Страница:
Спустя какое-то время в двери показалась девушка и спешно направилась к нему.
— Простите, Рэгги, что я так поздно, — непринужденно сказала она.
— Это неважно, солнышко мое! И если бы вы даже опоздали на один, нет, пять часов или на целый день, то и тогда я бы вас ожидал…
Девушка озарила его сияющим взглядом.
— Я не стану сердиться на вас, если вы будете называть меня Долли, — шепнула она.
При этом его лицо зарделось, монокль выпал, он оттянул рукой воротник…
— Вы заказали стол, не правда ли? — спросила девушка.
— О да! — спохватился юноша.
Восторженный, он повел ее к одному из угловых столиков, украшенному живыми цветами.
Многие посмотрели на них.
— Рэгги Болтовер! — сказал какой-то молодой человек.
— Кто такой Рэгги Болтовер? — спросил его сосед.
— Человек, обладающий миллионом, — раздался сухой ответ.
Спутница Рэгги сияла. Ее глаза были полны восторга и радости.
— Это и есть знаменитый Зэбо-клуб? — сказала она. — Не слишком ли порочное место?
На лице Рэгги Болтовера проявилась тревога. Потом он улыбнулся.
— Но, моя милая Долли, — заговорил он уверенно, — неужели я пригласил бы вас в непристойное заведение? Разве я похож на такого человека?
Со своей спутницей он познакомился случайно. Один из его друзей, стоявший гораздо ближе к идеалу порочности, чем Рэгги, уговорил его подождать вместе с ним у входа в театр артистов, где тот должен был встретиться с одной очаровательной подругой и пойти с ней поужинать. Очаровательная подруга представила им свою приятельницу, Долли Флеминг, после чего они нее вместе пошли в ночной ресторан. Первая встреча не стала последней. И он вполне серьезно стал подумывать об их отношениях: не представить ли ее своей матери, что говорило о серьезных намерениях молодого человека и его добропорядочности.
Сидя за столиком, он ей называл присутствующих и коротко характеризовал каждого представителя высшего света. Но, Долли, похоже, был безразличен его рассказ. Наконец, она сказала:
— Но я бы с гораздо большим удовольствием говорила о вас, вы интереснее всех этих господ!
— О, нет! — возразил Рэгги, лукаво улыбаясь.
— Да! Вы гораздо интереснее! — настаивала она.
— Ах, оставьте! — сказал Рэгги. — Как может подобное прийти вам в голову. Нет, нет, я вовсе неинтересен, ну нисколько!
Он открыто сознался в том, что ведет самый обыденный образ жизни. Все его ежедневные заботы заключались в том, что он подписывал несколько чеков, оплачивал по некоторым счетам и это все.
— Как, наверное, хорошо быть таким независимым, — в раздумье сказала девушка. — Я происхожу, конечно, из очень бедной семьи, и мы привыкли думать только в шиллингах, в то время как вы отсчитываете тысячи фунтов. Очень трудно представить себя отдающей приказания вместо того, чтобы быть всегда обязанной их исполнять.
Рэгги никогда в своей жизни никому не приказывал и никогда не осмелился бы опровергнуть мудрость суждений бесчисленных директоров и управляющих, назначенных еще его покойным отцом. Часто он со страхом подумывал о времени, когда нужно будет брать бразды правления в свои руки.
— Ну, видите ли, — сказал он, — дело в том, что я, собственно говоря, ни одному человеку не отдаю приказаний: ведь я так редко вижу своих людей. Они, конечно, присылают мне отчеты и всякие другие сообщения, и я имею человека, который их читает, ну, а этого ведь достаточно.
Под влиянием такой внимательной слушательницы он зажигался все больше и больше, желая доказать ей, что совсем не такой способный, как она думает. Так, например, он знал, что железные изделия и пароходная верфь ежегодно «приносят весьма приличную кучу денег», в то время как другие предприятия не очень-то прибыльны.
Об одном концерне он отзывался с особой горечью, как и его отец. Единственным ясным пунктом в этом печальном деле было то обстоятельство, что цементный завод Болтоверов не имел уже управляющего и поэтому не присылал отчетов. От этого предприятия, в действительности, осталось только одно запущенное здание, служившее немым доказательством его бесприбыльности. Это дело шло так скверно, что Болтовер-старший, отходя в мир иной, отдал распоряжение вычеркнуть его фамилию из списков руководителей этого концерна.
— Это был плохой цемент. Вы ведь знаете, как готовится цемент, не правда ли?
— Нет но я очень хочу узнать, — с блеском в глазах ответила девушка. — Я часто ломала себе над этим голову.
— Ну, — произнес Рэгги, оглядываясь по сторонам, словно желая найти что-нибудь для объяснения — Ну, копаются в реке, выбирают оттуда много материала, бросают все это в тачки, затем в печь, после чего что снова выбирают, делают еще кое что с этим, и дело в шляпе! Это цемент! Только наш цемент не был цементом, вы понимаете? В этом-то и вся загвоздка бесприбыльности предприятия.
— Как занимательно! — воскликнула девушка. — Теперь я никогда не забуду, как готовится цемент!
— Мы постоянно ищем верблюда!
— Кого? — спросила удивленно молодая особа.
Рэгги смутился. Ему понравилась ее неподдельная наивность.
— Простите мне это вульгарное выражение, Долли. Так мы называем покупателя. Я чуть было не продал это невыгодное дело за десять тысяч фунтов, но не получилось, в последний момент мой «верблюд» передумал.
— Знаете ли вы, — внезапно сказал Болтовер, — я даже не мог мечтать о нашей встрече.
Она посмотрела на него восторженно.
— Я не ожидал вас встретить, — повторил Болтовер.
Как только ему удавалось составить предложение, он крепко за него держался, пока медленно работающая мысль не нащупывала следующую фразу.
— Да, я не ожидал вас встретить, но очень этому рад. Я не в состоянии вам объяснить, как я благодарен той молодой даме, — проговорил он в невероятном порыве сентиментальности, — которая меня с вами познакомила.
«Молодая дама» была хористкой, служившей, как и Долли, в местном театре. В это время она сидела в другом конце зала и рассказывала своему другу о Долли.
— Она у нас уже не работает. Думаю, что она никогда не работала в театре, ибо все ей у нас было чуждо. Она часто опаздывала на репетиции. Но мне всегда нравилась!
Хористка засмеялась и подмигнула Долли, смотревшей в их сторону.
— Она очень красива, — заметил друг.
