— А?! — как подстреленный, вскрикнул Жюв. — Что?!
Не веря своим ушам, он в тупом изумлении уставивился на Марлоу.
— Не стройте мне рожи: у меня слабое сердце, — сказал частный детектив, мягко улыбнувшись. Это была чистая и невинная улыбка взрослого младенца.
Воспользовавшись тем, что дворецкий оказался поблизости, Марлоу одним махом содрал у него с руки белую перчатку и бросил ее в лицо разинувшему рот инспектору.
Инспектор Жюв поймал перчатку зубами.
В руке у него появился револьвер. Если он думал произвести этим впечатление на Марлоу, то он ошибся адресом.
— Цельтесь выше: на мне бронежилет, — не моргнув глазом, посоветовал тот. — И верните дворецкому его аксессуары: они несъедобны.
Жюв сплюнул перчатку на пол, его трясло.
— Я не воюю с безоружными, месье! — вскричал он, торопливо пряча револьвер. — Я задушу вас голыми руками! — и он обрушился на Марлоу, как снежная лавина, колотя изо всех сил.
Гости, немало встревоженные таким поворотом событий, кинулись их разнимать и еле растащили.
Побитый и помятый, весь вываленный в пыли, Марлоу поплелся в туалет приводить себя в порядок. Но несмотря ни на что с лица его не сходила все та же наивная улыбка.
— Прекрасен Тадж-Махал при лунном свете, — пробормотал он, скрываясь за дверью. — Чего не скажешь про Помпеи…
Дворецкий с невозмутимым видом подцепил кончиками пальцев свою некогда белоснежную перчатку и принялся неспеша натягивать ее на левую руку.
Инспектор Жюв, потирая ладони, с довольной миной вернулся на свое место.
— Я не сомневаюсь, что все эти коварные преступления совершил ни кто иной, как Фантомас! — заявил он тоном победителя.
— Это мы уже слышали, инспектор Жюв, — сказал Мегрэ, вынимая изо рта трубку и пуская ему в лицо сизый дым.
Инспектор громко чихнул.
— А что это за странные закорючки, месье комиссар, вы рисуете в своей записной книжке всякий раз, когда обнаруживается очередной труп?
— Я делаю это машинально и безо всякого умысла.
— Скажите, сэр, а сколько крестиков в вашей записной книжке? — осторожно поинтересовался адвокат Мейсон.
Мегрэ раскрыл записную книжку и сосчитал пальцем.
— Три.
— Всего лишь, — прошамкала мисс Марпл, убирая в сумочку вставные зубы.
Мейсон украдкой заглянул в записную книжку Мегрэ.
— Что-то ваши крестики больше смахивают на плюсики.
— Вы просто не с того бока смотрите, месье!
Мегрэ захлопнул книжку перед носом адвоката, спрятав ее в карман.
— Скажите, мистер Жюв, — произнес Холмс, — а где именно вы обнаружили труп?
— В его же спальне. Дверь была не заперта. Я сразу почувствовал неладное и решил заглянуть. Он лежал на постели.
— Под одеялом?
— Нет, поверх, будто вовсе не раздевался на ночь.
— Вы хотите сказать, что он был одет?
— Да.
— Хм, интересно, — пробормотал Холмс.
— Бедный мистер Гудвин, он никогда не узнает, чем все это кончится, — вздохнула Делла.
— Чем-чем, — проворчал Ватсон. — Нас всех укокошат.
— Ну, так прямо и всех, — добродушно пропыхтел Мегрэ.
— Малышка, мы теряем клиентов, — обеспокоено зашептал Мейсон на ухо Делле Стрит. — Золотая жила грозит иссякнуть прежде, чем я успею нагреть на ней руки. Я вижу, что вы больше на меня не дуетесь из-за моих ночных приставаний к вашей двери. Виноват, я был не совсем трезв. Скажите, могу ли я надеяться на ваше прощение?
— Я вас прощаю, шеф, — снисходительно улыбнулась девушка. — Вы этой ночью достаточно настрадались.
— Искренне благодарю вас, Делла, за проявленное по отношению ко мне великодушие.
— Шеф, вы можете хотя бы иногда выражаться не только протокольным языком?!
— Если вы того желаете, Делла, то я постараюсь. Хочу заметить, что скоро я, должно быть, решу положительно вопрос об увеличении вашего жалования. Вы этого вполне заслуживаете.
— Спасибо, шеф. Признаться, в последнее время мне не хватало даже на мороженное.
— Ну вот, тем более… А теперь, Делла, постарайтесь убедить эту публику записаться ко мне на прием. Мне кажется, они уже забыли о моем вчерашнем предложении. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба?
— Ради ваших миллионов, — шепнула в ответ девушка и громко сказала. — Дамы и господа, позвольте вам напомнить, что через десять минут адвокат Мейсон начинает вести прием своих подзащитных.
— А я со своей стороны, — вдруг сказал отец Браун, — приглашаю всех желающих в свою исповедальню.
— Куда? — переспросил Мейсон, скривившись до неузнаваемости. — Куда?
— В мою келью на исповедь. Думаю, у каждого из вас найдется, что мне поведать. Мы, человеки, всю жизнь нашу проводим во грехе. Но нельзя предстать перед Господом нашим, не пройдя очищение святой исповедью! — и отец Браун неожиданно так ударил кулаком по столу, что звякнули стаканы.
— Очень правильно, дорогой друг, что вы упомянули тут про исповедь, — холодно произнес Холмс, сложив руки на груди. — Предлагаю начать с вас.
— Нельзя же оставить сапожника без сапог, — подхватил со злорадной усмешкой Мейсон, мгновенно усмотрев в святом отце нежданного конкурента.
Маленький священник пригладил волосы.
— Извольте, господа, я готов.
— С какой целью вы сегодня утром выпрыгнули из окна? — быстро спросил Холмс.
Отец Браун сделал наивное лицо.
— Я ошибся. Я принял окно за дверь.
— Было уже достаточно светло, святой отец, вы при всем желании не могли перепутать окно с дверью.
— Но все же я…
Маленький священник запнулся, потупив глазки.
Делла Стрит засмеялась. Все недоуменно посмотрели на нее. Делла заливалась колокольчиком.
— Так вот кто прятался за моим окном!
Мейсон, побагровев, вытянулся в струну.
— Что вы хотите этим сказать, Делла?
— Отец Браун подглядывал, как я раздевалась, а потом, должно быть, сорвался с карниза.
Гости заулыбались и дружно обратили свои взгляды на сконфуженного отца Брауна. Всем было весело — всем, кроме Перри Мейсона.
— Я отказываю вам в праве на мою защиту, мистер Браун! — страшным голосом заявил он.
— А я вам — в праве на исповедь, — огрызнулся маленький священник — красный, как только что сваренный рак.
