Страница:
пошевельнулся и скомкал лист бумаги, лежащий перед ним. Он как бы сжимает
горло леопарда, повторяя многие движения, которые делал во время борьбы с
чудовищем. Рядом мы видим Хагена, который смотрит на короля. Справа
появляется молодой капитан и становится навытяжку.
Вздрогнув, Пауль приходит в себя.
"Все готово", - появляется на экране.
Король встает, трет рукой глаза и, повернувшись к Хагену, дает ему
последние указания.
Пауль с молодым капитаном выходят в маленькую дверь. Она остается
открытой, и музыка звучит в такт гулким шагам, которые постепенно
замирают.
На экране - придорожная гостиница в Агравии, неподалеку от границы.
Массивное темное здание гостиницы едва виднеется в предрассветных
сумерках. В обе стороны от гостиницы тянется дорога. С одной стороны стоит
клаверийский пограничный столб. В некоторых окнах горит свет и мелькают
фигуры людей. Что-то готовится. С агравийской стороны приближается большой
закрытый автомобиль с зажженными фарами. Фары гаснут, и автомобиль
останавливается перед дверью гостиницы.
"Господин Химбескет, президент Агравийской республики".
Мы видим крупным планом господина Химбескета (освещенного фонарями и
занимающейся зарей), который выходит из машины. Это крепкий человек
приятного вида, средних лет, в тяжелой меховой шубе (позже мы видим его во
фраке, но сейчас под шубой фрака не видно). Его сопровождают худощавый
молодой секретарь и военный адъютант. Солдаты в агравийских мундирах
отдают честь, хозяин гостиницы почтительно приветствует его. Он задает
вопрос: "Приехал ли король Пауль?" "Нет". Солдаты и секретарь выходят на
дорогу и смотрят в сторону Клаверии. Ага! Кажется, кто-то едет.
Зрители видят гостиницу издалека. Яркий сноп света. Со стороны Клаверии
подъезжает большая обтекаемая машина. Из нее выходят несколько человек.
Король и президент встречаются.
Мы видим лучшую комнату гостиницы. За окном рассвет. Но комната
освещена свечами. (Если сделать свечи из быстро сгорающего материала, это
поможет показать длительность встречи.) Горничная раздувает тлеющий огонь
в камине, потому что перед рассветом особенно холодно.
Дверь открывается. Президент вежливо пропускает короля вперед. Король
входит, стягивает перчатки, дует на руки, растирает их. Адъютанты
принимают пальто, и президент греет руки у огня. Все это показывает, что
ночная поездка на автомобилях была продолжительной.
Секретарь Химбескета отдает распоряжения. Дело происходит в Агравии, и
потому он заботится о гостеприимстве. Не угодно ли закусить? Вот кофе и
бисквиты. Входит и выходит гостиничная прислуга. Секретарь торопливо
выпроваживает ее. Все ли в порядке? Химбескет делает знак, что больше
ничего не нужно. В дверях секретарь оборачивается и окидывает комнату
последним взглядом. Да, бумага на столе. Он уходит, закрыв за собой дверь.
Король и президент остаются наедине.
"Нам надо было встретиться раньше, господин президент, но я совсем
недавно стал королем и еще не освоился со своим положением".
Он предлагает президенту сесть. Ни один и не думает притрагиваться к
кофе и закускам, стоящим на столе: их мысли слишком заняты делом. Они
одновременно садятся. Пауль намерен откровенно высказать все. Президент
более осторожен. Странный оборот принимают события! Не западня ли это? Что
за птица этот король Пауль?
Пауль начинает первым:
"Я узнал, что мое правительство, моя пресса и некоторая часть моего
народа настроены воевать с Агравией. А ВЫ хотите войны?"
"Боже, конечно, нет!" - восклицает президент. Он вскакивает. (Наверно,
он слишком привык выступать на собраниях, и это постоянно сказывается в
его манере держаться.) Но ведь во всем виновата Клаверия! Агравия - самое
мирное из государств.
Пауль говорит:
"В спорах между странами какая-то доля вины ложится на каждую сторону.
Но я хочу предотвратить войну".
Президент говорит, что он тоже искренне этого желает. Они
конфиденциально беседуют о военных возможностях обеих стран. Президент
говорит:
"Вас поддерживают гигантские монополии в Америке. На вашей стороне
несравненно более могучие силы".
Пауль становится откровенным. Скажите... - начинает он. - Что вы хотите
знать? - спрашивает президент.
"Если Клаверия откажется начать войну, не вырвут ли у меня эти большие
монополии согласие силой?"
Президент задумывается над этим вопросом. Скорей всего, нет. Чем больше
он думает, тем сильнее его уверенность. Они не могут начать действовать,
пока Клаверия не подожжет фитиль. Мирные договоры и весь этот женевский
вздор помешают им.
"Пакт Коллега связывает их по рукам и ногам", - говорит он.
Пауль так и думал. Он рад, что его мысли подтверждаются.
"И еще один вопрос, господин президент.
Если принцесса Сэвии начнет разжигать войну, воздержитесь ли вы от
нападения на Сэвию? Не начнете ли вы военные действия?"
Президент задумывается. Уж не маневр ли это с целью выиграть время
перед нападением? Но король Пауль кажется ему честным человеком. Президент
садится поудобнее и присматривается к королю. Он вглядывается в лицо
Пауля, взволнованно потирая руки. По своей манере держаться Химбескет
ничем не отличается от обыкновенных людей, но в его поведении есть что-то
от крестьянина: крестьянская подозрительность и хитрость. Но он честен, и
его не на шутку тревожит серьезная угроза, нависшая над Агравией. Он вновь
и вновь задает Паулю вопросы. Наконец он решается: Нет, мы не начнем
войны. Он дает слово. По рукам? Пауль протягивает руку. Ну, что у нас еще?
Глядя на огонь, Пауль говорит не очень веселым тоном:
"Видите ли, меня могут убить. Я не верю в дурные предчувствия, но такая
возможность не исключена".
В таком случае Химбескет ничего не выиграет, воздержавшись от военных
действий. Да, это ясно. Пауль все больше и прочнее завоевывает доверие
Химбескета. Разговор продолжается. На экране показано течение времени -
свечи оплывают, часы показывают более поздний час, меняются позы, в
комнате становится светлее, король и президент находят общий язык. Пауль
немного колеблется, говорить ли ему еще об одном деле, но он чувствует,
что его необходимо обсудить.
"А теперь, господин президент, между ноли, - ведь нам обоим угрожает
опасность, - скажите мне, было ли убийство, совершенное в соборе святого
Иосифа, делом рук Агравии?"
