Уэстлейк Дональд Эдвин. Банк, который булькнул

   — Всё в порядке, — сказал Дортмундер, отчасти чтобы успокоить людей, сбившихся у него за спиной, а отчасти — чтобы испытать судьбу. Он снял правый ботинок, просунул его в дыру и принялся затаптывать огонь.
   — Эх, если бы у нас была вода, — размечтался Виктор.
   — Бачок в туалете! — воскликнула миссис Марч. — Мы не спускали воду с тех пор, как уехали из трейлерного парка, и бачок наверняка ещё полон!
   Это тоже осложняло жизнь: они четыре часа просидели тут без туалета. Но теперь неудобство вдруг обернулось ещё одним даром судьбы. Тотчас была задействована бригада кофейных стаканчиков, и вскоре Дортмундер получил возможность снова обуться и залить тлеющие деньги водой. Понадобилось всего четыре стакана, чтобы погасли все угольки до единого.
   — Мокрые деньги, — проворчал Дортмундер, качая головой. — Ладно, где пластиковые мешки?
   Они захватили с собой целую коробку капроновых пакетов для мусора, чтобы сложить туда деньги. Мэй схватила коробку, достала один мешок, и Дортмундер с Келпом принялись наполнять его обгоревшими бумажками, промокшими бумажками и годными к употреблению бумажками. Мэй и Виктор держали края мешка, чтобы он не закрывался.
   И тут миссис Марч закричала:
   — Мы едем!
   Дортмундер выпрямился и застыл с руками, полными денег.
   — Что?
   Марч забежал за перегородку. Дортмундер никогда не видел его таким взволнованным.
   — Мы катимся, — объявил Марч. — Мы катимся с этого проклятущего холма, и ничего нельзя сделать!

