Уэйс Маргарет. Архивы драконов

   Громкие одобрительные крики.
   — Все богатство и достояние вышеназванных рыцарей должно быть конфисковано и роздано простым людям!
   Еще более громкое одобрение и радость. Теперь уже Николь вспыхнула и собиралась открыть рот, но Майкл был наготове.
   — Ты тоже держи себя в руках, — зашептал он, расправляя ее плащ по панцирю и прикрывая складками меч в старинных серебряных ножнах, украшенных короной и зимородком.
   Они отошли еще глубже в тень деревьев.
   — Четвертое: библиотеку надлежит снести и сровнять с землей! Все лживые книги и свитки должны быть преданы огню! — Праведный Сын дернул рукой, и свернувшийся свиток громко щелкнул. Не сводя глаз с собравшихся, он сделал широкий жест, словно уже ломал башню и обрушивал ее.
   Народ заорал и начал надвигаться на древнюю библиотеку.
   Оттуда никто не вышел, ни один защитник не выглянул наружу. Но древнее здание, мрачное и полное достоинства, смиряло толпу одним своим видом. Первые ряды заколебались и замедлили шаг, позволяя остальным выйти вперед, если те хотят. Вторые же, неожиданно очутившись на переднем крае, терялись, бесцельно сотрясая воздух криками. Из толпы неслись угрозы, летели тухлые яйца и засохшие овощи, но люди не хотели подступать ближе.
   Оратор мрачно понаблюдал за ними и понял, что время еще не пришло. Он сошел с возвышения, и его немедленно окружили верующие и матери, испрашивающие милости для больных детей.
   — Именем Короля-Жреца… — кротко говорил он, передвигаясь от одного к другому. — Во имя Короля-Жреца…
   — Что это за издевательство? — задыхаясь, спрашивал Майкл, едва способный сохранять спокойствие. — Я не могу в это поверить! Они что, ничему не научились?
   Часть толпы продолжала топтаться на ступенях библиотеки, остальным стало скучно, и они побрели прочь к тавернам, несмотря на то, что те не сильно могли развлечь их в эти дни.
   — Тише! — Николь потянула его еще дальше в тень.
   Праведный Сын шел через толпу, умело общаясь с людьми, обещая им все, чего те хотели, но быстро избавляясь от них. Вокруг него уже возникла маленькая свита, которая умело отсекала новых просителей. Они прошли совсем рядом, но Николь с Майклом были почти незаметны в тени.
   — Они уже ели у тебя с рук, Праведный Сын, почему ты не подстегнул их для штурма?
   — Еще не время, — ответил тот удовлетворенно. — Пусть идут к друзьям и соседям, расскажут все, что услышали. На следующем собрании у нас будет в сто раз больше людей, а потом и в тысячу раз! А пока пришло время подогреть их ненависть… Помнишь пекаря-полуэльфа, который упрямо отказывается уехать из города? Проследи за тем, чтобы от его булок несколько людей заболели… Добавь пару капель… — Праведный Сын передал подручному маленький стеклянный пузырек. — Сообщишь, кто именно. Я как раз окажусь рядом, чтобы излечить их… — Один из прихвостней посмотрел на склянку с сомнением, поэтому Праведный Сын презрительно дернул щекой. — Это не яд, эффект со временем исчезнет, но откуда знать об этом сиволапым крестьянам? Пусть думают, что это моих рук дело.
   Тот кивнул и поглубже спрятал пузырек.
   — А что насчет библиотеки?
   — У нас будет другое собрание, через два-три дня, когда в городе начнутся неприятности. Если ты сможешь достать одну из тех книг, где написана ложь о Короле-Жреце…
   — Это легко — глупый старик Астинус позволяет любому читать их.
   — Прекрасно. Я сам зачитаю ее толпе. Думаю, это решит судьбу старика и библиотеки. Он единственный, кто еще стоит на моем пути к вершине власти в Палантасе. Как только его не станет, я легко разберусь с этим жеманным лордом города. Кроме того, продолжай распространять в тавернах истории о рыцаре, что был проклят Богами.
