Уэйд Пегги. Сильнее всего

   – Давайте не будем спешить, – скептически сказал Адам.
   – Простите, что напоминаю, но у нас мало времени в запасе. Ну, так что? – Ребекка приготовилась к защите. – У вас есть предложение получше?
   – Мой опыт в таких делах превосходит ваш.
   – Потому, что вы мужчина? Потирая правый висок, Адам сказал:
   – Потому, что я солдат. Ребекка сложила руки на коленях:
   – Хорошо, мой капитан. Раз уж вы такой мастер тактики, объясните, что позволит вам убраться из моей спальни, сохранит ваше инкогнито, предоставит возможность жить в замке Керрик и неузнанным прибыть в Лондон.

Глава 4

   – Постараюсь. – Адам ходил взад-вперед перед окном, сцепив руки за спиной и пытаясь держаться с достоинством – задача не из легких, учитывая надетое им женское платье. И даже не просто платье, а нелепое женское, расшитое цветочками и кружевами. Нежный запах духов Ребекки пропитал ткань и обнимал его тело душистым облаком: В довершение ко всему она собиралась превратить его в посмешище!
   Он лучше, чем кто-либо другой, знал, что нужно срочно составить план действий. Адам почти всю ночь пытался придумать правдоподобное объяснение своему внезапному появлению в замке Керрик, но все время отвлекался, прислушиваясь к нежному дыханию спящей Ребекки. Дважды он вставал, чтобы посмотреть, как она спит, неудобно свернувшись в кресле. Странная потребность обнимать ее, лелеять и защищать боролась с его здравым смыслом.
   Разумеется, такая реакция была вызвана всего лишь благодарностью за признание в любви, которое она сделала перед его отъездом из Англии. Находясь во Франции, он провел много холодных одиноких ночей, лелея эти воспоминания.
   По иронии судьбы тогда он отказался жениться на Ребекке потому, что она была слишком молода, а сам он не знал, есть ли у него будущее. Теперь он вернулся, а она повзрослела, и его с неудержимой силой влекло к ней, но он мог предложить ей еще меньше, чем в прошлый раз.
   Расхаживая кругами по комнате, Адам заставил себя сосредоточиться. Гром и молния! Поэт? Он?! Один из этих слезливых щеголей, которые разглагольствуют о философии и реформах, но недостаточно мужественны, чтобы хоть что-нибудь предпринять? Тот, кто сочиняет оды шмелям, сонеты луне, эпические поэмы о давно умерших и одно за другим стихотворения о любви, возбуждая идиллические мечты юных девочек и старых дев? Адам предпочитал книги о великих исторических битвах, о Чингисхане или «Черном Дике», труды великих стратегов – такое чтение было содержательно и достойно мужчины.
   Но в одном Ребекка была права – никто никогда не стал бы подозревать графа Керрика в подобных глупостях.
   Перебирая в пальцах черное каменное яйцо на каминной полке, он обдумывал предстоящие трудности. Присутствие Ребекки было препятствием, которое ему придется так или иначе преодолеть. Она никогда никого не слушалась и редко подчинялась правилам. И отвлекала его внимание, чего он не мог себе позволить в данный момент. Но тем не менее она уже была здесь, и от нее вряд ли удастся избавиться.
   Яйцо закружилось, выскользнув из его пальцев. Почему Ребекка не осталась дома? Он подошел к кровати.
   – Объясните мне еще раз, как вы оказались здесь.
   – О Боже! Отец послал меня сюда, чтобы подготовить дом к прибытию нового владельца.
   – Но почему именно вас?
   – Мой отец решил, что я самая подходящая кандидатура. Это вас устроит?
   – Не думаю. – Адам снова принялся расхаживать по комнате, обдумывая ответ, который она уже трижды ему давала. Что-то в ее рассказе настораживало его. Он мог побиться об заклад, что Ребекка чего-то недоговаривает.