Услышав этот вопрос, президент Химбескет не может усидеть на месте.
Полный негодования, он вскакивает. На миг он теряет дар речи. Потом
кричит, и на экране появляется черный титр:
"Это принц Михель!"
У президента вид человека, который сделал важное признание. Пауль
сохраняет самообладание и медленно кивает. Да, это так. Но нет ли
каких-нибудь доказательств? Доказательства - в этом все дело. Как доказать
это? Президент горячо говорит:
"Он хочет стать королем. Его обуревает слепая страсть к принцессе
Елене... и к власти".
"Это верно, - соглашается Пауль, - но где доказательства?"
"Улики можно найти в Клаверии. Моей полиции известны эти улики, они в
Клаверии.
Как НАМ добыть их? Если нам это удастся, разоблачения будут напечатаны
во всех газетах мира".
С точки зрения Пауля, это разумно. Не поможет ли ему господин
президент? Помочь? Конечно! Король и президент договариваются, как им
действовать. До сих пор все идет хорошо.
Пауль: "А англичане не приложили к этому руки?"
Химбескет жестом дает понять, что это исключено.
Пауль: "Скажите, а американцы не замешаны в подготовке к войне?"
Химбескет пожимает плечами. Потом он идет к камину, видимо, собираясь
сказать что-то очень важное.
"Поскольку американцы и англичане по глупости соперничают вместо того,
чтобы стать партнерами, то все в этой части света стараются использовать
положение в своих целях. Вы думаете, принц Михель - это просто пешка?"
Его улыбка показывает, как наивна эта мысль. Он делает жест рукой, и мы
видим на экране его и принца Михеля за шахматной доской, а на доске
расставлены англичане и американцы: английский министр иностранных дел,
крупный американский финансист и так далее.
Химбескет говорит: "В дипломатической игре менее значительные фигуры
используют более значительные в качестве пешек".
Пока происходит все это, разгорается день, а свечи укорачиваются. В
окна заглядывает солнце, в комнате светлеет, и Пауль машинально гасит две
оплывшие свечи на столе. Он глубоко задумался. Может быть, все-таки
удастся предотвратить войну и сохранить мир на земле? Он встает.
"Господин президент, в вашей стране есть фанатики. Попридержите их, а я
постараюсь попридержать своих. Но как нам быть с калькомитом?"
Зелинка и Химбескет садятся рядом и обсуждают этот вопрос.
"Прежде всего, - говорит Зелинка, - мы намерены сохранить
независимость".
Химбескет сочувственно кивает головой.
"Во-вторых, весь мир заинтересован в эксплуатации агравийского
калькомита".
Химбескет замечает, что это гораздо сложнее. Он колеблется. Он что-то
говорит о своем народе, и над ним появляется агравийский василиск,
приготовившийся к схватке. Позади василиска появляется английский министр
иностранных дел. Химбескет решает быть совершенно откровенным.
"Это не понравится моим английским друзьям".
Зелинка задумывается.
"Английскому народу это безразлично. Возражать будет только английское
правительство и английские монополисты".
Теперь задумывается Химбескет. Потом он встает в позу оратора.
"Если бы я только мог сказать это английскому народу!"
Улыбаясь, Пауль соглашается с ним.
"Если бы мы могли сказать это прямо всем народам, то пришел бы конец
всякой националистической политике. Сами люди этого не понимают. Но они
устали от войн".
Зелинка откидывается на спинку стула и говорит, как бы размышляя вслух:
"Когда калькомит был заложен в недра нашей планеты, он, наверно,
предназначался для всего человечества".
Химбескет находит это разумным, и Зелинка продолжает:
"К сожалению, он был заложен только на территории Агравии и Британской
империи".
Что ж, это так - говорит выражение лица Химбескета.
"И поскольку он стал жизненно необходим для металлургической
промышленности всего мира, и Америки в частности..."
Химбескет осторожен, он поднимает руку.
"...распределение калькомита следует поставить под международный
контроль".
Зелинка добавляет:
"А вот международного контроля как раз и нет!"
На лицах короля и президента словно бы написано: "Как же нам теперь
быть?"
Химбескет во всем согласен с Зелинкой, он занят обдумыванием речи,
которую намерен произнести. Отвернувшись от Зелинки, он обращается к
воображаемым слушателям, выразительно жестикулируя.
Зелинка сидит, задумавшись.
"А если нам опубликовать совместную декларацию, призывающую установить
международный контроль над запасами калькомита с условием, что в
контрольный орган войдут представители ВСЕХ стран с развитой
металлургической промышленностью?"
Облокотившись на спинку стула, Химбескет говорит:
"Вашим американским друзьям это понравится не больше, чем моим
английским".
Зелинка слегка ударяет по столу кулаком.
"Но мы должны помешать их игре - этой тайной, глупой игре".
Король и президент смотрят друг на Друга. Зелинка встает.
"Вы сдерживайте своего василиска". На экране Химбескет, который
удерживает непокорного василиска, как обычно удерживают драчливую собаку.
"А я постараюсь справиться со своим патриотическим леопардом".
На экране Зелинка, который душит леопарда за горло.
"И они тоже должны как-то обуздать своих патриотов".
Зрители видят, как дядя Сэм утихомиривает неистового человечка с
огромным американским флагом. А Джон Буль приструнивает столь же
неистового английского патриота.
"И мы сделаем первый шаг по пути установления контроля над сферами
интересов всех стран, без чего невозможен мир на земле".
На экране бурлящая толпа, размахивающая национальными флагами, и над
ней появляются смутные очертания женской фигуры, которая становится видна
все отчетливее - эта грустная женщина похожа на прекрасную Сивиллу в
Сикстинской капелле в Риме. У ее ног высечены слова "Единство
человечества".
Да, Химбескет согласен со всем этим. Надпись "Единство человечества"
проплывает над ним. Чем больше он думает над этими словами, тем больше они
ему нравятся. Он уверен, что справится со своим василиском. В конце концов
он всегда хотел мира. Он повторяет слова Зелинки перед воображаемыми
слушателями. Однако Зелинка не поддается этой восторженности. Он
собирается с мыслями.
"Всякий раз, как удается предотвратить войну, это помогает понять, что
огромные армии и флоты - нелепица".
Ораторствующий Химбескет исчезает, и на экране остается один Зелинка,
который все больше становится воплощением Человека-созидателя и мыслителя.
По одну сторону от него стоит вздыбленный василиск, по другую - леопард.
Он обращается к ним:
"Вы, хищники, удастся ли нам когда-нибудь приручить вас?"
