Угрюмова Виктория. Змеи, драконы и родственники (Дракон Третьего Рейха - 2)

   - Ничего не понял, -честно признался Сереион.
   - А тебе и не надо понимать. Ты просто поверь, что все в скором времени изменится в самую лучшую сторону. Ну ступай, мальчик. Сейчас я тебя до Дарта с ветерком подкину. Передавай привет своему королю - пусть держит хвост трубой.
   Сереион еще размышлял над тем, какой хвост и какой трубой должен держать Оттобальт, когда обнаружил, что его конь бешеным галопом подлетает к воротам Дарта. Обернувшись, он не обнаружил никаких следов - даже легкого облачка пыли, которая обычно поднимается над дорогой при такой неистовой скачке.
   История закусочной "Дви ковбасы" не настолько интересна, чтобы посвящать ей отдельное повествование, но пару слов сказать о ней все же стоит.
   Нынешнему хозяину продал эту вывеску заезжий торговец магическими предметами, которые стоили у него невероятно дешево, так что трудно было устоять перед соблазном и не купить по случаю что-нибудь полезное в беспокойном и хлопотном гостиничном хозяйстве. Правда, торговец был честным малым и вовсе не скрывал, что многие предметы действуют согласно какой-то собственной, совершенно непонятной ему логике, а некоторые инструкции вызывают у него исключительно удивление.
   Так и вывеска - с одной стороны, яркая и привлекательная, с аппетитными сосисками, лежащими горкой прямо на блюде, и кружкой пива с белой шапкой пены была, казалось бы, всем хороша. С другой же стороны, инструкция к ней гласила, что она "станет всемерно способствовать развитию вашего бизнеса" ("Чего-чего?" - оторопело уточнил трактирщик. "И я о том же", - печально согласился торговец, вглядываясь в пергамент с мелким и очень ровным текстом).
   О бизнесе вольхоллские трактирщики слыхом не слыхивали. Но наш был человеком рисковым и азартным. Полюбившуюся вывеску он купил, не испугавшись даже предупреждения, что она будет особенно привлекать запорожских казаков, чумаков, едущих в Крым за солью, а также пылких последователей Нестора Махно и Степана Бендеры.
   Какое-то время трактирщику пришлось вести настоящую войну со своей супругой - и все из-за новой вывески. Бедная женщина слышать не хотела ни о каком Махно и запорожских - как же их, этих демонов? - казаках, мотивируя свое нежелание острым всплеском женской интуиции. Трактирщик же женскую интуицию ни в грош не ставил, крича, что запорожские казаки - тоже клиенты. И если в его заведении, хвала Душаре, вот уже третий год подряд ежедневно обедают трое троллей, то и казаки останутся довольны.
   Кстати, постоянным клиентам - тем же троллям, Пульхерии Сиязбовне (которая вытребовала себе скидку и как пожилая женщина, и как редкое существо, изучаемое Шеттским университетом), и шеттским профессорам, которые наезжали сюда раз в два месяца изучать Пульхерию, и ландсхутским патрульным, охранявшим этот неспокойный участок границы, - новая вывеска пришлась по душе. И ее оставили.
   За поворотом дороги мелькнуло симпатичное одноэтажное строение, и оттуда повеяло вкусным запахом. Испуганно заржали и затанцевали на месте привязанные к деревянной ограде лошади - под пышными разноцветными попонами и богатыми седлами. Их хозяева - типичные рыцари, не многим отличающиеся от гостеприимных обитателей замка, с которым не так давно расстался экипаж "Белого дракона", похватались за оружие и повскакивали со своих мест, заслышав рев двигателя.
   Однако вид бронированного монстра произвел на них крайне отрезвляющее воздействие: они подбежали к своим взволнованным скакунам, забрались в седла и стремительно удалились с места событий.
   Эти рыцари были настоящими философами и наверняка знали, что если противник находится в пределах досягаемости - значит, и они тоже. А этого их тонкие и чувствительные натуры вынести явно не могли.
