Уэйс Маргарет. Архивы драконов

   — Я слышал об этом! — в ужасе прошептал Эрик. — Это люди, осмелившиеся напасть на дракона. Чудовище убило их и теперь заставляет разложившиеся трупы служить ему.
   — Я избавлю их от страданий, — воскликнул Орин. Ринувшись вперед, он ударил живого мертвеца, подрубив тому колени. Скелет упал, и гном рассмеялся. — Не стоит вам марать руки об этот сброд, — сказал он нам. — Не подходите.
   Гном занялся вторым живым мертвецом, а в это время первый скелет, подобрав кости, начал себя собирать! Через несколько секунд он опять был цел и обрушил свой меч на голову Орина. К счастью, на голове у того был тяжелый стальной шлем, поэтому меч не причинил ему вреда, но от удара гном закачался.
   Аланда сунула руку в сумочку, вытащила щепоть ядовитого порошка и бросила его в ближайшего к ней живого мертвеца. Скелет охватило ревущее пламя, едва не испепелив вора, который пытался стянуть с пояса рыцаря украшенный драгоценностями кинжал. После этого Рейнард весьма благоразумно отошел в сторону и продолжал наблюдать за боем из-за угла.
   Эрик, Рыцарь Розы, обнажил меч, но нападать не стал, вместо этого возвел клинок острием вверх перед одним из живых мертвецов.
   — Призываю тебя, о Паладайн, освободи этих благородных рыцарей от проклятия, обрекающего их на столь жалкое существование!
   Скелет продолжал идти, сжимая в костлявой руке ржавый меч. Эрик проявил твердость, стоял неподвижно, повторяя свою мольбу на звучном соламнийском. Даже когда живой мертвец поднял меч для смертельного удара, Эрик неколебимо взглянул на него, не усомнившись в своей вере.
   Я смотрел как зачарованный, застыв на месте, не в силах сделать ни шагу.
   — Паладайн! — воскликнул Рыцарь Розы, потрясая мечом.
   Орин, который некоторое время обменивался ударами с двумя скелетами, причем удача ему явно не улыбалась, произвел стратегическое отступление. Аланда со своей магией и Эрик со своей верой занялись оставшимися живыми мертвецами.
   Я наконец тоже извлек меч из ножен, но, видя, что нужды в моей помощи нет, просто смотрел и восхищался. Когда скелеты были превращены или в прах, или в дымящуюся груду пепла, чародейка и рыцарь присоединились к нам. Ни одна прядь не выбилась из прически Аланды. Эрик даже не вспотел.
   — Никто в этих краях не смог бы сделать того, что сделали вы, — сказал я, потому что именно так и думал.
   — Я делаю хорошо все, за что берусь, — откликнулась Аланда, отряхивая с ладоней пыль. — Очень хорошо, — добавила она с очаровательной улыбкой и бросила на меня томный взгляд из-под длинных ресниц.
   — Мой Бог Паладайн помогал мне, — смиренно произнес Эрик.
   Побитый гном сердито глянул на него:
   — Хочешь сказать, что мой Бог Реоркс не помогал?
   — Славный рыцарь ничего подобного не имел в виду, — поспешил я положить конец ссоре. — Без вас, Орин Темный Провидец, мы давно бы были съедены драконом. Кстати, почему, как ты думаешь, скелеты напали на нас? Потому что мы подошли слишком близко к логову — и все благодаря исключительно твоему опыту. Никто в этих краях не смог бы провести нас так далеко без всяких происшествий, и всем нам это известно.
   При этих словах я многозначительно взглянул на Эрика, который понял намек и вежливо, хотя и слегка чопорно поклонился гному. Аланда закатила глаза, но пробормотала что-то милое.
   Затем я отвесил Рейнарду пинок под зад, и вор нехотя отдал золотой слиток, значивший, судя по всему, для гнома больше, чем все наши комплименты. Орин, конечно, поблагодарил нас, но все его внимание было приковано к золоту. Он подозрительно осмотрел его, словно беспокоясь не заменил ли Рейнард слиток фальшивым, попробовал на зуб, потер о камзол и, наконец убедившись, что золото настоящее, для большей надежности сунул его за пазуху, под кожаный доспех.
