Уинстед Линда. Золотоволосый капитан

 
   Вместе с чистой одеждой и простой едой Лили припрятала на сеновале небольшой мешок с золотом. Ей ужасно не хотелось оставлять свой сундук с хитроумно устроенным фальшивым дном, но голос разума одержал верх, и она взяла столько золота, сколько поместилось в ранце, прикрепленном позади седла. Кроме золота, она приготовила три платья; одно Лили собиралась надеть, а остальные тщательно сложить и спрятать в сумку вместе в расческой и двумя чистыми рубашками для Квента.
   Скатанные одеяла привязали к седлу Квента, а в седельных сумках лежали сухари и сушеное мясо. Лили не смогла достать бумажных денег, но в то время эта неудача оказалась им на руку. В качестве оплаты дорожных услуг золото и серебро принимались охотнее. Возможно, им понадобится комната и, конечно, еда.
   Лили и Квент с удовольствием провели бы ночь в ветхом амбаре, но он располагался слишком близко к Балтимору, чтобы они чувствовали себя спокойно. Поэтому, переодевшись в чистую одежду и разделив свежий хлеб, купленный Лили в городе, они покинули заброшенную ферму и отправились на юг.
   Гораздо дальше, чем планировали вначале. В Вирджинию. Лили хотела остановиться в своем доме и показать его Квенту. Забавно, но она больше не считала его своим родным домом. Теперь ее дом был там, где Квент, и эта мысль согревала Лили, когда они пустились в путь по едва различимой в сумерках тропинке.
 
   Лили и Квент ехали на юг, держась старых заброшенных дорог, и не остановились, пока не стемнело настолько, что невозможно было различить дорогу перед собой. Они расположились недалеко от тропы, не разжигая огня, и прижались друг к другу под тонким одеялом. Голова Лили лежала у Квента на плече, их ноги переплелись. Не тепла искали Квент и Лили под звездами. Ночи стояли мягкие, теплый воздух едва колебал легкий бриз. Они искали покоя от мысли, что не одиноки, что стали частью чего-то большего, чем были раньше.
   Лили очень устала и заснула почти мгновенно, но к Квенту сон пришел не сразу, и не такой глубокий. Он крепко обнимал Лили, будто она могла исчезнуть в ночи. Мысль о том, что он солгал Лили, мучила его, хотя Квент не видел другого выхода.
   Они проснулись, когда небо еще оставалось серым, и прильнули друг к другу так естественно, будто никогда не расставались. Медленно, без слов, они занялись любовью, и Лили ни разу не открыла глаз. Квент подарил ей мир физических наслаждений, повинуясь инстинктам, управлявшим его собственным телом.
   Потом Лили переоделась, выбрав широкую юбку, позволявшую ей свободно ехать верхом, хотя и пожаловалась, что предпочла бы свои узкие брюки. Но в одном она не уступила общественному мнению. Лили не сняла свои высокие черные ботинки, скрыв их под простым платьем. Ботинки были крепкими и более практичными, чем другая женская дорожная обувь, которую могла бы купить Лили.
   Квент постоянно держался настороже на случай появления патруля северян, но дорога, по которой они ехали, оказалась совсем безлюдной. Лишь дважды в течение дня Лили и Квент направляли лошадей с дороги, чтобы спрятаться и переждать, пока не проедут другие путники. Два одиноких путешественника, с которыми они повстречались, не представляли опасности. Они оказались простыми людьми, утомленными и плохо одетыми, и даже если и воевали когда-то, то давно вышли из этого возраста. Никто из них не остановился, чтобы заглянуть поглубже в лес, окаймлявший дорогу. Они тяжело тащились, словно в летаргическом сне, уставив глаза на дорогу, взбивая ногами пыль.
   Лили и Квент остановились перед наступлением темноты, разбив лагерь в уединенной долине. Они снова не стали разжигать огонь, несмотря на то, что не видели никаких признаков армии. Квент не хотел привлекать внимания солдат, будь они южанами или северянами, если те окажутся поблизости.
