Страница:
"Не сплю ли я?
Это похоже на спектакль... или на сон.
Неужели ВСЕ короли живут так, словно они на сцене или во сне?"
Канцлер что-то отвечает. (Титра нет.)
Лицо Пауля освещено. Он испытующе смотрит на канцлера. Потом говорит:
"Вы служили королю Клаверии целых полвека. Вы знали моего отца. Я
король всего полдня.
Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким. Могу ли я
рассчитывать на вас?"
Канцлер встает и протестующе жестикулирует. Пауль делает знак, чтобы он
снова сел.
"Могу ли я рассчитывать на вас как на человека?"
Канцлер колеблется - ему хочется выразить свои чувства, но этикет
сковывает его. Пауль протягивает через стол руку. Канцлер сжимает ее и не
отпускает несколько секунд.
"Я любил вашего отца, ваше величество, и вы очень, очень похожи на
него".
Пауль поворачивается лицом к зрителям и говорит. Задний план постепенно
темнеет и в конце концов становится темно-серым, обрамленным совершенно
черными колоннами лоджии.
"Я думал, что я унаследовал королевство. А я, кажется, унаследовал
войну. Ведь здесь все клонится к войне?"
Канцлер раздумывает. На темно-сером фоне появляется еще более темный
силуэт стоящего на задних лапах геральдического клаверийского леопарда. Он
чернеет, становится отчетливее. Зверь кажется гигантским, он словно
собирается растоптать двоих, сидящих внизу.
Затем все на том же фоне появляются белые титры. Они вспыхивают и
гаснут, а леопард становится еще более темным.
"Традиционная политика Клаверии требует экспансии на восток.
Новая Агравийская республика была отторгнута от нас и легла поперек
нашего пути".
Пауль кладет руку на руку канцлера.
"Канцлер, вы хотите войны?"
Канцлер делает энергичный отрицательный жест.
"Ваше величество, я ненавижу войну".
Жест Пауля говорит: "И я". Оба молчат. Черный леопард исчезает, и на
экране уже более крупным планом два человека с серьезными лицами.
"Канцлер, а вы не заинтересованы в том, чтобы какая-нибудь большая
американская или европейская группа, возглавляемая англичанами,
контролировала месторождения калькомита в Агравии?"
Жест Хагена: "Нисколько не заинтересован".
"Я настоящий король или шахматная фигура?"
Рядом с ним появляется шахматный король.
"Канцлер, кто-то играет не только нами, но и англичанами и
американцами. Одна из пешек натравливает игроков друг на друга. Так бывает
с живыми шахматами".
Разговор принимает новый оборот. На заднем плане, который до сих пор
был темно-серым, теперь медленно проступает вид ночного Клавополиса,
становясь все более четким по ходу разговора.
Теперь особенно важно выражение лиц, и они показываются крупным планом.
Пауль задает все более острые вопросы.
"Патриоты, газеты, почти все чиновники подняли огромный шум в связи с
убийством короля. Сегодня была не коронация, а скорее демонстрации против
Агравии".
Подняв палец, канцлер что-то серьезно говорит. Разговор продолжается
довольно долго. Канцлер высказывает главную мысль:
"Если народ не рассержен, он может отказаться воевать".
Пауль соглашается с этим. Положив руку на стол, он продолжает:
"А теперь очень важный вопрос. Канцлер, вы уверены, что это
преступление действительно замыслили в Агравии?"
Канцлер задумывается.
"Уверен... если только его не замыслили в какой-нибудь более крупной
стране".
Зелинка говорит, но его слова не появляются на экране: "Как вы можете
так думать о современных государственных деятелях?"
Канцлер жестом отвечает: "Дело сложное. Возможно, это случилось против
их воли".
Зелинка качает головой.
"Ни американцы, ни англичане не могли так поступить. В этом замешан
кто-то еще, более примитивный".
Канцлер всегда был уверен, что может объяснить, в чем тут дело. Теперь
ему приходит в голову решающий довод.
"На осколках бомбы, которые мы нашли, было клеймо агравийского
арсенала!"
Пауль улыбается и кивает.
"Какие простачки эти агравийцы, не правда ли?"
Канцлер понимает, что хочет сказать король. Ну и дураком же он был. Он
с нетерпением ждет, что еще скажет Пауль. Пауль глубоко задумывается,
потом поворачивается к канцлеру.
"Я хотел бы знать еще кое-что... очень хотел бы знать.
Почему мой двоюродный брат Михель не был убит вместе с королем и
наследным принцем?
Почему его вообще не было в соборе, когда взорвалась бомба?"
Король и канцлер испытующе смотрят друг на друга. Канцлер быстро
понимает, что хочет сказать король, что кроется за его словами.
Король встает. Канцлер тоже. Секунду они внимательно смотрят друг другу
в глаза.
Потом Пауль разрешает канцлеру уйти. Он нажимает на кнопку звонка.
Зажигаются новые лампы. Входит слуга. Пауль протягивает руку канцлеру,
который почтительно пожимает ее и, кланяясь, уходит.
Пауль жестом приказывает слуге погасить свет. Сначала гаснут люстры,
потом лампы с абажурами возле стола. По мере того как гаснут лампы,
становится все отчетливее виден задний план. Через секунду лоджия и Пауль
- уже только туманные очертания на фоне города. Вид города проясняется и
становится более отчетливым, словно к нему привыкают глаза после того, как
погас яркий свет. Постояв, Пауль идет к парапету. Зрители направляются за
ним, и их взорам открывается вид всего города.
Пауль стоит неподвижно и смотрит на волшебный, утопающий в дымке,
иллюминованный город, в котором живут современные люди.
Он перегибается через парапет и смотрит вниз, на улицы, кривые,
средневековые. Видна кучка людей, кажущихся совсем крохотными. Задрав
головы, они смотрят вверх, на него. Экран темнеет, и на нем появляется
герб с белым, стоящим на задних лапах леопардом.
Мы видим, как король в халате завтракает в лоджии. Снуют слуги. Он
посылает одного из них за начальником своей стражи. Капитан входит,
вытягивается и отдает честь. Он очень молод, у него веселое, приятное
лицо. Пауль отпускает слуг.
Пауль ходит из угла в угол, что-то обдумывая. Потом он обращается к
капитану.
"Капитан, мне приходится учиться королевским обязанностям. Но этого не
сделаешь, сидя во дворце".
Капитан внимательно слушает.
"Я хочу сам увидеть, как живет мой народ. Побыть среди людей. Я хочу,
чтобы вы достали мне костюм, какой носят, скажем, коммивояжеры".
Капитан ожидает дальнейших указаний. Пауль что-то объясняет ему.
Капитан отдает честь и идет к двери. Помешкав, он возвращается и снова
отдает честь.