   — О Соте?
   — Да, о Лорде Соте…
   Николь тихо выдохнула, Майкл схватил ее за руку, призывая к тишине.
   — Не уверен, Высокочтимый, что мы должны полагаться на эту историю, чтобы вызвать ненависть черни к рыцарям. О нем рассказывают и другие истории…
   — Что еще за истории? — резко спросил Праведный Сын.
   — Говорят, он ехал в Истар, предупрежденный о Катаклизме, планируя остановить Короля-Жреца.
   — Ерунда! — фыркнул тот. — Вот что ты должен говорить: Сот был разъярен, когда узнал, что Король-Жрец хочет обнародовать правду о его извращенных связях с эльфами и троллями. Намекни очень ясно, да, еще добавь историю о том, как он убил свою первую жену. Это все очень нравится… Тише, кто-то еще хочет благословения…
   Из переулка навстречу им вышла молодая женщина, ждущая ребенка, и робко встала поодаль. Праведный Сын внимательно поглядел на нее и мягко улыбнулся:
   — Подойди же ближе, дочь моя. Что я могу сделать для тебя?
   — Прости, что потревожила тебя, Праведный Сын, — залилась румянцем женщина, — но я слышала твою проповедь вчера в Храме и смущена…
   — Я помогу тебе, дочь моя, — сказал тот кротко. — Что тебя запутало и смутило?
   — Я всегда молилась Паладайну, а ты велишь больше не молиться никому из старых Богов. Я должна молиться Королю-Жрецу?
   — Да, дочь моя. Когда Королева Зла напала на мир, остальные Боги в страхе сбежали, а Король-Жрец нашел в себе храбрость и остался биться с нею, почти как Хума. А сейчас, в небесном плане, Король-Жрец продолжает бой и нуждается в молитвах. Ты, дочь моя, должна помочь ему в сражении…
   — И поэтому мы должны выгнать кендеров и эльфов?
   — И всех остальных, кто ведет свой род от сил Тьмы.
   — Теперь я поняла… Спасибо, Праведный Сын. — Женщина поклонилась, а жрец возложил ей на голову руку и благословил ее и будущего ребенка.
   — Во имя Короля-Жреца, — сказал он торжественно.
   Женщина побежала прочь, а Праведный Сын наблюдал за ней с довольной улыбкой на губах. Затем он посмотрел на своих помощников, и они продолжили путь, обсуждая дальнейшие планы по захвату власти.
   Ни Николь, ни Майкл не могли ничего сказать долгое время. Они были настолько потрясены и измотаны, словно выдержали долгий бой с сотней врагов и сил совсем не осталось.
   — О, Майкл, — пробормотала Николь, — этого не могло случиться! Я не верю — Лорд Сот был столь же отважен, сколь и благороден… Он никогда не сделал бы такие ужасные вещи.
   — Какая ложь! — Бледное лицо Майкла перекосилось от гнева. — Ложный жрец извратил правду!
   — Но что из этого правда?! — воскликнула Николь. — Мы же не знаем точно!
   — Тише, не привлекай внимания, — предостерег ее муж, заметив, как несколько мужчин бросают в их сторону внимательные взгляды.
   — Да, правда о наших друзьях! — крикнул он громко. — В этом справедливом городе все откроется, он прекрасен и благословен!
   Мужчины, покачиваясь и дыша перегаром „гномьей водки“, приблизились.
   — Новички в Палантасе?
   — Мы пришли из Витсанда, — кланяясь, проговорил Майкл.
   — Ну, вы, по крайней мере, люди. Беженцы? Думаете воровать у нас?
   Целитель с негодованием посмотрел на них:
   — Вот еще, мы не нищие! Но дорога и схватки с попрошайками изрядно измотали нас…
   — А зачем тогда вы тут прячетесь? Может, так принято в… ну, откуда вы там явились.
   Николь переступила с ноги на ногу, и меч тихонько звякнул о панцирь. Один из пьяниц поднял голову и прислушался:
   — А вроде я слышал, как звенит сталь.
