Уэллс Герберт. Король по праву (сценарий)

ход, который должен быть типичным. Следовательно, он может быть
одновременно самим собой и воплощением того разумного неприятия войны,
которое так широко распространено среди современного человечества.
Несмотря на нынешнюю всемирную тенденцию к республиканским формам
правления, для сюжета очень удобно, если герой будет монархом. И не просто
монархом, а идеализированным средоточием деспотизма, который так силен в
каждом из нас. Он не будет таким королем, который прячется за спину
диктатора или удовлетворяется символическим обожанием; он будет думать и
действовать с полной ответственностью. Это означает, что его не учили
тактичности и любезной снисходительности, как членов современных
королевских фамилий, и он отправляет свои королевские обязанности с
наивной доброй верой. По сути дела, он должен быть обыкновенным умным
человеком, по воле случая взошедшим на трон. Он должен быть тем королем,
который живет в каждом из нас.
По-видимому, для этого лучше всего сделать его сыном принца из
какого-нибудь королевского рода, уехавшим в изгнание в Америку (как это
случалось с принцами), а потом в мировой войне или какой-нибудь
неожиданной катастрофе погибнут все промежуточные наследники, что
расчистит ему путь к престолу. Это как нельзя более подходит для нашего
замысла. В Америке его отец, скажем, отказался от всех титулов, и сам он,
не обремененный дворцовым воспитанием, много читал и проникся самыми
современными и прогрессивными идеями. Затем, если королевство, в которое
мы его вдруг перенесем, - одно из тех несчастных маленьких государств,
которые становятся ареной предпринимательства Европы, Азии и Америки и где
сталкиваются экономические и политические интересы крупнейших государств
мира, то мы найдем очень удобную форму для выражения всех основных
аспектов нашей темы. Допустим, при его вступлении на престол столкновение
интересов больших государств в его стране выльется в кризис.
Что будет делать этот король - обыкновенный человек, который, по
существу, воплощает в себе сотни комитетов, тысячи лидеров и миллионы их
молчаливых приверженцев? Именно потому, что он вполне человек и вполне
король, проблемы мира на земле и проблемы, стоящие лично перед ним,
связаны неразрывно.
Это очень обобщенный образ, а потому наш герой непременно должен быть
красив, хорошо сложен, разумен и похож не на среднего человека, а скорее
на средоточие человеческой сущности. Характерными его чертами должны быть
сообразительность и необычайная твердость воли. Нельзя наделять его
"характерностью" в ее общепринятом понимании - странностями, необычными
чертами, деревянной ногой, париком, стеклянным глазом или комплексом
неполноценности. Все это целиком относится к совершенно иной теме, очень
трогательной, но далекой от нашей, к теме ограниченности личности с ее
комическими и трагическими положениями. Наш герой не должен испытывать
горечи неудач. Он должен быть и вами и мной, таким, какими нам хотелось бы
быть: простым, с чистыми помыслами, не обремененным ничем и шагающим прямо
к своей цели.

3. ЛЮБОВНАЯ ИНТРИГА

Поразмыслив, директор студии, давший своему воображаемому автору полную
свободу, склонен пойти на попятный. Среди коммерческих и профессиональных
забот одна тревожит его больше всего. Ему надо найти на женскую роль
звезду. Более половины зрителей - женщины. Он настаивает на том, чтобы они
увидели себя в фильме, и, с его точки зрения, это можно сделать, только
введя "любовную интригу". И без того трудная задача, которую придется
выполнять нашему герою, теперь усложняется еще и притягательной силой
голубых или карих глаз, а то и тех и других вместе. С этим заблуждением
необходимо поступать просто. Обычную "любовную интригу" в этот фильм
допускать нельзя. Это приведет либо к пошлости, либо к полной неудаче.
Под обычной "любовной интригой" я подразумеваю страсть мужчины к
женщине (или наоборот), успех или провал настойчивых попыток овладеть ею
любой ценой и хороший или плохой конец. Это сейчас считается основным в
человеческой жизни и уж, конечно, в большинстве фильмов. Предполагается,
что женщинам особенно нравится, когда фильм в достаточной мере сексуален.
