Уэйс Маргарет. Змеиный Маг (Врата смерти - 4)

   - И какая честь для Грюндли! - сказала мама и улыбнулась мне.
   Я улыбнулась ей в ответ, но не стала ничего говорить. Нельзя сказать, что гномы славятся своим чувством юмора, но я считаюсь очень серьезной и трезвомыслящей даже среди гномов, и в тот день я думала прежде всего о своем долге. У меня очень практичная натура, безо всякой склонности к сентиментальности или романтичности (о чем не раз печально вздыхала Сабия).
   - Хотела бы я, чтобы тебя сегодня могли увидеть твои подруги, - добавила мама. - Мы, конечно, приглашали их, но они очень заняты подготовкой к Солнечной Охоте.
   - Да, мама, - согласилась я. - Было бы здорово, если бы они смогли приехать.
   Я бы гномий образ жизни ни на что не променяла, но иногда я завидовала уважению, с котором на Фондре относились к Элэйк, или любви и почтению, которое выказывали Сабии на Элмасе. А я большую часть времени всего лишь одна из гномьих девушек. Я утешила себя тем, что обязательно расскажу подругам об этом празднике, и еще тем, что именно моя прядь волос будет прибита к носу солнечного охотника.
   Наконец мы добрались до порта, где стояли на якоре огромные подлодки. Их величина и мысль о том, каких усилий стоило их создание, наполнили меня благоговением.
   Солнечные охотники со своими плавно скругленными носами напоминали черных китов. Они были построены из сухого дерева с Фондры - оно смолистое и полностью защищает корабль от воздействия воды. Окна, усеивавшие корпус, под лучами морского солнца сверкали, как драгоценные камни. А какие эти корабли были большие! Прямо не верилось! Каждый из солнечных охотников - а всего их было десять - был почти восемь стадионов в длину!1 Я была потрясена их размерами и снова напомнила себе, что эти корабли должны нести население трех королевств.
   С моря дул легкий ветерок. Я пригладила факенбарды, а мама поправила мне прическу. Гномы, собрав
   1 Гномья единица измерения 1 стадион = 620 гномьих шагов Слово "стадион" обозначает также гномьи состязания в беге. Их проводят во время праздника, посвященного правлению первых двух королей Точно неизвестно, произошло ли название соревнований от меры длины или наоборот
   шиеся на пристани, расступились, давая нам дорогу. Гарганы, даже когда они взволнованны, ведут себя сдержанно и спокойно, поэтому не было шума и толкотни, которые всегда случаются при скоплении людей.
   Мы прошли сквозь толпу, кивая направо и налево. Гномы прикладывали руки ко лбу - знак уважения, употребляемый в торжественных случаях. Женщины приседали в реверансе и подталкивали своих отпрысков - те глазели на подводные корабли разинув рты, и такая мелочь, как собственный король, которого и так можно видеть каждый день, не могла оторвать их от созерцания чуда.
   Я держалась чуть позади матери - надлежащее место для незамужней гномьей девушки. Глаза мои, как и полагалось, были скромно потуплены. Но я не могла удержаться" чтобы не посмотреть украдкой на чисто выбритых юношей в кожаных доспехах, которые двумя длинными рядами стояли у края пристани.
   Все мужчины гномов в возрасте Времени Исканий должны пройти военную службу. В этот день в почетный караул для фатера и его семьи были отобраны лучшие. И среди этих юношей был один, который больше, чем все прочие, заслуживал права стать моим мужем. Конечно, это не очень прилично - заранее отдавать кому-то предпочтение, но я знала, что Хартмут готов победить любого соперника.
   Он поймал мой взгляд и улыбнулся в ответ. У меня внутри потеплело. Какой он красивый! Волосы у него медно-рыжие, длинные и густые, бакенбарды каштановые, а борода, которую он отпустит после женитьбы, наверняка очень ему пойдет. Он уже достиг звания мастера четырех кланов, а это большая честь для неженатого гнома1.
   1 Военная служба у гномов строится на клановой основе. Юноши одного клана служат вместе, образуя отдельное подразделение. Подразделение, называемое регос, подчиняется мастеру клана. Под началом у Хартмута регос, состоящий из четырех кланов, отсюда и его звание. Над ним стоят мастер регоса, маршал и, наконец, фатер.
   По знаку маршала солдаты вскинули топоры - любимое оружие гномов - в салюте, повращали их над головами и с глухим стуком опустили на землю.