   Лили вручила Квенту полоску сушеного мяса и кусок сухаря, очень твердого, но съедобного, и Квент запил его водой из фляги, поделившись с Лили.
   Квент сидел на твердой земле, прислонившись спиной к старому дереву. Маленькую полянку, на которой расположились влюбленные, окружали такие огромные растения, что Лили и Квент казались сами себе карликами. Квент почти не разговаривал и сидел, угрюмо нахмурившись.
   Он не мог просто скрыться. Эта мысль пришла ему в голову где-то в дороге, но не неожиданным открытием, а постепенно растущей уверенностью. Квент не считал себя дезертиром. Не пустой каприз увел его из родного дома и семьи, и сейчас причина не казалась ему менее веской, чем раньше. Он женится на Лили, доставит ее в безопасное место и вернется в Вашингтон, к полковнику Ферфаксу. Объяснить все случившееся будет нелегко, но возможно.
   — Квент, любовь моя, — сказала Лили, устраиваясь у него между колен и откидываясь на грудь. — О чем ты задумался? Ты выглядишь таким мрачным.
   Квент поцеловал ее в макушку и обнял.
   — Ни о чем.
   Лили увернулась от его рук и посмотрела ему в глаза. Дотронулась пальцем до его бороды, которая росла с того дня, когда взорвался «Хамелеон». Длинные волосы Квента уже вились ниже воротника, и Лили запустила пальцы в темные пряди.
   — Ты становишься похожим на пирата, Квентин Тайлер, — она шутливо поморщилась. — В бороде есть что-то романтическое, но она скрывает от меня слишком большую часть твоего лица.
   Квент нагнулся и нежно поцеловал Лили. Принятое им решение означало, что ему придется расстаться с ней на месяцы или даже годы.
   Когда Квент откинулся на ствол дерева, Лили протянула загорелый палец и дотронулась до его носа.
   — Ты так и не рассказал мне, как сломал нос.
   Квент взял ее за руки и притянул поближе.
   — Я в то время служил в кавалерии, — весело начал он, широко улыбаясь. — Сержант бросил мне кусок сухаря. Но я в тот момент отвлекся, и сухарь попал прямо по носу. Кстати, — продолжал он, несмотря на то, что Лили захихикала, — мне кажется, что это мог оказаться кусок того железного крекера, что мы съели на ужин.
   Он взял в свою ладонь грудь Лили и провел по соску пальцем, почувствовав, как напряглась ее грудь под тканью простого платья. Лили перестала смеяться и положила голову на плечо Квента.
   — Это неправда, — нежно сказала она.
   — Нет.
   Одной рукой Квент расстегнул пуговицы ее платья, а другой высоко откинул пышную юбку, обнажив бедра Лили…
   После того, как они закончили заниматься любовью, Квент уснул, крепко обняв Лили. Ночью он дважды просыпался в тревоге, но девушка мирно спала рядом с ним. Лили обрела с ним покой, но Квент чувствовал, что он все еще ищет мира с самим собой. Он не остановится, пока не закончится война, пока не расскажет Лили правду. Только тогда он обретет умиротворение, которое отражало лицо Лили.
 
   На следующее утро Квент и Лили обвенчались в маленькой деревенской церквушке. Белая краска на стенах отслоилась, а в некоторых окнах не хватало стекол, трудно сказать, отчего — то ли от выстрелов, то ли от камней хулиганивших детей. Но церковь пострадала, как пострадала большая часть Вирджинии.
   Каковы бы ни были причины плачевного состояния церкви, священник с благодарностью принял золотую монету, которую Квент вложил ему в руку. Он не задавал вопросов, хотя Квент и Лили не выглядели состоятельной парочкой.
   Они провели утро на окраине маленького городка, купаясь в быстрой речке. Волосы Лили до сих пор оставались влажными, спадали ей на спину темно-золотым каскадом.