"Простите, ваше величество, но вам грозит опасность. На вашу жизнь...
На вашу жизнь может быть совершено покушение, если вы останетесь без
охраны".
Король и капитан разговаривают. Капитан рассказывает о враждебности
михелистов. Воображение рисует им группу михелистских офицеров,
настороженных и зловещих.
"Капитан! Я знаю, что у вас слова не расходятся с делом. Все равно в
Клаверии мне грозит опасность больше, чем кому бы то ни было.
Ну и что ж, пусть опасность немного увеличится. Какая разница?!"
Капитану это нравится. Он опять идет к двери, потом что-то вспоминает и
возвращается.
"Ваше величество, могу ли я осмелиться... Позвольте мне...
У меня есть брат. Он человек скромный, надежный и умный. Позвольте ему
сопровождать вас".
Пауль пристально смотрит на него, задумывается и соглашается. Капитан
уходит. Пауль, погруженный в свои мысли, идет на зрителей. Думая, он
жестикулирует. Показывает два пальца.
"Старый Хаген. Капитан. Два человека, на которых я могу рассчитывать.
Возможно. Два... На кого еще? А ведь я король. Вот что значит быть
королем".
Он продолжает идти на зрителей, погруженный в свои мысли.
Теперь на экране крестьянский дом, затерявшийся в горах Клаверии. На
побеленные стены падает тень большого дерева. Видна поленница,
полуразвалившиеся службы. Перед дверью дома стоит стол и скамья. На пороге
появляется пожилая женщина и начинает кормить кур.
Женщина должна быть красивой и держаться с достоинством. Это обобщенный
образ всех крестьянских матерей Европы.
Входит Пауль. Он в прогулочном костюме и с рюкзаком. Он просит женщину
накормить его. Она рада заработать лишний грош. Он садится, усталый, и
бросает рюкзак на стол. Женщина, накормив кур, уходит в дом и возвращается
с молоком, хлебом и сыром.
Пауль хвалит хлеб. Он ест немного, наблюдая за женщиной. Потом начинает
ее расспрашивать. Женщина отвечает.
"Без мужчины в доме плохо. Осталась я только с калекой да совсем еще
молодым парнем".
Пауль задает вопрос, который нетрудно угадать.
"Мужа убили во врем" мировой войны, а старшего сына... сами увидите".
Она уходит в дом и возвращается, ведя слепого юношу с изуродованной
рукой на перевязи. Он умалишенный, Она ведет его на солнце и заботливо
усаживает. Подзывает Пауля, чтобы тот взглянул на руку.
"Какие у него были зоркие глаза! Какие умные руки!"
Пауль показывает жестом, что он боится, как бы калека их не услышал.
Женщина качает головой и стучит пальцем себя по лбу. Потом снова
поворачивается к калеке, помогает ему сесть поудобнее. Крупным планом
показывается его лицо до того, как оно было обожжено. Потом умное, живое
лицо сменяет лицо слепца. Вслед за этим крупно показывается его рука -
красивая человеческая рука. Она чернеет и сморщивается.
И снова на экране женщина, ухаживающая за своим сыном. Пауль задает
вопрос, она отвечает.
"Мне теперь на него выплачивают пять крон в день. Едва на хлеб
хватает".
Она показывает Паулю деньги. Крупным планом рука, держащая банкноту с
леопардом, стоящим на задних лапах, и надписью - 5 кр. Банкнота все
увеличивается и увеличивается, пока леопард не заполняет собой весь экран.
Снова предыдущая сцена, но калеку почти заслоняет собой торжествующий
черный леопард.
Пауль стоит по одну сторону, а женщина - по другую. Он спрашивает, она
отвечает.
"Ненавижу ли я войну? Да! И теперь они собираются напасть на нас снова!
Проклятые агравийские бунтовщики!"
Пауль вздрагивает, потому что ожидал услышать от нее совсем другое.
Недоверчиво переспрашивает. Она отвечает. Неужели он не читал газет? Он
выражает сомнение в ее правоте. Она спорит. Черный леопард исчезает.
Появляется юноша лет шестнадцати с каким-то узлом. В руке у него
газета. Женщина выхватывает газету и показывает Паулю, тыча в нее пальцем
и как бы подкрепляя этим свои доводы.
Крупным планом газета, которую держит огрубевшая от работы рука
женщины. Другая рука водит по строчкам. Газета должна быть похожа по виду
на провинциальную французскую или какую-либо другую европейскую газету, но
не на американскую или английскую. На первой полосе - название газеты:
"Сыны Клаверии". На той же полосе статья в два столбца под заголовком:
АГРАВИЯ ПРОДОЛЖАЕТ СВОЮ АГРЕССИВНУЮ ПОЛИТИКУ. БУДЕТ ЛИ ВОЙНА?
Женщина говорит: "Вот видите! Эти агравийцы не хотят оставить нас в
покое!"
Ее сын тоже возмущается агравийцами.
Пауль смотрит на оживленного, горячего юношу и переводит взгляд на
слепца. Потом смотрит на их мать. Его охватывает жалость. Женщина в
исступлении проклинает агравийцев. Ее слова появляются на экране:
"Пусть ослепнут сыновья всех матерей Агравии!"
Она стоит между сыном, которому, возможно, придется воевать, и сыном,
который уже воевал. Что готовит будущее младшему? Она молча вопрошает
бога, Пауля и жестокий мир, протянув одну руку к старшему сыну, другую - к
младшему.
Потом в отчаянии опускается на скамью. Сын стоит рядом и утешает ее.
Пауль не в силах ничем помочь. Снова появляется черная тень леопарда,
попирающая мать и сына. (Или тень дерева, падающая на белую стену дома,
принимает очертания леопарда и увеличивается в размерах.) Пауль ничего не
может поделать. Он грустно и задумчиво отворачивается.
Брат капитана ждет поодаль. Появляется Пауль и медленно идет к нему.
"Ваше величество, вы подкрепились?"
Этот вопрос озадачивает Пауля. Мысли его заняты тем, что он видел.
"Я забыл. Пойдемте дальше. Продолжим наш путь к границе".
Двое поднимаются на возвышенность, с которой видны горы и возделанные
поля. Два пограничных столба, один напротив другого. На них четкие черные
и белые полосы. На одном нарисован клаверийский леопард. На другом - не
менее хищный геральдический зверь, агравийский василиск.
Двое останавливаются у границы. Пауль смотрит на зверей, нарисованных
на столбах, и спрашивает что-то.
"Это, ваше величество, агравийский василиск".
Пауль рассматривает его. Потом окидывает взглядом открывающийся с
возвышенности вид. Достав из кармана складную подзорную трубу, он
внимательно рассматривает агравийскую территорию. На экране показывается
то, что он видит, - дом, женщина за работой, мужчина, нагружающий телегу.
