— Простите, сэр, что беспокою. Мисс Рейнджер скоро вернется? Я уже стала волноваться.
— Мисс Рейнджер? — Терри встал. — Что вы хотите сказать? Она давно уже должна быть дома.
— Она пришла, сэр, но ее снова вызвал джентльмен из Скотленд-Ярда, американец. Сказал ей, что вы хотите ее видеть.
У Терри перехватило дыхание.
— Когда это случилось?
— Часов в десять, но точно не помню. Она только пришла, сэр, и села за ужин, который я приготовила…
— Сколько времени она пробыла дома?
— С четверть часа, сэр.
— Где вы живете?
Женщина сказала. Это была небольшая улочка в Блумсбери[3].
— Через пять минут буду у вас. Ждите.
Терри вызвал машину и, прыгая через несколько ступенек, бросился вниз. Не прошло и пяти минут, как он уже был в уютной гостиной хозяйки дома, в котором снимала квартиру Лесли. Женщина торопливо и взволнованно стала рассказывать:
— В дверь постучали. Я открыла. На пороге стоял какой-то мужчина, а у бордюра машина, и еще один мужчина за рулем. Первый сказал, что он из Скотленд-Ярда; говорил с сильным американским акцентом. Сказал, что мистер Терри Уэстон просит юную леди немедленно приехать в Скотленд-Ярд.
— Не могли бы описать его?
— Нет, наверно, — ответила женщина. — Было очень темно, я особо не присматривалась. Молодая леди ушла почти сразу же. Меня особенно поразило, что, когда она вышла, мужчины приподняли шляпы. Приятно видеть учтивых полицейских.
— Куда они направились?
— В сторону Блумсбери-сквер.
Когда Уэстон отъезжал, женщина все еще стояла в дверях. К изумлению Терри, она вдруг добавила:
— У машины был номер XVX-7000.
— Вы запомнили номер?
— Это моя слабость, — призналась хозяйка, — складывать цифры номерных знаков машин. У меня такая примета: если в сумме получится четыре или попадутся две четверки подряд, будет счастливый день. Я играю на скачках, — добавила женщина, но инспектор уже не слушал.
Из будки, откуда она звонила, Терри связался со Скотленд-Ярдом и сообщил номер машины.
— Срочно выясните, чья она, и подготовьте машину с нарядом полиции.
В Скотленд-Ярде инспектора уже ждал доклад. Машина принадлежала конторе по прокату автомобилей «Блумсбери и Холборн», но кому ее выдали, установить пока не удалось. Вскоре и это выяснилось, правда, нетрадиционным путем. Поступило сообщение, что машину с этим номером, взятую напрокат неким доктором, угнали от его дома.
— Оповестите все участки, чтобы ее нашли, и всех, кто в ней будет, арестовали!
Мгновенно начались поиски, каких еще не знала история патрульной службы. По тревоге поднимался наряд за нарядом; машины мчались по всем районам города.
Утром, когда уже забрезжил рассвет, на объездной дороге у Колнбрука патрульный заметил у обочины брошенную машину. Он остановился и, увидев номер, сразу же понял, что этот автомобиль ищет вся столичная полиция. Он положил велосипед и бросился к машине. Шторы были задернуты. Полицейский рванул дверцу. На заднем сиденье лежала девушка. Она крепко спала. Это была мисс Рейнджер.
…Лесли и в голову не могло прийти ничего дурного, пока машина не набрала скорость и один из «детективов» не стал задергивать шторы.
— Зачем вы это делаете? — запротестовала она.
— Сидите тихо, мисс, и не болтайте лишнего. Будете сидеть тихо и держать язык за зубами, с вами ничего не случится. Понятно?
Лесли обомлела. Она поняла, что попала в руки бандитов.
— Куда вы меня везете?
Оба промолчали. Ни один из них за всю последующую дорогу не проронил ни слова. Так ехали почти час. Затем машина резко свернула, пошла ухабистая дорога. Они свернули еще раз, и машина остановилась. Один из мужчин снял с себя шарф и завязал Лесли глаза. Она безропотно подчинилась. Ей помогли выбраться из машины и по мощеной дорожке провели к какому-то дому.
Прихожая, видимо, была узкой, поскольку мужчинам пришлось идти сзади; один из них вел ее за локти. Лесли резко повернули налево, и она догадалась, что попала в комнату. В воздухе висел густой табачный дым. Когда девушка вошла, разговоры смолкли.
— Посадите ее сюда, — шепотом сказал кто-то и, когда она послушалась, добавил. — А теперь, мисс, вы поведаете нам, что случилось в доме старого Декадона. Расскажете все, как было, и ответите на все наши вопросы — с вами ничего не случится.
Мужчина говорил хриплым резким шепотом. Он явно старался, чтобы его по голосу не узнали.
Лесли от страха потеряла голову; она и не помышляла отказаться говорить или пробовать что-то утаить. Не задумываясь, она рассказала все, что знала и ответила на все вопросы.
Бандитов, казалось, больше всего интересовал Эдди Теннер. Где он был, неужели полиция нашла именно его отпечатки, арестовали ли его. Когда Лесли рассказала о револьвере на полу, кто-то рассмеялся. Допрашивавший сердито одернул его, и после никто другой голоса больше не подавал.
Допрос длился долго. Ей принесли кофе, который она с искренней признательностью выпила. Затем голос произнес:
— Хорошо детка. Можешь сообщить обо всем этом в полицию — не вижу причин, почему бы тебе так не поступить. Но не вздумай добавить что-нибудь от себя, тем более попытаться вычислить меня по голосу.
Лесли отвели обратно и помогли сесть в машину. Это все, что она помнила, разве что едва слышала, как следом тронулся другой автомобиль. Девушка уснула и проспала до тех пор, пока полицейский не разбудил ее.
Глава 6
Глава 7
— Мисс Рейнджер? — Терри встал. — Что вы хотите сказать? Она давно уже должна быть дома.
— Она пришла, сэр, но ее снова вызвал джентльмен из Скотленд-Ярда, американец. Сказал ей, что вы хотите ее видеть.
У Терри перехватило дыхание.
— Когда это случилось?
— Часов в десять, но точно не помню. Она только пришла, сэр, и села за ужин, который я приготовила…
— Сколько времени она пробыла дома?
— С четверть часа, сэр.
— Где вы живете?
Женщина сказала. Это была небольшая улочка в Блумсбери[3].
— Через пять минут буду у вас. Ждите.
