Мэйдиг. Мне кажется... а не лучше ли было бы и меня сделать неуязвимым?
Фотэрингей (мгновение смотрит на него). Все в свое время, Мэйдиг. Не
волнуйтесь, я о вас позабочусь. Пока со мной ничего не случилось, уж
поверьте мне, все будет в порядке.
В кадре полковник, который спрятался за густую цветущую изгородь.
Жимолость и шиповник. Он следит сквозь ветви за приближающимися. Грозит им
кулаком. Мэйдиг и Фотэрингей пересекают широкую лужайку, Двигаясь на
полковника. Полковник вскидывает винтовку с намерением выстрелить, но
обнаруживает, что винтовка не действует.
Полковник. Нет, это уж слишком. (Бормочет.) В укрытие. (Бросает
винтовку, припадает к земле.)
И снова на экране непреклонное лицо наступающего Фотэрингея. За ним
следует Мэйдиг, напуганный и покоренный. Они все ближе и ближе. Виден
верхний край изгороди. Мэйдиг и Фотэрингей заглядывают через изгородь.
Фотэрингей. Где он?
Мэйдиг и Фотэрингей продираются через изгородь и осматриваются.
Полковника и след простыл. В густой траве валяется брошенная винтовка.
Мэйдиг. Он скрылся! В любую минуту опять может выстрелить.
Фотэрингей. Не может.
Мэйдиг. Надеюсь. Вот если б и я был неуязвим...
Фотэрингей. Но где же он? (Смотрит на изгородь и вдруг оживляется.) А
ну-ка! Вы все - шиповник, жимолость, крапива, травы - все-все! Отвечайте!
Говорите! Где он?
Крупным планом Шиповник (голос у него визгливый и тонкий). Он слева, в
канаве.
Крупным планом Крапива (язвительным тоном). Он слева, в канаве.
Крупным планом Жимолость (сладким голоском). Он подо мной, в канаве.
Крупным планом Трава в канаве (унылым травянистым голосом, немного
похожим на голос Греты Гарбо). Он тут.
Трава расступается, и полковник медленно выползает из канавы; мгновение
он остается не четвереньках, досадуя на весь мир, затем выпрямляется.
Полковник (с гримасой). Kamerad!
Фотэрингей. Я так и подумал на вас. Никто Другой не посмел бы выступить
так открыто. Только вы - человек действия. Я знал, что это вы.
Полковник. С чудесами бороться невозможно. Что поделаешь! Теперь вы,
верно, начнете проделывать свои глупые обезьяньи трюки. Жаль, что я
промахнулся в первый раз. Что ж, открывайте с мистером Мэйдигом свой
чудесный Золотой век, посмотрим, как он вам понравится.
Фотэрингей. Нет.
Полковник. Уж не хотите ли вы сказать, что одумались?
Фотэрингей. Я серьезно и тщательно все обдумывал целых два дня,
полковник. Золотого века, видимо, не будет. Видимо, это невозможно.
Послушать мистера Мэйдига - так у него идей без счета... Но у меня свои
взгляды... и осуществлять все должен не кто-нибудь, а я.
Мэйдиг. Неужели вы хотите отказаться от всего, о чем мы говорили?
Только потому, что он в вас стрелял?
Фотэрингей. Нет, не поэтому.
Мэйдиг. Или потому, что в вас взыграли желания?
Фотэрингей. Не только поэтому. Кое-какие ваши предложения я приму, а
другие нет. Чудеса ведь творю я - я! Сила эта принадлежит только мне.
Теперь это уже не мир полковника Уинстенли. Или там Григсби; или
Бэмпфилда, или еще кого-нибудь. И даже не мир преподобного Сайласа
Мэйдига. Нет, отныне это мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея, Г.Д.
[генерального директора], и все будет так, как я захочу, я своего добьюсь.
А вы все - вы лишь норовили воспользоваться мной. Теперь я сам собой
воспользуюсь.
Мэйдиг. Для чего?
Фотэрингей. Чтобы делать все, что мне взбредет в голову. Иметь желания
- вполне естественно для человека, и у меня они есть. Понятно?
Лицо Фотэрингея делается мрачным и решительным.
- Я начинаю разбираться, что к чему в этих чудесах. Вы все уже сказали
свое. Единственный разумный человек в этом деле - Билл Стоукер, но ему это
не поможет, когда я захочу свести с ним счеты. Пойдемте, Мэйдиг. Вы мне
еще можете пригодиться. Мы откроем новый мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея
прямо здесь, в доме полковника.
Все идут по направлению к городу. Впереди Фотэрингей, весь во власти
раздумий. Следом Мэйдиг. Он разговаривает сам с собой и по временам
встряхивает головой. В нескольких шагах от них плетется мрачный полковник
с испорченной винтовкой в руках.
Звучит зловещая музыка.
Мы видим Фотэрингея по пояс, в анфас, невеселые мысли его текут в такт
музыке. Остальные следуют за ним.
Спальня полковника. Предметы мужского обихода. Сапоги для верховой езды
со шпорами. Фотографии офицеров полка. На ночном столике пистолеты.
Высокое зеркало на ножках. Открывается дверь, и входит Фотэрингей. Он
обращается к кому-то невидимому (к Мэйдигу), стоящему за дверью:
- Мне хотелось бы побыть одному. Недолго.
Он закрывает за собой дверь, прерывая связь с внешним миром.
Фотэрингей. Вы обрели Силу, Джордж Макрайтер, и теперь вам от этой Силы
никуда не деться. Вы обрели Силу?.. Нет, сила обрела вас.
Он замолкает и глядится в зеркало. Руки держит в карманах.
- Да у меня лицо в крови!
Прикасается к лицу.
Стоя перед зеркалом, принимает различные позы, скрещивает на груди
руки, как Наполеон; затем выразительным жестом выбрасывает руку вперед.
- Пусть я буду чуть повыше и покрупнее.
Превращение свершается. Он стоит спиной к зрителю, и лицо его видно в
зеркале. И зеркало и комната уменьшаются примерно на одну пятую.
- Если бы еще лоб мне повыше да рот более волевой. Пусть у меня будет
высокий лоб и волевой рот.
- Острее взгляд и темнее брови.
Зеркало отражает все эти превращения.
Фотэрингей. Прямой нос и пышные усы. (Долго рассматривает свое
отражение.) Ну и странный вид у вас, сэр! Но вы - это вовсе не я. Что-то
вы мне не нравитесь. Нет, пусть я снова буду таким же, как до превращений.
Даже чудно видеть вас с такой физиономией, Джордж Макрайтер Фотэрингей. Ну
и вид! Нет, уж лучше оставаться Джорджем Макрайтером Фотэрингеем. Быть
просто самим собой до конца своих дней.
- Интересно, хотел хоть кто-нибудь быть однажды не самим собой?
Он отворачивается от зеркала и с полной серьезностью спрашивает себя:
- Что же мне все-таки надо? Я могу исполнить любое желание. Что же мне
все-таки надо? Нужна мне Эйде? Да, нужна. А что мне, собственно, от нее
нужно? Чтобы она поняла, что я Властелин Мира, чтобы почувствовала и
признала: да, я властелин. А кроме этого, нужно мне что-нибудь от нее?
Ровным счетом ничего. А от Мэгги? От Мэгги тоже. И пусть никто не лезет ко
мне со своими уговорами и обещаниями. Я желаю быть Хозяином и Господином
во всем, как желает каждый в глубине души. Однако я обладаю Силой. Учтите.
Пока я не отдавал себе в этом отчета, я держался в тени. Но теперь... К
черту полковника - эту старую перечницу, и Григсби - этого торгаша, и
Бэмпфилда, ну их всех к черту! И Мэйдига! Мэйдига а особенности.
Подумаешь, будет еще мне указывать, что делать! Добрые советы!
Предостережения! Проповеди! Кому все это нужно - этот Прогресс, Служение
Людям, и всякие там добрые дела, и самопожертвование? Все сплошной обман!
Обман! Они гнут свою линию, а я хочу вести свою. Возможно, я и потружусь
на пользу человечества, но им придется мне за это заплатить. Надо внести
ясность: мне, именно мне, и еще раз мне, и еще раз, и еще раз мне -
Джорджу Макрайтеру Фотэрингею!
Крупным планом его пылающее возбуждением лицо, на котором написана
свирепая угроза, оно надвигается на зрителя.
Холл в доме полковника.
