Уикхем Маделин. Сердцеедка

   – Хорошо сыграл, Энтони. – Ламберт пропустил слова Флер мимо ушей и чересчур крепко пожал руку Энтони. – А я сегодня играл хреново. – Он отхлебнул бренди. – Совсем хреново.
   – Энтони, я и не знала, что ты так хорошо играешь, – пролепетала Филиппа, подвигаясь поближе к Флер. – А вы знали, Флер?
   – Конечно, – с чувством ответила Флер.
   – Понимаете, мне в последнее время было… – начала Филиппа, доверительно понизив голос, но Джонни ее перебил:
   – Мой поезд уходит через пятнадцать минут! Нужно вызвать такси.
   – Тебя подвезут, – сказала Флер. – Кто на машине? Ламберт, вы могли бы подбросить Джонни до станции?
   – Вряд ли, – пробурчал тот.
   – Да, подвези его, Ламберт, – обрадовалась Филиппа. – Потом приезжай к дому.
   – Отлично! – сказала Флер. – Я тоже помещусь, у вас такая просторная машина.
   Не успела Филиппа раскрыть рот, как все трое умчались. Она горестно смотрела вслед, чувствуя, как растет в груди обида. Можно подумать, что ее, Филиппы, и вовсе нет на свете.
   – Тебе нехорошо? – спросила Джиллиан.
   – Все в порядке, – буркнула Филиппа, отворачиваясь.
   Ей не нужна забота Джиллиан. Джиллиан – это совсем не то. Ей нужна Флер!
   На обратном пути Зара пристроилась поближе к Ричарду.
   – Энтони сегодня так здорово играл… Вы должны им гордиться.
   – Я и горжусь, – улыбнулся Ричард.
   – Он был такой… – Зара сморщилась, подбирая нужное слово. – Уверенный. Прямо властный, вы бы видели!
   – Он за лето сильно вырос, – отозвался Ричард.
   – И вроде как совсем не думал про свое дурацкое пятно. Просто играл, и все.
   – Что ты сказала? – нахмурился Ричард.
   – Ну, вы знаете. Всякие там страдания на счет родимого пятна.
   – О чем ты? – осторожно спросил Ричард.
   – Он мне рассказывал, как его мама ненавидела эту штуковину. – Зара передернула плечами. – Хотела, чтобы он повязку носил на глазу и так далее. Ну, вроде он больше об этом не вспоминает.
   – Зара, что за… – Ричард едва сдерживался.
   Он проглотил комок в горле и медленно перевел дух.
   – Что за история с повязкой?
   Зара посмотрела на него и прикусила губу.
   – Ох… Вы не знали? Наверное, они вам не рассказывали.
   В машине, на обратном пути со станции, Флер вынула из сумочки пудреницу и, не глядя на Ламберта, принялась подкрашивать губы длинной золотой кисточкой. Ламберт, словно загипнотизированный, наблюдал краем глаза, как она наносит сочный глянцевый блеск. Он отвлекался от дороги и вилял, отчего ехавшие за ними машины принимались возмущенно гудеть.
   – Ламберт! – воскликнула Флер. – Вы в состоянии вести машину? – Она принюхалась. – Сколько бренди вы успели принять?
   – Я в норме, – коротко ответил Ламберт.
   Он затормозил у светофора, и автомобиль остановился, чуть вибрируя. Ламберт чувствовал запах духов Флер, видел перед собой ее ноги – длинные, белокожие, дорогостоящие ноги.
   – Ну что, Флер, нравится вам жить с Ричардом?
   – Конечно. Ричард – очень хороший человек.
   – И к тому же богатый.
   – Правда? – невинно удивилась Флер.
   – Денег у него до хрена. – Ламберт повернулся лицом к Флер; та слегка пожала плечами. – Только не говорите, будто не знали, что он богат!
   – Я об этом как-то не задумывалась.
   – Да бросьте!
   – Ламберт, поедем домой, пожалуйста.
   – Домой, – с насмешкой повторил он. – Да уж, теперь это ваш дом, верно? Спутница жизни мистера денег-до-хрена!
   – Ламберт, – железным голосом произнесла Флер, – вы пьяны. Вам не надо было садиться за руль.
   – Чушь.