   Гном был так занят слитком, что не заметил, как Рейнард, подобравшись сзади, стащил его кошелек. Заметил это я, но не потрудился никому сообщить.
   Как я сказал, мы подошли к самому логову дракона.
   Мы двинулись вперед, удвоив бдительность, внимательно следя за тем, чтобы враг не застал нас врасплох. Мы находились теперь очень глубоко под горой. Было тихо. Слишком тихо.
   — Мне кажется, мы должны что-нибудь слышать, — прошептал мне Эрик. — хотя бы дыхание дракона.
   — Возможно, это значит, что его нет дома, — сказал Рейнард.
   — Или — что мы зашли в тупик, — лениво обронила Аланда.
   Завернув за угол туннеля, мы все остановились и вытаращили глаза. Чародейка была права — перед нами, преграждая путь, стояла каменная стена.
   Темнота в этот момент стала еще темнее. Все признаки свежего воздуха давно остались позади, душок крови и серы, к которому примешивался теперь влажный и холодный запах плесени, усилился во сто крат. Как и запах золота. Я его чуял и уверен — мои спутники тоже. Может быть, во всем повинно наше воображение, может, мы принимаем желаемое за действительное. А может, и нет. У золота есть запах. Его собственный металлический запах и, кроме того, зловоние от всех тех рук, которые прикасались к нему, жаждали его, стискивали в ладонях и потеряли. Таков был запах, и для каждого в этой пещере он был сладостным благоуханием. Сладостным и разочаровывающим, потому что, по-видимому, не было способа добраться до его источника.
   Щеки Орина покраснели. Он дернул себя за бороду, бросив на нас косой взгляд.
   — Здесь должен быть вход, — пробормотал он, беспомощно пнув стену.
   — Надо возвращаться, — мрачно сказал Эрик. — Паладайн преподал мне урок. Я должен встретиться с драконом в честном бою, а не красться, как…
   — Вор? — радостно подсказал Рейнард. — Очень хорошо. Ты, сэр рыцарь, можешь возвращаться к главному входу, если хочешь. А я проскользну в окно.
   С этими словами Искусник закрыл глаза и приник к каменной стене. Казалось — поверьте мне, это выглядело именно так, — будто он занимается с ней любовью. Руки вора гладили камень, ощупывали каждую трещинку, проникали в малейшие отверстия. Он даже прошептал что-то похожее на воркованье и уговоры. Внезапно с победоносной улыбкой Рейнард поставил ноги в две выемки внизу стены, вложил руки в две щели вверху и надавил.
   Каменная стена задрожала, а затем заскользила в сторону! Вспыхнул луч красноватого света. Вор спрыгнул на пол и приглашающим жестом махнул рукой в сторону открытого им входа.
   — Потайная дверь, — сказал Орин. — Так я и думал.
   — Ну что, пойдешь в обход к парадной двери, сэр рыцарь? — лукаво спросил Рейнард.
   Эрик взглянул на вора, но, вероятно, передумал встречаться с драконом лицом к лицу в честном бою. Он вытащил меч, подождал, пока стена не отъедет до конца, полностью открывая нашему взору то, что находилось внутри.
   Из дверного проема лился яркий свет. Все мы моргали, терли глаза, пытаясь привыкнуть к неожиданному освещению после темноты туннелей, и ждали, пытаясь услышать дракона. Никто из нас не сомневался, что перед нами жилище твари.
   Но не было слышно ни звука. Стояла мертвая тишина.
   — Дракона нет дома! — Рейнард потер руки. — Хиддукель Обманщик, покровитель воров, сегодня со мной! — Он ринулся к проему, но рука сэра Эрика, как рок, опустилась ему на плечо.
   — Я пойду первым, — сказал соламниец. — Это мое право.
