— Сказать по правде, мисс, все комнаты на вашем этаже хотели бы снять два приятных молодых джентльмена из-за границы; они учатся в университете. Я уж собиралась спросить вас, мисс, не согласитесь ли перебраться на этаж выше…
Узнав, что ее отъезд особо не огорчит женщину, которая всегда была очень добра к ней, Лесли с облегчением вздохнула.
У девушки впереди был целый день. Она решила немного пройтись по магазинам, позавтракать в городе, а затем наведаться в склад для хранения мебели. Там уже в течение трех лет Лесли держала мебель, оставшуюся от матери.
Потеряв единственного родного человека, девушка тогда послушалась совета какого-то суетливого родственника, который всегда объявляется в таких случаях. Он настоял на том, чтобы всю мебель матери она сдала на хранение на его склад.
Ротерхит, район, где этот склад располагался, пользовался дурной славой. И девушка заранее испытывала тревогу при мысли о необходимости ехать туда. Она решила сначала управиться с этой неприятной задачей и оставить покупки, а может, и ленч, на потом. На улице Лесли поймала такси.
Машина вынырнула из плотного потока движения на Лондонском мосту, свернула на Тули-стрит, и вскоре углубилась в унылую серость Ротерхита. Лесли не совсем точно представляла, где находится склад, и остановила такси, чтобы спросить у полицейского.
— Склад Займена, мисс? — Полицейский был сама любезность. Он подробно описал дорогу; по его словам сворачивать надо было все время только налево и ни разу направо.
— Собираетесь востребовать свою собственность, мисс? Очень вовремя. На прошлой неделе они давали объявление о распродаже. Старый Займен два года как умер, а молодой Займен… — Он поднял глаза к небу и пожал плечами.
Лесли испугалась, что из-за молодого шалопая Займена она может лишиться своей мебели.
— Одни говорят, что они разорились, — продолжал полицейский, — другие, что просто проводят распродажу. Да мало ли что болтают, мисс.
Лесли не захотела слушать рассуждения словоохотливого полицейского и велела таксисту ехать. После долгих поисков они, наконец, подъехали к складу, который оказался очень далеко от основной дороги. Им пришлось пробираться по лабиринту маленьких улочек и закоулков, один грязнее другого. Мимо стен, которые, казалось, возвели с единственной целью — чтобы сваливать под ними кучки ржавого железа.
На складе кипела жизнь. Сновали грузчики, подъезжали и отъезжали машины. За стеклянной перегородкой сидел неряшливо одетый клерк, к которому Лесли и обратилась. Она предъявила расписку на мебель и квитанции о платежах, которые производила в лондонской конторе Займена.
Клерк взял бумажки, недовольно глянул на них, посмотрел на свет, затем поднес поближе к глазам и снова отодвинул, насколько позволяла вытянутая рука.
— Вовремя успели, мисс. Завтра этот склад со всей мебелью мы собирались продавать.
— Как бы послезавтра вам не пришлось об этом пожалеть, — сухо бросила Лесли.
С девушкой отправился молодой клерк — в костюме с иголочки, с блестящими, идеально причесанными волосами. Он был очень молод, очень важен и все время говорил «мы». Лесли подумала было, что это молодой Займен, но вскоре выяснилось, что он лишь служит в этой фирме. Еще немного, и молодой человек спустился с небес на землю и оказался весьма приятным юношей. Он провел девушку в склад, велел грузчикам вынести мебель Лесли и погрузить в фургон.
— Если бы мне отец оставил такой склад, я бы никогда его не продал. Это самый лучший склад на реке — с причалом, подъемной лебедкой. А стены посмотрите! Да их никакой пожар не возьмет!
— Да, очень хороший склад, — согласилась Лесли. Этот человек ее забавлял.
— А молодой мистер Займен продает, — сокрушенно покачал головой он.
— Наверно, женщины или вино? — спросила Лесли, и молодого человека вопрос слегка шокировал.
— Нет, мистер Займен в карты проиграл крупную сумму. Стыд какой! Чтобы расплатиться, он продает старый семейный склад.
— Я согласна с вами: это стыдно.
Молодой человек становился все более и более галантным. Лесли чувствовала, что еще немного, и он будет готов снять с себя пиджак и прикрыть им лужу у нее на пути, чтобы она не промочила ноги.
— Когда я вас увидел, — признался он на прощанье, протягивая повлажневшую ладонь, — подумал, что вы немного высокомерны.
— А когда я вас увидела, — серьезно ответила Лесли, — подумала, что вы немного переоцениваете себя. Рада, что мы оба ошиблись.
Девушка проследила за погрузкой и дала адрес новой квартиры. Она рисковала, поскольку окончательной договоренности с новой квартирной хозяйкой еще не было. Давая грузчикам чаевые, Лесли случайно услышала разговор двух мужчин. Это были американцы. Один что-то сказал — она не расслышала. Второй согласился:
— Да, с Гудзоном не сравнится. Тут разов в шесть пошире.
Сердце Лесли учащенно забилось. Она узнала этот голос. Он принадлежал мужчине, который в ночь убийства Декадона похитил ее. Это он пригласил ее в машину, якобы собираясь везти в Скотленд-Ярд.
Мужчина заговорил снова — что-то о цвете воды, — и Лесли поняла, что не ошиблась. Она украдкой оглянулась. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее узнали. Девушка увидела двух мужчин. Оба были в затасканных свитерах и голубых брюках из грубой хлопчатобумажной ткани, заправленных в массивные резиновые сапоги по колено. Оба были среднего роста и какие-то вертлявые.
— Вот что, парень, — сказал голос, — давай еще раз прошвырнемся и глянем. Закончим, можешь прихватить Джейн, а я возьму Кристабель, и сходим в кино.
Вероятно, последняя фраза была двусмысленной, потому что второй рассмеялся — коротким, грубоватым смехом, оборвавшимся так же резко, как и начался. Они вразвалку прошли мимо рабочих, грузивших ее мебель, и вскоре пропали из виду. Лесли немного выждала и вернулась к такси. Ее одолевали сомнения, что же ей делать дальше. С одной стороны, она была убеждена, что узнала этого человека, а с другой стороны — не могла бы в этом поклясться. Ей вспомнились слова одной американки, что у всех англичан голоса звучат одинаково, а вот голос американца она различит один из тысячи. И подумала, что и ее постигла та же беда: у американцев все голоса одинаковые, и по голосу она может отличить только англичан.