   – Ну, – напомнила девушка, – что вы думаете о моем плане? Непохоже, чтобы вы придумали что-нибудь получше.
   Ему было трудно это признать, но она была изобретательнее его. Только придется посвятить в происходящее Уизерса, старого дворецкого. В конце концов, он вырастил Адама практически с пеленок, и его невозможно обвести вокруг пальца. Этот хитрый старый лис не предал бы Адама ни при каких обстоятельствах. Если им удастся создать убедительную маскировку, план Ребекки поможет Адаму получить все, что необходимо. А детали поездки в Лондон можно обсудить позднее. Он вздохнул:
   – В вашей идее, есть здравый смысл.
   – Я знаю, что я всего лишь женщина, но... – ее рот удивленно открылся, – правда?
   – В общих чертах, но кое-что нужно проработать. Например, мое появление в замке.
   Выскочив из постели, Ребекка вытащила из кармана маленькую баночку.
   – У меня появилась отличная мысль! Ваши волосы и борода так отросли, что вас невозможно узнать. Мы можем перекрасить их в рыжий цвет.
   Пристально глядя на него, Ребекка провокационно покусывала нижнюю губу, от этого мысли Адама витали далеко от прически и маскировки. Он потуже затянул пояс.
   – Думаю, мы могли бы сделать вам огромный живот, как у сэра Хамфри, или, может быть, шрам?
   Со зловещим выражением на лице он спросил:
   – И как же я получу его? Перережу себе горло во время бритья?
   – Не говорите глупостей. – Ребекка лукаво улыбнулась. – Я была бы счастлива оказать вам такую услугу. Вы доверяете Уизерсу?
   – Безусловно.
   – Так я и думала. Я сейчас вернусь, заприте дверь. Сдерживая возбуждение, она помчалась к выходу.
   – Ребекка, – приказал Адам как можно строже, учитывая, что приходилось шептать. – Сядьте.
   Девушка замерла, гордо подняла голову и танцующей походкой вернулась к креслу у камина. Она даже не пыталась скрыть охватившее ее раздражение. Адам обеспокоено взглянул на нее. Если Ребекка разозлится, все необычайно осложнится. Он должен принимать решения, отдавать приказы, а она обязана подчиняться. Властным тоном, которым он часто разговаривал с солдатами, Адам продолжал:
   – Я требую, чтобы вы выслушали меня внимательно. То, во что мы ввязываемся, – не прогулка по магазинам на Бонд-стрит. Это опасное предприятие. Обещайте, если что-нибудь произойдет, вы будете отрицать, что знаете, кто я на самом деле.
   – Уже сейчас я бы хотела никогда не встречаться с этим человеком.
   Адам понимал, что она сказала это больше для себя, чем для него. Ребекка ненавидела приказы и всегда находила способ поступить наперекор им, если распоряжения не совпадали с ее желаниями. Но на этот раз ставки слишком высоки! Ей придется научиться подчиняться и соблюдать осторожность.
   Многозначительно кашлянув, он добавил:
   – Никогда не называйте меня настоящим именем, если только мы не одни. Не расспрашивайте здесь никого относительно моих дел. Я сам задам те вопросы, на которые хочу получить ответы. Помните, вы и Фрэнсис Коббалд совершенно не знакомы, и, главное, ни один ваш поступок не должен даже намекнуть никому, кто я такой на самом деле. Мы не знаем, может быть, кто-то следит за замком. Как только я прибуду сюда, вы будете постоянно держать меня в курсе событий...
   Адам продолжал инструктировать ее еще добрых пять минут, до тех пор, пока не решил, что Ребекка наконец поняла, кто здесь главный.
   – Вы закончили? – елейным тоном спросила она, когда он замолчал.
   – Да.
