Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Джентльмен в черной маске (Секрет Гамона - 1)

   - Так, значит, борьба до конца? - спросила Лидия с дешевой театральностью.
   Улыбка промелькнула по лицу Джемс, и он сказал:
   - Пожалуй, так.
   Лидия, закусив губу, лихорадочно соображала, как ей поступить? Ральф поручил ей действовать на свой страх и риск.
   - Знаете ли вы, что это значит для меня, его единственной сестры? пытаясь разжалобить Морлека, произнесла она. - Знаете ли вы, что такое бессонными ночами думать о грядущем дне?
   - Очень сожалею, но не знаю. Откровенно говоря, мисс Гамон, я лишен чувства сострадания. Если вы в самом деле так озабочены делами своего брата, позвольте выразить вам сочувствие.
   И после минутного молчания он продолжал:
   - Можете передать вашему брату Ральфу, что я доведу свое дело до конца. Я выполню свою миссию.
   - Миссию взломщика, - язвительно заметила девушка.
   - Хотя бы и так, - добродушно ответил Джемс.
   Если раньше он и сомневался в искренности Лидии, то теперь его сомнения рассеялись. Эта женщина - комедиантка, и к тому же скверная.
   Она не сумела совладать с собой, и закипевший в ней гнев грозным валом обрушился на Морлека.
   - Вы не использовали возможность договориться мирным путем, - сказала она, давая волю своему раздражению. - Я не знаю, какова причина вашей враждебности к Ральфу. Однако он не менее хитер, чем вы. И я уверена - рано или поздно, но вам придется признать это. Мне вся эта история надоела. Если мой брат и преступник, то разве вы честнее его? Разве мир настолько тесен, что вам двоим в нем нет места?
   - Вашей изысканной речи позавидовала бы любая светская женщина, галантно ответил Джемс и проводил ее до двери.
   Глава 24. МАРБОРН СТАНОВИТСЯ ЛИШНИМ
   За последнюю неделю Гамон сильно изменился. Он поседел, сгорбился, и на лице его появились новые морщины, Лидия не досаждала брату вопросами, догадываясь о причинах его озабоченности. К ее удивлению, Ральф, выслушав ее сообщение о встрече с Морлеком, сохранил необычное для него спокойствие, не вспылил, не рассердился.
   И, как ни странно, новость о присутствии в Старом Доме леди Джоан Карстон также не взволновала его.
   На следующий день после посещения Джемса Лидия приобрела плацкартный билет и распорядилась, чтобы ее багаж отправили на вокзал. Покончив с приготовлениями к поездке, она отправилась в контору к Ральфу.
   - Сегодня я уезжаю в Париж, - сообщила она ему. - Мне нужны деньги.
   Он удивленно взглянул на сестру.
   - Кто тебе сказал, что ты уезжаешь в Париж?
   Она притворилась удивленной его вопросом, однако брат и глазом не повел.
   - Ты останешься здесь. Я уже сказал тебе о своем решении. Возможно, скоро придется уехать отсюда и мне.
   - Что произошло? - спросила она, впервые отдавая себе отчет в серьезности положения. - Неужели дело так скверно?
   - Хуже, чем ты предполагаешь, - ответил он. - Видишь ли, Лидия, продолжал он насколько мог любезно, - я бы не хотел, чтобы ты покинула меня в такую тягостную минуту. К тому же я обещал Сади, что привезу тебя в Танжер.
   Она взяла стул и уселась напротив. Затем, опершись локтями о стол и глядя в упор на брата, бросила ему:
   - Больше ты ничего не обещал Сади?
   Он не осмелился взглянуть ей в глаза.
   - Пять лет назад ты очень хотел, чтобы я поселилась в Танжере. Что ты тогда обещал Сади?
   - Ничего определенного. Ведь раньше ты относилась к нему более терпимо.
   Лидия скорчила гримаску:
   - Каждая молодая девушка заинтересуется живописным арабом. Но, судя по твоим рассказам, он не особенно молод и не очень красив. А мое положение в обществе? Я дорожу им.