Нет сомнения, что сексуальная привлекательность многое значит на некоторых
этапах нашей жизни, но это не основной и не постоянный интерес в жизни
большинства мужчин, и я не верю, что это занимает такое уж большое место в
жизни женщины. Традиции и социальные условия делают секс более важным в
жизни большинства женщин, чем большинства мужчин, и, возможно, по своей
природе они более чувственны. Но уж, конечно, не до такой степени, как
считают те, кто настаивает на бесконечных "любовных интригах". Женщины
могут слушать музыку, в которой нет ничего сексуального, сочинять и
исполнять ее; они могут проводить научные исследования, писать картины и
книги, заниматься спортом или делами и не обнаруживать такую явную
сексуальную одержимость, как многие мужчины. Однако нельзя сказать с той
же уверенностью, что они могут совершенно отрешиться от собственной
личности, как это бывает у мужчин. Если женщины и не более сексуальны, чем
мужчины, то тем не менее остается сомнительным, способны ли они так же
легко освобождаться от личных пристрастий. По моим впечатлениям они обычно
придают большее значение женской роли, чем произведению в целом.
Что же касается этого фильма, то я убежден, что в нем не может быть
никакой вульгарной "любовной интриги", никаких ухаживаний и покоренных
сердец. Я считаю общим правилом, что обычная "любовная интрига" в фильме,
романе, пьесе и любом другом произведении вступает в противоречие со всеми
другими сюжетными линиями и разрушает их или сама сводится до уровня
утомительной путаницы. У меня есть некоторый опыт в сочинении
фантастических романов о всяких чудесах, о посещении луны, например, о
могущества невидимки, об освобождении атомной энергии и использовании ее и
тому подобное, и я убежден больше, чем в чем бы то ни было, что с этими
темами можно успешно справиться, только полностью подчинив им обычную
любовную линию. Пренебрежение этим простым условием привело к сотням
неудач. Или Джульетта должна завладеть всей сценой и быть постоянно в
центре внимания, или Джульетта (вместе с ее Ромео) будет просто мешать
развитию действия. Это закон. Мир избавляется от приятного заблуждения,
что Джульетта (или Ромео) может "вдохновлять" особу другого пола на
что-либо, кроме сильного желания обладать ее (или его) прелестями. Наш
герой хочет покончить с войной, потому что ненавидит войну. И если бы он
принялся бороться с войной ради женщины, то это было бы не более
убедительным, чем если бы он сделал это на пари или потому, что кто-то
сказал, будто ему с этим не справиться.
Поэтому директор студии должен исключить из своих расчетов всю ту
немалую часть женщин, желающих видеть картины, основное содержание которых
сводится к тому, что женщин в лице их хорошенькой представительницы
желают, обожают, обхаживают, преследуют, заманивают в ловушки,
освобождают, изысканно одевают, раздевают и в подавляющем большинстве
случаев завоевывают и принуждают к восхитительной и полной капитуляции.
Эти женщины смотреть фильма не будут. И тех молодых людей, чьи тайные
помыслы воплощаются в желании, обожании, ухаживании, преследовании,
заманивании в ловушки, спасении и покорении восхитительной героини, нужно
тоже сбросить со счетов. Может быть, мы переоцениваем численность таких
людей и недооцениваем численность сторонниц преобладания "любовной
интриги". И конечно, наше отрицание "любовной интриги" ни в коем случае
нельзя истолковывать так, что женский пол не будет играть никакой роли в
фильме, который потеряет в таком случае всякую привлекательность даже для
здравомыслящей части зрительниц. Надо не просто показать им, как они,
принадлежа к роду человеческому, примут участие в достойном Геркулеса
подвиге - уничтожении всего, что способствует возобновлению войны, а
также, воздействуя на чувства, заставить их задуматься, не должны ли они,
которые острее мужчин сознают свой долг и глубже воспринимают человеческие
ценности, сыграть в борьбе особую роль.