   – Теперь я тоже кое-что скажу. – Встав с кресла, Ребекка откинула заплетенные в косу волосы на спину и посмотрела на него. – Вы можете упражняться в красноречии сколько угодно. Но, хотите вы того или нет, вам нужна моя помощь. Вы не сможете игнорировать или избегать меня, иначе я не подчинюсь ни одному вашему приказу. Я тоже хочу, чтобы вы информировали меня обо всех своих действиях. Я не просто пешка в этой игре. Многое изменилось за последние три года после вашего отъезда. – Она гордо поплыла к двери. Положив руку на дверную ручку, Ребекка на секунду остановилась и добавила: – И не рассчитывайте, что я все та же влюбленная девчонка, которая, не задавая никаких вопросов, позволила бы вам распоряжаться ее жизнью.
   Прежде чем Адам нашелся с ответом, она захлопнула дверь. Святые угодники, что же он наделал! Он только что заключил союз с необузданной, упрямой мегерой. С той, которая наверняка приведет его к новым, еще большим опасностям.
   Ребекка спускалась по лестничной галерее в поисках Уизерса. Портреты предков Адама молча выслушивали ее жалобы.
   – Как он смеет снова врываться в мою жизнь и приказывать, как будто он мой командир, муж или даже отец?! – Девушка хмыкнула, что совершенно не подобало леди. Мать не единожды указывала ей на это. Но ведь сейчас матери рядом не было. – Беспардонный мужлан, – пробормотала Ребекка, обращаясь к седовласому мужчине с обнаженным мечом в руке на ближайшей картине. – Он отказался от всех прав на меня три года назад, когда отверг мою пылкую преданность и девственность.
   Даже теперь, после стольких лет, стыд и унижение заставили ее поежиться. Какой же она была дурой, вот так предлагая себя! Ее спасло только то, что Адам покинул страну в то же утро.
   Она сделала еще несколько шагов и увидела портрет мужчины, сильно походившего на Адама. Ребекка предположила, что это его отец.
   – Слава Богу, я взялась за ум, – успокоила она себя.
   В отсутствие Адама два события существенно изменили ее взгляды на жизнь. Во-первых, три ее лучшие подруги вышли замуж, и на ее глазах три молодые женщины, которых она хорошо знала, с которыми делила мечты о прекрасном рыцаре на белом коне, приключениях и страстной любви, исчезли, превратившись в покорных, кротких серых мышек. Казалось, они забыли, что способны разумно мыслить. К тому же муж Милисент, лорд Грейвз, решил, что Ребекка оказывает отрицательное влияние на его молодую жену. И дружба, продолжавшаяся всю жизнь, закончилась вежливой запиской.
   Во-вторых, Ребекка открыла для себя сочинения Мэри Уоллстоункрафт. Мэри тоже, верила, что женщины способны на многое и только предубеждение мужчин жестко ограничивает их.
   Сделав еще несколько шагов, Ребекка остановилась около портрета рыжеволосой красавицы с такими же, как у Адама, сапфировыми глазами. Может быть, эта женщина могла бы понять Ребекку?
   – Если бы я вышла за Адама, моя жизнь была бы такой же, как у моих подруг. Да он просто не знает слова «равноправие»! Он тиран, у него на все свои правила.
   Женщина на портрете неодобрительно поглядывала на нее. Это заставило Ребекку смягчиться.
   – Не поймите меня превратно. Мне нравится Адам. Он умный, безусловно красивый и, если не распекает меня и не погружен в мрачные мысли, может быть очаровательным. Мне даже приятно его общество. Просто я отказываюсь становиться чьей-либо собственностью. – Она пошла дальше.
   У женщины на соседнем портрете было такое суровое выражение лица, что Ребекка засомневалась, смеялась ли она хоть раз в жизни. Это напомнило девушке о проблеме Адама.
   – Конечно, это его жизнь, его будущее висит на волоске, но у меня тоже есть идеи. И очень неплохие! Он недооценивает меня, воображая, что я останусь в стороне только потому, что это опасно.
   Погруженная в свои мысли, она чуть не сбила с ног бедного Уизерса, поднимавшегося по лестнице. Письма, которые тот нес на серебряном подносе, рассыпались по полу.