— Судя по строению вашего указательного пальца, святой отец, — заметил Шерлок Холмс, — вы большой любитель наматывать на него женские локоны. Но, полагаю, все же смерть Арчи Гудвина тут не при чем,
— Согласен с вами, месье, — кивнул Мегрэ, задумчиво выбив трубку о каблук.
Только бы эта девчонка не проговорилась, что они всю ночь ходили друг к другу в гости. От ее издерганного ревнивца-шефа пощады не жди.
В гостиную вернулся Филип Марлоу.
— Мне послышалось, или здесь снова помянули беднягу Арчи?
— Да, вы не ослышались, — прослезился комиссар Каттани.
— А где он сейчас?
— На небесах, — просто ответил отец Браун.
— Ага, — усмехнулся Марлоу. — Теперь вы будете за него острить, папаша?
Маленький священник промолчал.
— Он лежит у себя в спальне, а из сердца у него торчит нож! — сказал Каттани и разрыдался. Поскольку Холмс сидел рядом, его плечо пришлось очень кстати. — Это ужасно, синьор, — захлебываясь слезами, стал рассказывать ему комиссар. — У мафии огромные щупальца, она достанет нас повсюду. А моя дочь спит с кем попало, жена из психушек не вылезает… лучшего друга в асфальт закатали, как последнюю поганку…
— Послушайте вы, наследник Пизанской башни, — процедил сквозь зубы Марлоу, — кончайте разводить здесь сырость: и так весь потолок в плесени!
Каттани тут же вскочил. Забыв утереть слезы, с воплем: «Я вам не крестный отец!» — он бросился на Марлоу и стал азартно бить его по лицу.
Кто бы мог подумать, что этот хрустальный с виду итальянец так блистательно умеет драться! Марлоу был счастлив. И хотя, когда их разняли, левый глаз у него закрывался с трудом, правая щека непроизвольно подергивалась, а из носа сочилась кровь, — выползая из гостиной в направлении туалета, Марлоу улыбался во весь рот.
«У-у, какой темпераментный, — подумала Делла, глядя, как Каттани нервно отряхивает свои брюки. — Настоящий тореро!»
— Мне кажется, джентльмены, эти драки стали превращаться у нас в нездоровую традицию, — с возмущением произнес Ватсон. — Как представитель медицины я протестую…
— Вы бы лучше поторопились оказать Марлоу первую медицинскую помощь, доктор, — перебила его мисс Марпл. Ей было искренне жаль Марлоу: временами она любила красивых мужчин.
— И в самом деле, Ватсон, — поддержал старушку Холмс. — Не стоит забывать о вашем профессиональном долге.
Пристыженный доктор поспешил вслед за частным детективом.
— Дело идет к тому, что скоро объектом следствия стану я сам, — с досадой произнес комиссар Каттани, усаживаясь в кресло.
— Но вы же его не убили, — возразил Пуаро.
— Вы разочарованы? Подождите до следующего раза.
— Будьте благоразумны, комиссар, — пожурил его Холмс. — Зачем играть на руку неизвестному преступнику. Он только и мечтает, наверное, чтобы мы здесь все передрались.
— Марлоу — сам вылитый убийца.
— Вы ему льстите, — сказал Мейсон. — Драки и выпивка — это самое большее, на что он способен.
Мисс Марпл оторвалась от вязания и смерила адвоката недобрым взглядом.
— Хотела бы я знать, кому теперь после убийства Гудвина достанутся орхидеи Вульфа.
Холмс покачал головой.
— Думаю, их убили не из-за наследства.
— От месье Гудвина исходило слишком много смеха, — сказал Пуаро. — Это было не к добру.
В гостиную, отмахиваясь от доктора Ватсона, быстро вошел Филип Марлоу.
— Да не надо смазывать меня йодом, в конце-то концов! — крикнул он доктору в лицо. — К чему эти телячьи нежности? Все равно я неизлечим.
Ватсон развел руками и удрученно посмотрел на Холмса, словно вопрошая: «Ну и что мне теперь делать с моим профессиональным долгом, Холмс?» Великий сыщик махнул рукой:
— Оставьте, Ватсон.
Марлоу плюхнулся в кресло у камина.
— Итак, дети сытых джунглей, на чем мы остановились?
Его сленг не произвел на гостей сколько-нибудь заметного впечатления.
— В замке орудует маньяк, — сказал Мегрэ. — Месье Пуаро, что думают по этому поводу ваши серые клеточки?
Старикан надулся и, любовно трогая кончики усов, заявил:
— По крайней мере, мне, Эркюлю Пуаро, очевидно, что убийства совершаются не в алфавитном порядке. На убийство в Восточном экспрессе и на убийство на поле для игры в гольф это тоже мало смахивает.
Марлоу не смог сдержаться.
— Поправьте парик, папаша, — он надет у вас задом на перед! От этого вы выглядите таким же умным, как бегемот, нахлебавшийся виски.
Пуаро вопросительно посмотрел на мисс Марпл.
— Джейн?
Она улыбнулась.
— Не беспокойся, Эркюль, мальчик шутит.
Марлоу уставился в потолок и с невозмутимым видом стал насвистывать незатейливый мотивчик.
— Что мне не нравится в парике Пуаро, так это его цвет, — тихо произнес отец Браун, словно разговаривая сам с собой.
Жюв оказался поблизости и, услышав, что сказал маленький священник, вскинул брови:
— Я, кажется, не совсем понимаю. Вы хотите сказать, что он ходит в парике?
— Да. Надо полагать, что у него есть все основания прятать лысину. Но почему бы не сделать, чтобы волосы походили на волосы? Ни у кого на свете никогда не было волос такого цвета. Почему он не скрывает свою лысину получше, если он действительно ее стыдится? Сказать вам, почему?
— Ну.
— Да потому, что он вовсе ее не стыдится. Он ею гордится.
— Вы ошибаетесь, святой отец. У Пуаро абсолютно нормальные волосы. А вот что касается усов… чудные они у него какие-то. Как-будто приклеенные…
— Усы как раз настоящие, — сердито перебил инспектора отец Браун. — А на голове — парик. Истинно говорю вам. Разве вы не видите, как он блюдет тайну своего туалета?! Разве вы заметили, чтобы он хотя бы раз прилюдно причесался?
Жюв раздраженно передернул плечами.
— Я тоже не слишком часто причесываюсь. Что же — значит, и у меня на голове парик?
— Почему же он так оберегает тайну своего парика? — бормотал, даже не пытаясь прислушаться к собеседнику, отец Браун. — Да потому, что эта тайна совсем не то, что мы предполагаем…
Жюв молча посмотрел на него, потом, выразительно покрутив пальцем у виска, отвернулся.
Маленький священник нисколько не обиделся. Напротив, он еще глубже погрузился в свои мысли.
Холмс подошел к Жюву:
— Я бы хотел взглянуть на тело.
— Чье тело? — вздрогнул инспектор.