— Да, очень… — согласилась девушка и поспешила сменить тему.
В переполненном зале сновал лакей. Он пристально наблюдал за Долли и ее спутником. Его сердце наполнилось радостью: два года он ждал момента, который, наконец, наступил.
Последствия его уже не интересовали… План действий созрел мгновенно. Здесь, под этой крышей, находился врач, это самое главное… Когда дверь в служебное помещение на несколько секунд осталась открытой, он нырнул в нее и по каменной лестнице спустился в кухню. Оттуда, незаметно, под шум говора и треск посуды, мимо кладовых, пробрался в погреб, где работали мясники. Оказавшись там и выждав пока один из мясников повернется к нему спиной, он схватил длинный, тонкий нож, спрятал его в рукав и быстро пробежал через кухню, не обращая внимания на оклик шефа. В мгновенье лакей уже входил в ярко освещенный салон.
Он не должен был терять время; мясник мог в любое время обнаружить пропажу и тогда подозрение тут же падет на него, и его выведут на кухню, потребуют объяснений… Кошачьей походкой он проскользнул через зал и подошел к столу, за которым сидели Рэгги Болтовер и его очаровательная спутница.
Рэгги подумал, что лакей принес заказанное блюдо, но Долли, увидев отвратительное лицо, моментально разгадала его намерения. Полуобернувшись, она бросилась к Рэгги в ту секунду, когда лакей поднял руку, чтобы нанести удар. Блеск ножа ослепил ее… Уже в полусознательном состоянии она слышала шум потасовки. Когда очнулась, то увидела, что лакей лежал на полу, а над ним, в изящном вечернем фраке, наклонился Майкл Претерстон, и с любопытством осматривал нож.
Кэтти посмотрела на лакея и замерла.
— Теренс?! — еле слышно выговорила она.
Затем подняла глаза и встретилась взглядом с чиновником уголовной полиции. Натянуто улыбнулась. Он поклонился ей.
— Однако, Кэтти, что-то часто мы стали встречаться.
Глава 6
— Простите, Рэгги, что я так поздно, — непринужденно сказала она.
— Это неважно, солнышко мое! И если бы вы даже опоздали на один, нет, пять часов или на целый день, то и тогда я бы вас ожидал…
Девушка озарила его сияющим взглядом.
— Я не стану сердиться на вас, если вы будете называть меня Долли, — шепнула она.
При этом его лицо зарделось, монокль выпал, он оттянул рукой воротник…
— Вы заказали стол, не правда ли? — спросила девушка.
— О да! — спохватился юноша.
Восторженный, он повел ее к одному из угловых столиков, украшенному живыми цветами.
Многие посмотрели на них.
— Рэгги Болтовер! — сказал какой-то молодой человек.
— Кто такой Рэгги Болтовер? — спросил его сосед.
— Человек, обладающий миллионом, — раздался сухой ответ.
Спутница Рэгги сияла. Ее глаза были полны восторга и радости.
— Это и есть знаменитый Зэбо-клуб? — сказала она. — Не слишком ли порочное место?
На лице Рэгги Болтовера проявилась тревога. Потом он улыбнулся.
— Но, моя милая Долли, — заговорил он уверенно, — неужели я пригласил бы вас в непристойное заведение? Разве я похож на такого человека?
Со своей спутницей он познакомился случайно. Один из его друзей, стоявший гораздо ближе к идеалу порочности, чем Рэгги, уговорил его подождать вместе с ним у входа в театр артистов, где тот должен был встретиться с одной очаровательной подругой и пойти с ней поужинать. Очаровательная подруга представила им свою приятельницу, Долли Флеминг, после чего они нее вместе пошли в ночной ресторан. Первая встреча не стала последней. И он вполне серьезно стал подумывать об их отношениях: не представить ли ее своей матери, что говорило о серьезных намерениях молодого человека и его добропорядочности.
Сидя за столиком, он ей называл присутствующих и коротко характеризовал каждого представителя высшего света. Но, Долли, похоже, был безразличен его рассказ. Наконец, она сказала:
— Но я бы с гораздо большим удовольствием говорила о вас, вы интереснее всех этих господ!
— О, нет! — возразил Рэгги, лукаво улыбаясь.
— Да! Вы гораздо интереснее! — настаивала она.
— Ах, оставьте! — сказал Рэгги. — Как может подобное прийти вам в голову. Нет, нет, я вовсе неинтересен, ну нисколько!
Он открыто сознался в том, что ведет самый обыденный образ жизни. Все его ежедневные заботы заключались в том, что он подписывал несколько чеков, оплачивал по некоторым счетам и это все.
— Как, наверное, хорошо быть таким независимым, — в раздумье сказала девушка. — Я происхожу, конечно, из очень бедной семьи, и мы привыкли думать только в шиллингах, в то время как вы отсчитываете тысячи фунтов. Очень трудно представить себя отдающей приказания вместо того, чтобы быть всегда обязанной их исполнять.
Рэгги никогда в своей жизни никому не приказывал и никогда не осмелился бы опровергнуть мудрость суждений бесчисленных директоров и управляющих, назначенных еще его покойным отцом. Часто он со страхом подумывал о времени, когда нужно будет брать бразды правления в свои руки.
— Ну, видите ли, — сказал он, — дело в том, что я, собственно говоря, ни одному человеку не отдаю приказаний: ведь я так редко вижу своих людей. Они, конечно, присылают мне отчеты и всякие другие сообщения, и я имею человека, который их читает, ну, а этого ведь достаточно.
Под влиянием такой внимательной слушательницы он зажигался все больше и больше, желая доказать ей, что совсем не такой способный, как она думает. Так, например, он знал, что железные изделия и пароходная верфь ежегодно «приносят весьма приличную кучу денег», в то время как другие предприятия не очень-то прибыльны.
Об одном концерне он отзывался с особой горечью, как и его отец. Единственным ясным пунктом в этом печальном деле было то обстоятельство, что цементный завод Болтоверов не имел уже управляющего и поэтому не присылал отчетов. От этого предприятия, в действительности, осталось только одно запущенное здание, служившее немым доказательством его бесприбыльности. Это дело шло так скверно, что Болтовер-старший, отходя в мир иной, отдал распоряжение вычеркнуть его фамилию из списков руководителей этого концерна.
— Это был плохой цемент. Вы ведь знаете, как готовится цемент, не правда ли?
— Нет но я очень хочу узнать, — с блеском в глазах ответила девушка. — Я часто ломала себе над этим голову.
