался
зверя. Да и пантера напугана не меньше их. Она приготовилась к защите.
Выпустив когти, с угрожающим рычанием озирается, затем прыгает на них,
повернувшись хвостом к зрителю, так что закрывает большую часть экрана.
Слышен голос Фотэрингея: "Эй! Исчезни! Испарись!"
Пантера исчезает, и Мэйдиг с Фотэрингеем остаются лицом к лицу, между
ними лишь помятый коврик.
Фотэрингей. Ну, что скажете?
Мэйдиг (постепенно приходя в себя). Да, это что-то необыкновенное. Но
не чудо!
Фотэрингей. Вы хотите сказать, что здесь только что не было настоящей
пантеры?
Мэйдиг. Конечно, нет, любезнейший. Нет. Это галлюцинации. Старо, как
мир.
Фотэрингей. Ничего себе, пантера - это галлюцинации! Посмотрим! Сейчас
я вызову ее опять.
Мэйдиг. Не надо, не надо! Ведь...
Фотэрингей. Поглядите на эти следы когтей на полу. Видите? Что ж,
по-вашему, галлюцинации могут оставлять такие следы, да?
Мэйдиг. Я только хотел убедиться. Да, да. В самом деле, следы какого-то
огромного хищника. (Он уже и не думает возражать.) И вы обнаружили в себе
такие способности? А знаете ли, мистер... мистер...
Фотэрингей. Фотэрингей.
Мэйдиг. ...мистер Фотэрингей, вы только что совершили настоящее чудо.
Долой все сомнения! И вы... вы еще многое можете в этом же духе?
Фотэрингей. Вот об этом-то я и хотел посоветоваться с вами, мистер
Мэйдиг. Я могу что угодно. Могу исцелять. Могу наводить порядок, чинить
все подряд. Могу превращать одно в другое. Не могу только, так сказать,
залезать людям в душу, а в остальном для меня нет ничего невозможного, все
в моей власти.
Мэйдиг (склонив голову набок, изрекает с мечтательным видом). Но это же
Сила!
Фотэрингей. Конечно. А что мне с ней делать? Что бы сделали вы на моем
месте? Или всякий другой? Знаете, мистер Мэйдиг, удивительное дело, до
того, как я узнал, что могу творить чудеса, я думал, что прекрасно знаю,
чего хочу, но не мог этого получить. А теперь, когда я могу иметь все,
что, так сказать, душе угодно, меня словно что-то удерживает. (Он
замолкает, желая увериться, что Мэйдиг его слушает.)
Мэйдиг (все еще под впечатлением осенившей его блестящей мысли). Сила.
Сила. Ах, мой молодой друг, чего вам только не сделать, чего вам только не
сотворить с нашим миром! Можете излечить всех от болезней! Вы думали об
этом?
Он опускает свою костлявую руку на плечо Фотэрингею, а большим пальцем
другой руки указует в пространство.
- Почему бы не изгнать из мира все болезни? Одним махом сделать то, что
доктора и наука преодолевали шаг за шагом! Мир без болезней, а?
Фотэрингей. Я об этом как-то не подумал. Я думал, что вот захочу и
вылечу то одного, то другого.
Мэйдиг. Нет, изгнать все болезни и навсегда.
Счастливый век нам снова дан,
Счастливый и великий!
Уже расходится туман
Империй и религий.
И мира дружная семья
Меняет кожу, как змея!
[П.Б.Шелли. Из драмы "Эллада"]
Настанет благоденствие! Вы всех щедро одарите хлебом, богатым урожаем.
О чем еще мечтать?
Фотэрингей. А ловушки тут никакой не может быть, как по-вашему?
Мэйдиг. Какой ловушки?
Фотэрингей. Мне казалось, что лучше приниматься за все постепенно.
Когда сразу размахнешься, могут быть всякие неожиданности. Вот хотя бы эта
пантера...
Мэйдиг (вскидывает голову). Конечно, некоторая осмотрительность не
помешает, что и говорить. Мы должны действовать осторожно. С пантерами
тоже надо уметь справляться. Спешить не следует, это верно, но и
откладывать не стоит. В вашей Силе мне видится нечто великолепное, это
надежда всего человечества, поистине Светлая Надежда.
Фотэрингей. Но когда я сказал майору Григсби и мистеру Бэмпфилду, что
заведенный порядок можно и нарушить, они очень испугались и просили, чтобы
я этого не делал. По-моему, они опасаются какой-нибудь ловушки.
Мэйдиг. Это люди недалекие, весьма недалекие. Я никогда не мог
столковаться ни с тем, ни с другим.
Фотэрингей (продолжает). Так вот, мистер Бэмпфилд говорил, что люди
держатся друг друга только из-за денег, только потому, что им нужны деньги
и вещи, а если они им будут не нужны, то незачем будет работать.
Мэйдиг. По-моему, это возмутительно. Просто возмутительно. Выходит, они
совсем не верят в Человека? (Он словно парит над Фотэрингеем, подкрепляя
каждое свое слово жестами.) Разве не существует искусства? Красоты? Разве
мало еще непостигнутого человеческим разумом?