   Экипаж танка воспринимал происходящее с воистину арийской невозмутимостью. Пятеро танкистов уже привыкли к тому, что русские всегда куда-то разбегаются тенденция такая, что ли? - и что на этом не стоит акцентировать внимание. Главное, чтобы никуда не делись вожделенные сосиски и пиво.
   Клаус виртуозно остановил машину возле харчевни и доложил:
   - Герр майор, прибыли точно по расписанию!
   Морунген оторвался от увлекательной беседы с Гансом и заглянул в свой перископ:
   - Ты смотри, все-таки закусочная. Не обманули.
   Ганс тоже пристально изучал здание в свою смотровую щель. Его внимание привлекла странная надпись на вывеске:
   - Герр майор, а что значит эта странная надпись? Выглядит так, будто написано по-польски.
   Морунген прищурился, разглядывая буквы:
   - Видишь ли, Ганс, язык этой страны такой же загадочный, как и все остальное. Поэтому я не могу в точности перевести, что здесь говорится. Насколько я понимаю, вывеска повествует не то о двух сосисках, которые почему-то быстрые, не то о сосисках, которые надо есть очень быстро.
   Вальтер выдвинул оригинальную гипотезу:
   - У них давно уже проблемы с очередями. Это, наверное, воззвание, чтобы очередь не собиралась.
   - А нельзя здесь заказать обычные сосиски, чтобы съесть их не торопясь? Можно - в танке, - взволнованно уточнил Генрих, которому вовсе не улыбалась перспектива давиться горячими сосисками и захлебываться пивом. Сей достойный сын Германии любил покушать с чувством, с толком - обстоятельно.
   Морунген уже зарекался что-либо обещать своим подчиненным.
   - Не знаю, Генрих, - честно сказал он. - Это еще необходимо выяснить.
   Дитрих бодро выскочил из танка, прекрасно ощущая себя под прикрытием верного МР-40, который так замечательно смотрелся в могучих руках Генриха Дица, и пистолета "Вальтер", которым был вооружен Вальтер (уж простите за каламбур так оно и было, а мы не виноваты).
   Осмотревшись, танкисты обнаружили, что к их приходу очереди были ликвидированы как явление: закусочная была пуста, как в первый день творения, когда один-единственный человек попирал ногами прекрасную и цветущую землю.
   Правда, этот единственный человек чувствовал себя не слишком уверенно. Он прятался за стойкой бара - и только изредка высовывал наружу нос. По идее хозяин тоже должен был смыться при виде грозно рычащего исполинского чудовища, но трактирщик - это не совсем человек, это иное существо, которое мыслит совершенно иначе.
   Клиента упускать нельзя. Каким бы огнедышащим, пыхающим ядовитым дымом, страшным и разгневанным он ни казался на первый взгляд. Бывали, конечно, печальные инциденты, когда подобные клиенты не дожидались, пока им подадут меню, и бодро закусывали трактирщиками и прислугой. Но это уже издержки профессии, так же как завалы на шахтах, смерть в бою или иной несчастный случай на производстве. К этому готов всякий настоящий специалист.
   Морунген прокашлялся и миролюбиво обратился к хозяину заведения:
   - О, не нато так бояца! Немеский зольдат не ест стреляйт, а ест котьеть кушайт! - И он в силу отпущенного ему таланта изобразил процесс поглощения сосисок и пива. - Корошо?!
   До смерти перепуганный бармен очень хорошо понял эту пантомиму. Он уразумел, что есть его не будут - иначе бы и не вступали в переговоры, а это означает, что прибыли потенциальные постоянные клиенты. И теперь нужно угодить посетителям, чтобы они надолго запомнили гостеприимство хозяев и высокое качество здешней кухни. Глядишь, и другим драконам порекомендуют заглядывать в "Дви ковбасы". А здесь всегда найдутся несколько лишних сосисок, пара кружек пива или какой-нибудь проезжий рыцарь со своей лошадью.