— Ну, — произнес Рэгги, оглядываясь по сторонам, словно желая найти что-нибудь для объяснения — Ну, копаются в реке, выбирают оттуда много материала, бросают все это в тачки, затем в печь, после чего что снова выбирают, делают еще кое что с этим, и дело в шляпе! Это цемент! Только наш цемент не был цементом, вы понимаете? В этом-то и вся загвоздка бесприбыльности предприятия.
— Как занимательно! — воскликнула девушка. — Теперь я никогда не забуду, как готовится цемент!
— Мы постоянно ищем верблюда!
— Кого? — спросила удивленно молодая особа.
Рэгги смутился. Ему понравилась ее неподдельная наивность.
— Простите мне это вульгарное выражение, Долли. Так мы называем покупателя. Я чуть было не продал это невыгодное дело за десять тысяч фунтов, но не получилось, в последний момент мой «верблюд» передумал.
— Знаете ли вы, — внезапно сказал Болтовер, — я даже не мог мечтать о нашей встрече.
Она посмотрела на него восторженно.
— Я не ожидал вас встретить, — повторил Болтовер.
Как только ему удавалось составить предложение, он крепко за него держался, пока медленно работающая мысль не нащупывала следующую фразу.
— Да, я не ожидал вас встретить, но очень этому рад. Я не в состоянии вам объяснить, как я благодарен той молодой даме, — проговорил он в невероятном порыве сентиментальности, — которая меня с вами познакомила.
«Молодая дама» была хористкой, служившей, как и Долли, в местном театре. В это время она сидела в другом конце зала и рассказывала своему другу о Долли.
— Она у нас уже не работает. Думаю, что она никогда не работала в театре, ибо все ей у нас было чуждо. Она часто опаздывала на репетиции. Но мне всегда нравилась!
Хористка засмеялась и подмигнула Долли, смотревшей в их сторону.
— Она очень красива, — заметил друг.
— Да, очень… — согласилась девушка и поспешила сменить тему.
В переполненном зале сновал лакей. Он пристально наблюдал за Долли и ее спутником. Его сердце наполнилось радостью: два года он ждал момента, который, наконец, наступил.
Последствия его уже не интересовали… План действий созрел мгновенно. Здесь, под этой крышей, находился врач, это самое главное… Когда дверь в служебное помещение на несколько секунд осталась открытой, он нырнул в нее и по каменной лестнице спустился в кухню. Оттуда, незаметно, под шум говора и треск посуды, мимо кладовых, пробрался в погреб, где работали мясники. Оказавшись там и выждав пока один из мясников повернется к нему спиной, он схватил длинный, тонкий нож, спрятал его в рукав и быстро пробежал через кухню, не обращая внимания на оклик шефа. В мгновенье лакей уже входил в ярко освещенный салон.
Он не должен был терять время; мясник мог в любое время обнаружить пропажу и тогда подозрение тут же падет на него, и его выведут на кухню, потребуют объяснений… Кошачьей походкой он проскользнул через зал и подошел к столу, за которым сидели Рэгги Болтовер и его очаровательная спутница.
Рэгги подумал, что лакей принес заказанное блюдо, но Долли, увидев отвратительное лицо, моментально разгадала его намерения. Полуобернувшись, она бросилась к Рэгги в ту секунду, когда лакей поднял руку, чтобы нанести удар. Блеск ножа ослепил ее… Уже в полусознательном состоянии она слышала шум потасовки. Когда очнулась, то увидела, что лакей лежал на полу, а над ним, в изящном вечернем фраке, наклонился Майкл Претерстон, и с любопытством осматривал нож.
Кэтти посмотрела на лакея и замерла.
— Теренс?! — еле слышно выговорила она.
Затем подняла глаза и встретилась взглядом с чиновником уголовной полиции. Натянуто улыбнулась. Он поклонился ей.
— Однако, Кэтти, что-то часто мы стали встречаться.
Глава 6
«В 9 часов 40 минут вечера 15-го сего месяца я сидел в Зэбо-клубе. Зал был битком набит гостями и среди них находился Рэгги Болтовер со своей знакомой, выдававшей себя за мисс Долли, но в действительности — Кэтти Вестхангер. В 9 часов 52 минуты лакей по имени Эмиль Толмини, он же бывший слуга Кэтти Вестхангер Теренс, попытался убить ножом Кэтти Вестхангер, но был схвачен на месте преступления и арестован. Он был ранен и поэтому получил разрешение спуститься в кухню, чтобы помыться и дать себя забинтовать. К сожалению, Толмини воспользовался этим обстоятельством и сбежал.
Я предпочел не раскрывать господину Болтоверу истинное лицо его подруги. Но все-таки навестил его в квартире под предлогом, чтобы выяснить некоторые подробности нападения. Ко всему он мне сообщил, что его подруга — хористка. Что Кэтти затеяла, я пока не знаю».
Майкл Претерстон подписал свой рапорт, сложил его, вложил в конверт. По счастливому стечению обстоятельств он встретился со Смитом как раз в то время, когда тот выходил из Скотленд-Ярда.
— Я нахожу, что вы правильно поступили, — высказал свое мнение господин Смит, выслушав до конца всю историю. — Что она задумала? Кому бы поручить выяснить это дело?
— Не могу ли я этим заняться? — с жаром предложил Майкл.
Смит закусил губу.
— Вам нужно заняться более важным делом, Майкл, — сказал он, — может быть, потом выяснится, что это был самый заурядный роман какой-то хористки.
— Кэтти далека от этого, — возразил он. — Если она отдается какому-нибудь делу, то уж будьте спокойны — в этом что-нибудь да кроется. Именно поэтому я заинтересован заняться им.
— Хорошо, будь по-вашему. Ах, эта Кэтти! Да, надеюсь, вы уже приказали развесить объявления о поимке сбежавшего продавца мороженого?
Всех преступников романтиков господин Смит называл «продавцами мороженого».
Майкл кивнул.
— Ну значит, всего хорошего! Но будьте осторожны!
Как только Майкл ушел, господин Смит подозвал проходившего мимо чиновника:
— Вы тот, кто мне нужен, Барт! Следуйте всюду за господином Претерстоном и не спускайте с него глаз, вы понимаете?
* * *
Майкл был доволен: задача, которую ему доверили, кажется, стоила того, чтобы ею заняться. Своими предположениями он не поделился с шефом, — нужно было проверить, что Кэтти затевала нечто очень крупное. По его мнению, пребывание Кэтти у графа Фланборуга и ее знакомство с Рэгги Болтовером были взаимосвязаны.