Терри вызвал машину и, прыгая через несколько ступенек, бросился вниз. Не прошло и пяти минут, как он уже был в уютной гостиной хозяйки дома, в котором снимала квартиру Лесли. Женщина торопливо и взволнованно стала рассказывать:
— В дверь постучали. Я открыла. На пороге стоял какой-то мужчина, а у бордюра машина, и еще один мужчина за рулем. Первый сказал, что он из Скотленд-Ярда; говорил с сильным американским акцентом. Сказал, что мистер Терри Уэстон просит юную леди немедленно приехать в Скотленд-Ярд.
— Не могли бы описать его?
— Нет, наверно, — ответила женщина. — Было очень темно, я особо не присматривалась. Молодая леди ушла почти сразу же. Меня особенно поразило, что, когда она вышла, мужчины приподняли шляпы. Приятно видеть учтивых полицейских.
— Куда они направились?
— В сторону Блумсбери-сквер.
Когда Уэстон отъезжал, женщина все еще стояла в дверях. К изумлению Терри, она вдруг добавила:
— У машины был номер XVX-7000.
— Вы запомнили номер?
— Это моя слабость, — призналась хозяйка, — складывать цифры номерных знаков машин. У меня такая примета: если в сумме получится четыре или попадутся две четверки подряд, будет счастливый день. Я играю на скачках, — добавила женщина, но инспектор уже не слушал.
Из будки, откуда она звонила, Терри связался со Скотленд-Ярдом и сообщил номер машины.
— Срочно выясните, чья она, и подготовьте машину с нарядом полиции.
В Скотленд-Ярде инспектора уже ждал доклад. Машина принадлежала конторе по прокату автомобилей «Блумсбери и Холборн», но кому ее выдали, установить пока не удалось. Вскоре и это выяснилось, правда, нетрадиционным путем. Поступило сообщение, что машину с этим номером, взятую напрокат неким доктором, угнали от его дома.
— Оповестите все участки, чтобы ее нашли, и всех, кто в ней будет, арестовали!
Мгновенно начались поиски, каких еще не знала история патрульной службы. По тревоге поднимался наряд за нарядом; машины мчались по всем районам города.
Утром, когда уже забрезжил рассвет, на объездной дороге у Колнбрука патрульный заметил у обочины брошенную машину. Он остановился и, увидев номер, сразу же понял, что этот автомобиль ищет вся столичная полиция. Он положил велосипед и бросился к машине. Шторы были задернуты. Полицейский рванул дверцу. На заднем сиденье лежала девушка. Она крепко спала. Это была мисс Рейнджер.
…Лесли и в голову не могло прийти ничего дурного, пока машина не набрала скорость и один из «детективов» не стал задергивать шторы.
— Зачем вы это делаете? — запротестовала она.
— Сидите тихо, мисс, и не болтайте лишнего. Будете сидеть тихо и держать язык за зубами, с вами ничего не случится. Понятно?
Лесли обомлела. Она поняла, что попала в руки бандитов.
— Куда вы меня везете?
Оба промолчали. Ни один из них за всю последующую дорогу не проронил ни слова. Так ехали почти час. Затем машина резко свернула, пошла ухабистая дорога. Они свернули еще раз, и машина остановилась. Один из мужчин снял с себя шарф и завязал Лесли глаза. Она безропотно подчинилась. Ей помогли выбраться из машины и по мощеной дорожке провели к какому-то дому.
Прихожая, видимо, была узкой, поскольку мужчинам пришлось идти сзади; один из них вел ее за локти. Лесли резко повернули налево, и она догадалась, что попала в комнату. В воздухе висел густой табачный дым. Когда девушка вошла, разговоры смолкли.
— Посадите ее сюда, — шепотом сказал кто-то и, когда она послушалась, добавил. — А теперь, мисс, вы поведаете нам, что случилось в доме старого Декадона. Расскажете все, как было, и ответите на все наши вопросы — с вами ничего не случится.
Мужчина говорил хриплым резким шепотом. Он явно старался, чтобы его по голосу не узнали.
Лесли от страха потеряла голову; она и не помышляла отказаться говорить или пробовать что-то утаить. Не задумываясь, она рассказала все, что знала и ответила на все вопросы.
Бандитов, казалось, больше всего интересовал Эдди Теннер. Где он был, неужели полиция нашла именно его отпечатки, арестовали ли его. Когда Лесли рассказала о револьвере на полу, кто-то рассмеялся. Допрашивавший сердито одернул его, и после никто другой голоса больше не подавал.
Допрос длился долго. Ей принесли кофе, который она с искренней признательностью выпила. Затем голос произнес:
— Хорошо детка. Можешь сообщить обо всем этом в полицию — не вижу причин, почему бы тебе так не поступить. Но не вздумай добавить что-нибудь от себя, тем более попытаться вычислить меня по голосу.
Лесли отвели обратно и помогли сесть в машину. Это все, что она помнила, разве что едва слышала, как следом тронулся другой автомобиль. Девушка уснула и проспала до тех пор, пока полицейский не разбудил ее.
Глава 6
В Скотленд-Ярде утренняя пресса вызвала не только мрачную озабоченность, но и настоящий переполох. Газеты по-своему толковали два убийства:
«Начало новой эры беззакония?» — прямо вопрошала «Мегафон».
«Начало эры рэкета», — вторила ей «Таймс».
Флит-стрит[4], бывшую ближе других к миру печатных станков, поразило то, что уведомление напечатано типографским способом. Голубые буквы послания свидетельствовали о том, что действует мощная организация, настроенная серьезно.
И все же Скотленд-Ярд надеялся, что больше подобных предупреждений не получит ни один богатый или известный человек. По всей Англии газеты метали громы и молнии, и их передовицы переполняла такая решимость победить новое зло, что поразился даже Джигс Аллерман.
Этой же ночью помощник комиссара связался по телефону с Чикаго и получил разрешение на время ввести капитана Аллермана в штат Скотленд-Ярда. Джигс, уже в новой роли, все утро провел в доме на Беркли-сквер. Вернувшись в Скотленд-Ярд, он застал Терри за газетами.
— Удалось что-нибудь выяснить?
— Да, — кивнул Джигс. — Старик оборудовал для Теннера маленькую кухоньку. Там есть газовый камин…
Он достал из кармана конверт, осторожно открыл его и вытащил кусок тонкой проволочки дюймов шести длиной.
— Это было намотано на одну из горелок, а на верхней площадке пожарной лестницы забит крюк — и забит совсем недавно.
— И что из этого следует?
Джигс потер подбородок.
— Ну, многое. Куда прошлой ночью дул ветер?
Терри неохотно взял со стола газету, полистал страницы и остановился на той, где сообщалось о погоде.
— Умеренный северо-западный, — прочел он.