И тут перед нами встает вопрос, который всегда возникает в бесчисленных
случаях современной жизни. Действительно ли женщины в большинстве своем
по-настоящему хотят организованного предотвращения войны? Точно так же
спрашивается: хотят ли они мощного подъема науки? Или хотят ли они, чтобы
мир был перестроен в лучшую сторону? Негодующие женские голоса, торопясь
дать отпор воображаемому умалению их достоинств, тотчас ответят: конечно,
да. Разве не их сыновей и мужей убивают на фронте? Разве не их дети, не их
дома пострадают самым жестоким образом от войны? Но именно такой ответ
внушает еще большее сомнение. Это причины, по которым женщины должны
хотеть, чтобы с войной было покончено, но ни в коем случае не
доказательства того, что они способствуют или готовы способствовать
уничтожению войны как таковой. Многие мужчины, хотя их сыновья и друзья
должны погибнуть и сами они должны испытать тяготы и опасности войны,
хотят мира и переустройства на земле, совсем не думая или думая очень мало
о своих личных интересах. Они видят в войне обузу и камень преткновения на
трудовом пути всего человечества. Они видят неосуществленные возможности,
которые им лично дали бы очень немного. Война для них - это громадное,
глупое, безобразное чудовище, топчущее посевы, чудовище, на которое,
впрочем, было бы очень интересно поохотиться. Они ненавидят ее не за
ужасы, а за то, что она им невыносимо докучает. И солдат считается не
грозным героем, а скучным дураком. А найдется ли столько же женщин с таким
же образом мыслей?
Мы должны как-то ответить на это, прежде чем решим, какова будет роль
женщины в этом фильме. Сыскать ли нам Геркулесу как бы близнеца в женском
образе? Героиню, находящуюся с героем рядом, как Вильгельм и Мария
[Вильгельм I Завоеватель - король Англии в XI веке; Мария Тюдор -
английская королева в XVI веке] на старых монетках? Или, наоборот,
показать женщину, которая будет играть роль Деяниры, обворожит героя,
выткет ему одежду, пропитанную кровью Несса [Несс - в греческой мифологии
кентавр, убитый отравленной стрелой Геракла; чтобы отомстить, Несс,
умирая, посоветовал супруге Геракла Деянире собрать его кровь, которая
поможет ей сохранить любовь мужа; Деянира выткала мужу одежду и пропитала
ее кровью кентавра, тем самым погубив Геракла], и в конце концов погубит?
Мы часто это делали в силу необходимости. Это один из бесконечно
повторяющихся сюжетов, это история о женщине, для которой главное -
чувства, и она так хочет влюбить в себя мужчину, что в конце концов губит
его. Но такое ли это обычное явление сегодня, как в прошлые времена?
Считать ли редкостью обоюдное мучительство из любовного эгоизма, или это
неотъемлемая часть человеческого бытия?
И все же поскольку мы решили, что фильм наш будет о современной победе,
а не поражении, даже если Деянире и предстоит появиться, то ей придется
остаться в стороне или быть побежденной. Одежду, пропитанную кровью Несса,
можно вернуть в реквизитную: она не понадобится. Но из этого не следует,
что остается только один путь - показывать мужчин и женщин одинаково. Если
женщины будут играть ту же роль в отношении войны, что и мужчины, то нужна
ли отдельная женская роль вообще? Объединить ее с Геркулесом, и пусть
фильм будет бесполым.
Истину надо искать между этими крайностями. В наше время женщина все
больше и больше освобождается от ощущения, которое навязывается ей
обычаями, воспитанием и традициями, - от ощущения настоятельнейшей
необходимости поймать и удержать того или иного мужчину. Но ничего не
сделано, чтобы изменить тот существенный факт, что женщины более остро,
чем мужчины, воспринимают жизнь в личном плане. Они уже не погружаются с
головой в личные драмы, но, по-видимому, не могут освободиться от этого до
такой степени, до какой освободились мужчины. Под их влиянием ярче
проявляется индивидуальность мужчины. Они более склонны к осуждению и с
большей готовностью становятся на чью-либо сторону, а становясь на
чью-либо сторону, делают это безраздельно, не зная компромисса. Если мир
организуется для борьбы с войной, то в этой колоссальной и сложной борьбе,
которая предстоит нам, женщины будут нашими главными судьями и
вдохновительницами. В этой героической попытке вывести разумно
перестроенный мир из проклятого лабиринта романтической лжи, что и
составляет нашу тему, так же как и в борьбе за установление социальной и
экономической справедливости женщины будут играть решающую роль. И если
они будут подбадривать мужчин, оказывать им поддержку, дарить их своей
дружбой и укреплять своей колоссальной уверенностью их боевой (но часто
колеблющийся) дух, то мужчины смогут довести дело до конца. А если они
будут поглощены мыслью о собственной личной победе, если они будут думать
только о том, что в жизни у них одно предназначение - быть любимыми, быть
королевами красоты, и если они по старой романтической традиции станут
считать, что главное для женщины - это эгоистическая любовь, то они будут
против героя и станут на сторону врага.