Размышляя так, он пришел к выводу, что Кэтти уже знала о Болтовере, когда работала у графа Фланборуга. Но, может быть, он ошибается. Телефонный разговор со слугой графа Фланборуга подтвердил его подозрения. Молодая дама во время своей деятельности в замке Фелтонов, ежедневно после обеда, в четыре часа, покидала дом. От директора театра узнал, что она опаздывала на репетиции и раз даже пропустила одно утреннее представление. Эту часть ее плана было легко разгадать. Кэтти получила сведения, что один из приятелей Болтовера состоит в интимной связи с какой-то хористкой. И вот она поступает в театр, знакомится с той хористкой, а та представляет ее Рэгги Болтоверу.
Под вечер Майкл зашел в бюро Рэгги. Частные интересы того были очень разнообразны. Так, например, он был шефом всевозможных корпорации, созданных еще его отцом. Но на практике, этот молодой человек имел весьма слабое понятие об их работе.
— Надеюсь, что ваша приятельница не очень напугана? — спросил Майкл с притворной озабоченностью.
— О нет, дама не испугалась, благодарю вас, — ответил Рэгги. — Нет, отнюдь нет. Все приняло бы, конечно, другой оборот, если бы она была одна…
— Конечно, — поддакнул Майкл.
— Нет, она ничуть не была напугана, — продолжал господин Болтовер. — Напротив, была очень спокойна. Я еще никогда не видел такого хладнокровия.
— Когда вы снова ее увидите, передайте, пожалуйста, что я интересовался ее самочувствием.
— Конечно, — сердечно ответил Болтовер. — Охотно! Не премину передать ей это.
И после некоторой паузы добавил:
— Когда я снова ее увижу…
— Она, кажется, очень всем интересовалась? — поощряюще начал Майкл.
— В этом вы правы. Вы изумительно удачно ее охарактеризовали — она интересуется всем.
— Очень мило изучать людей, которые интересуются нашими делами, — невинно заметил сыщик. — Я не обижаюсь на людей, оказывающих внимание нашим деловым обстоятельствам — и вы ведь тоже. Не так ли?
— Ни в коем случае, — поспешил согласиться господин Болтовер, будто всякая мысль об этом причиняла ему боль. — Ни в коем случае!
— Но эта дама, безусловно, не затронула вопроса о ваших сложных торговых операциях — они ведь слишком сложны для нее, — хитро проронил Майкл.
— Как знать! — возразил Рэгги неуверенно. — Она очень интеллигентная, высокоинтеллигентная молодая дама. Я как раз говорил с ней о моих предприятиях, когда приключилось это страшное несчастье. А она сделала вид, будто ничего не случилось и спокойно продолжала беседовать о моих делах. Когда я провожал ее домой, она сообщила некоторые подробности ее жизни — и некоторые другие вещи. Ее дедушка, как видно, очень богатый человек, финансист. Об этом я ничего не знал.
Майкл хотел сказать, что и для него это является новостью. Но он хорошо разбирался в людях, чтобы понять: одно неосторожное слово положит конец разговорчивости господина Болтовера.
— Да, — продолжал господин Болтовер, — она высказала мнение, что он мог бы наверняка выкупить наш цементный завод. Я поразился! Как вы сами можете понять, я был уверен, что у нее нет денег. Ведь она выступала в хоре. Надеюсь, что я этим не совершил бестактность? А вы знали, что она работала в театре?
— Я знал, господин Болтовер, — успокоил его Майкл, улыбаясь. — Вы не совершили ни малейшей бестактности.
— Что я хотел сказать?.. Да, о ее дедушке! Может быть, я и в самом деле мог продать ему этот завод, о котором идет речь, хотя, сознаюсь, не очень-то охотно продаю свои предприятия.
— Но, может быть, это дело не очень-то прибыльное?
— В том-то и вся суть, — ответил молодой человек, — оно даже очень малоприбыльное и, несмотря на это, мне не хочется его продавать. Я, конечно, очень часто рассказываю много глупостей по этому поводу, как, например, то, что многие уже желали выкупить у нас этот завод, и затем пустил слух о сумасшествии…
Рэгги громко рассмеялся.
Смех Майкл уже не слышал. Что у Кэтти на уме? То, что она завязала знакомство с этим молодым Болтовером ради выгодной партии, — было совершенно исключено. Это не было похоже на Кэтти. Ей не нужны деньги. При первых встречах с Кэтти он очень мало ею интересовался, поскольку просто недооценил. Но после происшествия на пароходе «Мураник», откуда были похищены двадцать пять пакетов с бриллиантами (результатом его поисков по этому делу стал арест полковника Вестхангера), он имел возможность хорошо присмотреться к этой девушке.
…Квартира Майкла занимала целый этаж, и для полицейского инспектора была несколько роскошной. Небольшое наследство от бабушки, его нерасточительность давали возможность жить с соответствующим комфортом. Он пришел домой около восьми вечера и был удивлен, когда увидел в коридоре своего слугу в пальто и шляпе.
— Что это, Бестон, куда вы уходите? — спросил он изумленно.
— Иду в театр, милостивый государь! — ответил слуга, почтительно кланяясь. — Очень благодарен за билеты. Кухарка уже ушла десять минут назад… Я сказал, что последую за ней, как только все приготовлю для милостивого господина.
— Вот как? Кухарка значит ушла десять минут назад? Это меня очень радует, — сказал Майкл. — Ну, а когда вы получили билеты?
— Приблизительно час назад. Их принес какой-то рассыльный мальчик. Со стороны милостивого господина было очень любезно предупредить нас об этом телеграммой.
Майкл тихо засмеялся.
— Но, Бестон, ведь я всегда предусмотрителен, неправда ли? На почте правильно написали ваше имя?
— Полагаю, что да, — ответил слуга, вынимая из кармана телеграмму, гласившую: «Посылаю два билета на сегодняшнее представление в театр. Возможно, что до завтрашнего утра дома не буду. Претерстон» .
Бестон вдруг что-то заподозрил.
— Может быть, произошло недоразумение, милостивый господин? — спросил он озабоченно.
— Нет, нет, отнюдь. Все в порядке, — добродушно возразил Майкл. — Не задерживайтесь, я скоро снова ухожу.
Он поднялся по лестнице, отворил дверь своей комнаты и старательно запер ее за собой. Затем прошел в библиотеку, затянул занавески на окнах, зажег свет и взял телефонную трубку.