Он вновь появляется на экране с леопардом и василиском, которые, как
собаки, виляют хвостами у его ног. Но он не верит им и глядит на них с
подозрением.
"Я рад бы задушить вас обоих".
Зелинка задумывается. Под ним появляется колонна солдат, шагающих со
знаменами за оркестром. Солдаты в гренадерской форме, а перед оркестром,
размахивая серебряным жезлом, торжественно шествует рослый человек. Тут же
флаг Клаверии с изображенным на нем леопардом, чтобы успокоить нервных
патриотов Англии и Америки. Трубят сигнал. Мы видим большой плац, на
котором кадеты показывают чудеса строевой выучки. И здесь бросается в
глаза знамя с леопардом. Похожие на оловянных солдатиков, фигурки солдат
исчезают, и вместо них появляется Зелинка, который все еще раздумывает об
отвратительных зверях, пресмыкающихся у его ног. Он пинками прогоняет их.
Потом, по-прежнему в глубокой задумчивости, удаляется. Рядом с ним вновь
появляется Химбескет. Они стоят лицом к лицу.
"Предатели нашей "внешней политики", они верны Человечеству".
Рукопожатие. Король с президентом стали друзьями и союзниками. Секунду
они стоят, глядя друг другу прямо в глаза.
Потом президент быстро поворачивается и хлопает в ладоши. Входит
секретарь. Химбескет уже настолько успокоился, что замечает нетронутый
кофе. Он берет булочку и наливает себе кофе. Секретарь прикладывает руку к
кофейнику - не остыл ли? Да, остыл, но через секунду принесут горячий.
Тотчас входит слуга с новым кофейником. Пауль тоже наливает себе кофе.
Король и президент теперь могут поесть. Тяжелые мысли оставили их.
Химбескет, который чувствует, что у него гора свалилась с плеч, дает
какие-то указания секретарю. Но Пауль еще не испытывает такого облегчения.
Он даже не знает, король ли он или уже нет. Экран тускнеет.
На экране снова зал заседаний королевского совета в клавополисском
дворце. Вновь собираются члены совета. (Один из советников не явится, но
роль его несущественна, это должно быть сделано просто для разнообразия.)
В зале трое советников и Хаген. Все нервничают и чувствуют себя неловко.
Секретари держатся скромно, но они внимательно и с любопытством наблюдают
за всем. Входят вместе Монза и Мицинка. У них приподнятое настроение:
теперь они знают, как им действовать. У Монзы такой вид, будто он хочет
сказать: "Ну, что еще нам преподнесут?" Знает ли Хаген, где король? Но
если Хаген и знает, он не собирается рассказывать об этом.
Все трое советников, как говорят школьники, подлизываются к Монзе и
Мицинке. Но (оглядываясь на дверь) где же король? Кто-то идет по коридору.
Появляется смутная фигура короля и исчезает. Открывается дверь. Входит
капитан с двенадцатью гвардейцами, которые выстраиваются справа и слева от
двери. Такого еще не бывало. Двое советников обеспокоены, они о чем-то
спрашивают друг друга. Мицинка подмигивает Монзе. Неужели этот
иностранец-король испугался? Все молчат. Придворный объявляет: "Король".
Входит Пауль, свежий и тщательно одетый. Он неторопливо идет к своему
стулу и садится. Разрешает сесть членам совета. Хаген встает, коротко, для
проформы, напоминает повестку дня предыдущего заседания и садится. Мицинка
оборачивается и делает знак секретарям покинуть зал. Король считает это
дерзостью. Нет, пусть останутся. "Ну что ж, пожалуйста!" - как бы говорит
Мицинка.
Все выжидающе молчат. Пауль начинает спокойно:
"Сегодня утром я встретился с президентом Агравии. Я удовлетворен его
заверениями. Война объявлена не будет".
Все поражены. Монза и Мицинка вскакивают и вместе что-то говорят. Хаген
встает и одергивает их. Другие советники о чем-то недоуменно спрашивают
друг друга. Король абсолютно спокоен. Он повторяет:
"Войны не будет".
Он знаком приказывает Мицинке и Хагену сесть. Все, кроме Монзы,
садятся. Монзе разрешено говорить. Он говорит красноречиво и горячо. Он
намекает на некоторые важные причины. Нельзя отказываться от своих
обязательств. Взглянув на секретарей, он наклоняется "ад столом и
конфиденциально сообщает:
"Мы заключили секретные соглашения с нашими друзьями, с очень
влиятельными друзьями за границей".
Пауль откидывается на стуле с видом крайнего удивления. Что же это? О
каких секретах идет речь? Монза горячо протестует против присутствия
секретарей при обсуждении таких дел. Пауль делает уступку. Пусть секретари
уйдут. Они уходят.
Ну, а теперь послушаем, что все это значит?
Вид у всех заговорщический.
Монза, Мицинка и другие советники высказываются, Хаген вставляет
замечания. Пауль сидит с безразличным видом; обдумывая, как ему быть
дальше, он едва ли слушает. Монза говорит о главном:
"Все эти разговоры, ваше величество, носят... академический характер.
Война уже началась. Принцесса Сэвии объявила войну Агравии".
Уже! Пауль надеется, что Монза выдает желаемое за действительное. Но от
принцессы Елены всего можно ожидать. Он говорит:
"Тогда Сэвии придется объявить о прекращении войны".
При этом он бросает взгляд на капитана гвардии, который стоит навытяжку
справа от него. Они встречаются взглядами. Все готово, ваше величество.
Монза вне себя. Объявить о прекращении войны! Он протестует. Это абсурд!
Это неслыханно! Король хочет совершить глупость. Он уже обращается не к
королю, а ко всем присутствующим. Члены совета шумят, проявляя
непочтительность к своему королю, который сидит с каменным лицом. Пауль
поворачивается к Хагену и что-то шепчет.
Потом он жестом призывает всех к порядку, сначала мягко, потом властно.
Члены совета понимают, что их спровоцировали и заставили нарушить этикет.
Король встает, и все внимательно его слушают.
"Господа, я распускаю совет. Министр иностранных дел и военный министр
должны передать свои портфели канцлеру. Они арестованы".
Все ошеломлены таким оборотом событий. Король делает знак капитану. К
каждому из арестованных министров подходят по два гвардейца. Монза
пожимает плечами. Мицинка, очень тщеславный, уязвлен. Он выражает королю
протест. Король машет рукой: "Уведите его". Арестованных министров уводят.
Выходят и все остальные, кроме Хагена. Король сидит на месте.
"Первый раунд окончился в нашу пользу, Хаген".