Мэйдиг и полковник в тревожном ожидании. Их взаимная неприязнь
очевидна. Они не разговаривают. Полковник все еще не может прийти в себя и
успокоиться из-за своей испорченной винтовки. Он снимает со стены
несколько старых пистолетов и осматривает их. Стволы у них тоже
оказываются заклепанными.
Мэйдиг мечется по комнате, что-то шепчет и жестикулирует, то и дело
поглядывая на дверь, в которую должен войти Фотэрингей.
Входит Бэмпфилд и спрашивает:
- Случилось что-нибудь еще?
Полковник. Бог ты мой! Разве вам мало? Он потерял рассудок и очень
опасен, а пули его не берут.
В другом конце холла открывается дверь, ведущая в кабинет, и появляется
Фотэрингей. Лицо его мертвенно-бледно и возбуждено.
С угрожающим видом он медленно приближается к троим мужчинам. Они
застыли на месте; чувствуется их огромное напряжение; они ждут, чтобы он
заговорил первым.
Фотэрингей. Так вот, у меня родились собственные Идеи. Вашему старому
миру конец. На смену придет Новый Мир Чудес. Это будет Мой мир!
Бэмпфилд. Конечно, Сила на вашей стороне, сэр, однако...
Фотэрингей. Будут возражения?
Бэмпфилд. Перемены, даже чудесные, могут оказаться чересчур резкими.
Ведь существует же инерция.
Фотэрингей. А, собственно, что такое Инерция?
Бэмпфилд. Привычка жить по заведенному порядку. Даже машину вы не
остановите сразу, на полном ходу.
Фотэрингей (ухмыляясь). Вы забываете о чудесах.
Бэмпфилд. Можете считать, что я выдумываю лишние затруднения, но людям
ко всему необходимо приспособиться. Вы должны дать им время. Не слишком
торопитесь. Действуйте осмотрительно.
Фотэрингей. Чтобы никогда ничего не добиться! Нет уж. Мы качнем
немедленно. Мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея. Такой, о каком он мечтал.
Какой ему рисовали и каким он себе представил его, когда начал
задумываться о существующем порядке вещей.
Мэйдиг. Одно слово, сэр. Что бы вы ни думали э мистере Бэмпфилде,
меня-то вы, надеюсь, считаете человеком прогрессивным? Прошу вас, прежде
чем предпринять что-либо, составьте План. Без Плана не делается решительно
ничего.
Фотэрингей (морщится). Какой такой План?
Мэйдиг. Расчеты. Порядок действий. Творческие задачи.
Фотэрингей. План! Бесконечная болтовня! Колебания! Сомнения! А я хочу
увидеть мой новый мир немедленно. Я хочу еще сам пожить в нем. Любоваться
им, гордиться им, радоваться ему.
Бэмпфилд. Погодите. Пусть все идет своим чередом - хоть недолго.
Фотэрингей (отвечает ему презрительной усмешкой). А ну, пусть этот дом
превратится, в огромный, великолепный дворец, и мы пусть окажемся в его
огромном приемном зале. Ну!
Властный взмах руки.
Все четверо остаются на месте, а тесный холл, обшитый деревянными
панелями, превращается в громадный и великолепный зал. Справа большие
окна, через которые вливаются лучи заходящего солнца. Все, что за этим
следует, должно быть грандиозно, ни в коем случае нельзя допустить
пародии. Само здание может быть, предположим, в стиле Стокгольмской
Ратуши. Или лучше в духе Паоло Веронезе.
Фотэрингей. Неплохо, а? Архитектура делает успехи. Но, кажется, мы
неподобающе одеты. А ну, пусть на каждом из нас будет богатая одежда,
согласно его роли и положению, чтобы мы не выглядели здесь белыми
воронами. Я буду принцем, Мэйдиг и Бэмпфилд - советниками, полковник -
капитаном гвардии. Ну!
Превращение свершается. Костюмы могут быть в футуристическом стиле или
в стиле Ренессанса, но не должны выглядеть смешными или нелепыми.
Фотэрингей. Ничего, вы скоро привыкнете быть капитаном гвардии,
полковник. Но здесь что-то пустовато. А где ваше войско, полковник? Пусть
его бывший полк прибудет сюда, одетый по всей форме. Ну-ка! (Гвардия
появляется.) И пусть сюда явятся все эссекские дворецкие и лакеи в
соответствующем платье. Под стиль архитектуре. Как и полагается в богатых
домах. Так. Вот теперь я могу здесь творить. Есть где развернуться.
Неплохо, верно? А вы и не думали, что я люблю размах? Считали, что, мол,
раз я родился маленьким человеком, то таким должен и остаться? Но кому же
нравится быть маленьким? Пусть здесь появится ручная пантера, нет, пусть
две или лучше пять ручных пантер, слышите, действительно ручных. У меня
всегда была слабость к пантерам. И несколько слонов вон там тоже не
помешают. Пусть возникнут два слона, украшенные, как полагается, с
погонщиками и всем прочим. (Магический жест.)
Фотэрингей. А теперь пусть явится сюда мисс Эйде Прайс в таком виде,
как она была вчера вечером, когда я подарил ей тиару и сделал ее
красавицей.
Появляется Эйде Прайс в облике Венеры-Клеопатры.
Фотэрингей. Эйде, голубка, как вам все это нравится?
Эйде (оглядываясь по сторонам). О, и полковник Уинстенли здесь! Все так
шикарно одеты! Прямо как в сказке. Наконец вы своего добились, Джордж. А
где Билл?
Фотэрингей (уязвлен). Вы и минуты не можете прожить без Билла.
Эйде. Просто я подумала, что здесь он был бы к месту. Все это в его
стиле.
Фотэрингей (пытаясь сдержать себя). Нет, это в моем стиле, Эйде. (Он
размышляет.) На чем же здесь сидеть? Пусть появятся два трона!
Троны появляются.
Эйде. Вы могли бы приготовить трон и для Билла.
Фотэрингей. Нет уж. К тому же этот трон не для вас. Станьте у подножия
трона, Эйде, - вот где ваше место... Пусть Мэгги Хупер предстанет здесь в
костюме королевы.
Появляется Мэгги. Мэйдиг, который уже начинает понимать, к чему идет
дело, чувствует себя уверенней и делает шаг вперед.
Фотэрингей. Так вот, Мэгги, сейчас здесь начнется чудесное царствование
Джорджа Макрайтера Фотэрингея. Что мы сделаем с этим миром?
Но Мэгги слишком потрясена, чтобы говорить.
Эйде. Только не делайте его скучным и благочестивым... А про Билла у
меня вырвалось нечаянно, Джордж! Честное слово.
Фотэрингей (непреклонно). Сказанного не воротишь. Ну вот что. Таких,
как вы, сколько угодно. Вы тут красуйтесь и ждите, пока я не обращу на вас
свое внимание. А чтобы составить вам компанию, пусть появятся здесь пять
самых хорошеньких после вас девушек в Дьюинтоне, тоже нарядно одетых. Но
не слишком строго одетых... В моем мире будет множество хорошеньких женщин
- сколько захочу.
Появляется группа девушек. На лицах у них написано изумление, они
оглядываются и перешептываются, охваченные благоговейным страхом. Видя
красоту других, каждая испытывает непреодолимое желание поглядеться в
зеркало. Но только у одной есть маленькое зеркальце, и все просят его
наперебой.
Мэгги. Милый Джордж, сделайте мир счастливым. Не делайте его
эгоистичным и слишком парадным. Пусть и в самом деле начнется новая,
великая эра.
Мэйдиг (становясь все самоуверенней). Начнем все сначала.
Справедливость. Мир. Изобилие.
Фотэрингей (Бэмпфилду). Вы полагали, я не знаю, как это делается?
Сейчас увидите. Спешить не станем, но и медлить незачем. Я многое понял за
эти три дня и теперь знаю что к чему.
Мэйдиг. Продумайте все. Посоветуйтесь.
Фотэрингей оборачивается к нему, жестом выражая что-то среднее между
увещанием и насмешкой. Что ж, он посоветуется, но только по-своему.
Камера поворачивается, и теперь Фотэрингей виден сбоку: он стоит на
верху бесконечной лестницы, а под ним - огромный пустой дворцовый парк.
Его окружают Мэгги, Эйде, Мэйдиг, Бэмпфилд, полковник. По ходу действия
появляются все новые советники. Крупным планом его темный профиль на фоне
просторного, ярко освещенного зала для приемов.
