Уилсон Жаклин. Уроки любви

   Во дворе Грейс увидела Ижку и Фижку и полетила к ним. Она начала им что-то горячо говорить, размахивая руками. Я видела, как они по очереди обнимали ее, сперва Фижка, потом Ижка. Мне стало стыдно. Они были все-таки очень славные девчушки, несмотря на глупые прозвища. И видимо, действительно очень любили мою сестру. Хорошо бы хоть одна девчонка в моем классе так относилась ко мне!
   Мне нужно было немедленно увидеть Рэкса. Рисования у нас в понедельник не было. Но я не могла ждать до вторника. А вдруг завтра нам не удастся удрать от отца? И что будет с моими дежурствами по пятницам?
   Я побежала через двор к рисовальному корпусу. Вообще-то Рэкс не приезжал на работу так рано, но мне непременно нужно было его увидеть, и я решила пойти взглянуть на всякий случай.
   По дороге я услышала, что меня окликает Тоби, но не стала оборачиваться.
   – Тебя Тоби зовет! – сказала Сара, игравшая с красным мячиком на длинной резинке.
   Она не отдавала себе отчета, что делает. Мячик прыгал туда-сюда, как хотел, а она заливалась смехом, совершенно не пытаясь его поймать, бросить или еще как-нибудь им управлять. Ей было довольно просто смотреть на него.
   – Ну его, Тоби, – сказала я.
   Сара заморгала, пытаясь понять, что я имею в виду. Я поспешно прошла мимо.
   – Тоби тебя зовет! – крикнула она мне вслед.
   – Скажи ему, что я с ним потом поговорю, – бросила я на бегу.
   Про себя я твердила заклинание: «Ну пожалуйста, пусть Рэкс будет на месте. Пожалуйста, пожалуйста, я сделаю все что угодно, пусть только он будет один в своем кабинете, чтобы я могла с ним поговорить».
   Я подошла к кабинету рисования, открыла дверь – и о чудо из чудес! Рэкс, сгорбившись, сидел на своем учительском столе и смотрел в пространство.
   – Рэкс, Рэкс! – Я кинулась к нему.
   Он посмотрела на меня и соскочил со стола:
   – Что случилось, Пру?
   – О, Рэкс! – Я заплакала.
   – Что такое? Что случилось? Ну скажи!
   – Отец! Он все знает! – всхлипывала я.
   – Что? На лице Рэкса выразился ужас. – Что он знает? Ты что, рассказала ему, Пру? Что ты ему сказала?
   – Ничего я ему не говорила! Он вернулся домой в субботу, потому что ему лучше, он теперь может говорить, и он увидел нас в школьной форме и сказал, что больше не пустит нас в школу! – рыдала я.
   – А про нас с тобой? Ты сказала ему про нас с тобой?
   – Нет, конечно!
   – Слава богу!
   – Рэкс, ты не понимаешь, он вообще не хочет, чтобы мы учились в Вентворте. Он запретил нам с Грейс идти сегодня в школу. Мы просто убежали. Но он в такой ярости, завтра он нас, наверное, не выпустит. И с детьми сидеть он мне не разрешит, я точно знаю.
   Я подняла на Рэкса заплаканные глаза. Он выдохнул воздух и прислонился к столу. Я заметила облегчение на его лице. Это было невыносимо. Я разрыдалась еще пуще.
   – Пру! Пру, ну пожалуйста, перестань. Успокойся. Все будет хорошо. Не волнуйся так. Не плачь. Нельзя так расстраиваться из-за пустяков.
   – Пустяков?.. Наша любовь – пустяки? Для тебя это пустяки?
   – Ш-ш, тише! Нет, конечно. Но незачем впадать в истерику. Все устроится. Я уверен, что тебе разрешат остаться в школе. Пру, ну не плачь так, пожалуйста! – Он протянул ко мне руки, и я кинулась в его объятия.
   Я плакала у него на груди. Он отечески поглаживал меня по спине.
   – Ну вот, ну вот, – приговаривал он, как будто я была малышом вроде Гарри.
   Я разрыдалась еще сильнее, ненавидя его за то, что ему так мало дела до меня, и в то же время любя, потому что все равно он моя настоящая любовь и родственная душа.
