Уильямс Дороти. Лучшая песня

   - У них виноватый вид, - проговорила она.
   - Наверно, спали на диване, - ответил Итан и щелкнул пальцами. Овчарка легла, а колли, извиваясь, поползла вперед, словно выпрашивая, чтобы ее погладили. Дорис хихикнула. Итан бросил на нее оценивающий взгляд, и девушка снова залилась краской.
   - Могу предложить тебе чаю без молока и сахара или кофе.
   - Твой кофе валяется в кустах, - напомнила Дорис.
   - Черт, и вправду...
   - Ты никому не одалживаешь молоко и сахар, потому что у тебя нет ни того, ни другого?
   - Точно. Мне нужно покормить и выгулять собак. Хочешь есть?
   Дорис отрицательно покачала головой.
   - А пить?
   - Я выпью воды.
   Итан кивнул, достал бутылку из холодильника и протянул ей.
   - Чувствуй себя как дома. Если хочешь, прими душ. Ванная наверху, первая дверь справа от лестницы.
   Остро чувствуя неловкость ситуации, Дорис прошла в великолепный старинный зал с камином. Здесь было очень комфортно, но без намека на показную роскошь. Стоящий в углу телевизор выглядел нелепым анахронизмом на фоне старинной мебели. Огонь в камине, отделенном от комнаты красивой решеткой, почти погас, и девушка положила в него полено, пододвинув его кочергой. На каминной полке, на рояле, на столе, - всюду было множество фотографий. В комнате царил уютный беспорядок. Опустившись на диван, Дорис смотрела на огонь, потягивая воду из стакана. Зачем он сказал ей про душ? Потому что собирался продолжить то, что начал у дровяного сарая? Беги домой, пока не поздно, сказала она себе. Но ведь она хочет его! Так сильно, как никогда раньше. Мечтает почувствовать, как он войдет в нее, - при одной мысли об этом ее бросило в жар. Это не было ни любовью, ни даже симпатией, а только острым, непреодолимым желанием. Влечением.
   Они были едва знакомы. Дорис нельзя было назвать абсолютно неопытной, однако то, что с ней творилось сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала прежде. Она безумно хотела этого мужчину!
   Вздохнув, девушка завернула крышечку на бутылке с водой, проверила, не выпадет ли полено из камина, и вышла.
   Что он подумает, когда вернется и увидит, что ее нет? Скорее всего ничего.
   Добравшись до коттеджа, Дорис приготовила себе чашку чая. Чтобы хоть как-то успокоиться, она поднялась наверх, в ванную, приняла душ и, закутавшись в теплый махровый халат, босиком прошлепала в спальню...
   Где ее уже поджидал Итан.
   Ноги у нее подкосились, сердце отчаянно забилось, но она не смогла произнести ни слова и только молча смотрела на него.
   - Ты сбежала.
   - Я...
   - Иди ко мне, - тихо приказал он.
   Дорис отрицательно покачала головой. С непроницаемым лицом Итан двинулся ей навстречу.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Спасибо, г-гораздо лучше, - запинаясь, ответила она.
   - Так официально?
   - Итан...
   - Шшш. Ты слишком много разговариваешь. - Он притянул Дорис к себе, заглянув в ее напряженное лицо. - Я хочу тебя, - просто сказал он и, развязав пояс на ее халате, прижался к теплому телу. В глазах девушки постепенно разгоралось желание, обостренное сомнением и страхом. - Ты возбуждаешь меня, - сказал он мягко. - Меня будоражат даже мысли о тебе. Я видел, как ты убегала, крадучись, как воришка, и еще сильнее хотел тебя... Видеть тебя обнаженной... Смотреть в эти изумительно красивые глаза, где отражаются все твои мысли, все чувства. Раздень меня.
   Дорис обдало жаром. Она попыталась слабо возразить:
   - Но, Итан, я не могу...
   - Твое тело такое теплое, мягкое, послушное. Я так хочу почувствовать его, но не через одежду.
   - Мы совсем не знаем друг друга!