— Арчи Гудвина, разумеется.
— Идемте, я вас провожу.
Холмс подмигнул Ватсону, и вся троица двинулась к двери.
— Куда вы, господа? — бросил им вдогонку Перри Мейсон.
— В спальню Арчи Гудвина.
— В таком случае я присоединяюсь. Делла, вы пойдете со мной?
Девушка сделала испуганное лицо.
— Вы же знаете, шеф, я до смерти боюсь покойников.
Мужчины вышли.
— Господа воспылали ко бренным останкам, — нараспев проговорил Марлоу. — И решили возложить венок… И сказал покойный, что это хорошо.
Мисс Марпл бросила на него быстрый взгляд. Она была бы не прочь, если бы он согласился нести ее на похоронах, устроенных в ее честь. Да, это было бы очень мило… А Пуаро шел бы впереди, прижимая к сердцу венок из белых лилий. Девственных лилий… Старушка размечталась не на шутку. У нее даже порозовели щечки.
— Господа, предлагаю заранее скинуться на венки, — сказал Марлоу. — Оптом выйдет гораздо дешевле.
У комиссара Каттани запершило в горле и защекотало в носу.
— У меня нет с собой наличных, — угрюмо проговорил Мегрэ.
— Займите у Пуаро, — посоветовал Марлоу. — Провались я на этом самом месте, если когда-нибудь встречал джентльмена с более безотказным лицом.
Эркюль Пуаро состроил мину.
— Простите, месье Марлоу, но в моих карманах вы не найдете даже пары франков.
— Что ж, очень жаль, — произнес Марлоу, посмотрев на Деллу Стрит.
Девушка молча встала и направилась к выходу. Обернувшись на пороге, она неожиданно послала Коррадо Каттани взгляд, полный такой неги и тоски, что еще долго после ее ухода он не мог прийти в себя.
Глава 26.
Глава 27.
Не веря своим ушам, он в тупом изумлении уставивился на Марлоу.
— Не стройте мне рожи: у меня слабое сердце, — сказал частный детектив, мягко улыбнувшись. Это была чистая и невинная улыбка взрослого младенца.
Воспользовавшись тем, что дворецкий оказался поблизости, Марлоу одним махом содрал у него с руки белую перчатку и бросил ее в лицо разинувшему рот инспектору.
Инспектор Жюв поймал перчатку зубами.
В руке у него появился револьвер. Если он думал произвести этим впечатление на Марлоу, то он ошибся адресом.
— Цельтесь выше: на мне бронежилет, — не моргнув глазом, посоветовал тот. — И верните дворецкому его аксессуары: они несъедобны.
Жюв сплюнул перчатку на пол, его трясло.
— Я не воюю с безоружными, месье! — вскричал он, торопливо пряча револьвер. — Я задушу вас голыми руками! — и он обрушился на Марлоу, как снежная лавина, колотя изо всех сил.
Гости, немало встревоженные таким поворотом событий, кинулись их разнимать и еле растащили.
Побитый и помятый, весь вываленный в пыли, Марлоу поплелся в туалет приводить себя в порядок. Но несмотря ни на что с лица его не сходила все та же наивная улыбка.
— Прекрасен Тадж-Махал при лунном свете, — пробормотал он, скрываясь за дверью. — Чего не скажешь про Помпеи…
Дворецкий с невозмутимым видом подцепил кончиками пальцев свою некогда белоснежную перчатку и принялся неспеша натягивать ее на левую руку.
Инспектор Жюв, потирая ладони, с довольной миной вернулся на свое место.
— Я не сомневаюсь, что все эти коварные преступления совершил ни кто иной, как Фантомас! — заявил он тоном победителя.
— Это мы уже слышали, инспектор Жюв, — сказал Мегрэ, вынимая изо рта трубку и пуская ему в лицо сизый дым.
Инспектор громко чихнул.
— А что это за странные закорючки, месье комиссар, вы рисуете в своей записной книжке всякий раз, когда обнаруживается очередной труп?
— Я делаю это машинально и безо всякого умысла.
— Скажите, сэр, а сколько крестиков в вашей записной книжке? — осторожно поинтересовался адвокат Мейсон.
Мегрэ раскрыл записную книжку и сосчитал пальцем.
— Три.
— Всего лишь, — прошамкала мисс Марпл, убирая в сумочку вставные зубы.
Мейсон украдкой заглянул в записную книжку Мегрэ.
— Что-то ваши крестики больше смахивают на плюсики.
— Вы просто не с того бока смотрите, месье!
Мегрэ захлопнул книжку перед носом адвоката, спрятав ее в карман.
— Скажите, мистер Жюв, — произнес Холмс, — а где именно вы обнаружили труп?
— В его же спальне. Дверь была не заперта. Я сразу почувствовал неладное и решил заглянуть. Он лежал на постели.
— Под одеялом?
— Нет, поверх, будто вовсе не раздевался на ночь.
— Вы хотите сказать, что он был одет?
— Да.
— Хм, интересно, — пробормотал Холмс.
— Бедный мистер Гудвин, он никогда не узнает, чем все это кончится, — вздохнула Делла.
— Чем-чем, — проворчал Ватсон. — Нас всех укокошат.
— Ну, так прямо и всех, — добродушно пропыхтел Мегрэ.
— Малышка, мы теряем клиентов, — обеспокоено зашептал Мейсон на ухо Делле Стрит. — Золотая жила грозит иссякнуть прежде, чем я успею нагреть на ней руки. Я вижу, что вы больше на меня не дуетесь из-за моих ночных приставаний к вашей двери. Виноват, я был не совсем трезв. Скажите, могу ли я надеяться на ваше прощение?
— Я вас прощаю, шеф, — снисходительно улыбнулась девушка. — Вы этой ночью достаточно настрадались.
— Искренне благодарю вас, Делла, за проявленное по отношению ко мне великодушие.
— Шеф, вы можете хотя бы иногда выражаться не только протокольным языком?!
— Если вы того желаете, Делла, то я постараюсь. Хочу заметить, что скоро я, должно быть, решу положительно вопрос об увеличении вашего жалования. Вы этого вполне заслуживаете.
— Спасибо, шеф. Признаться, в последнее время мне не хватало даже на мороженное.
— Ну вот, тем более… А теперь, Делла, постарайтесь убедить эту публику записаться ко мне на прием. Мне кажется, они уже забыли о моем вчерашнем предложении. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба?
— Ради ваших миллионов, — шепнула в ответ девушка и громко сказала. — Дамы и господа, позвольте вам напомнить, что через десять минут адвокат Мейсон начинает вести прием своих подзащитных.
— А я со своей стороны, — вдруг сказал отец Браун, — приглашаю всех желающих в свою исповедальню.
— Куда? — переспросил Мейсон, скривившись до неузнаваемости. — Куда?