   – Рэкс, я тебя люблю, – сказала я.
   В этот момент дверь кабинета распахнулась. Рэкс отскочил от меня. Мы обернулись. На пороге стояла улыбающаяся Сара с красным мячиком на резинке.
   Рэкс потер ладонью лоб и принужденно улыбнулся:
   – Привет, Сара!
   – Привет, Рэкс, – весело сказала она. – Погляди, какой у меня мячик!
   – Замечательно, – сказал Рэкс.
   – Пру, тебя Тоби зовет, – повторила Сара.
   – Ну и пусть. Ты плачешь!
   – Нет, ей просто что-то попало в глаз, – сказал Рэкс. – Пру, тебе, наверное, лучше пойти спросить Тоби, что ему нужно.
   – Но мне нужно с вами поговорить!
   – Я люблю разговаривать с Рэксом, – сказала Сара.
   – Я тоже люблю с тобой разговаривать, Сара, – ответил Рэкс.
   Сара торжествующе улыбнулась мне.
   – А ты пойди поищи Тоби, – сказала она.
   – Но мне нужно с вами поговорить, Рэкс, – в отчаянии проговорила я.
   – Потом, – сказал Рэкс. – А сейчас иди.
   В общем, меня выставили за дверь. Я побрела по школьному двору, не переставая плакать.
   – Пру, вот ты где! Что случилось? Что с тобой? Опять Рита? Что она еще выкинула? – Тоби со всех ног подбежал ко мне.
   – Ничего. Оставь меня в покое, Тоби, пожалуйста!
   – У меня для тебя потрясающая новость! Ты что, не слышала, как я тебе кричал? Знаешь, про эту книжку, которую ты мне дала. Ты в жизни не догадаешься!
   Ну почему же, я догадывалась. Ему удалось самостоятельно прочесть целую страницу, а может быть, и главу. Да хоть всю книгу – мне-то что!
   – Тоби, не сейчас, извини. Оставь меня наконец в покое, ради бога!
   Я убежала от него в школу и просидела в гардеробе для девочек до самого звонка. Первым уроком была литература. Миссис Годфри терзала сцену на балконе из «Ромео и Джульетты». Класс монотонно разбирал строку за строкой, уничтожая всякую романтику и поэзию.
   Во время чтения по ролям мне очень хотелось быть Джульеттой, но я знала, что миссис Годфри ни за что меня не спросит. Потом она начала разглагольствовать о любви, все больше раздражаясь, потому что мальчишки стали присвистывать и отпускать грубые шуточки.
   – Немедленно прекратите это безобразие! – возмутилась она. – Ромео и Джульетта – самая знаменитая влюбленная пара в мировой литературе. Вы можете назвать что-нибудь подобное из нашей современности?
   – Виктория и Дэвид Бекхэм!
   – Брэд Питт и Дженнифер Энистон!
   – Телеведущие Ричард и Джуди!
   – Пру и Тоби, – зло сказала Рита.
   – Нет, – откликнулась Сара. – Пру и Рэкс.
   Я замерла, надеясь, что поток идиотских предложений продолжится. Но голос у Сары был громкий, и все замолчали.
   – Пру и Рэкс? – переспросила Рита.
   – Да, у них любовь! – сказала Сара.
   – Не будь дурочкой, Сара! – вздохнула миссис Годфри.
   – Я не дурочка! – Сара обиделась не на шутку.
   – Конечно, конечно, я просто имела в виду, что это была глупая шутка.
   – Пру и Рэкс – влюбленная пара, – настаивала Сара.
   Раздалось аханье и смешки.
   – Прекрати, пожалуйста, Сара! – рассердилась миссис Годфри.
   – Правда, правда! Рэкс ее обнимал, а она сказала ему: «Я тебя люблю!» Правда ведь, Пру?
   Аханье стало громче. Весь класс повернулся ко мне и смотрел во все глаза. Миссис Годфри оторопело молчала.
   Я почувствовала резкую боль в позвоночнике, как будто упала с большой высоты.

18

   Миссис Годфри ничего мне не сказала, но, видимо, поговорила с мисс Уилмотт. Сару вызвали к директору. Меня тоже.