   - Я нуждаюсь в Сади. Он может быть мне очень полезен. Он принадлежит к одному из лучших семейств, он христианин и баснословно богат...
   Она презрительно усмехнулась...
   - Он богат и в то же время берет от тебя деньги? Нет, Ральф, тебе не удастся провести меня. Мне немало известно о Сади. Он хитрый мавр, но я никогда не любила "Отелло" и не собираюсь играть роль Дездемоны. Возможно, Сади и видная персона в Танжере, но я не хочу прожить остаток своих дней в душном гареме женой номер двадцать три. В последнее время я прочла несколько книжек о тамошних порядках. Пустыня очень романтична, но вблизи романтика часто теряет привлекательность. Я часто получала от тебя письма, в которых ты красочно расписывал мне прелести жизни в Марокко. Я не раз собиралась тебе спросить, какую цель ты преследуешь.
   - Сади любит тебя. Я не вижу причин препятствовать вашему счастливому браку. Правительство считается с ним. Он весь буквально увешан орденами.
   - Да будь он разукрашен этими побрякушками, как рождественская елка, и тогда не привлекал бы меня, - решительно заявила девушка. - Давай не будем понапрасну терять время и говорить о Сади.
   Гамон не возражал, чему она втайне очень удивилась.
   - Поступай, как знаешь, но во всяком случае останься в Лондоне, пока я не приведу дела в порядок.
   После ухода Лидии он попытался засесть за работу, но работа не клеилась. Время от времени он поглядывал на часы, словно ожидая кого-то. Утром прибыла телеграмма из Танжера, он часто вынимал ее из кармана и перечитывал. Лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. О том, что Сади сидел без гроша, ему было известно. Но теперь его новые требования становились опасными.
   Гамону сервировали стол и подали скромный завтрак. Подкрепившись, он вызвал к себе секретаря, взял чековую книжку и нерешительно направился к несгораемому шкафу.
   - Ступайте в банк и принесите деньги. Возьмите пятифунтовые банкноты, предупредил он секретаря.
   Воспитанный и сдержанный, секретарь ничем не выдал своего удивления. Он привык получать по чекам огромные суммы, шеф выписывал их и раньше, но сегодня сумма превосходила все, выписанные ранее.
   Через полчаса с тремя большими пакетами банкнот он вернулся из банка. Ральф даже не потрудился пересчитать их.
   - Я ожидаю мистера Марборна, - сказал он, положив деньги в ящик стола. - Как только он явится, проводите его ко мне.
   Марборн пришел чуть раньше трех часов. Узнать его было невозможно. Он приоделся и теперь щеголял в костюме самом изящном и элегантном, по его мнению, а также в сером цилиндре и ярко-красном галстуке.
   Вынув изо рта гаванскую сигару, он приветливо кивнул Гамону:
   - Добрый день. Очень сожалею, что запоздал, но прежде чем направиться к вам, мне пришлось нанести несколько визитов.
   Марборн был навеселе. Ральф сразу заметил это, и порадовался: ему это было на руку, так легче вести деловые переговоры.
   - Ну-с? Приготовили для меня деньги, старина?
   Не тратя слов понапрасну, Гамон выдвинул ящик письменного стола и выложил деньги на стол.
   - Спасибо, - вежливо поблагодарил Марборн.
   - Марборн, я не отказываюсь по мере возможности оказывать вам финансовую поддержку, однако я хочу, чтобы и вы сдержали свое слово.
   - Не помню, чтобы я вам что-либо обещал, - холодно ответил бывший полицейский. - Я уже сказал вам: ваш документ спрятан в надежном месте. Надеюсь, вы не будете возражать против этого и оплатите мои расходы? Теперь я должен сам о себе позаботиться. Из-за вас мне пришлось уйти в отставку без пенсии. И Слоон также вынужден покинуть службу. Я уверен: вы спокойно оставили бы нас умирать с голоду, не прояви я любопытства к вашим документам.