— Отлично! Больше всего мне не давало покоя, куда подевался пневматический пистолет. Ведь от него нужно было избавиться поживее. Вот тут-то ветер и помог.
— Вы говорите загадками, Джигс. — Терри хмуро смотрел на приятеля.
— Знаю, — согласился американец, — это моя профессия.
Он перегнулся через стол и, глядя в глаза Уэстону, заговорил:
— Это был необычный способ. И я точно знаю, почему через несколько минут после убийства, я говорю об убийстве бродяги, служанка в соседнем доме услышала, как кто-то разбил окно ее спальни.
Аллерман взял карандаш, лист бумаги и набросал примерный план.
— Вот двор. С одной стороны — задняя часть соседнего дома. Сюда выходит окно комнаты этой служанки, оно на четвертом этаже. Она только стала засыпать, как кто-то снаружи разбил стекло. Хотя правильнее сказать не «кто-то», а «что-то». Четвертый этаж этого дома выше футов на пятнадцать, чем верхний этаж дома Декадона. И когда я услышал о разбитом окне и нашел на горелке проволоку, я велел вашим людям обзвонить всех, кто делает воздушные шары. Необходимо выяснить кто, а главное, кому в последнее время продал шар, который, если его наполнить светительным газом, сможет поднять в воздух пару фунтов.
Терри широко открыл глаза.
— О подобном, кажется, уже раз слышал.
— Сейчас услышали об этом уже второй раз. Шар наполнили на кухоньке: натянули на горелку. Незадолго до убийства завязали, вынесли на пожарную лестницу и веревкой или проволочкой укрепили на крюке. Обратите внимание, крюк забит вверх ногами, то есть концом вниз. Убив Боарда, преступник прикрепил оружие к шару и отвязал его. Ветер, видимо, дул свежий, и шар не успел подняться высоко. Поэтому его отнесло к окну служанки. Все очень просто, Уэстон, — усмехнулся американец.
Терри несколько минут раздумывал. Затем с сомнением произнес:
— Но если ваша версия верна, после убийства Боарда убийца должен был подняться по пожарной лестнице.
Джигс весело покивал головой.
— Верно, детка.
— Вы по-прежнему предполагаете, что убийца Теннер?
Капитан Аллерман улыбнулся.
— Не предполагаю — знаю. Убил он.
— И сознательно оставил против себя улики?
— Он на свободе, так ведь? И вне подозрений. Дело большому жюри вы же не передали, или я ошибаюсь? Эти штуки с отпечатками его пальцев дали ему вольную. Вы не смогли предъявить ему обвинение! И у вас не было другого выхода, как снять с него всякие подозрения. Он на свободе — и вот вам весь ответ.
Я уже говорил вам: это величайший психолог, каких мне только приходилось видеть. Вот если бы вы не нашли отпечатков или оружия — на кого бы в первую очередь пало подозрение? На него, на Эда! Даже младенцу ясно, что смерть старика ему очень выгодна. Очень ловкий, тонко рассчитанный ход… Как далеко отсюда море?
— Миль пятьдесят.
Джигс присвистнул.
— У Эда промашек не бывает. Шар больше двух часов не продержался, а, значит, оружия вам не видать. Разве что договоритесь с царем морским.
Терри помолчал, затем сообщил:
— Никто к нам больше с этим не обращался.
— Подождите, — едко усмехнулся американец. — Дайте им время. — Он взглянул на часы. — Не сходить ли в «Сесилию»? У меня такое чувство, что узнаю там кучу интересного.
Бар в «Сесилии» служил местом встречи большинства американцев, прибывших в Лондон. К тому времени, когда Джигс попал туда, великолепный египетский зал был полон. Он с трудом нашел свободный столик и стал терпеливо ждать. Около полудня в зал неторопливо вошел Керки Смит — с поднятым костлявым подбородком и застывшей на губах улыбкой. Он огляделся, Аллермана вроде бы не заметил и пошел дальше. Джигс не спеша допил коктейль, подозвал официанта и полез в карман. Он вовсе не собирался уходить, но остановить Хозяина можно было только таким жестом.
— Привет, Джигс! — Изображая радостное удивление, Керки Смит шел к его столику, протягивая вперед руки, украшенные кольцами. Он взял кисть Аллермана обеими руками и с чувством потряс ее.
— Не торопитесь? Так хочется поговорить с близким человеком.
Он глянул по сторонам, нашел свободный стул и придвинул к столику.
— Надо же случиться такому несчастью со стариком! Бьюсь об заклад, Эд просто убит горем.
— Где это ты нахватался таких умных словечек, Керки — «убит горем»?
— Видел в какой-то книжке, — беззастенчиво соврал Керки. — Сам поражаюсь, сколько можно узнать, если держать глаза открытыми! Деньги все ему оставил? Ну, Эду они пригодятся — чтобы провернуть одно дельце.
— Прежде чем он получит хотя бы цент, пройдут месяцы.
Тонкие брови Керки Смита приподнялись.
— Разве? По-моему, под завещание можно и занять. Эд сегодня утром наведывался к ростовщику.
Джигс принял самый безразличный вид.
— Что у него за рэкет был в Чикаго?
Керки медленно покачал головой. По его лицу промелькнула тень неодобрения — ему не понравилось, что его принимают за хлипкого болтуна.
— Я мало знаю этого парня. И что это все за разговоры о рэкете? Болтают, в газетах пишут, а я ни одного из этих ребят не видел.
Керки произнес эти слова совершенно искренне. Другого, собственно, Джигс и не ожидал.
— Похоже, и здесь начинается что-то вроде рэкета, — продолжил Смит. — Эда еще никто не пощекотал? Он ведь теперь богатенький.
— Так чем он занимался в Чикаго? — настойчиво повторил Джигс, на ответ не рассчитывая. В преступном мире даже о злейших врагах распространяться особо не любят.
— По-моему, просто шалопай. Частенько видел его в Арлингтоне, а жил он в Блэстоне. Что еще о нем сказать?
Джигс вдруг наклонился через столик и понизил голос.
— Керки, а помнишь, как пристрелили Большого Полини? Подстерегли, когда однажды утром он выходил из церкви. Он ведь был твоим дружком?
Глаза Керки потемнели, но он по-прежнему улыбался.
— Я знал его, — только и сказал он.
— Один из твоих, так ведь? Кто его пришил?
Керки улыбнулся, не скрывая иронии.
— Знал бы, все рассказал полиции. Джо Полини был отличным парнем. Жаль, что его убили.
— Эд имел к этому отношение?
Смит поморщился.