Глава 30

   Келп толчком распахнул дверцу и увидел проплывающие мимо сельские пейзажи.
   — Мы выкатываемся на дорогу!
   — Прыгайте! Прыгайте! — завопил сзади Герман.
   Насколько же быстро они движутся? Вероятно, скорость не превышала пяти-шести миль в час, но мостовая, плывшая под ногами Келпа, казалась ему размытым пятном.
   И всё же прыгать надо. В передней стенке трейлера не было окон, и пассажиры не видели, куда их несёт, не знали, существует ли вероятность врезаться во что-нибудь. Пока они катились не очень быстро, потому что склон здесь был совсем пологий, но банк мало-помалу приближался к дороге, а там спуск становился гораздо круче. Тогда скорость возрастёт, и спрыгнуть будет невозможно. Значит, спрыгивать надо сейчас, и Келп первым оказался у двери.
   Он прыгнул. Краем глаза Келп успел заметить, как Виктор выпрыгивает из другой двери, а потом ударился о мостовую, не устоял, растянулся ничком и перекатился два раза. Когда Келп принял сидячее положение, то увидел, что правая брючина порвана на колене, остальные члены шайки сидят и лежат на мостовой по всему склону, омываемые дождём, а банк катится прочь по дороге, набирая скорость.
   Келп посмотрел в другую сторону, чтобы узнать, как дела у Виктора. Тот уже вскочил и захромал обратно, туда, где некогда стояла забегаловка. Сначала Келп не понял, зачем, но потом догадался, что Виктор бежит к «паккарду». Чтобы наладить погоню и снова завладеть банком!
   Келп поднялся и, прихрамывая, бросился следом за ним, но не успел добраться даже до гаревой дорожки, когда навстречу выскочил «паккард» и остановился рядом под визг тормозов. Келп сел, и Виктор снова дал полные обороты. Теперь он намеревался остановиться и подобрать Дортмундера, который стоял ближе других, держа в руке набитый деньгами мешок. Но Дортмундер неистово замахал, чтобы тот ехал дальше, и Келп сказал:
   — Не останавливайся, Виктор, они догонят нас на фургоне.
   — Хорошо, — ответил Виктор и надавил на акселератор.
   Банк был уже далеко на склоне, шёл дождь, действо разыгрывалось после полудня на окраине Лонг-Айленда. Три обстоятельства, благодаря которым грабители получили свободное шоссе именно тогда, когда оно было так необходимо. Со свистом рассекая воздух, банк катил точно по середине двухрядной дороги, белой разделительной полосе, и, к счастью, никакого встречного движения сейчас не было.
   — Вон на том повороте он опрокинется, — сказал Келп. — Там он разобьётся, но нам должно хватить времени, чтобы вытащить остальные деньги.
   Однако банк не опрокинулся. Поворот был оборудован заграждением, угол оказался тщательно выверенным, и банк преодолел его без всяких затруднений. Он обогнул угол и был таков.
   — Проклятье! — взревел Келп. — Догоняй его, Виктор.
   — Догоню, догоню, — ответил Виктор. Он сгорбился за рулём, вперил взор в дорогу впереди и сказал: — Знаешь, что случилось, по моему мнению?
   — Банк покатился, — ответил Келп.
   — Из-за взрыва, — сказал Виктор. — Вот что я думаю. Ты и сам почувствовал, как он закачался. Должно быть, это дало толчок, а мы были на склоне холма. Банк покатился и уже не мог остановиться.
   — Это точно, — согласился Келп и покачал головой. — Ты и не представляешь, как взбесится Дортмундер.
   Виктор метнул взгляд на зеркало заднего обзора.
   — Их ещё нет, — сказал он.
   — Появятся. Давай сперва позаботимся о банке.
   Они подъехали к повороту, быстро миновали его и увидели банк далеко впереди. У подножия холма лежал маленький городок, где жила рыбацкая община, и банк направлялся прямиком туда.
   Но Виктор нагонял его. Внизу дорога выровнялась, и банк начал понемногу терять скорость. Когда он проехал красный светофор в центре городка, она составляла не больше двадцати пяти миль в час. Женщина-регулировщик дунула в свисток, когда банк катил мимо светофора, но он, разумеется, не остановился. Завидев женщину в форме, похожей на полицейскую, и белой портупее регулировщика, Виктор притормозил, потому что на светофоре горел красный свет. Но когда он добрался до перекрёстка, вспыхнул зелёный, и Виктор опять наддал ходу. Женщина свистела, пока не выбилась из сил. Когда Виктор с Келпом проезжали мимо, она стояла в переполненной сточной канаве и отдувалась, разинув рот, а плечи её ходили ходуном, то поднимаясь, то опускаясь.
   — Скоро он остановится, — с надеждой сказал Келп. — Тут вообще нет уклона.
   — Но там океан! — Виктор кивком указал вперёд.
   — О, нет!
   В конце улицы был причал, выступавший в море на добрых тридцать футов. Виктор нагнал банк, когда тот вкатился на причал, но это уже не имело значения: остановить его было невозможно. Какой-то рыболов в жёлтом резиновом макинтоше и большой шляпе поднял глаза, увидел прущий на него банк и, вскочив с раскладного стула, сиганул в воду. Проезжая, банк отправил следом и стульчик. Этот рыболов оказался единственным обитателем причала. Теперь тот остался в полном распоряжении банка.