   С мечом в руке и молитвой на устах, праведный рыцарь вошел в логово дракона.
   Рейнард прокрался прямо за ним. Орин, двигаясь с большой осторожностью, последовал за вором. Аланда сняла с пояса странный на вид свиток и, крепко держа его, вошла за гномом. Я, оглядываясь и держа кинжал наготове, замыкал шествие.
   Дверь начала с грохотом закрываться, и я остановился.
   — Мы сейчас окажемся в ловушке! — прокричал я так громко, как только смел.
   Остальные не обратили на меня никакого внимания. Они обнаружили место, где хранились сокровища дракона.
   Источником яркого света была яма расплавленной лавы, пузырящаяся в углу гигантского пещерного зала. Пол пещеры был стерт до зеркального блеска, возможно, огромным телом дракона. Сверкающая груда величиной с замок Его Величества возвышалась на полу пещеры.
   Здесь были собраны все прекрасные и ценные предметы нашего королевства. Золото отсвечивало красным в свете огня, драгоценные камни переливались и искрились всеми цветами радуги, серебро отражало улыбки охотников за драконом. И что лучше всего, в пещере никого не было.
   Сэр Эрик упал на колени и вознес молитву.
   Аланда стояла, приоткрыв рот.
   Орин от радости разрыдался себе в бороду.
   Но вот потайная дверь захлопнулась.
   Никто этого не заметил.
   — Дракона нет дома! — заголосил Рейнард и нырнул в груду сокровищ.
   Моих сокровищ.
   Вор начал хватать золото руками.
   Мое золото.
   Я подошел к нему со спины.
   — Не стоит слишком спешить с выводами, — сказал я и ударил его в спину кинжалом, предал смерти, которой заслуживает любой вор. — Мне кажется, что тебе, по крайней мере, стоило осмотреться, — доброжелательно добавил я, показывая на мой клад. — Как и подобает лучшему.
   Рейнард сразу умер — такого удивленного трупа я никогда не видел. Не думаю, что он понял, что к чему.
   Но Аланда поняла. Она была неглупа, эта чародейка, и немедленно — хотя и несколько запоздало — поняла правду, даже до того, как я снял кольцо, изменяющее внешность.
   Теперь наконец-то после стольких недель, проведенных в тесноте крошечной оболочки, я смог расправить мышцы. Мое тело росло, медленно принимая свои истинные необъятные размеры, и почти заполнило собой пещеру. Я держал кольцо прямо у нее перед глазами.
   — Ты права. — В моих пальцах, которые теперь стали когтями, сверкал драгоценный камень. — У твоего Ордена в самом деле было много могущественных артефактов — носителей сокровенного знания. Вот как раз один из них.
   Аланда в ужасе глядела на меня. Она попыталась воспользоваться свитком, но не могла преодолеть страха, внушаемого любым драконом, бледные, пересохшие губы отказывались выговаривать магические слова.
   Она была достаточно мила, чтобы пригласить меня провести с ней ночь, и я сделал ей одолжение. Я похвастался чародейке — перед тем как она умерла — всей магией, находившейся теперь в моем распоряжении. Ожерелье из волчьих зубов — один из наиболее ценных моих артефактов — обвился вокруг ее прекрасной шеи и разорвал ей горло.
   Все это время Орин Темный Провидец наносил удары топором по моей задней лапе. Я позволил ему немного развлечься. Гном был неплох, он все-таки оказал мне любезность, показав слабые места в моей обороне. Однако, когда стало казаться, что он скоро пробьет шкуру до крови, мне надоел этот односторонний поединок. Подняв Орина, я бросил его в яму раскаленной лавы. В конце концов он стал частью горы — подходящая смерть для гнома. Уверен, что ему понравилось.
   Остался сэр Эрик, который все это время хотел встретиться со мной в честной битве. Я удовлетворил его пожелание.
   Он отважно сошелся со мной лицом к лицу, призывая Паладайна сразиться на его стороне.