Прочие события этого утра развиваются в лоджии. Иностранный дипломат -
не англичанин и не американец, - щегольски одетый, с двумя орденскими
ленточками и цветком в петлице, увещевает Пауля, который прислонился к
парапету лоджии и не поддается уговорам.
"У моего правительства прочные связи с крупными американскими
монополиями. Мы полагались на Клаверию и верили, что вы будете вести по
отношению к Агравии жесткий политический курс. Если вы бросите Сэвию на
произвол судьбы, у Клаверии не останется друзей".
Пауль спрашивает, что это значит. Дипломат объясняет.
Пауль говорит:
"Мне все равно, останутся ли у меня друзья. Или я сохраню мир на земле,
или погибну. Клаверия не зажжет пожар второй мировой войны".
Они продолжают разговаривать. Входит капитан гвардии и отдает честь. Он
докладывает, что арестованы владельцы двух самых крупных газет в
Клавополисе и редактор "Сынов Клаверии". Пауль приказывает ввести их. Они
под стражей. Капитан стоит тут же. Пауль указывает на газетчиков
дипломату.
"Эти господа, думаю, вам уже знакомы... и даже слишком хорошо. Мэвик и
Хесс, владельцы "Сынов Клаверии" и "Клаверийского патриота", Сэвет,
редактор "Сынов Клаверии".
Сэвет держится вызывающе. Этого человека с бычьей шеей нелегко
испугать, он насторожен и самоуверен. Мэвик - низкорослый толстяк, Хесс -
ничем не примечательный человек в щегольском костюме. Они стоят по одну
сторону от Пауля, дипломат - по другую.
Дипломат притворяется, будто он глубоко потрясен.
"Но ведь будет возбуждено общественное мнение во всем мире, ваше
величество? Где же свобода слова? Где свобода печати?"
Пауль улыбается. Он относится к таким вещам скептически. Сэвет говорит,
что арест незаконен. Даже клаверийский суд потребует их освобождения.
Пауль спокойно отвечает:
"Может быть, и незаконен, но необходим. Печать - великая сила в
современном мире, и я хочу, чтобы она отвечала за свои действия. Для меня
мир на земле дороже вашего права на свободу творить зло".
Молчание.
"И даже ваших жизней".
Но Сэвет уже увидел нечто такое, что даже эта угроза ему не страшна. Он
пристально смотрит на клавополисскую крепость. Потом бросает взгляд на
Пауля и делает шаг вперед:
"Взгляните туда, ваше величество. И пусть то, что вы увидите, послужит
вам предостережением".
Он показывает рукой. Все смотрят вдаль и замирают. Это продолжается
несколько секунд. Потом на экране отчетливо видна крепость. Большое
королевское знамя опускается, и вместо него по флагштоку взлетает черный
флаг. Вместо королевского флага поднят михелистский. Флаг дается крупным
планом, а потом на экране снова люди, смотрящие на него из лоджии.
На фоне неба появляется черная четкая надпись "Мятеж" и медленно
исчезает. Все по-прежнему стоят без движения; потом Сэвет искоса смотрит
на Пауля. И вслед за ним все смотрят на Пауля. Он чуть-чуть изменился в
лице.
"Итак, крепость стала на сторону Михеля!"
Пауль задумывается. Потом он поворачивается, идет к парапету лоджии и
смотрит на крепость, а другие - дипломаты, охрана, арестованные - остаются
на переднем плане и наблюдают за ним. Создается ощущение изолированности
короля. Сейчас он одиночка, выступивший против всех.
Пауль поворачивается и подходит к остальным. Он обращается к молодому
капитану гвардии:
"А как гвардейцы, капитан?"
Капитан отдает честь, гвардейцы вытягиваются.
"Ваше величество, гвардейцы политикой не занимаются. Они верны своему
долгу".
Пауль кивает.
"Следовательно, дворец еще в моих руках... и арестованные тоже".
Но Сэвет хочет сказать что-то еще. Он утрированно почтителен.
"Ваше величество, примите уверения в моем нижайшем почтении, но,
наверно, вы знаете не все, что произошло со вчерашнего дня.
Гарнизон на сэвийской границе взбунтовался, к нему присоединились
сэвийские войска, и все они готовятся к походу на Клаверию".
Лицо Пауля крупным планом.
"Принцесса с ними?" - спрашивает он.
Сэвет кивает.
Пауль сердито спрашивает:
"Они хотят посадить на престол Михеля?"
Сэвету хотелось бы и на это ответить утвердительно, но он не может.
Поколебавшись, он говорит:
"Они еще не знают о вашем тайном соглашении с Агравией. Они идут
просить вас, чтобы вы повели их против Агравии".
Пауль думает.
"Михель с ней?"
Наглая ухмылка. Да, Михель с ней.
Торопливо входит Хаген. Он принес те же вести. Он что-то говорит Паулю.
Пауль ему отвечает. Необходимо показать, что все наблюдают за Паулем.
Король оборачивается. Отдает распоряжения. Велит увести арестованных.
Они пожимают плечами и в сопровождении охраны уходят. Судя по их
поведению, они чувствуют, что обстоятельства на их стороне и что скоро они
будут свободны. Пауль резко поворачивается к дипломату, пожимает ему руку
и отпускает его. Затем король подзывает Хагена, и они о чем-то говорят.
"Этого от принцессы я не ожидал. По какой дороге движутся войска?
Сколько их? Я считал, что в моем распоряжении еще три дня".
Хаген дает разъяснения. Из небольшого книжного шкафа возле стола он
достает карту. Король и Хаген обмениваются торопливыми фразами. Хаген
показывает что-то на карте.
"Они идут через перевал Ридель. Это труднопроходимый перевал, высоко в
горах, но так они обходят гарнизон во Фридале, который еще колеблется. Его
начальник сохранил верность вашему величеству".
Пауль энергичен и сосредоточен. Он задает вопросы, водя пальцем по
карте. Когда они доберутся вот сюда? А сюда?
"Если я не остановлю их прежде, чем они доберутся до Клавополиса, я
обречен".
Он тотчас принимает решение выехать навстречу Михелю и расправиться с
ним. Он возьмет с собой капитана и восемь гвардейцев. А Хаген с остальными
гвардейцами пусть удерживает дворец. Пауль призовет мятежные войска не
повиноваться Михелю. Или он вернется... или город займет Михель. Вот о чем
говорят король с Хагеном, но титровать эти слова незачем. Короткое
совещание; капитан, получив приказания, уходит; достаточно дать на экране
последние важные слова Хагена. Король задает вопрос. Хаген отвечает:
"Жители города в растерянности. Они нерешительны и будут делать то, что
им прикажут.