   - Куда вы спрятали документ? Что случится, если он попадет в чужие руки?
   Марборн расхохотался.
   - Неужели вы воображаете, что я настолько глуп и откажусь он неиссякаемого источника дохода? - презрительно спросил он.
   И Марборн едва заметно непроизвольно прикоснулся к левому боку. Это не укрылось он внимательного ока Гамона.
   - Я спрятал его в своем несгораемом шкафу, - продолжал Марборн. - И ключ от этого шкафа хранится у меня одного.
   - Так, так, - заметно любезнее заметил Гамон, провожая своего гостя.
   После ухода Марборна Ральф направился к письменному столу и, не колеблясь, написал телеграмму по адресу: "Кольпорт, Отель-Сесиль, Танжер". У него оставался лишь один способ избавиться от издевательства Марборна и его бесчисленных претензий. Марборн последует за неизвестным матросом, которого нашел при смерти на Портсмутской дороге какой-то велосипедист.
   Глава 25. В ДЕРЕВЕНСКОЙ ГЛУШИ
   С той памятной бурной ночи Джоан Карстон больше не встречалась с питомцем миссис Корнфорд. Она сознательно не посещала свою приятельницу, и вскоре воспоминания о ночной встрече перестали ее тревожить.
   Лишь однажды, проснувшись среди ночи она вспомнила об этом неприятном свидании, а на следующий день Джемс Морлек обратил внимание на ее удрученный вид и решил, что она плакала.
   В день ее последнего посещения Старого Дома к ней в комнату вошла горничная с докладом:
   - Вас желает видеть миссис Корнфорд.
   Джоан побледнела.
   - Ты большая трусиха, - сказала она себе вслух, забыв о служанке.
   - Вам что-нибудь угодно? - спросила удивленная горничная.
   - Нет, я сейчас сойду вниз.
   Джоан была очень озабочена неожиданным появлением гостьи.
   - Я услышала о вашем приезде. Не согласится ли лорд Крейз сдать мне этот домик?
   - Это все? - облегченно вздохнув, обрадовалась Джоан. - Разумеется, мы сдадим вам его. Надолго вы хотите поселиться в Крейзе?
   Миссис Корнфорд колебалась.
   - Мистеру Фаррингтону пошло впрок пребывание здесь, и он не прочь пожить подольше.
   - Мистер Фаррингтон? - переспросила девушка, и голос ее задрожал. - Это ваш питомец, молодой человек, страдающий алкоголизмом? Откуда он прибыл?
   - Я не знаю. Он жил где-то на западном побережье Африки. Его родные отправили его в колонии, так как пребывание его в Англии стало невыносимым. Еще мальчиком его исключили из школы за безобразное поведение и глупые проделки.
   - Он вам сказал, почему ему пришлось уехать?
   Затаив дыхание, Джоан ждала ответа.
   - Нет. Он лишь сказал, что натворил что-то дурное. В Африке он пристрастился к спиртному. Затем снова возвратился в Англию. Его отец умер и оставил ему ежегодную ренту. Вы не хотели бы поглядеть на него?
   - Нет!
   Этот отказ прозвучал так резко, что Джоан на мгновение испугалась, не задела ли она чувства миссис Корнфорд.
   - Нет, мне бы не хотелось видеть его - мои нервы немного расшатались из-за всех происшествий последнего времени, и я предпочитаю избегать лишних волнений.
   - Вы имеете в виду происшествие с мистером Морлеком? Как это ужасно! Мне рассказывали, что его покинули все слуги. Я даже хотела пойти проведать его. Мистер Фаррингтон рассказал мне о своей встрече с Морлеком в день приезда.
   - Я знаю, - отозвалась Джоан и поспешила добавить: - мне говорили об этом.
   После ухода неожиданной посетительницы Джоан погрузилась в раздумье. Ей стало ясно - следует немедленно ехать в Лондон. Правда, это сопряжено для Морлека с опасностью просидеть несколько дней на хлебе и воде.
   В селе неожиданно появились два новых лица. Джоан узнала об этом прежде, чем людская молва донесла эту весть до Крейзов.