   — Заставь его остановиться! — заорал Келп, когда Виктор резко затормозил в начале пирса. — Мы должны остановить его!
   — Не выйдет, — ответил Виктор. — Никак не выйдет.
   Они сидели в «паккарде» и смотрели, как банк неумолимо катится по пляшущим доскам причала, медленно и совсем не картинно переваливается через край и камнем падает в воду.
   Келп застонал.
   — Одна отрада, — заметил Виктор. — Зрелище было великолепное.
   — Виктор, — попросил Келп, — окажи мне услугу, не говори этого Дортмундеру.
   Виктор взглянул на него.
   — Не говорить?
   — Он не поймёт.
   — О, — Виктор снова посмотрел на воду. — Интересно, какая там глубина?
   — А что?
   — Может, мы сумеем подплыть и вытащить остальные деньги.
   Келп одарил его довольной улыбкой.
   — Ты прав, если и не сегодня, то как-нибудь солнечным днём…
   — Когда будет потеплее.
   — Верно.
   — Если, конечно, его никто не увидит и не настучит, — проговорил Виктор.
   — Скажи, ведь на причале кто-то был? — спросил Келп, хмуро глядя в лобовое стекло.
   — Был?
   — Рыболов в жёлтом дождевике.
   — Я его не видел.
   — Давай, пожалуй, поищем.
   Они выбрались под дождём и зашагали к причалу. Келп заглянул за край и увидел человека в жёлтом дождевике, который карабкался по сваям.
   — Давайте помогу, — крикнул Келп и, присев на корточки, протянул руку.
   Рыболов поднял голову. Физиономия его выражала крайнее изумление. Он сказал:
   — Тут такое случилось, вы ни за что не поверите. Я и сам не верю.
   Келп помог ему влезть на причал.
   — Мы видели, как он бултыхнулся, — кивнул он. — Это был оторвавшийся прицеп.
   — Промчался мимо и сбросил меня в море, — сказал рыболов. — Стульчик пропал, снасть пропала, я сам чуть не пропал.
   — Ну, хоть шляпа уцелела, — усмехнулся Келп.
   — Она подвязана шнурком, — сообщил рыболов. — В этой штуковине были люди?
   — Нет, ни души.
   Рыболов опустил глаза и оглядел себя.
   — Жена меня предупреждала, — сказал он. — Говорит, нечего сегодня рыбачить. Будь я проклят, если она не оказалась права. Хоть раз в жизни.
   — По крайней мере, вы не покалечились, — утешил его Келп.
   — Покалечился? — Рыболов улыбнулся. — Слушайте, да теперь у меня есть такая рыбацкая байка, какой нет ни у кого. Да пусть бы я хоть ногу сломал, чёрт с ней.
   — Но ведь не сломали же, верно? — спросил Виктор.
   Рыболов потопал сапогами по доскам причала, и те зачавкали.
   — Нет, чёрт возьми, — ответил он. — Я цел и невредим. — Рыболов чихнул. — Только, наверное, слягу с воспалением лёгких.
   — Может быть, вам лучше отправиться домой и переодеться в сухое? — предположил Келп.
   — Виски, — ответил рыболов, — вот что мне нужно. — Он бросил взгляд на край причала. — Самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видел, — заключил он, потом чихнул и пошёл прочь, качая головой.
   — Давай посмотрим, — предложил Келп. — Они подошли к краю причала и принялись вглядываться в рябую от дождя воду. — Я его не вижу.
   — Вон он, смотри.
   Келп посмотрел туда, куда указывал Виктор.
   — Верно, — ответил он, мельком увидев трейлер, похожий на бело-голубого кита в пучине. Потом он нахмурился и сказал, не отрывая глаз от воды: — Смотри, он движется.
   — Движется?
   Секунд десять они молчали, прищурив глаза, потом Виктор кивнул.
   — Ты прав, его сносит подводным течением.
   — Не могу поверить, — простонал Келп.
   Виктор оглянулся и посмотрел на берег.
   — А вот и остальные, — вздохнул он.
   Келп неохотно повернулся и увидел их; все пятеро вылезали из коневозки. Предводительствуемые Дортмундером, они гуськом вошли на причал. Келп ждал, нацепив на физиономию кислую улыбочку.
   Дортмундер подошёл и посмотрел на воду.
   — Полагаю, вы сюда не загорать приехали, — сказал он.
   — Нет, — покачал головой Келп.
   Дортмундер посмотрел на воду.
   — Он бултыхнулся туда, верно?
   — Верно. — Келп кивнул. — Его видно… — Он указал пальцем и нахмурился. — Нет, уже не видно.
   — Он движется, — сказал Виктор.
   — Движется, — повторил Дортмундер.
   — Когда он ехал под гору, ветром захлопнуло дверцы, — пояснил Виктор. — Не думаю, что он полностью герметичен, но закрыт достаточно надёжно, и там должно хватить воздуха, чтобы он сохранил кое-какую плавучесть и не увяз в иле или песке на дне. Вот почему его увлекает подводное течение.
   Тем временем подошли остальные.
   — Ты хочешь сказать, что он уходит? — спросила Мэй.
   — Совершенно верно, — ответил Виктор.
   Келп почувствовал на себе взгляд Дортмундера, но не подал виду и продолжал смотреть на воду.
   — Куда же он? — спросила миссис Марч.
   — Во Францию, — фыркнул Дортмундер.
   — Ты хочешь сказать, он ушёл с концами? — спросил Герман. — После всех наших трудов?
   — Во всяком случае, немного денег у нас есть, — сказал Келп и с заискивающей улыбкой огляделся по сторонам. Но Дортмундер уже шагал по причалу к берегу. Остальные потянулись за ним, а ливень знай себе заливал всё вокруг.