Фотэрингей. Итак, пусть этот зал раздвинется, чтобы вместить всех
людей, каких я намерен сюда вызвать. Пусть сюда явятся двести самых
крупных банкиров и станут вон там. (Появляется толпа удивленных
джентльменов.) Вот они. Теперь пусть явится тысяча управляющих и
владельцев крупных фирм. (Зал начинает заполняться.) А теперь - правители,
вершащие судьбы людей, короли и президенты, политические деятели и
полководцы, и те, кто диктует свою волю газе гам, и все, кто преподает и
проповедует. Пусть явится их... м-м... пять тысяч. Ну!
Зал, простирающийся у его ног, быстро наполняется огромной толпой
мужчин (среди них и несколько женщин) по большей части средних лет и
респектабельной внешности. Есть тут священники в мантиях и военные в
мундирах. Индийские лидеры. Китайские генералы. Японские - старого и
нового режима. Словом, здесь собраны все деятели, перечисленные в
английских, американских и других биографических справочниках. У всех
самообладание людей, привыкших бывать в обществе и выступать перед толпой.
Они прохаживаются, слегка ошеломленные, обмениваются приветствиями,
вопросами и наконец замечают самого Фотэрингея. Их поднятые лица должны
быть показаны слегка карикатурно. Наконец-то сливки мыслящего человечества
обратили внимание на мистера Джорджа Макрайтера Фотэрингея.
Фотэрингей. Итак, мы собрались здесь для большого, серьезного
разговора. Я самый обыкновенный человек, а вы властители мира. Мне
говорили: надо подумать, надо посоветоваться. Вот я и пригласил вас всех
сюда! Всех! Очень даже просто. (У него перехватывает дыхание, и он
замолкает. Затем продолжает с напряжением.) Итак, я собрал вас. Собрал вас
всех. Всех, чьи портреты помещают в газетах, кто занимает самые высокие
посты, кто всегда окружен толпой, кому рукоплещут, кого приветствуют! Я
созвал всех, кто правит миром, чтобы сказать вам: правьте им лучше.
Слышите... (От волнения он повышает голос.) ПРАВЬТЕ ИМ ЛУЧШЕ!
Пока звучит его речь, крупным планом мелькают лица выдающихся людей.
Фотэрингей (помолчав, принимается выговаривать им). Вы и вам подобные
всегда жили в роскоши. Мы вам доверили мир. Таким, как я, волей-неволей
приходилось доверять вам. А вы чем нам отплатили? Что вы сделали для нас
за то доверие, какое мы вам оказали? Наука творила чудеса и до меня. Было
возможно полное изобилие. Так писали газеты. Так утверждали ученые. Вы
были свободны и могли делать, что хотели. А что вы сделали для нас? Какова
наша участь?
Протестующие лица и возгласы политических деятелей и журналистов.
Какой-то экономист что-то объясняет жестами, слов не слышно.
Фотэрингей. О, я знаю. Мне следовало подождать. Подождать, пока из
молодого и нищего я превращусь в старого и нищего. И я ждал... Долгие годы
терпеть, пока вы прибираете все к рукам, и бездействовать. Вам-то что?
Разве вы об этом задумывались? Очень вам надо! Но теперь советую вам
задуматься.
Крупным планом группа возмущенных. Один из военных хватается за кобуру.
Фотэрингей (указывая на него пальцем). Стрелять бесполезно. В меня уже
стреляли. Больше не выйдет. Убийствам конец. Правду вам все равно не
убить. Здесь я хозяин, им я и останусь! Я, Джордж Макрайтер Фотэрингей!
Ваша Власть кончилась. Можете до поры до времени ходить, гордо задрав
голову, напустив на себя важный вид, и выкидывать свои старые штучки, но,
повторяю вам, ваша Власть кончилась. (Показывает на заходящее солнце,
которое видно в огромные окна.) Это заходит ваше солнце. Для всех вас
наступил закат. И вы это знаете. Вы спросите: куда она денется, эта
Власть? Она перешла ко мне, простому человеку, и уже довела меня до
безумия; она перешла ко мне с помощью чуда.
Кадры, показывающие монолитную толпу, исполненную сосредоточенности.
Затем снова профиль Фотэрингея и поднятая рука.
- А теперь вам придется потрудиться, и не теряйте времени. Создайте
новый мир, в котором я буду счастлив. Объедините-ка усилия, все вы.
Знаменитости, и попробуйте хоть однажды действительно быть достойными
этого звания. Обсудите все по существу, всерьез. И сразу же, не
откладывая. Что у вас там получилось с собственностью? Почему
собственность - это проклятье почти для каждого из нас, а вовсе не основа
нашего общего благополучия, как вы пытаетесь утверждать? У меня не было
ничего. И я не знаю, что такое владеть собственностью. Но вы-то все
знаете. Разве большинство из вас не употребляло ее во зло, захватив
больше, чем ему нужно? Пытались вы хоть когда-нибудь внести в это дело
ясность и навести порядок? И почему столько несчастий приносят деньги? Это
все ваши махинации. А если и не ваши, то всяких там негодяев, которым вы
потакаете. Словом, и вы причастны к этому. Вы вели друг против друга
мелкую игру. Лучшая забава для вас. Деньги! Мистер Бэмпфилд называет их
источником жизненных сил общества, а разве вы позаботились о его чистоте?
Разве вы использовали свой досуг и преимущества, чтобы заставить деньги
лучше служить людям? Нет и нет. А разве не могли вы покончить с войнами?
Могли. Неужели сотня людей с твердой волей, что заседает в верхах и не
боится чуть пошевелить мозгами, не могла за последние двадцать лет
покончить с войной раз и навсегда? Впрочем, боюсь, вы слишком любите
марши, шпоры и плюмажи. И вам нет дела до таких, как я! Вам лишь бы
покрасоваться перед строем, когда все отдают вам честь. Неужели вы и
впрямь забыли про таких, как я? Ничего подобного. У вас нет даже этого
оправдания. Подумаешь, несколько траншей, полных убитыми! Вам это только
придает уверенности и самомнения, так ведь?
Он замолкает и в подтверждение своих слов кивает головой.
На экране мелькают генералы, военные, несколько министров иностранных
дел, фабриканты оружия и прочие. Они обмениваются вопросительными
взглядами. Потом на экране снова Фотэрингей.
Фотэрингей. Ну-ка, быстро! Наведите-ка полный порядок, быстро! Понятно?
Я жду. Никаких проволочек. Вам не дадут ни есть, ни пить и не выпустят
отсюда, пока вы не наведете порядок в том хаосе, в котором жили сами и
вынуждали жить меня с самого рождения. Вот все, что я хотел вам сказать. А
если вы не выполните мои требования, я сотру вас с лица земли, как ребенок
стирает мел с доски. Это мое последнее слово. Вот что накипело во мне с
тех пор, как я прозрел. Вот чего требует Джордж Макрайтер Фотэрингей!
Мэйдиг (Бэмпфилду). Он совсем спятил.
Бэмпфилд (Фотэрингею). Но ведь им нужно время, чтобы обдумать все это.
Фотэрингей. Если я дам им время, они его все равно растратят попусту. У
них было время, за которое сменились целые поколения. Поколения им
подобных. А что они сделали? Чем были они заняты, когда я вызвал их сюда?
Бэмпфилд. Но это не делается сразу.
Фотэрингей. Должно быть сделано, и без промедления! Пусть будет мир
добра и счастья. Мир разума. А потом, когда это будет осуществлено, мы
посмотрим... (Он бросает на придворных дам нежный взгляд.) Посмотрим, что
еще можно взять от жизни.
Бэмпфилд (пытаясь убедить Фотэрингея и себя самого). Но ведь существует
инерция сил, движущих нашим обществом.
Фотэрингей. Инерция! Я всегда был противником инерции. Во мне уже
созрели силы и жажда перемен. Мне осточертел ваш старый мир с его
инерцией!
Мэйдиг. Подождите хотя бы до завтра. Уже закат солнца. Дайте им ночь на
размышление.
Фотэрингей. Что за спешка с этим закатом солнца? Я могу и задержать
его. Я желаю видеть мой новый мир сейчас же.
В разговор вступает новый советник, который оказался рядом:
- Не можете же вы остановить солнце, сэр!
Фотэрингей. Что? А я вам говорю - могу.
Новый советник. Нет, сэр. Тогда все планеты сорвутся со своих орбит и
улетят во мрак космоса.
Фотэрингей. Вы рассуждаете, как какой-то банкир.
Новый советник. С вашего позволения, я профессор физики.
Фотэрингей. Все равно я остановлю солнце. У меня оно не зайдет, пока я
не захочу лечь спать после того, как мы наведем порядок.
Новый советник. Но тогда вам придется остановить вращение Земли!