   Я заметила, что Хартмут управляется с топором куда более ловко, чем остальные гномы из его клана. Это пригодится для соревнований по владению топором, в которых определяется победитель брачных состязаний... Мама дернула меня за рукав.
   - А ну прекрати глазеть на этого юношу! - сердито прошептала она. - Что он о тебе подумает?
   Я послушно перевела взгляд на широкую спину отца, но продолжала чувствовать присутствие Хартмута, который стоял у края пристани. И я слышала, как его топор снова глухо ударил о землю, - для меня одной.
   На носу флагманского корабля для нас была сооружена небольшая церемониальная платформа. Мы поднялись на платформу. Отец шагнул вперед. Публика, и до того не слишком шумная, немедленно утихла.
   - Семья моя1, - начал отец, сложив руки на своем обширном животе. - Много времени утекло с тех пор, как наш народ был вынужден начать Солнечную Охоту. Даже самые старые из нас, - он почтительно поклонился старейшим гномам, стоявшим на почетном месте в первых рядах; их бороды были желтыми от времени, - не смогут вспомнить время, когда наш народ в погоне за морским солнцем высадился на Гаргане.
   - Мой отец это помнил, - прошамкал старый гном. - Он участвовал в этом плавании, еще когда был мальчишкой.
   Отец на минуту умолк, неожиданное вмешательство сбило его с толку. Я смотрела над головами собравшихся на город, на опрятные ряды дверей, выкрашенных в
   1 Гномы Челестры верят, что все они происходят от единственной гномьей пары, уцелевшей при Разделении, и следовательно, все они являются родственниками. Хотя достоверность этой легенды сомнительна, она помогает объяснить исключительное единство гномов, которые крепко держатся за свою семью. В этом смысле королевская семья воспринимается скорее как родители, чем как монархи
   яркие цвета, и вспоминала, как мне впервые пришлось оставить родной остров и отправиться в чужую, незнакомую страну, где ни одна дверь не вела в уютную, безопасную пещеру.
   На глаза навернулись слезы. Я опустила голову, чтобы никто (а особенно Хартмут) их не увидел.
   - Нас ждет новый мир, морская луна, на которой хватит места и людям, и эльфам, и гномам. Каждый народ будет жить в своем королевстве, но мы будем сообща трудиться над созданием процветающего мира.
   - Путь будет долгим, - продолжал отец, - и нелегким. А когда мы доберемся, нас будет ждать тяжкий труд, ведь придется обустраиваться на пустом месте. Нам будет тяжело расставаться с Гарганом. Необходимость вынуждает нас покинуть многое, что мы любим и ценим. Но то, что мы любим и ценим превыше всего, мы возьмем с собой. Это - наши близкие. Мы можем покинуть здесь все, мы можем потерять весь домашний скарб и последнюю монету, но у нас есть мы, и потому гномий народ прибудет на место назначения сильным и готовым идти вперед и утверждать наше величие в новом мире!
   Произнося эту речь, отец обнимал маму, а мама держала за руку меня. Присутствующие громко захлопали. Мои слезы высохли.
   "До тех пор, пока у нас есть мы, - сказала я себе, - мы будем вместе, и эта новая земля станет нашим домом".
   Я украдкой взглянула на Хартмута. Его глаза сияли. И он улыбался мне, мне одной. Свадебные соревнования не могут быть нечестными, но большинство гномов знают результат наперед.
   Отец продолжал говорить, расписывая, как впервые в истории Челестры эльфы, люди и гномы отправятся на Солнечную Охоту вместе.
   Конечно, в давние времена мы уже отправлялись в Солнечную Погоню, торопясь вслед за морским солнцем, что непрерывно дрейфует сквозь водные пространства нашего мира. Но тогда гномы в одиночку спасались от надвигающейся ледяной ночи, которая грозила поглотить нашу морскую луну.
   Я постаралась прогнать грустные мысли о неизбежном расставании с родиной и стала думать, как будет весело плыть на корабле вместе с Сабией и Элэйк. Я расскажу им о Хартмуте и покажу его. Ни человеческая женщина, ни эльфийская дева не смогут не оценить по достоинству его мужественную красоту.
   Отец кашлянул. Я увидела, что он смотрит на меня. Мама слегка подтолкнула меня в бок. Я почувствовала, что краснею, и немедленно вернулась к своим обязанностям. Я взяла прядь своих волос, заранее отрезанную в перевязанную ярко-синей ленточкой. Отец подал мне молоток, а мама - гвозди. Я взяла их и повернулась к широкому деревянному бимсу солнечного охотника, который вздымался высоко надо мной. Толпа притихла, но была готова разразиться приветственными криками, как только церемония завершится.