   Он закивал так энергично, что Дитрих слегка забеспокоился: не отвалится ли? И каково там, внутри черепа, мозгам при такой тряске. Однако наметившееся взаимопонимание ему понравилось, и он продолжил:
   - Битте, мнохо "цвай сосисен" унд пиво сьюда, - и повелительно указал на ближайший столик, накрытый миленькой скатеркой в шашечку, - ферштейн?
   Бармен снова закивал и озарился ангельской улыбкой. Жестом фокусника он выкатил на полированную стойку четыре высокие оловянные кружки и огромный кувшин со свежим пивом.
   За его спиной, на кухне, суетилась заплаканная, но деловитая жена. Ее благоверный, как всегда, оказался прав. Подумать только, даже драконы и демоны знают об их заведении. А как она тряслась и плакала, когда сюда впервые явились трое троллей с вершины ближних гор! Сколько страху тогда натерпелась - словами не передашь. И ничего, утряслось как-то: каждый день являются похлебать котел-другой фирменного супа и обязательно что-нибудь на второе. Интересно, что пожелают господа демоны?
   Господа демоны чинно расселись по длинным деревянным лавкам.
   - Ну вот, - предвкушающе сказал Дитрих, - как будто все в порядке, надо только подождать пару минут.
   - Пара минут - это не проблема, - согласился Вальтер. - Очень даже милое заведение. Где-нибудь в горах Гарца оно смотрелось бы как родное. Среди русских, как я погляжу, тоже есть предприимчивые люди. Интересно, это частная харчевня?
   - Судя по скатертям, да, - уверенно отвечал Генрих. - Да и скорость обслуживания - как в Берлине. Не знаю, как вам, а мне иногда очень нравится эта диковинная страна.
   Хозяин бесшумно возник около стола с полными руками всякой снеди: на расписном подносе стояли тарелки с дымящимися копчеными сосисками, холодное пиво пенилось пышной шапкой, квашеные овощи благоухали, шкворчащая яичница с колбасой кокетливо подмигивала желтыми глазками.
   - Ганс, - скомандовал майор, - отнеси Клаусу его порцию. И никакого пива он за рулем. А нам еще ехать и ехать.
   - Бедный Клаус, - посочувствовал Вальтер. - Так любить пиво - и стать механиком-водителем. Горестная судьба.
   Надо сказать, что бедный хозяин харчевни "Дви ковбасы" пребывал в крайней растерянности. Дело в том, что приближалось время, когда обедать заползала его давняя клиентка Пульхерия Сиязбовна.
   Он свято верил в то, что эта особа может отпугнуть всех остальных клиентов, и потому выделил ей личное время, сделал неслыханные скидки и всячески ублажал старую ведьму с одним лишь условием - никогда не приставать к путешественникам на территории его харчевни. Возле дороги - сколько угодно. В лесу - пожалуйста. На берегу реки - хоть с исполнением эротических танцев. Но только не портить репутацию почтенного заведения.
   Договоренность была достигнута, и надо отдать ей должное - Пульхерия Сиязбовна со своей стороны ее соблюдала. Какими усилиями давалась ей подобная сдержанность, можно только догадываться, однако она никогда не подводила трактирщика.
   Вообще харчевня "Дви ковбасы" была чем-то вроде нейтрального государства, где никогда не возникало никаких разногласий и тролли пили на брудершафт с рыцарями, а рыцари - чуть ли не со своими конями. Но как отреагируют на Пульхерию Сиязбовну демоны, было тайной о семи печатях - и ставить рискованные эксперименты прозорливому трактирщику не хотелось.
   Он как раз изыскивал какой-нибудь хитроумный способ развести своих гостей во времени и пространстве, однако изумленный вопль, донесшийся из обеденного зала, нарушил его уединение и пустил псу под хвост все великие планы.
   Встреча состоялась.