Фотэрингей. Что я и намерен сделать. И не спорьте со мной, Мэйдиг,
никто пусть со мной не спорит. Хватит возражений! (Он сжимает кулаки и
топает ногой. Им овладевает неистовство.) Слушай, Земля, сейчас же
перестань вертеться! Ну! Стоп!
Музыка, которая звучит все тревожней, переходит в глухой рокот; все
вокруг трепещет и содрогается. На экране мелькают беспорядочные полосы.
Рокот сменяется бурным потоком звуков, и вот снова звучит та же
величественная музыка, что и в Прологе.
Вселенная, усыпанная звездами. На фоне звезд появляются те же три
гигантских Всадника, что и в начале фильма. Игрок сидит и смотрит вниз на
Землю. Двое Других выглядывают из-за его плеча. Притихшая было музыка
опять звучит рокочущим крещендо.
Игрок. Что произошло?
Наблюдатель. Он остановил вращение Земли!
Равнодушный. Неужели вот так, сразу?
Наблюдатель. Да.
Равнодушный. Значит, теперь все разлетелось, движимое собственной
инерцией, - вот вам и конец ваших глупых любимцев и их глупой планетки.
Какая нелепость! Ну, что я вам говорил? Все кончено. Пошли!
Игрок. Нет, нет. Еще не все кончено. Он еще жив, и жизнь его
удивительна. Согласно его воле.
Наблюдатель (наклоняясь ниже). Готово! Нет, мимо! Опять мимо. Чуть его
не прихлопнуло. Что и говорить, диво, а не жизнь.
Смещение: на какой-то миг фильм делается отвлеченным. Замедленная
съемка, в результате все на экрана мчится стремглав. В музыке звучит
волнение, тревога, смятение, она оглушает. Перед глазами зрителя настоящий
ливень. Ниагарский водопад, все летит: деревья, дома, машины, корабли,
вода, железнодорожные мосты, целые горы проносятся в воздухе. Стихии тоже
разбушевались. Рев урагана. Мечущиеся рваные облака, гигантские сполохи и
зигзаги молний. Музыка неистово грохочет.
Виден Фотэрингей, летящий вверх тормашками в этом вихре предметов. Он
двигается рывками. Придворный слон чуть не сбивает его. Огромный обелиск
проносится совсем рядом... Издалека слышится голос Наблюдателя:
- Готово. Нет, мимо.
Раздается прерывающийся голос Фотэрингея:
- Пусть все будет... так же... как было... за минуту до того... как я
вошел в "Длинный дракон".
Все мгновенно останавливается. Затем все предметы делают поворот,
словно корабли в море, и устремляются вниз черными и серыми линиями,
которые, закрутившись вихрем, тут же превращаются в провинциальный
городок, тот самый, какой зрители видели в начале второй части. Вот улица,
на которой расположен "Длинный дракон". Перед дверью кабачка мы видим
Фотэрингея. Он стоит, почесывая в затылке. Глядит на небо. Неужели это был
сон?
- Постойте, постойте. Еще не все кончено. Ох, уж эти чудеса! Ежели я и
впрямь их творил, пусть после слова НУ я никогда больше не смогу это
делать. Хватит чудес. Надо забыть об этом. Забыть. Выкинуть из головы, раз
я не в силах управлять ими. Ну!
Над его головой появляется черная столпообразная, трепещущая тень,
через которую в него проник чудесный дар, она чуть колышется в своем
мрачном величии и уносится ввысь.
И снова те же три гигантских Всадника, что и в Прологе.
Равнодушный. Итак, у него больше нет этого дара. Он сам отказался от
него.
Наблюдатель. А перед тем разрушил свой мир. Твоя глупая планетка. Брат,
была на краю гибели. Взгляни на них. Никто там и не подозревает, что всего
минуту назад он несся с остальными в бездну, был стерт с лица Земли и
снова возрожден с помощью чуда.
Равнодушный. Да что они понимают! Он же сказал: "Надо забыть все". Ну,
что дал ваш опыт. Брат? Каково ваше мнение об этом представителе рода
человеческого? Ничего, кроме самоуверенности и самой обыкновенной похоти.
Да еще немножко мстительности, когда его рассердили. Вот все, на что
способны эти существа, и так будет вовеки. Чего вы от них добьетесь?
Игрок. Они совсем недавно были обезьянами. Надо дать им время.
Равнодушный. Кто был обезьяной - обезьяной и останется.
Игрок. Ты говоришь, в них нет ничего, кроме самоуверенности и похоти?
Нет. В каждом чувствовалось что-то большее. Словно сверкающая крупица
золота, затерянная в песке. Вспомните хотя бы этот взрыв негодования,
когда они столкнулись с ложью и злом. Это прекрасно. Низкий неспособен
негодовать. Потому-то они меня и интересуют.
Наблюдатель. Их негодование всегда эгоистично. Они пребывают в хаосе.
Они созданы из хаоса. И для хаоса. Они часть хаоса. Им никогда не
вырваться из хаоса.
Игрок. А что, если я дам им силу не вдруг, а постепенно? Если я вдохну
в их хаос мысль и мудрость, чтобы они двигались вперед, не отставая от
своей растущей силы? Предоставлю им развиваться не спеша? Из века в век.
Позволю крупицам золота сплавиться воедино.
Равнодушный. А кончится тем же. Все эти разговоры об инерции, о
постепенном развитии вместо внезапных перемен - ерунда. Все кончится
печально.
Игрок. Нет. Все изменится.
Равнодушный (скептически). Ты не согласен? Опять не согласен!
Игрок. Вернемся сюда через какие-нибудь сто лет, и вы увидите...
И снова кабачок "Длинный дракон" в Дьюинтоне. Сначала экран ярко
освещен. Все пронизано светом звезд, которые постепенно гаснут и исчезают.
Действующие лица те же и в тех же позах, что и во второй части, когда
Фотэрингей сказал: "Я называю чудом то, что свершается по чьей-либо воле
вопреки естественному ходу вещей, - то, что без этой воли никогда не
свершилось бы".
Тодди Бимиш. Это ваше личное мнение.
Фотэрингей. Но надо же как-то определить, что такое чудо. (Обращается к
велосипедисту.) А как ваше мнение, сэр?
Велосипедист вздрагивает, откашливается и молча выражает согласие.
Фотэрингей обращается к Коксу, хозяину.
Кокс. Нет, нет, меня от этого увольте!
Тодди Бимиш. Ладно, согласен. Вопреки естественному ходу вещей. Пусть
так. Ну, а дальше что?
Фотэрингей (продолжая развивать свою мысль). Пример. Вот вам чудо.
Будет эта лампа, согласно естественному ходу вещей, продолжать гореть,
если ее перевернуть вверх дном? Ведь нет, а, мистер Бимиш?
Тодди Бимиш. Вы сами и говорите нет.
Фотэрингей. А вы? Ха! Не станете же вы утверждать обратное?
Тодди Бимиш. Нет. Не будет.
Фотэрингей. Прекрасно. Но вот является некто, ну, хоть я, например,
становится здесь, вот так же, как я, и говорит лампе, вот как я, собрав
всю свою силу воли и, учтите, без всяких фокусов: "Перевернись вверх дном,
приказываю тебе, но не падай и продолжай гореть!" (Молчание.) Вот видите,
ничего не произошло.
Кокс. Ничего и не могло произойти. Это было бы нелепо.
Фотэрингей. Совершенно верно. Но ведь чудеса и есть нелепость.
Мисс Майбридж (перетирая бокалы). И все-таки мне иногда так хочется
уметь творить чудеса.
Фотэрингей (опираясь о стойку). Интересно, что бы вы сделали, если б
могли творить чудеса?
Мисс Мэйбридж. О, массу замечательных вещей. (Короткое молчание.)
Тодди Бимиш. А я бы постарался улучшить наш мир. В разумных пределах,
конечно.
На миг каждый задумывается о своем.
Фотэрингей (сосредоточившись, жестикулирует, будто хочет свершить чудо,
но ничего не выходит). Кое-что мне все-таки хотелось бы сделать.
Тодди Бимиш. Но такой возможности у вас никогда не будет.
Фотэрингей (навалившись на стойку, уныло кивает головой). Да, такой
возможности у меня уже никогда не будет... никогда. (Крупным планом его
лицо - он словно силится вспомнить что-то и не может.) Никогда.
Он поднимает было руку, но тут же роняет ее. Музыка звучит громче,
опять появляется лейтмотив чуда, но потом бессильно замирает, словно со
вздохом. Медленное затемнение.
