Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Комната № 13

   — Если вы таким образом желаете отблагодарить меня за освобождение дочери, то я вынужден отказаться, — сухо проговорил сыщик. — Мистер Грей щедро оплатил мои услуги. Принимать же плату за невыполненное поручение, как вы сами понимаете, унизительно. Все же у вас есть прекрасный способ выразить мне свое расположение, не истратив ни гроша.
   — Какой же? — весело осведомился Кен.
   — Мне часто приходилось слышать о вашем великолепном цветнике. Я большой любитель роз…
   — Прошу вас, — сказал хозяин и направился к двери, указывая гостю дорогу.
   — Мари, распорядись, пожалуйста, чтобы нам здесь приготовили чай, — прибавил он, задержавшись около дочери и целуя ее в лоб.
   …Реедер внимательно оглядел цветник и, повернувшись к Питеру, спросил:
   — Мистер Кен, зачем вы убили Джеффри Легга?

Глава 18. ФЕННЕР

   Уже через сутки после неприятного происшествия в туннеле Грей поднялся с постели и собрался на прогулку.
   Паркер заикнулся было о том, что врач предписал покой, но хозяин таким властным и твердым тоном потребовал костюм, что слуге пришлось подчиниться.
   Джонни хотел как можно скорее увидеть Мэри.
   Поэтому он прописал сам себе прогулки, чтобы восстановить подвижность тела и равновесие души.
   В нескольких шагах от своего дома Грей встретил разносчика с лотком, набитым всякой ерундой — от маникюрных ножниц до детских надувных шариков.
   Лицо торговца показалось ему знакомым.
   — Посмотрите на мой товар, сэр.
   Услышав голос, Джонни вспомнил имя этого человека:
   — Феннер!
   — Здравствуй, Грей, — отозвался тот. — Я думал, ты меня не узнал. Как дела?
   — Ничего. А у тебя?
   — Так себе. Зарабатываю мелкой торговлей, а когда приходится туго — «шарю».
   На воровском жаргоне это слово обозначало очищение карманов верхней одежды в гардеробах.
   Джонни покачал головой.
   — А тебе, похоже, повезло больше, Грей. Чем ты занимаешься? — проговорил разносчик.
   — Веду жизнь честного человека.
   — А денег на это хватает?
   — Пока есть…
   — Пожалуй, это — единственное ремесло, которого я еще не испробовал.
   — Попробуй, — сказал Джонни, протягивая Феннеру несколько банкнот.
   — Ладно. Разве что из любопытства, — проговорил тот, засовывая бумажник в карман. — Вот Легг, например, — самый нелюбопытный человек на свете.
   — Почему?
   — Столько денег, как у него, нам с тобой и во сне не приснится. Мог бы жить роскошно и честно, как Питер Кен. Купить себе великолепную виллу и жить. А он, говорят, тюрьму купил… Чего Эммануил в ней не видел?
   Джонни показалось, что он ослышался:
   — Что Легг купил?
   — Тюрьму.
   — Шутишь?
   — Ничуть.
   — На кой черт она ему сдалась?
   — Самому интересно бы знать.
   — А как это ему удалось?
   — Говорят, правительству стало невыгодно содержать мелкие провинциальные тюрьмы. Оно стало переводить заключенных в крупные «колледжи», а освободившиеся помещения пустило в распродажу.
   — Когда же он успел это сделать? Ведь старик недавно вышел на свободу!
   — Наверное, написал сыну, чтобы тот совершил для него эту сделку. А Джеффри мог купить «ящик», когда угодно. Деньги ему занимать не нужно.
   — Значит, Эммануил стал владельцем одной тюрьмы, еще не перестав быть квартирантом другой, — усмехнулся Джонни. — Может быть, он решил сделать себе виллу из старого «колледжа»? Почему бы и нет… Если, конечно, толстые стены и решетчатые окна будят в нем приятные воспоминания…
   — Трудно найти в Англии «ящик», в котором я еще не сидел, — мрачно проговорил Феннер. — Но самые неприятные воспоминания остались у меня от Дартмура.