   – О Боже, Уизерс! Вы не ушиблись?
   Кивая, он водрузил упавшее пенсне на нос и нагнулся, чтобы поднять дневную почту. Ребекка тоже опустилась на колени и потянула за красный отворот его великолепно отглаженной ливреи. Он поднял свою лысую голову, блестевшую не хуже начищенных пуговиц его костюма.
   – Я должна с вами поговорить, – прошептала Ребекка, оглядываясь по сторонам.
   Он так же настороженно осмотрел коридор и обернулся к ней. Его карие глаза вопросительно изучали ее, широкий лоб избороздили морщины.
   – Да, мисс.
   – Вы умеете хранить секреты? Утвердительно кивнув, Уизерс выпрямился во весь свой небольшой рост и протянул ей руку. Она взяла ее и потащила дворецкого в занимаемую ею комнату. Там она три раза постучала в дверь, чувствуя себя законченной интриганкой и безмерно наслаждаясь этим ощущением. Когда Адам не ответил, она прижалась к двери и прошептала:
   – Откройте дверь, это я.
   Если Уизерсу ее поведение и показалось странным, он оставил свое мнение при себе. Однако когда замок щелкнул и ручка повернулась, Уизерс выжидательно посмотрел на дверь. Ребекка ввела его внутрь.
   Адам стоял около кресла, выставив вперед одну ногу и сцепив руки за спиной. Облаченный в розовое платье Ребекки, он все же умудрялся выглядеть повелителем.
   Уизерс просто прирос к полу, на лице его застыло выражение недоверия.
   – Мастер Адам?
   Если Ребекка и сомневалась в разумности посвящения Уизерса в их планы или в верности дворецкого, ее опасения исчезли при виде одной-единственной слезы, скатившейся по щеке старого слуги. Уизерс, всегда скрупулезно и внимательно относящийся к своим обязанностям, справился со своими чувствами.
   – Если позволите высказать свое мнение, милорд, вам уже давно пора было вернуться домой.
   Ухмыляясь, как нищий, получивший медяк, Адам ответил:
   – Полностью согласен, я тоже соскучился по тебе.
   – Вы совсем отощали, – сокрушенно заметил дворецкий.
   Адам подошел к нему и нежно похлопал Уизерса по плечу.
   – Это, я надеюсь, удастся поправить под твоим чутким руководством. Но сначала нам нужно кое-что обсудить.
   Адам подошел к очагу и облокотился на каминную доску. Он спокойно объяснил, где был, как добрался до дома, и рассказал о своем намерении изобразить странствующего поэта.
   Уизерс слушал, застыв посреди комнаты с изумленным выражением на лице. Время от времени его губы подрагивали, как будто он собирался улыбнуться, – великий подвиг, ведь, как и Адам, Уизерс редко улыбался, – но дворецкому удавалось держать себя в руках.
   Ребекка сидела в том же самом кресле, в котором спала ночью, наблюдая, слушая и ожидая, что хоть кто-нибудь из мужчин обратит на нее внимание. В благодарность за предложенную ею великолепную идею они могли бы как минимум доверять ей. Наконец, когда они стали обсуждать гардероб Адама, она многозначительно кашлянула.
   Адам продолжал как ни в чем не бывало:
   – Мы потом позаботимся об остальном, а сейчас мне нужна одежда, которую мог бы носить поэт. Ты сумеешь достать что-нибудь с чердака?
   – Все очень просто, милорд. С некоторыми исправлениями используем одежду, оставленную вашим кузеном во время последнего визита. Это будет как раз то, что нужно. Сесил оставил даже трость. Это послужит удачным дополнением к костюму.
   – Хорошо. Я переоденусь и выйду потайным ходом на берег. Я могу подняться по скалам и пройти кружным путем через лес к северу от замка. Это не должно занять много времени.
   – И как вы собираетесь взбираться на скалы? – спросила Ребекка. Она чувствовала себя совершенно ненужной, и это ей совсем не нравилось. – Вы забыли о своих швах?