   Он сделал шаг к Николь и схватил грязной рукой ее за подбородок, выворачивая лицо к свету:
   — А ты выглядишь словно благородный, мальчишка… Как думаешь, друган, похож? Может, сын какого-нибудь нобля? С толстым кошельком…
   — Отпусти меня, — выдавила Николь сквозь сжатые зубы, — или живо станешь мертвецом.
   — Пожалуйста! — Майкл попытался влезть между ними. — Нам не нужны неприятности.
   Но он только ухудшил ситуацию, распахнув плащ жены, — в слабом свете блеснул металл доспехов.
   — Рыцарь собственной персоной! — заорал мужик в ликовании. — Смотри, кого я поймал! Ну, сейчас позабавимся! — Он потянулся за длинным кинжалом на поясе. — Сейчас глянем, действительно ли ваша кровь такая голубая, как вы любите говорить…
   Николь пронзила его мечом прежде, чем он сам и его пьяные дружки поняли, что произошло. Мужик воззрился на нее в полном изумлении, затем подавился кровью, хлынувшей из горла, и рухнул на землю. Остальные выхватили кинжалы, а один закрутил шипастой дубинкой.
   Майкл поднял посох, но меч Николь с капающей алой кровью метался перед нападавшими, как хищная змея. Пьяницы нерешительно замерли, и тут Майкл приложил одного по голове, а Никель прочертила шрам на щеке другого. Теперь до самой могилы он будет меченым. Этого было достаточно — остальные решили, что с них хватит, и рванулись бежать.
   — Трусы! — рассмеялась Николь, вытирая клинок о рубашку трупа. — Мелкая уличная шушера…
   — Да, но они приведут подмогу, — сказал Майкл мрачно, — Нам нельзя оставаться в городе, надо уходить. — Он тоскливо посмотрел на библиотеку.
   — Мы вернемся, — уверенно кивнула Николь. — У меня есть идея. Давай поторопимся, а то один из них вроде догнал так называемого Праведного Сына и теперь говорит с ним.
   И действительно, свита жреца явно смотрела в их направлении, куда показывал рукой незадачливый головорез. Майкл с Николь быстро зашагали в противоположную сторону и смешались с толпами, которые Катаклизм обрушил на улицы Палантаса. Они проскочили ворота раньше, чем к стражам подбежали гонцы и передали приказ высматривать нарушителей, спрятались за остановившимся фургоном и ясно все расслышали.
   — Рыцарь Соламнии! — орал гонец. — Огромный! С мечом длинней шести футов! С ним другой, в синих одеждах ложной Богини!
   — Мы найдем таких, — сказал страж, кланяясь, а гонцы побежали к другим воротам.
   — Пойдем, фургон сейчас тронется. Что с тобой такое? — Николь торопливо запахнула плащ, прижимая ножны к боку.
   Майкл проверил священный медальон и убедился, что тот недоступен чужому взгляду. Но стража, к счастью, не удостоила их вниманием.
   Выйдя за ворота, они некоторое время лавировали среди нищих, пока не удалились на приличное расстояние и не укрылись в ближайшем лесу.
   — Что ты задумала? — спросил Майкл.
   — Мы двинемся в Башню Верховного Жреца, — ответила Николь. — Рыцари должны узнать, что происходит в Палантасе, должны узнать о заговоре. Они положат конец этому произволу, и тогда мы сможем войти в библиотеку и прочесть Диски Мишакаль. Мы докажем всем, что Праведный Сын всего лишь жалкий шарлатан.
   Майкл не выглядел таким же уверенным:
   — Но рыцари давно должны были бы все знать… А если знали, но не остановили его раньше, значит, просто не в силах этого сделать.
   Николь спорила, указывая на дорогу в горы, что безмятежно вырисовывались над ними. Дорога вела в цитадель рыцарей.
   — Там мы узнаем правду и о Лорде Соте, — добавила женщина мягко. — Я не верю лживым словам и хочу узнать правду!