   Двое молодых коммерсантов решили провести свой отпуск на лоне природы. Здоровые и жизнерадостные люди, они производили впечатление располагавших временем в избытке и не знавших чем заняться весельчаков.
   Явившись в половине десятого в Старый Дом, Джоан сообщила эту новость Морлеку.
   Джемс кивнул:
   - Это сержант Финниган и детектив Спунер из Скотленд-Ярда. Я видел, как они прибыли сюда - их привезли со станции в автомобиле, принадлежащем местному полицейскому управлению.
   Ее удивило это объяснение, но он рассмеялся и поспешил рассеять ее опасения.
   - Неужели вы вообразили, что полиция оставит меня в покое? Уэллинг послал их ознакомиться с моими привычками и укладом жизни. Они проживут здесь не меньше недели - я уже подумываю, следует ли мне при случае угостить их хорошим ужином?
   Она ничего не ответила и поспешила перевести разговор на другую тему.
   - Я больше к вам не приду. Мне кажется, вы теперь можете снова нанять прислугу. Вчера в селе я видела Кливера и мне стало очень жаль, что он потерял хорошее место.
   - Да, он потерял свое место навсегда, - с горечью ответил Джемс. - Он единственный из моих бывших слуг, которого я не хочу снова принимать на службу.
   - Но если он сам попросится к вам, вы, однако, могли бы со спокойной совестью удовлетворить его просьбу. Велите ему прийти к вам...
   - Если вы этого хотите...
   - Вы не должны говорить, что готовы это сделать ради меня. Просто я считаю, что вам не следует ссориться со своими слугами, так же как не следовало ссориться и разорять беднягу Кольтера.
   Он расхохотался, и девушка нахмурилась.
   - Простите мне мою неуместную веселость, леди Джоан, - почтительно заметил он, - но мне давно никто не говорил правду в глаза. Я охотно снова возьму на службу Кливера. Но ради чего вы сказали Лидии Гамон, что вы...
   Джемс замолчал, рассчитывая, что девушка поймет о чем идет речь, но Джоан невинно спросила:
   - Что я сказала?
   - Ничего... Я понимаю, вы сказали это Лидии, чтобы позлить ее.
   Он почувствовал, что краска прилила к его щекам.
   - Вы имеете в виду мое заявление о том, что мы с вами помолвлены? спокойно уточнила Джоан. - Да, я ей так сказала. Вы правы, мне хотелось позлить ее, и ваше имя первым пришло мне на ум. Надеюсь, вы не в претензии на меня за это?
   - Нет... Что вы...
   Девушка, ловко хозяйничая, поджаривала яичницу.
   - Я чувствую, что скомпрометировала вас? Вы женаты?
   - Нет, - решительно возразил он. - Я не женат и никогда не был женат.
   - Большинство красивых мужчин женаты, - равнодушно заметила Джоан, и Джемс почувствовал, что остатки мужества покидают его. - А вы, по-моему, красивы. Но что вы делаете? Уберите локоть из миски с яйцами!
   Джемс не был любителем яиц - при одном взгляде на белок он испытывал тошноту.
   - Мне очень жаль, что вы оказались леди Джоан - я очень привязался к Джен... Разумеется, я очень привязан и к Джоан! Когда-то я знавал одну молодую девушку, ее звали Джоан, и она жила в Коннектикуте...
   - Неужели вы должны посвящать меня в свои любовные истории? запротестовала она. - Я слишком молода, чтобы питать к ним интерес.
   - Это не любовная история, - поспешил пояснить Джемс. - Ее звали Джоан, а она называла меня Джимом...