   – Есть скрытая тропа в миле отсюда, – объяснил Адам. – Я буду осторожен.
   – Почему бы не воспользоваться черным ходом? Вы могли бы проскользнуть через кухню и подойти к парадной двери.
   – Лучше не рисковать – меня могут увидеть. А путешествие по тропинке не отнимет много времени.
   Пока Адам обсуждал с Уизерсом подробности своего появления в замке Керрик, Ребекка барабанила пальцами по подлокотнику кресла. В возбуждении она отбила себе пальцы.
   – Если мне будет позволено заметить, милорд, – сказал Уизерс, – вам следовало бы изменить манеру говорить и двигаться. Добавить ужимок, например. Как у лорда Эверли. У него еще такая раздражающая привычка моргать глазами. Или вы можете сутулиться.
   Адам усмехнулся:
   – Я запомню. Очень хорошо, Уизерс.
   – И метафоры, милорд. Мне кажется, они были бы полезны. Какие-нибудь цветистые, бессмысленные слова.
   – Над этим придется поработать, но, думаю, справлюсь. А теперь о моей внешности...
   – Извините меня, – сказала Ребекка резче, чем хотела. – И я могла бы предложить кое-что. – Адам поднял бровь в немом вопросе. Уизерс выглядел просто потрясенным. – А как насчет вашего багажа?
   – Его похитят разбойники.
   – А как вы собираетесь объяснить вашу уже зашитую рану?
   – Уизерс будет единственным, кто сможет ухаживать за мной. Он солжет.
   У Адама, казалось, были ответы на все вопросы, и Ребекка чувствовала себя неоцененной. Она знала, что это нелепо, но так уж получилось. Наверняка найдется какая-то значительная деталь, которую они не приняли во внимание.
   Адам подошел к ней и взял ее за руку. Выражение его лица смягчилось.
   – Ребекка, не думайте, что я не ценю вашу помощь. Она огромна, но теперь Уизерс позаботится о моих нуждах. А вы, я надеюсь, поможете мне внизу, в гостиной.
   Пропади он пропадом со своим пониманием! У него всегда была эта сверхъестественная способность знать, что она чувствует, еще до того, как Ребекка сама это осознавала. Она с достоинством встала с кресла.
   – Очевидно, мое присутствие здесь в данный момент нежелательно. Пойду найду тетю Дженет, пока она не нагрянула с инспекцией.
   – Отличная идея.
   Ребекка гордо вскинула голову:
   – И никаких указаний относительно моего поведения?
   Уголок его губ приподнялся, что, как Ребекка боялась, могло превратиться в усмешку. Она нахмурилась, и Адам передумал. Вместо этого он просто сказал:
   – Я вам доверяю.
   Ребекка решила не поддаваться на лесть, наверняка он просто старается загладить свою вину.
   – Что ж, до скорой встречи, мистер Коббалд.

Глава 5

   Солнечный свет необычайно яркого дня струился сквозь атласные шторы. Ребекка использовала это как предлог, чтобы усесться у окна и выглядывать наружу каждые пять минут, все время гадая, где же Адам. Она покинула свою комнату три часа назад, и Уизерс тоже давно спустился, а Адам все не появлялся. Не займет много времени, сказал он. Как же! Осторожно? Ну, разумеется! Этот упрямец, наверное, лежит в какой-нибудь канаве, истекая кровью. У него есть еще десять минут, чтобы показаться у дверей, иначе она отправится его искать. Девушка забралась на подоконник и прижалась носом к стеклу.
   Тетя Дженет захлопнула книгу, лежавшую у нее на коленях.
   – Клянусь Богом, твоя непоседливость доведет меня до безумия. Иди, сыграем в карты или займемся еще чем-нибудь. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты весь день ведешь себя как-то странно.