Сейчас они готовы поддержать Михеля".
горло леопарда, повторяя многие движения, которые делал во время борьбы с
чудовищем. Рядом мы видим Хагена, который смотрит на короля. Справа
появляется молодой капитан и становится навытяжку.
Вздрогнув, Пауль приходит в себя.
"Все готово", - появляется на экране.
Король встает, трет рукой глаза и, повернувшись к Хагену, дает ему
последние указания.
Пауль с молодым капитаном выходят в маленькую дверь. Она остается
открытой, и музыка звучит в такт гулким шагам, которые постепенно
замирают.
На экране - придорожная гостиница в Агравии, неподалеку от границы.
Массивное темное здание гостиницы едва виднеется в предрассветных
сумерках. В обе стороны от гостиницы тянется дорога. С одной стороны стоит
клаверийский пограничный столб. В некоторых окнах горит свет и мелькают
фигуры людей. Что-то готовится. С агравийской стороны приближается большой
закрытый автомобиль с зажженными фарами. Фары гаснут, и автомобиль
останавливается перед дверью гостиницы.
"Господин Химбескет, президент Агравийской республики".
Мы видим крупным планом господина Химбескета (освещенного фонарями и
занимающейся зарей), который выходит из машины. Это крепкий человек
приятного вида, средних лет, в тяжелой меховой шубе (позже мы видим его во
фраке, но сейчас под шубой фрака не видно). Его сопровождают худощавый
молодой секретарь и военный адъютант. Солдаты в агравийских мундирах
отдают честь, хозяин гостиницы почтительно приветствует его. Он задает
вопрос: "Приехал ли король Пауль?" "Нет". Солдаты и секретарь выходят на
дорогу и смотрят в сторону Клаверии. Ага! Кажется, кто-то едет.
Зрители видят гостиницу издалека. Яркий сноп света. Со стороны Клаверии
подъезжает большая обтекаемая машина. Из нее выходят несколько человек.
Король и президент встречаются.
Мы видим лучшую комнату гостиницы. За окном рассвет. Но комната
освещена свечами. (Если сделать свечи из быстро сгорающего материала, это
поможет показать длительность встречи.) Горничная раздувает тлеющий огонь
в камине, потому что перед рассветом особенно холодно.
Дверь открывается. Президент вежливо пропускает короля вперед. Король
входит, стягивает перчатки, дует на руки, растирает их. Адъютанты
принимают пальто, и президент греет руки у огня. Все это показывает, что
ночная поездка на автомобилях была продолжительной.
Секретарь Химбескета отдает распоряжения. Дело происходит в Агравии, и
потому он заботится о гостеприимстве. Не угодно ли закусить? Вот кофе и
бисквиты. Входит и выходит гостиничная прислуга. Секретарь торопливо
выпроваживает ее. Все ли в порядке? Химбескет делает знак, что больше
ничего не нужно. В дверях секретарь оборачивается и окидывает комнату
последним взглядом. Да, бумага на столе. Он уходит, закрыв за собой дверь.
Король и президент остаются наедине.
"Нам надо было встретиться раньше, господин президент, но я совсем
недавно стал королем и еще не освоился со своим положением".
Он предлагает президенту сесть. Ни один и не думает притрагиваться к
кофе и закускам, стоящим на столе: их мысли слишком заняты делом. Они
одновременно садятся. Пауль намерен откровенно высказать все. Президент
более осторожен. Странный оборот принимают события! Не западня ли это? Что
за птица этот король Пауль?
Пауль начинает первым:
"Я узнал, что мое правительство, моя пресса и некоторая часть моего
народа настроены воевать с Агравией. А ВЫ хотите войны?"
"Боже, конечно, нет!" - восклицает президент. Он вскакивает. (Наверно,
он слишком привык выступать на собраниях, и это постоянно сказывается в
его манере держаться.) Но ведь во всем виновата Клаверия! Агравия - самое
мирное из государств.
Пауль говорит:
"В спорах между странами какая-то доля вины ложится на каждую сторону.
Но я хочу предотвратить войну".
Президент говорит, что он тоже искренне этого желает. Они
конфиденциально беседуют о военных возможностях обеих стран. Президент
говорит:
"Вас поддерживают гигантские монополии в Америке. На вашей стороне
несравненно более могучие силы".
Пауль становится откровенным. Скажите... - начинает он. - Что вы хотите
знать? - спрашивает президент.
"Если Клаверия откажется начать войну, не вырвут ли у меня эти большие
монополии согласие силой?"
Президент задумывается над этим вопросом. Скорей всего, нет. Чем больше
он думает, тем сильнее его уверенность. Они не могут начать действовать,
пока Клаверия не подожжет фитиль. Мирные договоры и весь этот женевский
вздор помешают им.
"Пакт Коллега связывает их по рукам и ногам", - говорит он.
Пауль так и думал. Он рад, что его мысли подтверждаются.
"И еще один вопрос, господин президент.
Если принцесса Сэвии начнет разжигать войну, воздержитесь ли вы от
нападения на Сэвию? Не начнете ли вы военные действия?"
Президент задумывается. Уж не маневр ли это с целью выиграть время
перед нападением? Но король Пауль кажется ему честным человеком. Президент
садится поудобнее и присматривается к королю. Он вглядывается в лицо
Пауля, взволнованно потирая руки. По своей манере держаться Химбескет
ничем не отличается от обыкновенных людей, но в его поведении есть что-то
от крестьянина: крестьянская подозрительность и хитрость. Но он честен, и
его не на шутку тревожит серьезная угроза, нависшая над Агравией. Он вновь
и вновь задает Паулю вопросы. Наконец он решается: Нет, мы не начнем
войны. Он дает слово. По рукам? Пауль протягивает руку. Ну, что у нас еще?
Глядя на огонь, Пауль говорит не очень веселым тоном:
"Видите ли, меня могут убить. Я не верю в дурные предчувствия, но такая
возможность не исключена".
В таком случае Химбескет ничего не выиграет, воздержавшись от военных
действий. Да, это ясно. Пауль все больше и прочнее завоевывает доверие
Химбескета. Разговор продолжается. На экране показано течение времени -
свечи оплывают, часы показывают более поздний час, меняются позы, в
комнате становится светлее, король и президент находят общий язык. Пауль
немного колеблется, говорить ли ему еще об одном деле, но он чувствует,
что его необходимо обсудить.
"А теперь, господин президент, между ноли, - ведь нам обоим угрожает
опасность, - скажите мне, было ли убийство, совершенное в соборе святого
Иосифа, делом рук Агравии?"
