Уилкинсон Ли. Жемчуг Падуи

   – Только дочь Джина, ныне маркиза д'Орсини.
   – Маркиза д'Орсини – твоя кузина? – с непринужденной улыбкой уточнила София, в то время как все внутри нее торжествовало. Это многое объясняло, хотя далеко не все исключало. – А когда вы были детьми, то часто играли вместе… – осторожно предположила влюбленная девушка.
   – Отнюдь, – рассмеялся Стефан. – Между нами пропасть, София. Она значительно старше и всегда указывала мне мое место. Когда я вырос и это различие перестало быть столь очевидным, мы немного сблизились, у нас появился шанс узнать друг друга… О чем ты задумалась, София? – растормошил он затихшую и отрешенную спутницу.
   – Объясни мне, – тихо произнесла она. – Если Джина дочь твоих тети и дяди, то почему Палаццо дель Фортуна унаследовал ты, а не она? Надеюсь, это не слишком дерзкий вопрос, – поспешила оговориться София.
   – Фамильное владение должен наследовать кровный родственник. Предпочтительно мужского рода. До меня это была собственность тетушки Франчески, и если бы у нее родился сын, то дворец перешел бы к нему. Когда Паоло встретил тетушку Франческу, он уже десять лет вдовел. Он был красив, чрезвычайно обворожителен, она просто не могла не поддаться его обаянию. Джина его дочь от первого брака. Тетушка официально удочерила ее, став женой дяди Паоло. К сожалению, влюбиться в этого человека оказалось куда проще, чем ужиться с ним…
   – Твоя тетя поладила с Джиной?
   – Увы… Тетушка Франческа старалась. Но Джина в принципе была против нового брака своего отца и категорически отказывалась принимать мачеху. В ней говорили и ревность, и обида за мать, которую, как ей казалось, отец предает, женившись на другой женщине… В конце концов, устав от нескончаемых сцен, Паоло отослал Джину в элитную школу для девочек, и моя тетя возражать не стала. Она всегда производила впечатление несчастливого человека. Я с детских лет испытывал к ней жалость, хоть и тщательно скрывал это.
   – А когда Джина стала старше, ее отношения с мачехой не наладились?
   – Они стали цивилизованней, но принципиально не изменились. Джина по-прежнему ни во что не ставила мнение тетушки Франчески, а тетя не могла понять мотивацию своей падчерицы. Они достаточно долго прожили под одной крышей, но сторонились друг друга. Это был единственный способ избежать новых конфликтов. Когда случались выходы в свет, они вели себя благоразумно. Но близости между ними не было никогда… Джина ни в чем не нуждалась. Она привыкла к роскоши, отец всегда давал дочери все, чего она только ни желала. Болезнь отца стала для Джины проблемой, и она, недолго думая, приняла предложение маркиза д'Орсини…
   – Ты хочешь сказать, твоя кузина вышла замуж по расчету?
   – Это вызывает у тебя негодование? – нахмурился Стефан.
   – Прости, – осеклась София. – У меня нет права ее судить.
   – Брось, – улыбнулся он. – Ты сказала то, что думала. Не извиняйся. А сама ты не веришь в брак из практических соображений?
   – Нет, – чистосердечно откликнулась девушка.
   – У тебя есть причины для такого мнения? – серьезно спросил ее Стефан.
   – Я не представляю, как супруги могут быть счастливы друг с другом без любви!
   – А по-твоему, любовь – это непременно счастье? – усмехнулся он. – Только тот, кто никогда не любил, может думать о счастье в любви. Любовь порой может быть мучительной. А вот Джина, с ее практическими соображениями, скорее станет счастливой с человеком, который может ей дать достаток, чем с тем, который лишит ее душевного покоя. Маркиз оплачивал ее счета, и это все, что от него требовалось. Однако собственных денег у него было немного. И его семья невзлюбила Джину. И теперь ей кажется, что она совершила ошибку. Но вовсе не потому, что вышла не по любви, а потому, что просчиталась. Кроме того, маркиз на тридцать пять лет старше Джины и страшный распутник. Всем было понятно, что она сделала глупый выбор. Но на нее тогда словно затмение нашло. Титул, обходительность, заоблачные перспективы… Но все изменилось, лишь только они стали жить вместе. А разводы в Италии – дело особо хлопотное…
   – Очень грустно это слышать. Чем бы она ни руководствовалась, жаль, что с ней такое произошло, – задумалась София.