* Da Capo (итал.) - сначала.
Фотэрингей (мгновение смотрит на него). Все в свое время, Мэйдиг. Не
волнуйтесь, я о вас позабочусь. Пока со мной ничего не случилось, уж
поверьте мне, все будет в порядке.
В кадре полковник, который спрятался за густую цветущую изгородь.
Жимолость и шиповник. Он следит сквозь ветви за приближающимися. Грозит им
кулаком. Мэйдиг и Фотэрингей пересекают широкую лужайку, Двигаясь на
полковника. Полковник вскидывает винтовку с намерением выстрелить, но
обнаруживает, что винтовка не действует.
Полковник. Нет, это уж слишком. (Бормочет.) В укрытие. (Бросает
винтовку, припадает к земле.)
И снова на экране непреклонное лицо наступающего Фотэрингея. За ним
следует Мэйдиг, напуганный и покоренный. Они все ближе и ближе. Виден
верхний край изгороди. Мэйдиг и Фотэрингей заглядывают через изгородь.
Фотэрингей. Где он?
Мэйдиг и Фотэрингей продираются через изгородь и осматриваются.
Полковника и след простыл. В густой траве валяется брошенная винтовка.
Мэйдиг. Он скрылся! В любую минуту опять может выстрелить.
Фотэрингей. Не может.
Мэйдиг. Надеюсь. Вот если б и я был неуязвим...
Фотэрингей. Но где же он? (Смотрит на изгородь и вдруг оживляется.) А
ну-ка! Вы все - шиповник, жимолость, крапива, травы - все-все! Отвечайте!
Говорите! Где он?
Крупным планом Шиповник (голос у него визгливый и тонкий). Он слева, в
канаве.
Крупным планом Крапива (язвительным тоном). Он слева, в канаве.
Крупным планом Жимолость (сладким голоском). Он подо мной, в канаве.
Крупным планом Трава в канаве (унылым травянистым голосом, немного
похожим на голос Греты Гарбо). Он тут.
Трава расступается, и полковник медленно выползает из канавы; мгновение
он остается не четвереньках, досадуя на весь мир, затем выпрямляется.
Полковник (с гримасой). Kamerad!
Фотэрингей. Я так и подумал на вас. Никто Другой не посмел бы выступить
так открыто. Только вы - человек действия. Я знал, что это вы.
Полковник. С чудесами бороться невозможно. Что поделаешь! Теперь вы,
верно, начнете проделывать свои глупые обезьяньи трюки. Жаль, что я
промахнулся в первый раз. Что ж, открывайте с мистером Мэйдигом свой
чудесный Золотой век, посмотрим, как он вам понравится.
Фотэрингей. Нет.
Полковник. Уж не хотите ли вы сказать, что одумались?
Фотэрингей. Я серьезно и тщательно все обдумывал целых два дня,
полковник. Золотого века, видимо, не будет. Видимо, это невозможно.
Послушать мистера Мэйдига - так у него идей без счета... Но у меня свои
взгляды... и осуществлять все должен не кто-нибудь, а я.
Мэйдиг. Неужели вы хотите отказаться от всего, о чем мы говорили?
Только потому, что он в вас стрелял?
Фотэрингей. Нет, не поэтому.
Мэйдиг. Или потому, что в вас взыграли желания?
Фотэрингей. Не только поэтому. Кое-какие ваши предложения я приму, а
другие нет. Чудеса ведь творю я - я! Сила эта принадлежит только мне.
Теперь это уже не мир полковника Уинстенли. Или там Григсби; или
Бэмпфилда, или еще кого-нибудь. И даже не мир преподобного Сайласа
Мэйдига. Нет, отныне это мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея, Г.Д.
[генерального директора], и все будет так, как я захочу, я своего добьюсь.
А вы все - вы лишь норовили воспользоваться мной. Теперь я сам собой
воспользуюсь.
Мэйдиг. Для чего?
Фотэрингей. Чтобы делать все, что мне взбредет в голову. Иметь желания
- вполне естественно для человека, и у меня они есть. Понятно?
Лицо Фотэрингея делается мрачным и решительным.
- Я начинаю разбираться, что к чему в этих чудесах. Вы все уже сказали
свое. Единственный разумный человек в этом деле - Билл Стоукер, но ему это
не поможет, когда я захочу свести с ним счеты. Пойдемте, Мэйдиг. Вы мне
еще можете пригодиться. Мы откроем новый мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея
прямо здесь, в доме полковника.
Все идут по направлению к городу. Впереди Фотэрингей, весь во власти
раздумий. Следом Мэйдиг. Он разговаривает сам с собой и по временам
встряхивает головой. В нескольких шагах от них плетется мрачный полковник
с испорченной винтовкой в руках.
Звучит зловещая музыка.
Мы видим Фотэрингея по пояс, в анфас, невеселые мысли его текут в такт
музыке. Остальные следуют за ним.
Спальня полковника. Предметы мужского обихода. Сапоги для верховой езды
со шпорами. Фотографии офицеров полка. На ночном столике пистолеты.
Высокое зеркало на ножках. Открывается дверь, и входит Фотэрингей. Он
обращается к кому-то невидимому (к Мэйдигу), стоящему за дверью:
- Мне хотелось бы побыть одному. Недолго.
Он закрывает за собой дверь, прерывая связь с внешним миром.
Фотэрингей. Вы обрели Силу, Джордж Макрайтер, и теперь вам от этой Силы
никуда не деться. Вы обрели Силу?.. Нет, сила обрела вас.
Он замолкает и глядится в зеркало. Руки держит в карманах.
- Да у меня лицо в крови!
Прикасается к лицу.
Стоя перед зеркалом, принимает различные позы, скрещивает на груди
руки, как Наполеон; затем выразительным жестом выбрасывает руку вперед.
- Пусть я буду чуть повыше и покрупнее.
Превращение свершается. Он стоит спиной к зрителю, и лицо его видно в
зеркале. И зеркало и комната уменьшаются примерно на одну пятую.
- Если бы еще лоб мне повыше да рот более волевой. Пусть у меня будет
высокий лоб и волевой рот.
- Острее взгляд и темнее брови.
Зеркало отражает все эти превращения.
Фотэрингей. Прямой нос и пышные усы. (Долго рассматривает свое
отражение.) Ну и странный вид у вас, сэр! Но вы - это вовсе не я. Что-то
вы мне не нравитесь. Нет, пусть я снова буду таким же, как до превращений.
Даже чудно видеть вас с такой физиономией, Джордж Макрайтер Фотэрингей. Ну
и вид! Нет, уж лучше оставаться Джорджем Макрайтером Фотэрингеем. Быть
просто самим собой до конца своих дней.
- Интересно, хотел хоть кто-нибудь быть однажды не самим собой?
Он отворачивается от зеркала и с полной серьезностью спрашивает себя:
- Что же мне все-таки надо? Я могу исполнить любое желание. Что же мне
все-таки надо? Нужна мне Эйде? Да, нужна. А что мне, собственно, от нее
нужно? Чтобы она поняла, что я Властелин Мира, чтобы почувствовала и
признала: да, я властелин. А кроме этого, нужно мне что-нибудь от нее?
Ровным счетом ничего. А от Мэгги? От Мэгги тоже. И пусть никто не лезет ко
мне со своими уговорами и обещаниями. Я желаю быть Хозяином и Господином
во всем, как желает каждый в глубине души. Однако я обладаю Силой. Учтите.
Пока я не отдавал себе в этом отчета, я держался в тени. Но теперь... К
черту полковника - эту старую перечницу, и Григсби - этого торгаша, и
Бэмпфилда, ну их всех к черту! И Мэйдига! Мэйдига а особенности.
Подумаешь, будет еще мне указывать, что делать! Добрые советы!
Предостережения! Проповеди! Кому все это нужно - этот Прогресс, Служение
Людям, и всякие там добрые дела, и самопожертвование? Все сплошной обман!
Обман! Они гнут свою линию, а я хочу вести свою. Возможно, я и потружусь
на пользу человечества, но им придется мне за это заплатить. Надо внести
ясность: мне, именно мне, и еще раз мне, и еще раз, и еще раз мне -
Джорджу Макрайтеру Фотэрингею!
Крупным планом его пылающее возбуждением лицо, на котором написана
свирепая угроза, оно надвигается на зрителя.
Холл в доме полковника.
Мэйдиг и полковник в тревожном ожидании. Их взаимная неприязнь
очевидна. Они не разговаривают. Полковник все еще не может прийти в себя и
успокоиться из-за своей испорченной винтовки. Он снимает со стены
несколько старых пистолетов и осматривает их. Стволы у них тоже
оказываются заклепанными.