В машине на обратном пути она продолжала обдумывать это происшествие. Ее заинтересовало, о ком это они говорили: Джейн и Кристабель. «Наверно, — решила она, — это понятная только им и, видимо, непристойная шутка», и перестала об этом думать.
Они подъехали к главной улице. Таксист остановился на перекрестке, пережидая, и тут Лесли услышала тарахтенье мотоцикла, и почти сразу же увидела рядом мотоциклиста. Он схватился за верх такси и заглянул в открытое окно. Она узнала того, кого только что слышала. Он пристально посмотрел на Лесли, и она ответила ему тем же.
— Что вам нужно?
Мужчина пробормотал что-то невразумительное; машина тронулась, и он остался сзади.
Лесли сразу же нашла объяснение случившемуся. Он мог услышать, как кто-то из грузчиков упомянул ее имя, и поехал следом убедиться. Но, если так, значит, она не ошиблась! Этот мужчина член банды. Что он делает здесь? Похож на матроса; одежду, которая была на нем, носили матросы грузовых пароходов. Лесли подумала, не позвонить ли Терри, но тут же одернула себя: «Что-то ты, милочка, все время ищешь предлог, чтобы позвонить этому инспектору!»
Такси свернуло на Каннон-стрит. У оживленного перекрестка они попали в пробку. К великому своему изумлению Лесли услышала свое имя. Она повернула голову. У открытого окна такси стоял какой-то мужчина с нафабренными усами. С подчеркнутой учтивостью он приподнял шляпу.
— Вы меня, конечно, не знаете, мисс Рейнджер, но я вас знаю. Инспектор Тетли из Скотленд-Ярда, друг мистера Терри Уэстона. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Что же вас занесло в эту часть мира?
— Приезжала забрать свою мебель со склада.
Лесли раздумывала, стоит ли сейчас настаивать на соблюдении приличий: он заговорил с ней на улице, не будучи представленным. Тетли, нимало не смущаясь, продолжал расспрашивать:
— Где этот склад? — Лесли ответила. — Ротерхит, говорите? О, это ужасное место! Знакомых никого не встретили? Хотя вряд ли — ведь там вероятно только темные личности.
Девушка покачала головой, что-то удерживало ее от желания поделиться своими сомнениями.
— Нет, никого из тех, кого бы я знала, я не встретила. И вряд ли рассчитывала встретить.
— Кто знает, кто знает. — Инспектор не сводил с Лесли пристального взгляда. — С этим Ротерхитом что-то странное: всегда сталкиваешься с теми, кого когда-то видел. Это уже почти поговорка.
— Я такой не слышала.
Такси тронулось. И почти сразу Лесли вспомнила, что все-таки видела этого мужчину. Он один раз приходил в дом на Беркли-сквер, после убийства мистера Декадона. Как странно, что он заговорил с ней на улице! Может, позвонить Терри?..
Девушка раздраженно вздохнула: «Ты дура, Лесли Рейнджер. Выбрось этого полицейского из головы!»
Такси довезло ее до Кавендиш-сквер. Водитель вышел следом размять ноги.
— Э! — неожиданно воскликнул он. — Что за шуточки?
Лесли проследила за его взглядом. На заднем капоте было приклеено белое кольцо. Когда водитель сорвал его, клей еще не высох. Он обошел машину. Еще один круг прицепили сзади и еще один с другой стороны капота.
— Когда мы выехали из Ротерхита, этого не было. Уж не тот ли это парень на мотоцикле?..
По спине девушки пробежала дрожь. На мгновенье ее охватил страх — непостижимый и оттого еще более гнетущий.
Переговоры о найме квартиры закончились успешно, и Лесли почувствовала некоторое облегчение. Хотя опасения все больше волновали ее и она решила позвонить Терри. Повод для звонка должен быть веским, а таких у нее было уже несколько.
Глава 10
Глава 11
Узнав, что ее отъезд особо не огорчит женщину, которая всегда была очень добра к ней, Лесли с облегчением вздохнула.
У девушки впереди был целый день. Она решила немного пройтись по магазинам, позавтракать в городе, а затем наведаться в склад для хранения мебели. Там уже в течение трех лет Лесли держала мебель, оставшуюся от матери.
Потеряв единственного родного человека, девушка тогда послушалась совета какого-то суетливого родственника, который всегда объявляется в таких случаях. Он настоял на том, чтобы всю мебель матери она сдала на хранение на его склад.
Ротерхит, район, где этот склад располагался, пользовался дурной славой. И девушка заранее испытывала тревогу при мысли о необходимости ехать туда. Она решила сначала управиться с этой неприятной задачей и оставить покупки, а может, и ленч, на потом. На улице Лесли поймала такси.
Машина вынырнула из плотного потока движения на Лондонском мосту, свернула на Тули-стрит, и вскоре углубилась в унылую серость Ротерхита. Лесли не совсем точно представляла, где находится склад, и остановила такси, чтобы спросить у полицейского.
— Склад Займена, мисс? — Полицейский был сама любезность. Он подробно описал дорогу; по его словам сворачивать надо было все время только налево и ни разу направо.
— Собираетесь востребовать свою собственность, мисс? Очень вовремя. На прошлой неделе они давали объявление о распродаже. Старый Займен два года как умер, а молодой Займен… — Он поднял глаза к небу и пожал плечами.
Лесли испугалась, что из-за молодого шалопая Займена она может лишиться своей мебели.
— Одни говорят, что они разорились, — продолжал полицейский, — другие, что просто проводят распродажу. Да мало ли что болтают, мисс.
Лесли не захотела слушать рассуждения словоохотливого полицейского и велела таксисту ехать. После долгих поисков они, наконец, подъехали к складу, который оказался очень далеко от основной дороги. Им пришлось пробираться по лабиринту маленьких улочек и закоулков, один грязнее другого. Мимо стен, которые, казалось, возвели с единственной целью — чтобы сваливать под ними кучки ржавого железа.
На складе кипела жизнь. Сновали грузчики, подъезжали и отъезжали машины. За стеклянной перегородкой сидел неряшливо одетый клерк, к которому Лесли и обратилась. Она предъявила расписку на мебель и квитанции о платежах, которые производила в лондонской конторе Займена.
Клерк взял бумажки, недовольно глянул на них, посмотрел на свет, затем поднес поближе к глазам и снова отодвинул, насколько позволяла вытянутая рука.
— Вовремя успели, мисс. Завтра этот склад со всей мебелью мы собирались продавать.