   – Многие люди считают, что она это заслужила. Спасибо, что думаешь иначе, – искренне поблагодарил ее Стефан. – И я с тобой согласен. Джина не пыталась убедить маркиза в своей бескорыстности, а вот он сильно постарался, чтобы внушить тогда еще молоденькой девушке, что ее ждет сказочная жизнь. Впоследствии же он повел себя как мерзавец. Обращался с ней так, словно купил ее. Восемь лет она была вынуждена мириться с его бесконечными неприкрытыми изменами. А он прекрасно знал, что не может быть ничего более оскорбительного для такой гордой женщины, как Джина. А потом… – затянул паузу Стефан, внимательно глядя на Софию. – Потом наш маркиз неожиданно умирает. Так наступило долгожданное и тем не менее такое нечаянное освобождение. Никто не стал винить Джину, когда она буквально воспрянула после его смерти. Но тут судьба нанесла ей очередной удар. Кузина так рассчитывала унаследовать дворец д'Орсини. А оказалось, что маркиз своим завещанием отписал ей лишь скудное содержание и право на проживание в фамильном дворце до конца жизни. А в случае повторного брака она лишится и того, и другого… Иначе говоря, он обрек мою дорогую кузину на поиски нового богатого мужа, – иронически окончил свое повествование Стефан.
   – И это после всего, что ей пришлось перенести за восемь лет жизни с этим извергом?! – недоуменно воскликнула девушка.
   – Ты думаешь, наша Джина не способна учиться на своих ошибках? – недобро ухмыльнулся Стефан Хэвиленд. – Ты права, София. Она из тех, которые не учатся, сколько бы их ни била судьба. Им проще считать тумаки и злиться на весь мир, чем сделать над собой усилие и отбросить собственные заблуждения. Она искренне верит, что в следующий раз ей повезет… А теперь скажи мне, София, – наклонился Стефан к девушке. – Ты смогла бы выйти замуж ради денег?
   София недоумевающе посмотрела на его очень серьезное лицо. Она даже не искала правильный ответ, просто не могла понять, почему вообще возник этот вопрос. Ей нужно было знать, случаен он или имеет для Стефана глубокое значение.
   – Я никогда не задумывалась над этим, – смущенно проговорила София.
   – Но ты не ответила, – настаивал Стефан и еще сильнее подался вперед, вглядываясь в лицо собеседницы.
   – Я убеждена, что любовь в браке необходима.
   – Любовь или романтика? – допытывался Стефан Хэвиленд.
   – Если не любишь, то зачем вообще жениться?! – отчаянно воскликнула девушка.
   – Но любовь не может гарантировать ничего. То, что ты будешь принимать за любовь, улетучится в два счета, и останется одно лишь разочарование. Возможно, в браке важнее достичь понимания, поддерживать друг друга, быть близкими по духу. И тогда брак не станет тяжелой ношей, даже когда новизна романтических отношений отойдет на второй план.
   – Ты веришь в это? – растерянно спросила София.
   – Тетя Франческа верила. Потому и вышла замуж за красавца Паоло, с которым ей было сначала хорошо, легко, весело… Но этого оказалось недостаточно. Именно из-за отсутствия уважения и взаимной предупредительности их отчуждение стало непреодолимым. Но, наверное, я не совсем правильно сужу о ситуации. Видишь ли, София, Паоло как любой компанейский человек не знал меры в питье. Однажды, напившись, он упустил из внимания тот факт, что женат совсем недавно. Он решил прояснить свои права на Палаццо дель Фортуна и на Жемчуг Падуи – фамильную реликвию, переходящую из поколения в поколение. Моя тетя, будучи женщиной правдивой и стойкой, ясно дала ему понять, что в случае ее смерти он не получит ни дворец, ни сокровище. И тогда она узнала, что ее чудесный Паоло, весельчак и джентльмен, досадно просчитался, женившись на ней. Он, конечно же, протрезвев, всячески отрицал это, но, поняв, что тетушка не собирается изменять завещание в его пользу, уехал и взял Джину с собой… Правда, потом вернулся. Очень скоро… И опять принялся переубеждать тетю Франческу. Но она, надо отдать ей должное, при всей своей любви к этому человеку, не отступила ни на йоту. Она сдерживала огонь с обеих сторон. Во-первых, тетушка всячески противостояла его корысти и старалась придать их отношениям дружеский характер, во-вторых, она достойно отражала нападки семьи, которая изначально не желала принимать Паоло в свои члены, а после таки требовала развода. Но Франческа не развелась с ним, она дала ему второй шанс. Она приняла его и Джину обратно. Потому что брачные клятвы не были для нее пустым звуком. Откровенно говоря, Паоло повел себя разумно. Он не стал больше настаивать на своих притязаниях. Порой они казались счастливой парой… Он стал требовать другого… Чтобы она родила ему ребенка – сына, который смог бы унаследовать главные достояния нашей семьи…
   – А твоя тетя не хотела иметь детей? – не уставала удивляться София.