   Я придумывала про себя разнообразные истории, оправдания, отговорки… но, увидев лицо мисс Уилмотт, поняла, что все это бесполезно. Она смотрела на меня с отвращением, чуть отворачивая лицо, как будто я дурно пахну.
   – Пожалуйста, расскажи мне все о своей дружбе с мистером Рэксбери.
   Во рту у меня пересохло.
   – Мне нечего рассказывать, – выдавила я. – Я понимаю, это из-за того, что Сара наговорила на уроке литературы, но она все неправильно поняла, потому что… потому что она простовата.
   – Я знаю, что Сара – не самая умная девочка в классе. В том-то и дело. Она не из тех, кто выдумывает. Она говорит, что видела тебя с мистером Рэксбери в его кабинете перед началом уроков и что вы обнимались. По ее словам, ты сказала ему: «Я тебя люблю», а он прижимал тебя к себе и ласкал.
   – Нет! – сказала я. – Ласкал – это звучит ужасно. Он просто утешал меня, как добрый учитель.
   – Ты, кажется, сидишь с его детьми по пятницам?
   – Да, и я подружилась со всей его семьей. Ничего тут такого нет. Мы ничего плохого не делали.
   – Я не уверена, что это вся правда, Пруденс. У меня был долгий разговор с самим мистером Рэксбери. Мне кажется, что в вашей дружбе есть аспекты, которые позволительно назвать неуместными.
   – Нет! Нет, он-то вообще ни в чем не виноват! Вы не должны его осуждать. Да, я действительно сказала, что люблю его, но он меня вовсе не обнадеживал. Он просто хотел меня утешить, потому что я была в таком отчаянии. Мой отец не хочет больше пускать меня в Вентворт.
   Мисс Уилмотт подалась вперед и оперлась подбородком на скрещенные руки.
   – А ты действительно хочешь остаться в Вентворте, Пруденс? По-моему, ты не очень-то старалась приспособиться к нашей школе. У тебя, несомненно, большие способности к некоторым предметам, и я уверена, что ты в конце концов справишься и с математикой. Но твое отношение мне решительно не нравится. Похоже, ты не понимаешь элементарных правил поведения в школе. Мне рассказывали уже и о неприличном белье, и о дурацкой любовной истории с одноклассником. У меня такое впечатление, что ты всего за несколько недель успела всех восстановить против себя.
   Я почувствовала, как вся кровь бросилась мне в лицо.
   – Это неправда! Уж не знаю, кто приносит вам эти сплетни, но это чудовищно несправедливо. Вы не должны прислушиваться ко всяким слухам и гнусным россказням!
   – Об этом и речь, Пруденс. Уж не знаю, намеренно ты дерзишь или нет, но твои заносчивость и высокомерие бросаются в глаза и не вызывают симпатии, Твоя сестра – очень славная девочка и прижилась у нас в Вентворте. Я буду очень рада, если она у нас останется, но тебе, мне кажется, нужно приискать другое место. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы устроить тебе перевод в более подходящую школу.
   – Но я хочу остаться здесь!
   – С чего бы это? Давай поговорим начистоту. Я не возьму на себя риск оставить вас с мистером Рэксбери в одной школе, как бы там ни обстояло дело с вашей дружбой. Я обязана прекратить все это немедленно. Если ты не захочешь уйти из школы – значит, ему придется поискать другую работу.
   – Но он замечательный учитель!
   – Ты бы подумала об этом раньше, чем заводить все эти нелепости не по возрасту! Любой другой директор уволил бы мистера Рэксбери немедленно! Это подсудное дело. Он может потерять не только работу – ему грозят куда более серьезные неприятности. Ты задумалась об этом хоть на минуту?
   Тут я не выдержала и расплакалась, как ни противно мне было сломаться перед ней.
   – Мисс Уилмотт, пожалуйста, пусть у него не будет неприятностей! Мистер Рэксбери правда ни в чем не виноват.
   – Я склоняюсь к тому, чтобы тебе поверить, Пруденс. Так что мы будем делать? Ты согласна на перевод в другую школу?