Поэтому наш интерес к женщине почти неизбежно двоякий: или женщина -
бескорыстный друг и сторонник, или она, согласно романтической традиции,
выступает на первый план и пытается стать возлюбленной нашего Геркулеса, а
потом, поняв красоту его борьбы за достижение великой цели, тоже посвящает
себя борьбе и в конце концов в своем самопожертвовании обретает себя, его
и все, что ей хотелось. Этот второй вариант явно более драматичен, и он
дает нам образец, какой должна быть главная женская роль.
В нашем сюжете олицетворением такой женщины может быть принцесса,
правительница стратегически важного государства, имеющего общую границу со
страной героя. Она понимает, что цель его прекрасна, а смелость велика,
она старается покорить его, злится на него, и одно время кажется, что она
его главный враг, а потом она быстро и решительно становится его союзником
и товарищем. Как и героя, ее следует лишить всякой яркой характерности;
она должна быть красивой, энергичной и прямодушной. Все дурные качества
будут характерны в этом фильме только для противной стороны.

4. ВРАГИ

Теперь мы знаем, почему герой и героиня в нашем полемическом фильме
должны быть личностями серьезными, абстрактными, собирательными и
символическими. Что же касается враждебных сил, то для них это совершенно
не обязательно. Характеры тех, кто на _нашей_ стороне, упрощены до
предела, и это сделано для того, чтобы не мешать восприятию сложности сил,
которые работают на войну и не дают ей исчезнуть из жизни человечества.
Вот почему мы не поддались соблазну сделать нашего героя "трогательным",
наградив его, например, смешной походкой или нежной привязанностью к
прелестной и наивной героине. Однако враждебные силы, очевидно, будут
играть на слабости и сложности человеческой натуры, на всяких ошибках и
отклонениях. Мы считаем, что война не простая штука, а хаос, авгиевы
конюшни, которые следует очистить. Следовательно, остальные действующие
лица нашего фильма могут быть самыми разнообразными и характерными
фигурами, в каждой из них сочетается и хорошее и плохое, у каждой, так
сказать, есть душа, которую надо спасти.
И все-таки у всех у них есть что-то общее, что связывает их друг с
другом. Это не просто бесцельная смесь непохожих друг на друга людей.
Война отвечает их наклонностям. В них заложена воинственность - она
порождается страхом, подозрительностью, отстаиванием своих притязаний,
стадным чувством, ненавистью ко всему иностранному, драчливостью и более
тонкими соображениями. Война возможна не потому, что в этих людях просто
проявляется подлая порода. Чувства братства, верности, любви к ближнему и
страха за других, а то и несдержанность могут сыграть свою роль и толкнуть
их на кровавый путь. Мы должны показать их хорошие и дурные склонности,
должны показать их во всех человеческих проявлениях, чтобы зрители могли
узнать себя и во вражеском лагере. Но, показав этих людей во всей
сложности, мы придем к утверждению, что именно дурные склонности
вдохновляют непохожих друг на друга врагов. С человеком-созидателем
вступает в борьбу человеконенавистник, стоящий на более низкой ступени
развития, ограниченный и злобный.
Предположим, что мы взяли страничку из книги средневекового моралиста,
который смело отходит от догм христианского богословия и ставит под
сомнение существование дьявола. Предположим, что мы сделали противника
нашего героя демоном соперничества и слепящей ненависти, который сеет
плевелы, заглушая полезную растительность. Что это будет за человек? Мне
думается, что он будет совершенно не похож на беспокойного дьявола
Мефистофеля, который играл такую большую роль в моральной символике
девятнадцатого столетия. Он будет человеком прямым, скорее напористым, чем
коварным.