   – Очень хотела. Но этого не происходило, и тогда она, мудрая женщина, сочла, что такова Божья воля…
   – Она так просто смирилась с этим?
   – Любое преодоление стоит огромных усилий духа. Наблюдая за ней, трудно было сказать, насколько тяжело она переживает свою неспособность иметь от Паоло детей. Но у тети Франчески было одно невероятное качество. Она никогда не роптала и видела Божий промысел во всем. Она была глубоко верующим человеком… Но Паоло не смирился. Когда их многочисленные попытки зачать ребенка не увенчались успехом, он принялся винить тетю. Принуждал к мучительным медицинским процедурам. Он, словно одержимый, не слушал ее возражений. Но впоследствии оказалось, что проблема вовсе не в тете Франческе. Именно Паоло не мог иметь детей. Он стал отцом Джины в молодые годы, после чего нездоровый образ жизни либо другие причины повлекли за собой бесплодие. Этот диагноз лишил его последней надежды завладеть дворцом. Паоло не потребовалось много усилий и времени, чтобы превратить этот брак в нечто совершенно непотребное. Пожалуй, только Роза и Роберто могут доподлинно знать, как тетушка Франческа ограждала своего падшего мужа от общественного порицания. Его пьянство стало тяжелой болезнью, он начал стремительно деградировать. Он громил мебель, скандалил и угрожал, но тетя выстояла и не уронила себя. А после его смерти сказала мне, что Палаццо дель Фортуна всегда был обителью счастья и обязательно станет ею вновь, а испытания посылаются для того, чтобы научиться ценить простые вещи и доброту людей…
   – И поэтому ты решил вернуться в Палаццо дель Фортуна?
   – Благодаря высоким технологиям, которые так ценил дядя Паоло, я могу не так часто отлучаться в Штаты. Еще у меня есть доверенные лица, высококвалифицированные управляющие, и дело моего деда и отца не пострадает, если я поселюсь в Венеции.
   – Ты все продумал, – тихо проговорила София. – Ты так уверен во всем. Не испытываешь никаких сомнений.
   – Разве это плохо?
   – Конечно же, это очень хорошо, но…
   – Какие могут быть «но»? – удивился Стефан.
   – Мне это не понятно. Я не знаю, каково это – твердо знать, как и что делать. В моей профессии все иначе. У меня есть опыт, я постоянно узнаю и осваиваю что-то новое, стараюсь совершенствоваться. А в жизни не так. Это как блуждание в темном лесу.
   – Ты просто еще не успела оправиться после потери отца, поэтому тебе все видится в мрачных красках, – поспешил объяснить ее чувства Стефан.
   – И еще я очень устала, – вздохнула она.
   – Неудивительно, – откликнулся он. – Я попрошу официанта вызвать такси…
   У массивных дверей Палаццо Стефан достал ключи со словами:
   – Не стоит будить слуг в такой поздний час.
   Стефан отпер замок и, прежде чем открыть двери, посмотрел на Софию.
   Ее глаза блестели в тусклом свете фонарей. Она неотрывно внимала своему спутнику.
   – Если ты так смотришь на меня, я просто обязан тебя поцеловать, – произнес он и склонился над девушкой.
   Стефан обхватил девичью талию. Он держал Софию крепко, целуя сладко и долго. Затем открыл дверь и увлек ее внутрь, не прерывая поцелуя. Они долго простояли в холле, расходясь и вновь сливаясь в поцелуе. Когда они достигли гостиной, Стефан снова обнял ее и поцеловал высокий лоб, веки, щеки, шею, нежную грудь. Когда их губы соединились опять, а его рука легла на ее грудь, София опомнилась.
   – Прости, но я не стану спать с тобой, – отстранилась она от Стефана.
   – То есть?..
   – Ты понимаешь.
   – Почему?
   – Я не могу.
   – Ты не можешь потому, что хранишь верность другому мужчине, или же потому, что не хочешь?
   – Просто не могу, – не желала оправдываться девушка.
   – Это не объяснение, – сказал Стефан и вновь прижал ее к своей груди.