   Даже если он не вспомнит потом всех подробностей этого дня, Квент знал, что никогда не забудет, как выглядела Лили. Она надела ярко-голубое платье с небольшим кружевным воротником. Его цвет заставил глаза Лили засиять зеленым огнем, и вся она излучала спокойствие. Влажные волосы обрамляли лицо Лили и спадали ей на спину.
   Стоя перед священником, повторяя за ним слова, Квент не отрывал глаз от Лили, навсегда запечатлевая в памяти ее образ. Легкая россыпь веснушек, губы совершенной формы. Она выглядела такой уверенной в их прекрасном будущем, такой смелой. В ее глазах вспыхнет пламя, когда она узнает о том, что делал Квент в Нассау и что собирается сделать. Но к тому времени Лили уже станет его женой. Она узнает, как сильно Квент любит ее.
   Квент позволил себе насладиться редким моментом покоя. В мире так мало красоты — настоящей красоты, мгновений, подобных этому, уводящих за пределы реальности. Оно скоро закончится, но Квент сохранит его в памяти, как сбережет полный любви взгляд Лили, любви настолько глубокой, что даже больно смотреть в эти глаза.
   Лили заслужила лучшей свадьбы, с цветами, церковью, полной друзей и родных. Но она казалась вполне довольной крышей над головой и женой священника в качестве свидетельницы.
   Священник помолился за них перед алтарем и с улыбкой пообещал вспоминать о них в своих молитвах сегодня ночью.
   Он дал себе обет молиться за Квента и Лили в следующие недели и месяцы, за это видение любви и веры во времена ненависти и безнадежности.

Глава 16

   С растущей тревогой Лили приближалась к дому, где родилась и выросла. Два с половиной года тому назад Эллиот нанял Джошуа Уиггинса, чтобы он приходил помогать по дому и присматривать за поместьем. В мыслях Лили представляла себе, что все осталось по-прежнему: ухоженный, не тронутый войной дом, темно-зеленый плющ, вьющийся по стенам из красного кирпича, пышная трава, ржание лошадей.
   Но, вернувшись в Штаты из Нассау, она увидела, что война прошлась почти повсюду. Что, если и ее дом сожжен дотла, как та ферма, на которой они впервые остановились с Квентом?
   Лили взглянула на мужа и улыбнулась. Ее муж… Как приятно звучание этих слов! Ей казалось, будто они женаты не несколько дней, а несколько лет. Лили еще никогда не была настолько близка с другим человеком.
   — Мы почти у цели? — спросил Квент, подъезжая к ней. Все утро Лили молчаливо указывала ему путь, и напряжение ее росло с каждым шагом.
   Она с улыбкой кивнула Квенту и пришпорила своего коня.
   Украшенный орнаментом дорожный знак, указывавший тропинку к дому Лили, покосился и полностью зарос плющом. Лили соскочила с коня и сорвала растения, затем отошла назад, давая Квенту возможность прочесть название.
   Шервуд.
 
   — Шервуд? — Квент тоже спрыгнул на землю и подошел к Лили, изучая указатель более внимательно. — Твое поместье называется Шервуд?
   Лили усмехнулась, пожав плечами.
   — Я знаю, наверное, не стоило называть капитана так же, как и дом, но мне это показалось отличной мыслью. Мой отец очень любил легенды о Робине Гуде. Я выросла на рассказах о Ноттингеме и Шервудском лесе. Когда мы в первый раз прорвались сквозь блокадное кольцо, мне казалось, что я — Робин Гуд.
   Лили посмотрела на тропинку, что подобно змее вилась сквозь лесную чащу, не давая никакой возможности увидеть то, что находилось на ее другом конце, — «Шервудский» лес.
   Они медленно двинулись по тропинке, ведя лошадей на поводу. Казалось, Лили не хочет подходить к дому, и Квент, желая успокоить, взял ее за руку.
   — Ты боишься, Лили? Мы можем повернуть назад, если хочешь.