   - Меня также зовут Джоан, и, если вам угодно, можете называть меня по имени, - заметила девушка и уселась на кухонный стол. - Я охотно стала бы называть вас Джимом, но у моего отца был персидский кот, которого тоже так звали, и поэтому каждый раз, как я буду называть вас этим именем, мне будет казаться, что вы мяукаете. Лейсингтон - на мой взгляд, не особенно благозвучное имя, оно слишком напоминает название железнодорожной станции. А что касается имени Морлек, то оно мне не нравится. Поэтому я предпочту вообще не называть вас по имени. А что касается нашей помолвки, то я оставлю ее в силе еще на одну неделю. Дело в том, что мистер Гамон имеет на меня виды. Поэтому я предпочитаю держать его на некотором расстоянии.
   - А что если он расскажет об этой смехотворной истории вашему отцу?
   - Мне приходится больше чем вам заботиться обо всем этом. В свое время у меня было много забот, чтобы эта история не попала в газеты.
   - Неужели Гамон такой влиятельный человек в вашей округе? - осведомился он.
   Она рассказала ему о причинах, заставлявших Гамона жить в этих краях. Морлек многозначительно присвистнул.
   - Вы убедились? Подлинный хозяин Крейза - Гамон. Наш титул - это лишь пышная вывеска. И он хочет жениться на мне, как принято во всех романах: злодей женится на дочери разорившегося лорда. Для того, чтобы и в остальном следовать сюжету романа, мне надо бы влюбиться в бедного, но добродетельного фермера - наследника фамильных богатств.
   Джемс, очарованный девушкой, не мог оторвать от нее глаз И не красота ее, не ее уверенность в себе и чувство собственного достоинства, даже не мягкий юмор, сквозивший в ее словах, влекли его к ней. Он вспомнил ее накануне - с покрасневшими от слез глазами - и понял, что ее уверенность и разговорчивость давались ей нелегко.
   - Не глядите на меня так, Джемс, - попросила она. - Джемс звучит лучше, чем Джим, но тоже нехорошо. Джемс... Так обычно зовут лакеев. Я хотела вас спросить кое о чем... Ах да... Вчера, одолжив у Стефанса бинокль, я из окна наблюдала за Старым Домом. Почему у вас на окне белые занавески? И почему вы расхаживали по комнате до часу ночи? Я отчетливо видела на занавесках вашу тень. Вскоре мне надоело наблюдать за вашим окном, и я легла спать, а вы продолжали расхаживать... Но почему вы смеетесь?
   - Да потому, что Финниган и Спунер ушли со своего поста гораздо позже вас. Вероятно, они послали в Лондон достаточно обстоятельный рапорт о моей бессоннице.
   - Откуда вам известно, что они наблюдали за вами?
   - После наступления сумерек я протянул через дорожки тоненькие черные нити, а сегодня я не обнаружил на месте ни одной, все оказались разорванными. Под своим окном я оставил лист бумаги, вымазанный глиной, а сегодня его обрывки обнаружил на дороге.
   Рассказывая о своей хитрости, Джемс улыбнулся. Очевидно, беспечность сыщиков весьма забавляла его.
   - Я хорошо знаю мальчишку из трактира "Красный Лев", где остановились детективы. Навестив его сегодня утром, я застал парнишку за интересным занятием: он пытался счистить с сапог постояльцев клочья бумаги. Не сомневаюсь, оба они приехали сюда с единственной целью - следить за мной, и было бы странным с их стороны не выполнять служебных обязанностей.
   После завтрака Морлек с помощью молодой девушки помыл посуду.
   - О чем вы думали сегодня ночью, когда вас мучила бессонница? спросила она неожиданно.
   - О своих прегрешениях, - ответил он девушке торжественным тоном.
   Но неожиданности утра этим не были исчерпаны.
   Когда Джемс снова очутился на кухне, он застал Джоан у плиты с засученными рукавами за приготовлением паштета.
   - Вы сильно обожглись, - сказал Джемс, заметив у девушки на руке красное пятнышко в форме сердца.
   К его удивлению, она покраснела.
   - Это пятнышко то показывается, то исчезает, - ответила она.
   И вскоре неожиданно ушла, не попрощавшись.
   После обеда в Старый Дом пришел Кливер. Он несмело принялся объяснять Джемсу, почему ему пришлось покинуть службу у него, но тот не стал его слушать.