   София уклонилась от очередного поцелуя и тихо, но твердо произнесла:
   – Не целуй меня больше.
   – Это всего лишь поцелуй.
   – Но я не хочу его, – прошептала София.
   – Ложь. И ты хочешь не только моих поцелуев. К чему отрицать очевидное? В наших желаниях мы едины. Пойдем ко мне, и ты не забудешь эту ночь никогда…
   – Стефан! – прикрикнула она и тише добавила: – Остановись, Стефан.
   – Почему? Скажи мне правду.
   – Я не хочу… Это вся правда.
   – Но твои поцелуи сказали мне обратное, – настаивал Стефан.
   – Я говорю «нет», а ты хочешь принудить меня? – сухо произнесла она.
   – Прости, – отошел он от Софии. – Должно быть, я ошибся, решив, что нравлюсь тебе…
   – Мы плохо знаем друг друга.
   – Я знаю о тебе достаточно. Теперь же хочу познать тебя. А другие способы сделать это мне неизвестны.
   – Нет.
   – Почему?
   – Ты торопишься.
   – Должен пройти какой-то определенный период, чтобы мне было позволено притронуться к тебе?
   – Трудно сказать. Я просто не собираюсь делать это теперь. Вероятно, ты во мне ошибся, Стефан…
   Он нехотя отпустил ее…
   София уединилась в своей спальне. Электричество почему-то было отключено, однако она почти не заметила этого, как и других странностей. Слезы обиды душили ее. Его желание показалось ей непозволительно откровенным. Девушка испугалась той легкости, с которой Стефан принял решение сделать ее своей. София надеялась завоевать его симпатию, а не воспламенить его похоть. Она считала, что истинная близость может родиться только от сердечных отношений, а не от влечения плоти. Его страстность показалась ей пугающей, упорство, с которым он соблазнял ее, – ошеломляющим.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   В постели, на воздушных перинах, настроение Софии Джордан не улучшилось.
   Между ними столько непреодолимых преград!..
   Все ее представления о взаимном узнавании влюбленных оказались бесполезными. Стефан предстал перед ней в образе скорее устрашающем, чем влекущем. Его рассказ о семье так же разительно отличался от всего, к чему привыкла София, живя с отцом, насколько ее лондонская квартира на первом этаже с окнами в сад отличалась от помпезного Палаццо с видом на венецианское великолепие.
   В темноте и одиночестве ночи София осознала всю невозможность своей романтической фантазии. Она засыпала, но внутренняя тревога не давала ей забыться, и София пробуждалась вновь.
   Чужая постель, чужие стены и незнакомые звезды, которые подглядывали в окно, чахлый лунный отсвет украдкой проникал сквозь портьеры, из-за чего гротескные тени изломами покрывали стены и пол – все настораживало девушку.
   Внезапно ей показалось, что тени колышутся.
   София села на постели и всмотрелась в сиреневатую темень. Сиплым от страха голосом она вскрикнула:
   – Кто здесь?!
   Ее голос наполнил величественную пустоту. София поняла, что она одна в комнате. Однако это ее не успокоило. Сердце продолжало ускорять темп, отсчитывая мгновения безотчетного ужаса.
   Девушка продолжала, затаив дыхание и настороженно вслушиваясь в тишину, сидеть на кровати, стиснув в руках одеяло. И этот миг она явственно расслышала звук открывающейся двери и тяжелую неторопливую поступь в коридоре. Она встала и, подойдя на цыпочках к двери, остановилась и замерла.
   Дверная ручка беззвучно провернулась, и дверь резко открылась, толкнув Софию. Она оступилась, упала и вскрикнула.
   – Что с тобой? – раздался шепот Стефана. – Ты поранилась?
   – Я?! Нет… Я в порядке. – Она справилась с испугом.
   – Точно? – недоверчиво уточнил Стефан.
   – Да… – уже совершенно спокойным голосом подтвердила София.
   Стефан вошел в спальню девушки и попробовал включить ночник, но тот не работал. В свете, льющемся из коридора, он разглядел, что она скорчилась на полу, обхватив рукой подвернутую ногу и растерянно уставившись на него.
   – Оставайся так, – распорядился Стефан. – Черт, – буркнул он себе под нос, затем вышел ненадолго, а вернувшись, поднял ее на руки и отнес в соседнюю гостиную, смежную с его спальней.
   Он устроил Софию на диване, подложив ей под спину несколько диванных подушек. Ее обнаженные плечи вздрагивали. Он сел на краю дивана и посмотрел на гладкое девичье личико.