   Зажегся желтый свет. Ламберт поставил ногу на педаль акселератора.
   – Значит, деньги вас не интересуют? – спросил он под шум ожившего мотора. – Всех они интересуют в этом поганом мире, кроме вас одной!
   – Как вы меркантильны, – тихо пробормотала Флер.
   – Что такое?
   – Вы низкий, меркантильный человек.
   – Просто я живу в реальном мире. Ламберт тяжело дышал, его лицо порозовело.
   – Мы все живем в реальном мире.
   – Это вы-то? Не смешите! В каком таком реальном мире вы живете? Ни трудностей, ни за бот, работать не надо, лежи себе и получай денежки.
   Флер стиснула зубы, но промолчала.
   – Небось решила, что Ричард – ценная добыча, а? – продолжал Ламберт, еле ворочая языком. – Издалека его углядела! Может, и на панихиду специально пришла, чтобы его зацапать.
   – Мы почти приехали, – сказала Флер. – Вы чуть не разбили машину. И Джонни могли угробить.
   – Жаль, что не угробил. Одним педиком на земле стало бы меньше.
   Наступила короткая пауза.
   – Я вас не ударю, – дрожащим голосом вы говорила Флер, – потому что вы за рулем, а я не хочу стать причиной аварии. Но если вы еще когда-нибудь скажете нечто подобное…
   – Что, побьете? Ах, как страшно!
   – Я вас не стану бить, – ответила Флер, – а вот кое-кто из друзей Джонни мог бы.
   Машина свернула на подъездную дорожку «Кленов» и остановилась. Флер сразу же выскочила, с омерзением глядя на Ламберта.
   – Вы мне противны! – объявила она и захлопнула дверцу.
   Ламберт тупо смотрел ей вслед, чувствуя, как в висках стучит кровь. Презирает он ее или желает? Она-то, во всяком случае, здорово на него разозлилась.
   Ламберт вытащил фляжку и отхлебнул бренди. Он, стало быть, меркантильный? А попробовала бы она выкрутиться, когда кредит в банке превышен на триста тысяч фунтов стерлингов!.. Ламберт ощутил привычный уже страх и поскорее глотнул еще бренди. Нужно что-то делать. И немедленно, пока его не начали искать к ужину. Дверь дома стояла приоткрытой – видно, Флер побежала прямо к Ричарду ябедничать. Эх, бабы… Ламберт ухмыльнулся. Пускай жалуется, пусть плетет, что захочет. По крайней мере, на какое-то время отвлечет Ричарда.
   Войдя в дом, Ричард остановился и сказал Заре:
   – Знаешь, я хотел бы поговорить с Энтони. С глазу на глаз, если ты не против.
   – Конечно. По-моему, он в саду. Мы хотели поиграть в бадминтон.
   Она смотрела настороженно.
   – Вы не сердитесь, что я вам сказала про повязку?
   – Нет! Не сержусь, конечно. Ты правильно сделала.
   Ричард нашел Энтони возле столбов для бадминтона – парень терпеливо разматывал сетку.
   С минуту Ричард не подходил ближе, просто смотрел на своего сына – своего высокого, доброго, талантливого сына.
   – Иди сюда, – позвал он, когда Энтони оглянулся. – Дай я тебя как следует поздравлю.
   Он обхватил Энтони и крепко прижал к себе.
   – Мой мальчик, – прошептал Ричард ему в волосы и вдруг понял, что чуть не плачет. – Мой мальчик… – Сморгнул и отпустил сына. – Я ужасно тобой горжусь!
   – Круто, – ответил Энтони и, не удержавшись, улыбнулся. – Значит… тебе ничего, что я тебя обыграл?
   – Мне-то? – изумился Ричард. – Конечно! Пора тебе меня обыгрывать. Ты уже мужчина!
   У Энтони от смущения порозовела шея.
   – Но я горжусь не только твоей отличной игрой. Я вообще тобой горжусь. Тем, какой ты есть, с головы до ног… Мама тоже тобой гордилась.
   Энтони молчал, комкая в руках веревочную сетку.
   – Может, она не всегда это показывала, – медленно проговорил Ричард. – Ей бывало трудно открыто проявлять свои чувства. И все-таки она очень гордилась тобой. И любила тебя больше всего на свете.