Фотэрингей. Видимо, мистер Бэмпфилд полагает, что с этим спешить не
обязательно.
Мэйдиг. Значит, у этого человека нет воображения. Значит, у него нет
души. Значит, он уже успел забыть розовые мечты своего детства. Одно слово
- делец! Банкир! Подальше от таких людей! Это не человек, а банкрот в
процветающем мире!
Фотэрингей. Они действительно могли бы получше устроить мир.
Мэйдиг. Еще бы! Но разве станут они об этом заботиться, пока их не
заставят? Пока обстоятельства не вынудят их? Ни за что. С этого мы и
начнем. Завтра же. А сейчас представим себе, что вдруг у каждого бедняка
на нашей планете очутилось в руках пять фунтов. Так, чтобы каждый мог
пойти и купить себе, что захочет! Только представьте себе! Только
представьте себе, что получится.
Фотэрингей. Я не прочь попробовать. Если вы уверены, что тут нет
ловушки. Но мистер Бэмпфилд будет возмущен.
Мэйдиг. Какое там возмущен, надеюсь, его хватит удар! А уж потом
займемся исцелением. Всех подряд. Каждый вдруг воскликнет: "Да, я
совершенно здоров! И полон сил".
Фотэрингей. В этом я ничего дурного не вижу.
Мэйдиг. Я тоже.
Фотэрингей. А если останутся без работы врачи?
Мэйдиг. И что же?
Фотэрингей. Ну, они, естественно, думают, что это их дело лечить нас...
Мэйдиг. О господи! О дух Справедливости! Неужели мы так и будем вечно
ублажать банкиров и дельцов, а больные - вечно печься о гонорарах врачей?
Фотэрингей. Я только подумал, что все очень сложно.
Мэйдиг. Конечно, конечно. Сейчас не стоит ломать себе над этим голову.
Само собой, мы постараемся, чтобы на долю врачей и торговцев что-нибудь да
осталось. Нельзя сделать все в один миг. Существует инерция, о которой не
следует забывать. Надо все обдумать и еще раз обдумать. Спать я сегодня не
буду, мистер Фотэрингей. Не сомкну глаз. Буду бодрствовать. Последняя ночь
мира нищеты! Последний вздох перед Рассветом. Какая великолепная мысль!
Неужели вы сможете заснуть?
Фотэрингей. Ну, знаете, у меня был такой тяжелый день.
Мэйдиг. Нет, вы просто агнец божий. Вы-то заснете. Но я не могу
расстаться с вами вот так. Давайте сначала сделаем хоть одно самое
пустячное доброе дело в залог наших будущих дел. Надо только подумать.
Что-нибудь самое пустячное. Вот! У меня есть сосед полковник Уинстенли.
Член парламента, человек влиятельный, но ярый противник прогресса. Всегда
обходится со мной крайне невежливо. Впрочем, я зла на него не таю. Он до
глубокой ночи не ложится, все пьет и пьет, боюсь, совсем сопьется. Я сам
не слишком строг в этих вопросах, но он просто запойный пьяница. Сейчас он
наверняка сидит и беседует с графином. Вот возьмите да замените содержимое
графина чем-нибудь невинным. А весь дом его увешан шпагами и прочим
оружием. Превратите их в земледельческие орудия. Например, шпаги в серпы.
Фотэрингей. А ему это понравится?
Мэйдиг. Сначала нет. Но это заставит его задуматься.
Фотэрингей (с неохотой). Пожалуй, я не прочь что-нибудь сделать, прежде
чем уйти спать. Как вы сказали - полковник Уинстенли? Готово!
(Жестикулирует и беззвучно командует.)
Холл в доме полковника Уинстенли. Стены украшают две тигровых головы,
несколько наконечников для копий, малайские кинжалы, шпаги и другое
оружие. Раздается резкий звонок. Холл поспешно пересекает дворецкий с
перепуганным лицом, без галстука, на ходу надевая и застегивая сюртук.
Кинокамера следует за ним через большую, темную, ничем не примечательную
гостиную в кабинет полковника. Мы видим полковника, он стоит возле кресла
перед камином, на нем морской китель, в руке у него бокал виски, на лице
выражение величайшего отвращения. Это красивый, видный старый вояка,
однако нрава желчного и нетерпимого. Он делает глоток и бросает на
дворецкого обличающий взгляд.
Дворецкий. Вы звонили, сэр?
Полковник. Шесть раз. Вы что-то рановато укладываетесь спать, Моди. А
ну-ка объясните мне, что за дьявольщина с этим виски? С ним что-то
неладное. Куда девался запах? Оно совершенно выдохлось. Хуже того. Оно
потеряло вкус, вы слышите - потеряло всякий вкус. Что вы с ним такое
сделали? Вы его разбавляли, Моди? Разве это похоже на виски?