   – Прости, я поступил глупо и напугал тебя.
   – Не страшно, – улыбнулась она, окончательно избавившись от ночного наваждения.
   – Ты бледная и холодная, как привидение.
   Стефан поднялся с дивана и исчез за дверью своей комнаты, а через короткое время вернулся с пледом в руках. Он накинул плед ей на плечи и, открыв дверцу бара, налил что-то в хрустальный стакан.
   – Выпей это небольшими глотками, – сказал он Софии.
   Девушка, слегка поморщившись, выполнила предписание.
   – Лучше? Должно стать лучше. Давай я разотру твои руки.
   София безмолвно позволила ему это сделать.
   – Заметно лучше. Уже нет той бледности, – удовлетворенно заметил он.
   В дверь постучали, и София вскочила с дивана.
   – Не волнуйся… Это Роберто. Я вызывал его, – объяснил Стефан и ушел к себе.
   София могла расслышать из их разговора только:
   – Замечательно… Благодарю вас, Роберто. Двух будет достаточно… Нет. В этом нет необходимости… Ваша помощь, Роберто, мне больше не понадобится. Можете идти… Спокойной ночи.
   После этих слов Стефан вернулся и, с самоуверенной улыбкой обратившись к Софии, сказал:
   – Прежде чем вздумаешь сопротивляться, ты должна понять, что это исключительно в медицинских целях.
   Он налил себе бокал и вновь присел возле Софии, изучающе глядя на нее.
   – Я вижу, тебя что-то напугало. Ты должна объяснить, что именно. Расскажи обо всем, что произошло с того самого момента, как ты поднялась в свою спальню… Повторяю, расскажи мне все до мельчайших подробностей.
   – Когда я вошла в свою комнату, то не смогла включить свет. Я хотела положить серьги в шкатулку для драгоценностей, но не нашла ее в темноте, хотя сейчас она стоит на месте. Я увидела ее, когда появился ты. И все же, доставая из чемодана ночную сорочку, я заметила, что кто-то рылся в моих вещах…
   – Что-то пропало? – поспешно уточнил Стефан.
   – Трудно ответить с полной определенностью. Во всяком случае, я не заметила.
   – Тебя это напугало? Насторожило? Озадачило?
   – И то, и другое, и третье, – улыбнулась София. – Я не придала этому большого значения, но заснуть все же не смогла. Однако у меня нет оснований считать, будто это чей-то злой умысел. Может быть, кто-то из твоих слуг собирался распаковать мои вещи во время нашего отсутствия, но по какой-то причине не сделал этого?
   – Я не давал таких распоряжений, – возразил Стефан. – Было еще что-нибудь подозрительное?
   – Когда я пыталась заснуть, то увидела странное движение в углу комнаты и услышала нечто…
   – Что именно?
   – Похожее на короткий всхлип… Всего один раз. Тогда я и вскрикнула. Но мне никто не ответил.
   – Тебе следовало позвать меня сразу, как только ты заметила что-то странное, – строго проговорил Стефан. – Продолжай…
   – Я услышала чьи-то шаги в коридоре… Теперь я знаю, что это были твои шаги… Встала с постели, подошла к двери. А потом ты ударил меня дверью, и я упала, – детально восстановила последовательность загадочных событий София.
   – Но то, что ты видела… На что это было похоже? – допытывался Стефан.
   – Ни на что конкретно. Просто тень. У меня нет оснований считать, что это был человек. – София задумалась, пристально глядя на Стефана. – Если все же это была человеческая тень, то на голове человека было что-то надето.
   – Интересно, тот ли силуэт я видел убегающим через французские окна, когда вышел из своей комнаты, услышав твой крик. Похоже, что тот. Когда я понял, что ты вне опасности, то связался с Роберто и распорядился, чтобы слуги обыскали сад. Но Роберто доложил, что следов вторжения обнаружено не было. Они нашли лишь фонарик, брошенный и разбившийся, и ворота не были заперты. Это и позволило негодяю скрыться.
   Страх с новой силой овладел Софией.
   – А в Венеции часто совершаются преступления? – робко поинтересовалась девушка.
   – Случаются, но достаточно редко. Во всяком случае, этот город считается одним из самых безопасных для ночных прогулок, – констатировал Стефан.
   – Но если ворота не были заперты, это могло спровоцировать вторжение?
   – Тут есть одна странность. Роберто всегда проверяет все окна, ворота и двери перед тем, как отправиться спать. Он утверждает, что собственноручно закрыл ворота.
   – Ты уверен в нем?