   – Правда? – спросил Энтони дрожащим голосом, не поднимая глаз.
   – Она любила тебя больше всего на свете.
   Несколько секунд оба молчали. Ричард смотрел, как постепенно светлеет лицо сына, как расслабляются его руки, сжимающие сетку. На губах появилась улыбка, и внезапно Энтони глубоко вздохнул, как будто начиная жизнь заново.
   Он поверил мне, подумал Ричард. Поверил без всяких вопросов. Спасибо, Господи, что у него такая доверчивая душа.
   Зара решила помочь Джиллиан на кухне. Она выгружала посуду из посудомойки, а Джиллиан тем временем выкладывала листья салата из пластиковых пакетиков в большущую деревянную миску. Зара терпеливо слушала, как Джиллиан распространяется о какой-то задуманной ею поездке, а сама пока гадала, о чем сейчас Энтони говорит с отцом.
   – Такое совпадение! – упоенно рассказывала Джиллиан. – Элеонора, оказывается, тоже давно мечтала побывать в Египте! А Джеффри не желает ехать в страну, где нет ни одного поля для гольфа.
   – Значит, вы увидите пирамиды?
   – Непременно! И покатаемся на теплоходе по Нилу.
   – Вас там убьют, – сказала Зара. – Как у Агаты Кристи.
   Джиллиан засмеялась.
   – Представляешь, Элеонора то же самое сказала!
   – Наверное, все так говорят. – Зара с недоумением разглядывала кастрюлю, которую держала в руках. – Это что за фигня?
   – Пароварка для спаржи, – с вызовом ответила Джиллиан. – И не выражайся, пожалуйста.
   Зара скорчила гримаску.
   – Вы прямо как Феликс! Он заставляет платить штраф за каждое ругательство.
   – Прекрасная идея! У нас в школе тоже была коробка для штрафов.
   – Так сейчас-то девяностые годы, или вы не заметили?
   – Я заметила, – сказала Джиллиан. – Но все равно спасибо за напоминание.
   Она взяла со стола две бутылочки с приправой для салата.
   – Базилик или чесночную?
   – Обе, – предложила Зара. – Смешайте их, и все дела.
   – Хорошо. Если получится гадость, будешь виновата!
   Они оглянулись – в кухню вошла Флер.
   – А, привет, – сказала Зара. – Джонни успел на поезд?
   – Едва-едва. Чудом живы остались. Ламберт напился, выписывал такие зигзаги!
   – Вот черт!.. – Зара покосилась на Джиллиан. – Я хотела сказать – ой, мамочки!
   Джиллиан захлопотала вокруг Флер.
   – Бедненькая! Вы садитесь! – Она нахмурила брови. – А ведь это уже не в первый раз. Ламберта судить надо!
   – Давайте позвоним в полицию! – обрадовалась Зара.
   – Лучше поставь чайник, – сказала Джиллиан, – и завари мамочке чайку покрепче.
   – Нет, спасибо, – отказалась Флер. – Я, пожалуй, приму ванну.
   – Примерь пару новых шляпок, – посоветовала Зара. – Это тебя подбодрит.
   – Зара, прекрати! – Джиллиан обернулась к Флер. – А Ричард знает?
   – Нет пока.
   – Нужно ему рассказать.
   – Расскажу, – пообещала Флер.
   Она вышла в холл и начала подниматься по лестнице. Тут снизу раздался голос:
   – Вот вы где! А я вас весь день ищу!
   Флер оглянулась. Филиппа, красная, запыхавшаяся, бегом догоняла ее.
   – Флер, нам надо поговорить! Мне столько нужно вам рассказать… – Она вытерла слезинку. – О нас с Ламбертом. Вы просто не представляете…
   – Филиппа, – резким тоном перебила Флер, – не сейчас, дорогая. Я не в настроении. А если хотите знать почему, спросите своего мужа.
   И не дав ей времени ответить, убежала наверх.
   Филиппа потрясенно смотрела вслед. На глазах снова выступили слезы. Флер не хочет с ней разговаривать! Ее даже затошнило от горя и злости. Теперь у нее не осталось друзей; некому рассказать свою печальную историю. А все из-за Ламберта! Ламберт ухитрился обидеть еще и Флер. Он все испортил! Филиппа сжала кулаки, чувствуя, как бьется сердце. Ламберт сломал ей жизнь, а никто об этом не знает. Его необходимо наказать. Пусть все увидят, каков он на самом деле!