— Как бы послезавтра вам не пришлось об этом пожалеть, — сухо бросила Лесли.
С девушкой отправился молодой клерк — в костюме с иголочки, с блестящими, идеально причесанными волосами. Он был очень молод, очень важен и все время говорил «мы». Лесли подумала было, что это молодой Займен, но вскоре выяснилось, что он лишь служит в этой фирме. Еще немного, и молодой человек спустился с небес на землю и оказался весьма приятным юношей. Он провел девушку в склад, велел грузчикам вынести мебель Лесли и погрузить в фургон.
— Если бы мне отец оставил такой склад, я бы никогда его не продал. Это самый лучший склад на реке — с причалом, подъемной лебедкой. А стены посмотрите! Да их никакой пожар не возьмет!
— Да, очень хороший склад, — согласилась Лесли. Этот человек ее забавлял.
— А молодой мистер Займен продает, — сокрушенно покачал головой он.
— Наверно, женщины или вино? — спросила Лесли, и молодого человека вопрос слегка шокировал.
— Нет, мистер Займен в карты проиграл крупную сумму. Стыд какой! Чтобы расплатиться, он продает старый семейный склад.
— Я согласна с вами: это стыдно.
Молодой человек становился все более и более галантным. Лесли чувствовала, что еще немного, и он будет готов снять с себя пиджак и прикрыть им лужу у нее на пути, чтобы она не промочила ноги.
— Когда я вас увидел, — признался он на прощанье, протягивая повлажневшую ладонь, — подумал, что вы немного высокомерны.
— А когда я вас увидела, — серьезно ответила Лесли, — подумала, что вы немного переоцениваете себя. Рада, что мы оба ошиблись.
Девушка проследила за погрузкой и дала адрес новой квартиры. Она рисковала, поскольку окончательной договоренности с новой квартирной хозяйкой еще не было. Давая грузчикам чаевые, Лесли случайно услышала разговор двух мужчин. Это были американцы. Один что-то сказал — она не расслышала. Второй согласился:
— Да, с Гудзоном не сравнится. Тут разов в шесть пошире.
Сердце Лесли учащенно забилось. Она узнала этот голос. Он принадлежал мужчине, который в ночь убийства Декадона похитил ее. Это он пригласил ее в машину, якобы собираясь везти в Скотленд-Ярд.
Мужчина заговорил снова — что-то о цвете воды, — и Лесли поняла, что не ошиблась. Она украдкой оглянулась. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее узнали. Девушка увидела двух мужчин. Оба были в затасканных свитерах и голубых брюках из грубой хлопчатобумажной ткани, заправленных в массивные резиновые сапоги по колено. Оба были среднего роста и какие-то вертлявые.
— Вот что, парень, — сказал голос, — давай еще раз прошвырнемся и глянем. Закончим, можешь прихватить Джейн, а я возьму Кристабель, и сходим в кино.
Вероятно, последняя фраза была двусмысленной, потому что второй рассмеялся — коротким, грубоватым смехом, оборвавшимся так же резко, как и начался. Они вразвалку прошли мимо рабочих, грузивших ее мебель, и вскоре пропали из виду. Лесли немного выждала и вернулась к такси. Ее одолевали сомнения, что же ей делать дальше. С одной стороны, она была убеждена, что узнала этого человека, а с другой стороны — не могла бы в этом поклясться. Ей вспомнились слова одной американки, что у всех англичан голоса звучат одинаково, а вот голос американца она различит один из тысячи. И подумала, что и ее постигла та же беда: у американцев все голоса одинаковые, и по голосу она может отличить только англичан.
В машине на обратном пути она продолжала обдумывать это происшествие. Ее заинтересовало, о ком это они говорили: Джейн и Кристабель. «Наверно, — решила она, — это понятная только им и, видимо, непристойная шутка», и перестала об этом думать.
Они подъехали к главной улице. Таксист остановился на перекрестке, пережидая, и тут Лесли услышала тарахтенье мотоцикла, и почти сразу же увидела рядом мотоциклиста. Он схватился за верх такси и заглянул в открытое окно. Она узнала того, кого только что слышала. Он пристально посмотрел на Лесли, и она ответила ему тем же.
— Что вам нужно?
Мужчина пробормотал что-то невразумительное; машина тронулась, и он остался сзади.
Лесли сразу же нашла объяснение случившемуся. Он мог услышать, как кто-то из грузчиков упомянул ее имя, и поехал следом убедиться. Но, если так, значит, она не ошиблась! Этот мужчина член банды. Что он делает здесь? Похож на матроса; одежду, которая была на нем, носили матросы грузовых пароходов. Лесли подумала, не позвонить ли Терри, но тут же одернула себя: «Что-то ты, милочка, все время ищешь предлог, чтобы позвонить этому инспектору!»
Такси свернуло на Каннон-стрит. У оживленного перекрестка они попали в пробку. К великому своему изумлению Лесли услышала свое имя. Она повернула голову. У открытого окна такси стоял какой-то мужчина с нафабренными усами. С подчеркнутой учтивостью он приподнял шляпу.
— Вы меня, конечно, не знаете, мисс Рейнджер, но я вас знаю. Инспектор Тетли из Скотленд-Ярда, друг мистера Терри Уэстона. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Что же вас занесло в эту часть мира?
— Приезжала забрать свою мебель со склада.
Лесли раздумывала, стоит ли сейчас настаивать на соблюдении приличий: он заговорил с ней на улице, не будучи представленным. Тетли, нимало не смущаясь, продолжал расспрашивать:
— Где этот склад? — Лесли ответила. — Ротерхит, говорите? О, это ужасное место! Знакомых никого не встретили? Хотя вряд ли — ведь там вероятно только темные личности.
Девушка покачала головой, что-то удерживало ее от желания поделиться своими сомнениями.
— Нет, никого из тех, кого бы я знала, я не встретила. И вряд ли рассчитывала встретить.
— Кто знает, кто знает. — Инспектор не сводил с Лесли пристального взгляда. — С этим Ротерхитом что-то странное: всегда сталкиваешься с теми, кого когда-то видел. Это уже почти поговорка.
— Я такой не слышала.
Такси тронулось. И почти сразу Лесли вспомнила, что все-таки видела этого мужчину. Он один раз приходил в дом на Беркли-сквер, после убийства мистера Декадона. Как странно, что он заговорил с ней на улице! Может, позвонить Терри?..