   – Своим слугам я верю безоговорочно, – строго ответил Стефан. – Более прочих я доверяю Роберто.
   – Но как же вор проник в дом? – всплеснула руками напуганная девушка.
   – Наш незваный гость вошел тем же самым путем, что и вышел, – через французские окна твоей спальни. Он мог знать, что в здании установлена охранная система. Поэтому решил проникнуть через сад. Вероятно, у него были ключи. Это говорит о том, что он тщательно подготовился…
   – Ты полагаешь, что он пробрался в мою комнату еще до нашего возвращения и пробыл в ней все время, пока не посчитал, что я крепко сплю?
   – Скорее всего, так и было, поэтому он и позаботился заранее о том, чтобы ты не могла включить свет. Совершенно точно – он искал что-то в твоих вещах, что-то определенное. Если бы его интересовали ценности Палаццо, он бы не задержался в комнате для гостей, а пробрался бы в другие помещения и поживился бы там.
   – Но что привлекло его внимание в моем чемодане?
   – Вот этого я не знаю, София… – развел руками Стефан. – Ты уверена, что ничего не пропало? Стоит все тщательно осмотреть, когда восстановят освещение в твоей комнате.
   – Я тебе уже сказала, что поначалу не смогла найти шкатулку для драгоценностей – подарок отца, с открыткой на мой день рождения. Ты видел ее, кажется… Это единственные по-настоящему ценные для меня вещи. Но потом в свете из коридора я смогла разглядеть ее на столике. Полагаю, что ничего более достойного внимания вор не мог обнаружить в моих вещах…
   Только в эту минуту София вспомнила о похожем происшествии в лондонской квартире, имевшем место накануне открытия персональной выставки Питера Джордана, когда ей показалось, что кто-то побывал у нее дома, пока она ужинала со старушкой Калдвелл.
   София прошептала:
   – Мне непонятно, почему он решил остаться в комнате вместо того, чтобы бежать?
   – Может быть, просто не успел проверить все твои вещи и ждал, когда ты крепко уснешь, чтобы возобновить поиски.
   – А как он сумел обесточить только мою комнату?
   – Я полагаю, он не трогал проводку, а лишь выкрутил лампочки из всех осветительных приборов.
   София выслушала разумное объяснение и задумалась.
   – Еще бренди? – спросил Стефан.
   – Нет, благодарю. Достаточно… Я уже пришла в себя.
   – Тогда следует разойтись по спальням, а завтра продолжим разбор на свежую голову. Только дай мне несколько минут, я на всякий случай проверю исправность проводов.
   Стефан очень скоро вернулся с бодрым возгласом:
   – Порядок! Можешь возвращаться к себе.
   А возвращаться к себе ей как раз и не хотелось. Только не после этого пугающего и необъяснимого происшествия.
   Девушка очень медленно поднялась с дивана. По всему было заметно ее нежелание идти в спальню.
   – Что не так? – хитро поинтересовался Стефан.
   – Все нормально, – откликнулась она.
   – Ответь честно, София, – настаивал он.
   – Все нормально, – тем же тоном повторила она.
   – Не верю! Тебя что-то беспокоит.
   – Конечно, беспокоит, – прямо ответила София.
   – Что именно?
   – Ты сам сказал, что у вора, будем так его называть, скорее всего есть ключи от ворот. Что ему помешает вновь воспользоваться ими, если он не смог в этот раз найти то, что его интересовало в моих вещах?
   – Я сомневаюсь, что он предпримет новую попытку сегодня же ночью, – попытался успокоить ее Стефан. – Но на этот случай я попросил двоих моих слуг подежурить в саду.
   – Это другое дело… Но все же если злоумышленник что-то задумает, ему будет сложно помешать.
   – Твое волнение хоть и излишне, но вполне понятно. Конечно, тебе неприятно возвращаться к себе в комнату после всего, что произошло. И ты вряд ли сможешь спокойно заснуть. Поэтому предлагаю поменяться на эту ночь спальнями, а днем мы что-нибудь придумаем, – предложил Стефан.
   София в нерешительности замялась.
   – Столько беспокойств из-за одной меня…
   – Никаких беспокойств…
   – Я боюсь, – наконец нехотя призналась София. – Мне продолжает казаться, что этот человек никуда не делся, а продолжает где-то прятаться.
   – Ты хочешь, чтобы рядом был телохранитель? – спросил Стефан. – Увы, этого я сделать не могу. Если я останусь с тобой, то вряд ли ты оценишь мое усердие.