   Чувствуя на себе множество взглядов (и один - в особенности), я обвила прядь волос вокруг гвоздя, приставила гвоздь к борту корабля и уже была готова хорошенечко стукнуть по нему, как: услышала пробежавший по толпе приглушенный шум. Он напомнил мне шум моря во время нечастых на Челестре штормов.
   Я помню, что первым моим чувством было раздражение из-за того, что кто-то или что-то испортили мне такой момент. Понимая, что внимание толпы сейчас привлечено не ко мне, я опустила молоток и с негодованием обернулась посмотреть, чем вызвана суматоха.
   Взгляды всех гарганов - мужчин, женщин и детей - были прикованы к морю. Там показалось что-то непонятное. Те, кто был пониже других, становились на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее.
   - Это носовые украшения, - проворчала я, стараясь рассмотреть, что творится вокруг корабля, но мне это плохо удавалось. - Элэйк и Сабия все-таки прибыли, хоть и не к началу. Ну ладно, жаль, конечно, что они опоздали, но теперь им придется подождать. А мне надо продолжать.
   Но по выражению лиц гномов, которые стояли ниже меня и хорошо видели море, мне стало ясно, что то, что показалось в море, не было ни нарядной лебединой ладьей, которые мы строим для эльфов, ни крепкой рыбацкой лодкой, которые мы строим для людей. Если бы это был кто-то из них, гномы бы уже трясли бородами и размахивали руками. Но сейчас бороды были приглажены, а это явный признак того, что гномы встревожены, и матери подзывали детей, до этого бегавших без присмотра, поближе к себе.
   На платформу вскарабкался маршал.
   - Фатер, вы должны на это посмотреть! - закричал он.
   - Стойте здесь! - приказал отец нам, спустился с платформы и заспешил вслед за маршалом.
   Церемония была безнадежно испорчена. Я сердилась из-за этого, сердилась потому, что никак не могла увидеть, что происходит, и потому, что отец нас бросил. Я стояла с молотком в одной руке и прядью волос в другой и проклинала судьбу, сделавшую меня принцессой и загнавшей на эту платформу в то время как все остальные уже увидели, что там случилось.
   Я не смела ослушаться отца - если гномья девушка не слушается родителей, ей могут остричь бакенбарды, а это очень унизительно, - но я решила, что он не очень рассердится, если я подойду к краю платформы. Может, я оттуда хоть что-нибудь увижу. Я шагнула вперед и почувствовала, что сейчас мама прикажет мне вернуться, но в эту минуту на платформу вспрыгнул Хартмут и подбежал к нам.
   - Мутер, фатер прислал меня охранять вас и вашу дочь, пока он не вернется, - сказал он, почтительно поклонявшись.
   Но глаза его были прикованы ко мне.
   В конце концов, судьба знает, что делает. Я решила остаться на месте.
   - Что там случилось? - с беспокойством спросила мама.
   - Да ничего особенного, - небрежно ответил Хартмут. - На воде появилось масляное пятно, а некоторым гномам померещилось, что оттуда торчат головы, только смотрели они наверняка сквозь кружку эля. Это больше похоже на косяк рыбы. Уже отправили лодки, чтобы разобраться, что к чему.
   Мама, кажется, успокоилась. А я - нет. Я видела, что Хартмут внимательно следил за маршалам, ожидая приказа, И хотя он старался вежливо улыбаться, его лицо оставалось напряженным.
   - Я думаю, мутер, - продолжал он, - вам будет лучше сойти с платформы, пока мы не разберемся, откуда взялось это пятно.
   - Вы правы, юноша. Грюндли, отдай мне молоток. Ты его держишь с совершенно дурацким: видом. Я пойду найду твоего отца. Нет, ты оставайся здесь, с этим гвардейцем.
   Мама поспешно спустилась с платформы и нырнула в толпу вслед за отцом. Я была ей очень благодарна.
   - Ваш вид вовсе не дурацкий, - обратился ко мне Хартмут. - По-моему, вы выглядите замечательно.
   Я потихоньку подвинулась поближе к молодому гному, и моя рука, в которой уже не было молотка, как-то оказалась в его руке. Лодки отчалили от берега и понеслись по морю, подгоняемые ударами весел. Мы тоже покинули платформу и вместе с остальными гномами заспешили к кромке воды.