Девушка раздраженно вздохнула: «Ты дура, Лесли Рейнджер. Выбрось этого полицейского из головы!»
Такси довезло ее до Кавендиш-сквер. Водитель вышел следом размять ноги.
— Э! — неожиданно воскликнул он. — Что за шуточки?
Лесли проследила за его взглядом. На заднем капоте было приклеено белое кольцо. Когда водитель сорвал его, клей еще не высох. Он обошел машину. Еще один круг прицепили сзади и еще один с другой стороны капота.
— Когда мы выехали из Ротерхита, этого не было. Уж не тот ли это парень на мотоцикле?..
По спине девушки пробежала дрожь. На мгновенье ее охватил страх — непостижимый и оттого еще более гнетущий.
Переговоры о найме квартиры закончились успешно, и Лесли почувствовала некоторое облегчение. Хотя опасения все больше волновали ее и она решила позвонить Терри. Повод для звонка должен быть веским, а таких у нее было уже несколько.
Глава 10
Терри спешил в Скотленд-Ярд, чтобы не опоздать на секретное совещание, назначенное на утро, В то время комиссаром Столичной полиции был сэр Джонатан Гусье, кадровый военный, всю жизнь проживший по уставу. Он дослужился до высшего чина благодаря тому, что всегда умудрялся избегать ответственности и перекладывал ее на других. Это был суетливый, нервный человек, до смерти боявшийся критики в прессе и сейчас совсем потерявший голову. Для его подчиненных стало открытием, что этот обычно обходительный, подтянутый и сдержанный пожилой джентльмен мог так выйти из себя и настолько потерять самообладание, что почти утратил способность руководить.
Он сидел в конце длинного стола и бросал направо и налево сердитые взгляды.
— Хорошенькие дела! — Голос его подрагивал. — Лучшая в мире полиция бессильна против какой-то банды убийц…
— Хорошо, сэр, что вы предлагаете? — Прервал начальника Уэмбери, главный констебль, прервал резко, бесцеремонно.
— Я уверен, что были предприняты все меры предосторожности, — сказал комиссар. — Хотя вины Тетли, думаю, нет.
— Я сделал все возможное, сэр, — вмешался тот.
Он был любимчиком старика: и хотя на подобных совещаниях присутствовать не имел права, тем не менее Уэмбери решил пригласить и его.
— Я вовсе не собираюсь жаловаться, — продолжал Тетли, — но мне очень мешали. — Он злобно глянул на Джигса. — Американские методы, возможно, очень хороши, но вряд ли они пригодятся у нас в Лондоне. Американские полицейские должны понять, что они не у себя дома…
— Мешали? — Терри едва не задохнулся от ярости. — Да если бы не его помощь…
— Только не надо устраивать здесь перебранку, — поморщился комиссар. — Сейчас главное — найти способ избежать повторения этих ужасных событий. У нас имеется предложение инспектора Тетли, и, на мой взгляд, оно превосходно.
Терри посмотрел на главного констебля, тот едва заметно пожал плечами. Для обоих это была новость.
— Я не возражаю против любых предложений, — резко бросил Уэмбери, — но я против того, чтобы о предложениях моих подчиненных мне сообщали на совещаниях. Так в чем предложение Тетли?
— Мистер Тетли предлагает, — сказал сэр Джонатан, — пообещать огромное вознаграждение за сведения, которые позволят арестовать убийц. В отличие от обычной практики в круг лиц, которые могут получить награду, могут войти и полицейские.
— Весьма оригинально, сэр, — холодно прокомментировал Уэмбери, — но сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Эти письма…
— Одно из них получено сегодня утром, — спокойно перебил комиссар, — оно передано мне.
Он порылся в кармане и достал сложенный листок. Со своего места Терри заметил, что текст напечатан голубой краской.
— Письмо пришло моему очень близкому другу, точнее, племяннику моего близкого друга. Он очень просил, чтобы своим коллегам я ни о чем не говорил, особенно никому не сообщал, кто он.
Терри изумленно уставился на старика.
— Вы хотите сказать, сэр, что не сообщите даже нам?
— Я хочу сказать, что не сообщу ни вам, ни кому бы то ни было, — жестко ответил сэр Джонатан. — Я дал слово чести, что имени получателя не раскрою никому.
Джигс хмыкнул.
— Имя будет держаться в тайне и при обследовании трупа?
Сэр Джонатан бросил на него сердитый взгляд.
— До этого не дойдет, сэр, — раздраженно произнес он, — если полиция исполнит свой долг, а наши новые помощники из Америки и впрямь такие умные люди, какими себя считают…
— Все, с меня хватит! — перебил Джигс.
Уэмбери, побледневший от ярости, привстал со стула.
— У меня такое впечатление, сэр, что вы не совсем понимаете, о чем говорите. Этому человеку, кто бы он ни был, грозит опасность, а мы не можем его защитить, поскольку не знаем, кто он. Я настаиваю на том, чтобы вы сообщили его имя и где он проживает.
Старый солдат выпрямил спину, в кабинете запахло трибуналом и расстрельной командой.
— Пока я в седле, сэр, настаивать не может ни одна особа, — сухо отрезал он, и Терри про себя выругался. Он знал, что если сэр Джонатан начинает говорить о седле, положение безнадежно.
Совещание вскоре закончилось. Напоследок комиссар сообщил, что собирается сделать заявление для прессы. В своем кабинете главный констебль дал выход чувствам:
— Пока сами его не увидим, в прессу это заявление попасть не должно, — гневно говорил Уэмбери, — особым умом старик никогда не отличался, но сейчас он совсем спятил. Я собираюсь поговорить с министром, пусть даже мне грозит позорная отставка за действия за спиной начальства.
Его разговор с министром внутренних дел, однако, не состоялся. Того не оказалось в Лондоне. В министерстве Уэмбери сообщили, что министр телеграммой уведомил о своем срочном возвращении в город.
— Может, — сказал помощник министра, — вам лучше самому поговорить с глазу на глаз с сэром Джонатаном…
— Это все равно, что поговорить с глазу на глаз с валаамовой ослицей! — в сердцах бросил главный констебль.
Тем не менее, вернувшись в Скотленд-Ярд, он передал комиссару, что просит принять его. В просьбе, однако, ему было отказано.