   - Если угодно, вы можете вернуться ко мне, - коротко бросил ему Морлек, - и объявите о моем требовании остальным слугам. Отныне будет заведен новый распорядок. Ровно в десять часов все должны спать, и когда я работаю у себя в библиотеке, никто не должен беспокоить меня.
   - Если бы мистер Гамон меня не уговорил... - начал было Кливер.
   - Я видел мистера Гамона в самых разнообразных ролях, однако в роли сирены - никогда.
   Кабинет Джемса окнами был обращен в сторону дома Крейзов. Это была узкая продолговатая комната с двумя дверьми, одна из которых вела на площадку, а вторая - в небольшую комнату. С площадки лестница вела в спальню Джемса. В то время как библиотека была расположена вдоль фасада, спальня его уходила в глубь дома.
   Кливер занялся сбором своих подчиненных, а Морлек поднялся к себе в спальню и запер за собой дверь. Затем, откинув ковер, он открыл небольшой тайник в паркете. Там хранилась шкатулка, из которой он достал револьвер, сверток с инструментом и неизменную черную маску, отнес все это к себе в кабинет и запер в письменном столе.
   Несмотря на то, что за ним охотились все сыщики Лондона и ему грозило пожизненное заключение, взломщик снова принимался за свою работу. Джентльмен в черной маске не привык к бездействию. Голос мертвого властно взывал к мести, и Джемс Морлек не колебался в своем решении.
   Глава 26. ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПРОГУЛКУ
   Джемс заправил бак автомобиля бензином, сунул под сиденье несколько банок с консервами и выехал из поместья. Он направился в село, задержался у почты и отправил телеграмму Бинджеру. Затем проехал к кузнице - одновременно и ремонтной мастерской и гаражу.
   Сложный ремонт автомобиля был не под силу местному кузнецу, и Морлек заранее догадывался о его ответе.
   - Лучше всего отогнать вашу машину в Хоршем, мистер Морлек. Я не могу взяться за ремонт - слишком мало смыслю в дорогих машинах.
   Один из сыщиков выследил Морлека и немедленно после его отъезда направился в мастерскую разнюхать о заботах своего подопечного.
   - Рулевое колесо автомобиля неисправно, - пояснил кузнец. - Поработать придется основательно. Поэтому он и поехал к механику в Хоршем.
   Обрадованный, Спунер поспешил сообщить обо всем сержанту.
   С наступлением сумерек Джемс вернулся из Хоршема рейсовым автобусом. От глаз наблюдательного Спунера ничто не могло укрыться.
   - Никак не пойму, зачем мы только следим за ним, - сказав сержант Финниган. - Вряд ли Морлек осмелится совершить налет в ближайшее время. Судебный процесс надолго нагнал на него страху.
   - Хотя бы он пораньше лег спать, - проворчал Спунер. - Его бывший дворецкий, вернувшийся к нему на службу, говорит, что раньше его хозяин никогда не жаловался на бессонницу.
   - Быть может, его мучают и не дают угрызения совести? - предположил сержант.
   Вскоре после возвращения Джемса домой прибыл Бинджер. Он нес небольшой чемоданчик.
   - У меня для вас поручение, Бинджер. Думаю, оно не особенно огорчит вас, - сказал ему Морлек. - Вы должны ни много ни мало ежедневно сидеть на этом стуле пять-шесть часов. Спать вы можете днем. Я надеюсь, вы выполните мое поручение, как всегда, точь-в-точь и самым добросовестным образом.
   Бинджер, лицо которого вытянулось при упоминании о поручении, просиял: да ему поручают бездельничать!