   Пульхерия Сиязбовна находилась в прескверном настроении и даже не повернула голову в сторону танка, стоявшего неподалеку от харчевни. Она ползла обедать, полностью погруженная в собственные скорбные мысли. Мысли эти были о том, что она теряет квалификацию.
   До сих пор ни один человек не уходил от нее, не заплатив за обретенную свободу и душевный покой. Эти наглые путешественники были первыми. Пульхерия хотела надеяться, что и единственными.
   Много всякого народа бродит по дорогам Вольхолла: всех и не упомнишь, со всеми и не познакомишься. Но чтобы второй раз подряд слышать такое!..
   - Ой, матка-а-а! - взвизгнул Дитрих, когда в обеденный зал заползла старенькая русская фрау в цветастом платочке, валеночках - но со змеиным туловищем, тремя парами ножек и тремя парами ручек. - Ой, что ест с топой делайт коммунист та колектифисация! - И он в ужасе схватился за голову, как и боец партизанского отряда Жабодыщенко при виде этой "красоты".
   Однако затем Дитрих подумал, что повел себя неприлично. Он взял себя в руки и жестом пригласил Пульхерию Сиязбовну за стол. Барон фон Морунген был человеком милосердным и понимал, что в советской стране такому вот существу должно житься нелегко. Впрочем, и в Германии ему жизнь медом не показалась бы. Это же какая-то горгулья с собора Нотр-Дам де Пари.
   Однако в отделе пропаганды строго внушали, что при каждой возможности немецкий офицер должен пробуждать к себе теплые и дружественные чувства у жителей оккупированных территорий. И хотя лиры у Дитриха не было, а следовательно, затруднялся сам процесс пробуждения добрых чувств, он решил попробовать.
   - Битте, кушайт с немеский зольдатен!
   Змеебабушка, узнавшая недавно, что и на старуху бывает проруха, не торопилась действовать, а внимательно изучала ситуацию. Что-то подсказывало ей, что эти странники - такие же лопухи, как и все прочие, но перестраховаться было нелишне.
   - Вы кто такие, откуда будете? - строго спросила она.
   Генрих не спускал глаз со странной фрау, задумчиво пожевывая сосиску. Он хорошо помнил, чем завершилась встреча с предыдущей змеей, и свободной рукой поглаживал под столом лежавший на коленях МР-40. Так Диц чувствовал себя уверенней и спокойней.
   - Кхе-кхе! - покашлял он, привлекая внимание Дитриха, уже поднимавшегося из-за стола навстречу Пульхерии.
   Морунген недоуменно оглядел свой экипаж. Воцарилась какая-то странная, он бы даже сказал - гнетущая тишина. Его танкисты молчали о чем-то таком, что его настораживало и пугало. Они явно не собирались пробуждать у русского народа добрые чувства, а эта бабушка - вполне может быть, что и Яга, - должна была помочь отыскать вожделенные Белохатки. Ведь старики - люди мудрые и многое должны знать.
   Барон решил разрядить напряженную обстановку и, широко улыбнувшись, продолжил:
   - Я ест майор Дитрих фон Морунген, это Ганс, Генрих, Вальтер.
   Невероятная старушка игнорировала его гостеприимство, и он заподозрил худшее:
   - Ты ест партизана?! Ты не лубьить доплесный немеский зольдат?
   Сиязбовна не сочла нужным отвечать на этот бред, а молча приблизилась к столу и, схватив одну сосиску, громко ею зачавкала. Дитрих вздрогнул, но вспомнил, что он настроен крайне миролюбиво. И сам себе поведал:
   - Ну та латно. Ты ест партизана, который просто кушайт!
   Какие бы скидки ни делал Пульхерии Сиязбовне местный трактирщик, как бы ни старался накормить на славу, а дармовые сосиски были значительно вкуснее. Она задвигала челюстями еще активнее:
   - Ты, милок, ежели чего супротив меня задумал, так говори сразу - не стесняйся!