"Они очень похожи на клаверийских крестьян. В чем же разница?"
Молодой человек задумывается:
"Нет никакой разницы, ваше величество.
Разве только что они агравийцы".
Пауль кивает. Он продолжает осматриваться. Показывает на что-то.
Спрашивает, что за здание там, внизу. Молодой человек отвечает, что это
пограничная железнодорожная станция.
Снова вид через подзорную трубу - маленькая железнодорожная станция и
рядом с ней несколько домов. Подзорная труба перемещается вдоль железной
дороги, и мы видим уже агравийскую железнодорожную станцию. Из Агравии в
Клаверию идет поезд.
Появляется агравийский пограничник с большими усами. Он взбирается на
гору и, увидев Пауля и его спутника, останавливается. Ему не нравится то,
что кто-то смотрит в подзорную трубу, но пограничный устав не запрещает
пользоваться ею на клаверийской территории. Появляется клаверийский
пограничник, отличающийся только формой, тоже останавливается и смотрит на
Пауля и его спутника, которые стараются вести себя непринужденно. Пауль
предлагает спуститься к пограничной железнодорожной станции. Они уходят, а
пограничники стоят, широко расставив ноги, и смотрят им вслед. Потом
пограничники со злобой смотрят друг на друга. Покрутив усы, уходят.
Далее зрители видят всякие нелепости и грубое обращение, которому
подвергаются пассажиры при переезде границы: на станции останавливается
поезд, и пассажиров - агравийцев и клаверийцев, крестьян и буржуа,
нескольких американских туристов, двоих или троих путешественников из
Центральной Европы - загоняют в специальные помещения для опроса и
досмотра. Все они нагружены багажом. На многочисленных дверях нелепые
таблички: "Только с клаверийскими паспортами", "С иностранными паспортами
сюда". Толчея. Люди теряют трости и чемоданы.
Потом мы видим чиновников с резиновыми печатями в руках. Они
медлительны и грубы с беднягами, выстроившимися к ним в очередь.
Появляется Пауль со своим спутником, которые видят все это.
Они наблюдают, как производится таможенный досмотра Народ толпится.
Суматоха. Негодование. Злые и надменные таможенные чиновники роются в
чемоданах, Поднимается дикий шум: нашли контрабандиста. Он пытался
провезти три новых ножа.
Встрепанные пассажиры с кое-как уложенными чемоданами, из которых
торчат пижамы и другие вещи, проталкиваются к пункту обмена валюты.
Чиновник пишет на доске мелом "За 100 клаверийских кр. - 27 агравийских",
- но вскоре стирает цифру "27" и пишет "26.50". Старый еврей, опоздавший
получить свои 27 крон, негодует.
Осмотр зарегистрированного багажа. Измятые и измученные пассажиры
возвращаются к поезду. Большие плакаты: "Покупайте клаверийские товары.
Клаверийские товары - лучшие в мире". В киоске продают газету "Сыны
Клаверии".
"Сыны Клаверии. Вечерний выпуск".
"А гравия угрожает".
"Серьезный инцидент на границе с Сэвией".
Видны другие газеты - "Клаверийский патриот" и "Леопард".
Люди покупают и разворачивают газеты.
Их загоняют в поезд. Поезд задерживается из-за опоздавших жертв
таможни. Пауль и его спутник смотрят на чиновников, возвращающихся в свои
кабинеты.
"Почему люди терпят весь этот идиотизм? Кому это выгодно?"
Спутник Пауля не совсем понимает его.
"Ваше величество, должны же мы делать различие между своими подданными
и иностранцами".
Видно, как Пауль и его спутник идут через пустырь, заросший
чертополохом. Уже прошла пора цветенья, и от чертополоха летит пух. Пауль
смотрит, как над землей кружатся пушинки. Ветер несет белый пух
чертополоха. (Или одуванчиков, или вербейника, или какого-нибудь другого
растения с летучими семенами.)
Затем мы видим ресторан в клаверийской загородной гостинице. Посередине
зала стоит большой стол, а у стен - маленькие. На стене портрет покойного
короля и два плаката в рамках: "Покупайте клаверийские товары.
Клаверийские товары - лучшие в мире" и "Не будьте легковерными.
Остерегайтесь мошенников!" Этот плакат должен висеть справа от
предыдущего, чтобы один читался вслед за другим.
За большим столом сидят и спорят три человека. Один из них - пойманный
контрабандист. Входит Пауль со своим спутником, и оба садятся за другой
стол. Они заказывают что-то официанту и, ожидая, прислушиваются к
разговору. Тем временем входит михелист, молодой человек в черной рубашке.
На нем большой черный галстук бабочкой и значок с изображением леопарда.
Он останавливается позади разговаривающих и внимательно слушает.
Контрабандист сравнивает качества клаверийских и агравийских ножей.
"Почему я должен пользоваться этими паршивыми ножами? Хорошие ножи
делаются в шестидесяти милях отсюда по ту сторону, и мы должны платить за
них сумасшедшую пошлину только потому, что они агравийские. Плохие ножи
делаются в двухстах пятидесяти милях отсюда по эту сторону, и нас
заставляют их покупать потому, что они клаверийские. Почему я должен
обижать хорошего человека по ту сторону и мучиться ради какого-то
проходимца с этой?"
Разгорается спор. А как же долг перед страной! Кто-то высоко поднимает
газету "Сыны Клаверии" и размахивает ею. Контрабандист кричит зло и грубо:
"К черту патриотизм! Он нам слишком дорого обходится! Мне нужен хороший
нож!"
Все в ужасе. К разговаривающим бросается разъяренный михелист. В руке у
него тяжелая дубинка. Контрабандист что-то живо отвечает ему. Двое других
отходят в сторону. Но с молодым михелистом не поспоришь, он бьет
контрабандиста дубинкой.
Негодуя, Пауль вскакивает. Спутник хватает его за руку и останавливает.
В драку ввязываться не годится. Контрабандист избит, но сопротивляется.
Пауль в нерешительности. Надо сдержаться. Затемнение.
Улица перед зданием редакции газеты "Сыны Клаверии". Пауль и его
спутник стоят и наблюдают. Собираются и расходятся небольшие группки
людей. Все взволнованы. На здании редакции большой плакат. На нем
написано:
"Агравия угрожает Сэвии. Почему наш король молчит? Неужели мы оставим в
беде дружественное государство?"
Уже отпечатан новый выпуск. На экране дверь, из которой выносят газеты.
Мальчишки-газетчики хватают пачки и убегают прочь. Прохожие торопятся
купить газеты. Из рук в руки переходят трепещущие листы. Пауль вспоминает
чертополох. Ему кажется, что белые газеты летят по воздуху, как пух
чертополоха. Пух улетает, а чертополох растет, ощетиниваясь штыками.