   - Как по-вашему, что там такое? - спросила я у Хартмута, понизив голос.
   - Не знаю. - Теперь, когда мы были одни, Хартмут уже не скрывал беспокойства. - Мы уже неделю слышим непонятные истории. Дельфины рассказывают о странных существах, которые плавают по Доброму морю: змеях, у которых кожа покрыта маслом, загрязняющим воду. Любая рыба, подплывшая слишком близко, оказывается отравленной.
   - Но откуда они взялись? - я подвинулась еще ближе.
   - Этого никто не знает. Дельфины говорили, что когда морское солнце изменило свой путь, оттаяли несколько морских лун, которые были замерзшими Единый ведает сколько времени. Возможно, эти змеи явилась с одной из этих лун.
   - Смотри! - ахнула я. - Что-то случилось!
   Гномы в своих маленьких лодках перестали грести. Некоторые подняли весла и замерли, всматриваясь в глубину моря. Другие, наоборот, поспешно направились к берегу. Я не видела ничего, кроме масла на воде - зеленоватого пятна с бронзовым отливом, которое появилось на волнах и затянуло пленкой борта лодок. И еще я почувствовала запах, от которого к горлу подступила тошнота.
   Хартмут судорожно сжал мою руку. Вода начала отступать! Я никогда не видела ничего подобного - словно гигантский рот втягивал воду в себя.
   Некоторые лодки уже достигли берега и теперь лежали на мокром, измазанном маслом песке. Но лодки, которые оказались подальше, затягивало вместе с водой! Моряки гребли изо всех сил, отчаянно сражаясь с водоворотом. Подлодки оседали все ниже, их швыряло из стороны в сторону, и они со скрежетом сталкивались бортами.
   И тогда над волнами поднялась огромная голова. Она была покрыта красно-зеленой чешуей, которая блестела и жутковато переливалась в солнечных лучах. Но эта голова была маленькой по сравнению с шеей. Похоже, это существо было одной сплошной шеей, до самого хвоста. Змей двигался, жутко извиваясь. Когда он впервые взглянул на нас, его глаза были зелеными, но затем они загорелись мертвенным красным светом.
   Змей поднимался все выше и выше, и вместе с ним поднималась вода.
   Это было чудовище неимоверных размеров. Казалось, но было высотой в половину горного склона.
   Я увидела, что на меня надвигается водяной вал, и испугалась, что меня сейчас унесет, Хартмут обнял меня и заслонил своим телом.
   Змей поднялся на невероятную высоту, а затем обрушился на флагманский корабль и пробил в его корпусе зияющую брешь. На берег нахлынула огромная волна.
   - Бегите! - закричал отец, и его голос перекрыл крики перепуганной толпы. - Бегите в горы!
   Гномы повернулись и побежали. Даже в такой ужасный момент не было ни беспорядка, ни паники. Стариков, которые не могли быстро бегать, несли на руках их сыновья и дочери. Матери подхватили младенцев, детей постарше посадили на плечи отцы.
   - Грюндли, беги! - подтолкнул меня Хартмут. - Я должен вернуться к своему отряду.
   Он вскинул свой топор и помчался обратно, чтобы присоединиться к армии, которая уже стояла у кромки воды, прикрывая отход мирного населения.
   Я знала, что надо бежать, но меня охватила такая слабость, что я едва держалась на ногах. Я смотрела на змея, который остался невредим и снова поднимался над обломками корабля. Его пасть распахнулась в беззвучном смехе, и он нанес удар по следующему кораблю. Дерево затрещало и раскололось. Из моря появилось еще несколько подобных тварей, которые принялись крушить обломки кораблей и попадавшиеся им лодки. Поднятые ими волны бились о берег, усугубляя разрушение.
   Лодки переворачивались, и их экипажи оказывались в воде. Многих поглотила пучина, и они исчезли в маслянистой пене. Но армия продолжала стоять, преграждая змеям дорогу. Хартмут был самым смелым, он стоял в воде и держал топор на изготовку, угрожая змеям. Но змеи не обращали на них внимания и продолжали крушить все суда, стоявшие в порту, пока не остался только королевский корабль, на котором мы плавали на Фондру и на Элмас.
   Тогда змей остановился и поглядел на нас и на устроенное им разрушение. Его глаза из красных сделались зелеными, а взгляд стал вялым и немигающим. Он медленно поводил головой из стороны в сторону, и мы съеживались под этим взглядом. Когда он заговорил, остальные змеи перрстали громить корабли и стали слушать.