   Я была в полном отчаянии. Мне так хотелось спасти моего любимого Рэкса – но почему он не захотел спасти меня? Неужели он сказал мисс Уилмотт, что это я во всем виновата, что я в него по-девчоночьи втюрилась и приставала к нему со своей любовью? Я сгорала от стыда при этой мысли, и мне хотелось тут же рассказать этой противной, надменной тетке, как страстно он меня целовал. Но все же я не могла этого сделать. Я любила Рэкса. И должна была его выручать.
   – Хорошо, я уйду из Вентворта, – сказала я.
   – Очень разумное решение, Пруденс. Ладно. На оставшиеся уроки я тебя отправляю в Лабораторию Успеха. Постарайся воспользоваться последними дополнительными по математике! Репетитор скажет тебе, когда можно будет идти домой. О новой школе я тебя извещу в кратчайшие сроки. А теперь иди. Я, наверное, могу не пояснять, что тебе строго запрещается отныне вступать в какой бы то ни было контакт с мистером Рэксбери.
   Я понимала, что бежать сейчас к Рэксу я действительно не могу. Это грозило ему слишком серьезными неприятностями. Я отсидела целую вечность в Лаборатории Успеха, от волнения понимая еще меньше, чем обычно, так что мой бедный репетитор пришел в полное отчаяние.
   У Сары тоже были в этот день дополнительные. Она с тревогой посмотрела на меня:
   – У тебя из-за меня неприятности?
   – Да.
   – Я не нарочно. Мисс Уилмотт так долго меня расспрашивала… – Сара чуть не плакала. – А что плохого в том, чтобы любить Рэкса, Пру? Я его люблю!
   – Ничего плохого. Не обращай внимания. Мисс Уилмотт просто злюка.
   – Она очень на тебя рассердилась?
   – Да.
   – Но она не заставит тебя опять стоять под дверью в наказание?
   – Она не разрешит мне больше приходить в школу.
   Сара снова уставилась на меня, и ее глаза наполнились слезами.
   – Это все из-за меня?
   – Нет, – с усилием сказала я.
   – Из-за меня! – Лицо у Сары исказилось.
   – Нет. Не плачь, Сара. Все в порядке. Я не хочу ходить в эту дурацкую школу. Я ее ненавижу.
   Я и правда ее ненавидела, но все равно это ужасно, когда тебя исключают. Меня продержали в Лаборатории Успеха лишних десять минут после окончания уроков. Я догадалась, что это затем, чтобы я не встретила одноклассников. Со мной обращались, как будто я заразная! Мне даже не удалось попрощаться с Тоби.
   Когда меня наконец отпустили, я зашагала по школьному двору, гордо подняв голову на случай, если мисс Уилмотт или еще кто-нибудь из учителей видят меня из окна. Грейс бродила вокруг калитки.
   – Что случилось, Пру? Я спросила девчонок из твоего класса, где ты, а они сказали, что у тебя большие неприятности, а в чем дело, не сказали.
   – Я больше не смогу ходить в Вентворт, – сказала я.
   – Сможешь! Может быть, мама уговорит папу. Или мы опять убежим, как сегодня. Мы все равно будем ходить в школу. Я умру, если мне нельзя будет дружить с Ижкой и Фижкой.
   – Ты не поняла, Грейс. Ты можешь ходить в школу дальше, если разберешься с папой. А я не могу. Мне не разрешает мисс Уилмотт.
   – Что? Она тебя выгнала на всю неделю? Что ты натворила?
   – Она меня выгнала насовсем. Да пошла она к черту! Пошли они все к черту! – Я рванула портфель и выкинула оттуда все учебники и тетради. – Мне все это больше не нужно, не нужно, не нужно!
   Я швыряла их через забор на пустой школьный двор, и они летели по воздуху, как большие неуклюжие птицы, хлопая страницами.
   – Пру! Перестань! С ума ты сошла! Да объясни же, за что тебя выгнали! – Пру тянула меня за рукав.
   – За то, что я люблю Рэкса, – сказала я и помчалась по дороге.
   Я бежала, не останавливаясь, а бедняжка Грейс, тяжело дыша, пыталась меня догнать. Я свернула за угол – и увидела машину Рэкса. Он дожидался меня. Лицо у него было очень бледное, но он приветливо кивнул Грейс.