Словно плоды, на нем появляются бомбы. На экране снова улица, камера
надвигается на группу людей, спорящий на углу. Вокруг человека, который
оживленно жестикулирует, держа газету, собирается толпа. Пауль и его
спутник подходят послушать.
Пока идет спор, через толпу проезжает на автомобиле Михель. Михелисты
криками приветствуют его. Сидящий рядом с ним в машине просит его сказать
что-нибудь. Михель встает и, протягивая руку, обращается к толпе:
"Помогите Сэвии! Клаверия должна помочь Сэвии!"
Автомобиль едет дальше. Не все в толпе согласны с Михелем, но
большинство одобряет его слова. Пауль понимает, что ему надо поскорей
вернуться во дворец. Вместе со своим спутником он спешит вслед за
автомобилем Михеля. Они идут по узкой улице, а позади них остается
охваченная политическими страстями толпа. На экране, над толпой,
появляется вздыбленный леопард.
Леопард исчезает, и на экране появляется длинная дворцовая галерея. Мы
видим королеву и принцессу Елену. Неподалеку стоят слуги. Королева и
принцесса разговаривают перед прощанием. Сбоку входит канцлер Хаген.
Принцесса говорит:
"Я должна уехать. Я слишком задержалась в Клаверии. Мое место - у
кормила власти".
Женщины обнимаются. Прощание. Королева выходит. К принцессе
приближается канцлер.
"Государь был занят важными государственными делами, но он скоро
придет, чтобы попрощаться с вами".
Принцесса величественно выслушивает канцлера. Появляется Михель. Он
подходит к принцессе и здоровается с ней. Хаген отступает в сторону.
"Значит, кузина, вы уезжаете от нас.
И нашего иностранца-короля нет во дворце, он не пришел даже проститься
с вами".
Хаген вежливо пытается сгладить впечатление, произведенное словами
принца, потом снова отходит. Он не знает, что ему делать дальше. Михель
бросает на него выразительный взгляд, и Хаген неохотно уходит. Михель
приближается к принцессе, которая раздосадована невнимательностью короля,
и говорит:
"Этот иностранец невежлив".
Принцесса покусывает губу и возражает, что у короля много дел. Михель
пожимает плечами. Он притворно негодует. Такое пренебрежение к вам!
Он начинает пылко ухаживать за принцессой.
"Я ради вас оставил бы все дела. Не остановился бы ни перед какой
опасностью. Совершил бы любой подвиг. Я горжусь священным самолюбием,
унаследованным мной от предков".
Он прижимает руку к сердцу и страстно объясняется в любви. Принцесса не
отвечает. Она возмущена невнимательностью и холодностью короля, но уже
влюблена в него. Она чувствует инстинктивную неприязнь к Михелю и не
доверяет ему.
Михель вдруг упрекает ее в том, что она любит короля. Она рассержена,
но не отрицает этого. Михель вне себя от ревности и ненависти. Он начинает
поносить короля, этого чужака, ничего не знающего о Клаверии.
"Наш король убит. Разве он стремится отомстить за него? Над вашей
страной нависла угроза. Разве он пытается помочь вам?"
Она робко пытается доказать, что верит Паулю. Он просит, чтобы она
подвергла Пауля испытанию.
Их разговор прерывает Хаген, который входит в сопровождении двух
придворных и сообщает, что король просит разрешения поговорить с
принцессой. Входит капитан королевской стражи. За ним король в мундире. Он
приближается к принцессе, чтобы выразить сожаление по поводу ее отъезда.
После официальных приветствий принцесса сразу же начинает откровенный
разговор.
"Михель говорит, что вы боитесь войны.
Он говорит, что вы и меня боитесь".
Ее непосредственность повергает Михеля в замешательство. Она вызывающе
смотрит на Пауля. По выражению его лица видно, что он восхищается ею, но
он по-прежнему осторожен и не теряет самообладания.
"Я действительно боюсь войны".
Михель делает презрительную мину.
"Вы боитесь за свою королевскую жизнь?"
Пауль серьезен и задумчив.
"Я боюсь за все человечество".
Он смотрит принцессе прямо в глаза.
"Если я смогу предотвратить войну, я это сделаю".
Она возмущена его словами. Михель решает воспользоваться случаем. Он
резко бросает:
"А преступление? Вы забыли об убийстве!"
Пауль задумчиво смотрит на Михеля. Потом грозит ему пальцем, словно
ребенку.
"Нет, Михель. Я обнаружил следы убийства... ЗДЕСЬ. У НАС".
Михель растерян. Он не думал, что Паулю могут прийти в голову такие
подозрения. Пауль поворачивается к принцессе, величественно бросив Михелю:
"Мы поговорим наедине".
Пауль стоит спиной к Михелю, в котором борются страх, злоба и ревность.
Помешкав немного, Михель кланяется и уходит. Пауль обращается к принцессе:
"Разве бояться войны - преступление?"
Она жестом дает понять, что считает это преступлением. Как же теперь
быть? Обстановка требует решительных действий. А убийство? Пауль смотрит
вслед Михелю и решает не говорить ей о своих подозрениях относительно
убийства. "Почему вы надели мундир и саблю?" - спрашивает она. Он пытается
ее убедить:
"А знаете ли вы, что значит современная война? Для крестьян? Для
простых людей?"
Она отмахивается от его вопросов. Но он настаивает, чтобы она ответила.
На мгновение появляется и исчезает фигура слепого сына крестьянки, и по
жестам Пауля видно, что он рассказывает принцессе о своей утренней
встрече. Он вытягивает руку, сгибает ее, вспоминая изувеченную руку. Он в
точности повторяет жест крестьянки, которую раздирают жалость к калеке и
тревога за младшего сына. Пауль воодушевляется. Он описывает бомбардировки
и разрушения. По его жестам видно, что он говорит о ранах, о слепоте, о
бесконечной боли. Она тронута, но по-прежнему полна решимости и стоит на
своем.
"Люди страдают не только на войне, но и в мирное время.
Позор хуже страданий".
Он делает умоляющий жест. Разве это позор? Она кивает.
"А разве то, против чего мы боремся, не позор?"
Она говорит об обидах, нанесенных Сэвии и Клаверии. Он возражает:
"Да, провокации на ваших границах - это несправедливость. Но разве
выход только в том, чтобы убить тысячи клаверийцев и агравийцев и, может
быть, даже разжечь пожар мировой войны?"
Его благоразумие бесит ее. Она хочет уйти, но, сделав несколько шагов,
возвращается. Она умоляет его быть непреклонным и постоять за свою родину.
Кое в чем он с ней согласен.
"Да, я принадлежу к Новому миру. Миру трудящихся, к миру великого
труда, к миру знаний и силы".