   — Почему?
   — Там Эммануил настучал на меня. Мы с ним за это еще сочтемся…
   — А что, ты знаешь, где его «вилла»?
   — Нет. Слыхал только, что это не слишком далеко от Оксфорда. Но я найду…
   — Желаю успеха.
   Грей пожал Феннеру руку и зашагал дальше, стараясь не хромать.
   Торговец пошел своей дорогой, предлагая каждому встречному что-нибудь купить, и вскоре столкнулся носом к носу с вынырнувшим из-за угла стариком Леггом.
   — Привет, Эммануил, — сказал Феннер. — Рад тебя видеть.
   Рука Легга мгновенно нырнула в карман.
   — Оставь свою пушку в покое. Я не собираюсь тебя трогать. По крайней мере, сейчас.
   — Что тебе нужно?
   — Мне всыпали в Дартмуре пятнадцать плетей по твоей милости. Я думаю, будет справедливо, если ты подаришь мне по тысчонке за каждую плеть.
   Эммануил ухмыльнулся:
   — Это недорого.
   — Я тоже так думаю.
   — Зачем тебе пятнадцать тысяч?
   — Хочу купить ферму и жить спокойно.
   — А если я тебе ничего не дам?
   — Тогда я подожду.
   — Бесполезно. У меня нет для тебя денег.
   — Я буду ждать не денег.
   — А чего?
   — Удобного случая.
   — Какого?
   — Когда ты не успеешь вытащить свою пушку.
   Легг выругался.
   — К чему нам, старым друзьям, скандалить? — сказал он. — Не я тебя выдал. Полдюжины людей видели, как ты бросил камень в «живодера».
   Феннер нахмурился.
   — Эммануил, я знаю их и знаю тебя. «Настучать» мог только ты. Гони пятнадцать тысяч, если хочешь остаться цел.
   — У меня нет таких денег.
   — Врешь!
   — У меня нет таких денег, — повторил Легг. — Но я могу предложить тебе дело, на котором ты сможешь без особого труда заработать тысяч двадцать.
   — Говори.
   Эммануил вынул из кармана ключ:
   — Держи. Беркли-сквер, дом номер девяносто три.
   — Что там?
   — Драгоценности, серебряная и золотая посуда.
   — Откуда у тебя ключ?
   — Его сделал один из наших, но не успел воспользоваться. Уехал «на каникулы».
   Феннер недоверчиво взглянул на опасного собеседника:
   — А почему ты сам не возьмешь это добро?
   — Я никогда не занимался такими делами лично. Тебе же предлагаю сходить туда просто потому, что никого не оказалось под рукой. А завтра хозяева уже возвращаются. Не забудь: тебе принадлежат двадцать тысяч. Остальное отдашь мне. Могу ли я быть уверен, что ты не смоешься с моей долей?
   — Так же, как и в том, что я убью тебя, если ты меня обманул, — сказал Феннер, беря ключ.
   — Куда мне прийти за добычей? — спросил Легг.
   Разносчик назвал адрес.
   — Ты там живешь под своим именем?
   — Нет, конечно. Меня там знают как Джойса.
   …Убедившись в том, что разносчик его уже не видит, Легг вошел в ближайшую телефонную будку и позвонил в полицию.

Глава 19. ВЕРСИЯ МИСТЕРА Д.Г.РЕЕДЕРА

   Сыщик внимательно оглядел цветник и, повернувшись к Питеру, спросил:
   — Мистер Кен, зачем вы убили Джеффри Легга?
   — Насколько мне известно, он жив, — холодно ответил Питер.
   — Да.
   — Почему же вы говорите «убили»?
   — Строя план убийства, вы мысленно уже убили его. Зачем? Не понимаю. Ведь Джеффри — двоеженец. Вы могли попросту потребовать развода через суд.