Вечерние газеты поместили на страницах официальное заявление комиссара Столичной полиции, которое он усердно составлял за ленчем в своем клубе. Это заявление непременно войдет в историю Скотленд-Ярда как один из самых уникальных документов:
«За последнюю неделю на территории, подведомственной Столичной полиции, совершены два ужасных убийства, очевидно, связанные между собой. Им предшествовали некие послания с угрозами и требованиями крупной суммы денег; при отказе заплатить деньги неизвестный угрожал смертью. Есть основания полагать, что убийство мистера Селемена у Триумфальной арки явилось прямым следствием одной из таких угроз.
Писавший послание предупреждал, что при обращении в полицию — непосредственно или иным путем — лицо, получившее послание, ожидает смерть. Несмотря на эти угрозы, комиссар Столичной полиции просит всех, кто получит такое послание, передать его в Скотленд-Ярд или сообщить главному констеблю по телефону, что оно получено. Если получивший подобное письмо желает сохранить анонимность, к его пожеланию полиция отнесется с должным уважением, хотя все-таки желательней знать имя, адрес и род занятий.
К великому сожалению, неизбежны случаи, когда угрозы могут быть приведены в исполнение. Комиссар Столичной полиции не гарантирует полную безопасность лицам, сообщившим о подобном послании, но вместе с тем заявляет, что все меры по защите законопослушных граждан будут приняты».
В конце стояли имя комиссара и все его титулы.
Первым газету прочитал Джигс. Влетев в кабинет главного констебля, он застал там и Терри.
— Вот, полюбуйтесь!
Уэмбери быстро прочел и грохнул кулаком по столу.
— Идиот!
— Знаете, что это означает? Этот старый болван сообщил всему миру, что Скотленд-Ярд не в силах защитить людей, которым грозят смертью!
С газетой в руке Уэмбери решительно направился к кабинету комиссара. Он застал там и инспектора Тетли.
— Что хорошего скажете, сэр? — спросил комиссар.
— Хорошего ничего сказать не могу. Это заявление вы сами писали или кто-то вам его подсунул?
Старик неторопливо надел очки и стал медленно читать. Уэмбери едва сдерживал нетерпение. Комиссар дочитал до конца.
— Да, это я писал.
— Я немедленно отправлюсь с ним к министру. Вы выдали убийцам лицензию — столь многословно поведали им, что они спокойно могут заниматься своим делом. А всю полицию объявили бессильной противостоять бандитам!
— Я написал это после всестороннего анализа… — запальчиво начал сэр Джонатан.
На его столе зазвонил телефон.
— Подойдите, мистер Тетли, — не поворачивая головы, бросил комиссар. — Вы прекрасно понимаете, мистер Уэмбери, что с вашей стороны это будет серьезное нарушение субординации. И я сделаю соответствующие выводы…
К нему почтительно наклонился Тетли.
— Это вас, сэр.
Старик взял трубку. Разговор получился кратким; комиссар только отвечал: «да, сэр» и «нет, сэр». Уэмбери понял, что на проводе министр. Сэр Джонатан попытался что-то объяснить, но его, видимо, прервали. Когда старик положил трубку, на нем не было лица.
— Еду в министерство. Вернусь, продолжим этот разговор.
Однако он не вернулся. В кабинете министра комиссар пробыл не более десяти минут, и последние выпуски газет поместили краткое сообщение, что сэр Джонатан Гусье уволен из полиции.
— Не дали даже уйти в отставку, — покачал головой Терри.
— Велика честь! — проворчал Джигс.
Они пили чай в кабинете Терри, и инспектор рассказал об утреннем разговоре с Эдди Теннером.
— Вполне возможно, что он и не лукавил, — сказал Джигс. — У него бывают такие порывы великодушия.
Терри покачал головой.
— У меня никак не укладывается в голове, что это он убил своего дядю, вот так хладнокровно…
Джигс горько усмехнулся.
— Хладнокровно? Вы просто еще не привыкли к таким парням, дружище! Они только так и убивают. Без всяких эмоций, без ненависти, обдуманно. Люди для них не больше, чем свиньи для мясников на скотобойне. Чтобы перерезать свинье горло, вовсе не надо ее ненавидеть. Говорят: «бедняжка!» и все равно перерезают ей горло — это их работа. Прихлопывая муху, вы ведь не питаете к ней ненависти? Нет, сэр! То, что старый Декадон был его дядей, для Эдди и любого из этой братии не играет никакой роли. Для них убить, что для вас смахнуть пылинку с лацкана пиджака или поправить галстук.
Американец на мгновенье задумался.
— Значит, он хочет убрать девушку из дома. Ну что же, это вполне логично. Уберет и всех остальных слуг. Держу пари, сейчас там уже почти только его люди… По имени кого-нибудь из слуг знаете?
— Есть парень по имени Дэйнс, ливрейный слуга, — после минутного раздумья сказал Терри.
Джигс снял трубку и набрал номер.
— Я хотел бы поговорить с Дэйнсом, лакеем. Это ведь дом Теннера?.. Ах, вот как! — он положил трубку. — С сегодняшнего дня Дэйнс не служит. Что я вам говорил!
Американец достал из кармана жилета сигару, откусил конец и прикурил.
— Другого и ожидать не приходится. Эдди не может позволить, чтобы в доме были посторонние.
— Возьмет в дом всю свою братию?
— Боже упаси! — хмыкнул Джигс. — Это было бы слишком рискованно. Нет, у него будут только несколько подручных. Но вот если вы захотите поговорить с его «секретарем», вам скажут, что он только-только вышел. Постоянно в доме будет кто-нибудь крутиться. Например, пара электриков — устанавливать звонки, заниматься проводкой. Но если спросите, где они, вам сообщат, что их нет, только что ушли обедать. Не выгонит лишь кухарку.
— Почему?
— Ну, без нее не обойтись и дня, вдобавок живет она в подвале и наверх никогда не поднимается. А теперь о юной леди, в которую вы влюблены…
— Я вовсе не влюблен в нее! — яростно запротестовал Терри.
— У вас покраснели уши, — спокойно заметил Джигс, — а сие означает, что дело обстоит именно так и вы лукавите. Как бы там ни было, в том, что сказал Эдди, есть резон. В любую ночь его конкуренты снова могут захватить ее и начать выяснять, что она знает.
— Если она расскажет им.