Глава 31

   — Двадцать три тысячи восемьсот двадцать долларов, — сказал Дортмундер и чихнул.
   Они сидели в квартире, где проживали Дортмундер и Мэй. Все переоделись. Мэй и миссис Марч облачились в одежду Мэй, а пятеро мужчин — в шмотки Дортмундера. К тому же, все чихали, поэтому Мэй заварила побольше чаю с виски.
   — Двадцать три, почти двадцать четыре тысячи, — сияя, сказал Келп. — Могло быть и хуже.
   — Да, — ответил Дортмундер. — Это могли оказаться деньги конфедератов.
   Марч чихнул и спросил:
   — Сколько там на нас?
   — Сперва надо расплатиться с тем, кто снабдил нас деньгами, — ответил Дортмундер. — Это будет восемь тысяч. Остаётся пятнадцать тысяч восемьсот двадцать долларов. Делим на семь и получаем две тысячи двести шестьдесят зелёных на нос.
   Марч наморщил нос, словно учуял зловоние.
   — Две тысячи долларов? И только-то?
   Герман и миссис Марч чихнули в один чих.
   — Этого не хватит даже на оплату счётов от врачей, — сказал Дортмундер.
   — Тем не менее, дело мы сделали, — проговорил Виктор. — Вы должны это признать. Вы не можете назвать это провалом.
   — Могу, если очень захочется, — ответил Дортмундер.
   — Выпей ещё чаю, — предложила Мэй.
   Келп чихнул.
   — Две тысячи долларов, — сказал Герман и высморкался. — Да я за один раз столько проигрываю.
   Все сидели в гостиной вокруг денег, разложенных на кофейном столике. В одной стопке — обгорелые, в другой — мокрые, в третьей — целые. В квартире было сухо и тепло, но из спальни тянуло запахом мокрой одежды и беды.
   Миссис Марч вздохнула.
   — Придётся опять носить этот корсет.
   — Ты его потеряла, — укоризненно произнёс её сын. — Ты оставила его в банке.
   — Значит, купим новый.
   — Опять деньги тратить?
   — Ну что ж, — проговорил Келп, — по-моему, можно разделить добычу и отправляться по домам.
   — Разделить добычу, — повторил Дортмундер и взглянул на разложенную на столике бумагу. — У тебя есть пипетка?
   — Всё не так уж плохо, — ответил Келп. — Мы уходим не с пустыми руками.
   Виктор встал, потянулся и сказал:
   — Думаю, у нас было бы более праздничное настроение, если бы мы завладели и остальными деньгами.
   Дортмундер кивнул.
   — И не говори.
   Они поделили наличные и разошлись. Все пообещали прислать позаимствованную одежду и забрать свою. Оставшись вдвоём, Дортмундер и Мэй сели на кушетку и посмотрели на четыре тысячи пятьсот двадцать долларов, оставшиеся на кофейном столике. Оба вздохнули. Дортмундер сказал:
   — Что ж, надо признать, это дело дало мне кое-какую пищу для размышлений.
   — Самое противное в простуде — то, что она меняет вкус сигарет, — ответила Мэй, выдёргивая из уголка рта обугленный окурок и бросая его в пепельницу. Новую сигарету она закуривать не стала. — Хочешь ещё чаю?
   — У меня ещё немного осталось. — Он отхлебнул чаю и нахмурился. — Любопытно, какое процентное соотношение чая и виски в этой бурде?
   — Примерно пятьдесят на пятьдесят.
   Дортмундер отпил ещё глоток. Тёплый пар клубился вокруг его ноздрей.
   — Завари, пожалуй, ещё чайничек, — попросил он.
   Мэй кивнула и заулыбалась.
   — Хорошо.