— В мою келью на исповедь. Думаю, у каждого из вас найдется, что мне поведать. Мы, человеки, всю жизнь нашу проводим во грехе. Но нельзя предстать перед Господом нашим, не пройдя очищение святой исповедью! — и отец Браун неожиданно так ударил кулаком по столу, что звякнули стаканы.
— Очень правильно, дорогой друг, что вы упомянули тут про исповедь, — холодно произнес Холмс, сложив руки на груди. — Предлагаю начать с вас.
— Нельзя же оставить сапожника без сапог, — подхватил со злорадной усмешкой Мейсон, мгновенно усмотрев в святом отце нежданного конкурента.
Маленький священник пригладил волосы.
— Извольте, господа, я готов.
— С какой целью вы сегодня утром выпрыгнули из окна? — быстро спросил Холмс.
Отец Браун сделал наивное лицо.
— Я ошибся. Я принял окно за дверь.
— Было уже достаточно светло, святой отец, вы при всем желании не могли перепутать окно с дверью.
— Но все же я…
Маленький священник запнулся, потупив глазки.
Делла Стрит засмеялась. Все недоуменно посмотрели на нее. Делла заливалась колокольчиком.
— Так вот кто прятался за моим окном!
Мейсон, побагровев, вытянулся в струну.
— Что вы хотите этим сказать, Делла?
— Отец Браун подглядывал, как я раздевалась, а потом, должно быть, сорвался с карниза.
Гости заулыбались и дружно обратили свои взгляды на сконфуженного отца Брауна. Всем было весело — всем, кроме Перри Мейсона.
— Я отказываю вам в праве на мою защиту, мистер Браун! — страшным голосом заявил он.
— А я вам — в праве на исповедь, — огрызнулся маленький священник — красный, как только что сваренный рак.
— Судя по строению вашего указательного пальца, святой отец, — заметил Шерлок Холмс, — вы большой любитель наматывать на него женские локоны. Но, полагаю, все же смерть Арчи Гудвина тут не при чем,
— Согласен с вами, месье, — кивнул Мегрэ, задумчиво выбив трубку о каблук.
Только бы эта девчонка не проговорилась, что они всю ночь ходили друг к другу в гости. От ее издерганного ревнивца-шефа пощады не жди.
В гостиную вернулся Филип Марлоу.
— Мне послышалось, или здесь снова помянули беднягу Арчи?
— Да, вы не ослышались, — прослезился комиссар Каттани.
— А где он сейчас?
— На небесах, — просто ответил отец Браун.
— Ага, — усмехнулся Марлоу. — Теперь вы будете за него острить, папаша?
Маленький священник промолчал.
— Он лежит у себя в спальне, а из сердца у него торчит нож! — сказал Каттани и разрыдался. Поскольку Холмс сидел рядом, его плечо пришлось очень кстати. — Это ужасно, синьор, — захлебываясь слезами, стал рассказывать ему комиссар. — У мафии огромные щупальца, она достанет нас повсюду. А моя дочь спит с кем попало, жена из психушек не вылезает… лучшего друга в асфальт закатали, как последнюю поганку…
— Послушайте вы, наследник Пизанской башни, — процедил сквозь зубы Марлоу, — кончайте разводить здесь сырость: и так весь потолок в плесени!
Каттани тут же вскочил. Забыв утереть слезы, с воплем: «Я вам не крестный отец!» — он бросился на Марлоу и стал азартно бить его по лицу.
Кто бы мог подумать, что этот хрустальный с виду итальянец так блистательно умеет драться! Марлоу был счастлив. И хотя, когда их разняли, левый глаз у него закрывался с трудом, правая щека непроизвольно подергивалась, а из носа сочилась кровь, — выползая из гостиной в направлении туалета, Марлоу улыбался во весь рот.
«У-у, какой темпераментный, — подумала Делла, глядя, как Каттани нервно отряхивает свои брюки. — Настоящий тореро!»
— Мне кажется, джентльмены, эти драки стали превращаться у нас в нездоровую традицию, — с возмущением произнес Ватсон. — Как представитель медицины я протестую…
— Вы бы лучше поторопились оказать Марлоу первую медицинскую помощь, доктор, — перебила его мисс Марпл. Ей было искренне жаль Марлоу: временами она любила красивых мужчин.
— И в самом деле, Ватсон, — поддержал старушку Холмс. — Не стоит забывать о вашем профессиональном долге.
Пристыженный доктор поспешил вслед за частным детективом.
— Дело идет к тому, что скоро объектом следствия стану я сам, — с досадой произнес комиссар Каттани, усаживаясь в кресло.
— Но вы же его не убили, — возразил Пуаро.
— Вы разочарованы? Подождите до следующего раза.
— Будьте благоразумны, комиссар, — пожурил его Холмс. — Зачем играть на руку неизвестному преступнику. Он только и мечтает, наверное, чтобы мы здесь все передрались.
— Марлоу — сам вылитый убийца.
— Вы ему льстите, — сказал Мейсон. — Драки и выпивка — это самое большее, на что он способен.
Мисс Марпл оторвалась от вязания и смерила адвоката недобрым взглядом.
— Хотела бы я знать, кому теперь после убийства Гудвина достанутся орхидеи Вульфа.
Холмс покачал головой.
— Думаю, их убили не из-за наследства.
— От месье Гудвина исходило слишком много смеха, — сказал Пуаро. — Это было не к добру.
В гостиную, отмахиваясь от доктора Ватсона, быстро вошел Филип Марлоу.
— Да не надо смазывать меня йодом, в конце-то концов! — крикнул он доктору в лицо. — К чему эти телячьи нежности? Все равно я неизлечим.
Ватсон развел руками и удрученно посмотрел на Холмса, словно вопрошая: «Ну и что мне теперь делать с моим профессиональным долгом, Холмс?» Великий сыщик махнул рукой:
— Оставьте, Ватсон.
Марлоу плюхнулся в кресло у камина.
— Итак, дети сытых джунглей, на чем мы остановились?
Его сленг не произвел на гостей сколько-нибудь заметного впечатления.
— В замке орудует маньяк, — сказал Мегрэ. — Месье Пуаро, что думают по этому поводу ваши серые клеточки?
Старикан надулся и, любовно трогая кончики усов, заявил:
— По крайней мере, мне, Эркюлю Пуаро, очевидно, что убийства совершаются не в алфавитном порядке. На убийство в Восточном экспрессе и на убийство на поле для игры в гольф это тоже мало смахивает.
Марлоу не смог сдержаться.
— Поправьте парик, папаша, — он надет у вас задом на перед! От этого вы выглядите таким же умным, как бегемот, нахлебавшийся виски.
Пуаро вопросительно посмотрел на мисс Марпл.
— Джейн?
Она улыбнулась.
— Не беспокойся, Эркюль, мальчик шутит.