— Расскажет как миленькая. — Джигс усмехнулся. — Вы не знаете этих парней, Терри! Слышали такое выражение — не останавливаться ни перед чем? Так это о них! Знаете, как в средние века развязывали людям языки? Так по сравнению с ними инквизиторы просто ягнята. Я мог бы рассказать вам истории, от которых у вас волосы станут дыбом. В Мичигане была банда, которая гонялась за одним парнем, и они захватили его девушку. У той хватило ума ляпнуть, что она знает, где ее Джон, но говорить им не собирается.
Джигс вынул сигару изо рта и внимательно посмотрел на нее.
— Нет, дальше не буду… Короче, она все выложила. Джона они достали в Бруклине. А ее мы нашли мертвой; на ней не было живого места. Против девушки они ничего не имели, вы понимаете, просто хотели узнать. И к ее парню они не питали никаких чувств — просто им надо было убить его, что они и сделали.
Он задумался и снова проконсультировался с сигарой.
— Красивая девушка.
— Которую убили?
Американец покачал головой.
— Живой я ее не видел, а мертвая… Нет, я о Лесли. Видел пару раз — она очаровательна… Старик где?
— Вы о комиссаре? Ушел домой. Уэмбери видел его, попробовал уговорить назвать того человека. Единственное, что ему удалось выяснить, тот сегодня вечером уезжает в Шотландию по совету старика.
Джигс нахмурился.
— Этих писем уже получена, должно быть, целая куча. Ничего о них не слышали?
Терри пожал плечами.
— Нет, и это меня волнует. Всем полицейским приказано сообщать о домах, где в окнах выставлены горящие свечи.
— Свечей не будет, — покачал головой американец. — Это требование «зеленых».
— Могут и «голубые». Все телефонные разговоры прослушать не можем, а вот заметить свечу, это нам вполне по силам.
Джигс встал.
— С сегодняшнего вечера меняю отель. Уж больно я на виду. Если кому-нибудь из этих парней взбредет в голову, что Скотленд-Ярду от меня польза, хлопот мне прибавится? Если в течение недели никто не попытается отправить меня в лучший мир, буду чувствовать себя ужасно обиженным.
Он сидел в конце длинного стола и бросал направо и налево сердитые взгляды.
— Хорошенькие дела! — Голос его подрагивал. — Лучшая в мире полиция бессильна против какой-то банды убийц…
— Хорошо, сэр, что вы предлагаете? — Прервал начальника Уэмбери, главный констебль, прервал резко, бесцеремонно.
— Я уверен, что были предприняты все меры предосторожности, — сказал комиссар. — Хотя вины Тетли, думаю, нет.
— Я сделал все возможное, сэр, — вмешался тот.
Он был любимчиком старика: и хотя на подобных совещаниях присутствовать не имел права, тем не менее Уэмбери решил пригласить и его.
— Я вовсе не собираюсь жаловаться, — продолжал Тетли, — но мне очень мешали. — Он злобно глянул на Джигса. — Американские методы, возможно, очень хороши, но вряд ли они пригодятся у нас в Лондоне. Американские полицейские должны понять, что они не у себя дома…
— Мешали? — Терри едва не задохнулся от ярости. — Да если бы не его помощь…
— Только не надо устраивать здесь перебранку, — поморщился комиссар. — Сейчас главное — найти способ избежать повторения этих ужасных событий. У нас имеется предложение инспектора Тетли, и, на мой взгляд, оно превосходно.
Терри посмотрел на главного констебля, тот едва заметно пожал плечами. Для обоих это была новость.
— Я не возражаю против любых предложений, — резко бросил Уэмбери, — но я против того, чтобы о предложениях моих подчиненных мне сообщали на совещаниях. Так в чем предложение Тетли?
— Мистер Тетли предлагает, — сказал сэр Джонатан, — пообещать огромное вознаграждение за сведения, которые позволят арестовать убийц. В отличие от обычной практики в круг лиц, которые могут получить награду, могут войти и полицейские.
— Весьма оригинально, сэр, — холодно прокомментировал Уэмбери, — но сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Эти письма…
— Одно из них получено сегодня утром, — спокойно перебил комиссар, — оно передано мне.
Он порылся в кармане и достал сложенный листок. Со своего места Терри заметил, что текст напечатан голубой краской.
— Письмо пришло моему очень близкому другу, точнее, племяннику моего близкого друга. Он очень просил, чтобы своим коллегам я ни о чем не говорил, особенно никому не сообщал, кто он.
Терри изумленно уставился на старика.
— Вы хотите сказать, сэр, что не сообщите даже нам?
— Я хочу сказать, что не сообщу ни вам, ни кому бы то ни было, — жестко ответил сэр Джонатан. — Я дал слово чести, что имени получателя не раскрою никому.
Джигс хмыкнул.
— Имя будет держаться в тайне и при обследовании трупа?
Сэр Джонатан бросил на него сердитый взгляд.
— До этого не дойдет, сэр, — раздраженно произнес он, — если полиция исполнит свой долг, а наши новые помощники из Америки и впрямь такие умные люди, какими себя считают…
— Все, с меня хватит! — перебил Джигс.
Уэмбери, побледневший от ярости, привстал со стула.
— У меня такое впечатление, сэр, что вы не совсем понимаете, о чем говорите. Этому человеку, кто бы он ни был, грозит опасность, а мы не можем его защитить, поскольку не знаем, кто он. Я настаиваю на том, чтобы вы сообщили его имя и где он проживает.
Старый солдат выпрямил спину, в кабинете запахло трибуналом и расстрельной командой.
— Пока я в седле, сэр, настаивать не может ни одна особа, — сухо отрезал он, и Терри про себя выругался. Он знал, что если сэр Джонатан начинает говорить о седле, положение безнадежно.
Совещание вскоре закончилось. Напоследок комиссар сообщил, что собирается сделать заявление для прессы. В своем кабинете главный констебль дал выход чувствам:
— Пока сами его не увидим, в прессу это заявление попасть не должно, — гневно говорил Уэмбери, — особым умом старик никогда не отличался, но сейчас он совсем спятил. Я собираюсь поговорить с министром, пусть даже мне грозит позорная отставка за действия за спиной начальства.
Его разговор с министром внутренних дел, однако, не состоялся. Того не оказалось в Лондоне. В министерстве Уэмбери сообщили, что министр телеграммой уведомил о своем срочном возвращении в город.
— Может, — сказал помощник министра, — вам лучше самому поговорить с глазу на глаз с сэром Джонатаном…
— Это все равно, что поговорить с глазу на глаз с валаамовой ослицей! — в сердцах бросил главный констебль.