   Лили через силу улыбнулась ему и продолжала идти вперед. Да, она немного напугана, но все же собирается взглянуть на то, что стало с ее домом.
   За поворотом тропинки перед ними открылся свободный вид двухэтажного дома из красного кирпича. И хотя Лили увидела признаки запустения — высокие сорняки у переднего крыльца, разбитое стекло в одном окне, — больше в здании ничего не изменилось, и по лицу Лили расплылась широкая улыбка. Она обернулась к Квенту:
   — Шервуд.
   Это простое слово Лили произнесла с поразительно глубоким чувством.
   Неожиданно передняя дверь распахнулась, и на лестнице появился худой старик, сжимавший в руках древнюю, но ухоженную винтовку.
   — Пошли вон, вы, двое! — резко пролаял он. — У меня нет лишней еды для бродяг. Янки все забрали. — Он вскинул винтовку к плечу и нацелил ее на Квента. — Убирайтесь!
   — Мистер Уиггинс? — Лили шагнула вперед. Седой старик на переднем крыльце ее дома выглядел как отец Джошуа Уиггинса. Он постарел намного больше, чем на два с половиной года. Даже на расстоянии Лили видела, как у него тряслись руки.
   Уиггинс медленно опустил винтовку.
   — Мисс Лили? — проскрипел он и улыбнулся, когда разглядел ее черты. — Боже милостивый, это вы!
   Джошуа Уиггинс провел их в дом, и внутри Лили увидела перемены, которые произошли с тех пор, как Эллиот увез ее в Англию. Часть мебели отсутствовала, и все в доме, бывшем когда-то безупречно чистым, покрывал толстый слой пыли. Пустые вазы застыли в безмолвном крике. Исчез стол, и любимое кресло отца… книжный шкаф, на который она пыталась вскарабкаться, когда ей было три года, с плачевными результатами… Книги, когда-то заботливо расставленные в шкафу, валялись на полу.
   Но в кабинете отца по-прежнему висел портрет ее матери, и каким-то чудом уцелел письменный стол, наверное, слишком тяжелый, чтобы быстро его вынести. Лили посмотрела на мужа, обнаружив, что он пристально всматривается в портрет.
   — Твоя мать? — спросил Квент, не отрывая глаз от лица на картине. — Это ты, Лили, только более серьезная. Она была прекрасной женщиной. Вы очень похожи.
   — Не помню ее, — спокойно сказала Лили. — Она умерла, когда мне исполнилось четыре года. Отец часто рассказывал о матери, чтобы она осталась живой в моем сердце, но она казалась мне не более реальной, чем Робин Гуд.
   Лили не могла вспомнить даже тех чувств, которые напоминали бы ей о матери, потому что вся любовь исходила от отца.
   За едой, состоявшей из бобов и черствого хлеба, Лили рассказала Джошуа часть своих приключений, произошедших с ней после того, как они с Эллиотом покинули Вирджинию. Она не призналась ему, что большую часть этого времени провела в качестве капитана контрабандистов. Джошуа придерживался старомодных взглядов и никогда бы не понял и не признал Лили в такой роли. Но ей удалось поразить Уиггинса рассказом о том, как она вырвала своего мужа из лап янки.
   Услышав об этом, Джошуа с минуту задумчиво глядел на Квента. Лили не потрудилась объяснить ситуацию подробнее и, перехватив взгляд мужа, коварно улыбнулась ему.
   Они поднялись по лестнице в старую комнату Лили. Комната всегда казалась ей маленькой, но теперь, когда в ней не осталось никакой мебели, кроме кровати, комната выглядела огромной.
   Квент обнял Лили, захлопнув дверь ногой. Он запустил пальцы в ее волосы и отвел пряди в стороны, чтобы добраться губами до нежной шеи Лили.
   — Посмотри-ка на эта, — он шагнул вперед, увлекая ее за собой. — Настоящая кровать.
   Низкий голос Квента внезапно охрип.