   – Здравствуй, Грейс! Ты не могла бы сегодня дойти домой сама? Мне нужно поговорить с Пру.
   Грейс застыла с открытым ртом.
   – Грейс, правда, иди домой, – сказала я, садясь в машину рядом с Рэксом.
   Мы поспешно отъехали.
   – Нам запретили встречаться, – сказала я.
   – Я знаю.
   – Если мисс Уилмотт увидит…
   – Она не увидит.
   – Куда мы едем?
   – Не знаю. Все равно. Мне просто нужно было тебя увидеть. Что там происходит? Тебя исключают?
   – Мисс Уилмотт запрещает мне возвращаться в школу.
   – О господи, Пру! Прости меня.
   – Ты не виноват.
   – Я виноват. Я сам себе противен. Я выгораживал себя перед ней за твой счет, чтобы спасти свою шкуру. Я сказал, что смешно даже думать о любовной связи между нами. Я сказал, что ты просто по-девчоночьи влюбилась в меня, а я старался не быть слишком резким.
   – Что ж, мне ты говорил то же самое.
   – Но у тебя хватило смелости это выдержать и заставить меня признать правду.
   – Какую правду?
   Он колебался, а потом сказал тихо:
   – Что я тебя люблю.
   – Правда?
   – Поэтому я не мог не увидеться с тобой в последний раз – будь что будет. Я не хочу, чтобы ты думала, будто мне все равно.
   – Давай поедем дальше. Давай правда убежим вместе. Мне все равно куда. Мы найдем какой-нибудь маленький приморский городок с лодочками, как тот, что ты рисовал, когда был маленький, и мы будем каждый день есть мороженое.
   – Не могу, Пру. И ты знаешь, что я не могу, Я останусь с семьей, буду ходить на работу и вести себя благоразумно. Но каждую ночь, закрывая глаза, я буду вспоминать, как мы сидели в этой машине и как отчаянно мне хотелось уехать с тобой. И я буду представлять себе, что мы идем к морю, взявшись за руки…
   – И я. У меня хорошее воображение.
   – У тебя вся жизнь впереди. Тебе не нужно воображать, у тебя все будет на самом деле.
   – Давай поедем сейчас на наше тайное место, где мы целовались?
   – Нет. Туда мы не поедем, это безумие.
   – Рэкс, пожалуйста!
   – Нет. Прекрати!
   – Я не вынесу, если мне нельзя будет тебя видеть.
   – Послушай. Я тебе уже говорил. Когда-нибудь тебя спросят о твоей первой любви, и ты не сразу сможешь вспомнить мое имя.
   – Я всегда буду тебя помнить, каждую мелочь, связанную с тобой.
   – Поживем – увидим. А теперь я отвезу тебя домой.
   – Нет!
   – Если Грейс вернется намного раньше тебя, твои родители удивятся.
   – Ну и пусть. У меня и так будет достаточно неприятностей.
   – Что ты им собираешься сказать – за что тебя выгоняют из Вентворта? Если бы я не был таким трусом! Может быть, мне нужно пойти к ним и попытаться объяснить?
   – Объяснить моему отцу! Рэкс, не глупи. Послушай, а может быть, мы могли бы иногда встречаться где-нибудь после уроков?
   – Нет.
   – Мы будем очень осторожны.
   – Рано или поздно об этом узнают.
   – Тогда можно я буду тебе иногда звонить? Или писать? Рэкс, ну пожалуйста!
   – Нет. Кончено, Пру. Мы должны расстаться.
   Он отвез меня домой и остановил машину в нескольких метрах от магазина. Но было светло, и вокруг ходили люди. Даже я понимала, что целоваться сейчас не время. Вместо этого Рэкс нежно сжал мою руку и прошептал:
   – До свидания.
   Я ответила тем же и вышла из машины. Он давно уже свернул за угол, а я все смотрела ему вслед. Потом обернулась и посмотрела на наш магазин – на пожелтевшие книжки в витрине, облупившуюся краску на двери, криво висящую табличку «Открыто». Мысль, что мне придется вернуться туда, в мою обычную жизнь, была невыносима.