Мэйдиг мечется по комнате, что-то шепчет и жестикулирует, то и дело
поглядывая на дверь, в которую должен войти Фотэрингей.
Входит Бэмпфилд и спрашивает:
- Случилось что-нибудь еще?
Полковник. Бог ты мой! Разве вам мало? Он потерял рассудок и очень
опасен, а пули его не берут.
В другом конце холла открывается дверь, ведущая в кабинет, и появляется
Фотэрингей. Лицо его мертвенно-бледно и возбуждено.
С угрожающим видом он медленно приближается к троим мужчинам. Они
застыли на месте; чувствуется их огромное напряжение; они ждут, чтобы он
заговорил первым.
Фотэрингей. Так вот, у меня родились собственные Идеи. Вашему старому
миру конец. На смену придет Новый Мир Чудес. Это будет Мой мир!
Бэмпфилд. Конечно, Сила на вашей стороне, сэр, однако...
Фотэрингей. Будут возражения?
Бэмпфилд. Перемены, даже чудесные, могут оказаться чересчур резкими.
Ведь существует же инерция.
Фотэрингей. А, собственно, что такое Инерция?
Бэмпфилд. Привычка жить по заведенному порядку. Даже машину вы не
остановите сразу, на полном ходу.
Фотэрингей (ухмыляясь). Вы забываете о чудесах.
Бэмпфилд. Можете считать, что я выдумываю лишние затруднения, но людям
ко всему необходимо приспособиться. Вы должны дать им время. Не слишком
торопитесь. Действуйте осмотрительно.
Фотэрингей. Чтобы никогда ничего не добиться! Нет уж. Мы качнем
немедленно. Мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея. Такой, о каком он мечтал.
Какой ему рисовали и каким он себе представил его, когда начал
задумываться о существующем порядке вещей.
Мэйдиг. Одно слово, сэр. Что бы вы ни думали э мистере Бэмпфилде,
меня-то вы, надеюсь, считаете человеком прогрессивным? Прошу вас, прежде
чем предпринять что-либо, составьте План. Без Плана не делается решительно
ничего.
Фотэрингей (морщится). Какой такой План?
Мэйдиг. Расчеты. Порядок действий. Творческие задачи.
Фотэрингей. План! Бесконечная болтовня! Колебания! Сомнения! А я хочу
увидеть мой новый мир немедленно. Я хочу еще сам пожить в нем. Любоваться
им, гордиться им, радоваться ему.
Бэмпфилд. Погодите. Пусть все идет своим чередом - хоть недолго.
Фотэрингей (отвечает ему презрительной усмешкой). А ну, пусть этот дом
превратится, в огромный, великолепный дворец, и мы пусть окажемся в его
огромном приемном зале. Ну!
Властный взмах руки.
Все четверо остаются на месте, а тесный холл, обшитый деревянными
панелями, превращается в громадный и великолепный зал. Справа большие
окна, через которые вливаются лучи заходящего солнца. Все, что за этим
следует, должно быть грандиозно, ни в коем случае нельзя допустить
пародии. Само здание может быть, предположим, в стиле Стокгольмской
Ратуши. Или лучше в духе Паоло Веронезе.
Фотэрингей. Неплохо, а? Архитектура делает успехи. Но, кажется, мы
неподобающе одеты. А ну, пусть на каждом из нас будет богатая одежда,
согласно его роли и положению, чтобы мы не выглядели здесь белыми
воронами. Я буду принцем, Мэйдиг и Бэмпфилд - советниками, полковник -
капитаном гвардии. Ну!
Превращение свершается. Костюмы могут быть в футуристическом стиле или
в стиле Ренессанса, но не должны выглядеть смешными или нелепыми.
Фотэрингей. Ничего, вы скоро привыкнете быть капитаном гвардии,
полковник. Но здесь что-то пустовато. А где ваше войско, полковник? Пусть
его бывший полк прибудет сюда, одетый по всей форме. Ну-ка! (Гвардия
появляется.) И пусть сюда явятся все эссекские дворецкие и лакеи в
соответствующем платье. Под стиль архитектуре. Как и полагается в богатых
домах. Так. Вот теперь я могу здесь творить. Есть где развернуться.
Неплохо, верно? А вы и не думали, что я люблю размах? Считали, что, мол,
раз я родился маленьким человеком, то таким должен и остаться? Но кому же
нравится быть маленьким? Пусть здесь появится ручная пантера, нет, пусть
две или лучше пять ручных пантер, слышите, действительно ручных. У меня
всегда была слабость к пантерам. И несколько слонов вон там тоже не
помешают. Пусть возникнут два слона, украшенные, как полагается, с
погонщиками и всем прочим. (Магический жест.)
Фотэрингей. А теперь пусть явится сюда мисс Эйде Прайс в таком виде,
как она была вчера вечером, когда я подарил ей тиару и сделал ее
красавицей.
Появляется Эйде Прайс в облике Венеры-Клеопатры.
Фотэрингей. Эйде, голубка, как вам все это нравится?
Эйде (оглядываясь по сторонам). О, и полковник Уинстенли здесь! Все так
шикарно одеты! Прямо как в сказке. Наконец вы своего добились, Джордж. А
где Билл?
Фотэрингей (уязвлен). Вы и минуты не можете прожить без Билла.
Эйде. Просто я подумала, что здесь он был бы к месту. Все это в его
стиле.
Фотэрингей (пытаясь сдержать себя). Нет, это в моем стиле, Эйде. (Он
размышляет.) На чем же здесь сидеть? Пусть появятся два трона!
Троны появляются.
Эйде. Вы могли бы приготовить трон и для Билла.
Фотэрингей. Нет уж. К тому же этот трон не для вас. Станьте у подножия
трона, Эйде, - вот где ваше место... Пусть Мэгги Хупер предстанет здесь в
костюме королевы.
Появляется Мэгги. Мэйдиг, который уже начинает понимать, к чему идет
дело, чувствует себя уверенней и делает шаг вперед.
Фотэрингей. Так вот, Мэгги, сейчас здесь начнется чудесное царствование
Джорджа Макрайтера Фотэрингея. Что мы сделаем с этим миром?
Но Мэгги слишком потрясена, чтобы говорить.
Эйде. Только не делайте его скучным и благочестивым... А про Билла у
меня вырвалось нечаянно, Джордж! Честное слово.
Фотэрингей (непреклонно). Сказанного не воротишь. Ну вот что. Таких,
как вы, сколько угодно. Вы тут красуйтесь и ждите, пока я не обращу на вас
свое внимание. А чтобы составить вам компанию, пусть появятся здесь пять
самых хорошеньких после вас девушек в Дьюинтоне, тоже нарядно одетых. Но
не слишком строго одетых... В моем мире будет множество хорошеньких женщин
- сколько захочу.
Появляется группа девушек. На лицах у них написано изумление, они
оглядываются и перешептываются, охваченные благоговейным страхом. Видя
красоту других, каждая испытывает непреодолимое желание поглядеться в
зеркало. Но только у одной есть маленькое зеркальце, и все просят его
наперебой.
Мэгги. Милый Джордж, сделайте мир счастливым. Не делайте его
эгоистичным и слишком парадным. Пусть и в самом деле начнется новая,
великая эра.
Мэйдиг (становясь все самоуверенней). Начнем все сначала.
Справедливость. Мир. Изобилие.
Фотэрингей (Бэмпфилду). Вы полагали, я не знаю, как это делается?
Сейчас увидите. Спешить не станем, но и медлить незачем. Я многое понял за
эти три дня и теперь знаю что к чему.
Мэйдиг. Продумайте все. Посоветуйтесь.
Фотэрингей оборачивается к нему, жестом выражая что-то среднее между
увещанием и насмешкой. Что ж, он посоветуется, но только по-своему.
Камера поворачивается, и теперь Фотэрингей виден сбоку: он стоит на
верху бесконечной лестницы, а под ним - огромный пустой дворцовый парк.
Его окружают Мэгги, Эйде, Мэйдиг, Бэмпфилд, полковник. По ходу действия
появляются все новые советники. Крупным планом его темный профиль на фоне
просторного, ярко освещенного зала для приемов.