   - Не знаем, - согласился он, продолжая смотреть в ее затуманенные глаза. - Меня никто не назовет неразборчивым в связях. Я не Дон Жуан. Сказать по правде, - добавил он хладнокровно, - у меня уже давно не было женщины, потому что большинство из них меня просто не интересует. Но время от времени появляется кто-то, кто меня возбуждает. Так, как ты. Я хочу заниматься с тобой любовью. Прямо сейчас. И ты тоже хочешь, разве не так?
   - Я не знаю, - неуверенно проговорила Дорис, с ужасом понимая, что тело отвечает за нее. - Ты заставляешь меня испытывать какие- то незнакомые ощущения. Твой голос звучит мягко, обольстительно, и я начинаю вести себя так, как мне совершенно не свойственно. И при этом чувствую себя дурой.
   - А знаешь, что происходит со мной? Она отрицательно мотнула головой.
   - Я теряю над собой контроль. Дорис. Раздень меня, - его голос стал еще мягче, теплее, призывнее. - Давай: сначала пуговицы, ремень, молнии... Я уже принял душ - очень быстро, - добавил он с улыбкой, которая еще больше смутила ее. - Ты пьешь таблетки?
   Она кивнула.
   - Дорис, ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, скажи это! Ведь это правда!
   - Да, - прошептала она.
   Прерывисто дыша, девушка перевела взгляд на верхнюю пуговицу его рубашки, и ее пальцы медленно принялись за дело.
   - Приятно узнать, что ты не такой хладнокровный, каким кажешься, проговорила она тихо. - Твое сердце так сильно бьется... Оно выдает тебя.
   - Да, - ответил Итан, касаясь губами ее лба, потом волос. - Ты пахнешь костром.
   - Это от твоего камина.
   Расстегнув последнюю пуговицу, Дорис сняла с Итана рубашку и, судорожно вздохнув, подалась вперед, чтобы обнаженной грудью ощутить его тело. Глядя ему в глаза, она нащупала пряжку на ремне и почувствовала, как он затаил дыхание, когда она провела пальцами по его животу.
   - Ты специально не торопишься? - спросил он сдавленным голосом. - Или просто боишься?
   - Не боюсь, - чуть слышно пробормотала она, - но все это так внезапно! Ведь я тебя совсем не знаю.
   - А ты представь, будто знаешь, - проговорил он тихо. - Представь, что мы с тобой уже очень давно любовники. Хочешь, чтобы я воспользовался презервативом?
   Хочет ли она? Дорис понятия не имела. Она была словно в тумане.
   - Скажи, нужен ли презерватив? - продолжал он мягко настаивать. Сколько у тебя было любовников, Дорис?
   - Один, - ответила она прерывающимся голосом, - два года назад. Теперь он женат, - зачем-то добавила она. - У него есть маленькая дочка.
   Ее груди болезненно напряглись, жаркая волна накатывала откуда-то снизу, грозя вот-вот поглотить ее целиком. Глядя в глаза Итана и вымученно улыбаясь, она не знала, что еще сказать.
   - Теперь брюки, - напомнил он.
   Дорис неловкими руками нащупала молнию и быстро расстегнула ее. Он скинул ботинки, снял брюки и притянул ее к себе. Она невольно приоткрыла губы и в последней слабой попытке воззвать к его рассудку срывающимся голосом пролепетала:
   - Итан, мы не можем...
   Но он молча запрокинул ей голову и приник губами к ее рту. На этот раз его поцелуй стал требовательным, жадным. Их сердца словно бились друг об друга. Трудно было ожидать такой страсти от этого с виду холодного и неприступного мужчины. Теплые ладони Итана ласкали ее тело - спину, талию, ягодицы, и, словно захваченная неудержимым потоком, Дорис обвила его руками, прижала к себе и ответила ему с таким пылом, о котором раньше только мечтала. Наконец ее руки коснулись пояса его черных трусов. Она просунула большие пальцы под резинку и медленно стянула их с него - так естественно, словно делала это всю жизнь. Почувствовав горячую, возбужденную, обнаженную мужскую плоть, Дорис вздрогнула и на миг затаила дыхание. Итан крепко держал ее одной рукой за шею, а другой - за талию, не давая пошевелиться, и, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Они молчали в томительном ожидании. В это мгновение для нее существовал только он, его горячее тело. Дорис почувствовала, как напряглись его бедра, когда он с силой привлек ее к себе.