И он и герой - бойцы; разница заключается в том, что он ограничен,
помыслы его черны и пагубны; герой же борется ради созидания. Мы солгали
бы, отказав ему в мрачном блеске, в своеобразной красоте. Ни тот, ни
другой не пассивны. В этом они родственны, и мы должны признать своего
рода сходство между ними. Он двоюродный брат героя. Он ненавидит своего
родственника. Долгие годы он был заядлым врагом терпимости и
целеустремленности, безжалостно эксплуатировал ту смесь любви и робости,
которая превращает всех нас в апологетов и сторонников привычного и
ограниченного.
Итак, исходя из смысла первоначального названия сценария "Мир на
земле", мы создаем образ нашего главного героя и его противника. Следуя
весьма почтенным традициям кинематографа, мы отказываемся от
первоначального названия фильма и даем ему новое: "Король по праву".
Теперь нам надо написать сценарий о короле - обыкновенном человеке, о
принцессе и о его двоюродном брате-разрушителе, не упуская из виду те
принципы, которых они придерживаются в своей борьбе.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КОРОЛЬ ПО ПРАВУ

1. ПРОЛОГ

Все обычные современные фильмы неизменно начинаются с бессмысленных
картинок и прочих рассеивающих внимание и не относящихся к делу штучек. Я
бы сократил и по возможности упростил начальные кадры. Например, обычно
дается длинный список тех лиц, Которые принимали участие в создании
фильма. Лишь немногие из них настолько известны, чтобы возбудить серьезный
интерес или хотя бы подготовить зрителей к восприятию картины, и поэтому
список, а также рекламу, рисованную марку фирмы и прочее было бы лучше
перенести в конец фильма, когда зрители, довольные, взволнованные и
благодарные за полученное удовольствие, захотят узнать, кого им
отблагодарить. Я бы начал с совершенно черного экрана и названия,
выписанного очень простыми четкими буквами (без всяких "художественных"
завитушек): "КОРОЛЬ ПО ПРАВУ".
Название должно долго стоять перед глазами зрителей в тишине, полной и
значительной.
Потом на экране вместе с названием должен появиться интригующий
подзаголовок: "КОРОЛЬ ПО ПРАВУ. История пешки, которая обычно не делает
игры". Это тоже должно долго оставаться на экране. Потом, по-моему, должна
начаться музыка, а название - поблекнуть и исчезнуть, уступив место
световой ряби, в ритме музыки скользящей по экрану, как скользят солнечные
блики под деревьями ("абсолютный фильм", как это принято сейчас называть).
Музыка, сопровождаемая ритмичным стуком и звоном, звучит все громче и
громче, блики кружатся и вихрем уносятся, открывая в полумраке пещеры
сидящую на корточках фигуру полузверя-получеловека. Это первобытный
дикарь, обтесывающий кремень.
Он как бы предшественник и героя и его противника. Он незаметно меняет
полузвериный облик на человеческий и уже бьет металлическим молотом по
наковальне. Потом он откладывает инструмент и начинает вырезать по дереву.
Над ним появляется титр; "Человек-созидатель" и постепенно исчезает. Рядом
появляется женщина, предвосхищающая героиню. Он показывает ей свою работу,
для него ценно ее одобрение. Потом он как бы раздваивается, разделяется на
две фигуры. Человек-созидатель продолжает работать сидя, женщина смотрит
на него, а вторая фигура стоит над ним, глядя на него и на женщину. Над
этим новым человеком на фоне пещерной темноты появляется и постепенно
исчезает титр: "Человек-разрушитель".
Разрушитель ревнив и груб. Он домогается женщины, и ему не нравится,
что ее интересует работа Созидателя. Он нагибается, хватает копье, которое
сделал Созидатель, и угрожающе поднимает его над Созидателем. Созидатель
вскакивает, чтобы отнять копье. Борьба. Видны два сплетенных мускулистых
тела и суровые лица. Разрушитель не выпускает копья. Созидатель сжимает
его запястье. Женщина смотрит, движения ее нерешительны. Она поднимает
руки, словно решившись вмешаться, музыка становится громче, потом
затихает, борющиеся фигуры видны смутно, и снова блики света, появившиеся
неизвестно откуда, скользят по экрану. Они тускнеют, экран становится
черным, и музыка тоже замирает. Заявка на тему сделана, теперь можно
начинать рассказ.