— Дежурный Парс? — спросил он. — Не прибыла ли мне телеграмма?
— Да, — раздался ответ дежурного.
— Не будете ли вы добры раскрыть и прочесть мне ее?
Через несколько секунд дежурный прочел: «Господину полицейскому инспектору Претерстону, Скотленд-Ярд. Приезжайте следующим поездом. Нахожусь гостинице „Адельфи“. Смит» .
— Она отправлена из Манчестера?
— Да, господин инспектор, в 3 часа 15 минут.
— Разве шеф в Манчестере?
— Совершенно верно, он уехал туда сегодня утром, первым поездом.
— Великолепно, — ответил Майкл. — Благодарю вас, Парс.
Это опять было дело рук Кэтти — настолько старательно обработаны все детали, да и чувствуется основательная осведомленность о малейших передвижениях шефа. Да, это она все придумала! И все-таки что-то подсказывало ему: не похоже на Кэтти полагаться на волю случая. Почему телеграмма была отправлена так поздно?
Он снова взял телефонную трубку и попросил дежурного.
— Когда прибыла депеша?..
— Да, я должен извиниться… Она пришла сегодня после обеда, когда вы еще были здесь. Но посыльный, который должен был ее вам передать, об этом забыл. Я сделал ему строгий выговор.
— Ну, в таком случае все в порядке, — ответил облегченно Майкл.
Отчего ему стало так легко, он точно не знал. Это было удовлетворение, которое испытывает борющийся с разъяренным быком матадор. Майкл хотел, чтобы Кэтти и ее сообщники оказались на должной высоте, чтобы он, как альпинист, мог эту высоту взять.
Он взглянул на часы: пять минут девятого. Майкл знал, что его визитер выждет добрый час, который надо использовать как можно лучше. Поэтому он быстро начал заполнять записную книжку, отрывая исписанные листы и складывая их рядом.
Через час он услышал звонок в дверь. Кто-то стоял у входа… Он выключил свет, пошел в прихожую, заблаговременно сняв ботинки, и прислушался. Снова позвонили. Посетитель, очевидно, подослал своего агента, чтобы тот узнал, есть ли кто-нибудь дома.
Майкл замер. Позвонили в третий и последний раз. Майкл осторожно вернулся в библиотеку, подошел к окну и проскользнул за тяжелый занавес. Дверь в прихожую он оставил открытой для того, чтобы слышать малейший шорох. Ему пришлось подождать еще десять минут, прежде чем до него донесся чуть слышный скрип отворяемой двери. По его предположению, «посетитель» придет в библиотеку в последнюю очередь. И не ошибся. Через три минуты зажегся карманный фонарь, луч которого направился на занавешенное окно, затем свет медленно заскользил по стенам комнаты. Спустя некоторое время щелкнул выключатель, и комната залилась ярким светом.
Через заранее проделанную в шторе дырочку инспектор увидел перед письменным столом скромно одетую девушку, которая, кажется, никуда не спешила. Она осмотрелась, прошлась взором по письменному столу, где заметила исписанные странички.
Отложив в сторону перчатки, она взяла листки, придвинула к себе стул, села и приступила к чтению. Покончив с этим, она откинулась на спинку стула, улыбнулась и промолвила:
— Выходите, Майкл!
Сыщик отодвинул скрывавшую его штору.
— Я чуть не попала в ловушку, — сказала она, — из-за вашего талантливого отчета о событиях к Зэбо-клубе. Но, к счастью, заметила, что он написан всего лишь несколько минут назад, ибо чернила на вашем последнем листе еще не высохли.
Она провела по нему пальцем, чтобы доказать справедливость своего утверждения.
— Почему вы не в Манчестере? — спросила она.
Наглость вопроса вернула Майклу дар речи.
— Это действительно вы! — воскликнул он, пораженный.
— Я сижу, кажется, на вашем стуле, — заметила она спокойно.
— Пожалуйста, это не имеет значения.
Он опустился в кресло.
— Ну-ка, расскажите мне ваши новости. Но прежде чем начать, разрешите задать вам один вопрос, — сказал он с преувеличенной озабоченностью. — Не хотите ли сначала пригласить компаньонку?
— Не беспокойтесь, у меня уже есть одна.
— Не в моей квартире, надеюсь?! — вскрикнул он. — Вам я доверяю, Кэтти. Но одна только мысль, что ваши поганые воровские друзья обшаривают мои никогда не запираемые шкафы, не очень-то приятна.
Кэтти вынула из кармана золотой портсигар и раскрыла его.
— Угощайтесь.
— Нет, спасибо, Кэтти, — сказал он с некоторой неуверенностью. — Я выкурю свою.
— Вы не очень-то вежливы, — заметила она, морщась.
— Лучше быть грубым и бодрствующим, нежели учтивым и спящим, — возразил он многозначительно. — Когда имеешь дело с опытными преступниками, нельзя забывать о предосторожности.
Она засмеялась и испытующе на него посмотрела.
— Знаете, почему вы мне нравитесь, Майкл? Потому что с вами приятно беседовать… Даже о преступлении, законе и правосудии. Вы не так односторонни, как некоторые из моих друзей.
— Высокая оценка моих способностей меня радует, но когда для этого забираются в мою квартиру, то здесь уже не до комплиментов. Я ясно выражаюсь?
— Хотелось только знать, что вы обо мне написали, — сказала она, поглядывая на сейф, стоящий в углу.
— Не ожидала, что найду вашу переписку, так открыто лежащую на письменном столе. Единственной целью визита было — открыть вот это…
И Кэтти указала на сейф.
— Недавно вы меня видели у Зэбо, — заметила она. — О чем вы подумали?
— Я скорее предположил, что вы, по своей наивности, проникли в коммерческие интересы осведомленного и болтливого господина Болтовера.
— Он довольно разговорчив, не правда ли? — согласилась она, — но, несмотря на это, очень милый юноша. Всевышний не одарил его блестящим разумом, но мы не будем радоваться несовершенству наших ближних.
— Чего вы добивались от Рэгги? — спросил Майкл.
— Хотела только поближе с ним познакомиться, — этот тип людей привлекает мое внимание.
— Чего вы добивались от Рэгги? — повторил он.
— Как вы однако настойчивы! — засмеялась Кэтти.
При этом она встала и принялась медленно расхаживать по комнате. Остановившись перед этажеркой С книгами, взяла несколько из них.
— Какой у вас вкус, Майкл! Теннисон! Какой ужас!