   — Вот именно. Как видите, у меня не было ни малейшего повода желать смерти Флойду, как он себя здесь называл.
   Реедер задумчиво разгладил свои усы.
   Он прошел несколько шагов по дорожке между розами и вернулся к Питеру.
   — Возможно, я действительно ошибся в своих выводах… Давайте начнем с начала. Вернее, с конца: мы с Крэгом обнаруживаем в «Хиглоу-клубе», в комнате номер тринадцать бездыханного молодого человека. Инспектор опознает в нем мистера Флойда, женившегося накануне на вашей дочери. Естественно, возникает вопрос: кто мог желать смерти мистера Флойда? Ответ гласит: мистер Джон Грей, мистер Питер Кен и молодая женщина, которая некоторое время служила горничной в вашем доме под именем Лилы. Начнем с мистера Джона Грея. Он любит вашу дочь и должен был испытывать все муки ревности, присутствуя на ее свадьбе. Мало того, он, конечно, узнал в муже своей любимой того самого подлеца, по чьей вине он попал в тюрьму. Я в свое время занимался делом о подмене лошадей и знаю, что говорю. Но и это еще не все: Мистер Грей каким-то образом узнал, что Флойд уже женат под своим настоящим именем и, следовательно, двоеженец…
   — Может быть, ему проболтался Эммануил, когда они вместе ехали в поезде? — предположил Кен. — Старик Легг собирался выбросить Джонни из вагона и потому мог себе позволить с ним разоткровенничаться.
   — Возможно. Так или иначе, но он узнал об этом и поручил моему частному детективному агентству спасти девушку из лап негодяя.
   — Еще раз благодарю вас.
   — При этом я узнал о том, что Флойд и Джеффри Легг — одно и то же лицо, что это лицо является двоеженцем и что мистеру Грею все это известно. Следовательно, у мистера Джона Грея были очень веские причины для того, чтобы попытаться отомстить Флойду.
   — Пожалуй. Но сегодня утром он не выходил из дому: отлеживался после падения из поезда, — возразил Кен. — Значит, в Джеффри стрелял не Джонни.
   — В таком случае как вы объясните эту записку?
   Реедер вынул из кармана бумажку и развернул ее перед Питером.
   Кен внимательно прочитал ее от обращения «Дорогая Мэри!» до подписи «Джонни».
   — Судя по содержанию письма, его не мог написать никто, кроме мистера Грея, — проговорил сыщик. — А здесь точно указаны время, место покушения, а также положение пострадавшего в комнате. Напрашивается версия о том, что мистер Грей передал эту записку вашей дочери, а она в спешке обронила бумажку, когда мой агент выводил ее из отеля. Джеффри обнаружил записку и явился на свидание, чтобы снова похитить Мэри. Мистер Джон Грей, придя туда раньше вашей дочери, увидел сидящего спиной к нему врага, не удержался от искушения и выстрелил ему в спину.
   — Этого не было и не могло быть, мистер Реедер.
   — Почему?
   — Во-первых, Джонни в это время лежал в постели.
   — Откуда вы знаете?
   — Ему звонила по телефону Мэри. В десять часов утра.
   — Из дому?
   — Да. Как видите, она тоже не собиралась никуда идти. А, во-вторых, почерк, которым написана записка, не имеет ничего общего с почерком Джонни.
   — Надеюсь, вы не предлагаете мне версию, согласно которой Джеффри сам написал эту записку, а потом пошел в комнату номер тринадцать и пустил себе пулю в спину?
   — Конечно, нет. Это абсурд.
   — А мистер Грей записку не писал и в Флойда не стрелял?
   — Да.
   — Значит, Джеффри получил эту записку от кого-то другого. Может быть, ее написала Мэри?
   — Ни в коем случае! — воскликнул Кен. — Не впутывайте сюда мою дочь!
   — Почему она не могла этого сделать?
   — Да присмотритесь же внимательно: записка написана мужским почерком!