   Но, вероятно, Паладайн именно в это время был занят чем-то еще, поскольку никак себя не проявил.
   Эрик умер в сиянии славы.
   Ну хорошо. В сиянии пламени.
   Я уверен, что его душа направилась прямиком в Свод Мироздания, и думаю, что Паладайну пришлось попотеть, объясняя свое отсутствие.
   Теперь все они были мертвы. Все четверо.
   Я убрал огонь, вымел пепел рыцаря, затем вытолкнул два трупа за потайную дверь. Вор и чародейка заменят воинов-скелетов, которыми мне пришлось пожертвовать ради большей достоверности.
   Подойдя к груде сокровищ, я привел в порядок золото там, где в нем покопался вор, затем взгромоздился на вершину груды, разлегся на ней и с наслаждением зарылся глубоко в золото, серебро и драгоценные камни. Я расправил крылья, прикрывая золото, несколько минут восхищенно полюбовавшись, как свет огня играет на моей красной чешуе, потом обернул длинный хвост вокруг золотых слитков гномов, удобно расположился поверх драгоценностей рыцарей и положил голову на магические сокровища чародеек.
   Я устал, но был доволен. Мой план удался. Я избавился от них.
   Они были лучшими. Самыми лучшими.
   Рано или поздно, вместе или порознь, они бы начали преследовать меня. И могли застать врасплох.
   Удобнее устроившись на сокровищах, я закрыл глаза. Я заслужил отдых.
   И я мог спать спокойно… теперь.

ЧЕСТЬ И ХИТРОСТЬ
Маргарет Уэйс
(Впервые опубликовано в журнале «Dragon», № 243)

   Расположенный на пересечении оживленных торговых путей город Утеха, в отличие от многих других мест, всегда был рад незнакомцам. Утеха радушно предлагала путешественникам выбор таверн и питейных заведений.
   Самой известной из них была гостиница «Последний приют», построенная высоко на ветвях могучего валлина. Она славилась аж до самого Палантаса прекрасным элем и ароматной жареной картошкой. Ее прозрачные окна сверкали, как маяк, для любого жаждущего, а запах картошки со свининой манил голодного. Улыбка хозяина Отика, что встречал гостей на пороге, была жарче пылающего очага. Но не всем путникам по нраву яркие огни и теплые улыбки…
   Некоторым больше по душе мрак ночи, а в жареной картошке они вообще не видят смысла. Они предпочитают крепкую «гномью водку» пенящемуся каштановому пиву. Таким путешественникам в Утехе подойдет вторая таверна, известная как «Корыто». Выстроенная на земле из соображений безопасности — ибо кто, нагруженный «водкой», будет лазить по деревьям! — таверна «Корыто» соответствовала изображению на вывеске, где огромная свинья валялась в помоях. Да она даже внешне походила на свинью — низкое здание, втиснутое в проем между двумя стволами валлинов.
   У таверны было другое преимущество — гости могли заходить в нее прямо с большой дороги, не заглядывая в Утеху. Тут допустимо было устраивать такие встречи, которые нельзя провести нигде в другом месте.
   Трое таких людей сидели нынче ночью за столиком, поедая безвкусный картофель с жилистой говядиной и запивая пивом. Они отставили прочь «гномью водку», как только перешли к обсуждению дел. Говорили они тихо, хотя всем было известно, что официантки в «Корыте» глухие, владелец за стойкой немой и все они становятся еще и слепыми за пару добрых стальных монет.
   — Это богатый город, — со знанием дела хмыкнул один, подмигивая, — точно говорю тебе, Головорез. Я жил тут три месяца, монета в городишке водится. У одного старого жирного Отика скоплено столько, что можно целый год гулять в Оплоте!
   — А вот мне так не показалось, — буркнул другой, угрюмо уткнувшийся в тарелку с картофелем.