— К чему эти дурацкие расспросы, Джигс? Я ведь уже сказал — ничего о нем не знаю. По-моему, неплохой парень; ничего против него не имею. Особенно сейчас, когда у парня траур.
Керки смотрел блестящими глазами, в которых сквозила явная насмешка.
— На этой неделе собираюсь в Париж, — продолжал он. — Если здесь начнется заваруха, лучше держаться от нее подальше. Лондон — не то место, где можно развернуться. А вы сейчас в Скотленд-Ярде?
— Откуда ты знаешь?
Керки пожал плечами.
— Да, говорят, — Он как бы невзначай положил руку на плечо собеседнику. — Такие, как вы, Джигс, мне по душе. Вы отличный парень. На вашем месте я бы здесь не остался — нет, сэр! Можете, конечно, остаться, только как бы пожалеть не пришлось. У одного моего приятеля есть работка для сыщика, и хорошему парню он выложил бы тысячу долларов. А всего-то и дел — просто сидеть и помалкивать, если что-то случится. Вы бы подошли моему приятелю.
— Твоему дружку нужен развод или боится виселицы? — резко спросил капитан Аллерман.
Керки встал, ногой оттолкнув стул.
— Вы меня утомляете, Джигс. Среди ваших приятелей есть и неплохие парни, а вот вы головой не думаете.
— Напротив, Керки, головой я соображаю лучше, чем карманом. Передай своим дружкам, что меня не купишь. Если попробуют убрать меня по-другому, пусть знают: при мне всегда пара револьверов. И потом не обижайтесь, что я не предупреждал.
Керки Смит покачал головой и вздохнул.
— Ну совсем как в детском кино про бандитов!
Он подозвал официанта, расплатился, подарил Аллерману ослепительную улыбку и, помахав рукой, небрежной походкой направился к выходу.
Следом ушел и Джигс. Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил нависшую над ним опасность. В вестибюле сидел маленький смуглый мужчина в безупречном костюме. Взгляд его застыл на стене напротив. На мизинце левой руки блестело золотое кольцо с бриллиантом. Джигс краем глаза следил за ним и идти старался так, чтобы ни на мгновенье не оказаться к нему спиной. Мужчина как будто не обращал на него никакого внимания. Головы, во всяком случае, не повернул.
У выхода стоял еще один коротышка — с отливающим синевой чисто выбритым лицом и темными глазами. Джигс для него словно и не существовал. Капитан не спускал с него глаз, пока их не стало разделять с полдюжины человек.
В такси Джигс уже не сомневался, что еще до конца недели городу предстоит пережить ужасные события. «Интересно, — подумал он, — представляет ли кто-нибудь из англичан или хотя бы полицейских чиновников, что их ожидает?» В отеле, где он проживал, его тягостные размышления подтвердились. Он разговаривал со многими своими знакомыми, у всех на языке было одно — убийство старого Декадона. Но никакой угрозы в случившемся для своей собственной безопасности никто из них, похоже, не замечал.
От ленча его оторвал звонок Терри.
— Я сейчас подъеду, — голос инспектора звучал озабоченно. — События получили развитие. К вам сможем подняться?
— Разумеется.
В номере американца Терри проверил, плотно ли закрыта дверь.
— Вот еще одно.
Инспектор достал из кармана кожаный бумажник и извлек из него сложенный листок. Он был похож на тот, который получил старый Декадон. Однако краска была зеленой, иным был и текст.
«Дорогой друг!
Мы хотим обеспечить вам спокойную жизнь и безопасность. Мы — это группа людей, которая предлагает вам защиту от ваших недоброжелателей и даже друзей. Доверившись нам, вы уже не будете бояться грабителей и убийц.
Наши услуги обойдутся вам в тысячу фунтов, которые вы должны выплатить в течение трех дней. Если согласны с нашими условиями, поставьте в восемь часов вечера зажженную свечу на окне вашей столовой. После этого вам по телефону сообщат, как передать нам эти деньги.
Если откажетесь от наших услуг или сообщите в полицию, вас убьют. В таком случае вас ничто не спасет.
Корпорация безопасности и благополучия»
— Краска зеленая. Ну что ж, заработали обе машины, зеленая и голубая. Кому это пришло?
— Очень богатому молодому человеку по имени Селемен. Живет на Брук-стрит. Получил это сегодня утром с первой почтой. Чтобы кто-то еще получил, пока не знаем. Селемен сразу отправил письмо к нам. Выставили у его дома охрану.
— В Скотленд-Ярд не приходил?
— Нет, обошлись без этого. Он сначала позвонил, а затем с посыльным передал письмо.
Джигс поморщился.
— Они все равно об этом узнают. Что вы сказали ему делать?
— Выставить в окне свечу. Попробуем взять человека, который придет за конвертом.
От такого плана капитана Аллермана покоробило.
— Говорю же вам — они узнают, что он обратился в полицию. Или уже знают. Вы его погубите. Что он за человек?
Терри состроил гримаску.
— Не из самых уважаемых граждан. Куча денег и странные вкусы. Холостяк, вхож в самое фешенебельное общество — что вовсе не означает самое лучшее. У меня сложилось впечатление, что он вращается среди испорченной публики.
— Ему очень повезет, если он не станет вращаться среди мертвой публики, — мрачно подытожил американец.
«Начало новой эры беззакония?» — прямо вопрошала «Мегафон».
«Начало эры рэкета», — вторила ей «Таймс».
Флит-стрит[4], бывшую ближе других к миру печатных станков, поразило то, что уведомление напечатано типографским способом. Голубые буквы послания свидетельствовали о том, что действует мощная организация, настроенная серьезно.
И все же Скотленд-Ярд надеялся, что больше подобных предупреждений не получит ни один богатый или известный человек. По всей Англии газеты метали громы и молнии, и их передовицы переполняла такая решимость победить новое зло, что поразился даже Джигс Аллерман.
Этой же ночью помощник комиссара связался по телефону с Чикаго и получил разрешение на время ввести капитана Аллермана в штат Скотленд-Ярда. Джигс, уже в новой роли, все утро провел в доме на Беркли-сквер. Вернувшись в Скотленд-Ярд, он застал Терри за газетами.
— Удалось что-нибудь выяснить?
— Да, — кивнул Джигс. — Старик оборудовал для Теннера маленькую кухоньку. Там есть газовый камин…
Он достал из кармана конверт, осторожно открыл его и вытащил кусок тонкой проволочки дюймов шести длиной.
— Это было намотано на одну из горелок, а на верхней площадке пожарной лестницы забит крюк — и забит совсем недавно.
— И что из этого следует?
Джигс потер подбородок.