Дворецкий. Это старое доброе виски, сэр. Выдержанное.
Полковник. Это не доброе старое виски, и оно вовсе не выдержанное.
Х (размышляет с негодованием). Хоть умру, а дам репортаж об этой
истории на первой полосе. Надо же разбудить у людей воображение. (Крупным
планом его лицо, пылающее протестом.) Разве нельзя прямо говорить о
чудесах? Неужели люди навсегда останутся ничтожествами?
Наплыв, и снова в кадре майор Григсби, разговаривающий с Фотэрингеем,
который не столько увлечен и убежден, сколько подавлен напористостью
майора.
Григсби. А ну-ка заставьте свое воображение поработать. Расточать такой
дар, как у вас, - это все равно, что потерять его. Никакой пользы от него
не будет ни вам, никому. Чудо направо. Чудо налево. Пробросаетесь чудесами
- и все тут. Продешевите. Другое дело, если их направить по нужному руслу,
сосредоточить в одних руках! Монополизировать! Поставить на службу только
"Григсби, Блотту и Фотэрингею", вот тогда это будет огромная сила.
Фотэрингей. Картина весьма заманчивая.
Григсби. Заманчивая! Само собой разумеется. Я уже вижу, как в одну ночь
мы превращаемся в титанов, подчиняем себе весь мир... ворочаем крупными
делами... делаем большие деньги... становимся магнатами. Монополистами.
Нельзя упускать такую возможность. Послушайтесь меня, мистер Фотэрингей. Я
бы еще посоветовался с мистером Бэмпфилдом насчет всего этого: мистер
Бэмпфилд служит в банке через дорогу от нас.
Фотэрингей, майор Григсби и мистер Бэмпфилд в небольшом кабинете
дьюинтонского отделения Лондонско-Эссекского банка.
Мистер Бэмпфилд - сухой человечек невысокого роста, в пенсне; он, что
называется, дока. Григсби возбужден, упивается собственным красноречием,
излагая свой блестящий проект. Пока эти двое ведут беседу, Фотэрингей,
по-видимому, кое-что уже прикинул. Постепенно в его поведении не остается
и следа прежней почтительности. Начинает прорезываться его природный ум,
не лишенный, правда, наивности. В нем уже проглядывает будущий капиталист.
Держится он свободней. Не сидит напряженно, как было в кабинете у Григсби.
Бэмпфилд. Ну и удивили вы меня своим предложением, майор Григсби! Если
бы два часа назад вы сказали мне, какие чудеса будут твориться в этом
кабинете и какой проект создания всемирной сети "Универсальных магазинов
чудес" мне будет предложен, я бы не поверил, ни за какие деньги не поверил
бы.
Григсби. А сейчас верите?
Бэмпфилд. Верю.
Григсби. Я всю ночь ломал над этим голову. Пока не привел все в
систему.
Бэмпфилд. Конечно, будут осложнения с Лондонским банком, но, надеюсь,
мне удастся все уладить. Я думаю, вы можете смело рассчитывать на
поддержку Лондонско-Эссекского банка, мистер Фотэрингей. Можете на нас
рассчитывать, майор Григсби.
Фотэрингей. Да-а. Надеюсь, все будет в полном порядке. Сам я не
очень-то разбираюсь в финансах и торговле. Но ведь, насколько я понимаю
ваше предложение, этим мне заниматься не придется.
Григсби. Ваша задача - посвятить свой чудесный дар всецело "Григсби,
Блотту и Фотэрингею". Это - главное.
Бэмпфилд одобрительно кивает.
Фотэрингей. Вот тут-то мне и не все ясно.
Оба ждут разъяснений.
Фотэрингей. А как же дар исцеления, ну и все такое? Я вовсе не
собираюсь превращать это в доходное предприятие.
Григсби (его осеняет блестящая идея). Мы могли бы при каждом нашем
магазине открыть бесплатную поликлинику. Прием по вторникам и пятницам -
средства на это мы изыщем. Лечение бесплатное. Совершенно бесплатное.
Фотэрингей. Да-а. Это, конечно, можно. Меня смущает другое: почему бы
нам и ткани не раздавать даром? Зачем все превращать в доходное
предприятие?
Григсби. О, так у вас ничего не выйдет. Решительно ничего не выйдет.
Фотэрингей (вкрадчиво). Вероятно, у вас так не выйдет. Да-с. И потом,
почему мы должны для этого изыскивать средства и... как это вы
называете... выпускать акции?
Бэмпфилд. Всякое дело строится на прочной финансовой основе.
Фотэрингей (пытаясь разобраться). Мы должны делать деньги...
Григсби (проникновенно). Деньги, сэр, - двигатель всякого предприятия.
Фотэрингей. Но почему же, если нам нужны деньги, не делать сразу
деньги?
Бэмпфилд. Это невозможно... (Пауза. Он пугается.) ...без самых
губительных последствий.
Фотэрингей. Глядите. (Вытягивает руку и шевелит губами. Появляется
банкнот в сто фунтов.)