   - Мир для этого и создан, - сказал он, не сводя с нее глаз.
   Она еще крепче вцепилась ему в плечи. Его рука скользнула вниз по спине девушки, и он легко приподнял ее. Словно завороженная, она инстинктивно обвила ногами его талию и, ощутив, как он легко вошел в нее, задохнулась от наслаждения.
   - Ах, Итан...
   - Теперь поцелуй меня, - хрипло потребовал он.
   Дорис перевела взгляд на его слегка приоткрытые губы, застонала и накрыла его рот поцелуем. Итан бережно опустил ее на постель. Делая все новые и новые сладостные открытия, они погрузились в пучину блаженства.
   Это было похоже на отчаянную, упорную борьбу за то, чтобы скорее прийти к последнему барьеру, вожделенной кульминации. Вспышка оказалась такой сильной, что оба, вздрагивая, без сил откинулись на подушки, не ослабляя объятий.
   Закрыв глаза, Дорис медленно возвращалась на землю. Итан пошевелился, устроился поудобнее, нежно обнял ее и легонько подул на ресницы.
   Она яростно замотала головой, не желая ни смотреть на него, ни отвечать ему. Но он медленно провел ладонью по ее грудям, коснулся мгновенно набухших сосков, и она тут же открыла глаза.
   - Не спрашивай, удовлетворен ли я, ладно? протянул Итан.
   Дорис покачала головой. Она была близка к отчаянию. Они наслаждались друг другом без любви, даже без симпатии! Все, что произошло между ними, теперь показалось ей унизительным. Он любил ее не больше, чем она его. Это была только похоть и больше ничего!
   - Не спрашивай меня, что теперь будет, - продолжал он тем же мягким, тягучим голосом, - потому что сейчас ты все сама увидишь.
   И она увидела. Она не могла, не хотела отталкивать его, порабощенная собственным телом. Он заставил ее кровь зазвенеть в жилах, разбудил в ней такие чувства, о существовании которых она и не подозревала. Более того, было ясно, что и она вызывала в нем такое же вожделение, потому что он тоже не мог, не желал останавливаться.
   Дорис не знала, что можно заниматься любовью так долго. В своей неопытности она полагала, что после того, как пик блаженства достигнут, все должно закончиться. Вы встаете, готовите чай или кофе, разговариваете и так далее. Ей и в голову не приходило, что можно продолжать еще и еще...
   Он прикасался к ней с такой нежностью, почти с благоговением, изучая каждый сантиметр ее тела, но... В его глазах не было любви, только страсть, всепоглощающее желание.
   Итан оказался невероятно изобретательным, неутомимым любовником и терпеливым учителем. В последующие двое суток он научил ее наслаждаться теми ощущениями, о которых она раньше только читала в книгах. Теперь Дорис постоянно хотелось близости, но всякий раз она испытывала стыд. Ведь порядочным девушкам не полагается ложиться в постель с незнакомцами.
   Иногда Итан уходил - чтобы переодеться, покормить и выгулять собак, а также поработать с рукописями, которые он привез с собой. Когда его не было рядом, Дорис обретала способность мыслить рационально и приходила в ужас от собственного поведения. Но если Итан не появлялся слишком долго, ее охватывало беспокойство, и она бесцельно слонялась по дому, чувствуя себя брошенной, опустошенной. Дорис ненавидела себя за это, злилась на свою рабскую зависимость от этого мужчины. Он приказывал, хоть и мягко, а она подчинялась. И даже с радостью. А он бы подчинился, если бы она начала командовать? Это просто унизительно, думала Дорис, она бы ни за что не поверила, что отважится на такое. Ей всегда казалось, что в отношениях между мужчиной и женщиной должны быть радость, искренность и любовь. Но у них ничего этого не было. Как бы много времени и сил не отдавал ей Итан, он оставался для нее недоступным. Впрочем, и ее душа была для него тайной за семью печатями.