Марлоу уставился в потолок и с невозмутимым видом стал насвистывать незатейливый мотивчик.
— Что мне не нравится в парике Пуаро, так это его цвет, — тихо произнес отец Браун, словно разговаривая сам с собой.
Жюв оказался поблизости и, услышав, что сказал маленький священник, вскинул брови:
— Я, кажется, не совсем понимаю. Вы хотите сказать, что он ходит в парике?
— Да. Надо полагать, что у него есть все основания прятать лысину. Но почему бы не сделать, чтобы волосы походили на волосы? Ни у кого на свете никогда не было волос такого цвета. Почему он не скрывает свою лысину получше, если он действительно ее стыдится? Сказать вам, почему?
— Ну.
— Да потому, что он вовсе ее не стыдится. Он ею гордится.
— Вы ошибаетесь, святой отец. У Пуаро абсолютно нормальные волосы. А вот что касается усов… чудные они у него какие-то. Как-будто приклеенные…
— Усы как раз настоящие, — сердито перебил инспектора отец Браун. — А на голове — парик. Истинно говорю вам. Разве вы не видите, как он блюдет тайну своего туалета?! Разве вы заметили, чтобы он хотя бы раз прилюдно причесался?
Жюв раздраженно передернул плечами.
— Я тоже не слишком часто причесываюсь. Что же — значит, и у меня на голове парик?
— Почему же он так оберегает тайну своего парика? — бормотал, даже не пытаясь прислушаться к собеседнику, отец Браун. — Да потому, что эта тайна совсем не то, что мы предполагаем…
Жюв молча посмотрел на него, потом, выразительно покрутив пальцем у виска, отвернулся.
Маленький священник нисколько не обиделся. Напротив, он еще глубже погрузился в свои мысли.
Холмс подошел к Жюву:
— Я бы хотел взглянуть на тело.
— Чье тело? — вздрогнул инспектор.
— Арчи Гудвина, разумеется.
— Идемте, я вас провожу.
Холмс подмигнул Ватсону, и вся троица двинулась к двери.
— Куда вы, господа? — бросил им вдогонку Перри Мейсон.
— В спальню Арчи Гудвина.
— В таком случае я присоединяюсь. Делла, вы пойдете со мной?
Девушка сделала испуганное лицо.
— Вы же знаете, шеф, я до смерти боюсь покойников.
Мужчины вышли.
— Господа воспылали ко бренным останкам, — нараспев проговорил Марлоу. — И решили возложить венок… И сказал покойный, что это хорошо.
Мисс Марпл бросила на него быстрый взгляд. Она была бы не прочь, если бы он согласился нести ее на похоронах, устроенных в ее честь. Да, это было бы очень мило… А Пуаро шел бы впереди, прижимая к сердцу венок из белых лилий. Девственных лилий… Старушка размечталась не на шутку. У нее даже порозовели щечки.
— Господа, предлагаю заранее скинуться на венки, — сказал Марлоу. — Оптом выйдет гораздо дешевле.
У комиссара Каттани запершило в горле и защекотало в носу.
— У меня нет с собой наличных, — угрюмо проговорил Мегрэ.
— Займите у Пуаро, — посоветовал Марлоу. — Провались я на этом самом месте, если когда-нибудь встречал джентльмена с более безотказным лицом.
Эркюль Пуаро состроил мину.
— Простите, месье Марлоу, но в моих карманах вы не найдете даже пары франков.
— Что ж, очень жаль, — произнес Марлоу, посмотрев на Деллу Стрит.
Девушка молча встала и направилась к выходу. Обернувшись на пороге, она неожиданно послала Коррадо Каттани взгляд, полный такой неги и тоски, что еще долго после ее ухода он не мог прийти в себя.
Глава 26.
Правильный шаг
В жизни бывают моменты, когда все огорчения и неприятности будто сливаются воедино. Именно такие минуты переживал комиссар Каттани. Маленькая победа над Марлоу дала ему лишь временное утешение. Его ужасала эта непрерывная цепь убийств, эти трупы, число которых все растет и которым не видно конца. Черт дери, зачем он только соблазнился стать полицейским?! Послушал бы папочку, хотевшего, чтобы он стал адвокатом, теперь безбедно жил бы на денежки из карманов своих клиентов — совсем как этот самодовольный тип Перри Мейсон.
Каттани хотелось любой ценой избавиться от засевшего гвоздем в мозгу мысли об очередном мертвеце. Но, находясь в компании бормочущей себе что-то под нос старухи, болтающего ножками священника, дымящего трубкой француза, недобитого американца и ежеминутно расчесывающего свои странные усы бельгийца, — это было просто невозможно.
Вдруг ему показалось, что он нашел подходящее решение. Он выскочил из гостиной и на полной скорости помчался к спальне Деллы Стрит.
Она стояла у двери, будто поджидала его.
— Что случилось, комиссар? Вы решили меня допросить?
— Нет, — ответил он. — Скажем так: я пришел за консультацией.
— За консультацией, — задумчиво повторила она. — Вы не возражаете, если мы поговорим об этом в постели? Я как раз собиралась прилечь.
Коррадо задержал ее руку в своей.
— Знаете, я заметил, — сказал он, — что, когда я вас не вижу, мне вас очень не хватает.
Налив из графина себе и ему виноградного сока, девушка спросила с ободряющей улыбкой:
— Ну, так какого же рода вам потребовалась консультация?
Каттани повертел свой бокал в руках, посмотрел его на свет, потом вдруг резким движением выплеснул содержимое через левое плечо и сухо произнес:
— На самом деле я не нуждаюсь в каких-либо консультациях. Я уже все понял сам. От вас я, пожалуй, мог бы услышать лишь подтверждение своим подозрениям.
— Каким подозрениям?
— Ваш шеф… он — импотент?
— А что… это в самом деле так заметно?
— Не уклоняйтесь от ответа.
— Ну-у, допустим.
Каттани присел на стул, устремив долгий взгляд на невозмутимое лицо Деллы Стрит.
— Вы знаете, — наконец проговорил он, — что вы очень симпатичная женщина? У меня бы сердце разорвалось от горя, если бы мне вдруг пришлось вас арестовать.
— Ах, ах, ах… А с чего бы это вам пришлось меня арестовать? Даже и не надейтесь. Я чиста, как стеклышко.
— Вы подсыпаете своему шефу какие-то наркотики, в результате чего он становится ни на что не годен.
— Ничего-то вы не понимаете, — вздохнула она.
— Вполне возможно, что отравление Ниро Вульфа и Огюста Дюпена — ваших рук дело. Они, должно быть, оказывали вам какие-то знаки внимания, а вы не хотели, чтобы они к вам клеились. Но в итоге вы переборщили с дозой.
Делла повторила с искренней досадой:
— Ничего-то вы не понимаете, — и присела к нему на колени, обняв руками за шею. — За весь вечер этот пузатый Ниро Вульф интересовался только жареным поросенком на блюде, а Огюст Дюпен куда чаще посматривал на мисс Марпл, чем на меня.