   Дитрих сдвинул брови, переваривая услышанное, а затем, как отличник на уроке русского языка, протараторил:
   - Матка никокта ест не фольноваца!
   И, подняв кружку с пивом, демонстративно чокнулся с входящей во вкус змеебабушкой:
   - От лиса феликий Германья и фьюрер зольдатен саранее тебья блаходарит за сатрут... - тут он набрал полную грудь воздуха, - сат-рут-ни-чес-тфо, фот!
   Ганс неодобрительно оглядел своего командира. Он гораздо менее оптимистично смотрел на будущее сотрудничество немецких солдат и этого кошмарного существа, хотя бы по той причине, что именно его кружка сейчас красовалась в одной из проворных цепких ручек. Он понимающе переглянулся с Генрихом, который предусмотрительно отодвинулся со своей сосиской подальше.
   А Морунгена уже несло дальше на всех парусах:
   - Что-то мне коворьитъ, что ты ест допрый фрау! И ты покасыфайт нам прафильный дороха до кутор Белохатки! Гут?!
   Сиязбовна отрицательно покачала головой:
   - Не-е-е, родимый, не гут. В этом деле я тебе не помощник! У меня своих дел полно, щас покушаю, и, как говорится, до скорого! Ау-фидер-дзень!
   Она прикончила последнюю сосиску на общем блюде и машинально потянулась за ближайшими.
   Вальтер не растерялся и ловко притянул свою тарелку к себе.
   Доблестный барон помрачнел и насупился:
   - Тебья трутно понимайт!
   Пульхерия не дала ему договорить:
   - А чего тута понимать? Нет - значит, нет! Не знаю я никаких Белохатков и знать не хочу. Проблемы индейцев, как говорят знающие люди, не волнуют шерифа.
   Дитрих почесал в затылке и искренне огорчился развитию событий. Он с тоской осознал, что содержимое его тарелки перешло к новому владельцу, а точнее - владелице:
   - Это очен пльохо! Так не есть прафильно! - И совершил героическую попытку выдрать из шести ручек Сиязбовны свою закуску. - Токта ты не кушайт мой сосисен, ферштейн?!
   Змеебабушка с добычей расставаться не желала. Она застучала по полу хвостом и зашипела:
   - Ишь чего надумал - у пожилого человека, можно сказать, последнюю крошку хлеба отбираешь! Ирод окаянный, и как тебе не стыдно! Морда твоя наглая! Чему тебя родители только в детстве учили! - И все это с напором, с огоньком и восклицательными интонациями.
   Дитриху стало не по себе, он отпустил тарелку и покраснел, сознавая свою вину. А Пульхерия тем временем ловко ретировалась к выходу, унося с собой кружку с пивом Ганса и тарелку с сосисками Морунгена. Это победоносное отступление сопровождалось комментариями:
   - Повырастают, понимаешь, черт знает в кого, а потом от них добрым людям просто проходу нет! Куда смотрит отдел пропаганды и общество "Спасения на водах"?
   Морунген обвел экипаж изумленным взглядом. Пожал плечами. Вальтер подумал было, что командир заслужил то, что получил, но ведь он действовал из самых лучших побуждений.
   - Не переживайте, герр майор, - утешил Треттау своего грустного командира. - Этих русских фрау никогда не поймешь.
   Генрих наконец расслабился и снова уютно умостился за столом:
   - Угу, лучше держаться от них подальше.
   Дитрих тяжело вздохнул и, уставившись на пустое блюдо в центре стола, подвел итог своим наблюдениям:
   - Да... Как говорится, старость не радость.
   Ганс тоже счел своим долгом подбодрить барона:
   - Не принимайте близко к сердцу, гepp майор. Мой дедушка говаривал: есть два способа справиться с женщиной, но никто их не знает. Давайте лучше еще что-нибудь закажем!
   В маленьком домике, расположенном в живописном пригороде Дарта, ведьма Свахерея собирала свою внучатую племянницу на первый в ее жизни прибацуйчик.