Тем не менее, вернувшись в Скотленд-Ярд, он передал комиссару, что просит принять его. В просьбе, однако, ему было отказано.
Вечерние газеты поместили на страницах официальное заявление комиссара Столичной полиции, которое он усердно составлял за ленчем в своем клубе. Это заявление непременно войдет в историю Скотленд-Ярда как один из самых уникальных документов:
«За последнюю неделю на территории, подведомственной Столичной полиции, совершены два ужасных убийства, очевидно, связанные между собой. Им предшествовали некие послания с угрозами и требованиями крупной суммы денег; при отказе заплатить деньги неизвестный угрожал смертью. Есть основания полагать, что убийство мистера Селемена у Триумфальной арки явилось прямым следствием одной из таких угроз.
Писавший послание предупреждал, что при обращении в полицию — непосредственно или иным путем — лицо, получившее послание, ожидает смерть. Несмотря на эти угрозы, комиссар Столичной полиции просит всех, кто получит такое послание, передать его в Скотленд-Ярд или сообщить главному констеблю по телефону, что оно получено. Если получивший подобное письмо желает сохранить анонимность, к его пожеланию полиция отнесется с должным уважением, хотя все-таки желательней знать имя, адрес и род занятий.
К великому сожалению, неизбежны случаи, когда угрозы могут быть приведены в исполнение. Комиссар Столичной полиции не гарантирует полную безопасность лицам, сообщившим о подобном послании, но вместе с тем заявляет, что все меры по защите законопослушных граждан будут приняты».
В конце стояли имя комиссара и все его титулы.
Первым газету прочитал Джигс. Влетев в кабинет главного констебля, он застал там и Терри.
— Вот, полюбуйтесь!
Уэмбери быстро прочел и грохнул кулаком по столу.
— Идиот!
— Знаете, что это означает? Этот старый болван сообщил всему миру, что Скотленд-Ярд не в силах защитить людей, которым грозят смертью!
С газетой в руке Уэмбери решительно направился к кабинету комиссара. Он застал там и инспектора Тетли.
— Что хорошего скажете, сэр? — спросил комиссар.
— Хорошего ничего сказать не могу. Это заявление вы сами писали или кто-то вам его подсунул?
Старик неторопливо надел очки и стал медленно читать. Уэмбери едва сдерживал нетерпение. Комиссар дочитал до конца.
— Да, это я писал.
— Я немедленно отправлюсь с ним к министру. Вы выдали убийцам лицензию — столь многословно поведали им, что они спокойно могут заниматься своим делом. А всю полицию объявили бессильной противостоять бандитам!
— Я написал это после всестороннего анализа… — запальчиво начал сэр Джонатан.
На его столе зазвонил телефон.
— Подойдите, мистер Тетли, — не поворачивая головы, бросил комиссар. — Вы прекрасно понимаете, мистер Уэмбери, что с вашей стороны это будет серьезное нарушение субординации. И я сделаю соответствующие выводы…
К нему почтительно наклонился Тетли.
— Это вас, сэр.
Старик взял трубку. Разговор получился кратким; комиссар только отвечал: «да, сэр» и «нет, сэр». Уэмбери понял, что на проводе министр. Сэр Джонатан попытался что-то объяснить, но его, видимо, прервали. Когда старик положил трубку, на нем не было лица.
— Еду в министерство. Вернусь, продолжим этот разговор.
Однако он не вернулся. В кабинете министра комиссар пробыл не более десяти минут, и последние выпуски газет поместили краткое сообщение, что сэр Джонатан Гусье уволен из полиции.
— Не дали даже уйти в отставку, — покачал головой Терри.
— Велика честь! — проворчал Джигс.
Они пили чай в кабинете Терри, и инспектор рассказал об утреннем разговоре с Эдди Теннером.
— Вполне возможно, что он и не лукавил, — сказал Джигс. — У него бывают такие порывы великодушия.
Терри покачал головой.
— У меня никак не укладывается в голове, что это он убил своего дядю, вот так хладнокровно…
Джигс горько усмехнулся.
— Хладнокровно? Вы просто еще не привыкли к таким парням, дружище! Они только так и убивают. Без всяких эмоций, без ненависти, обдуманно. Люди для них не больше, чем свиньи для мясников на скотобойне. Чтобы перерезать свинье горло, вовсе не надо ее ненавидеть. Говорят: «бедняжка!» и все равно перерезают ей горло — это их работа. Прихлопывая муху, вы ведь не питаете к ней ненависти? Нет, сэр! То, что старый Декадон был его дядей, для Эдди и любого из этой братии не играет никакой роли. Для них убить, что для вас смахнуть пылинку с лацкана пиджака или поправить галстук.
Американец на мгновенье задумался.
— Значит, он хочет убрать девушку из дома. Ну что же, это вполне логично. Уберет и всех остальных слуг. Держу пари, сейчас там уже почти только его люди… По имени кого-нибудь из слуг знаете?
— Есть парень по имени Дэйнс, ливрейный слуга, — после минутного раздумья сказал Терри.
Джигс снял трубку и набрал номер.
— Я хотел бы поговорить с Дэйнсом, лакеем. Это ведь дом Теннера?.. Ах, вот как! — он положил трубку. — С сегодняшнего дня Дэйнс не служит. Что я вам говорил!
Американец достал из кармана жилета сигару, откусил конец и прикурил.
— Другого и ожидать не приходится. Эдди не может позволить, чтобы в доме были посторонние.
— Возьмет в дом всю свою братию?
— Боже упаси! — хмыкнул Джигс. — Это было бы слишком рискованно. Нет, у него будут только несколько подручных. Но вот если вы захотите поговорить с его «секретарем», вам скажут, что он только-только вышел. Постоянно в доме будет кто-нибудь крутиться. Например, пара электриков — устанавливать звонки, заниматься проводкой. Но если спросите, где они, вам сообщат, что их нет, только что ушли обедать. Не выгонит лишь кухарку.
— Почему?
— Ну, без нее не обойтись и дня, вдобавок живет она в подвале и наверх никогда не поднимается. А теперь о юной леди, в которую вы влюблены…
— Я вовсе не влюблен в нее! — яростно запротестовал Терри.
— У вас покраснели уши, — спокойно заметил Джигс, — а сие означает, что дело обстоит именно так и вы лукавите. Как бы там ни было, в том, что сказал Эдди, есть резон. В любую ночь его конкуренты снова могут захватить ее и начать выяснять, что она знает.
— Если она расскажет им.