Губы Каттани раскрылись в улыбке.
— Ну, хорошо, — сказал комиссар совсем другим тоном. — Значит, вы чисты, — и он принялся искать молнию на ее юбке.
— Комиссар, что вы со мной делаете?
Делла помогала ему в этой игре. Она смеялась. Каттани не мог оторвать от нее глаз.
— Какого черта вы теряете время, служа в полиции? Из вас в Голливуде сделали бы потрясающего героя-любовника.
— Вы мне льстите, Делла. Ведь я могу и разочаровать вас…
— Коррадо, вы шутите!…
Они улеглись в старинную кровать с балдахином, и Каттани дал волю своему южному темпераменту…
Потом комиссар закурил. Предложил пачку девушке, но она отказалась.
— Так получилось, Делла, — сказал он, — что совсем недавно я завязал. Просто не желая больше ни во что вмешиваться. Поселился в монастыре, подружился с монахами… Знаешь, чем я там занимался?
— Молился о спасении души?
— Делал фигурки для рождественских елок.
— Очень трогательно.
— Но, увы, мафия не дала мне насладиться спокойной жизнью. И вот я здесь.
— Разве ты не рад нашей встрече, милый?
— Я люблю тебя, — проговорил Каттани. — Но я не могу увлекать тебя за собой в пропасть. Создалась очень странная и запутанная ситуация.
— О чем ты?
— Этот день, Делла, явится поворотным моментом во всей истории борьбы с мафией.
Она погладила его по щеке.
— Коррадо, ты перегрелся, — и чмокнула его в нос.
— Ты потрясающая женщина, — проговорил Каттани, поцеловав ей кончики пальцев. — В замке действует хорошо организованная банда. Но я уничтожу их всех! Всех до единого.
— Ох, да ты сумасшедший! — покачала головой Делла.
— Слушай же. Меня в любую минуту могут убить. Ты должна знать: Шерлок Холмс и доктор Ватсон — мафиози, они по уши завязли в наркобизнесе. Огюст Дюпен был их постоянным клиентом. Он слишком много знал, и его убрали. Ниро Вульф любил нюхать свои орхидеи. Думаю, что он также нюхал и кокаин. Что-то они там с ним не поделили, и толстяка пришлось отравить. Арчи Гудвин вышел на убийц своего шефа, и его заставили замолчать навсегда, — облегчив душу, Каттани притянул девушку к себе и стал осыпать ее жаркими поцелуями.
— Нет, ты сумасшедший, — шептала Дела, — сумасшедший.
— Это, наверное, с голоду.
— Мы же только что поели.
— Это голод иного рода, синьорина.
— Какие у тебя холодные руки, Коррадо, — прошептала она, и он нежно поцеловал ее в губы…
Выйдя от Деллы, Каттани спотыкнулся о мисс Марпл и расквасил себе нос.
— Каблук сломался, — пожаловалась старушка, силясь приподняться с колен.
— Мама мия! — сочувственно выдохнул комиссар, помогая ей встать на ноги, и пошел в свою комнату — рыдать от сочувствия себе, мисс Марпл и всему несчастному человечеству.
Каттани хотелось любой ценой избавиться от засевшего гвоздем в мозгу мысли об очередном мертвеце. Но, находясь в компании бормочущей себе что-то под нос старухи, болтающего ножками священника, дымящего трубкой француза, недобитого американца и ежеминутно расчесывающего свои странные усы бельгийца, — это было просто невозможно.
Вдруг ему показалось, что он нашел подходящее решение. Он выскочил из гостиной и на полной скорости помчался к спальне Деллы Стрит.
Она стояла у двери, будто поджидала его.
— Что случилось, комиссар? Вы решили меня допросить?
— Нет, — ответил он. — Скажем так: я пришел за консультацией.
— За консультацией, — задумчиво повторила она. — Вы не возражаете, если мы поговорим об этом в постели? Я как раз собиралась прилечь.
Коррадо задержал ее руку в своей.
— Знаете, я заметил, — сказал он, — что, когда я вас не вижу, мне вас очень не хватает.
Налив из графина себе и ему виноградного сока, девушка спросила с ободряющей улыбкой:
— Ну, так какого же рода вам потребовалась консультация?
Каттани повертел свой бокал в руках, посмотрел его на свет, потом вдруг резким движением выплеснул содержимое через левое плечо и сухо произнес:
— На самом деле я не нуждаюсь в каких-либо консультациях. Я уже все понял сам. От вас я, пожалуй, мог бы услышать лишь подтверждение своим подозрениям.
— Каким подозрениям?
— Ваш шеф… он — импотент?
— А что… это в самом деле так заметно?
— Не уклоняйтесь от ответа.
— Ну-у, допустим.
Каттани присел на стул, устремив долгий взгляд на невозмутимое лицо Деллы Стрит.
— Вы знаете, — наконец проговорил он, — что вы очень симпатичная женщина? У меня бы сердце разорвалось от горя, если бы мне вдруг пришлось вас арестовать.
— Ах, ах, ах… А с чего бы это вам пришлось меня арестовать? Даже и не надейтесь. Я чиста, как стеклышко.
— Вы подсыпаете своему шефу какие-то наркотики, в результате чего он становится ни на что не годен.
— Ничего-то вы не понимаете, — вздохнула она.
— Вполне возможно, что отравление Ниро Вульфа и Огюста Дюпена — ваших рук дело. Они, должно быть, оказывали вам какие-то знаки внимания, а вы не хотели, чтобы они к вам клеились. Но в итоге вы переборщили с дозой.
Делла повторила с искренней досадой:
— Ничего-то вы не понимаете, — и присела к нему на колени, обняв руками за шею. — За весь вечер этот пузатый Ниро Вульф интересовался только жареным поросенком на блюде, а Огюст Дюпен куда чаще посматривал на мисс Марпл, чем на меня.
Губы Каттани раскрылись в улыбке.
— Ну, хорошо, — сказал комиссар совсем другим тоном. — Значит, вы чисты, — и он принялся искать молнию на ее юбке.
— Комиссар, что вы со мной делаете?
Делла помогала ему в этой игре. Она смеялась. Каттани не мог оторвать от нее глаз.
— Какого черта вы теряете время, служа в полиции? Из вас в Голливуде сделали бы потрясающего героя-любовника.
— Вы мне льстите, Делла. Ведь я могу и разочаровать вас…
— Коррадо, вы шутите!…
Они улеглись в старинную кровать с балдахином, и Каттани дал волю своему южному темпераменту…
Потом комиссар закурил. Предложил пачку девушке, но она отказалась.
— Так получилось, Делла, — сказал он, — что совсем недавно я завязал. Просто не желая больше ни во что вмешиваться. Поселился в монастыре, подружился с монахами… Знаешь, чем я там занимался?