17

   Полчаса спустя ужин был готов.
   – Куда все подевались? – спросила Джиллиан, оторвавшись на минутку от плиты. – Где Филиппа?
   – Я ее не видел, – ответил Энтони, откупоривая бутылку вина.
   – А Ламберт?
   – Кому он нужен? – фыркнула Зара. – Давайте уже есть.
   – Я видел Филиппу в саду, – произнес Энтони. – Когда мы играли в бадминтон.
   – Схожу за ней, – решила Джиллиан. – И скажите, пожалуйста, всем, что ужин на столе.
   – Ладно.
   Джиллиан ушла, а Энтони распахнул дверь кухни и завопил во все горло:
   – Ужин готов! – Оглянулся на Зару и пожал плечами. – Если они не услышали, я не виноват.
   Он налил себе бокал вина и отпил.
   – Эй, а я? – возмутилась Зара. – Мне не нальешь?
   Энтони удивился:
   – Ты же не пьешь вина.
   – Все когда-нибудь бывает в первый раз, – ответила Зара и схватила его стакан.
   Она осторожно отхлебнула и наморщила нос.
   – Наверное, к этому нужно привыкнуть. Пока я останусь верна диет-коле.
   – Вроде в кладовке еще была…
   Энтони посмотрел на Зару и поднялся на ноги.
   – В холодильнике тоже есть, – хихикнула Зара.
   Она встала и пошла за ним в кладовую. Энтони закрыл за собой дверь и обнял Зару. Тихо скрипнула дверь, к которой они прислонились; губы привычно встретились.
   – Ты жутко сексуальная, – шепнул Энтони, когда они оторвались друг от друга.
   – Ты тоже, – прошептала Зара.
   Энтони, воодушевившись, осторожно провел рукой по ее спине.
   – А от этого точно не бывает…
   – Да точно, точно, – успокоила его Зара.
   Ламберт услышал, как Энтони зовет всех к столу, и его прошиб пот. Надо торопиться. Успеть бы выскочить из кабинета, пока не начали искать.
   Он отыскал стопку личной писчей бумаги Ричарда и старенькую пишущую машинку. На столе перед ним лежали реквизиты банковского счета и образец подписи. По идее, нетрудно состряпать письмо, подтверждающее намерение Ричарда сделать богатой свою дочь, а заодно и Ламберта.
   Вроде проще простого, только в глазах все расплывается, мысли в голове ворочаются медленно и неуклюже, и все время отвлекает воспоминание о ногах Флер. Ламберт со злобой тыкал пальцем в клавиши, отчаянно ругаясь при каждой опечатке. Пять листов бумаги уже испорчено; он вырвал их из машинки и швырнул на пол. Кошмар какой-то!
   Ламберт отхлебнул бренди и попытался собраться с мыслями. Всего-то и нужно – сосредоточиться, по-быстрому сварганить проклятое письмо и как ни в чем не бывало спуститься к ужину. А потом ждать звонка из Первого банка.
   «Вы хотели гарантий? – скажет он удивленно. – Что же вы сразу не сказали? А как вам письмо-поручение от мистера Фавура?».
   Тут они и заткнутся! Не станут же они сомневаться в словах Ричарда Фавура, черт побери?
   – Сумму, – пробормотал он вслух, тщательно нацеливаясь на каждую клавишу. – В пять мил-ли-о-нов. Точка.
   Пять миллионов. Черт, вот если бы это была правда, если бы на самом деле…
   – Ламберт?
   Ламберт вздрогнул и медленно поднял голову. У двери стоял Ричард и смотрел на него с подозрением.
   – Что это ты здесь делаешь?