— Ну, многое. Куда прошлой ночью дул ветер?
Терри неохотно взял со стола газету, полистал страницы и остановился на той, где сообщалось о погоде.
— Умеренный северо-западный, — прочел он.
— Отлично! Больше всего мне не давало покоя, куда подевался пневматический пистолет. Ведь от него нужно было избавиться поживее. Вот тут-то ветер и помог.
— Вы говорите загадками, Джигс. — Терри хмуро смотрел на приятеля.
— Знаю, — согласился американец, — это моя профессия.
Он перегнулся через стол и, глядя в глаза Уэстону, заговорил:
— Это был необычный способ. И я точно знаю, почему через несколько минут после убийства, я говорю об убийстве бродяги, служанка в соседнем доме услышала, как кто-то разбил окно ее спальни.
Аллерман взял карандаш, лист бумаги и набросал примерный план.
— Вот двор. С одной стороны — задняя часть соседнего дома. Сюда выходит окно комнаты этой служанки, оно на четвертом этаже. Она только стала засыпать, как кто-то снаружи разбил стекло. Хотя правильнее сказать не «кто-то», а «что-то». Четвертый этаж этого дома выше футов на пятнадцать, чем верхний этаж дома Декадона. И когда я услышал о разбитом окне и нашел на горелке проволоку, я велел вашим людям обзвонить всех, кто делает воздушные шары. Необходимо выяснить кто, а главное, кому в последнее время продал шар, который, если его наполнить светительным газом, сможет поднять в воздух пару фунтов.
Терри широко открыл глаза.
— О подобном, кажется, уже раз слышал.
— Сейчас услышали об этом уже второй раз. Шар наполнили на кухоньке: натянули на горелку. Незадолго до убийства завязали, вынесли на пожарную лестницу и веревкой или проволочкой укрепили на крюке. Обратите внимание, крюк забит вверх ногами, то есть концом вниз. Убив Боарда, преступник прикрепил оружие к шару и отвязал его. Ветер, видимо, дул свежий, и шар не успел подняться высоко. Поэтому его отнесло к окну служанки. Все очень просто, Уэстон, — усмехнулся американец.
Терри несколько минут раздумывал. Затем с сомнением произнес:
— Но если ваша версия верна, после убийства Боарда убийца должен был подняться по пожарной лестнице.
Джигс весело покивал головой.
— Верно, детка.
— Вы по-прежнему предполагаете, что убийца Теннер?
Капитан Аллерман улыбнулся.
— Не предполагаю — знаю. Убил он.
— И сознательно оставил против себя улики?
— Он на свободе, так ведь? И вне подозрений. Дело большому жюри вы же не передали, или я ошибаюсь? Эти штуки с отпечатками его пальцев дали ему вольную. Вы не смогли предъявить ему обвинение! И у вас не было другого выхода, как снять с него всякие подозрения. Он на свободе — и вот вам весь ответ.
Я уже говорил вам: это величайший психолог, каких мне только приходилось видеть. Вот если бы вы не нашли отпечатков или оружия — на кого бы в первую очередь пало подозрение? На него, на Эда! Даже младенцу ясно, что смерть старика ему очень выгодна. Очень ловкий, тонко рассчитанный ход… Как далеко отсюда море?
— Миль пятьдесят.
Джигс присвистнул.
— У Эда промашек не бывает. Шар больше двух часов не продержался, а, значит, оружия вам не видать. Разве что договоритесь с царем морским.
Терри помолчал, затем сообщил:
— Никто к нам больше с этим не обращался.
— Подождите, — едко усмехнулся американец. — Дайте им время. — Он взглянул на часы. — Не сходить ли в «Сесилию»? У меня такое чувство, что узнаю там кучу интересного.
Бар в «Сесилии» служил местом встречи большинства американцев, прибывших в Лондон. К тому времени, когда Джигс попал туда, великолепный египетский зал был полон. Он с трудом нашел свободный столик и стал терпеливо ждать. Около полудня в зал неторопливо вошел Керки Смит — с поднятым костлявым подбородком и застывшей на губах улыбкой. Он огляделся, Аллермана вроде бы не заметил и пошел дальше. Джигс не спеша допил коктейль, подозвал официанта и полез в карман. Он вовсе не собирался уходить, но остановить Хозяина можно было только таким жестом.
— Привет, Джигс! — Изображая радостное удивление, Керки Смит шел к его столику, протягивая вперед руки, украшенные кольцами. Он взял кисть Аллермана обеими руками и с чувством потряс ее.
— Не торопитесь? Так хочется поговорить с близким человеком.
Он глянул по сторонам, нашел свободный стул и придвинул к столику.
— Надо же случиться такому несчастью со стариком! Бьюсь об заклад, Эд просто убит горем.
— Где это ты нахватался таких умных словечек, Керки — «убит горем»?
— Видел в какой-то книжке, — беззастенчиво соврал Керки. — Сам поражаюсь, сколько можно узнать, если держать глаза открытыми! Деньги все ему оставил? Ну, Эду они пригодятся — чтобы провернуть одно дельце.
— Прежде чем он получит хотя бы цент, пройдут месяцы.
Тонкие брови Керки Смита приподнялись.
— Разве? По-моему, под завещание можно и занять. Эд сегодня утром наведывался к ростовщику.
Джигс принял самый безразличный вид.
— Что у него за рэкет был в Чикаго?
Керки медленно покачал головой. По его лицу промелькнула тень неодобрения — ему не понравилось, что его принимают за хлипкого болтуна.
— Я мало знаю этого парня. И что это все за разговоры о рэкете? Болтают, в газетах пишут, а я ни одного из этих ребят не видел.
Керки произнес эти слова совершенно искренне. Другого, собственно, Джигс и не ожидал.
— Похоже, и здесь начинается что-то вроде рэкета, — продолжил Смит. — Эда еще никто не пощекотал? Он ведь теперь богатенький.
— Так чем он занимался в Чикаго? — настойчиво повторил Джигс, на ответ не рассчитывая. В преступном мире даже о злейших врагах распространяться особо не любят.
— По-моему, просто шалопай. Частенько видел его в Арлингтоне, а жил он в Блэстоне. Что еще о нем сказать?
Джигс вдруг наклонился через столик и понизил голос.
— Керки, а помнишь, как пристрелили Большого Полини? Подстерегли, когда однажды утром он выходил из церкви. Он ведь был твоим дружком?
Глаза Керки потемнели, но он по-прежнему улыбался.
— Я знал его, — только и сказал он.
— Один из твоих, так ведь? Кто его пришил?
Керки улыбнулся, не скрывая иронии.