   Реедер развернул бумажку.
   — Действительно. Но по той же причине ее не могла написать и Лила. Из троих подозреваемых это мог сделать только один… Его зовут мистер Питер Кен.
   Кен улыбнулся.
   — Между «мог» и «сделал» очень большая разница. Вы не находите?
   — Нахожу, Но ответьте мне честно и откровенно: вы могли быть в отеле «Карлтон», в номере вашей дочери, вскоре после того, как я забрал ее оттуда, или вы там были?
   Питер молчал.
   — Я не снял наблюдение с ее номера, чтобы проконтролировать действия Джеффри после его возвращения. Если бы он поднял на ноги банду своего отца и штурмовал бы вашу виллу, то мне не мешало бы вовремя узнать об этом. Должен признаться, что его успокоила именно записка: она дала ему надежду на легкий реванш. И Джеффри лег спать. Когда же я отпустил по телефону своих агентов, они собрались было уходить, но тут в номер Флойда вошли вы. Агенты задержались и проследили за вами. Вы вскоре выбежали из номера, бросились к портье и стали звонить по телефону. Затем вернулись в номер и пробыли там несколько минут. Я правильно описываю внешний ход событий?
   Кен кивнул.
   — Зачем вы вернулись в номер? Не для того, чтобы подождать молодых, иначе вы не ушли бы так быстро. Значит, вы уже знали, что Мэри туда не вернется. Вам это сообщили по телефону?
   — Да.
   — Кто?
   — Сначала Джонни сказал, что Мэри дома. Потом я позвонил ей.
   — В таком случае, у меня есть все основания предполагать, что вы вернулись в номер, чтобы написать и оставить там эту записку. Я думаю, что вы до этого узнали от мистера Грея о том, что он нездоров и, следовательно, не появится утром к «Хиглоу-клубе».
   — Он сказал мне тогда, что старик Легг выбросил его из поезда.
   — Где вы были во время покушения на жизнь Джеффри?
   — Завтракал у инспектора Флагерти.
   Реедер усмехнулся.
   — У вас, как всегда, безукоризненное алиби!
   — А вы предпочли бы увидеть меня с пистолетом за спиной этого подлеца?
   — Мистер Кен, — тихо проговорил сыщик, — если бы так обошлись с моей дочерью, то…
   — То что бы сделали вы?
   — Не знаю. Возможно, что я и взялся бы за пистолет…
   — Зачем? — лукаво спросил Питер. — Ведь вы могли бы потребовать дочь обратно через суд…
   — Во всяком случае, я очень рад, что вы так кстати позавтракали у Флагерти, — сказал вместо ответа сыщик.
   — А кто же, все-таки, стрелял в Джеффри?
   — Его отец.
   — Вы в этом уверены?
   — Да.
   — Почему?
   — По многим причинам. Одна из них заключается в том, что Эммануил в то утро получил письмо и помчался в клуб.
   — Вы следили за ним?
   — Нет. У меня есть показания портье гостиницы, в которой живет Эммануил, и швейцара Стивенса. Старый Легг вошел в клуб, убедился в том, что там никого нет, и тут же вышел на улицу. Зачем ему нужно было в этом убеждаться? Очевидно, для того, чтобы обойти дом, влезть по пожарной лестнице и без свидетелей покончить со своим врагом.
   — Врагом?
   — Конечно. Только приняв сына за врага, можно выстрелить ему в спину. Хотелось бы мне знать, за кого он принял Джеффри… Вы не удовлетворите мое любопытство? Ведь письмо, которое получил Эммануил, вероятно, тоже было написано вами.
   — Почему вы так думаете?