   Майкл лишь глубоко вздохнул и покачал головой.
   — Ну? — резко спросила Николь. — В чем дело?
   — Я подумал, что есть такие вещи, которых нам лучше не знать…
 

Глава 5

   Холодный ветер, что дул с черного плана злой магии, изодрал плащ рыцаря в клочья. Он стоял посреди этого ледяного ужаса и позволял ветру проникать в самый центр пустой оболочки. Непроизвольно рыцарь запахнул плащ плотнее — человеческий жест, пришедший из глубин памяти, ибо сейчас ничто не могло защитить его от вечного холода смерти.
   Рыцарь был мертв еще не так долго и отчаянно цеплялся за маленькие успокаивающие привычки прошлого, о потере которых жестоко сожалел. Трепещущий плащ казался живым, а вот его тело (которое тоже было не его) оставалось неподвижным.
   У него было срочное дело — следить за городом Палантас. И хотя рыцарь находился совсем близко от него, ни одно живое создание не подозревало о его присутствии. Тени темной магии надежно оберегали мертвого рыцаря от постороннего взгляда. Его вид напугал бы горожан, сделав их совершенно бесполезными.
   А он отчаянно нуждался в живых, но, зная свою черную силу, не был уверен, как лучше приблизиться к ним.
   Он наблюдал. Завидовал. Ненавидел.
   Палантас. Однажды он сможет править им, сея смерть и разрушение. Но пока еще рано. Город спасся от ужасов Катаклизма, значит, в его глубинах есть нечто, что он может использовать… Праведный Сын? Сначала рыцарь тоже так думал, темная радость заполняла то место, где раньше было сердце. Он услышал, что тот прибыл с востока, утверждая, будто остался единственным спасшимся из Истара, чтобы принять бразды правления над душами верующих. Возможно ли это? Неужели он нашел истинного жреца, оставленного на Кринне? Но после долгих дней и ночей, слушая его дурацкие проповеди, рыцарь понял, что был обманут.
   Еще при жизни он знавал множество подобных шарлатанов, да и сам нередко использовал их. Теперь он легко распознал все уловки и трюки притворы. Он даже позабавился мыслью уничтожить Праведного Сына, ибо ненавидел всех живущих лютой и ревнивой ненавистью. Можно было бы сделать это, избавив глупых жителей Палантаса от тирана, но какая от этого выгода лично ему, кроме наблюдения, как теплая живая плоть становится мертвой?
   — Никакой, — сказал он себе. — Раз они так тупы, что сажают себе на шею подобное ничтожество, значит, заслуживают этого.
   И все же что-то звало рыцаря из недр города, поэтому он решил остаться и ждать. У него есть вечность и не надо думать о еде и отдыхе.
   Он был на посту, когда два человека — безусый юнец с мечом и жрец в потертой синей рясе — выбежали из ворот с привлекающей внимание поспешностью. Он заинтересовался и отвел глаза стражам. Когда беглецы приблизились, ему, как и любому существу из магического плана, стал хорошо виден амулет Мишакаль, скрытый на груди жреца. Да и рыцарь казался знакомым.
   Мертвый рыцарь приблизился.
   — …Мы двинемся в Башню Верховного Жреца, — говорил юнец. — Рыцари должны узнать, что происходит в Палантасе, должны узнать о заговоре. Они положат конец этому произволу, и тогда мы сможем войти в библиотеку и прочесть Диски Мишакаль…
   — Башня Верховного Жреца? — Рыцарь горько рассмеялся.
   Друг юноши, казалось, тоже испытывает сомнения.
   А потом рыцарь услышал свое имя и уловил восхищение в голосе юноши. Боль живых человеческих отношений обрушилась на него, приведя в неожиданное замешательство. Сот не слышал больше ничего, он на время потерял всякую способность воспринимать окружающее.
   А в это время парочка двинулась по извилистой дороге, ведущей к Башне Верховного Жреца.