   Когда несколько минут спустя Итан появился в ее кухне с улыбкой на лице, Дорис задумчиво посмотрела на него. Он вопросительно поднял бровь.
   - Скажи, чего ты ждешь от меня? - спросила она в лоб.
   Привалившись к стене, он сложил руки на груди. Взгляд его был серьезен.
   - Я не думал об этом, - ответил он так же прямо. - А ты чего ждешь от меня?
   - Не знаю, - призналась она. - Я даже не уверена, что ты мне нравишься. Я совсем не знаю тебя, Итан.
   - Объявляешь мне войну? - мягко спросил он и, выпрямившись, подошел к маленькому столику и уселся в кресло. - Как насчет кофе?
   Дорис автоматически встала, чтобы поставить чайник, но на полпути остановилась.
   - Нет,- сердито сказала она, - сам приготовь. Ты все время приказываешь, а я подчиняюсь. Мне это не нравится!
   - А что тебе нравится? - спросил он все еще мягким, рассудительным тоном.
   - Я не знаю!
   Итан улыбнулся, поднялся из-за стола и поставил чайник на огонь.
   - Ты не проверил, есть ли в нем вода, - буркнула Дорис.
   Бросив на нее насмешливый взгляд, он приподнял чайник, поболтал им в воздухе и вернул на плиту. Раздраженно хмыкнув, она села за стол, подперев голову руками.
   - Кофе? - спросил Итан.
   -Да.
   - Пожалуйста, - поправил он.
   - Пожалуйста. Не слишком крепкий.
   Итан улыбнулся и начал готовить кофе. Затем он налил его в чашку, поставил перед Дорис и уселся на прежнее место, вопросительно глядя на нее через стол.
   - Еще что-нибудь прикажешь?
   - Не сейчас, - сварливо ответила она. Он внимательно смотрел на нее.
   - Тебе нужно признание в вечной любви?
   - Нет.
   - Но тебе кажется, что я тебя использую, так ведь?
   - Не совсем так, - вздохнула она. - Просто я хочу чувствовать, что мною дорожат, что меня ценят. А вместо этого я испытываю унижение. Как будто у меня нет ни собственной воли, ни разума.
   - Но тебе все равно хочется заниматься со мной любовью? Ведь в этом вся проблема?
   Она обхватила руками кружку и опустила глаза, затем снова подняла их и в упор взглянула на Итана.
   - Да. Но в наших отношениях нет радости, ощущения счастья. Так не должно быть! Или я не права?
   - Права, - согласился он, - ты ведь действительно ни разу не засмеялась.
   - И ты тоже.
   Сказать по правде, он только и делал, что занимался с ней любовью, а в промежутках - сбивал ее с толку.
   - Я редко смеюсь, - сказал он, беззлобно усмехнувшись. - Расскажи мне о том, как ты работала в авиакомпании. О том, что такое быть стюардессой. Красивые пилоты, и все такое.
   Дорис иронически хмыкнула.
   - Твой единственный любовник был летчиком?
   Она отрицательно покачала головой:
   - Они все, как правило, уже женаты.
   - Что не мешает им заводить романы на стороне.
   - Да, не мешает, - согласилась она, припомнив одного или двух пилотов, которые открыто изменяли своим женам. - Но мы практически не общались с ними, - я имею в виду, помимо работы.
   - И тебе никто из них не нравился, Дорис?
   - Нет.
   - А потом ты стала знаменитой, и все стали тебя немного побаиваться.
   Дорис удивленно посмотрела на него.
   - Не говори глупостей. Я всего только поучаствовала в рекламной кампании наших авиалиний, вот и все.
   - И все?! Это же просто золотая жила для того, кто хочет сделать себе имя!
   - Да, но все началось совсем не так, как ты себе представляешь. Я вообще не собиралась в этом участвовать.
   - А ты не кривишь душой? - недоверчиво спросил Итан.