   — Я не выпущу тебя отсюда несколько дней… недель. Мы вместе состаримся в этой комнате.
   Они подошли к кровати, занимавшей почти всю комнату. Мягкую перину покрывал тонкий зеленый плед. Квент провел рукой по груди Лили, другой слегка коснулся ее живота. Закрыв глаза, Лили опустила голову ему на плечо, из ее груди вырвался вздох облегчения. Стоило только Квен-ту прикоснуться к ней — и Лили уже загорелась яростным желанием, полностью поглощавшим ее.
   Квент неохотно отпустил Лили и принялся неумело расстегивать пуговицы, сбегавшие от воротника платья до самого пояса. К тому времени как он дошел до половины, Квент уже тихонько ругался сквозь зубы.
   — Я бы хотел, чтобы ты купила себе несколько платьев, как то, в котором ты пришла в тюрьму.
   — То ужасное, розовое? — прошептала Лили.
   — То ужасное, розовое, из которого ты выскользнула в мгновение ока.
   — Рада, что оно тебе понравилось, — Лили повернулась к нему, и Квент стянул платье с плеч Лили, обнажив тонкую сорочку, едва прикрывавшую ее грудь.
   — Я сама.
   — Сшей себе такие платья, — прошептал Квент. — И никогда не надевай то, что снимается так долго. Я бы хотел потянуть за шнурок и оказаться с тобой в постели через секунду, а не через несколько минут.
   — Терпение, любовь моя, — проговорила Лили, борясь в свою очередь с его одеждой. — У нас еще целая жизнь впереди.
   Квент уложил ее в кровать, и они утонули в роскошной перине. Он отбросил в сторону все одолевавшие его сомнения. Он обязательно скажет ей правду. Но не сейчас. Отсюда они отправятся в Уилмингтон, где он посадит Лили на ближайший пароход до Нассау. Она все еще верила в то, что они смогут никогда не расставаться, но Квент понимал, что это — только очередная ложь.
   — Я люблю тебя, Лили, — пылко произнес он, целуя ее плоский живот и поднимаясь губами к груди.
   Лили выгнула спину, чтобы сильнее чувствовать его тепло, влажный рот, накрывший ее сосок, напряженные сильные мускулы его груди на своем мягком животе. Любовь Квента придавала ей силы.
   — Я люблю тебя, Квент. Сильнее, чем ты думаешь. Сильнее, чем сама считала возможным.
   Они любили друг друга, то быстро, то медленно, неистово и нежно, то с жаром, угрожавшим опалить обоих, то с холодной расчетливостью. Отдаляя миг наслаждения.
   На один день и одну долгую ночь война прекратила свое существование для Квента и Лили. Весь окружавший их мир исчез, остались лишь маленькая комната, жар их тел и любовь, что так внезапно и неожиданно заявила на них свои права.
 
   Они проснулись от треска распахнувшейся двери, ударившейся о стену. Струившийся в окна бледный свет раннего утра осветил солдат в голубых мундирах, застрявших на мгновение в дверях, но уже через секунду окруживших кровать. К тому времени, когда Квент полностью открыл глаза, на них с Лили смотрели дула винтовок.
   — Старик оказался прав, — заметил один из солдат, жадно шаря глазами по тонкой простыне, закрывавшей тело Лили. — Они подходят под описание.
   Он усмехнулся Квенту:
   — Доброе утро, капитан Шервуд.
   Первым порывом Квента было вскочить с кровати и отвлечь солдат на себя. Ему не понравилось то, как они глазели на Лили, лежавшую под белой простыней. Но, несмотря на это, он сохранял спокойствие. Это единственное, что может помочь вытащить Лили отсюда.
   — На самом деле — лейтенант Квентин Тайлер, солдат Армии Соединенных Штатов, — голос Квента оставался холодным и властным. — Эта леди — моя…
   — У вас есть доказательства? — перебил все тот же солдат. Краем глаза Квент взглянул на Лили. Она не ударилась в панику, и он восхитился ее самообладанием. Но Лили спокойно оценивала ситуацию, как будто собираясь действовать. Под простыней Квент нежно, но твердо сжал ее руку.