Услышав этот вопрос, президент Химбескет не может усидеть на месте.
Полный негодования, он вскакивает. На миг он теряет дар речи. Потом
кричит, и на экране появляется черный титр:
"Это принц Михель!"
У президента вид человека, который сделал важное признание. Пауль
сохраняет самообладание и медленно кивает. Да, это так. Но нет ли
каких-нибудь доказательств? Доказательства - в этом все дело. Как доказать
это? Президент горячо говорит:
"Он хочет стать королем. Его обуревает слепая страсть к принцессе
Елене... и к власти".
"Это верно, - соглашается Пауль, - но где доказательства?"
"Улики можно найти в Клаверии. Моей полиции известны эти улики, они в
Клаверии.
Как НАМ добыть их? Если нам это удастся, разоблачения будут напечатаны
во всех газетах мира".
С точки зрения Пауля, это разумно. Не поможет ли ему господин
президент? Помочь? Конечно! Король и президент договариваются, как им
действовать. До сих пор все идет хорошо.
Пауль: "А англичане не приложили к этому руки?"
Химбескет жестом дает понять, что это исключено.
Пауль: "Скажите, а американцы не замешаны в подготовке к войне?"
Химбескет пожимает плечами. Потом он идет к камину, видимо, собираясь
сказать что-то очень важное.
"Поскольку американцы и англичане по глупости соперничают вместо того,
чтобы стать партнерами, то все в этой части света стараются использовать
положение в своих целях. Вы думаете, принц Михель - это просто пешка?"
Его улыбка показывает, как наивна эта мысль. Он делает жест рукой, и мы
видим на экране его и принца Михеля за шахматной доской, а на доске
расставлены англичане и американцы: английский министр иностранных дел,
крупный американский финансист и так далее.
Химбескет говорит: "В дипломатической игре менее значительные фигуры
используют более значительные в качестве пешек".
Пока происходит все это, разгорается день, а свечи укорачиваются. В
окна заглядывает солнце, в комнате светлеет, и Пауль машинально гасит две
оплывшие свечи на столе. Он глубоко задумался. Может быть, все-таки
удастся предотвратить войну и сохранить мир на земле? Он встает.
"Господин президент, в вашей стране есть фанатики. Попридержите их, а я
постараюсь попридержать своих. Но как нам быть с калькомитом?"
Зелинка и Химбескет садятся рядом и обсуждают этот вопрос.
"Прежде всего, - говорит Зелинка, - мы намерены сохранить
независимость".
Химбескет сочувственно кивает головой.
"Во-вторых, весь мир заинтересован в эксплуатации агравийского
калькомита".
Химбескет замечает, что это гораздо сложнее. Он колеблется. Он что-то
говорит о своем народе, и над ним появляется агравийский василиск,
приготовившийся к схватке. Позади василиска появляется английский министр
иностранных дел. Химбескет решает быть совершенно откровенным.
"Это не понравится моим английским друзьям".
Зелинка задумывается.
"Английскому народу это безразлично. Возражать будет только английское
правительство и английские монополисты".
Теперь задумывается Химбескет. Потом он встает в позу оратора.
"Если бы я только мог сказать это английскому народу!"
Улыбаясь, Пауль соглашается с ним.
"Если бы мы могли сказать это прямо всем народам, то пришел бы конец
всякой националистической политике. Сами люди этого не понимают. Но они
устали от войн".
Зелинка откидывается на спинку стула и говорит, как бы размышляя вслух:
"Когда калькомит был заложен в недра нашей планеты, он, наверно,
предназначался для всего человечества".
Химбескет находит это разумным, и Зелинка продолжает:
"К сожалению, он был заложен только на территории Агравии и Британской
империи".
Что ж, это так - говорит выражение лица Химбескета.
"И поскольку он стал жизненно необходим для металлургической
промышленности всего мира, и Америки в частности..."
Химбескет осторожен, он поднимает руку.
"...распределение калькомита следует поставить под международный
контроль".
Зелинка добавляет:
"А вот международного контроля как раз и нет!"
На лицах короля и президента словно бы написано: "Как же нам теперь
быть?"
Химбескет во всем согласен с Зелинкой, он занят обдумыванием речи,
которую намерен произнести. Отвернувшись от Зелинки, он обращается к
воображаемым слушателям, выразительно жестикулируя.
Зелинка сидит, задумавшись.
"А если нам опубликовать совместную декларацию, призывающую установить
международный контроль над запасами калькомита с условием, что в
контрольный орган войдут представители ВСЕХ стран с развитой
металлургической промышленностью?"
Облокотившись на спинку стула, Химбескет говорит:
"Вашим американским друзьям это понравится не больше, чем моим
английским".
Зелинка слегка ударяет по столу кулаком.
"Но мы должны помешать их игре - этой тайной, глупой игре".
Король и президент смотрят друг на Друга. Зелинка встает.
"Вы сдерживайте своего василиска". На экране Химбескет, который
удерживает непокорного василиска, как обычно удерживают драчливую собаку.
"А я постараюсь справиться со своим патриотическим леопардом".
На экране Зелинка, который душит леопарда за горло.
"И они тоже должны как-то обуздать своих патриотов".
Зрители видят, как дядя Сэм утихомиривает неистового человечка с
огромным американским флагом. А Джон Буль приструнивает столь же
неистового английского патриота.
"И мы сделаем первый шаг по пути установления контроля над сферами
интересов всех стран, без чего невозможен мир на земле".
На экране бурлящая толпа, размахивающая национальными флагами, и над
ней появляются смутные очертания женской фигуры, которая становится видна
все отчетливее - эта грустная женщина похожа на прекрасную Сивиллу в
Сикстинской капелле в Риме. У ее ног высечены слова "Единство
человечества".
Да, Химбескет согласен со всем этим. Надпись "Единство человечества"
проплывает над ним. Чем больше он думает над этими словами, тем больше они
ему нравятся. Он уверен, что справится со своим василиском. В конце концов
он всегда хотел мира. Он повторяет слова Зелинки перед воображаемыми
слушателями. Однако Зелинка не поддается этой восторженности. Он
собирается с мыслями.
"Всякий раз, как удается предотвратить войну, это помогает понять, что
огромные армии и флоты - нелепица".
Ораторствующий Химбескет исчезает, и на экране остается один Зелинка,
который все больше становится воплощением Человека-созидателя и мыслителя.
По одну сторону от него стоит вздыбленный василиск, по другую - леопард.
Он обращается к ним:
"Вы, хищники, удастся ли нам когда-нибудь приручить вас?"
Он вновь появляется на экране с леопардом и василиском, которые, как
собаки, виляют хвостами у его ног. Но он не верит им и глядит на них с
подозрением.