Фотэрингей. Итак, пусть этот зал раздвинется, чтобы вместить всех
людей, каких я намерен сюда вызвать. Пусть сюда явятся двести самых
крупных банкиров и станут вон там. (Появляется толпа удивленных
джентльменов.) Вот они. Теперь пусть явится тысяча управляющих и
владельцев крупных фирм. (Зал начинает заполняться.) А теперь - правители,
вершащие судьбы людей, короли и президенты, политические деятели и
полководцы, и те, кто диктует свою волю газе гам, и все, кто преподает и
проповедует. Пусть явится их... м-м... пять тысяч. Ну!
Зал, простирающийся у его ног, быстро наполняется огромной толпой
мужчин (среди них и несколько женщин) по большей части средних лет и
респектабельной внешности. Есть тут священники в мантиях и военные в
мундирах. Индийские лидеры. Китайские генералы. Японские - старого и
нового режима. Словом, здесь собраны все деятели, перечисленные в
английских, американских и других биографических справочниках. У всех
самообладание людей, привыкших бывать в обществе и выступать перед толпой.
Они прохаживаются, слегка ошеломленные, обмениваются приветствиями,
вопросами и наконец замечают самого Фотэрингея. Их поднятые лица должны
быть показаны слегка карикатурно. Наконец-то сливки мыслящего человечества
обратили внимание на мистера Джорджа Макрайтера Фотэрингея.
Фотэрингей. Итак, мы собрались здесь для большого, серьезного
разговора. Я самый обыкновенный человек, а вы властители мира. Мне
говорили: надо подумать, надо посоветоваться. Вот я и пригласил вас всех
сюда! Всех! Очень даже просто. (У него перехватывает дыхание, и он
замолкает. Затем продолжает с напряжением.) Итак, я собрал вас. Собрал вас
всех. Всех, чьи портреты помещают в газетах, кто занимает самые высокие
посты, кто всегда окружен толпой, кому рукоплещут, кого приветствуют! Я
созвал всех, кто правит миром, чтобы сказать вам: правьте им лучше.
Слышите... (От волнения он повышает голос.) ПРАВЬТЕ ИМ ЛУЧШЕ!
Пока звучит его речь, крупным планом мелькают лица выдающихся людей.
Фотэрингей (помолчав, принимается выговаривать им). Вы и вам подобные
всегда жили в роскоши. Мы вам доверили мир. Таким, как я, волей-неволей
приходилось доверять вам. А вы чем нам отплатили? Что вы сделали для нас
за то доверие, какое мы вам оказали? Наука творила чудеса и до меня. Было
возможно полное изобилие. Так писали газеты. Так утверждали ученые. Вы
были свободны и могли делать, что хотели. А что вы сделали для нас? Какова
наша участь?
Протестующие лица и возгласы политических деятелей и журналистов.
Какой-то экономист что-то объясняет жестами, слов не слышно.
Фотэрингей. О, я знаю. Мне следовало подождать. Подождать, пока из
молодого и нищего я превращусь в старого и нищего. И я ждал... Долгие годы
терпеть, пока вы прибираете все к рукам, и бездействовать. Вам-то что?
Разве вы об этом задумывались? Очень вам надо! Но теперь советую вам
задуматься.
Крупным планом группа возмущенных. Один из военных хватается за кобуру.
Фотэрингей (указывая на него пальцем). Стрелять бесполезно. В меня уже
стреляли. Больше не выйдет. Убийствам конец. Правду вам все равно не
убить. Здесь я хозяин, им я и останусь! Я, Джордж Макрайтер Фотэрингей!
Ваша Власть кончилась. Можете до поры до времени ходить, гордо задрав
голову, напустив на себя важный вид, и выкидывать свои старые штучки, но,
повторяю вам, ваша Власть кончилась. (Показывает на заходящее солнце,
которое видно в огромные окна.) Это заходит ваше солнце. Для всех вас
наступил закат. И вы это знаете. Вы спросите: куда она денется, эта
Власть? Она перешла ко мне, простому человеку, и уже довела меня до
безумия; она перешла ко мне с помощью чуда.
Кадры, показывающие монолитную толпу, исполненную сосредоточенности.
Затем снова профиль Фотэрингея и поднятая рука.
- А теперь вам придется потрудиться, и не теряйте времени. Создайте
новый мир, в котором я буду счастлив. Объедините-ка усилия, все вы.
Знаменитости, и попробуйте хоть однажды действительно быть достойными
этого звания. Обсудите все по существу, всерьез. И сразу же, не
откладывая. Что у вас там получилось с собственностью? Почему
собственность - это проклятье почти для каждого из нас, а вовсе не основа
нашего общего благополучия, как вы пытаетесь утверждать? У меня не было
ничего. И я не знаю, что такое владеть собственностью. Но вы-то все
знаете. Разве большинство из вас не употребляло ее во зло, захватив
больше, чем ему нужно? Пытались вы хоть когда-нибудь внести в это дело
ясность и навести порядок? И почему столько несчастий приносят деньги? Это
все ваши махинации. А если и не ваши, то всяких там негодяев, которым вы
потакаете. Словом, и вы причастны к этому. Вы вели друг против друга
мелкую игру. Лучшая забава для вас. Деньги! Мистер Бэмпфилд называет их
источником жизненных сил общества, а разве вы позаботились о его чистоте?
Разве вы использовали свой досуг и преимущества, чтобы заставить деньги
лучше служить людям? Нет и нет. А разве не могли вы покончить с войнами?
Могли. Неужели сотня людей с твердой волей, что заседает в верхах и не
боится чуть пошевелить мозгами, не могла за последние двадцать лет
покончить с войной раз и навсегда? Впрочем, боюсь, вы слишком любите
марши, шпоры и плюмажи. И вам нет дела до таких, как я! Вам лишь бы
покрасоваться перед строем, когда все отдают вам честь. Неужели вы и
впрямь забыли про таких, как я? Ничего подобного. У вас нет даже этого
оправдания. Подумаешь, несколько траншей, полных убитыми! Вам это только
придает уверенности и самомнения, так ведь?
Он замолкает и в подтверждение своих слов кивает головой.
На экране мелькают генералы, военные, несколько министров иностранных
дел, фабриканты оружия и прочие. Они обмениваются вопросительными
взглядами. Потом на экране снова Фотэрингей.
Фотэрингей. Ну-ка, быстро! Наведите-ка полный порядок, быстро! Понятно?
Я жду. Никаких проволочек. Вам не дадут ни есть, ни пить и не выпустят
отсюда, пока вы не наведете порядок в том хаосе, в котором жили сами и
вынуждали жить меня с самого рождения. Вот все, что я хотел вам сказать. А
если вы не выполните мои требования, я сотру вас с лица земли, как ребенок
стирает мел с доски. Это мое последнее слово. Вот что накипело во мне с
тех пор, как я прозрел. Вот чего требует Джордж Макрайтер Фотэрингей!
Мэйдиг (Бэмпфилду). Он совсем спятил.
Бэмпфилд (Фотэрингею). Но ведь им нужно время, чтобы обдумать все это.
Фотэрингей. Если я дам им время, они его все равно растратят попусту. У
них было время, за которое сменились целые поколения. Поколения им
подобных. А что они сделали? Чем были они заняты, когда я вызвал их сюда?
Бэмпфилд. Но это не делается сразу.
Фотэрингей. Должно быть сделано, и без промедления! Пусть будет мир
добра и счастья. Мир разума. А потом, когда это будет осуществлено, мы
посмотрим... (Он бросает на придворных дам нежный взгляд.) Посмотрим, что
еще можно взять от жизни.
Бэмпфилд (пытаясь убедить Фотэрингея и себя самого). Но ведь существует
инерция сил, движущих нашим обществом.
Фотэрингей. Инерция! Я всегда был противником инерции. Во мне уже
созрели силы и жажда перемен. Мне осточертел ваш старый мир с его
инерцией!
Мэйдиг. Подождите хотя бы до завтра. Уже закат солнца. Дайте им ночь на
размышление.
Фотэрингей. Что за спешка с этим закатом солнца? Я могу и задержать
его. Я желаю видеть мой новый мир сейчас же.
В разговор вступает новый советник, который оказался рядом:
- Не можете же вы остановить солнце, сэр!
Фотэрингей. Что? А я вам говорю - могу.
Новый советник. Нет, сэр. Тогда все планеты сорвутся со своих орбит и
улетят во мрак космоса.
Фотэрингей. Вы рассуждаете, как какой-то банкир.
Новый советник. С вашего позволения, я профессор физики.
Фотэрингей. Все равно я остановлю солнце. У меня оно не зайдет, пока я
не захочу лечь спать после того, как мы наведем порядок.
Новый советник. Но тогда вам придется остановить вращение Земли!