— Вы и Броунинга найдете, — заметил он небрежно.
— Это уже нечто лучшее! — воскликнула она, улыбаясь. — Впрочем, у вас уютный кабинет. Почти таким я его себе представляла.
Она раскрыла книгу.
— Вижу, что вы были в Винчестере. Дядя тоже. Вы очень несправедливы к нему. Надо принять во внимание, что он душевно испорчен и что преступления для него — болезнь.
— А для вас?
— Для меня они — любимая страсть. То, что при этом испытываю, я нахожу прекрасным!
Она положила книгу и повернулась к нему.
— Вы даже не представляете, как приятно все придумывать и организовывать! Исписать несколько листов бумаги условными знаками и потом видеть, как по вашим инструкциям разворачиваются всевозможные события… Знать, что дюжина умнейших, опытнейших сыщиков работают и напрасно ломают головы, чтобы обезвредить то, что заключено на нескольких исписанных листах.
Майкл убеждался, что это не напускное, а истинное воодушевление. Глаза девушки горели, ее лицо сияло, голос зазвучал как-то особенно.
— Чего вы добивались от Рэгги? — спросил он снова.
Огонь потух в ее глазах, и она снова стала такой же спокойной, как всегда.
— Ах, я хотела выкрасть золотые часы из его кармана, — ответила она насмешливо, — Или нет! Я хотела его подцепить в качестве мужа. Он владеет состоянием в два миллиона.
— Я не думаю, чтобы вы продали себя, — сказал Майкл.
— То есть, как? — быстро спросила она.
Он нахмурил брови.
— Таково мое мнение о вас. Может быть, я ошибаюсь?..
— Никогда не выйду замуж, — решительно сказала она. — Я не создана для брака. Ненавижу всех мужчин и настолько, что мне доставляет истинное удовольствие лишать их того единственного, что они действительно любят. Вам ведь знаком принцип Клода Дюваля — никогда не грабить бедных, но всегда — богатых? Ну, а я граблю только мужчин и никогда — женщин.
— Значит, вы грабите тех, у кого есть деньги? В этом нет ничего оригинального.
— Вполне возможно. Но это звучит прекрасно, и я намерена высказать это в большой речи, которую в один прекрасный день произнесу перед блюстителями закона.
— Чего вы добивались от Рэгги?
Я предпочел не раскрывать господину Болтоверу истинное лицо его подруги. Но все-таки навестил его в квартире под предлогом, чтобы выяснить некоторые подробности нападения. Ко всему он мне сообщил, что его подруга — хористка. Что Кэтти затеяла, я пока не знаю».
Майкл Претерстон подписал свой рапорт, сложил его, вложил в конверт. По счастливому стечению обстоятельств он встретился со Смитом как раз в то время, когда тот выходил из Скотленд-Ярда.
— Я нахожу, что вы правильно поступили, — высказал свое мнение господин Смит, выслушав до конца всю историю. — Что она задумала? Кому бы поручить выяснить это дело?
— Не могу ли я этим заняться? — с жаром предложил Майкл.
Смит закусил губу.
— Вам нужно заняться более важным делом, Майкл, — сказал он, — может быть, потом выяснится, что это был самый заурядный роман какой-то хористки.
— Кэтти далека от этого, — возразил он. — Если она отдается какому-нибудь делу, то уж будьте спокойны — в этом что-нибудь да кроется. Именно поэтому я заинтересован заняться им.
— Хорошо, будь по-вашему. Ах, эта Кэтти! Да, надеюсь, вы уже приказали развесить объявления о поимке сбежавшего продавца мороженого?
Всех преступников романтиков господин Смит называл «продавцами мороженого».
Майкл кивнул.
— Ну значит, всего хорошего! Но будьте осторожны!
Как только Майкл ушел, господин Смит подозвал проходившего мимо чиновника:
— Вы тот, кто мне нужен, Барт! Следуйте всюду за господином Претерстоном и не спускайте с него глаз, вы понимаете?
* * *
Майкл был доволен: задача, которую ему доверили, кажется, стоила того, чтобы ею заняться. Своими предположениями он не поделился с шефом, — нужно было проверить, что Кэтти затевала нечто очень крупное. По его мнению, пребывание Кэтти у графа Фланборуга и ее знакомство с Рэгги Болтовером были взаимосвязаны.
Размышляя так, он пришел к выводу, что Кэтти уже знала о Болтовере, когда работала у графа Фланборуга. Но, может быть, он ошибается. Телефонный разговор со слугой графа Фланборуга подтвердил его подозрения. Молодая дама во время своей деятельности в замке Фелтонов, ежедневно после обеда, в четыре часа, покидала дом. От директора театра узнал, что она опаздывала на репетиции и раз даже пропустила одно утреннее представление. Эту часть ее плана было легко разгадать. Кэтти получила сведения, что один из приятелей Болтовера состоит в интимной связи с какой-то хористкой. И вот она поступает в театр, знакомится с той хористкой, а та представляет ее Рэгги Болтоверу.
Под вечер Майкл зашел в бюро Рэгги. Частные интересы того были очень разнообразны. Так, например, он был шефом всевозможных корпорации, созданных еще его отцом. Но на практике, этот молодой человек имел весьма слабое понятие об их работе.
— Надеюсь, что ваша приятельница не очень напугана? — спросил Майкл с притворной озабоченностью.
— О нет, дама не испугалась, благодарю вас, — ответил Рэгги. — Нет, отнюдь нет. Все приняло бы, конечно, другой оборот, если бы она была одна…
— Конечно, — поддакнул Майкл.
— Нет, она ничуть не была напугана, — продолжал господин Болтовер. — Напротив, была очень спокойна. Я еще никогда не видел такого хладнокровия.
— Когда вы снова ее увидите, передайте, пожалуйста, что я интересовался ее самочувствием.
— Конечно, — сердечно ответил Болтовер. — Охотно! Не премину передать ей это.
И после некоторой паузы добавил:
— Когда я снова ее увижу…
— Она, кажется, очень всем интересовалась? — поощряюще начал Майкл.
— В этом вы правы. Вы изумительно удачно ее охарактеризовали — она интересуется всем.
— Очень мило изучать людей, которые интересуются нашими делами, — невинно заметил сыщик. — Я не обижаюсь на людей, оказывающих внимание нашим деловым обстоятельствам — и вы ведь тоже. Не так ли?
— Ни в коем случае, — поспешил согласиться господин Болтовер, будто всякая мысль об этом причиняла ему боль. — Ни в коем случае!