Позади них появляется фигура трудящегося, красивого и сильного (не
Это похоже на спектакль... или на сон.
Неужели ВСЕ короли живут так, словно они на сцене или во сне?"
Канцлер что-то отвечает. (Титра нет.)
Лицо Пауля освещено. Он испытующе смотрит на канцлера. Потом говорит:
"Вы служили королю Клаверии целых полвека. Вы знали моего отца. Я
король всего полдня.
Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким. Могу ли я
рассчитывать на вас?"
Канцлер встает и протестующе жестикулирует. Пауль делает знак, чтобы он
снова сел.
"Могу ли я рассчитывать на вас как на человека?"
Канцлер колеблется - ему хочется выразить свои чувства, но этикет
сковывает его. Пауль протягивает через стол руку. Канцлер сжимает ее и не
отпускает несколько секунд.
"Я любил вашего отца, ваше величество, и вы очень, очень похожи на
него".
Пауль поворачивается лицом к зрителям и говорит. Задний план постепенно
темнеет и в конце концов становится темно-серым, обрамленным совершенно
черными колоннами лоджии.
"Я думал, что я унаследовал королевство. А я, кажется, унаследовал
войну. Ведь здесь все клонится к войне?"
Канцлер раздумывает. На темно-сером фоне появляется еще более темный
силуэт стоящего на задних лапах геральдического клаверийского леопарда. Он
чернеет, становится отчетливее. Зверь кажется гигантским, он словно
собирается растоптать двоих, сидящих внизу.
Затем все на том же фоне появляются белые титры. Они вспыхивают и
гаснут, а леопард становится еще более темным.
"Традиционная политика Клаверии требует экспансии на восток.
Новая Агравийская республика была отторгнута от нас и легла поперек
нашего пути".
Пауль кладет руку на руку канцлера.
"Канцлер, вы хотите войны?"
Канцлер делает энергичный отрицательный жест.
"Ваше величество, я ненавижу войну".
Жест Пауля говорит: "И я". Оба молчат. Черный леопард исчезает, и на
экране уже более крупным планом два человека с серьезными лицами.
"Канцлер, а вы не заинтересованы в том, чтобы какая-нибудь большая
американская или европейская группа, возглавляемая англичанами,
контролировала месторождения калькомита в Агравии?"
Жест Хагена: "Нисколько не заинтересован".
"Я настоящий король или шахматная фигура?"
Рядом с ним появляется шахматный король.
"Канцлер, кто-то играет не только нами, но и англичанами и
американцами. Одна из пешек натравливает игроков друг на друга. Так бывает
с живыми шахматами".
Разговор принимает новый оборот. На заднем плане, который до сих пор
был темно-серым, теперь медленно проступает вид ночного Клавополиса,
становясь все более четким по ходу разговора.
Теперь особенно важно выражение лиц, и они показываются крупным планом.
Пауль задает все более острые вопросы.
"Патриоты, газеты, почти все чиновники подняли огромный шум в связи с
убийством короля. Сегодня была не коронация, а скорее демонстрации против
Агравии".
Подняв палец, канцлер что-то серьезно говорит. Разговор продолжается
довольно долго. Канцлер высказывает главную мысль:
"Если народ не рассержен, он может отказаться воевать".
Пауль соглашается с этим. Положив руку на стол, он продолжает:
"А теперь очень важный вопрос. Канцлер, вы уверены, что это
преступление действительно замыслили в Агравии?"
Канцлер задумывается.
"Уверен... если только его не замыслили в какой-нибудь более крупной
стране".
Зелинка говорит, но его слова не появляются на экране: "Как вы можете
так думать о современных государственных деятелях?"
Канцлер жестом отвечает: "Дело сложное. Возможно, это случилось против
их воли".
Зелинка качает головой.
"Ни американцы, ни англичане не могли так поступить. В этом замешан
кто-то еще, более примитивный".
Канцлер всегда был уверен, что может объяснить, в чем тут дело. Теперь
ему приходит в голову решающий довод.
"На осколках бомбы, которые мы нашли, было клеймо агравийского
арсенала!"
Пауль улыбается и кивает.
"Какие простачки эти агравийцы, не правда ли?"
Канцлер понимает, что хочет сказать король. Ну и дураком же он был. Он
с нетерпением ждет, что еще скажет Пауль. Пауль глубоко задумывается,
потом поворачивается к канцлеру.
"Я хотел бы знать еще кое-что... очень хотел бы знать.
Почему мой двоюродный брат Михель не был убит вместе с королем и
наследным принцем?
Почему его вообще не было в соборе, когда взорвалась бомба?"
Король и канцлер испытующе смотрят друг на друга. Канцлер быстро
понимает, что хочет сказать король, что кроется за его словами.
Король встает. Канцлер тоже. Секунду они внимательно смотрят друг другу
в глаза.
Потом Пауль разрешает канцлеру уйти. Он нажимает на кнопку звонка.
Зажигаются новые лампы. Входит слуга. Пауль протягивает руку канцлеру,
который почтительно пожимает ее и, кланяясь, уходит.
Пауль жестом приказывает слуге погасить свет. Сначала гаснут люстры,
потом лампы с абажурами возле стола. По мере того как гаснут лампы,
становится все отчетливее виден задний план. Через секунду лоджия и Пауль
- уже только туманные очертания на фоне города. Вид города проясняется и
становится более отчетливым, словно к нему привыкают глаза после того, как
погас яркий свет. Постояв, Пауль идет к парапету. Зрители направляются за
ним, и их взорам открывается вид всего города.
Пауль стоит неподвижно и смотрит на волшебный, утопающий в дымке,
иллюминованный город, в котором живут современные люди.
Он перегибается через парапет и смотрит вниз, на улицы, кривые,
средневековые. Видна кучка людей, кажущихся совсем крохотными. Задрав
головы, они смотрят вверх, на него. Экран темнеет, и на нем появляется
герб с белым, стоящим на задних лапах леопардом.
Мы видим, как король в халате завтракает в лоджии. Снуют слуги. Он
посылает одного из них за начальником своей стражи. Капитан входит,
вытягивается и отдает честь. Он очень молод, у него веселое, приятное
лицо. Пауль отпускает слуг.
Пауль ходит из угла в угол, что-то обдумывая. Потом он обращается к
капитану.
"Капитан, мне приходится учиться королевским обязанностям. Но этого не
сделаешь, сидя во дворце".
Капитан внимательно слушает.
"Я хочу сам увидеть, как живет мой народ. Побыть среди людей. Я хочу,
чтобы вы достали мне костюм, какой носят, скажем, коммивояжеры".
Капитан ожидает дальнейших указаний. Пауль что-то объясняет ему.
Капитан отдает честь и идет к двери. Помешкав, он возвращается и снова
отдает честь.
"Простите, ваше величество, но вам грозит опасность. На вашу жизнь...