   Ребекка так глубоко вздохнула, что сдула локоны со лба. Она неохотно присоединилась к тете за маленьким столиком красного дерева и взяла в руки колоду карт.
   – Мне просто скучно.
   – В таком случае задумайся над своими поступками, из-за которых ты оказалась здесь. Напиши своему отцу. Может быть, он позволит нам вернуться домой.
   «Черта с два!» – подумала Ребекка. На этот раз отец так разозлился на нее, что даже матери, против обыкновения, не удалось повлиять на него. К счастью! Потому что скоро Ребекка должна будет поехать в Лондон, а до тех пор время пролетит достаточно незаметно. Потому что Адам здесь.
   Карты выскользнули из ее рук и рассыпались по столу. Какого черта? Почему она думает о таких глупостях? Явная, непреодолимая скука была, должна быть единственной логической причиной таких безрассудных мыслей. Разумеется, она уже не питает никаких нежных чувств к Адаму Хоксмору.
   Конечно, он был первым мужчиной, в которого она влюбилась... Думала, что влюбилась, быстро поправилась Ребекка. И он был первым, кто ее поцеловал. Неудивительно, что ее сердце хранит нежные воспоминания о том, как он обнял ее, как будто бы она была бесценным сокровищем; как его рот, его восхитительные губы слились с ее губами. И несмотря на то что поцелуй закончился так же быстро, как и начался, она вспоминала о нем дни и ночи. Но даже если она сейчас и испытала некоторое волнение в связи с его возвращением, то, разумеется, только потому, что он давний друг ее отца. Да, Господи, они всегда вместе проводили каникулы!
   Прежде чем Ребекка довела себя до безумия спором с самой собой, какая-то суета в прихожей заставила ее вскочить со стула. Она немедленно села обратно и стала дожидаться, пока Уизерс войдет с докладом. Ей не пришлось долго мучиться. Дворецкий возник на пороге с совершенно невозмутимым выражением лица.
   – Извините, мисс, у нас гость. Фрэнсис Коббалд. Он желает поговорить с вами.
   Ребекка несколько раз громко повторила имя, как будто ища в памяти что-то знакомое. Пожав плечами, она посмотрела на Дженет:
   – Что скажешь, тетушка? Мы дома?
   – Пожалуй, можем и быть, – пробормотала та. – Возможно, этот человек сможет предложить развлечение, которое тебе явно необходимо.
   Ребекка напустила на себя строгость.
   – Пригласите его, Уизерс.
   С несчастным выражением лица, одетый в ужасный красно-коричневый сюртук с кружевными манжетами, Адам, хромая, вошел в салон. Он тяжело опирался на трость с медным набалдашником. Его галстук был завязан так причудливо, что Ребекка удивилась, как он вообще умудряется дышать. Остальная одежда, испачканная и порванная, свободно висела на его исхудавшем теле. Его борода была аккуратно подстрижена, в волосах, свободно ниспадавших на плечи, сверкала длинная белая прядь. Черная повязка закрывала левый глаз – гениальный штрих, вынуждена была признать Ребекка. Повязка сливалась с цветом его волос, придавая его облику оригинальность и таинственность. Странно, но ее взгляд устремился прямо к его губам. Она встряхнула головой, чтобы прийти в себя.
   – Добрый день, сэр, – официальным тоном произнесла девушка.
   – Простите меня за вторжение, дамы. – Стоя перед двумя женщинами, заправлявшими теперь в его доме, Адам поклонился, как учил его Уизерс. – Боюсь, на меня напали разбойники, и я ищу короткой передышки, безопасного убежища, где бы я мог восстановить силы и успокоить нервы. – Он содрогнулся и быстро заморгал глазами. – Худшее сборище отбросов, какое я когда-либо видел. Порочные, грубые люди без намека на добрые чувства!
   – Грабители? Здесь? – Тетушка Ребекки прижала руки к своей пышной груди. – Куда катится этот мир? Вы ранены?