— Молился о спасении души?
— Делал фигурки для рождественских елок.
— Очень трогательно.
— Но, увы, мафия не дала мне насладиться спокойной жизнью. И вот я здесь.
— Разве ты не рад нашей встрече, милый?
— Я люблю тебя, — проговорил Каттани. — Но я не могу увлекать тебя за собой в пропасть. Создалась очень странная и запутанная ситуация.
— О чем ты?
— Этот день, Делла, явится поворотным моментом во всей истории борьбы с мафией.
Она погладила его по щеке.
— Коррадо, ты перегрелся, — и чмокнула его в нос.
— Ты потрясающая женщина, — проговорил Каттани, поцеловав ей кончики пальцев. — В замке действует хорошо организованная банда. Но я уничтожу их всех! Всех до единого.
— Ох, да ты сумасшедший! — покачала головой Делла.
— Слушай же. Меня в любую минуту могут убить. Ты должна знать: Шерлок Холмс и доктор Ватсон — мафиози, они по уши завязли в наркобизнесе. Огюст Дюпен был их постоянным клиентом. Он слишком много знал, и его убрали. Ниро Вульф любил нюхать свои орхидеи. Думаю, что он также нюхал и кокаин. Что-то они там с ним не поделили, и толстяка пришлось отравить. Арчи Гудвин вышел на убийц своего шефа, и его заставили замолчать навсегда, — облегчив душу, Каттани притянул девушку к себе и стал осыпать ее жаркими поцелуями.
— Нет, ты сумасшедший, — шептала Дела, — сумасшедший.
— Это, наверное, с голоду.
— Мы же только что поели.
— Это голод иного рода, синьорина.
— Какие у тебя холодные руки, Коррадо, — прошептала она, и он нежно поцеловал ее в губы…
Выйдя от Деллы, Каттани спотыкнулся о мисс Марпл и расквасил себе нос.
— Каблук сломался, — пожаловалась старушка, силясь приподняться с колен.
— Мама мия! — сочувственно выдохнул комиссар, помогая ей встать на ноги, и пошел в свою комнату — рыдать от сочувствия себе, мисс Марпл и всему несчастному человечеству.
Глава 27.
Непоседливые трупы
Группа опечаленных предстоящим свиданием с телом Арчи Гудвина мужчин торжественно шествовала по коридорам замка.
— Скажите, Ватсон, вы смогли бы зарезать человека? — вдруг спросил Холмс.
Доктор зацепился левым ботинком за правый, едва не полетев по паркету кувырком.
— Как вам могло прийти такое в голову, Холмс?!
— А на операционном столе? — хитро прищурился великий сыщик.
Ватсон заколебался, беспомощно захлопав глазами.
— Мм… даже не знаю, что вам ответить. Вы совершенно сбили меня с толку, Холмс. При оперировании больного возможны любые осложнения.
— Короче говоря, если вы принимаете человека за больного, нуждающегося в хирургическом вмешательстве, то в один прекрасный момент можете подкрасться к нему со скальпелем и…
Притихшие Жюв и Мейсон с интересом внимали рассуждениям Холмса. Ватсон вытер рукой внезапно вспотевший лоб.
— Холмс, у меня от вашего дедуктивного метода голова идет кругом!
— Так вы смогли бы зарезать человека, Ватсон?
— Если только, чтобы он не мучился… я мог бы решиться на операцию и тогда…
— Превосходно! А Арчи Гудвин… он, по-вашему, был вполне здоров?
— Куда вы клоните, Холмс? Я совершенно не в состоянии уследить за ходом вашей мысли.
— Тут же все ясно как божий день, доктор, — встрял в разговор Мейсон. — Холмс шьет вам дело.
— Какое дело?
Шерлок Холмс снисходительно похлопал доктора Ватсона по плечу:
— Дорогой мой друг, никто не собирается вам ничего пришивать — оставим это заботам миссис Хадсон. Кто-кто, а я-то знаю, что всю эту ночь мы провели вместе.
— Это меняет дело, — сказал Мейсон.
— К чему же тогда эти странные речи, Холмс? — никак не мог успокоиться доктор Ватсон.
— Я пытаюсь разгадать логику мышления преступника.
— И как ваши успехи?
— Ну вот мы и пришли, — уклончиво ответил великий сыщик.
Жюв распахнул ногой дверь.
— Прошу вас, господа!
Холмс вошел первым. За ним в комнату Гудвина проследовали Ватсон и Мейсон. Последним зашел Жюв.
— Где труп? — спросил Холмс.
— На постели, — машинально ответил Жюв и осекся: постель была пуста!
— А был ли мальчик? — с изрядной долей скепсиса изрек адвокат Мейсон.
— Конечно был! Месье Гудвин лежал вот здесь, — Жюв прощупывал постель, словно проверяя, не перебрался ли покойник под матрац. — И лицо у него было вот такое, — инспектор засунул указательные пальцы в углы рта, растянув губы в разные стороны.
Вышло действительно нечто ужасное. Джентльмены содрогнулись.
— Надо обыскать комнату, — сказал Холмс.
— Под кроватью его нет, — доложил Жюв.
Они тщательно осмотрели помещение, заглядывая во все мыслимые и немыслимые уголки. Но Гудвин не нашелся даже в черном саквояже, обнаруженном в углу за занавесками. И в шкафу его тоже не было.
— Труп исчез, — заключил Холмс.
— Может, это не его комната? — сказал Ватсон.
— Нет, очевидно, что Арчи Гудвин действительно проживал здесь до недавнего времени, — сказал Перри Мейсон, роясь в бумажнике, извлеченном из саквояжа. — Вот его водительское удостоверение, квитанции, снимок какой-то женщины… «Шалунишке Арчи на долгую память о минутах блаженства», — прочитал адвокат на обороте фотокарточки.
— Перестаньте копаться в грязном белье, сэр, — попытался пристыдить его Холмс.
— Белье у этой красотки как раз что надо, — возразил Мейсон. — И сама она очень даже ничего.
Заглянув ему через плечо, Ватсон покраснел до корней волос.
— Вы кого-нибудь конкретно подозреваете, мистер Жюв? — спросил Холмс.
— Я давно приглядываюсь к Эркюлю Пуаро. По правде сказать, не нравятся мне его усы.
— Не тот фасон? — пошутил Мейсон.
— Они у него как будто ненастоящие.
— А вы проверьте!
— В ближайшее же время, месье, — со всей серьезностью ответил Жюв.
Холмс вышел в коридор.
— Раз уж мы оказались здесь, джентльмены, давайте заглянем в комнату Ниро Вульфа… — Он толкнул дверь. — Полюбуйтесь, господа — постель смята, а труп Вульфа будто испарился!
— Это невероятно, Холмс! — подскочил к нему Ватсон. — Что все это значит?