Бэмпфилд. Нет! Нет! Нельзя. Это незаконно. Это подлог. Ваш банкнот
фальшивый.
Фотэрингей. Взгляните на него. Разве он не настоящий?
Бэмпфилд (ощупывая банкнот). Так не годится. (От волнения он даже
встает.) Решительно не годится. Нельзя делать деньги, когда вздумается.
Это пошатнет основы общества. Расстроит всю финансовую систему. Люди
должны нуждаться в деньгах.
Григсби. Они должны нуждаться во всех решительно товарах.
Фотэрингей. Но я могу дать им все, в чем они нуждаются!
Григсби и Бэмпфилд (вместе). А им что останется делать? Какой же у них
тогда будет стимул делать хоть что-нибудь?
Фотэрингей (почесывая щеку). Веселиться, например.
Григсби вскакивает с места. Фотэрингей сидит смущенный, однако
пускаться в объяснения не собирается.
Бэмпфилд. Поверьте мне, мистер Фотэрингей, поверьте мне. Я изучал все
эти проблемы... весьма серьезные проблемы, еще когда вас на свете не было.
Человеческое общество, я повторяю, зиждется на человеческих потребностях.
Жить - значит нуждаться. Только безумные мечтатели - имен называть не
будем - могут говорить о мире без нужды. Это сказка, миф. Это попросту
неосуществимо.
Фотэрингей. А разве кто-нибудь пробовал?
Бэмпфилд. Кто же мог пробовать?
Лицо Фотэрингея хранит скептическое выражение.
Григсби. Помяните мое слово, мистер Фотэрингей, нельзя задаривать людей
как попало. Все развалится. Полное банкротство. Пресыщение. Упадок. А если
вы нас послушаете... доверитесь нам... Мы уже разработали план, как... как
удержать ваш дар... очень, осмелюсь сказать, опасный дар... в пределах
разумного. Между прочим, вы ведь станете мультимиллионером. Абсолютно
точно. А люди получат все, что захотят, в пределах возможного.
Бэмпфилд. Постепенное процветание на общее благо. Никаких излишеств. А
главное, без всяких потрясений.
Фотэрингей. Я должен все это обдумать.
На экране зал магазина "Григсби и Блотт". В дальнем конце входная
дверь, через которую видна улица. На заднем плане один из продавцов,
обслуживающий покупателя. Крупным планом Билл Стоукер; в отсутствие майора
Григсби распоряжается он. Он приводит в порядок выставку летних зонтов.
Еще один продавец стоит за прилавком.
Продавец. А где Фотэрингей?
Стоукер. Не видел с утра. Хозяин вызвал его к себе.
Продавец. Наверно, чтобы сделать внушение.
Стоукер. Вполне возможно.
Продавец. А все эти дурацкие чудеса.
Стоукер. Что и говорить, они до добра не доведут. Не по _нем_ все это.
Воображения у него никакого. Вот если бы мне перехватить у него этот
секрет. (Вертит зонтом и шлет воздушный поцелуй.)
На улице появляется Фотэрингей и входит в магазин. Несколько дней
назад, увидев покупателя, он тут же бросился бы за прилавок. А теперь, не
обращая на покупателя никакого внимания, он с мрачным видом
останавливается посредине магазина. Держится он с достоинством. Только
подойдя к Биллу Стоукеру вплотную, он поднимает глаза, глядит на него
отсутствующим взглядом и кивает.
Стоукер. Хелло, Фотэрингей, что случилось? Где вы пропадали все утро?
Продавец. Ну как; здорово досталось?
Фотэрингей (медленно качает головой, чуть улыбаясь. Он полон важности,
однако ему не безразлично, какое впечатление произведут на окружающих его
слова). Не угадали. Просто я обдумывал одно деловое предложение. Как,
по-вашему, звучит - "Григсби, Блотт и Фотэрингей. Магазины Чудес"?
Продавец. Ого! Не заливайте!
Фотэрингей. Так вот, я получил серьезное предложение. Дело крупное. Я и
не представлял себе, но, оказывается, на этих чудесах можно заработать
кучу денег - только успевай загребать. Целый капитал.
Продавец. Вот это да! "Магазины Чудес", а?
Фотэрингей. Или что-то в этом роде.
Продавец. А нас всех на улицу?
Фотэрингей. Об этом я как-то не думал.
Стоукер. Вы еще не дали согласия?
Фотэрингей. Нет. Мне хотелось бы все взвесить.
Стоукер. Кто еще в деле?
Фотэрингей. Григсби и... и банк.
Стоукер. Так, но почему вы должны делать деньги для них? Почему не для
себя?
Фотэрингей. И для себя тоже.
Стоукер. Но почему именно для них? Если вам нужны деньги, делайте их
для себя. Зачем стараться ради старого Григсби и Бэмпфилда?
Фотэрингей. О, так ничего не выйдет. Нельзя делать деньги только для
себя.
Стоукер. Но почему же?