   Создав магического коня — такое же темное творение пламени и ненависти, как и он сам, — Лорд Сот невидимым компаньоном отправился следом…
 
   Башня Верховного Жреца была заложена основателем рыцарства Винасом Соламном. Построенная высоко в Вингаардских горах, она охраняла Западные Врата, единственный проходимый перевал.
   Дорога туда была крута и опасна, но из-за большого числа караванов и оживленной торговли ее содержали в отменном порядке. Она стала легендарной сама по себе, даже вошла в поговорку: „Гладкий, как дорога в Палантас“. Но, как и многое другое, со времен Катаклизма положение изменилось.
   Ожидавшие легкого пути, Майкл и Николь были расстроены, увидев прекрасный некогда тракт в руинах, в некоторых местах почти непроходимых. Огромные валуны усеивали путь, широкие трещины преграждали дорогу. Кое-где стены гор явно сблизились, сузив проход до тропинки. Путники с трудом передвигались и через несколько миль пути полностью вымотались. Они достигли ровной площадки, расчищенной от леса, — возможно, здесь раньше было место для отдыха караванов. Невдалеке журчал чистый ручей, скрываясь в чаще леса. Отыскались и черные круги на камнях, оставленные кострами.
   Оба, не сговариваясь, уселись отдыхать. Несмотря на то, что представляли себе трудности пути наверх, устали они гораздо сильнее, чем могли ожидать, да и наступали сумерки с их давящим мраком. Майкла и Николь не оставляло чувство, что за ними наблюдают, — целитель постоянно оглядывался, а женщина не убирала руку с эфеса меча. Ничего подозрительного не было заметно, но чувство не проходило.
   — Мы хотя бы, — заметила Николь, — видим отсюда всю дорогу. — Она прикинула, сколько они уже прошли по разрушенному тракту.
   — Нам просто мерещится, — сказал Майкл. — Нервничаем после того, что случилось в Палантасе, вот и все.
   Они расположились на гладком камне и немного перекусили, экономя припасы. Сверху нависало серое дождливое небо, волоча тучи, как казалось, по верхушкам соседних елей. Когда влюбленные решили заговорить вновь, то заметили, что приглушают голос, словно боясь, что их подслушают. Призрак страха и напряженности повис над ними.
   — Странно, — пожал плечами Майкл, — что рыцари не расчищают дорогу, ведь прошел почти год со времени Катаклизма. Можно было уже навести мосты, заделать трещины, убрать валуны… Ты знаешь, — продолжал он спустя некоторое время, сам не понимая, для чего говорит, — мне кажется, рыцари сделали это нарочно, они боятся быть атакованными!
   — Чушь! — взвилась Николь, ощетиниваясь, — Чего еще боятся рыцари? Тех пьяниц из Палантаса? Да они просто пыль у ног своего ложного жреца, а простые граждане всегда хорошо относились к рыцарям и уважают их. Рыцари обороняли Палантас вот уже много поколений! Вот увидишь, когда они прибудут в город, все повалятся на колени при одном взгляде на них и будут просить милосердия.
   — Что ж они до сих пор не приехали?
   — Они не осознали опасности! — резко ответила Николь.
   — И никто не принес им вести?
   Женщина лишь поежилась под плащом и сменила тему:
   — Какой сильный ветер… И какой ледяной… Проникает сквозь плоть и кости, кажется, еще немного — и замерзнет сердце.
   — Да, ветер просто режет, — подтвердил Майкл. — Странный холод, не зимний. Я никогда не испытывал подобного.
   — Наверное, это из-за того, что мы забрались высоко… — Николь старалась не обращать на ветер внимания. Встав, она подошла к краю дороги и всмотрелась в лес. — Ничего… — Она легонько толкнула замершего у костра Майкла. — Чему ты улыбаешься? Скажи, мне тоже хочется развеселиться.