   Скажем сразу: что там Наташа Ростова с ее предпраздничными треволнениями и ее первым балом, вместе взятыми? Толстой обратился к сей скудной теме лишь потому, что не имел возможности наблюдать, как собираются не на бал, а на прибацуйчик. Вот бы где разгуляться великому русскому классику. Но ему не повезло - он не успел на пароход этой истории и так и остался за бортом, не узнав, как отправляют любимых чад настоящие мастера своего дела.
   Торжественная и сосредоточенная Свахерея расположилась в кресле под фикусом, держа в руках толстенную амбарную книгу с заклинаниями.
   - Ты должна быть самой красивой и эффектной изо всех этих кикимор. Ну, что до красоты - то Душара тебя не обидел, тут ничего делать не надо. А вот что касается того, как ты будешь одета и в чем приедешь на прибацуйчик - об этом стоит как следует подумать. Дамочки при нашем дворе соберутся сплошь состоятельные и знатные, и не утереть им нос просто неприлично.
   Галя, читавшая в детстве сказку про Золушку, чувствовала, что голова у нее идет кругом. Но, будучи женщиной самостоятельной и твердых правил, она напомнила бабуле:
   - Не больно-то мне нужен ваш король. Я на сам... прибацуйчик хочу попасть, а стоять в длинной очереди невест - это, тетенька, увольте. Это же срам один за мужиком бегать, задравши хвост. Да еще не он решать будет, а эта ваша Гедвига. Тьфу! Даже думать противно.
   - Привыкла, что за тобой ухаживают? - лукаво осведомилась Свахерея.
   - Не без того, - солидно отвечала Галя. - Я это дело люблю. Конечно, чтобы без всяких глупостев и вольностев - а с уважением. Я - девушка приличная, себя блюла. Мне мужу после не стыдно будет в глаза посмотреть.
   - Розанчик ты мой! - умилилась ведьма. - Вся в нас с сестренкой. Мы точно такие же в молодости были. Гордые... Так, гордая моя, неси-ка ты с огорода тыковку побольше: карету станем колдовать.
   - Ой! - по-детски всплеснула руками Галя.
   Все остальные мысли разом вылетели из ее хорошенькой головки. Какой король? Какие смотрины? Главное - ей сделают настоящую карету, как у принцессы.
   Она притащила в дом увесистую тыквищу и замерла в ожидании.
   - Нет, - скривилась бабуля. - Чтой-то не то. Нам нужно всех потрясти, а кареты - это явление привычное. У кого - с позолотой, у кого - в эмали и вензельках, у кого - вообще не поймешь в чем. Здесь мы оригинальностью никого не потрясем: у меня воображения не хватит. А в этом справочнике вообще предлагают только типовые проекты - золотая подножка и форейтор на запятках. Нет! Не бывать такому, чтобы моя племянница явилась на прибацуйчик в сопровождении какого-то старомодного форейтора. А что это у тебя в уголке стоит?
   - Бочонок с селедкой, - ответила ошарашенная резкой сменой темы внучатая племянница.
   - То, что доктор прописал! - восхитилась ведьма. - Йа!
   - Какой доктор? - всполошилась Галя.
   - Мублап, наверное. Это чародей Хухлязимус, когда чем-то доволен, говорит: это то, что доктор прописал.
   - Я такую карету как-то видела: огромную, с такими рогами длиннющими - их можно будет сделать золотыми, убрать лентами и цветочными гирляндами, - с хрустальными окнами, и двери самодвижущиеся.
   - Это как?
   - Сами открываются. Без лакея.
   - Чудеса!
   - На том стоим, - скромно сказала ведьма.
   Затем она сосредоточилась, зашевелила губами, сделала пару замысловатых жестов, в одном из которых привиделось Гале нечто неприличное, о чем она с трудом умолчала.