— Расскажет как миленькая. — Джигс усмехнулся. — Вы не знаете этих парней, Терри! Слышали такое выражение — не останавливаться ни перед чем? Так это о них! Знаете, как в средние века развязывали людям языки? Так по сравнению с ними инквизиторы просто ягнята. Я мог бы рассказать вам истории, от которых у вас волосы станут дыбом. В Мичигане была банда, которая гонялась за одним парнем, и они захватили его девушку. У той хватило ума ляпнуть, что она знает, где ее Джон, но говорить им не собирается.
Джигс вынул сигару изо рта и внимательно посмотрел на нее.
— Нет, дальше не буду… Короче, она все выложила. Джона они достали в Бруклине. А ее мы нашли мертвой; на ней не было живого места. Против девушки они ничего не имели, вы понимаете, просто хотели узнать. И к ее парню они не питали никаких чувств — просто им надо было убить его, что они и сделали.
Он задумался и снова проконсультировался с сигарой.
— Красивая девушка.
— Которую убили?
Американец покачал головой.
— Живой я ее не видел, а мертвая… Нет, я о Лесли. Видел пару раз — она очаровательна… Старик где?
— Вы о комиссаре? Ушел домой. Уэмбери видел его, попробовал уговорить назвать того человека. Единственное, что ему удалось выяснить, тот сегодня вечером уезжает в Шотландию по совету старика.
Джигс нахмурился.
— Этих писем уже получена, должно быть, целая куча. Ничего о них не слышали?
Терри пожал плечами.
— Нет, и это меня волнует. Всем полицейским приказано сообщать о домах, где в окнах выставлены горящие свечи.
— Свечей не будет, — покачал головой американец. — Это требование «зеленых».
— Могут и «голубые». Все телефонные разговоры прослушать не можем, а вот заметить свечу, это нам вполне по силам.
Джигс встал.
— С сегодняшнего вечера меняю отель. Уж больно я на виду. Если кому-нибудь из этих парней взбредет в голову, что Скотленд-Ярду от меня польза, хлопот мне прибавится? Если в течение недели никто не попытается отправить меня в лучший мир, буду чувствовать себя ужасно обиженным.
Глава 11
Он вышел из Скотленд-Ярда и по Уайтхолл пешком отправился в свой отель. Руки Джигс держал в карманах пальто; сигара в зубах и щеголевато натянутая шляпа придавали ему вид человека, который находит жизнь весьма занятной штукой. Но рука в каждом кармане сжимала рукоятку пистолета, а в опущенные поля шляпы, скрывавшие глаза, был вставлен кусочек зеркала.
Уайтхолл заполнили спешащие домой служащие. У Трафальгарской площади Джигс перешел на другую сторону улицы и, ничем не показывая своих намерений, неожиданно вскочил в автобус, направлявшийся в сторону запада. Через пять минут он вошел в отель, в который только недавно вселился. О том, что место жительства уже сменил, Уэстону он не сказал, хотя на коммутатор Скотленд-Ярда, где его можно найти, сообщил.
Аллерман поднялся на второй этаж, где находился его номер, открыл ключом дверь и, протянув руку, включил свет. В следующее мгновенье отель содрогнулся от взрыва. Оглушенный, он рухнул на пол, его засыпало штукатуркой и обломками снесенной стены. С трудом поднявшись на ноги, Джигс увидел, что дверь болтается на одной петле, а из комнаты валит дым. Он пощупал правую руку, которой прикоснулся к выключателю. Пара царапин, но ничего серьезного.
Лампы в коридоре погасли, минут на пять в темноту погрузился и весь отель. Слышались крики внизу; назойливо звенел сигнал пожарной тревоги; по лестнице приближались голоса.
Джигс достал из кармана фонарик и посветил в комнату. Его номер являл собой жалкое зрелище. По комнате были разбросаны обломки того, что когда-то служило ему столом; на полу валялись остатки кресел с изорванной обшивкой. Капитан прищурился.
— Пара игрушек, и никаких проблем!
Наметанным глазом он сразу постиг суть происшедшего. Видимо, бомба лежала на столе, а взрыватель соединили с выключателем. Зайди Джигс в комнату до того, как включил свет, этот день стал бы последним в его жизни. Он медленно отправился вдоль погруженного в темноту коридора за подмогой. Издалека донесся звон колоколов пожарных машин. У лестницы он столкнулся с управляющим — бледным, почти лишившимся дара речи.
— Это была всего лишь бомба, — успокоил его американец. — Сходите и посмотрите, не ранило ли кого.
Уайтхолл заполнили спешащие домой служащие. У Трафальгарской площади Джигс перешел на другую сторону улицы и, ничем не показывая своих намерений, неожиданно вскочил в автобус, направлявшийся в сторону запада. Через пять минут он вошел в отель, в который только недавно вселился. О том, что место жительства уже сменил, Уэстону он не сказал, хотя на коммутатор Скотленд-Ярда, где его можно найти, сообщил.
Аллерман поднялся на второй этаж, где находился его номер, открыл ключом дверь и, протянув руку, включил свет. В следующее мгновенье отель содрогнулся от взрыва. Оглушенный, он рухнул на пол, его засыпало штукатуркой и обломками снесенной стены. С трудом поднявшись на ноги, Джигс увидел, что дверь болтается на одной петле, а из комнаты валит дым. Он пощупал правую руку, которой прикоснулся к выключателю. Пара царапин, но ничего серьезного.
Лампы в коридоре погасли, минут на пять в темноту погрузился и весь отель. Слышались крики внизу; назойливо звенел сигнал пожарной тревоги; по лестнице приближались голоса.
Джигс достал из кармана фонарик и посветил в комнату. Его номер являл собой жалкое зрелище. По комнате были разбросаны обломки того, что когда-то служило ему столом; на полу валялись остатки кресел с изорванной обшивкой. Капитан прищурился.
— Пара игрушек, и никаких проблем!
Наметанным глазом он сразу постиг суть происшедшего. Видимо, бомба лежала на столе, а взрыватель соединили с выключателем. Зайди Джигс в комнату до того, как включил свет, этот день стал бы последним в его жизни. Он медленно отправился вдоль погруженного в темноту коридора за подмогой. Издалека донесся звон колоколов пожарных машин. У лестницы он столкнулся с управляющим — бледным, почти лишившимся дара речи.
— Это была всего лишь бомба, — успокоил его американец. — Сходите и посмотрите, не ранило ли кого.