   Змей заговорил на безупречном гномьем языке.
   - Пусть это послужит предостережением вам и вашим союзникам, людям и эльфам. Мы - новые Хозяева Моря. Теперь вы сможете плавать по нему только с нашего позволения, а чтобы получить его, вы должны будете заплатить. Цену вы узнаете позже. Сегодня мы всего лишь показали вам, что с вами будет, если вы откажетесь платить. Подумайте над этим предупреждение!
   Змей нырнул и исчез. Остальные последовали ним. На поверхности воды плавали лишь обломки дерева. Мы стояли в мертвой тишине и смотрели на разрушенные корабли. Не было слышно даже плача по погибшим.
   Когда мы убедились, что змеи ушли, мы стали собирать тела погибших - как оказалось, все они умерли от яда. Раньше вода была чистой и безвредной, а теперь ее покрывало отвратительно пахнущее масло, способное убить кого угодно - стоило лишь глотнуть.
   Вот так это все и началось. Мне еще многое нужно рассказать, но я слышу, что Элэйк ищет меня и зовет есть. Ох уж эти люди! Похоже, они думают, что еда может излечить от всех забот. Обычно я тоже люблю поесть, но сейчас у меня совсем нет аппетита. А теперь я вынуждена прерваться.
   Глава 4
   ГДЕ-ТО ПОСРЕДИ ДОБРОГО МОРЯ
   Элэйк настаивает, чтобы мы ели, - говорит, что надо поддерживать силы, Ну и зачем, интересно, они нам понадобятся? Сражаться с этими змеями, что ли? Втроем? Я ей сказала, что об этом думаю, а в гномьем языке встречаются довольно крепкие выражения.
   Элэйк ничего на это не ответила, но обиделась. Девону удалось замять неловкость, и он даже рассмешил нас. А на самом деле впору было заплакать, Потом мы все-таки сели и что-то съели, но все ели мало, и, по-моему, даже сама Элэйк обрадовалась, когда ужин закончился. Элэйк ушла заниматься магией, Девон отправился, как обычно, грезить о Сабии.
   А я вернулась к своим записям.
   Всех погибших отыскали и уложили на берегу. Их родственников, как только они опознали погибших, увели друзья, старавшиеся их утешить. Погибло двадцать пять гномов. Я видела, как гробовщик бесцельно мечется, охваченный смятением. Ему никогда еще не приходилось готовить одновременно стольких покойников к их последнему отдыху в горных склепах.
   Отец поговорил с ним, и в конце концов тот успокоился. На помощь гробовщику прислали команду солдат, среди них был и Хартмут. Это был тяжелый и печальный труд, и сердце мое было с Хартмутом.
   Я старалась помогать, чем могла, но могла я немного. Я была слишком потрясена этими внезапными событиями, перевернувшими всю мою размеренную жизнь. В конце концов я взобралась на платформу и уселась там, глядя на море. Уцелевшие солнечные охотники покачивались на волнах кверху дном. Их было немного. Они выглядели печальными и покинутыми и напоминали дохлых рыб. Я выбросила в воду синюю ленту и прядь волос, которые все еще сжимала в руке, и они так и остались на затянутой маслянистой пленкой поверхности воды
   Здесь меня и нашли отец с матерью. Мама обняла меня, и мы долго стояли, ничего не говоря.
   Отец тяжело вздохнул:
   - Мы должны сообщить об этом нашим друзьям.
   - Но как же мы доберемся до них? А что, если по пути на нас опять нападут эти страшилища? - с испугом спросила мама.
   - Они не станут нападать, - глухо сказал отец. Его взгляд был прикован к единственному кораблю, который остался невредимым. - Помнишь, что они сказали? "Передайте вашим союзникам".
   На следующий день мы отплыли на Элмас.
   Столица Элмаса - город необыкновенной красоты. На берегах пресноводных озер расположился Гротто, королевский дворец, ажурное сооружение из белых и нежнее-розовых кораллов. Эти кораллы - живые и продолжают расти. Эльфы даже помыслить не могут о том, чтобы убить эти кораллы, и потому очертания Гротто непрерывно изменяются.
   Людям или гномам это причиняло бы неприятности. Ну а эльфов это забавляет. Если растущие кораллы начинают закрывать вход в какую-нибудь комнату, эльфы просто забирают оттуда свои вещи и переходят в другую.