   — В той записке должны были быть указаны те же время и место, что и в этой. И серьезная причина, заставившая Эммануила лететь, сломя голову, — на это указывает весьма небольшая разница между временем получения той записки и временем прихода старого Легга в клуб. Возможно, что Эммануил действительно сболтнул в поезде мистеру Грею что-нибудь лишнее, а теперь узнал из записки, что тот жив и собирается «настучать»…
   — Зачем вы мне все это говорите? Если бы вы не спасли мою дочь и не отказались затем от вознаграждения, то я подумал бы, что вы просто хотите выжать из меня деньги. Или вы собираетесь изложить свои соображения Крэгу?
   — Ни то, ни другое, мистер Кен. При всем моем уважении к инспектору, я должен сказать, что он никогда не сможет доказать ваше участие в покушении на Джеффри. Даже если я сообщу Крэгу все то, что уже рассказал вам, и то, о чем не счел нужным упоминать.
   — Чего же вы хотите, мистер Реедер?
   — Вашей искренности.
   — Для этого необходимо было такое длинное предисловие?
   — Именно.
   — Почему?
   — Если бы я просто сказал вам, что вы являетесь моим союзником против Джеффри, то не получил бы от вас откровенного ответа. Вы сказали бы, что собираетесь подать на двоеженца в суд, чтобы расторгнуть его брак с мисс Мэри, а все остальное — дело полиции. После чего мне оставалось бы только откланяться.
   — Вы угадали.
   — Поэтому мне нужно было уяснить, что на самом деле вы настроены совсем не так благодушно. И что вы воспринимаете Джеффри как серьезного противника.
   — Вам это удалось. Но я все еще не понимаю, какое вам дело до того, как я отношусь к молодому Леггу.
   — Мы с вами — союзники, мистер Кен.
   — Он сделал какую-то подлость и вам?
   — Мне лично? Нет. Но я получил от Английского банка поручение изловить Великого Печатника. Так там прозвали Джеффри за то, что он делает фальшивые банкноты, совершенно неотличимые от настоящих. Вот, посмотрите.
   Реедер достал из бумажника две купюры по пять фунтов стерлингов и протянул их Питеру:
   — Какая из них настоящая?
   Кен долго рассматривал банкноты.
   — Если бы не одинаковые номера, я ни за что не поверил бы, что одна из них — фальшивая, — сказал он наконец и вернул купюры сыщику. — Чем я могу быть вам полезен?
   — Знаете ли вы, где он печатает свой товар?
   — Нет.
   — Если узнаете, то сообщите, пожалуйста, мне.
   — И какой приговор ждет негодяя на суде?
   — Вероятно, виселица.
   Питер сорвал розу и задумчиво понюхал ее.
   Затем посмотрел прямо в глаза Реедеру и лаконично ответил:
   — Хорошо.

Глава 20. ПРИГЛАШЕНИЕ

   Когда Кен и Реедер вернулись в кабинет Питера, там уже был сервирован чай.
   Мери сидела в отцовском кресле и разговаривала по телефону с Джонни.
   Увидев отца и сыщика, она попрощалась со своим собеседником и положила трубку.
   — Как Грей себя чувствует? — спросил у нее Питер.
   — Уже начал потихоньку ходить. Хочет завтра встретиться с… нами.
   Мэри слегка покраснела и встала, уступая отцу его кресло.
   Едва если пить чай, как раздался звонок телефона.
   Девушка сняла трубку.
   — Алло!
   Затем убрала трубку от уха, прикрыла ее ладонью и с испуганным шепотом сказала Питеру:
   — Это — Эммануил Легг. Он хочет говорить с тобой.
   Кен и Реедер переглянулись.
   Питер взял трубку:
   — Что тебе, Эммануил?
   — Мне нужно срочно с тобой встретиться, чтобы уладить наши дела.
   — Мне нечего с тобой улаживать.
   — Если бы я знал, Питер, что девушка, подцепившая моего сына, приходится тебе дочерью, то немедленно заставил бы его отойти в сторону.
   — Но ты, конечно же, ни о чем не догадывался.
   — Неужели ты думаешь, что он женился бы на дочери человека, который отправил в «колледж» его отца?