   — А? Что? — Задумавшийся Майкл подпрыгнул от неожиданности. — Забавно, что только не лезет в голову в такие мгновения. Я вспомнил, как ребенком жил в Кзак-Цароте и к нам в гости пришел дяди из кочевников. Думаю, ты никогда не видела жителей равнин — они ходят в кожаной одежде, расшитой бисером, и украшают себя перьями. Мне всегда нравилось, когда они навещали наше семейство, приносили свои товары… Так вот, дядя рассказывал самые замечательные истории, которые мне когда-либо приходилось слышать. Никогда не забуду сказания про Темных Богов, о которых нам пришлось услышать вновь с появлением Короля-Жреца, про призраков и умертвий, бродящих в муках по Ансалону. Мне потом много дней не удавалось уснуть!
   — И что потом? — прижалась к нему, согревая, Николь. — Почему ты вздыхаешь?
   — Я рассказал одну из историй своему учителю, еще молодому жрецу из Истара. Он пришел в ярость и назвал всех равнинников проклятыми лгунами и опасными богохульниками, которые разлагают молодежь. Сказал, что дядя все выдумал, если только он не опасный еретик, что не существует призраков и живых мертвецов — ведь все Зло уничтожил всемогущий Король-Жрец. Я до сих пор чувствую шишку на голове — он меня ударил, естественно, от имени Мишакаль…
   — Почему ты вдруг вспомнил все это?
   — Да из-за умертвий… — Майкл попробовал рассмеяться, но лишь простужено закашлялся. — Мой дядя говорил, что, когда мертвец к тебе приближается, чувствуется ужасный могильный холод, замораживающий сердце, и…
   — Майкл, прекрати! — дернулась Николь. — Хватит пугать меня, глупый. Просто снег сыплют, вот и холодно. Надо идти, а мы почти не отдохнули… Такими темпами мы достигнем цитадели только к ночи. Подай-ка мне мех с водой, надо наполнить его из ручья до отказа.
   Целитель молча подал ей требуемое, и женщина поспешила к потоку, что шелестел в камнях, а Майкл вытащил символ Мишакаль из-за пазухи и удивленно на него воззрился. Он мог бы поклясться, что тот сияет синим, разгоняя все ближе подступающий мрак…
   И в самом центре тьмы горели огненные глаза! Они смотрели на Николь с другой стороны потока, а та, ничего не подозревая, как раз вставала, стряхивая капли воды с меха.
   — Почему я тебя знаю? — спросил глубокий и ужасный голос.
   Майкл попробовал позвать жену, но голос отказал ему, из горла донеслось лишь слабое сипение. Тогда он попытался подняться, чтобы прийти на помощь Николь, но ноги стали ватными и не подчинялись.
   Женщина же не дрогнула и не убежала — она замерла и не отрывала взгляда от бледного силуэта, который проявлялся из теней. Это был Рыцарь Соламнии — вернее, нечто, когда-то им бывшее, — сидящий на коне, словно вышедшем из ночного кошмара. Странный и таинственный свет, возможно, отброшенный черной Нуитари, падал на броню с эмблемой розы, но металл не сиял, они был обуглен и черен, словно хозяин прошел сквозь ужасный огонь. На голове рыцаря виднелся шлем, но лица нельзя было рассмотреть — под опущенным забралом клубилась тьма, освещенная пламенем глаз.
   Сот приблизился к Николь, в его рука непроизвольно дернулась, словно рыцарь хотел принять у женщины мех с водой. И по этому движению Майкл немедленно узнал его.
   — Ты дала мне воду, — утвердительно произнес рыцарь замогильным голосом. — Она немного утолила сжигавшую меня жажду. Жаль, что ты не сможешь сделать этого снова…
   Голос Сота резанул такой неподдельной болью, что на глаза Майкла навернулись слезы, которые немедленно превратились на щеках в лед. Слова рыцаря встряхнули Николь, и она, выйдя из оцепенения, выхватила меч:
   — Не знаю, из какой тьмы и порока ты явился, но ты оскверняешь доспехи рыцаря!
   Майкл, наконец, нашел в себе силы встать и, подбежав к жене, схватил ее за руку:
   — Убери оружие, он не собирается причинять нам вред!
   — Моли Мишакаль, чтоб это оказалось правдой!