   Джиллиан вышла в сад, мысленно перебирая картины будущей поездки в Египет. На душе было легко, и это придавало упругость походке, заставляло улыбаться самой себе и напевать. Подумать только – поездка в Египет с Элеонорой Форрестер… Не с кем-нибудь, а с Элеонорой Форрестер! Раньше Джиллиан машинально сказала бы «нет». А теперь она думала: почему, собственно, нет? Почему ей, в конце концов, не поехать в далекую экзотическую страну? Почему не составить компанию Элеоноре? Джиллиан представляла, как блуждает по песчаным тропинкам, как, замирая от восторга, любуется останками древ ней удивительной цивилизации. Ее греет солнце иного континента, вокруг звучит чужая, непонятная речь, на пестром уличном базаре она торгуется с продавцом сувениров…
   Тут что-то хрустнуло под ногой, и Джиллиан очнулась. Посмотрела вниз – кто-то бросил на лужайке стеклянный флакончик.
   – Так и пораниться можно! – вслух сказала Джиллиан, подбирая пузырек.
   Бутылочка от аспирина – пустая. Наверное, кто-то случайно уронил ее в траву. И все-таки Джиллиан встревожилась и невольно ускорила шаги.
   – Филиппа! – позвала она. – Ужин готов! Ты в саду?
   Тишина. Потом донесся тихий-тихий стон.
   – Филиппа! Это ты?
   Джиллиан пошла на звук и вдруг поняла, что бежит.
   Филиппа лежала на траве за розовыми кустами, раскинув руки. Ее подбородок был испачкан рвотой, на груди приколота записка, начинавшаяся словами:
   «Всем, кого я знаю…».
   Рядом валялся второй пузырек из-под аспирина.
   – Я жду объяснений, – негромко сказал Ричард. Он посмотрел на листок, который держал в руке. – Если все обстоит так, как я предполагаю, тебе придется многое объяснить.
   – Это… это розыгрыш…
   Ламберт затравлен но смотрел на Ричарда, пытаясь выровнять дыхание, а заодно утихомирить бьющийся в мозгу страх. Он сглотнул – в горле царапало, будто наждаком.
   – Шутка.
   – Нет, Ламберт, это не шутка. Это подлог.
   Ламберт облизал губы.
   – Послушай, Ричард, я вовсе не собирался использовать письмо.
   – Ах вот оно что! И для чего же ты не собирался его использовать?
   Ламберт натужно засмеялся.
   – Ты не понимаешь!
   – Не понимаю! – отрезал Ричард. – Я не понимаю, почему ты счел себя вправе влезть без разрешения ко мне в кабинет, рыться в моих личных бумагах и писать от моего имени письма. Что касается содержания… – Он хлопнул по листку ладонью. – Признаться, это меня удивляет больше всего.
   – То есть как…
   Ламберту стало дурно. Значит, Эмили ему лгала. Водила его за нос. Филиппа все-таки не получит денег! В глазах потемнело от ярости. Страх куда-то подевался, Ламберт забыл об осторожности.
   – Тебе легко быть порядочным! – неожиданно для самого себя заорал он. – У тебя – миллионы!
   – Ламберт, опомнись!
   – Эмили говорила, что я буду богат! Она сказала, что на имя Филиппы будет открыт целевой счет и я смогу ни в чем себе не отказывать! Выходит, она врала, гадюка?
   Ричард онемел.
   – Эмили так сказала? – спросил он, наконец, чуть дрожащим голосом.
   – Она сказала, что я беру в жены миллионершу! А я и поверил!
   Ричард вдруг понял.
   – Ты влез в долги?
   – Еще бы, да я кругом в долгах! Как и все остальные в этом поганом мире. Все, кроме тебя, разумеется! Я превысил кредит в банке на триста тысяч фунтов. По сравнению с десятью миллионами – пустячок, правда? Ты мог бы хоть завтра заплатить такую сумму.
   Ричард смотрел на Ламберта и старался справиться с отвращением, напоминая себе, что это все-таки его зять.
   – Филиппа знает? – спросил он.
   – Конечно, нет!
   – Слава богу, – пробормотал Ричард и снова посмотрел на листок бумаги у себя в руке. – Так что же именно ты намеревался с этим делать?
   – Предъявить в банке. Тогда они хоть на какое-то время заткнутся.
   – Значит, у тебя не только совести, но и мозгов нет!
   Ламберт пожал плечами. Несколько минут они с одинаковой неприязнью смотрели друг на друга.
   – Я… подумаю об этом, – в конце концов, произнес Ричард. – А пока попрошу тебя ничего не говорить Филиппе. И… никому другому.