   Приложив ко лбу платок, Адам испустил тяжелый вздох:
   – Пострадала только моя гордость, дорогая леди.
   – Может быть, послать за доктором? – нахмурившись, спросила Ребекка, выражение сочувствия исчезло с ее лица.
   «Что случилось? – в растерянности думал Адам. – Я только появился, а она уже сердится». Нет, ему не нужен доктор, но он вообще-то мечтал поскорее вернуться в постель. Как Ребекка и предполагала, он порвал пару швов на ране, карабкаясь по скалам. Тем не менее ему нужно время, чтобы выяснить возможные осложнения, которые может доставить родственница Ребекки.
   Огненно-рыжие волосы женщины были искусно уложены на макушке в затейливую прическу, щеки были ярко нарумянены. Судя по фигуре, она не отказывала себе в еде. Глядя, как она уминает пирожок с ягодами, Адам подумал, что с ней проблем не будет.
   Он с тоской взглянул на кресло.
   – Если бы я только мог дать отдых моим членам! Это было ужасное испытание.
   – Если вы уверены, что доктор вам не требуется... – Голос Дженет был полон сочувствия. – Присаживайтесь, как вы видите, мы только что принялись за чай.
   – Вы так добры! Едва увидев вас, я понял, что у вас золотое сердце, прекраснее сияющего солнца. У вас лицо ангела, миледи!
   Витиеватое высказывание далось ему с трудом, но достигло своей цели – Дженет захохотала, как служанка в таверне. Адам, временами прихрамывая, пересек комнату. Хромота выглядела очень натурально, потому что он вывернул лодыжку, взбираясь на чертову скалу. Теперь он был чрезвычайно благодарен Уизерсу за трость. Скала оказалась выше и сложнее, чем он предполагал, но ему все-таки удалось избежать падения. Это одно смягчало его злость на свою оплошность.
   Устраиваясь в любимом кресле, Адам едва удержался, чтобы не погладить его темную гладкую поверхность.
   – Есть ли у этой очаровательной женщины имя? – поинтересовался он у тетушки.
   Дженет снова засмеялась, ее носик задрожал, как у кролика.
   – Такер. А это моя племянница, леди Ребекка Марч. Адам поклонился Ребекке, поморгав и вздохнув для пущей выразительности. Ее глаза расширились, когда он нежно поправил свои кружевные манжеты.
   – Этот дом поистине стал для меня даром богов, бальзамом для моей израненной души. Я боялся, что погибну в чаще леса, – признался он.
   Дженет налила чая в чашку, которую без промедления принес Уизерс.
   – Что же произошло?
   – Это было ужасно! – Адам положил ногу на ногу, одной рукой оперся о колено, а другой помахивал платком. Если бы кто-то из друзей увидел его сейчас, они бы с насмешками отлучили его от военной службы. Но несмотря ни на что, маскировка, похоже, сработала. Он вспомнил советы Уизерса относительно метафор. Ему бы следовало сказать что-нибудь эдакое, чтобы упрочить свой образ. – Как большие черные... – Он удрученно замолк и задумался. Большие черные кто?
   – Вороны, наверное, – предположила Ребекка. Он усмехнулся. Возможно, это будет не так уж трудно.
   – Вот именно. Большие черные вороны, устремившиеся вниз, чтобы схватить, атаковать, как грифы, терзающие гниющую плоть на поле битвы. Стервятники...
   Ребекка многозначительно кашлянула.
   Адам с опозданием заметил, что рот леди Такер широко открыт. Пассаж о гниющей плоти был, похоже, более впечатляющим, чем требовалось, даже для женщины, которая, как он знал, обчистила карманы многих богатых дураков, которая отваживалась посещать лондонские доки и плавала по морям со своим братом и его командой.
   – Прошу прощения, леди, – извинился он. – Но как бы то ни было, негодяи отобрали все – мой кошелек, моего коня, даже мой багаж. – Он вздохнул. – Просто ужасно. Мне едва удалось убедить их оставить мне жизнь.