"Я рад бы задушить вас обоих".
Зелинка задумывается. Под ним появляется колонна солдат, шагающих со
знаменами за оркестром. Солдаты в гренадерской форме, а перед оркестром,
размахивая серебряным жезлом, торжественно шествует рослый человек. Тут же
флаг Клаверии с изображенным на нем леопардом, чтобы успокоить нервных
патриотов Англии и Америки. Трубят сигнал. Мы видим большой плац, на
котором кадеты показывают чудеса строевой выучки. И здесь бросается в
глаза знамя с леопардом. Похожие на оловянных солдатиков, фигурки солдат
исчезают, и вместо них появляется Зелинка, который все еще раздумывает об
отвратительных зверях, пресмыкающихся у его ног. Он пинками прогоняет их.
Потом, по-прежнему в глубокой задумчивости, удаляется. Рядом с ним вновь
появляется Химбескет. Они стоят лицом к лицу.
"Предатели нашей "внешней политики", они верны Человечеству".
Рукопожатие. Король с президентом стали друзьями и союзниками. Секунду
они стоят, глядя друг другу прямо в глаза.
Потом президент быстро поворачивается и хлопает в ладоши. Входит
секретарь. Химбескет уже настолько успокоился, что замечает нетронутый
кофе. Он берет булочку и наливает себе кофе. Секретарь прикладывает руку к
кофейнику - не остыл ли? Да, остыл, но через секунду принесут горячий.
Тотчас входит слуга с новым кофейником. Пауль тоже наливает себе кофе.
Король и президент теперь могут поесть. Тяжелые мысли оставили их.
Химбескет, который чувствует, что у него гора свалилась с плеч, дает
какие-то указания секретарю. Но Пауль еще не испытывает такого облегчения.
Он даже не знает, король ли он или уже нет. Экран тускнеет.
На экране снова зал заседаний королевского совета в клавополисском
дворце. Вновь собираются члены совета. (Один из советников не явится, но
роль его несущественна, это должно быть сделано просто для разнообразия.)
В зале трое советников и Хаген. Все нервничают и чувствуют себя неловко.
Секретари держатся скромно, но они внимательно и с любопытством наблюдают
за всем. Входят вместе Монза и Мицинка. У них приподнятое настроение:
теперь они знают, как им действовать. У Монзы такой вид, будто он хочет
сказать: "Ну, что еще нам преподнесут?" Знает ли Хаген, где король? Но
если Хаген и знает, он не собирается рассказывать об этом.
Все трое советников, как говорят школьники, подлизываются к Монзе и
Мицинке. Но (оглядываясь на дверь) где же король? Кто-то идет по коридору.
Появляется смутная фигура короля и исчезает. Открывается дверь. Входит
капитан с двенадцатью гвардейцами, которые выстраиваются справа и слева от
двери. Такого еще не бывало. Двое советников обеспокоены, они о чем-то
спрашивают друг друга. Мицинка подмигивает Монзе. Неужели этот
иностранец-король испугался? Все молчат. Придворный объявляет: "Король".
Входит Пауль, свежий и тщательно одетый. Он неторопливо идет к своему
стулу и садится. Разрешает сесть членам совета. Хаген встает, коротко, для
проформы, напоминает повестку дня предыдущего заседания и садится. Мицинка
оборачивается и делает знак секретарям покинуть зал. Король считает это
дерзостью. Нет, пусть останутся. "Ну что ж, пожалуйста!" - как бы говорит
Мицинка.
Все выжидающе молчат. Пауль начинает спокойно:
"Сегодня утром я встретился с президентом Агравии. Я удовлетворен его
заверениями. Война объявлена не будет".
Все поражены. Монза и Мицинка вскакивают и вместе что-то говорят. Хаген
встает и одергивает их. Другие советники о чем-то недоуменно спрашивают
друг друга. Король абсолютно спокоен. Он повторяет:
"Войны не будет".
Он знаком приказывает Мицинке и Хагену сесть. Все, кроме Монзы,
садятся. Монзе разрешено говорить. Он говорит красноречиво и горячо. Он
намекает на некоторые важные причины. Нельзя отказываться от своих
обязательств. Взглянув на секретарей, он наклоняется "ад столом и
конфиденциально сообщает:
"Мы заключили секретные соглашения с нашими друзьями, с очень
влиятельными друзьями за границей".
Пауль откидывается на стуле с видом крайнего удивления. Что же это? О
каких секретах идет речь? Монза горячо протестует против присутствия
секретарей при обсуждении таких дел. Пауль делает уступку. Пусть секретари
уйдут. Они уходят.
Ну, а теперь послушаем, что все это значит?
Вид у всех заговорщический.
Монза, Мицинка и другие советники высказываются, Хаген вставляет
замечания. Пауль сидит с безразличным видом; обдумывая, как ему быть
дальше, он едва ли слушает. Монза говорит о главном:
"Все эти разговоры, ваше величество, носят... академический характер.
Война уже началась. Принцесса Сэвии объявила войну Агравии".
Уже! Пауль надеется, что Монза выдает желаемое за действительное. Но от
принцессы Елены всего можно ожидать. Он говорит:
"Тогда Сэвии придется объявить о прекращении войны".
При этом он бросает взгляд на капитана гвардии, который стоит навытяжку
справа от него. Они встречаются взглядами. Все готово, ваше величество.
Монза вне себя. Объявить о прекращении войны! Он протестует. Это абсурд!
Это неслыханно! Король хочет совершить глупость. Он уже обращается не к
королю, а ко всем присутствующим. Члены совета шумят, проявляя
непочтительность к своему королю, который сидит с каменным лицом. Пауль
поворачивается к Хагену и что-то шепчет.
Потом он жестом призывает всех к порядку, сначала мягко, потом властно.
Члены совета понимают, что их спровоцировали и заставили нарушить этикет.
Король встает, и все внимательно его слушают.
"Господа, я распускаю совет. Министр иностранных дел и военный министр
должны передать свои портфели канцлеру. Они арестованы".
Все ошеломлены таким оборотом событий. Король делает знак капитану. К
каждому из арестованных министров подходят по два гвардейца. Монза
пожимает плечами. Мицинка, очень тщеславный, уязвлен. Он выражает королю
протест. Король машет рукой: "Уведите его". Арестованных министров уводят.
Выходят и все остальные, кроме Хагена. Король сидит на месте.
"Первый раунд окончился в нашу пользу, Хаген".