   - Нет! Ты думаешь, что я такая расчетливая, а все вышло совершенно случайно. У всех стюардесс спрашивали, кто хочет сняться для фотопробы, потому что авиалинии, по замыслу начальства, должен был рекламировать кто-нибудь из своих, а не оплачиваемая фотомодель.
   - И ты снялась? - спросил Итан с мягкой иронией. - Скажи, ты была первой в очереди?
   - Я вообще не хотела сниматься! Меня вполне устраивала моя работа. Дорис нахмурилась. - Ты пытаешься представить меня изощренной карьеристкой, а я вовсе не такая. Я вообще не люблю быть в центре внимания.
   - Тогда как же ты стала знаменитой красоткой-стюардессой с плакатов вашей компании, если не снималась для фотопробы?
   - Потому что случайно оказалась в кадре, когда фотографировали самолет! Я даже не знала, что в тот момент там находилась съемочная группа.
   - Не знала? - хмыкнул Итан.
   - Конечно! Почему ты не хочешь мне верить? Разве я кажусь такой лживой?
   - Нет, - признал он, но особой уверенности в его голосе она не услышала. - Ну, а что было потом?
   Дорис пожала плечами.
   - Когда проявили пленку, меня, что называется, "открыли", - пояснила она, вновь переживая смущение, которое испытывала в ту пору. - Но, увидев меня наяву, фотограф решил, что у него просто случайно получился такой хороший снимок. Если бы они нашли подходящую модель, то и не вспомнили бы про меня Но, вероятно, оказавшись в безвыходном положении, решили попробовать еще раз, и у них опять все получилось, как надо. Тогда мне и сделали предложение стать моделью для этой рекламной кампании, но я, конечно, наотрез отказалась. Меня стал уговаривать сам директор, он сказал, что помочь им - мой долг. Вот как все было на самом деле.
   - А потом глава "Лорен косметике" увидел тебя в рекламе и решил, что ты должна стать их "лицом года".
   - Да. Ты так говоришь, как будто я в чем-то виновата, но мне нечего стыдиться. Это было чистое везение. Я просто оказалась в нужном месте в нужную минуту.
   - И никаких страстных романов с пилотами?
   - Никаких романов. Даже никакого флирта. А с Кевином, моим единственным любовником, я познакомилась на вечеринке. Наша связь длилась целый год. А потом мы разлюбили друг друга, - просто сказала Дорис. Все еще злясь на него, она спросила прямо: - А ты?
   - В моей жизни тоже не было жгучей страсти. Я вообще не верил, что она существует, пока не встретил тебя. А ведь она оказалась действительно жгучей, правда?
   Покраснев, Дорис опустила глаза и вздохнула. Она не могла этого отрицать.
   - Если говорить о сексе, ты прав, - сказала она тихо, - но что касается всего остального... Я не знаю, что ты любишь, чего не любишь, что чувствуешь, о чем думаешь. Ты держишься независимо, даже отстраненно, и твоя аристократически тягучая речь звучит так высокомерно, как будто ты оказываешь честь, снисходя до разговора со мной, - сердито добавила она.
   - Да, я считаю именно так, - проговорил он с улыбкой, в которой явственно проглядывала насмешка. От неожиданности Дорис на мгновение утратила дар речи.
   - Даже если это и правда, ты не должен был этого говорить! возмутилась она.
   Итан рассмеялся:
   - Какая же ты наивная!
   - Я знаю, что наивная! Ты постоянно сбиваешь меня с толку!
   И еще я хочу любить тебя, но не знаю как, с грустью подумала она. Увы, этому не бывать никогда!
   - Я всегда был независимым, - задумчиво проговорил Итан. - Эгоистичный? Высокомерный? Пожалуй. Я не испытываю бурных эмоций. - Криво усмехнувшись и пожав плечами, он откинулся на спинку кресла и отпил глоток кофе. - Не люблю лгунов, презираю обманщиков... - Помолчав, он добавил: - Я вообще не очень люблю людей. Меня вполне устраивает мое общество, мои собственные мысли. Конечно, есть люди, к которым я был привязан, но никогда не влюблялся. Я с радостью помогу другу, но никому не позволю себе навязываться. И еще мне очень нравится заниматься с тобой любовью.