   — Если вы свяжетесь с полковником Ферфаксом в Вашингтоне, он поручится за меня.
   Квент надеялся, что полковник не отступится от него после всего, что случилось в тюрьме. В любом случае, он выиграет немного времени.
   Рослый сержант нахмурился.
   — Полковник Ферфакс. Мне знакомо это имя.
   Он взглянул на стоявшего возле него рядового, молодого солдата, оторвавшего взгляд от Лили и прошептавшего ему несколько слов.
   — Полковник Ферфакс из разведки? — неуверенно переспросил сержант с таким видом, как будто что-то не укладывалось у него в голове.
   — Да, — кивнул Квент.
   Почувствовав на себе напряженный взгляд Лили, он повернулся к ней и понял по ее глазам, что она догадалась о его роли предателя.
   — Я хотел сам рассказать тебе об этом, — начал Квент, но Лили выдернула свою руку, как ни старался Квент удержать ее под тонким покрывалом. — Мне жаль…
   — Проклятый шпион янки, — прошептала Лили, но все услышали ее.
   — Я все объясню тебе позже, — тихо сказал Квент, но увидел, что она не слышит его. В глазах Лили сверкал гнев, а лицо раскраснелось.
   Внезапно гнев исчез, уступив место ледяному холоду. Полные губы сжались, и краска сошла с ее лица. Натянув на грудь покрывало, Лили посмотрела на Квента, затем повернулась к сержанту.
   — Он говорит правду, сержант, — твердо произнесла Лили. Представляя себе, как она откроет янки, что дурачила их, Лили почувствовала медный привкус на языке, а сердце забилось так сильно, будто готово было разорваться в груди. Она убедилась, что никто из находившихся в комнате мужчин не заметил признаков ее страха — ни солдаты, ни Квент, — и произнесла ледяным тоном: — Он — не капитан Шервуд. Шервуд — это я!
   — Лили! — вскрикнул Квент.
   — Вас наверняка повысят в звании, сержант, как вы думаете?
   Она не обращала внимания на мужа и продолжала смотреть на сержанта. Дула полдюжины винтовок все еще находились в нескольких сантиметрах от Лили и Квента, но она вела себя так, словно не замечала ни смертоносного оружия, ни Квента.
   — Если вы со своими людьми подождете в коридоре, я оденусь и мы тронемся в путь, — Лили повернулась к Квенту. — В Вашингтон, я полагаю. Мы ведь туда направлялись, лейтенант Тайлер? Это была бы наша следующая остановка?
   Сержант покачал головой.
   — Не думаю, что могу оставить вас одних…
   — Черт побери, сержант! — взорвался Квент. — Дайте нам десять минут!
   Сержант кивнул солдатам.
   — Обыщите комнату.
   Осмотр не занял много времени. Солдаты обыскали каждый сантиметр свободной от мебели комнаты и вышли, забрав пистолет Квента и саблю Лили.
   Когда солдаты покинули комнату, сержант повернулся к Квенту и Лили.
   — Во дворе выставлена охрана, на случай, если вы вздумаете сбежать через окно. У вас есть пять минут.
   Как только захлопнулась дверь, Лили спрыгнула с кровати, сгребла платье и начала одеваться, отвернувшись от Квента. Ее узкая спина скрылась под сорочкой, затем Лили с каменным спокойствием принялась застегивать высокий воротник и манжеты простого платья цвета морской волны.
   Квент быстро оделся и встал перед Лили, боровшейся с пуговицами. Она пыталась скрыть свои эмоции, но легкое дрожание рук выдавало ее. Квент хотел помочь, но Лили оттолкнула его изо всех сил.
   — Я скорее пройдусь совершенно голой перед всей армией Соединенных Штатов, чем позволю тебе прикоснуться ко мне, — прошипела она.