На вашу жизнь может быть совершено покушение, если вы останетесь без
охраны".
Король и капитан разговаривают. Капитан рассказывает о враждебности
михелистов. Воображение рисует им группу михелистских офицеров,
настороженных и зловещих.
"Капитан! Я знаю, что у вас слова не расходятся с делом. Все равно в
Клаверии мне грозит опасность больше, чем кому бы то ни было.
Ну и что ж, пусть опасность немного увеличится. Какая разница?!"
Капитану это нравится. Он опять идет к двери, потом что-то вспоминает и
возвращается.
"Ваше величество, могу ли я осмелиться... Позвольте мне...
У меня есть брат. Он человек скромный, надежный и умный. Позвольте ему
сопровождать вас".
Пауль пристально смотрит на него, задумывается и соглашается. Капитан
уходит. Пауль, погруженный в свои мысли, идет на зрителей. Думая, он
жестикулирует. Показывает два пальца.
"Старый Хаген. Капитан. Два человека, на которых я могу рассчитывать.
Возможно. Два... На кого еще? А ведь я король. Вот что значит быть
королем".
Он продолжает идти на зрителей, погруженный в свои мысли.
Теперь на экране крестьянский дом, затерявшийся в горах Клаверии. На
побеленные стены падает тень большого дерева. Видна поленница,
полуразвалившиеся службы. Перед дверью дома стоит стол и скамья. На пороге
появляется пожилая женщина и начинает кормить кур.
Женщина должна быть красивой и держаться с достоинством. Это обобщенный
образ всех крестьянских матерей Европы.
Входит Пауль. Он в прогулочном костюме и с рюкзаком. Он просит женщину
накормить его. Она рада заработать лишний грош. Он садится, усталый, и
бросает рюкзак на стол. Женщина, накормив кур, уходит в дом и возвращается
с молоком, хлебом и сыром.
Пауль хвалит хлеб. Он ест немного, наблюдая за женщиной. Потом начинает
ее расспрашивать. Женщина отвечает.
"Без мужчины в доме плохо. Осталась я только с калекой да совсем еще
молодым парнем".
Пауль задает вопрос, который нетрудно угадать.
"Мужа убили во врем" мировой войны, а старшего сына... сами увидите".
Она уходит в дом и возвращается, ведя слепого юношу с изуродованной
рукой на перевязи. Он умалишенный, Она ведет его на солнце и заботливо
усаживает. Подзывает Пауля, чтобы тот взглянул на руку.
"Какие у него были зоркие глаза! Какие умные руки!"
Пауль показывает жестом, что он боится, как бы калека их не услышал.
Женщина качает головой и стучит пальцем себя по лбу. Потом снова
поворачивается к калеке, помогает ему сесть поудобнее. Крупным планом
показывается его лицо до того, как оно было обожжено. Потом умное, живое
лицо сменяет лицо слепца. Вслед за этим крупно показывается его рука -
красивая человеческая рука. Она чернеет и сморщивается.
И снова на экране женщина, ухаживающая за своим сыном. Пауль задает
вопрос, она отвечает.
"Мне теперь на него выплачивают пять крон в день. Едва на хлеб
хватает".
Она показывает Паулю деньги. Крупным планом рука, держащая банкноту с
леопардом, стоящим на задних лапах, и надписью - 5 кр. Банкнота все
увеличивается и увеличивается, пока леопард не заполняет собой весь экран.
Снова предыдущая сцена, но калеку почти заслоняет собой торжествующий
черный леопард.
Пауль стоит по одну сторону, а женщина - по другую. Он спрашивает, она
отвечает.
"Ненавижу ли я войну? Да! И теперь они собираются напасть на нас снова!
Проклятые агравийские бунтовщики!"
Пауль вздрагивает, потому что ожидал услышать от нее совсем другое.
Недоверчиво переспрашивает. Она отвечает. Неужели он не читал газет? Он
выражает сомнение в ее правоте. Она спорит. Черный леопард исчезает.
Появляется юноша лет шестнадцати с каким-то узлом. В руке у него
газета. Женщина выхватывает газету и показывает Паулю, тыча в нее пальцем
и как бы подкрепляя этим свои доводы.
Крупным планом газета, которую держит огрубевшая от работы рука
женщины. Другая рука водит по строчкам. Газета должна быть похожа по виду
на провинциальную французскую или какую-либо другую европейскую газету, но
не на американскую или английскую. На первой полосе - название газеты:
"Сыны Клаверии". На той же полосе статья в два столбца под заголовком:
АГРАВИЯ ПРОДОЛЖАЕТ СВОЮ АГРЕССИВНУЮ ПОЛИТИКУ. БУДЕТ ЛИ ВОЙНА?
Женщина говорит: "Вот видите! Эти агравийцы не хотят оставить нас в
покое!"
Ее сын тоже возмущается агравийцами.
Пауль смотрит на оживленного, горячего юношу и переводит взгляд на
слепца. Потом смотрит на их мать. Его охватывает жалость. Женщина в
исступлении проклинает агравийцев. Ее слова появляются на экране:
"Пусть ослепнут сыновья всех матерей Агравии!"
Она стоит между сыном, которому, возможно, придется воевать, и сыном,
который уже воевал. Что готовит будущее младшему? Она молча вопрошает
бога, Пауля и жестокий мир, протянув одну руку к старшему сыну, другую - к
младшему.
Потом в отчаянии опускается на скамью. Сын стоит рядом и утешает ее.
Пауль не в силах ничем помочь. Снова появляется черная тень леопарда,
попирающая мать и сына. (Или тень дерева, падающая на белую стену дома,
принимает очертания леопарда и увеличивается в размерах.) Пауль ничего не
может поделать. Он грустно и задумчиво отворачивается.
Брат капитана ждет поодаль. Появляется Пауль и медленно идет к нему.
"Ваше величество, вы подкрепились?"
Этот вопрос озадачивает Пауля. Мысли его заняты тем, что он видел.
"Я забыл. Пойдемте дальше. Продолжим наш путь к границе".
Двое поднимаются на возвышенность, с которой видны горы и возделанные
поля. Два пограничных столба, один напротив другого. На них четкие черные
и белые полосы. На одном нарисован клаверийский леопард. На другом - не
менее хищный геральдический зверь, агравийский василиск.
Двое останавливаются у границы. Пауль смотрит на зверей, нарисованных
на столбах, и спрашивает что-то.
"Это, ваше величество, агравийский василиск".
Пауль рассматривает его. Потом окидывает взглядом открывающийся с
возвышенности вид. Достав из кармана складную подзорную трубу, он
внимательно рассматривает агравийскую территорию. На экране показывается
то, что он видит, - дом, женщина за работой, мужчина, нагружающий телегу.