   Бочка с селедкой стала подпрыгивать и кружиться по комнате, подгоняемая незримой силой, затем затуманилась стыдливо, окуталась розовым дымком и... исчезла.
   - Ой, - разочарованно сказала Галя.
   - Что ж "ой"? - изумилась Свахерея. - Все в лучшем виде.
   - А где же карета?
   - Во дворе, как же бы она в доме-то уместилась?
   - Бабуля!
   - Целуй вот сюда, - подставила бабу ля румяную щеку. - То ли еще будет, красавица моя. Сейчас мы тебе слуг наворожим. Пойдем-ка к ручью. Полуфабрикат ловить будем.
   Глава, в которой такое делается, такое делается!
   В любовь и ревматизм не верят до первого приступа.
   На прибацуйчик Галя ехала настоящей королевой.
   Ее платье заслуживает отдельного описания, но мы ограничимся только одним комментарием: Пьер Карден, Соня Рикель и взыскательный Балансиага просто лопнули бы от зависти, глядя на это чудо портновского искусства.
   Туфельки на ее ногах были оторочены мехом и расшиты золотом и жемчужинками.
   Роскошная смоляная коса была уложена самым причудливым образом и украшена самозитными и яшкуфонными заколочками, и это было роскошнее любой королевской короны. Потому что корону может заказать ювелиру всякий, у кого достаточно денег, золота и камней, а такие волосы случаются раз в сто лет.
   Пышная грудь соблазнительно выглядывала из пены розовых кружев, а высокая шея была украшена восхитительным ожерельем.
   Галя изящно ступала маленькими ножками, и - о чудо! - ей не мешали многослойные пышные юбки, сотканные будто из лунного света.
   - Что значит порода! - восхитилась Свахерея. - Королева! Вся в нас с бабкой!
   Галя и впрямь ощущала себя в своей тарелке, и драгоценный наряд сидел на ней как влитой, нисколько ее не стесняя. От счастья и предвкушения восторга глаза ее разгорелись, и без того яркие губы вообще стали пунцовыми... Словом, красота ее стала очевидной всем.
   Когда же ведьма и ее любимая внучка вышли во двор, там их ждала диковинная карета.
   Свахерея потрудилась на славу. Огромный экипаж упирался в небо прямыми тонкими рогами, с которых свисали гирлянды цветов, лент и драгоценностей. Золотые колеса сверкали на солнце. Стенки были исписаны и изрисованы самыми невероятными картинками и лозунгами. Галя прищурилась и прочитала по слогам:
   - Выбирайте Мабольчаку! Мабольчака уже выбрал вас!
   - Душара знает, что это такое! - развела руками Свахерея. - Но выглядит внушительно. А что с другой стороны?
   С другой стороны щерился громадный хаббский череп, под которым было написано:
   - Кисель Туляптиздам - это улыбка, которая всегда с тобой!
   - Здорово! - восхитилась ведьма. - Это именно та карета, которую я мечтала заполучить для своего самурязного пинчончика.
   Галя улыбнулась и вошла в салон экипажа. Вдоль стен, которые состояли почти сплошь из громадных окон, рядами стояли кожаные кресла. Они были вышиты шелком, а их ручки и какие-то странные перекладины, тянувшиеся вдоль всего экипажа под самым потолком, сделаны из золота. В передней части кареты была видна стеклянная кабинка для кучера.
   - Что-то мне это напоминает, - прошептала Галя.
   Надо упомянуть, что она никогда в жизни не выезжала с хутора Белохатки и потому не видела даже заурядной конки, не говоря уже об остальных чудесах техники. По этой причине Галя не признала в своей карете модификацию чешского троллейбуса. А может, и хвала Душаре?
   Изнутри карета была также увешана яркими плакатиками:
   - Нипригнацкие решетки для окон - это качество, которое говорит само за себя!
   - Заказывайте все по сети укакдомп, и вам не придется ни о чем думать, кроме как об отдыхе на Уналишнянских островах!
   - Напиток Горьмалух - твоя бодрость!