   - Но ты не слишком огорчишься, если все кончится? - спросила она слабым голосом. - Не станешь умолять меня вернуться, если я уйду?
   Глядя на ее прелестное лицо, такое взволнованное и такое печальное, он честно ответил:
   - Нет, я не буду умолять. А ты, Дорис?
   - Не думаю, что стала бы умолять кого-нибудь. - Но я буду скучать по тебе, подумала она. И мне будет больно думать о том, что было бы, если бы ты вернулся. - Для этого надо быть влюбленным, - проговорила она вслух.
   - А ты не влюблена в меня, ты это хочешь сказать? - спросил Итан лукаво.
   - Нет. Но я нахожу тебя очень привлекательным, ты заставляешь меня сходить с ума от желания. Когда ты дотрагиваешься до меня, я плавлюсь, как воск. Но ведь это не любовь?
   Итан опустил глаза и поставил кружку на стол.
   - Ты хочешь, чтобы я ушел?
   - Нет, - ответила Дорис, чувствуя себя совершенно беспомощной, - но я хотела бы понять, как в тебя влюбиться. И как заставить тебя полюбить меня.
   - И тогда все было бы хорошо?
   Со смущенной, милой улыбкой она покачала головой.
   - Не знаю... Может быть, я хочу слишком многого.
   - Это лучше, чем хотеть слишком мало.
   Глядя в его непроницаемые глаза, выражение которых было невозможно определить, она почувствовала, как в ней вновь начинает разгораться желание. Этот вечный неутолимый голод.
   - Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Итан.
   Его глаза потемнели и заблестели. Горько улыбнувшись, он спросил:
   - Потому, что от меня тоже есть какая-то польза?
   - Нет, потому что... это все, что у нас есть. Резко поднявшись, она отвернулась от него.
   Итан вскочил, повернул ее лицом к себе и сжал в объятиях. В своих чудесных, крепких объятиях.
   - Прямо здесь? Сейчас? Ты хочешь, чтобы я взял тебя на полу в кухне? грубо спросил Итан.
   Он выглядел таким агрессивно сексуальным, таким чужим, что Дорис испугалась. Она покачала головой и поглядела на него умоляющими глазами. Но, не обращая внимания на ее протест, он положил ее на холодные плитки пола и придавил тяжестью своего тела. Потом расстегнул ей рубашку, перехватив ее руки, когда она попыталась помешать ему, и обнажил грудь.
   - Итан, не надо!
   Наклонившись, он поцеловал ее в губы, и она ответила ему. Возбужденная, разгоряченная и одновременно пристыженная, Дорис целовала его и прижимала к себе, позволяя делать с собой все, что ему захочется. Он действовал руками, губами, языком, чтобы еще сильнее распалить ее. И когда она уже всхлипывала от неутоленного желания, Итан по-своему наказал ее за самонадеянность. Лежа на ней, опираясь на локти, он пригладил ее темные, вьющиеся волосы, веером разметавшиеся по каменным плитам пола, и, глядя ей в раскрасневшееся лицо, спросил ровным голосом:
   - Хочешь, чтобы я извинился?
   Дорис слабо качнула головой.
   - Нет. Так я и думал, - подтвердил он, - потому что мы оба этого хотели. Я возбуждаю тебя, а ты - меня. Именно это и бросается в глаза на твоих фотографиях, Дорис, - твоя чувственность, твоя сексуальность. Твое тайное "я", которое ты не выпускаешь на свободу, потому что оно пугает тебя. Ты боишься не меня, Дорис. Тебе страшно дать волю своим чувствам, потому что они могут поглотить тебя целиком.
   Она протестующе замахала рукой.
   - У тебя ложное впечатление обо мне!
   Но Итан пропустил ее замечание мимо ушей и продолжал менторским тоном:
   - Ты, словно в темнице, держишь и зорко охраняешь внутри себя восхитительное, свободное естество, но оно рвется наружу. Ты ведь не можешь безоглядно наслаждаться любовью, правда? Потому что какая-то часть тебя ощущает вину, стыд, вот почему ты говоришь, что "этого мало". Расслабься, Дорис. Позволь себе безрассудно отдаться наслаждению. Мало кому дано испытывать такие ощущения. Не бойся их. Расскажи о них всему миру.