   – Устраивает, – нагло ухмыльнулся Ламберт.
   У Ричарда внутри словно что-то лопнуло.
   – Не смей мне улыбаться! – рявкнул он. – Ты бесчестный, беспринципный… мошенник! Боже, и как только Филиппу угораздило в тебя влюбиться?
   – Надо думать, она поддалась моему природному обаянию, – отозвался Ламберт, приглаживая волосы.
   – Вон отсюда! – дрожа от ярости, выговорил Ричард. – Убирайся из моего кабинета, пока я… пока я…
   Ему не хватило слов. Ричард умолк, а Ламберт насмешливо скривил губы.
   Прежде чем тот или другой успел сказать еще что-нибудь, снизу, из прихожей, донесся крик Джиллиан:
   – Ричард! Иди сюда, скорее! С Филиппой плохо!
   Джиллиан доволокла Филиппу до дома и вызвала по телефону «скорую». Когда мужчины спустились в холл, Филиппа сидела на полу и еле слышно стонала.
   – По-моему, ее благополучно вырвало. – Джиллиан нахмурилась и резким жестом смахнула слезинку. – Дурочка, какая же дурочка!
   Ричард потрясенно смотрел на свою дочь – такую несчастную, некрасивую.
   – Неужели она на самом деле хотела…
   Он замолчал, не в силах произнести страшные слова.
   – Нет, конечно, – ответила Джиллиан. – Просто пыталась таким способом позвать на помощь.
   – Она же всегда казалась такой…
   Ричард запнулся. Он хотел сказать, что Филиппа всегда казалась очень счастливой, и вдруг понял, что это неправда. Если подумать, с тех пор как Филиппа стала взрослой, он почти никогда не видел ее по-настоящему счастливой. Она постоянно выглядела испуганной или обиженной, а если и веселилась, то с какой-то истерической ноткой.
   Теперь его пронзило острое чувство вины. Следовало позаботиться о том, чтобы Филиппа была довольна и счастлива, думал Ричард. Я не уделял ей внимания, надеясь на жену и зятя, а они ее подвели. Мы ее предали.
   – Филиппа! – Ламберт наклонился к ней. – Ты меня слышишь?
   Глаза Филиппы открылись. Она застонала громче.
   – Ламберт, – сказала Джиллиан, – лучше отойди от нее.
   – Почему это? – ощерился Ламберт. – Я ее муж!
   – При ней была записка, – сказала Джил лиан.
   Она протянула записку Ричарду. Он прочитал и потемнел лицом. На лбу начала пульсировать жилка.
   – Дай сюда! – потребовал Ламберт. – Я имею право…
   – Ты не имеешь права! – отрезал Ричард. – Нет у тебя никаких прав!
   – «Скорая» приехала, – прервала их Джиллиан, глядя в окно. – Кто поедет с Филиппой?
   – Я, – сказал Ламберт.
   – Нет, – мгновенно возразил Ричард. – Я поеду.
   По дороге в больницу Ричард не отводил глаз от лица дочери, поддерживал ей голову, пока Филиппу рвало в картонную коробку, и поправлял волосы.
   – Я не хотела за него выходить, – прошептала Филиппа.
   Ее опухшее лицо было залито слезами.
   – Я его видеть не могу!
   – Все хорошо, солнышко, – ласково сказал Ричард. – Мы почти приехали. Ты поправишься.
   – Это все мама! – прорыдала Филиппа. – Она заставила меня выйти замуж за Ламберта! Она! сказала, что я уродина, да еще и не… – Филиппа остановилась и посмотрела на Ричарда покрасневшими глазами. – Скажи, ты, правда, терпеть не мог Джима?
   – Какого Джима? – растерянно спросил Ричард, но тут у Филиппы опять началась рвота.
   Ричард молча смотрел на дочь. Навалилась черная тяжелая тоска. Такое чувство, словно его счастливую семью переворошили, будто кучку драгоценных камней, и оказалось, что под каждым кишмя кишат мерзкие червяки. Какие еще предстоят сюрпризы? Что еще от него скрывали?!
   – А где Флер? – спросила Филиппа, едва снова смогла выпрямиться. – Она знает?