— Знал бы, все рассказал полиции. Джо Полини был отличным парнем. Жаль, что его убили.
— Эд имел к этому отношение?
Смит поморщился.
— К чему эти дурацкие расспросы, Джигс? Я ведь уже сказал — ничего о нем не знаю. По-моему, неплохой парень; ничего против него не имею. Особенно сейчас, когда у парня траур.
Керки смотрел блестящими глазами, в которых сквозила явная насмешка.
— На этой неделе собираюсь в Париж, — продолжал он. — Если здесь начнется заваруха, лучше держаться от нее подальше. Лондон — не то место, где можно развернуться. А вы сейчас в Скотленд-Ярде?
— Откуда ты знаешь?
Керки пожал плечами.
— Да, говорят, — Он как бы невзначай положил руку на плечо собеседнику. — Такие, как вы, Джигс, мне по душе. Вы отличный парень. На вашем месте я бы здесь не остался — нет, сэр! Можете, конечно, остаться, только как бы пожалеть не пришлось. У одного моего приятеля есть работка для сыщика, и хорошему парню он выложил бы тысячу долларов. А всего-то и дел — просто сидеть и помалкивать, если что-то случится. Вы бы подошли моему приятелю.
— Твоему дружку нужен развод или боится виселицы? — резко спросил капитан Аллерман.
Керки встал, ногой оттолкнув стул.
— Вы меня утомляете, Джигс. Среди ваших приятелей есть и неплохие парни, а вот вы головой не думаете.
— Напротив, Керки, головой я соображаю лучше, чем карманом. Передай своим дружкам, что меня не купишь. Если попробуют убрать меня по-другому, пусть знают: при мне всегда пара револьверов. И потом не обижайтесь, что я не предупреждал.
Керки Смит покачал головой и вздохнул.
— Ну совсем как в детском кино про бандитов!
Он подозвал официанта, расплатился, подарил Аллерману ослепительную улыбку и, помахав рукой, небрежной походкой направился к выходу.
Следом ушел и Джигс. Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил нависшую над ним опасность. В вестибюле сидел маленький смуглый мужчина в безупречном костюме. Взгляд его застыл на стене напротив. На мизинце левой руки блестело золотое кольцо с бриллиантом. Джигс краем глаза следил за ним и идти старался так, чтобы ни на мгновенье не оказаться к нему спиной. Мужчина как будто не обращал на него никакого внимания. Головы, во всяком случае, не повернул.
У выхода стоял еще один коротышка — с отливающим синевой чисто выбритым лицом и темными глазами. Джигс для него словно и не существовал. Капитан не спускал с него глаз, пока их не стало разделять с полдюжины человек.
В такси Джигс уже не сомневался, что еще до конца недели городу предстоит пережить ужасные события. «Интересно, — подумал он, — представляет ли кто-нибудь из англичан или хотя бы полицейских чиновников, что их ожидает?» В отеле, где он проживал, его тягостные размышления подтвердились. Он разговаривал со многими своими знакомыми, у всех на языке было одно — убийство старого Декадона. Но никакой угрозы в случившемся для своей собственной безопасности никто из них, похоже, не замечал.
От ленча его оторвал звонок Терри.
— Я сейчас подъеду, — голос инспектора звучал озабоченно. — События получили развитие. К вам сможем подняться?
— Разумеется.
В номере американца Терри проверил, плотно ли закрыта дверь.
— Вот еще одно.
Инспектор достал из кармана кожаный бумажник и извлек из него сложенный листок. Он был похож на тот, который получил старый Декадон. Однако краска была зеленой, иным был и текст.
«Дорогой друг!
Мы хотим обеспечить вам спокойную жизнь и безопасность. Мы — это группа людей, которая предлагает вам защиту от ваших недоброжелателей и даже друзей. Доверившись нам, вы уже не будете бояться грабителей и убийц.
Наши услуги обойдутся вам в тысячу фунтов, которые вы должны выплатить в течение трех дней. Если согласны с нашими условиями, поставьте в восемь часов вечера зажженную свечу на окне вашей столовой. После этого вам по телефону сообщат, как передать нам эти деньги.
Если откажетесь от наших услуг или сообщите в полицию, вас убьют. В таком случае вас ничто не спасет.
Корпорация безопасности и благополучия»
— Краска зеленая. Ну что ж, заработали обе машины, зеленая и голубая. Кому это пришло?
— Очень богатому молодому человеку по имени Селемен. Живет на Брук-стрит. Получил это сегодня утром с первой почтой. Чтобы кто-то еще получил, пока не знаем. Селемен сразу отправил письмо к нам. Выставили у его дома охрану.
— В Скотленд-Ярд не приходил?
— Нет, обошлись без этого. Он сначала позвонил, а затем с посыльным передал письмо.
Джигс поморщился.
— Они все равно об этом узнают. Что вы сказали ему делать?
— Выставить в окне свечу. Попробуем взять человека, который придет за конвертом.
От такого плана капитана Аллермана покоробило.
— Говорю же вам — они узнают, что он обратился в полицию. Или уже знают. Вы его погубите. Что он за человек?
Терри состроил гримаску.
— Не из самых уважаемых граждан. Куча денег и странные вкусы. Холостяк, вхож в самое фешенебельное общество — что вовсе не означает самое лучшее. У меня сложилось впечатление, что он вращается среди испорченной публики.
— Ему очень повезет, если он не станет вращаться среди мертвой публики, — мрачно подытожил американец.
Глава 7
На службу в это утро Лесли пришла поздно и в подавленном настроении. Ее угнетала мысль о трагедии старого Илайджи Декадона и мучили пережитые кошмары предыдущей ночи. Неопределенным представлялось и будущее. Лесли, возможно, теряла работу, к которой успела привыкнуть и которая давала ей вполне обеспеченную жизнь. На мгновение у нее промелькнула мысль о Терри — не поможет ли он ей найти другое место. Но она тут же отогнала ее.
В доме Лесли по-прежнему застала полицию. Два человека методично обыскивали кабинет, перерывали содержимое стола. Девушку ждала работа: разобрать и рассортировать бумаги. Два часа она провела с сержантом, который руководил обыском; поясняла ему содержание тех или иных бумаг, показывала наиболее важные.
Дэйнс принес ей чаю. Утро у него выдалось беспокойным, полицейские не отпускали его ни на минуту. К тому же слугу мучили сомнения.
— Я об этом завещании, мисс, что мы подписали. Полиция все заставляет меня сказать, что в нем было.
— Ну ведь вы же не знаете, Дэйнс, — улыбнулась девушка, — Что же вы можете им сказать?