— Но эта дама, безусловно, не затронула вопроса о ваших сложных торговых операциях — они ведь слишком сложны для нее, — хитро проронил Майкл.
— Как знать! — возразил Рэгги неуверенно. — Она очень интеллигентная, высокоинтеллигентная молодая дама. Я как раз говорил с ней о моих предприятиях, когда приключилось это страшное несчастье. А она сделала вид, будто ничего не случилось и спокойно продолжала беседовать о моих делах. Когда я провожал ее домой, она сообщила некоторые подробности ее жизни — и некоторые другие вещи. Ее дедушка, как видно, очень богатый человек, финансист. Об этом я ничего не знал.
Майкл хотел сказать, что и для него это является новостью. Но он хорошо разбирался в людях, чтобы понять: одно неосторожное слово положит конец разговорчивости господина Болтовера.
— Да, — продолжал господин Болтовер, — она высказала мнение, что он мог бы наверняка выкупить наш цементный завод. Я поразился! Как вы сами можете понять, я был уверен, что у нее нет денег. Ведь она выступала в хоре. Надеюсь, что я этим не совершил бестактность? А вы знали, что она работала в театре?
— Я знал, господин Болтовер, — успокоил его Майкл, улыбаясь. — Вы не совершили ни малейшей бестактности.
— Что я хотел сказать?.. Да, о ее дедушке! Может быть, я и в самом деле мог продать ему этот завод, о котором идет речь, хотя, сознаюсь, не очень-то охотно продаю свои предприятия.
— Но, может быть, это дело не очень-то прибыльное?
— В том-то и вся суть, — ответил молодой человек, — оно даже очень малоприбыльное и, несмотря на это, мне не хочется его продавать. Я, конечно, очень часто рассказываю много глупостей по этому поводу, как, например, то, что многие уже желали выкупить у нас этот завод, и затем пустил слух о сумасшествии…
Рэгги громко рассмеялся.
Смех Майкл уже не слышал. Что у Кэтти на уме? То, что она завязала знакомство с этим молодым Болтовером ради выгодной партии, — было совершенно исключено. Это не было похоже на Кэтти. Ей не нужны деньги. При первых встречах с Кэтти он очень мало ею интересовался, поскольку просто недооценил. Но после происшествия на пароходе «Мураник», откуда были похищены двадцать пять пакетов с бриллиантами (результатом его поисков по этому делу стал арест полковника Вестхангера), он имел возможность хорошо присмотреться к этой девушке.
…Квартира Майкла занимала целый этаж, и для полицейского инспектора была несколько роскошной. Небольшое наследство от бабушки, его нерасточительность давали возможность жить с соответствующим комфортом. Он пришел домой около восьми вечера и был удивлен, когда увидел в коридоре своего слугу в пальто и шляпе.
— Что это, Бестон, куда вы уходите? — спросил он изумленно.
— Иду в театр, милостивый государь! — ответил слуга, почтительно кланяясь. — Очень благодарен за билеты. Кухарка уже ушла десять минут назад… Я сказал, что последую за ней, как только все приготовлю для милостивого господина.
— Вот как? Кухарка значит ушла десять минут назад? Это меня очень радует, — сказал Майкл. — Ну, а когда вы получили билеты?
— Приблизительно час назад. Их принес какой-то рассыльный мальчик. Со стороны милостивого господина было очень любезно предупредить нас об этом телеграммой.
Майкл тихо засмеялся.
— Но, Бестон, ведь я всегда предусмотрителен, неправда ли? На почте правильно написали ваше имя?
— Полагаю, что да, — ответил слуга, вынимая из кармана телеграмму, гласившую: «Посылаю два билета на сегодняшнее представление в театр. Возможно, что до завтрашнего утра дома не буду. Претерстон» .
Бестон вдруг что-то заподозрил.
— Может быть, произошло недоразумение, милостивый господин? — спросил он озабоченно.
— Нет, нет, отнюдь. Все в порядке, — добродушно возразил Майкл. — Не задерживайтесь, я скоро снова ухожу.
Он поднялся по лестнице, отворил дверь своей комнаты и старательно запер ее за собой. Затем прошел в библиотеку, затянул занавески на окнах, зажег свет и взял телефонную трубку.
— Дежурный Парс? — спросил он. — Не прибыла ли мне телеграмма?
— Да, — раздался ответ дежурного.
— Не будете ли вы добры раскрыть и прочесть мне ее?
Через несколько секунд дежурный прочел: «Господину полицейскому инспектору Претерстону, Скотленд-Ярд. Приезжайте следующим поездом. Нахожусь гостинице „Адельфи“. Смит» .
— Она отправлена из Манчестера?
— Да, господин инспектор, в 3 часа 15 минут.
— Разве шеф в Манчестере?
— Совершенно верно, он уехал туда сегодня утром, первым поездом.
— Великолепно, — ответил Майкл. — Благодарю вас, Парс.
Это опять было дело рук Кэтти — настолько старательно обработаны все детали, да и чувствуется основательная осведомленность о малейших передвижениях шефа. Да, это она все придумала! И все-таки что-то подсказывало ему: не похоже на Кэтти полагаться на волю случая. Почему телеграмма была отправлена так поздно?
Он снова взял телефонную трубку и попросил дежурного.
— Когда прибыла депеша?..
— Да, я должен извиниться… Она пришла сегодня после обеда, когда вы еще были здесь. Но посыльный, который должен был ее вам передать, об этом забыл. Я сделал ему строгий выговор.
— Ну, в таком случае все в порядке, — ответил облегченно Майкл.
Отчего ему стало так легко, он точно не знал. Это было удовлетворение, которое испытывает борющийся с разъяренным быком матадор. Майкл хотел, чтобы Кэтти и ее сообщники оказались на должной высоте, чтобы он, как альпинист, мог эту высоту взять.
Он взглянул на часы: пять минут девятого. Майкл знал, что его визитер выждет добрый час, который надо использовать как можно лучше. Поэтому он быстро начал заполнять записную книжку, отрывая исписанные листы и складывая их рядом.
Через час он услышал звонок в дверь. Кто-то стоял у входа… Он выключил свет, пошел в прихожую, заблаговременно сняв ботинки, и прислушался. Снова позвонили. Посетитель, очевидно, подослал своего агента, чтобы тот узнал, есть ли кто-нибудь дома.