   — Это потому, что у тебя отсутствует воображение, Срезала, — сказал его брат. Родственники в минуту просветления, от которого они так и не оправились, на пару решили взять себе милые клички Головорез и Срезала. — Продолжай, Изящный Джек. Что ты разузнал еще?
   — Живет тут жена одного Соламнийского Рыцаря. Она явно просто набита драгоценностями, но для виду притворяется бедной. И кузнец-гном, у которого дома должны водиться серебро и сталь.
   — И что дальше? — проворчал Головорез. Он был в плохом настроении — местная говядина плохо усваивалась его утробой. — Мы не сможем обнести их за одну ночь! А после первого же дела это проклятое место встанет на дыбы, людоеды их задери! Нет, жратва тут — полное дерьмо! — Он швырнул тарелку на пол, разбрызгивая подливку.
   Метнувшаяся к столу худая собака, подъедавшая отходы, мудро проигнорировала говядину и набросилась на картошку. Официантка позволила животному вылизать посуду и лишь потом подобрала ее, ловко пнув кусок мяса под стойку.
   — Разве я вызвал бы вас, если бы уже все не продумал? — проговорил Изящный Джек, получивший кличку за тонкие и ловкие руки. Он хвастался, что, засунув пальцы в кошель, набитый монетами, может на ощупь рассортировать их, отсеять мелочь и забрать только стальные.
   — Конечно нет, Джек, — согласился Головорез, пиная брата под столом в колено.
   — Тогда слушайте, друзья, — начал Джек, знаком предлагая остальным наклониться ближе. — Три недели назад шерифу донесли, что гоблины собираются напасть на город. Он созвал ополчение, и все воины оставили дома, готовясь защитить родные края. Женщины и дети скрылись в гостинице…
   — И что? — прорычал Срезала.
   — Я еще не закончил. Шериф велел добрым гражданам свезти все ценности к нему и вместе с несколькими помощниками спрятал их в укромном месте. — Джек откинулся на спинку стула, страшно довольный. — Ну как вам идея? Это будет самая легкая работа, которую мы когда-либо проворачивали.
   — Дошло! Мы вскроем все сундуки, пока мужчины далеко, — сказал Срезала.
   — Да нет же, болван! — Брат вновь пнул его. — Какой смысл обносить дома, когда все ценности уже спрятаны?
   — Ну, тогда я ничего не понимаю.
   — Надо потрошить место, где спрятаны ценности, — пояснил Головорез.
   — О-о… — вылупил глаза Срезала. — Тогда это хороший план. Джек ловко придумал. — Он рыгнул. — А где это укромное место?
   — Я не знаю, — пожал плечами Джек.
   — Что?! — завопил Срезала, его рука потянулась к ножу, спрятанному в сапоге. — Мне не нравятся подобные игры, Изящный Джек!
   — А откуда я мог разузнать подобное? — удивился Джек. — Кто мне расскажет? Проклятие! Да большинство горожан и сами не знают. Шериф каждый раз меняет место, посвящены в это только помощники и те, кто охраняет его.
   — А может, проследить за ними?
   — Нет. Я уже пробовал, но они слишком осторожны. В последний раз стража изловила меня и уже хотела бросить за решетку, но я притворился пьяным.
   — А что нам тогда остается? — нахмурился Головорез, начиная соглашаться с братом. — Думаю, Изящный Джек, ты предлагаешь нам заделаться кендерами, вот что я думаю.
   — А ты думай поменьше, — предложил Джек, — тебе это явно вредит. — Он подвинулся к братьям еще ближе. — Вот как мы поступим…
 
   Звук рога расколол тихую ночь и пробудил близнецов от спокойного сна.
   — Только не это! — возмутился Рейстлин, натягивая одеяло и кладя на голову вторую подушку, чтобы укрыться от шума.
   Карамон был уже на ногах и натягивал короткие штаны.
   — Скорей же, Рейст! Ты должен собираться. Мы часть ополчения, ты знаешь закон: «Все здоровые мужчины старше шестнадцати…»
   — Я не здоровый мужчина, — отозвался брат из-под одеяла. — Так им и передай, пусть оставят меня в покое.