— Либо трупы похитили, либо…
— Либо им приделали ноги, — сказал, остановившись на пороге, Перри Мейсон.
Инспектор Жюв ворвался в спальню, заглянул под кровать.
— Для Фантомаса нет ничего невозможного, — простонал он.
— Фантомас или кто-нибудь другой — не имеет никакого значения, — заявил Холмс. — Нам нужно поймать преступника, пусть его зовут хоть Навуходоносором.
— Почему бы нам не обыскать весь замок? — сказал Ватсон. — Мы непременно кого-нибудь найдем.
— Не ищите легких путей, дорогой друг. Мы должны распутать этот клубок с помощью логических умозаключений. Иначе я умру от скуки.
— Кстати, мистер Холмс, мы совсем забыли о нашем славном Огюсте Дюпене, — сказал адвокат. — Что если и он исчез?
— Это необходимо проверить. За мной, джентльмены!
Только они вышли в коридор, как им навстречу показался дворецкий.
— Берримор, вы очень кстати, — обратился к нему Холмс.
— Меня зовут Томас, сэр.
— Ах да! Впрочем, неважно. Заприте комнаты Вульфа и Гудвина и отдайте ключи мне.
— Скажите, Ватсон, вы смогли бы зарезать человека? — вдруг спросил Холмс.
Доктор зацепился левым ботинком за правый, едва не полетев по паркету кувырком.
— Как вам могло прийти такое в голову, Холмс?!
— А на операционном столе? — хитро прищурился великий сыщик.
Ватсон заколебался, беспомощно захлопав глазами.
— Мм… даже не знаю, что вам ответить. Вы совершенно сбили меня с толку, Холмс. При оперировании больного возможны любые осложнения.
— Короче говоря, если вы принимаете человека за больного, нуждающегося в хирургическом вмешательстве, то в один прекрасный момент можете подкрасться к нему со скальпелем и…
Притихшие Жюв и Мейсон с интересом внимали рассуждениям Холмса. Ватсон вытер рукой внезапно вспотевший лоб.
— Холмс, у меня от вашего дедуктивного метода голова идет кругом!
— Так вы смогли бы зарезать человека, Ватсон?
— Если только, чтобы он не мучился… я мог бы решиться на операцию и тогда…
— Превосходно! А Арчи Гудвин… он, по-вашему, был вполне здоров?
— Куда вы клоните, Холмс? Я совершенно не в состоянии уследить за ходом вашей мысли.
— Тут же все ясно как божий день, доктор, — встрял в разговор Мейсон. — Холмс шьет вам дело.
— Какое дело?
Шерлок Холмс снисходительно похлопал доктора Ватсона по плечу:
— Дорогой мой друг, никто не собирается вам ничего пришивать — оставим это заботам миссис Хадсон. Кто-кто, а я-то знаю, что всю эту ночь мы провели вместе.
— Это меняет дело, — сказал Мейсон.
— К чему же тогда эти странные речи, Холмс? — никак не мог успокоиться доктор Ватсон.
— Я пытаюсь разгадать логику мышления преступника.
— И как ваши успехи?
— Ну вот мы и пришли, — уклончиво ответил великий сыщик.
Жюв распахнул ногой дверь.
— Прошу вас, господа!
Холмс вошел первым. За ним в комнату Гудвина проследовали Ватсон и Мейсон. Последним зашел Жюв.
— Где труп? — спросил Холмс.
— На постели, — машинально ответил Жюв и осекся: постель была пуста!
— А был ли мальчик? — с изрядной долей скепсиса изрек адвокат Мейсон.
— Конечно был! Месье Гудвин лежал вот здесь, — Жюв прощупывал постель, словно проверяя, не перебрался ли покойник под матрац. — И лицо у него было вот такое, — инспектор засунул указательные пальцы в углы рта, растянув губы в разные стороны.
Вышло действительно нечто ужасное. Джентльмены содрогнулись.
— Надо обыскать комнату, — сказал Холмс.
— Под кроватью его нет, — доложил Жюв.
Они тщательно осмотрели помещение, заглядывая во все мыслимые и немыслимые уголки. Но Гудвин не нашелся даже в черном саквояже, обнаруженном в углу за занавесками. И в шкафу его тоже не было.
— Труп исчез, — заключил Холмс.
— Может, это не его комната? — сказал Ватсон.
— Нет, очевидно, что Арчи Гудвин действительно проживал здесь до недавнего времени, — сказал Перри Мейсон, роясь в бумажнике, извлеченном из саквояжа. — Вот его водительское удостоверение, квитанции, снимок какой-то женщины… «Шалунишке Арчи на долгую память о минутах блаженства», — прочитал адвокат на обороте фотокарточки.
— Перестаньте копаться в грязном белье, сэр, — попытался пристыдить его Холмс.
— Белье у этой красотки как раз что надо, — возразил Мейсон. — И сама она очень даже ничего.
Заглянув ему через плечо, Ватсон покраснел до корней волос.
— Вы кого-нибудь конкретно подозреваете, мистер Жюв? — спросил Холмс.
— Я давно приглядываюсь к Эркюлю Пуаро. По правде сказать, не нравятся мне его усы.
— Не тот фасон? — пошутил Мейсон.
— Они у него как будто ненастоящие.
— А вы проверьте!
— В ближайшее же время, месье, — со всей серьезностью ответил Жюв.
Холмс вышел в коридор.
— Раз уж мы оказались здесь, джентльмены, давайте заглянем в комнату Ниро Вульфа… — Он толкнул дверь. — Полюбуйтесь, господа — постель смята, а труп Вульфа будто испарился!
— Это невероятно, Холмс! — подскочил к нему Ватсон. — Что все это значит?
— Либо трупы похитили, либо…
— Либо им приделали ноги, — сказал, остановившись на пороге, Перри Мейсон.
Инспектор Жюв ворвался в спальню, заглянул под кровать.
— Для Фантомаса нет ничего невозможного, — простонал он.
— Фантомас или кто-нибудь другой — не имеет никакого значения, — заявил Холмс. — Нам нужно поймать преступника, пусть его зовут хоть Навуходоносором.
— Почему бы нам не обыскать весь замок? — сказал Ватсон. — Мы непременно кого-нибудь найдем.
— Не ищите легких путей, дорогой друг. Мы должны распутать этот клубок с помощью логических умозаключений. Иначе я умру от скуки.
— Кстати, мистер Холмс, мы совсем забыли о нашем славном Огюсте Дюпене, — сказал адвокат. — Что если и он исчез?
— Это необходимо проверить. За мной, джентльмены!
Только они вышли в коридор, как им навстречу показался дворецкий.
— Берримор, вы очень кстати, — обратился к нему Холмс.
— Меня зовут Томас, сэр.
— Ах да! Впрочем, неважно. Заприте комнаты Вульфа и Гудвина и отдайте ключи мне.