Майкл замер. Позвонили в третий и последний раз. Майкл осторожно вернулся в библиотеку, подошел к окну и проскользнул за тяжелый занавес. Дверь в прихожую он оставил открытой для того, чтобы слышать малейший шорох. Ему пришлось подождать еще десять минут, прежде чем до него донесся чуть слышный скрип отворяемой двери. По его предположению, «посетитель» придет в библиотеку в последнюю очередь. И не ошибся. Через три минуты зажегся карманный фонарь, луч которого направился на занавешенное окно, затем свет медленно заскользил по стенам комнаты. Спустя некоторое время щелкнул выключатель, и комната залилась ярким светом.
Через заранее проделанную в шторе дырочку инспектор увидел перед письменным столом скромно одетую девушку, которая, кажется, никуда не спешила. Она осмотрелась, прошлась взором по письменному столу, где заметила исписанные странички.
Отложив в сторону перчатки, она взяла листки, придвинула к себе стул, села и приступила к чтению. Покончив с этим, она откинулась на спинку стула, улыбнулась и промолвила:
— Выходите, Майкл!
Сыщик отодвинул скрывавшую его штору.
— Я чуть не попала в ловушку, — сказала она, — из-за вашего талантливого отчета о событиях к Зэбо-клубе. Но, к счастью, заметила, что он написан всего лишь несколько минут назад, ибо чернила на вашем последнем листе еще не высохли.
Она провела по нему пальцем, чтобы доказать справедливость своего утверждения.
— Почему вы не в Манчестере? — спросила она.
Наглость вопроса вернула Майклу дар речи.
— Это действительно вы! — воскликнул он, пораженный.
— Я сижу, кажется, на вашем стуле, — заметила она спокойно.
— Пожалуйста, это не имеет значения.
Он опустился в кресло.
— Ну-ка, расскажите мне ваши новости. Но прежде чем начать, разрешите задать вам один вопрос, — сказал он с преувеличенной озабоченностью. — Не хотите ли сначала пригласить компаньонку?
— Не беспокойтесь, у меня уже есть одна.
— Не в моей квартире, надеюсь?! — вскрикнул он. — Вам я доверяю, Кэтти. Но одна только мысль, что ваши поганые воровские друзья обшаривают мои никогда не запираемые шкафы, не очень-то приятна.
Кэтти вынула из кармана золотой портсигар и раскрыла его.
— Угощайтесь.
— Нет, спасибо, Кэтти, — сказал он с некоторой неуверенностью. — Я выкурю свою.
— Вы не очень-то вежливы, — заметила она, морщась.
— Лучше быть грубым и бодрствующим, нежели учтивым и спящим, — возразил он многозначительно. — Когда имеешь дело с опытными преступниками, нельзя забывать о предосторожности.
Она засмеялась и испытующе на него посмотрела.
— Знаете, почему вы мне нравитесь, Майкл? Потому что с вами приятно беседовать… Даже о преступлении, законе и правосудии. Вы не так односторонни, как некоторые из моих друзей.
— Высокая оценка моих способностей меня радует, но когда для этого забираются в мою квартиру, то здесь уже не до комплиментов. Я ясно выражаюсь?
— Хотелось только знать, что вы обо мне написали, — сказала она, поглядывая на сейф, стоящий в углу.
— Не ожидала, что найду вашу переписку, так открыто лежащую на письменном столе. Единственной целью визита было — открыть вот это…
И Кэтти указала на сейф.
— Недавно вы меня видели у Зэбо, — заметила она. — О чем вы подумали?
— Я скорее предположил, что вы, по своей наивности, проникли в коммерческие интересы осведомленного и болтливого господина Болтовера.
— Он довольно разговорчив, не правда ли? — согласилась она, — но, несмотря на это, очень милый юноша. Всевышний не одарил его блестящим разумом, но мы не будем радоваться несовершенству наших ближних.
— Чего вы добивались от Рэгги? — спросил Майкл.
— Хотела только поближе с ним познакомиться, — этот тип людей привлекает мое внимание.
— Чего вы добивались от Рэгги? — повторил он.
— Как вы однако настойчивы! — засмеялась Кэтти.
При этом она встала и принялась медленно расхаживать по комнате. Остановившись перед этажеркой С книгами, взяла несколько из них.
— Какой у вас вкус, Майкл! Теннисон! Какой ужас!
— Вы и Броунинга найдете, — заметил он небрежно.
— Это уже нечто лучшее! — воскликнула она, улыбаясь. — Впрочем, у вас уютный кабинет. Почти таким я его себе представляла.
Она раскрыла книгу.
— Вижу, что вы были в Винчестере. Дядя тоже. Вы очень несправедливы к нему. Надо принять во внимание, что он душевно испорчен и что преступления для него — болезнь.
— А для вас?
— Для меня они — любимая страсть. То, что при этом испытываю, я нахожу прекрасным!
Она положила книгу и повернулась к нему.
— Вы даже не представляете, как приятно все придумывать и организовывать! Исписать несколько листов бумаги условными знаками и потом видеть, как по вашим инструкциям разворачиваются всевозможные события… Знать, что дюжина умнейших, опытнейших сыщиков работают и напрасно ломают головы, чтобы обезвредить то, что заключено на нескольких исписанных листах.
Майкл убеждался, что это не напускное, а истинное воодушевление. Глаза девушки горели, ее лицо сияло, голос зазвучал как-то особенно.
— Чего вы добивались от Рэгги? — спросил он снова.
Огонь потух в ее глазах, и она снова стала такой же спокойной, как всегда.
— Ах, я хотела выкрасть золотые часы из его кармана, — ответила она насмешливо, — Или нет! Я хотела его подцепить в качестве мужа. Он владеет состоянием в два миллиона.
— Я не думаю, чтобы вы продали себя, — сказал Майкл.
— То есть, как? — быстро спросила она.
Он нахмурил брови.
— Таково мое мнение о вас. Может быть, я ошибаюсь?..
— Никогда не выйду замуж, — решительно сказала она. — Я не создана для брака. Ненавижу всех мужчин и настолько, что мне доставляет истинное удовольствие лишать их того единственного, что они действительно любят. Вам ведь знаком принцип Клода Дюваля — никогда не грабить бедных, но всегда — богатых? Ну, а я граблю только мужчин и никогда — женщин.
— Значит, вы грабите тех, у кого есть деньги? В этом нет ничего оригинального.
— Вполне возможно. Но это звучит прекрасно, и я намерена высказать это в большой речи, которую в один прекрасный день произнесу перед блюстителями закона.
— Чего вы добивались от Рэгги?