Прочие события этого утра развиваются в лоджии. Иностранный дипломат -
не англичанин и не американец, - щегольски одетый, с двумя орденскими
ленточками и цветком в петлице, увещевает Пауля, который прислонился к
парапету лоджии и не поддается уговорам.
"У моего правительства прочные связи с крупными американскими
монополиями. Мы полагались на Клаверию и верили, что вы будете вести по
отношению к Агравии жесткий политический курс. Если вы бросите Сэвию на
произвол судьбы, у Клаверии не останется друзей".
Пауль спрашивает, что это значит. Дипломат объясняет.
Пауль говорит:
"Мне все равно, останутся ли у меня друзья. Или я сохраню мир на земле,
или погибну. Клаверия не зажжет пожар второй мировой войны".
Они продолжают разговаривать. Входит капитан гвардии и отдает честь. Он
докладывает, что арестованы владельцы двух самых крупных газет в
Клавополисе и редактор "Сынов Клаверии". Пауль приказывает ввести их. Они
под стражей. Капитан стоит тут же. Пауль указывает на газетчиков
дипломату.
"Эти господа, думаю, вам уже знакомы... и даже слишком хорошо. Мэвик и
Хесс, владельцы "Сынов Клаверии" и "Клаверийского патриота", Сэвет,
редактор "Сынов Клаверии".
Сэвет держится вызывающе. Этого человека с бычьей шеей нелегко
испугать, он насторожен и самоуверен. Мэвик - низкорослый толстяк, Хесс -
ничем не примечательный человек в щегольском костюме. Они стоят по одну
сторону от Пауля, дипломат - по другую.
Дипломат притворяется, будто он глубоко потрясен.
"Но ведь будет возбуждено общественное мнение во всем мире, ваше
величество? Где же свобода слова? Где свобода печати?"
Пауль улыбается. Он относится к таким вещам скептически. Сэвет говорит,
что арест незаконен. Даже клаверийский суд потребует их освобождения.
Пауль спокойно отвечает:
"Может быть, и незаконен, но необходим. Печать - великая сила в
современном мире, и я хочу, чтобы она отвечала за свои действия. Для меня
мир на земле дороже вашего права на свободу творить зло".
Молчание.
"И даже ваших жизней".
Но Сэвет уже увидел нечто такое, что даже эта угроза ему не страшна. Он
пристально смотрит на клавополисскую крепость. Потом бросает взгляд на
Пауля и делает шаг вперед:
"Взгляните туда, ваше величество. И пусть то, что вы увидите, послужит
вам предостережением".
Он показывает рукой. Все смотрят вдаль и замирают. Это продолжается
несколько секунд. Потом на экране отчетливо видна крепость. Большое
королевское знамя опускается, и вместо него по флагштоку взлетает черный
флаг. Вместо королевского флага поднят михелистский. Флаг дается крупным
планом, а потом на экране снова люди, смотрящие на него из лоджии.
На фоне неба появляется черная четкая надпись "Мятеж" и медленно
исчезает. Все по-прежнему стоят без движения; потом Сэвет искоса смотрит
на Пауля. И вслед за ним все смотрят на Пауля. Он чуть-чуть изменился в
лице.
"Итак, крепость стала на сторону Михеля!"
Пауль задумывается. Потом он поворачивается, идет к парапету лоджии и
смотрит на крепость, а другие - дипломаты, охрана, арестованные - остаются
на переднем плане и наблюдают за ним. Создается ощущение изолированности
короля. Сейчас он одиночка, выступивший против всех.
Пауль поворачивается и подходит к остальным. Он обращается к молодому
капитану гвардии:
"А как гвардейцы, капитан?"
Капитан отдает честь, гвардейцы вытягиваются.
"Ваше величество, гвардейцы политикой не занимаются. Они верны своему
долгу".
Пауль кивает.
"Следовательно, дворец еще в моих руках... и арестованные тоже".
Но Сэвет хочет сказать что-то еще. Он утрированно почтителен.
"Ваше величество, примите уверения в моем нижайшем почтении, но,
наверно, вы знаете не все, что произошло со вчерашнего дня.
Гарнизон на сэвийской границе взбунтовался, к нему присоединились
сэвийские войска, и все они готовятся к походу на Клаверию".
Лицо Пауля крупным планом.
"Принцесса с ними?" - спрашивает он.
Сэвет кивает.
Пауль сердито спрашивает:
"Они хотят посадить на престол Михеля?"
Сэвету хотелось бы и на это ответить утвердительно, но он не может.
Поколебавшись, он говорит:
"Они еще не знают о вашем тайном соглашении с Агравией. Они идут
просить вас, чтобы вы повели их против Агравии".
Пауль думает.
"Михель с ней?"
Наглая ухмылка. Да, Михель с ней.
Торопливо входит Хаген. Он принес те же вести. Он что-то говорит Паулю.
Пауль ему отвечает. Необходимо показать, что все наблюдают за Паулем.
Король оборачивается. Отдает распоряжения. Велит увести арестованных.
Они пожимают плечами и в сопровождении охраны уходят. Судя по их
поведению, они чувствуют, что обстоятельства на их стороне и что скоро они
будут свободны. Пауль резко поворачивается к дипломату, пожимает ему руку
и отпускает его. Затем король подзывает Хагена, и они о чем-то говорят.
"Этого от принцессы я не ожидал. По какой дороге движутся войска?
Сколько их? Я считал, что в моем распоряжении еще три дня".
Хаген дает разъяснения. Из небольшого книжного шкафа возле стола он
достает карту. Король и Хаген обмениваются торопливыми фразами. Хаген
показывает что-то на карте.
"Они идут через перевал Ридель. Это труднопроходимый перевал, высоко в
горах, но так они обходят гарнизон во Фридале, который еще колеблется. Его
начальник сохранил верность вашему величеству".
Пауль энергичен и сосредоточен. Он задает вопросы, водя пальцем по
карте. Когда они доберутся вот сюда? А сюда?
"Если я не остановлю их прежде, чем они доберутся до Клавополиса, я
обречен".
Он тотчас принимает решение выехать навстречу Михелю и расправиться с
ним. Он возьмет с собой капитана и восемь гвардейцев. А Хаген с остальными
гвардейцами пусть удерживает дворец. Пауль призовет мятежные войска не
повиноваться Михелю. Или он вернется... или город займет Михель. Вот о чем
говорят король с Хагеном, но титровать эти слова незачем. Короткое
совещание; капитан, получив приказания, уходит; достаточно дать на экране
последние важные слова Хагена. Король задает вопрос. Хаген отвечает:
"Жители города в растерянности. Они нерешительны и будут делать то, что
им прикажут.
Сейчас они готовы поддержать Михеля".