— И то правда. А только я все раздумываю, не могу понять. Забавная штука, мисс. Помните, мистер Декадон, когда спрятал завещание, ящик запер. Он снова послал за нами, когда вы ушли. Сказал, что ваша подпись не по закону. Ну, я взял повара, мы вместе пришли и расписались — внизу, под его подписью. А потом мистер Декадон снова запер ящик и положил ключ в карман. А когда полиция пришла с обыском, ящик был открыт. Это для меня загадка, мисс.
— Не такая уж большая и загадка, Дэйнс, — снова улыбнулась Лесли. — Бедный мистер Декадон вполне мог переложить его в другое место.
— Так я и сказал мистеру Теннеру, мисс. Он меня тоже долго расспрашивал. Только что звонил, здесь ли вы, и…
Открылась дверь, и на пороге появился Эдди Теннер. Он приветливо улыбнулся девушке и подождал, пока не уйдет лакей.
— Мне сказали, что у вас ночью были большие неприятности. Я вам очень сочувствую. Не сочтите меня назойливым — что же все-таки случилось?
Лесли рассказала свою историю, которая теперь, при свете дня, показалась ей менее волнующей.
— Вы живы, и слава Богу, — вежливо сказал Теннер.
Девушке показалось, что особого сочувствия в его голосе не было.
— По поводу завещания, мисс Рейнджер — того, что вы подписали. Как я понимаю, кому оставлены деньги, вы не знаете?
— Наверно, вам. — В голосе девушки не было уверенности.
Теннер на мгновенье поджал губы.
— Сомневаюсь. Сказать по правде, дядя не любил меня, да и я его тоже… Видели капитана Аллермана?
— Имя как будто знакомое. Нет. А кто это?
— Это детектив из Америки, из Чикаго. Блестящий ум, но иногда ему в голову взбредают самые невероятные идеи. Сейчас, например, он вбил себе в голову, что мистера Декадона убил я.
Теннер приоткрыл дверь, ведущую в библиотеку, убедился, что полиция занимается своим делом, и снова прикрыл ее.
— Ищут профессионально. Завещание, интересно, найдут? Я уверен, что это было завещание. Или это мог быть другой документ? — неожиданно спросил он.
Лесли недоуменно пожала плечами. Теннер подошел к двери, остановился и прислушался.
— Кстати, я хотел попросить вас остаться здесь работать. Книги дяди нужно разнести по каталогам. Работа эта займет месяцев шесть, а затем что-нибудь подыщем для вас.
Он долго смотрел на девушку, не произнося ни слова, затем медленно сказал:
— Если вдруг вы найдете этот пропавший документ, очень меня обяжете, если, не читая, передадите мне, а не полиции. Сделаете так, я дам вам пятьдесят тысяч фунтов. — Он улыбнулся. — Хорошие деньги, согласитесь. И заработаны будут совершенно честным путем.
У Лесли беспокойно забилось сердце.
— Но, мистер Теннер… — она запнулась.
— Я говорю совершенно серьезно. И хочу попросить не говорить об этом Терри Уэстону. Вы ведь сейчас служите у меня, — не обижайтесь, что напоминаю вам об этом, — поэтому я рассчитываю на вашу лояльность.
Он вышел и тихо закрыл за собой дверь. Лесли долго сидела, ничего не видя перед собой. Она пыталась осмыслить то, что ей сказали. Странно, но сейчас ее занимала не сумма обещанного вознаграждения. Внезапно ее озарила новая мысль. Она резко позвонила, и тотчас пришел Дэйнс.
— Слушаю, мисс.
— В какое время вы вчера отправляли письма?
Он на мгновенье задумался.
— Около половины восьмого, мисс. Мистер Декадон вызвал меня и отдал все письма.
— Сколько их было?
— Точно сказать не могу, штук шесть, кажется.
Лесли быстро перебрала в уме корреспонденцию, которая прошла через ее руки. Дэйнс вдруг добавил:
— Один конверт был длинным, остальные обычные…
— Один длинный? — быстро переспросила девушка. — Адрес от руки или напечатан?
— От руки, мисс. Адрес был написан рукой мистера Декадона. Чернила еще не высохли, и я пальцем немного размазал его.
— Адрес не помните?
Лакей поднес руку ко лбу и стал напряженно вспоминать.
— Значит, так, мисс. Сверху было написано: «Лично мистеру Джеррингтону. В собственные руки». Да, так, мисс. Вот адрес не помню, — огорченно добавил он.
Но адрес и не был нужен. Загадка исчезнувшего завещания почти разъяснилась.
— Если мистер Теннер дома, попросите его зайти ко мне.
Не прошло и минуты, как Эд Теннер был уже в кабинете.
— Ну? Что-то связанное с завещанием?
Впервые за все время, что Лесли знала Теннера, в нем появилось нечто похожее на душевное волнение.
— Да. По-моему, я знаю, куда оно подевалось. Мистер Декадон, видимо, отослал его по почте.
— По почте?
— Да, письма отправлял Дэйнс в половине восьмого. Он говорит, что видел длинный конверт, подписанный собственноручно мистером Декадоном. Оно было адресовано мистеру Джеррингтону, контора «Джеррингтон, Сандерс и Грейвз», адвокату мистера Декадона.
— Вот как?
Теннер немного помолчал, потирая пальцем подбородок и глядя в пол.
— Мистер Джеррингтон, говорите… Конечно, я его знаю. Спасибо, мисс Рейнджер.
Чуть позже Лесли решила, что, несмотря на его предупреждение, сообщить в полицию все-таки следует. Она набрала номер, но Терри Уэстона на месте не оказалось.
…Мистера Джеррингтона, главу известной адвокатской конторы, его помощники считали напрочь лишенным человеческих слабостей. Однако болезням он был подвержен как любой простой смертный и умудрился отрастить аппендикс. За неделю до трагических событий его отправили в госпиталь, где самый дорогой хирург Лондона избавил Джорджа Джеррингтона от этой причиняющей беспокойство и совершенно ненужной штуки. И вскоре мистер Джеррингтон уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы заняться неотложными делами. Он позвонил в контору, чтобы ему прислали самые срочные письма.
— Отнесите-ка лучше их сами, — приказал его партнер старшему клерку. — Кто это был у вас в кабинете полчаса назад?
В доме Лесли по-прежнему застала полицию. Два человека методично обыскивали кабинет, перерывали содержимое стола. Девушку ждала работа: разобрать и рассортировать бумаги. Два часа она провела с сержантом, который руководил обыском; поясняла ему содержание тех или иных бумаг, показывала наиболее важные.