   — Да я говорил им в прошлый раз, Рейст, — искренне произнес Карамон, — но шериф сказал, что даже если ты не можешь сражаться, то будешь собирать выпущенные стрелы и подносить воду…
   — Нет, — пробурчал Рейстлин, глубже зарываясь в теплую постель.
   Рога заревели вновь, на этот раз к ним прибавились тревожные голоса. Кричали дети, мимо топотали по деревянному настилу бегущие ноги.
   Рейстлин вздохнул и сел, отбросив одеяло.
   — Ты мог бы применить магию, — предложил Карамон, надеясь улучшить настроение брата.
   — И какую? — зевнул Рейстлин. — Вытягивать монеты из их ушей или шелковые шарфы из пупков? Не будь тупицей, Карамон, ты знаешь, что в моей магической книге нет заклинаний. Пока нет, ведь я только учусь… И не стой там разинув рот, двигайся! Спеши на зов, пора защитить нас от сил зла!
   — А ты разве не идешь? — переминаясь, спросил Карамон.
   — Думаю, что должен, — ответил Рейстлин раздраженно, — Поэтому пойду, все равно никто не даст мне сегодня больше поспать. Кроме того, я просто обожаю доставать окровавленные стрелы из изрубленных трупов.
   — Правда, Рейст? — удивился Карамон. — Обязательно скажу шерифу.
   Рейстлин не потрудился ответить — на Карамона сарказм расходовался впустую. Его брат уже сбегал наружу и притащил большой топор отца, всегда стоявший у входа, — единственное наследство Гилона, доставшееся детям. Затем Карамон слился с толпой бегущих людей, направляясь к лавке кузнеца — точке сбора ополчения. Дети, женщины и старики спешили к «Последнему приюту».
   Натянув белую мантию, которую он носил в знак уважения к учителю, архимагу Ложи Белых Мантий, Рейстлин вышел на улицу. Мимо бежали мужчины и женщины, вооруженные мечами и луками, готовые отстоять любимый город. Видя их, юноша ощутил полную беспомощность, ведь в отличие от брата он не мог похвастаться ни выносливостью, ни боевым мастерством. Карамон в свои шестнадцать был уже выше любого мужчины в Утехе и сильнее всех в округе. Приветливый и веселый, он был общим любимцем и баловнем.
   Рейстлин являл собой полную противоположность: тощий, с веретенообразными руками и ногами. Часто болевший, легко утомлявшийся, он не мог даже поднять топор отца, с которым Карамон управлялся играючи. Чтобы хоть как-то компенсировать слабость, Рейстлин оттачивал ум до остроты кинжала.
   Именно мудрость поможет ему выжить в мире, а не сила. Мудрость и мастерство мага. Правда, этот навык был еще не вполне развит: хотя Рейстлин упорно учился, ему пока запрещали использовать даже самые простые заклинания.
   Поэтому, стоя у порога дома, который он делил с братом, Рейстлин горько размышлял, не стоит ли ему направиться в гостиницу, к женщинам и детям. По крайней мере, там его ждет горящий очаг, а не морозные ночи в лесу, в ожидании атаки гоблинов. У Отика еще и горячий сидр есть… Но с другой стороны, помещение будет переполнено крикливыми детьми и плачущими младенцами.
   После некоторого размышления Рейстлин предпочел общество гоблинов. А в бою он будет не только собирать стрелы, но и применит знания травника и целителя, ставшие очень ценными после того, как во время Катаклизма исчезли жрецы.
   Рейстлин торопливо бросил в сумку несколько баночек с мазями и бальзамами, препятствующими заражению ран и помогающими от ожогов. Потом добавил ткань для перевязки и, закинув сумку на плечо, поспешил присоединиться к брату и остальным членам ополчения Утехи.
   — Скорее, парень! — проворчал один из городских стражей. — Мы поднимаем лестницу.