   — Лили, я собирался рассказать тебе…
   — Когда? — она вскинула на него холодный взгляд. — Когда доставил бы меня к полковнику Ферфаксу?
   — Я не сделал бы этого, — поклялся он нежно, но впустую. Лили не верила ни единому его слову.
   — Вы очень хороший лжец, лейтенант Тайлер, — голос Лили задрожал. — Какую жертву вам пришлось принести, чтобы выполнить задание. Вы, несомненно, проявили благородство, зайдя так далеко. Возможно, вас даже наградят медалью.
   Квент положил ей руку на плечо, но Лили резко отшатнулась от него.
   — Не прикасайся ко мне больше, грязный ублюдок.
   Лили надела свои черные ботинки. Когда пышная юбка ее платья закрыла их, никто бы не догадался, что на ней — те самые ботинки, в которых она отправлялась в плавание. Но, как только Лили сделала несколько шагов, раздался звонкий стук ее каблуков. Она направилась к двери и внезапно резко повернулась к Квенту.
   — Я чувствую себя жестоко обманутой, — на мгновение ей показалось, что она вот-вот заплачет, но Лили прогнала навернувшиеся слезы. — Все так прекрасно складывалось. У меня был дом, «Хамелеон», Томми и Кора, мой экипаж… а потом я попалась на твой обман. Ты чертовски хороший шпион, Квентин Тайлер.
   Лили никогда не знала, что такое разбитое сердце. Она еще не страдала от отвергнутой или неразделенной любви. Прежде она никого не впускала в свое сердце, и поэтому была раздавлена невыносимой болью, вызванной предательством Квента. Она чувствовала себя так, словно сердце ее буквально разорвалось на части.
   Но Лили подавила боль и заставила себя успокоиться. Она не позволит Квенту увидеть ее слабость. Ей удалось бесстрастно выдержать его взгляд.
   — Какого черта ты призналась им, что ты — капитан Шервуд? Почему ты просто не придержала язык за зубами и не позволила мне самому все уладить?
   Дверь открылась как раз в тот момент, когда Лили изо всех сил отвесила Квенту пощечину. Занятия фехтованием и морская работа прибавили ее рукам сил, и голова Квента дернулась назад. Но он почти в тот же миг вновь взглянул на Лили с тем же выражением. Она поняла, что он увидел боль и смущение, которые она пыталась скрыть, и это только подогрело ее ненависть к Квенту.
   — Дай мне объяснить…
   — Я любила тебя, а ты мне лгал. Никакие объяснения ничего не изменят, — прошептала Лили. Позади нее стоял сержант, который, без сомнения, все слышал, но Лили это не смущало. — Я никогда не прощу тебя… и никогда не забуду того, что ты сделал.
   Им связали руки спереди. С Квентом решили обращаться как с пленником до тех пор, пока не проверят его слов. Джошуа Уиггинс взволнованно ждал внизу у лестницы и с криком заломал руки, увидев веревки на запястьях Лили.
   — Нет! — вскричал он, преграждая дорогу солдатам. — Только не девушку. Она вам не нужна.
   Солдат с каменным лицом бесцеремонно отпихнул Уиггинса в сторону. Лили попыталась вызвать у себя чувство жалости к старику, но тщетно. Остановившись внизу у лестницы, она посмотрела на него, полусидевшего-полулежавшего на полу.
   — Почему, мистер Уиггинс? — холодно спросила она.
   Не вынеся ее взгляда, тот уронил голову.
   — Я не хотел, чтобы они арестовали вас, мисс Лили. Я… я старый человек, и я все время… я иногда помогал этим солдатам, а они не трогали меня и следили, чтобы мне хватало еды.
   Его объяснения только разозлили Лили.
   — Не забудьте взять у них тридцать серебреников.
   Еще один. Но предательство старика не ранило так глубоко, как предательство Квента, хотя и прибавило ей страданий.