   — Да посмотри на него, Николь, — едва смог прошептать целитель. — Ты разве не узнаешь его?
   — Лорд Сот! — ахнула Николь, опуская клинок; — Но что за ужасная судьба выпала тебе, во что ты превратился?!
   Рыцарь молчал, лишь волны холода, исходящие от него, стали сильнее, почти замораживая умы молодой пары. И все же Майкл верил, что Сот держит свою черную силу под контролем, так же как железной рукой укрощает коня.
   — Я слышу жалость в твоем голосе, — пророкотал Сот, — сострадание, что трогает ту часть моей души, которая обречена вечно гореть и извиваться от нестерпимой боли… Поскольку я один из тех, кого вы называете умертвиями, один из немертвых, что обречены не знать покоя… никогда!
   Его кулаки сжались от гнева, конь нервно шарахнулся под ним, загремев копытами.
   Николь отступила, вновь вскинув меч.
   — Значит, то, что я слышала о тебе, — правда! — Она старалась унять дрожь в голосе. — Ты предал всех, и рыцарей, и Богов! А теперь ты проклят…
   — Это несправедливо, — зашипел Сот, — я был обманут! Моя жена знала о гневе Богов, и я собрался остановить бедствие, заплатив, если надо, собственной жизнью… Но Боги не проявили милосердия! Они жаждали наказать Кринн! Боги не дали мне добраться до Истара и, стараясь отмыть руки от крови невинных, наложили проклятие на меня! А теперь они покинули мир, который разрушили!
   Майкл, ощутив, как дрогнуло сердце, крепко стиснул символ Мишакаль, и Рыцарь Смерти не мог не заметить этого.
   — Ты не веришь мне, жрец? — Огненные глаза опалили кожу Майкла, а душу сковал лютый холод.
   — Да, милорд, — Целитель сам удивился, как нашел храбрость для подобного ответа, — Да, я не верю тебе. Боги не могли быть настолько несправедливы.
   — Неужели? — горько вмешалась Николь. — Я не говорила тебе, Майкл, чтоб лишний раз не ранить тебя или не расстроить, но что, если ты не прав? Что, если нас обманули? Ведь Боги оставили без наказания тех негодяев, которых мы недавно видели в Палантасе.
   — Ты же видела Николаса, — печально посмотрел на нее Майкл, — видела, как он обрел мир и благословение. Слышала обещание Богини о нашем собственном мире! И как после всего этого ты можешь сомневаться?
   — А где теперь та Богиня? — закричала Николь. — Что она делает, когда ты возносишь ей молитвы? Молчит…
   Майкл бросил взгляд на символ Мишакаль — тот был темен и холоден, подобно Рыцарю Смерти.
   Но ведь еще недавно он светился. Или ему показалось? Возможно, он выдаст желаемое за действительное и его вера — лишь вымысел?! Рука Николь накрыла ладонь муха.
   — Вот видишь, Майкл, ты больше не веришь…
   — Диски Мишакаль! — отчаянно воскликнул он. — Если мы отыщем их, я смогу доказать тебе… доказать себе… — В этот момент Майкл отчетлива понял, что он действительно теряет веру.
   — Что такое Диски Мишакаль? — пророкотал Лорд Сот, но целитель молчал.
   — Это священные тексты Богов, — наконец проговорил он. — Я… думаю найти в них ответы…
   — Где они находятся?
   — А зачем тебе знать об этом? — осмелел Майкл, и тени закружились вокруг. Он ощутил гнев Сота, гордость и высокомерии, неутолимое желание узнать больше… Рыцарь справился с гневом, но жрец знал, каких усилий ему это стоило.
   — Эти Диски могут стать моим спасением, — заявил Сот.
   — Но как, ведь если ты утратил веру…
   — Пусть Боги ответят мне лично, — гордо сказал рыцарь. — Они должны снять проклятие и избавить меня от вечных мучений!
   Майкл ощутил в его славах какую-то неправильность, и одновременно с этим они звучали отголоском его собственных мыслей.