   - Я очень ленив, сударь, - признался он, - и в мои годы, особенно после долгих лет военной службы, устаю очень быстро. Я всегда думаю, что причиной этому малярия, которая трепала меня в Индии. Вообще говоря, я очень люблю работу... Вам тут нелегко пришлось, сударь? Местные жители наверняка слишком близко к сердцу приняли известие о вашем внимании к банкам? Вы и не представляете себе, я еле укрывался от репортеров, пока вы сидели в тюрьме. Они даже мой портрет напечатали в газетах. Вот, не угодно ли посмотреть? Он вытащил из бумажника вырезку из газеты. - Вы не думайте, будто я очень доволен такой шумихой. Но все-таки общественное мнение - не шутка, тут уж ничего не поделаешь. Ахмет, разумеется, внимания не обратил, такие события не для африканских мозгов. Надеюсь, вы теперь не возьметесь за старое?
   - Что я должен, по-вашему, бросить? - спросил Джемс.
   - Взломы, сударь. - Неожиданно Бинджер заметил перемены в обстановке. Вы любите музыку?
   Джемс взглянул на большой граммофон, приобретенный им несколько дней назад.
   - Да. В последнее время я заинтересовался современной музыкой и джазом. А теперь послушайте-ка, Бинджер. Сегодня в десять часов вечера вы займете сторожевой пост у моей двери. Выберите себе самое уютное кресло, какое только найдете в доме; я не буду на вас в претензии, если вы чего доброго и заснете в нем. Но никто не должен проникнуть ко мне в комнату - вы меня поняли? Никто. Я не желаю, чтобы меня беспокоили. Если к нам придут сыщики...
   - Сыщики? - изумился Бинджер.
   - Да. С недавних пор их в Крейзе двое. И хотя я не думаю, чтобы они сунулись сюда и беспокоили вас, все же зарубите себе на носу; после десяти часов вечера вы не должны никого впускать в дом, чего бы вам это ни стоило. Разве только они предъявят ордер на обыск. Вы меня поняли?
   - Понял, сударь. Не прикажете ли попозже подать вам кофе?
   - Нет, ни кофе и ничего другого. Если вы вздумаете беспокоить меня, я вас немедленно уволю.
   Вечером Морлек плотно и вкусно поужинал, ибо появилась такая возможность: прислуга вернулась в дом. В половине десятого он отправил Кливера спать.
   Джемс обошел весь дом и сад, потом прошел к воротам. На дороге он никого не заметил - лишь в отдалении то вспыхивал, то угасал небольшой красный огонек от сигареты. Сыщики не спускали глаз со Старого Дома.
   Вернувшись в кабинет, Морлек застал Бинджера у дверей. Удобно расположившись в кресле и закутавшись в одеяло, тот заступил на ночное дежурство.
   - Спокойной ночи, Бинджер, - сказал ему Морлек и запер дверь кабинета.
   Несмотря на то, что в доме имелось электрическое освещение, Джемс зажег керосиновую лампу и поставил ее на стол. Лампа распространяла вокруг себя сильный свет.
   Затем он поставил на стол граммофон, завел его и повернул рычаг до крайней точки так, чтобы диск завертелся в самом медленном темпе. К вращающемуся диску он прикрепил небольшой металлический стержень с вырезанной из картона фигуркой на конце - это был небольшой человечек с заложенными за спину руками.
   В центр граммофонного диска Джемс поставил керосиновую лампу и завел граммофон: вращаясь, картонный человечек медленно описывал круги вокруг лампы и отбрасывал на белые занавески на окнах, служившие как бы экраном, исполинскую тень, напоминавшую своими очертаниями силуэт Джемса Морлека.
   - Он снова бегает по комнате, - проворчал Спунер. Он дежурил на дороге и сразу заметил в окне силуэт "Джемса". - И долго он будет так метаться?
   На этот раз "Джемс" бегал недолго, ибо настоящий Морлек остановил граммофон, прошел в спальню и переоделся в черное. Накинув черный, до пят, плащ, он рассовал по карманам инструменты и электрический фонарик с яркой лампочкой.
   Часы пробили половину одиннадцатого. Дом погрузился в тишину.
   Снова спустившись в свой кабинет, Джемс подошел к двери и окликнул Бинджера:
   - Вы дежурите?
   - Так точно, сэр, - прозвучало в ответ.
   - И не забудьте, я не хочу, чтобы меня беспокоили.