   – Вряд ли, – успокаивающе ответил Ричард. – Если хочешь, можно ничего ей не говорить.
   – Нет, я хочу! – истерически взвизгнула Филиппа. – Я хочу, чтобы она была здесь, со мной!
   – Родная моя… – Ричард вдруг почувствовал, что к глазам подступают слезы. – Я тоже очень этого хочу.
   К вечеру Ричард вернулся домой, усталый и подавленный. Все сбежались к дверям – встречать. Флер подбежала и схватила его за руку.
   – Ну что, как? Дорогой, я так волновалась!
   – Ее оставили в больнице до завтра, – ответил Ричард. – Говорят, серьезных повреждений нет. Хотят… – Он прочистил горло. – Хотят назначить ей консультации у психотерапевта.
   – А можно ее навестить? – нерешительно спросил Энтони, сидевший рядом с Зарой на ступеньках.
   Ричард улыбнулся.
   – Завтра она вернется домой. Честное слово, беспокоиться не о чем. Слава богу, пронесло.
   – А все-таки зачем она это сделала? – спросил Энтони. – Ну, то есть она сама-то соображала, что творит? Не подумала, что ли, как все перепугаются?
   – Сомневаюсь, что она всерьез о чем-то думала, – мягко сказал Ричард. – У нее сейчас голова не очень хорошо работает… А где Ламберт?
   – Ушел, – ответила Джиллиан, поджав губы. – Я отправила его на ночь в гостиницу. Он был слишком пьян, чтобы вести машину.
   – Умница, Джиллиан. И спасибо тебе. Если бы ты не пошла искать Филиппу…
   Джиллиан отвела глаза.
   – Да ладно. – Она взглянула на часы – Поздно уже, пора спать. Энтони, Зара – отправляйтесь.
   – О'кей, – ответил притихший Энтони. – Всем спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, – сказала Зара. Ричард вдруг спохватился:
   – Энтони, прости, что не получилось как следует отпраздновать твою победу. Еще обязательно отпразднуем – в другой раз.
   – Конечно, пап. Спокойной ночи.
   – Я, пожалуй, тоже пойду спать, – объявила Джиллиан. – Ричард, ты не голодный?
   – Нет. – Он посмотрел на Флер. – Пожалуй, я пропустил бы стаканчик виски.
   Флер улыбнулась.
   – Я тебе налью.
   Она исчезла в гостиной. Ричард посмотрел на Джиллиан.
   – Ты догадывалась, что нечто подобное может случиться? Ты знала, что Филиппа несчастна?
   – И думать не думала! – Джиллиан закусила губу. – И все же теперь, задним числом, я удивляюсь, как это мы ничего не замечали.
   – Вот именно, – кивнул Ричард. – Я чувствую в точности то же самое.
   – Мне кажется, я ее подвела, – сказала Джиллиан.
   – Вот это как раз нет! – с неожиданной силой воскликнул Ричард. – Если кто ее и подвел, так лишь ее собственная мать.
   – Что? – поразилась Джиллиан.
   – Эмили ее подвела! Эмили была…
   Он замолчал, тяжело дыша. Джиллиан растерянно смотрела на него. С минуту никто из них не произносил ни слова.
   – Я всегда чувствовал, что в Эмили что-то скрыто, – заговорил Ричард. – Мне отчаянно хотелось понять ее лучше. А теперь выясняется, что кроткая невинная Эмили – всего лишь… видимость! Настоящую Эмили я бы и знать не за хотел!
   – Ох, Ричард! – В глазах у Джиллиан стояли слезы. – Эмили была не такая уж плохая…
   – Я знаю. – Ричард устало потер лицо. – Но я-то считал ее совершенством.
   – Совершенных людей на свете нет, – промолвила Джиллиан.
   – Я был дураком. Доверчивым дураком.
   – Ты не дурак. Иди выпей виски и не думай об Эмили. – Она посмотрела Ричарду прямо в глаза. – Пора забыть о ней и жить дальше.
   – Да, – медленно проговорил Ричард. – Пора…
   Флер сидела на диване в гостиной. Рядом стояли два стаканчика с виски.
   – Бедный, – сказала она вполголоса, когда Ричард вошел в комнату. – Какой ужасный вечер.