2. ТОЧКА ЗРЕНИЯ АМЕРИКАНЦЕВ

На экране появляется медленно вращающийся земной шар, звучит музыка,
уже совершенно иная - воинственная, в темпе марша, с барабанной дробью и
завываниями труб. Сначала она звучит громко, потом замирает и тихо,
ненавязчиво сопровождает действие. Земной шар растет, и перед зрителями
проплывают знакомые очертания западного полушария. Земной шар наплывает на
зрителей, пока Северная Америка не заполняет собой весь экран, потом
появляется рука и указывает на Нью-Йорк. Характерный вид Нью-Йорка с
птичьего полета появляется на экране, а рука (ставшая огромной) исчезает.
Вид отодвигается на задний план, и теперь на экране окно. Мы в комнате для
секретных совещаний большой промышленной компании в центре Нью-Йорка.
Стол, на нем чистая бумага и прочее - все готово для совещания.
Теперь комната показана так, чтобы окна не было видно или чтобы оно не
бросалось в глаза (вид Нью-Йорка уже сыграл свою роль). В комнате два
человека. Один, А., прикрепляет кнопками к доске географическую карту. У
него вид обыкновенного процветающего бизнесмена, на лице выражение
спокойной уверенности. Рядом стоит служитель и держит коробочку с
кнопками.
Карта - важная деталь, и внимание зрителей следует сосредоточить на
ней.
Надо, чтобы на карте не было знакомых географических очертаний. Опытный
картограф должен изготовить ее так, чтобы казалось, будто это настоящая,
самая обычная географическая карта. Она не должна быть контурной. На ней
видно большое море, сужающееся в длинный и извилистый пролив, за которым
лежит еще одно море, похожее на Черное. Через пролив и прилегающую к нему
территорию идет надпись - КОРОЛЕВСТВО КЛАВЕРИЯ. Рядом гористая страна,
совершенно отрезанная от моря, - РЕСПУБЛИКА АГРАВИЯ. К западу и частично
огибая ее с востока лежит СЭВИЯ. Это тоже горная страна, она преграждает
Агравии выход к внутреннему морю. Выше северной границы Агравии видны
несколько последних букв названия страны, отрезанного верхним краем карты.
Зрители читают - ССИЯ. На юго-западном краю карты виднеется море и часть
его названия - СКОЕ МОРЕ. Остров...
Вот здесь мы используем цвет. Служитель протягивает пузырек с
чернилами. У А. в руках линейка и гусиное перо. Он макает перо в чернила,
ставит точки на карте и чертит линии. Они ярко-красные. Потом он пишет на
полях карты: "Красным помечены основные залежи калькомита". Все они в
Агравии, кроме одной, которая распространяется на территорию Сэвии.
В это время входит второй бизнесмен, Б., и рассматривает работу
первого.
"Вот, - говорит А., - единственные в мире залежи калькомита, которые
находятся не на британской территории".
Б. задумчиво:
"Кто бы мог предсказать десять лет тому назад, что вся наша
металлургическая промышленность будет зависеть от этого редкого минерала
калькомита?"
К ним присоединяется третий промышленный магнат.
"На большую часть территории, - говорит А., - претендует Сэвия. Эти
земли были отданы Агравии по Версальскому договору".
Подходят другие участники совещания. Они идут к столу, а потом
присоединяются к разговору у карты. А., по-видимому, осведомлен лучше
всех. Он объясняет:
"Агравийцы - нация крестьян. Они не хотят, чтобы залежи минералов
разрабатывались".
Несколько секунд он виден крупным планом, потом следует реплика:
"Естественно, что англичане поддерживают эти настроения".
Эти слова произносит только что подошедший В. Его играет тот же актер,
который играл Человека-разрушителя в прологе.
Его слова, видно, меняют дух разговора. Остальные поворачиваются спиной
к карте и идут к столу, где они окружают В., который стоит, поставив одну
ногу на стул. Следующие фразы появляются одна за другой на экране так,
чтобы получилось впечатление, что их произносят медленно, с расстановкой.
Потом они мгновение остаются на экране все вместе.