   А может быть, сбежать из дому одной? Добраться до какого-нибудь прибрежного курорта, соврать, что я совершеннолетняя, устроиться на работу в какой-нибудь магазин или кафе. Я могла бы каждый день гулять по пляжу. Конечно, мне было бы очень одиноко, но я бы думала о Рэксе, воображала, что он рядом, представляла жизнь с ним вместе…
   Я сделала несколько шагов по улице – и остановилась. Нет, не могла я сбежать, не могла бросить маму и Грейс. Они с ума сойдут, если я вдруг исчезну. Насчет отца я не была так уверена. Он, похоже, не желал больше знать непослушную дочь.
   Я глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в омут, и толкнула входную дверь. Грейс сидела за кассой, строя башенки из медных, серебряных и позолоченных монет. Башенки были совсем низкие. Она увидела меня и вскочила, опрокинув свои постройки, так что мелочь покатилась по полу.
   – Пру, наконец ты вернулась! Слава богу! Я так боялась, что ты убежала с Рэксом. – Она порывисто обняла меня.
   – Я бы с удовольствием, – мрачно сказала я.
   – Я глазам своим не поверила, когда ты прыгнула в машину и вы поехали. Значит, у вас с Рэксом правда… ну, ты понимаешь… в общем, любовь?
   – Тише, Грейс!
   Я с тревогой посмотрела наверх. Там в кухне слышались мамины тяжелые шаги.
   – Не волнуйся. Я сказала маме, что тебя просили после уроков зайти к кому-то из учителей. Я никогда на тебя не ябедничаю. Пру, у мамы с папой творится что-то странное.
   – А что там нового?
   Я думала застать маму в слезах и раскаянии из-за ее утреннего выпада против отца, а папу – ругающимся и бушующим в его новой отрывистой манере. Но в кухне было на удивление тихо, и оттуда раздавался чудесный сладкий запах.
   – Ура! Мама что-то печет! – сказала Грейс. – Что, как ты думаешь? Пирожки с вареньем? Нет, по-моему, это медовик! Пойду посмотрю.
   Она побежала наверх. Я осталась в магазине одна. Оглядевшись, я достала большой альбом с портретом Рэкса на задней странице и стала водить пальцем по карандашным линиям.
   – Пру! – Грейс галопом сбежала по лестнице. – Это правда медовик, ура-ура! Мама говорит, мы можем уже закрывать магазин и идти пить чай.
   В кухне было тепло от духовки и вкусно пахло золотистым тортом, сиявшим, как солнце, посреди стола.
   Отец сидел тут же в кресле-коляске. Он держался до невозможности прямо, с высоко поднятой головой, как бы стараясь доказать, что он вовсе не инвалид и мог бы встать с кресла в любой момент, если бы захотел. Он видел меня и Грейс, но не задерживал на нас взгляда, как будто мы вдруг стали прозрачными. Видимо, он решил, что мы ему больше не родственники. Жену он тоже игнорировал, восседая в каменной неприступности со своим magnum opus на тощих коленях.
   Мама заварила чай. Лицо у нее раскраснелось, на ней был передник в красно-белую клетку, родственник моего ненавистного платья, волосы растрепались, нос перепачкан мукой. Завязки передника подчеркивали толщину ее талии. И все же она выглядела лучше обычного. С нее как будто слетело ее застарелое униженное выражение.
   – Привет, девочки! – Она взглянула на меня. – Все в порядке, Пруденс?
   Я пожала плечами.
   – Садитесь, попейте чайку.
   – А медовик сейчас можно, мама? – спросила Грейс.
   – Конечно, детка.
   Мама отрезала ей большой кусок и еще один – для меня.
   – Я не хочу есть, мама.
   – Ненормальная! Мам, можно я съем кусок Пру? Медовики у тебя – просто объедение, – невнятно бормотала Грейс, засыпая стол крошками.
   – Надо будет тебя научить, чтобы ты потом сама смогла печь торты.
   – Мне больше нравится есть твои! Мам, а ты будешь продавать свою выпечку в магазине, как Тоби советовал? – спросила Грейс и испуганно покосилась на отца.
   Мама тоже на него посмотрела.