Фотэрингей. Мистер Бэмпфилд мне объяснил, Теперь я все понимаю. Это
приведет к мировому хаосу. Всеобщему банкротству. Подорвет всю социальную
систему.
Стоукер. Подорвет Григсби и Блотта, хотите вы сказать.
Фотэрингей. Он считает, что так делать не следует.
Стоукер. Сам бы он, не задумываясь, так сделал, если бы только знал,
как подступиться. Послушайте, Фотэрингей, да эти деляги просто норовят к
вам присоседиться. Эх, мне бы ваш волшебный дар...
Фотэрингей. И что?
Стоукер. Я покорил бы мир.
Фотэрингей смотрит на него, склонив голову набок.
Стоукер. "Новый курс Билла Стоукера" - что, недурно? Ну и дел бы я
наворотил! Уж я бы не позволил морочить мне голову и пользоваться моим
даром каким-то там "Григсби, Блотту и компании". Будьте покойны!
На экране лицо Фотэрингея. Он вникает в эту новую, однако не чуждую ему
идею.
Отдел готового платья "Григсби, Блотт и Кь". На вешалках костюмы. Всюду
зеркала. Затишье, покупателей не видно. У зеркала Эйде Прайс, она красит
губы.
Входит Фотэрингей и останавливается, увидев ее. Оба стоят в
нерешительности, вспомнив, что произошло накануне.
Эйде (с напускным хладнокровием). Хелло, Джордж.
Фотэрингей. Зачем вам еще прихорашиваться?
Эйде. К сожалению, приходится, Джордж. Ничего не поделаешь. Губная
помада и пудра. Почему вот вы не сделали меня такой же красивой, как Эффи?
Она ослепительна! Когда я думала о ваших возможностях, я поняла, что вы
ужасно скупы на свои чудеса.
Фотэрингей (оторопев слегка). Да бог с вами!
Бормочет и жестикулирует.
Эйде превращается в настоящую красавицу.
Эйде (продолжая глядеться в зеркало). Вот это мило, Джордж. И эта волна
в волосах мне очень идет. О, я себе очень нравлюсь! Какая посадка головы и
лебединая шея! А может, еще бриллиантовую тиару или что-нибудь в этом
роде?
Фотэрингей. Почему бы и нет!
Появляется бриллиантовая тиара. Эйде недоверчиво подносит руку к
голове.
Фотэрингей. Взгляните в зеркало.
Эйде (вздрагивая). Восхитительно! Ах, если бы она была настоящая!
Чудесно.
Фотэрингей. Она и есть настоящая.
Эйде. В самом деле! А не могли бы вы сделать еще и жемчужное ожерелье,
Джордж? Не понимаю, как у вас это все получается. С ума можно сойти!
Эйде так поглощена созерцанием в зеркале жемчужного ожерелья, что почти
забывает о присутствии Фотэрингея.
Фотэрингей. Кстати, пора сменить ваше старое черное платье. А ну, пусть
на ней будет роскошное одеяние, как у Клеопатры на сцене!
Эйде Прайс преображается.
Фотэрингей потрясен собственным чудом. Эйде стоит перед ним
великолепная, торжествующая. На него она даже не смотрит. Она упивается
собой.
Фотэрингей. Эйде, вы восхитительны!
Эйде. Нет, это вы восхитительны, мистер Фотэрингей. Я о таком и не
мечтала. Если бы сейчас меня увидел Билл, он бы лишился чувств.
Фотэрингей (вдруг замечает, что в магазин входят покупатели).
Покупатели! Они увидят вас в этом наряде. Скорей, Эйде, станьте прежней!
Эйде (снова превращается в самую обычную молодую женщину. Глядится в
зеркало). Вот я опять такая же. Ничто не изменилось. А была я другой,
Джордж?
Фотэрингей уже занялся своими коробками. Покупатели входят в отдел в
сопровождении Билла Стоукера, и Эйде спешит их обслужить. Она еще не
пришла в себя и продолжает хранить королевское величие.
Фотэрингей в нерешимости оглядывается на нее и затем, вконец
расстроенный, уходит из магазина.
Гостиная, устроенная миссис Григсби и миссис Блотт для продавцов. Не
бог весть какая обстановка, небольшой книжный шкаф, диван, мягкие стулья,
стол и прочее. Часы показывают четверть десятого. Мисс Мэгги Хупер в
одиночестве за рукоделием.
Входит Фотэрингей. Увидев ее, останавливается.
Мисс Хупер. А вы что делаете здесь так поздно?
Фотэрингей. Сам не знаю. Я только сейчас пришел. Наверное, хотел
повидать вас. (Садится на диван.) Мэгги, меня что-то начинают пугать все
эти чудеса.
Мисс Хупер. Я же говорила, что вам нужен хороший советчик.
Фотэрингей. Я только и делаю, что выслушиваю советы, но все это не то.