"Они очень похожи на клаверийских крестьян. В чем же разница?"
Молодой человек задумывается:
"Нет никакой разницы, ваше величество.
Разве только что они агравийцы".
Пауль кивает. Он продолжает осматриваться. Показывает на что-то.
Спрашивает, что за здание там, внизу. Молодой человек отвечает, что это
пограничная железнодорожная станция.
Снова вид через подзорную трубу - маленькая железнодорожная станция и
рядом с ней несколько домов. Подзорная труба перемещается вдоль железной
дороги, и мы видим уже агравийскую железнодорожную станцию. Из Агравии в
Клаверию идет поезд.
Появляется агравийский пограничник с большими усами. Он взбирается на
гору и, увидев Пауля и его спутника, останавливается. Ему не нравится то,
что кто-то смотрит в подзорную трубу, но пограничный устав не запрещает
пользоваться ею на клаверийской территории. Появляется клаверийский
пограничник, отличающийся только формой, тоже останавливается и смотрит на
Пауля и его спутника, которые стараются вести себя непринужденно. Пауль
предлагает спуститься к пограничной железнодорожной станции. Они уходят, а
пограничники стоят, широко расставив ноги, и смотрят им вслед. Потом
пограничники со злобой смотрят друг на друга. Покрутив усы, уходят.
Далее зрители видят всякие нелепости и грубое обращение, которому
подвергаются пассажиры при переезде границы: на станции останавливается
поезд, и пассажиров - агравийцев и клаверийцев, крестьян и буржуа,
нескольких американских туристов, двоих или троих путешественников из
Центральной Европы - загоняют в специальные помещения для опроса и
досмотра. Все они нагружены багажом. На многочисленных дверях нелепые
таблички: "Только с клаверийскими паспортами", "С иностранными паспортами
сюда". Толчея. Люди теряют трости и чемоданы.
Потом мы видим чиновников с резиновыми печатями в руках. Они
медлительны и грубы с беднягами, выстроившимися к ним в очередь.
Появляется Пауль со своим спутником, которые видят все это.
Они наблюдают, как производится таможенный досмотра Народ толпится.
Суматоха. Негодование. Злые и надменные таможенные чиновники роются в
чемоданах, Поднимается дикий шум: нашли контрабандиста. Он пытался
провезти три новых ножа.
Встрепанные пассажиры с кое-как уложенными чемоданами, из которых
торчат пижамы и другие вещи, проталкиваются к пункту обмена валюты.
Чиновник пишет на доске мелом "За 100 клаверийских кр. - 27 агравийских",
- но вскоре стирает цифру "27" и пишет "26.50". Старый еврей, опоздавший
получить свои 27 крон, негодует.
Осмотр зарегистрированного багажа. Измятые и измученные пассажиры
возвращаются к поезду. Большие плакаты: "Покупайте клаверийские товары.
Клаверийские товары - лучшие в мире". В киоске продают газету "Сыны
Клаверии".
"Сыны Клаверии. Вечерний выпуск".
"А гравия угрожает".
"Серьезный инцидент на границе с Сэвией".
Видны другие газеты - "Клаверийский патриот" и "Леопард".
Люди покупают и разворачивают газеты.
Их загоняют в поезд. Поезд задерживается из-за опоздавших жертв
таможни. Пауль и его спутник смотрят на чиновников, возвращающихся в свои
кабинеты.
"Почему люди терпят весь этот идиотизм? Кому это выгодно?"
Спутник Пауля не совсем понимает его.
"Ваше величество, должны же мы делать различие между своими подданными
и иностранцами".
Видно, как Пауль и его спутник идут через пустырь, заросший
чертополохом. Уже прошла пора цветенья, и от чертополоха летит пух. Пауль
смотрит, как над землей кружатся пушинки. Ветер несет белый пух
чертополоха. (Или одуванчиков, или вербейника, или какого-нибудь другого
растения с летучими семенами.)
Затем мы видим ресторан в клаверийской загородной гостинице. Посередине
зала стоит большой стол, а у стен - маленькие. На стене портрет покойного
короля и два плаката в рамках: "Покупайте клаверийские товары.
Клаверийские товары - лучшие в мире" и "Не будьте легковерными.
Остерегайтесь мошенников!" Этот плакат должен висеть справа от
предыдущего, чтобы один читался вслед за другим.
За большим столом сидят и спорят три человека. Один из них - пойманный
контрабандист. Входит Пауль со своим спутником, и оба садятся за другой
стол. Они заказывают что-то официанту и, ожидая, прислушиваются к
разговору. Тем временем входит михелист, молодой человек в черной рубашке.
На нем большой черный галстук бабочкой и значок с изображением леопарда.
Он останавливается позади разговаривающих и внимательно слушает.
Контрабандист сравнивает качества клаверийских и агравийских ножей.
"Почему я должен пользоваться этими паршивыми ножами? Хорошие ножи
делаются в шестидесяти милях отсюда по ту сторону, и мы должны платить за
них сумасшедшую пошлину только потому, что они агравийские. Плохие ножи
делаются в двухстах пятидесяти милях отсюда по эту сторону, и нас
заставляют их покупать потому, что они клаверийские. Почему я должен
обижать хорошего человека по ту сторону и мучиться ради какого-то
проходимца с этой?"
Разгорается спор. А как же долг перед страной! Кто-то высоко поднимает
газету "Сыны Клаверии" и размахивает ею. Контрабандист кричит зло и грубо:
"К черту патриотизм! Он нам слишком дорого обходится! Мне нужен хороший
нож!"
Все в ужасе. К разговаривающим бросается разъяренный михелист. В руке у
него тяжелая дубинка. Контрабандист что-то живо отвечает ему. Двое других
отходят в сторону. Но с молодым михелистом не поспоришь, он бьет
контрабандиста дубинкой.
Негодуя, Пауль вскакивает. Спутник хватает его за руку и останавливает.
В драку ввязываться не годится. Контрабандист избит, но сопротивляется.
Пауль в нерешительности. Надо сдержаться. Затемнение.
Улица перед зданием редакции газеты "Сыны Клаверии". Пауль и его
спутник стоят и наблюдают. Собираются и расходятся небольшие группки
людей. Все взволнованы. На здании редакции большой плакат. На нем
написано:
"Агравия угрожает Сэвии. Почему наш король молчит? Неужели мы оставим в
беде дружественное государство?"
Уже отпечатан новый выпуск. На экране дверь, из которой выносят газеты.
Мальчишки-газетчики хватают пачки и убегают прочь. Прохожие торопятся
купить газеты. Из рук в руки переходят трепещущие листы. Пауль вспоминает
чертополох. Ему кажется, что белые газеты летят по воздуху, как пух
чертополоха. Пух улетает, а чертополох растет, ощетиниваясь штыками.