Фотэрингей. Что я и намерен сделать. И не спорьте со мной, Мэйдиг,
никто пусть со мной не спорит. Хватит возражений! (Он сжимает кулаки и
топает ногой. Им овладевает неистовство.) Слушай, Земля, сейчас же
перестань вертеться! Ну! Стоп!
Музыка, которая звучит все тревожней, переходит в глухой рокот; все
вокруг трепещет и содрогается. На экране мелькают беспорядочные полосы.
Рокот сменяется бурным потоком звуков, и вот снова звучит та же
величественная музыка, что и в Прологе.
Вселенная, усыпанная звездами. На фоне звезд появляются те же три
гигантских Всадника, что и в начале фильма. Игрок сидит и смотрит вниз на
Землю. Двое Других выглядывают из-за его плеча. Притихшая было музыка
опять звучит рокочущим крещендо.
Игрок. Что произошло?
Наблюдатель. Он остановил вращение Земли!
Равнодушный. Неужели вот так, сразу?
Наблюдатель. Да.
Равнодушный. Значит, теперь все разлетелось, движимое собственной
инерцией, - вот вам и конец ваших глупых любимцев и их глупой планетки.
Какая нелепость! Ну, что я вам говорил? Все кончено. Пошли!
Игрок. Нет, нет. Еще не все кончено. Он еще жив, и жизнь его
удивительна. Согласно его воле.
Наблюдатель (наклоняясь ниже). Готово! Нет, мимо! Опять мимо. Чуть его
не прихлопнуло. Что и говорить, диво, а не жизнь.
Смещение: на какой-то миг фильм делается отвлеченным. Замедленная
съемка, в результате все на экрана мчится стремглав. В музыке звучит
волнение, тревога, смятение, она оглушает. Перед глазами зрителя настоящий
ливень. Ниагарский водопад, все летит: деревья, дома, машины, корабли,
вода, железнодорожные мосты, целые горы проносятся в воздухе. Стихии тоже
разбушевались. Рев урагана. Мечущиеся рваные облака, гигантские сполохи и
зигзаги молний. Музыка неистово грохочет.
Виден Фотэрингей, летящий вверх тормашками в этом вихре предметов. Он
двигается рывками. Придворный слон чуть не сбивает его. Огромный обелиск
проносится совсем рядом... Издалека слышится голос Наблюдателя:
- Готово. Нет, мимо.
Раздается прерывающийся голос Фотэрингея:
- Пусть все будет... так же... как было... за минуту до того... как я
вошел в "Длинный дракон".
Все мгновенно останавливается. Затем все предметы делают поворот,
словно корабли в море, и устремляются вниз черными и серыми линиями,
которые, закрутившись вихрем, тут же превращаются в провинциальный
городок, тот самый, какой зрители видели в начале второй части. Вот улица,
на которой расположен "Длинный дракон". Перед дверью кабачка мы видим
Фотэрингея. Он стоит, почесывая в затылке. Глядит на небо. Неужели это был
сон?
- Постойте, постойте. Еще не все кончено. Ох, уж эти чудеса! Ежели я и
впрямь их творил, пусть после слова НУ я никогда больше не смогу это
делать. Хватит чудес. Надо забыть об этом. Забыть. Выкинуть из головы, раз
я не в силах управлять ими. Ну!
Над его головой появляется черная столпообразная, трепещущая тень,
через которую в него проник чудесный дар, она чуть колышется в своем
мрачном величии и уносится ввысь.
И снова те же три гигантских Всадника, что и в Прологе.
Равнодушный. Итак, у него больше нет этого дара. Он сам отказался от
него.
Наблюдатель. А перед тем разрушил свой мир. Твоя глупая планетка. Брат,
была на краю гибели. Взгляни на них. Никто там и не подозревает, что всего
минуту назад он несся с остальными в бездну, был стерт с лица Земли и
снова возрожден с помощью чуда.
Равнодушный. Да что они понимают! Он же сказал: "Надо забыть все". Ну,
что дал ваш опыт. Брат? Каково ваше мнение об этом представителе рода
человеческого? Ничего, кроме самоуверенности и самой обыкновенной похоти.
Да еще немножко мстительности, когда его рассердили. Вот все, на что
способны эти существа, и так будет вовеки. Чего вы от них добьетесь?
Игрок. Они совсем недавно были обезьянами. Надо дать им время.
Равнодушный. Кто был обезьяной - обезьяной и останется.
Игрок. Ты говоришь, в них нет ничего, кроме самоуверенности и похоти?
Нет. В каждом чувствовалось что-то большее. Словно сверкающая крупица
золота, затерянная в песке. Вспомните хотя бы этот взрыв негодования,
когда они столкнулись с ложью и злом. Это прекрасно. Низкий неспособен
негодовать. Потому-то они меня и интересуют.
Наблюдатель. Их негодование всегда эгоистично. Они пребывают в хаосе.
Они созданы из хаоса. И для хаоса. Они часть хаоса. Им никогда не
вырваться из хаоса.
Игрок. А что, если я дам им силу не вдруг, а постепенно? Если я вдохну
в их хаос мысль и мудрость, чтобы они двигались вперед, не отставая от
своей растущей силы? Предоставлю им развиваться не спеша? Из века в век.
Позволю крупицам золота сплавиться воедино.
Равнодушный. А кончится тем же. Все эти разговоры об инерции, о
постепенном развитии вместо внезапных перемен - ерунда. Все кончится
печально.
Игрок. Нет. Все изменится.
Равнодушный (скептически). Ты не согласен? Опять не согласен!
Игрок. Вернемся сюда через какие-нибудь сто лет, и вы увидите...
И снова кабачок "Длинный дракон" в Дьюинтоне. Сначала экран ярко
освещен. Все пронизано светом звезд, которые постепенно гаснут и исчезают.
Действующие лица те же и в тех же позах, что и во второй части, когда
Фотэрингей сказал: "Я называю чудом то, что свершается по чьей-либо воле
вопреки естественному ходу вещей, - то, что без этой воли никогда не
свершилось бы".
Тодди Бимиш. Это ваше личное мнение.
Фотэрингей. Но надо же как-то определить, что такое чудо. (Обращается к
велосипедисту.) А как ваше мнение, сэр?
Велосипедист вздрагивает, откашливается и молча выражает согласие.
Фотэрингей обращается к Коксу, хозяину.
Кокс. Нет, нет, меня от этого увольте!
Тодди Бимиш. Ладно, согласен. Вопреки естественному ходу вещей. Пусть
так. Ну, а дальше что?
Фотэрингей (продолжая развивать свою мысль). Пример. Вот вам чудо.
Будет эта лампа, согласно естественному ходу вещей, продолжать гореть,
если ее перевернуть вверх дном? Ведь нет, а, мистер Бимиш?
Тодди Бимиш. Вы сами и говорите нет.
Фотэрингей. А вы? Ха! Не станете же вы утверждать обратное?
Тодди Бимиш. Нет. Не будет.
Фотэрингей. Прекрасно. Но вот является некто, ну, хоть я, например,
становится здесь, вот так же, как я, и говорит лампе, вот как я, собрав
всю свою силу воли и, учтите, без всяких фокусов: "Перевернись вверх дном,
приказываю тебе, но не падай и продолжай гореть!" (Молчание.) Вот видите,
ничего не произошло.
Кокс. Ничего и не могло произойти. Это было бы нелепо.
Фотэрингей. Совершенно верно. Но ведь чудеса и есть нелепость.
Мисс Майбридж (перетирая бокалы). И все-таки мне иногда так хочется
уметь творить чудеса.
Фотэрингей (опираясь о стойку). Интересно, что бы вы сделали, если б
могли творить чудеса?
Мисс Мэйбридж. О, массу замечательных вещей. (Короткое молчание.)
Тодди Бимиш. А я бы постарался улучшить наш мир. В разумных пределах,
конечно.
На миг каждый задумывается о своем.
Фотэрингей (сосредоточившись, жестикулирует, будто хочет свершить чудо,
но ничего не выходит). Кое-что мне все-таки хотелось бы сделать.
Тодди Бимиш. Но такой возможности у вас никогда не будет.
Фотэрингей (навалившись на стойку, уныло кивает головой). Да, такой
возможности у меня уже никогда не будет... никогда. (Крупным планом его
лицо - он словно силится вспомнить что-то и не может.) Никогда.
Он поднимает было руку, но тут же роняет ее. Музыка звучит громче,
опять появляется лейтмотив чуда, но потом бессильно замирает, словно со
вздохом. Медленное затемнение.
* Da Capo (итал.) - сначала.