Не понимаю, что со мной. Не знаю, куда деваться от своих чудес, боюсь
давать им волю. Скорее во мне самом происходит что-то фантастическое, чем
вокруг меня. Мне начинает чего-то недоставать, чего-то все хочется. Как бы
объяснить вам... У меня появилось скверное воображение, Мэгги. Опасное
воображение.
Мисс Хупер. Ну, а что я вам говорила? Повидайтесь с мистером Мэйдигом.
Вы могли бы пойти к нему сегодня же вечером. Он принимает у себя дома.
Фотэрингей. Да что он может мне сказать?
Мисс Хупер. Я вас сколько раз приглашала на его проповеди. Он
великолепен, когда в ударе. Возвышает душу. Отвлекает от мрачных мыслей.
Действие переносится в кабинет мистера Мэйдига.
Мистер Мэйдиг сидит в низком кресле у пылающего камина. Это долговязый
человек, с длинными руками, ногами и шеей. У него вкрадчивый голос
пламенного проповедника, выражение лица, как правило, возбужденное и
восторженное. Рядом столик с книгами, на нем, кроме книг, "Дейли геральд",
еженедельная газета "Новый век", бутылка виски, сифон и бокал виски с
содовой. Книги показываются крупным планом: "Через пространство и время"
Джина, "Природа, человек и бог" Темпла, "Вселенная" Дапна, "Психология и
жизнь" Уэзерхеда, а также "Руководство по современной политике", авторы -
Г.Д.Х. и М.А.Коул.
В руке мистер Мэйдиг держит "Свободу и государственное устройство"
Бертрана Рассела.
Другой рукой он жестикулирует. Он не столько читает, сколько походя
рассуждает. А вернее, и вовсе не читает, книга лишь вдохновляет его.
Мэйдиг. Так, так! Превосходно, превосходно. Было бы целесообразно весь
этот жалкий порядок вещей подчинить желаниям людей. Да, мои дорогие
друзья, мои возлюбленные друзья, наш бедный, неустроенный мир, наш богатый
и великолепный мир. Разве вы... Нет! Разве мы... Нет, нет и нет... Если мы
когда-нибудь решимся отвратить взгляд наш от материальных благ - от
ничтожных, но столь необходимых жалких вещей, нас окружающих, -
подумайте... возмечтайте... возмечтайте, каким мог бы стать наш мир.
Только подумайте... Возмечтайте, каким он мог бы стать. Если бы только мы
были властны... если бы только в нас достало веры...
Стук в дверь, появляется экономка.
- Какой-то молодой человек очень вас добивается, сэр. Его фамилия
Фотэрингей. Говорит, дело не терпит отлагательств.
Мэйдиг (пытается припомнить). Фотэрингей? Не знаю такого. Одет
прилично? Не попрошайка?
Экономка. Нет, ничего похожего. Но что-то у него стряслось, сэр,
говорит, ему надо посоветоваться.
Мэйдиг. Тогда просите, просите его сюда. Я ведь никогда не отказываю...
в таких случаях. Всегда готов служить, чем могу.
Экономка выходит, а Мэйдиг прячет виски, сифон и прочее, наскоро осушив
перед этим бокал. Перекладывает книги, чтобы видны были корешки. Встает на
коврик перед камином, готовый встретить посетителя. Поднимается на
цыпочки. Напускает на себя важность. Входит слегка робеющий Фотэрингей.
Мэйдиг. Слушаю вас, сэр, чем могу служить?
Фотэрингей. Мне говорили, что вы даете людям добрые советы... а со мной
случилась такая странная неприятность - если только это можно назвать
неприятностью, - которую вам, как святому отцу...
Мэйдиг. Продолжайте.
Фотэрингей. Так вот, со мной произошла невероятная история. Я всегда
считал, что я ни на что не способен. А теперь постепенно убеждаюсь, что
могу добиться решительно всего, чего захочу... с помощью силы воли.
Мэйдиг. Что вы подразумеваете под "силой воли"?
Фотэрингей. Чудеса.
Мэйдиг. Чудеса?
Фотэрингей. Ну да, чудеса просто одолели меня!
Мэйдиг (пристально всматривается в своего гостя). Дорогой сэр, а вы в
здравом ли уме? Уверяю вас, чудес в наше время не бывает.
Фотэрингей. Но, может быть, вы измените свое мнение, если... если я
сотворю какое-нибудь чудо?
Мэйдиг. Что ж, тогда посмотрим. Я человек широких взглядов. Никто мне в
этом не откажет.
Фотэрингей. Так что же сделать? Пусть что-нибудь появится, а? Только
вся эта возня с кроликами, котятами и букетами цветов мне уже порядком
надоела. Придумал! Пусть появится пантера, настоящая пантера, вот здесь,
прямо на коврике перед камином.
Между двумя мужчинами появляется припавшая к полу пантера. Мэйдиг
пятится и опрокидывает столик. Судя по всему, Фотэрингей тоже испугался
зверя. Да и пантера напугана не меньше их. Она приготовилась к защите.