   Искать дорогу в этом дворце - целое приключение. Коридор, который сегодня ведет в одно место, завтра может привести совсем в другое. А поскольку комнаты в Гротто одна другой красивее - белые кораллы сияют опаловым блеском, а розовые - мягким теплым светом, - для большинства эльфов не важно, где именно они находятся. Те, кто приходит во дворец по какому-нибудь делу к королю, могут пробродить там не один день, прежде чем вспомнят, что вообще-то собирались искать его величество.
   Никакие дела не могут заставить эльфов торопиться. В их словаре вообще не было слова "спешка", пока они не начали общаться с людьми. А мы, гномы, до недавнего времени не имели дел ни с теми, ни с другими.
   Такие различия в характере двух народов часто приводили к ссорам между эльфами и людьми. Эльфы не так безобидны, как кажется. Но после нескольких разрушительных войн оба народа поняли, что от сотрудничества они выиграют куда больше. Люди Фондры - народ напористый, но обаятельный. Они быстро поняли, как надо общаться с эльфами, и теперь лестью добиваются у них всего, чего захотят. Обаяние людей не оставляет равнодушными даже суровых гномов.
   Вот уже много поколений три народа живут и трудятся вместе, в мире и взаимопонимании. И я не сомневаюсь, что так могло бы продолжаться еще очень долго, если бы морское солнце, источник тепла и света для наших морских лун, не начало уходить от нас.
   Колдуны людей, которые очень любят во все влезать и выяснять, как да почему, первыми поняли, что морское солнце изменило курс и теперь дрейфует прочь. После этого открытия люди развили такую бурную деятельность, что просто удивительно. Они занялись измерениями и подсчетами, отправили дельфинов на разведку, а потом целыми циклами расспрашивали их, стараясь выяснить, что тем известно об истории морского солнца1.
   По словам Элэйк, дельфины рассказали людям
   1 Люди первыми начали общаться с дельфинами и выучили их язык. Эльфы считают дельфинов забавными сплетниками, с которыми бывает приятно поболтать. Гномы, которые научились дельфиньему языку от людей, используют дельфинов в основном как источник знаний по навигации. Но при этом гномы, от природы подозрительные ко всем, кто не есть гном, не слишком доверяют дельфинам
   примерно следующее: "Челестра - это огромный водяной шар, существующий в замкнутом пространстве. Он со всех сторон окружен ледяной стеной Пустоты. Внутри находится Доброе море. Его согревает морское солнце, звезда, чье пламя настолько жаркое, что воды Доброго моря не могут погасить его. Морское солнце растапливает лед и дает жизнь морским лунам - маленьким планетам, которые Творцы Челестры предназначили для ее жителей".
   Мы, гномы, готовы были предоставить людям знания о самих морских лунах, знания, по крупицам собранные целыми поколениями, которые провели свою жизнь в недрах этих самых лун. Морские луны - это шары с оболочкой кз скальных пород и с горячей сердцевиной из различных химических элементов. Лучи морского солнца вызывают химические реакции, в результате которых выделяется пригодный для дыхания воздух, - каждая морская луна заключена в такой воздушный пузырь. Так что морское солнце абсолютно необходимо для поддержания жизни.
   Жители Фондры пришли к выводу, что примерно через четыреста циклов морское солнце покинет наши луны. Наступит долгая ночь, Доброе море замерзнет, и никто не сможет находиться на Фондре, Гаргане или Элмасе.
   "Когда морское солнце уйдет, - рассказывали дельфины, свидетели подобных событий, - Доброе море превратится в лед, и он понемногу покроет морские луны. Но благодаря магической природе этих лун большинство растений и животных останутся живы, даже будучи замороженными. Когда солнце вернется, луны оттают и снова станут обитаемыми".
   Я помню, как Думэйк, вождь людей Фондры, передал нам рассказы дельфинов о морских лунах. Это было во время встречи королевских семей Элмаса, Фондры и Гаргана. Именно тогда мы впервые услышали о том, что морское солнце уходит от нас.
   Эта встреча происходила на Фондре, в большом длинном доме, в котором люди проводят все свои церемонии. Мы, три девушки, как обычно, сидели в ближайших кустах и подслушивали. (У нас еще с детства была привычка безо всякого зазрения совести шпионить за родителями.)
   - Ха! Да что эти рыбы1 могут знать? - презрительно бросил отец. Он никогда не обращал внимания на разговоры дельфинов.
   - Мне это кажется необыкновенно романтичным, - заявил Элиасон, король эльфов, - Только представьте: проспать века и проснуться в новой эпохе.