Дэйнс принес ей чаю. Утро у него выдалось беспокойным, полицейские не отпускали его ни на минуту. К тому же слугу мучили сомнения.
— Я об этом завещании, мисс, что мы подписали. Полиция все заставляет меня сказать, что в нем было.
— Ну ведь вы же не знаете, Дэйнс, — улыбнулась девушка, — Что же вы можете им сказать?
— И то правда. А только я все раздумываю, не могу понять. Забавная штука, мисс. Помните, мистер Декадон, когда спрятал завещание, ящик запер. Он снова послал за нами, когда вы ушли. Сказал, что ваша подпись не по закону. Ну, я взял повара, мы вместе пришли и расписались — внизу, под его подписью. А потом мистер Декадон снова запер ящик и положил ключ в карман. А когда полиция пришла с обыском, ящик был открыт. Это для меня загадка, мисс.
— Не такая уж большая и загадка, Дэйнс, — снова улыбнулась Лесли. — Бедный мистер Декадон вполне мог переложить его в другое место.
— Так я и сказал мистеру Теннеру, мисс. Он меня тоже долго расспрашивал. Только что звонил, здесь ли вы, и…
Открылась дверь, и на пороге появился Эдди Теннер. Он приветливо улыбнулся девушке и подождал, пока не уйдет лакей.
— Мне сказали, что у вас ночью были большие неприятности. Я вам очень сочувствую. Не сочтите меня назойливым — что же все-таки случилось?
Лесли рассказала свою историю, которая теперь, при свете дня, показалась ей менее волнующей.
— Вы живы, и слава Богу, — вежливо сказал Теннер.
Девушке показалось, что особого сочувствия в его голосе не было.
— По поводу завещания, мисс Рейнджер — того, что вы подписали. Как я понимаю, кому оставлены деньги, вы не знаете?
— Наверно, вам. — В голосе девушки не было уверенности.
Теннер на мгновенье поджал губы.
— Сомневаюсь. Сказать по правде, дядя не любил меня, да и я его тоже… Видели капитана Аллермана?
— Имя как будто знакомое. Нет. А кто это?
— Это детектив из Америки, из Чикаго. Блестящий ум, но иногда ему в голову взбредают самые невероятные идеи. Сейчас, например, он вбил себе в голову, что мистера Декадона убил я.
Теннер приоткрыл дверь, ведущую в библиотеку, убедился, что полиция занимается своим делом, и снова прикрыл ее.
— Ищут профессионально. Завещание, интересно, найдут? Я уверен, что это было завещание. Или это мог быть другой документ? — неожиданно спросил он.
Лесли недоуменно пожала плечами. Теннер подошел к двери, остановился и прислушался.
— Кстати, я хотел попросить вас остаться здесь работать. Книги дяди нужно разнести по каталогам. Работа эта займет месяцев шесть, а затем что-нибудь подыщем для вас.
Он долго смотрел на девушку, не произнося ни слова, затем медленно сказал:
— Если вдруг вы найдете этот пропавший документ, очень меня обяжете, если, не читая, передадите мне, а не полиции. Сделаете так, я дам вам пятьдесят тысяч фунтов. — Он улыбнулся. — Хорошие деньги, согласитесь. И заработаны будут совершенно честным путем.
У Лесли беспокойно забилось сердце.
— Но, мистер Теннер… — она запнулась.
— Я говорю совершенно серьезно. И хочу попросить не говорить об этом Терри Уэстону. Вы ведь сейчас служите у меня, — не обижайтесь, что напоминаю вам об этом, — поэтому я рассчитываю на вашу лояльность.
Он вышел и тихо закрыл за собой дверь. Лесли долго сидела, ничего не видя перед собой. Она пыталась осмыслить то, что ей сказали. Странно, но сейчас ее занимала не сумма обещанного вознаграждения. Внезапно ее озарила новая мысль. Она резко позвонила, и тотчас пришел Дэйнс.
— Слушаю, мисс.
— В какое время вы вчера отправляли письма?
Он на мгновенье задумался.
— Около половины восьмого, мисс. Мистер Декадон вызвал меня и отдал все письма.
— Сколько их было?
— Точно сказать не могу, штук шесть, кажется.
Лесли быстро перебрала в уме корреспонденцию, которая прошла через ее руки. Дэйнс вдруг добавил:
— Один конверт был длинным, остальные обычные…
— Один длинный? — быстро переспросила девушка. — Адрес от руки или напечатан?
— От руки, мисс. Адрес был написан рукой мистера Декадона. Чернила еще не высохли, и я пальцем немного размазал его.
— Адрес не помните?
Лакей поднес руку ко лбу и стал напряженно вспоминать.
— Значит, так, мисс. Сверху было написано: «Лично мистеру Джеррингтону. В собственные руки». Да, так, мисс. Вот адрес не помню, — огорченно добавил он.
Но адрес и не был нужен. Загадка исчезнувшего завещания почти разъяснилась.
— Если мистер Теннер дома, попросите его зайти ко мне.
Не прошло и минуты, как Эд Теннер был уже в кабинете.
— Ну? Что-то связанное с завещанием?
Впервые за все время, что Лесли знала Теннера, в нем появилось нечто похожее на душевное волнение.
— Да. По-моему, я знаю, куда оно подевалось. Мистер Декадон, видимо, отослал его по почте.
— По почте?
— Да, письма отправлял Дэйнс в половине восьмого. Он говорит, что видел длинный конверт, подписанный собственноручно мистером Декадоном. Оно было адресовано мистеру Джеррингтону, контора «Джеррингтон, Сандерс и Грейвз», адвокату мистера Декадона.
— Вот как?
Теннер немного помолчал, потирая пальцем подбородок и глядя в пол.
— Мистер Джеррингтон, говорите… Конечно, я его знаю. Спасибо, мисс Рейнджер.
Чуть позже Лесли решила, что, несмотря на его предупреждение, сообщить в полицию все-таки следует. Она набрала номер, но Терри Уэстона на месте не оказалось.
…Мистера Джеррингтона, главу известной адвокатской конторы, его помощники считали напрочь лишенным человеческих слабостей. Однако болезням он был подвержен как любой простой смертный и умудрился отрастить аппендикс. За неделю до трагических событий его отправили в госпиталь, где самый дорогой хирург Лондона избавил Джорджа Джеррингтона от этой причиняющей беспокойство и совершенно ненужной штуки. И вскоре мистер Джеррингтон уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы заняться неотложными делами. Он позвонил в контору, чтобы ему прислали самые срочные письма.
— Отнесите-ка лучше их сами, — приказал его партнер старшему клерку. — Кто это был у вас в кабинете полчаса назад?