Словно плоды, на нем появляются бомбы. На экране снова улица, камера
надвигается на группу людей, спорящий на углу. Вокруг человека, который
оживленно жестикулирует, держа газету, собирается толпа. Пауль и его
спутник подходят послушать.
Пока идет спор, через толпу проезжает на автомобиле Михель. Михелисты
криками приветствуют его. Сидящий рядом с ним в машине просит его сказать
что-нибудь. Михель встает и, протягивая руку, обращается к толпе:
"Помогите Сэвии! Клаверия должна помочь Сэвии!"
Автомобиль едет дальше. Не все в толпе согласны с Михелем, но
большинство одобряет его слова. Пауль понимает, что ему надо поскорей
вернуться во дворец. Вместе со своим спутником он спешит вслед за
автомобилем Михеля. Они идут по узкой улице, а позади них остается
охваченная политическими страстями толпа. На экране, над толпой,
появляется вздыбленный леопард.
Леопард исчезает, и на экране появляется длинная дворцовая галерея. Мы
видим королеву и принцессу Елену. Неподалеку стоят слуги. Королева и
принцесса разговаривают перед прощанием. Сбоку входит канцлер Хаген.
Принцесса говорит:
"Я должна уехать. Я слишком задержалась в Клаверии. Мое место - у
кормила власти".
Женщины обнимаются. Прощание. Королева выходит. К принцессе
приближается канцлер.
"Государь был занят важными государственными делами, но он скоро
придет, чтобы попрощаться с вами".
Принцесса величественно выслушивает канцлера. Появляется Михель. Он
подходит к принцессе и здоровается с ней. Хаген отступает в сторону.
"Значит, кузина, вы уезжаете от нас.
И нашего иностранца-короля нет во дворце, он не пришел даже проститься
с вами".
Хаген вежливо пытается сгладить впечатление, произведенное словами
принца, потом снова отходит. Он не знает, что ему делать дальше. Михель
бросает на него выразительный взгляд, и Хаген неохотно уходит. Михель
приближается к принцессе, которая раздосадована невнимательностью короля,
и говорит:
"Этот иностранец невежлив".
Принцесса покусывает губу и возражает, что у короля много дел. Михель
пожимает плечами. Он притворно негодует. Такое пренебрежение к вам!
Он начинает пылко ухаживать за принцессой.
"Я ради вас оставил бы все дела. Не остановился бы ни перед какой
опасностью. Совершил бы любой подвиг. Я горжусь священным самолюбием,
унаследованным мной от предков".
Он прижимает руку к сердцу и страстно объясняется в любви. Принцесса не
отвечает. Она возмущена невнимательностью и холодностью короля, но уже
влюблена в него. Она чувствует инстинктивную неприязнь к Михелю и не
доверяет ему.
Михель вдруг упрекает ее в том, что она любит короля. Она рассержена,
но не отрицает этого. Михель вне себя от ревности и ненависти. Он начинает
поносить короля, этого чужака, ничего не знающего о Клаверии.
"Наш король убит. Разве он стремится отомстить за него? Над вашей
страной нависла угроза. Разве он пытается помочь вам?"
Она робко пытается доказать, что верит Паулю. Он просит, чтобы она
подвергла Пауля испытанию.
Их разговор прерывает Хаген, который входит в сопровождении двух
придворных и сообщает, что король просит разрешения поговорить с
принцессой. Входит капитан королевской стражи. За ним король в мундире. Он
приближается к принцессе, чтобы выразить сожаление по поводу ее отъезда.
После официальных приветствий принцесса сразу же начинает откровенный
разговор.
"Михель говорит, что вы боитесь войны.
Он говорит, что вы и меня боитесь".
Ее непосредственность повергает Михеля в замешательство. Она вызывающе
смотрит на Пауля. По выражению его лица видно, что он восхищается ею, но
он по-прежнему осторожен и не теряет самообладания.
"Я действительно боюсь войны".
Михель делает презрительную мину.
"Вы боитесь за свою королевскую жизнь?"
Пауль серьезен и задумчив.
"Я боюсь за все человечество".
Он смотрит принцессе прямо в глаза.
"Если я смогу предотвратить войну, я это сделаю".
Она возмущена его словами. Михель решает воспользоваться случаем. Он
резко бросает:
"А преступление? Вы забыли об убийстве!"
Пауль задумчиво смотрит на Михеля. Потом грозит ему пальцем, словно
ребенку.
"Нет, Михель. Я обнаружил следы убийства... ЗДЕСЬ. У НАС".
Михель растерян. Он не думал, что Паулю могут прийти в голову такие
подозрения. Пауль поворачивается к принцессе, величественно бросив Михелю:
"Мы поговорим наедине".
Пауль стоит спиной к Михелю, в котором борются страх, злоба и ревность.
Помешкав немного, Михель кланяется и уходит. Пауль обращается к принцессе:
"Разве бояться войны - преступление?"
Она жестом дает понять, что считает это преступлением. Как же теперь
быть? Обстановка требует решительных действий. А убийство? Пауль смотрит
вслед Михелю и решает не говорить ей о своих подозрениях относительно
убийства. "Почему вы надели мундир и саблю?" - спрашивает она. Он пытается
ее убедить:
"А знаете ли вы, что значит современная война? Для крестьян? Для
простых людей?"
Она отмахивается от его вопросов. Но он настаивает, чтобы она ответила.
На мгновение появляется и исчезает фигура слепого сына крестьянки, и по
жестам Пауля видно, что он рассказывает принцессе о своей утренней
встрече. Он вытягивает руку, сгибает ее, вспоминая изувеченную руку. Он в
точности повторяет жест крестьянки, которую раздирают жалость к калеке и
тревога за младшего сына. Пауль воодушевляется. Он описывает бомбардировки
и разрушения. По его жестам видно, что он говорит о ранах, о слепоте, о
бесконечной боли. Она тронута, но по-прежнему полна решимости и стоит на
своем.
"Люди страдают не только на войне, но и в мирное время.
Позор хуже страданий".
Он делает умоляющий жест. Разве это позор? Она кивает.
"А разве то, против чего мы боремся, не позор?"
Она говорит об обидах, нанесенных Сэвии и Клаверии. Он возражает:
"Да, провокации на ваших границах - это несправедливость. Но разве
выход только в том, чтобы убить тысячи клаверийцев и агравийцев и, может
быть, даже разжечь пожар мировой войны?"
Его благоразумие бесит ее. Она хочет уйти, но, сделав несколько шагов,
возвращается. Она умоляет его быть непреклонным и постоять за свою родину.
Кое в чем он с ней согласен.
"Да, я принадлежу к Новому миру. Миру трудящихся, к миру великого
труда, к миру знаний и силы".
Позади них появляется фигура трудящегося, красивого и сильного (не