   – А почему бы и нет? – сказала она. – Я думаю, это отличная идея.
   Отец громко произнес свое любимое ругательство, глядя прямо перед собой.
   – Бернард, пожалуйста, не ругайся такими словами при девочках. Да вообще-то и при мне.
   Отец выругался еще яростнее.
   – Девочки, мы тут с вашим отцом немного повздорили, – сказала мама. – Ладно тебе, Бернард, хватит дуться. Отрезать тебе кусочек торта?
   Отец крепко сжал губы, как будто она собиралась кормить его насильно.
   – Не надо так!
   Мама остановилась за его креслом и взялась за ручки. Брови у нее были приподняты, а взгляд устремлен в угол, как будто она раздумывала, не стоит ли откатить ли отца туда и там оставить.
   Грейс нервно засмеялась.
   – Бестолочь! – сказал отец.
   – Перестань! – воскликнула мама. – Бернард, я тебе уже сказала – я не хочу этого терпеть. Я не допущу, чтобы ты осыпал девочек бранью. Я знаю, ты их отец, но я – их мать. Ты недоволен тем, что они ходят в школу, но у нас просто нет выбора. Ты не можешь дальше учить их дома, и ты это прекрасно понимаешь. Кроме того, они уже привыкли к Вентворту. Грейс, по крайней мере. Пру оказалось труднее, хотя она делает большие успехи в рисовании.
   Вот он, мой шанс. Я откашлялась:
   – Мама. Папа. Мне нужно вам кое-что сказать.
   Грейс так уставилась на меня, что чуть не выронила свой кусок.
   – Не говори про Рэкса, – показала она мне одними губами.
   Я качнула головой:
   – Вообще-то я не хочу больше оставаться в Вентворте. Я больше туда не пойду.
   – Пруденс! Подумай хорошенько! – Мама всплеснула руками.
   – Я им просто не подхожу, – сказала я. – У Грейс там есть друзья.
   – У тебя есть Тоби, – сказала мама.
   – Это единственный человек во всей школе, который хорошо ко мне относится. Может быть, я сама виновата. Можно, я просто останусь дома? Я могу помогать в магазине. И ухаживать за отцом.
   – Не нужно… чертово… ухаживать, – пробурчал отец, но все же потянулся и неловко сжал мою руку здоровой рукой.
   Он думал, что я поступаю так из преданности к нему, выполняя его волю.
   – Мы можем работать… magnumopus, – сказал он.
   Каждое его слово прибивало меня, как удар молота, но мне было уже все равно. Я только слабо кивнула. Отцовское пожатие было мне противно. Мне так хотелось сохранить ощущение руки Рэкса, легшей на мою. Но отец слегка потянул меня.
   – А кто… Тоби? – спросил он подозрительно.
   – Очень славный парень, – сказала мама.
   В этот момент зазвонил дверной колокольчик в магазине.
   – Мы закрыты! – сказала она. – Это же надо – за весь день ни одного покупателя, а в последнюю минуту вдруг кто-то является. Грейс, сбегай посмотри, кто там.
   Грейс побежала вниз и через минуту вернулась с Тоби.
   Мама бросила тревожный взгляд на отца, но все же приветливо улыбнулась:
   – Тоби! Какой приятный сюрприз. А мы как раз о тебе говорили. Бернард, познакомься, это Тоби, друг нашей Пру.
   Отец глядел на него, не выпуская моей руки.
   – Добрый день, – буркнул он.
   Его рука стала горячей, и я почувствовала, что он дрожит. Я вдруг поняла, каких усилий стоило ему теперь каждое произнесенное слово.
   – Как поживаете, мистер Кинг? – вежливо спросил Тоби.
   – Хочешь медовика, Тоби? – предложила мама.
   – Да, пожалуйста!
   – Что тебя принесло? – спросила я, хмурясь.
   – Мне нужно было с тобой поговорить. Ты же так и не дослушала меня в школе. Это про книгу. – Тоби полез в свой пакет и стал разворачивать там что-то.
   – Какую книгу? – спросила я.
   – Вот эту! – Тоби внезапно выставил на всеобщее обозрение «Интимные похождения преподобного Найтли».