Выпустив когти, с угрожающим рычанием озирается, затем прыгает на них,
повернувшись хвостом к зрителю, так что закрывает большую часть экрана.
Слышен голос Фотэрингея: "Эй! Исчезни! Испарись!"
Пантера исчезает, и Мэйдиг с Фотэрингеем остаются лицом к лицу, между
ними лишь помятый коврик.
Фотэрингей. Ну, что скажете?
Мэйдиг (постепенно приходя в себя). Да, это что-то необыкновенное. Но
не чудо!
Фотэрингей. Вы хотите сказать, что здесь только что не было настоящей
пантеры?
Мэйдиг. Конечно, нет, любезнейший. Нет. Это галлюцинации. Старо, как
мир.
Фотэрингей. Ничего себе, пантера - это галлюцинации! Посмотрим! Сейчас
я вызову ее опять.
Мэйдиг. Не надо, не надо! Ведь...
Фотэрингей. Поглядите на эти следы когтей на полу. Видите? Что ж,
по-вашему, галлюцинации могут оставлять такие следы, да?
Мэйдиг. Я только хотел убедиться. Да, да. В самом деле, следы какого-то
огромного хищника. (Он уже и не думает возражать.) И вы обнаружили в себе
такие способности? А знаете ли, мистер... мистер...
Фотэрингей. Фотэрингей.
Мэйдиг. ...мистер Фотэрингей, вы только что совершили настоящее чудо.
Долой все сомнения! И вы... вы еще многое можете в этом же духе?
Фотэрингей. Вот об этом-то я и хотел посоветоваться с вами, мистер
Мэйдиг. Я могу что угодно. Могу исцелять. Могу наводить порядок, чинить
все подряд. Могу превращать одно в другое. Не могу только, так сказать,
залезать людям в душу, а в остальном для меня нет ничего невозможного, все
в моей власти.
Мэйдиг (склонив голову набок, изрекает с мечтательным видом). Но это же
Сила!
Фотэрингей. Конечно. А что мне с ней делать? Что бы сделали вы на моем
месте? Или всякий другой? Знаете, мистер Мэйдиг, удивительное дело, до
того, как я узнал, что могу творить чудеса, я думал, что прекрасно знаю,
чего хочу, но не мог этого получить. А теперь, когда я могу иметь все,
что, так сказать, душе угодно, меня словно что-то удерживает. (Он
замолкает, желая увериться, что Мэйдиг его слушает.)
Мэйдиг (все еще под впечатлением осенившей его блестящей мысли). Сила.
Сила. Ах, мой молодой друг, чего вам только не сделать, чего вам только не
сотворить с нашим миром! Можете излечить всех от болезней! Вы думали об
этом?
Он опускает свою костлявую руку на плечо Фотэрингею, а большим пальцем
другой руки указует в пространство.
- Почему бы не изгнать из мира все болезни? Одним махом сделать то, что
доктора и наука преодолевали шаг за шагом! Мир без болезней, а?
Фотэрингей. Я об этом как-то не подумал. Я думал, что вот захочу и
вылечу то одного, то другого.
Мэйдиг. Нет, изгнать все болезни и навсегда.
Счастливый век нам снова дан,
Счастливый и великий!
Уже расходится туман
Империй и религий.
И мира дружная семья
Меняет кожу, как змея!
[П.Б.Шелли. Из драмы "Эллада"]
Настанет благоденствие! Вы всех щедро одарите хлебом, богатым урожаем.
О чем еще мечтать?
Фотэрингей. А ловушки тут никакой не может быть, как по-вашему?
Мэйдиг. Какой ловушки?
Фотэрингей. Мне казалось, что лучше приниматься за все постепенно.
Когда сразу размахнешься, могут быть всякие неожиданности. Вот хотя бы эта
пантера...
Мэйдиг (вскидывает голову). Конечно, некоторая осмотрительность не
помешает, что и говорить. Мы должны действовать осторожно. С пантерами
тоже надо уметь справляться. Спешить не следует, это верно, но и
откладывать не стоит. В вашей Силе мне видится нечто великолепное, это
надежда всего человечества, поистине Светлая Надежда.
Фотэрингей. Но когда я сказал майору Григсби и мистеру Бэмпфилду, что
заведенный порядок можно и нарушить, они очень испугались и просили, чтобы
я этого не делал. По-моему, они опасаются какой-нибудь ловушки.
Мэйдиг. Это люди недалекие, весьма недалекие. Я никогда не мог
столковаться ни с тем, ни с другим.
Фотэрингей (продолжает). Так вот, мистер Бэмпфилд говорил, что люди
держатся друг друга только из-за денег, только потому, что им нужны деньги
и вещи, а если они им будут не нужны, то незачем будет работать.
Мэйдиг. По-моему, это возмутительно. Просто возмутительно. Выходит, они
совсем не верят в Человека? (Он словно парит над Фотэрингеем, подкрепляя
каждое свое слово жестами.) Разве не существует искусства? Красоты? Разве
мало еще непостигнутого человеческим разумом?