   - Но ведь ты этого не делаешь.
   - Но я и не подавляю своих желаний. И не стараюсь их оправдать.
   - Потому что ты - мужчина. Мужчине простительно так себя вести, а женщина должна заботиться о своей репутации.
   - Ерунда. Я же не призываю тебя спать с каждым встречным. Я лишь хочу, чтобы ты наслаждалась тем, что имеешь. И перестала чувствовать себя виноватой и стыдиться того, что испытываешь желание и получаешь удовольствие, старое, как мир.
   - С тобой.
   - Да. Со мной.
   До поры до времени, усмехнулась про себя Дорис.
   - Ты такой бесчувственный! - воскликнула она. - Неужели ты совсем ничего не испытываешь ко мне?!
   - Испытываю - желание.
   И тут, совершенно неожиданно, Итан расслабился. Весь его гнев прошел. Он улыбнулся -весело, дружелюбно. Дорис еще никогда не видела его таким.
   Я могла бы полюбить его, подумала она. Могла бы. Если бы он разделил с ней свои чувства и мысли. Но Итану этого не нужно. А она...Она ведь боится полюбить его, не так ли? Потому что этому мужчине не дано ответить на ее любовь. Сильный, сложный, утонченный, с изысканным вкусом. Холодный. Такой человек никогда не сможет принадлежать ей.
   - Твои родители умерли, когда ты была совсем маленькой?
   Не понимая, к чему он клонит, Дорис кивнула.
   - Так же, как и родители Моники. И тебя вырастила тетя?
   -Да.
   - Она была религиозной?
   - Религиозной? Нет, не особенно.
   - Старая дева?
   - Какое это имеет значение?
   - Тетя воспитывала тебя в строгих правилах? Ответь, Дорис.
   Отвернувшись от него, она уставилась в стену.
   -Да.
   - Тогда понятно, почему ты испытываешь чувство вины, - ведь все эти удовольствия не освящены браком. Скажи, а отношения с первым любовником тоже казались тебе греховными?
   - Нет, - сквозь зубы ответила она.
   - Потому, что ты была влюблена в него? - поинтересовался Итан, на этот раз более мягко.
   Повернув к нему лицо, Дорис неохотно кивнула.
   - Но ты не влюблена в меня, поэтому все проблемы послушной и воспитанной девушки вылезли наружу.
   - У послушной маленькой девушки нет никаких проблем! У нее есть только...
   А что у нее есть?
   - Получать удовольствие от секса - не стыдно. Это не делает тебя распутной. А подавлять эмоции...
   - Ничего я не подавляю! - резко оборвала она наставления Итана.
   - Подавляешь. Отбрось свои тревоги, Дорис. Наслаждайся.
   - Так, как это делаешь ты? Безо всяких чувств? Без симпатии?
   - Не будь дурой.
   Дурой? Не хочет же он сказать, что испытывает какие-то чувства к ней? Что она нравится ему? Вопросительно уставившись на Итана, она спросила с надеждой:
   - Это правда? У тебя действительно есть ко мне какие-то чувства?
   - Конечно. Не понимаю, почему мне ни разу не пришло в голову, что ты можешь быть ранимой, неуверенной в себе. На самом деле ты ведь такая?
   - Только с тобой.
   - На фотографиях и на экране ты выглядишь такой раскованной, манящей. В твоих глазах столько обещания. Да и в жизни ты кажешься земной, искушенной, словно тебе все известно про эти игры.
   - Так вот что это для тебя? Игры? - спросила она печально.
   Он снова улыбнулся и покачал головой.
   - Восхитительное, чудесное желание. Здесь, со мной, ты стала похожа на мальчишку, веселого товарища по играм.
   Дорис вздохнула.
   - Я и была веселой. И всем нравилось мое общество. Но эти последние месяцы...