   Это был путь с земли на уровень уличных переходов, который можно было использовать как часть обороны города. Ни один враг не сумел бы без помощи крыльев атаковать Утеху, расположившуюся между стволов и верхушек деревьев. Большую опасность мог представлять огонь, хотя валлины горели не так хорошо, как другие деревья. Вокруг скрипели ковши и ведра — это люди торопливо черпали воду.
   Рейстлин миновал большую толпу, которая собралась полукругом возле шерифа, но нигде не видел Карамона. Наконец он нашел брата стоящим рядом со Стурмом. Зажигающиеся тут и там факелы наполнили площадку дымом, и Рейстлин закашлялся.
   — С тобой все в порядке, Рейст? — с тревогой спросил Карамон.
   — Думаю, нет, — сказал Стурм, бросая на юного мага неодобрительный взгляд. — К тому же ночной воздух, холод, возможно, скоро бой. Надо ему укрыться…
   Стурм Светлый Меч, сын Соламнийского Рыцаря, был на два года старше близнецов и перенял от отца недоверие к магам. Они с Рейстлином были знакомы уже десяток лет и долго не могли переносить общество друг друга.
   — Возможно, тебе надо идти в гостиницу, Рейстлин, по крайней мере, там ты будешь в безопасности от… — Стурм сделал паузу и исправился: — Будешь в надежном месте.
   — Возможно, тебе следует остудить голову в ведре, Стурм Светлый Меч, — язвительно ответил Рейстлин. — Если повезет, то люди могут принять ведро за шлем и немедленно произведут тебя в рыцари…
   — Следи лучше за собой, — буркнул Стурм сердито, отодвигаясь в сторону, — но держись подальше от меня, у меня нет времени возиться с тобой.
   — Да успокойтесь вы оба, — несчастным голосом произнес Карамон, наблюдавший за ссорой, — Шериф говорит…
   — Мы получили известие, что те же самые отряды гоблинов, которые бродили в нашей области три недели назад, все еще рядом! Они планируют нападение на город! — Шериф указал на высокого, одетого в рванье человека. — Этот мужчина утверждает, что видел их разведчиков в лесу. Ему удалось подкрасться ближе и подслушать разговоры…
   — Я немножко говорю по-гоблински, — скромно сказал бедняк.
   — Фух! — фыркнул Рейстлин. — А я говорю на языке овражных гномов.
   — Тише! — сказал Стурм, строго посмотрев на него.
   — Все вы знаете, кому что делать, — продолжал шериф, — и кому какой пост занять. Лучники пусть расположатся в ветвях, воины — у подножия стволов.
   — А я однажды видел гоблина! — раздался пронзительный голос, и маленькая рука замахала из гущи толпы. — Вроде в Кендерморе… или в руинах… может, в Палантасе? Могу показать место, у меня есть карта! Так или иначе, этот гоблин был большим уродливым дикарем с раскосыми глазами, он сказал мне, сказал, что…
   — Это тот кендер, — прошептал Карамон, — который живет у гнома.
   При звуках этого голоса каждый из обширной толпы вокруг шерифа немедленно начал проверять, на месте ли их мешочки, кольца, оружие или любые другие предметы, которые могли вызвать любопытство кендера. Рейстлин лихорадочно ощупал сумку с лекарскими принадлежностями и с облегчением убедился, что она еще подвязана к поясу.
   Рассказ кендера был прерван звуками драки. После сдавленного выкрика «ой-йовмшш» грубый низкий голос прозвучал над толпой:
   — Прошу прощения, шериф, он больше не будет вас прерывать.
   Снова раздались приглушенные звуки: кендер явно собирался что-то выкрикнуть сквозь зажимавшую его рот руку.
   — Хорошо, Огненный Горн, — произнес шериф, — убедись, что он будет держаться от нас подальше.
   — Я прослежу, — промолвил с мягким акцентом высокий полуэльф.
   — Спасибо, Танис. Теперь вернемся к делам. Так, кто принес ценности для сохранения, давайте их сюда.