Фотэрингей. Видимо, мистер Бэмпфилд полагает, что с этим спешить не
обязательно.
Мэйдиг. Значит, у этого человека нет воображения. Значит, у него нет
души. Значит, он уже успел забыть розовые мечты своего детства. Одно слово
- делец! Банкир! Подальше от таких людей! Это не человек, а банкрот в
процветающем мире!
Фотэрингей. Они действительно могли бы получше устроить мир.
Мэйдиг. Еще бы! Но разве станут они об этом заботиться, пока их не
заставят? Пока обстоятельства не вынудят их? Ни за что. С этого мы и
начнем. Завтра же. А сейчас представим себе, что вдруг у каждого бедняка
на нашей планете очутилось в руках пять фунтов. Так, чтобы каждый мог
пойти и купить себе, что захочет! Только представьте себе! Только
представьте себе, что получится.
Фотэрингей. Я не прочь попробовать. Если вы уверены, что тут нет
ловушки. Но мистер Бэмпфилд будет возмущен.
Мэйдиг. Какое там возмущен, надеюсь, его хватит удар! А уж потом
займемся исцелением. Всех подряд. Каждый вдруг воскликнет: "Да, я
совершенно здоров! И полон сил".
Фотэрингей. В этом я ничего дурного не вижу.
Мэйдиг. Я тоже.
Фотэрингей. А если останутся без работы врачи?
Мэйдиг. И что же?
Фотэрингей. Ну, они, естественно, думают, что это их дело лечить нас...
Мэйдиг. О господи! О дух Справедливости! Неужели мы так и будем вечно
ублажать банкиров и дельцов, а больные - вечно печься о гонорарах врачей?
Фотэрингей. Я только подумал, что все очень сложно.
Мэйдиг. Конечно, конечно. Сейчас не стоит ломать себе над этим голову.
Само собой, мы постараемся, чтобы на долю врачей и торговцев что-нибудь да
осталось. Нельзя сделать все в один миг. Существует инерция, о которой не
следует забывать. Надо все обдумать и еще раз обдумать. Спать я сегодня не
буду, мистер Фотэрингей. Не сомкну глаз. Буду бодрствовать. Последняя ночь
мира нищеты! Последний вздох перед Рассветом. Какая великолепная мысль!
Неужели вы сможете заснуть?
Фотэрингей. Ну, знаете, у меня был такой тяжелый день.
Мэйдиг. Нет, вы просто агнец божий. Вы-то заснете. Но я не могу
расстаться с вами вот так. Давайте сначала сделаем хоть одно самое
пустячное доброе дело в залог наших будущих дел. Надо только подумать.
Что-нибудь самое пустячное. Вот! У меня есть сосед полковник Уинстенли.
Член парламента, человек влиятельный, но ярый противник прогресса. Всегда
обходится со мной крайне невежливо. Впрочем, я зла на него не таю. Он до
глубокой ночи не ложится, все пьет и пьет, боюсь, совсем сопьется. Я сам
не слишком строг в этих вопросах, но он просто запойный пьяница. Сейчас он
наверняка сидит и беседует с графином. Вот возьмите да замените содержимое
графина чем-нибудь невинным. А весь дом его увешан шпагами и прочим
оружием. Превратите их в земледельческие орудия. Например, шпаги в серпы.
Фотэрингей. А ему это понравится?
Мэйдиг. Сначала нет. Но это заставит его задуматься.
Фотэрингей (с неохотой). Пожалуй, я не прочь что-нибудь сделать, прежде
чем уйти спать. Как вы сказали - полковник Уинстенли? Готово!
(Жестикулирует и беззвучно командует.)
Холл в доме полковника Уинстенли. Стены украшают две тигровых головы,
несколько наконечников для копий, малайские кинжалы, шпаги и другое
оружие. Раздается резкий звонок. Холл поспешно пересекает дворецкий с
перепуганным лицом, без галстука, на ходу надевая и застегивая сюртук.
Кинокамера следует за ним через большую, темную, ничем не примечательную
гостиную в кабинет полковника. Мы видим полковника, он стоит возле кресла
перед камином, на нем морской китель, в руке у него бокал виски, на лице
выражение величайшего отвращения. Это красивый, видный старый вояка,
однако нрава желчного и нетерпимого. Он делает глоток и бросает на
дворецкого обличающий взгляд.
Дворецкий. Вы звонили, сэр?
Полковник. Шесть раз. Вы что-то рановато укладываетесь спать, Моди. А
ну-ка объясните мне, что за дьявольщина с этим виски? С ним что-то
неладное. Куда девался запах? Оно совершенно выдохлось. Хуже того. Оно
потеряло вкус, вы слышите - потеряло всякий вкус. Что вы с ним такое
сделали? Вы его разбавляли, Моди? Разве это похоже на виски?
Дворецкий. Это старое доброе виски, сэр. Выдержанное.
Полковник. Это не доброе старое виски, и оно вовсе не выдержанное.