Глава 32

   — Он на острове, — сказал капитан Димер. — Он где-то на этом проклятом острове.
   — Да, сэр, — слабым голосом отозвался лейтенант Хепплуайт.
   — И я намерен отыскать его.
   — Да, сэр.
   Они сидели вдвоём в патрульной машине без опознавательных знаков, чёрном «форде», оборудованном рацией. Капитан крутил баранку, лейтенант бездельничал рядом. Капитан сгорбился над рулём и колесил по Лонг-Айленду во всех направлениях, непрестанно стреляя глазами по сторонам.
   Сидевший рядом лейтенант вообще никуда не смотрел, ничего не искал, но зато повторял про себя речь, с которой намеревался когда-нибудь обратиться к капитану. В своём последнем варианте она звучала бы так:

   «Капитан, прошло три недели. Вы забросили к чертям весь участок, вы одержимы этим пропавшим банком, вы проводите все семь дней в неделю за рулём, всё светлое время суток вы колесите туда-сюда, разыскивая этот банк. Он исчез, капитан, банк исчез, и мы никогда его не найдём.
   Но даже если вы одержимы и не в силах избавиться от наваждения, капитан, со мной дело обстоит иначе. Вы сняли меня с ночных дежурств, а мне нравились ночные дежурства, нравилось сидеть за столом начальника в участке, а вы посадили туда вместо меня этого болвана Шлумгарда, который и сам не знает, что делает, а в итоге весь моральный дух испарился к чертям. Если я когда-нибудь снова приступлю к своим обычным обязанностям, то окажется, что Шлумгард свёл на нет всё, что я пытался наладить.
   Но главное — прошло три недели, капитан. Нью-йоркская городская полиция взаимодействовала с нами только четверо суток. Значит, в любую на протяжении последних двух с половиной недель банк могли увезти из подведомственного нам района. Стало быть, сейчас он может оказаться в любой точке земного шара. Я знаю вашу версию, капитан. Вы считаете, что в первую ночь банк где-то спрятали, за сутки или двое жулики опустошили сейф и смылись, а фургон бросили. Но даже если вы правы, какой нам в этом прок? Если они спрятали банк так надёжно, что мы не смогли найти его в первые дни, когда в нашем распоряжении были поисковые партии, которые прочёсывали весь остров, то сейчас, спустя три недели, мы его и подавно не найдём, коль скоро нас только двое, и мы колесим на машине.
   Вот почему, капитан, я должен сообщить вам, что принял решение. Если вам хочется и дальше искать этот банк, дело ваше. Но либо вы позволите мне вернуться к исполнению моих обычных обязанностей, либо я буду вынужден обратиться к комиссару. Послушайте, капитан, я сопровождал вас во время всех ваших…»

   — Вы что-то сказали?
   Лейтенант вздрогнул, повернул голову и уставился на капитана.
   — Что? Что?
   Капитан Димер посмотрел на него, потом опять вперил взор в дорогу.
   — Мне послышалось, будто вы что-то сказали.
   — Нет, сэр.
   — Что ж, тогда смотрите в оба.
   — Да, сэр.
   Лейтенант выглянул в боковое окно, хотя и не питал никаких надежд. Они поднимались в гору, впереди маячила вывеска ресторана Маккея. Лейтенант запомнил обещанный ему бесплатный чизбургер и улыбнулся. Он уже собирался повернуться к капитану и предложить остановиться перекусить, но тут увидел, что забегаловка опять исчезла.
   — Будь я проклят, — сказал лейтенант.
   — Что?
   — Забегаловка, сэр, — объяснил лейтенант, когда они проезжали мимо. — Они уже вышли из дела.
   — Ну и что? — Похоже, капитана это не интересовало.
   — Даже быстрее, чем я думал, — сказал лейтенант, оглядываясь на площадку, где прежде стояла забегаловка.
   — Мы ищем банк, а не забегаловку, — напомнил капитан.
   — Да, сэр. — Лейтенант опять устремил взор вперёд и принялся оглядывать сельскую местность. — Я знал, что они прогорят!