   — Как же ты прозевал свадьбу собственного сына? — насмешливо проговорил в трубку Кен.
   — У меня много дел. Это у тебя единственное занятие — изображать джентльмена.
   — Короче, Эммануил.
   — Надо развести наших детей.
   — Согласен. И это очень просто сделать.
   — Как?
   — Подать в суд на Джеффри за двоеженство.
   — Не болтай глупостей, Питер. Мэри — единственная жена моего сына.
   — А кем приходится ему молодая женщина, называвшая себя Лилой?
   — Джеффри и Джейн давно уже разведись.
   — Твоя очередная ложь?
   — Клянусь, что говорю чистую правду!
   — Я хорошо знаю цену твоим клятвам, Эммануил.
   — Да если бы я и соврал, какой тебе смысл доказывать в суде, что ты выдал дочь за двоеженца? Докажешь ты это или нет, в любом случае станешь всеобщим посмешищем.
   — Что же ты предлагаешь?
   — Я приглашаю тебя и Мэри пообедать завтра со мной и с Джеффри. Там все обсудим и уладим, без всякого шуми и скандала. Возьми с собой Джонни. Он тоже заинтересован в этом деле, да и ты будешь чувствовать себя спокойнее.
   — Уж не думаешь ли ты, что я тебя боюсь? — иронически осведомился Питер.
   — Нет, конечно. Но все-таки не мешает поговорить и с Джонни. Ты принимаешь мое приглашение?
   — Да.
   — Я очень рад.
   — Где и когда?
   — «Хиглоу-клуб», комната номер тринадцать. В обычное время клубного обеда.
   — Договорились.
   Питер положил трубку.
   Мэри и Реедер вопросительно смотрели на него.
   — Эммануил приглашает меня, Мэри и Джонни на обед в «Хиглоу-клуб». В ту самую комнату, где вы, мистер Реедер, обнаружили Джеффри.
   — Вы пойдете?
   — Обязательно. Может быть, я там узнаю что-нибудь интересное.
   Кен многозначительно взглянул на сыщика.
   Тот спросил:
   — Чем Легг объясняет свое приглашение?
   — Необходимостью обсудить, как быстро и без шума оформить развод наших детей. Поэтому он хочет, чтобы в разговоре участвовал и Джонни.
   — После развода вы согласитесь выдать дочь за Грея?
   — Я подумаю об этом.
   — Советую позвать его на обед, — сказал Реедер. — И не забудьте оба взять с собой пистолеты. Жаль, что Эммануил не пригласил заодно и меня… Но я все равно буду в это время поблизости, а вокруг здания клуба поставлю своих агентов. С Леггом надо держать ухо востро.
   — А я буду на этом обеде? — вмешалась в разговор мужчин Мэри.
   — Ни в коем случае, — ответил Питер.
   — Я хочу быть там с тобой и с Джонни, — настаивала она.
   — Это опасно.
   — Опасно было мне находиться в одном гостиничном номере с Флойдом, когда я не знала еще, что он женат. Неужели там будет еще опаснее?
   Кен смутился.
   Он считал себя виновным в неудачном замужестве дочери.
   — По-моему, я больше всех заинтересована в своем разводе. Поэтому я должна быть там и участвовать в обсуждении!
   Питер сдался:
   — Это — безумие, Мэри, но в нем есть логика. Только тебе надо обязательно взять с собой оружие. Раздобыть у кого-нибудь маленький пистолет…
   — У меня есть.
   — Откуда? — удивился Кен.
   — В отеле «Карлтон» Лила угрожала Джеффри дамским пистолетом, а он выбил у нее из рук оружие и вытолкал ее за дверь. Пистолет остался лежать на ковре. Я подобрала его и заперлась в спальне…
   Они допили чай.
   Сыщик откланялся.
   Питер и Мэри проводили его до машины.

Глава 21. ЗАГОВОР

   Придя в себя, Джеффри обнаружил, что находится в больнице.
   Рядом с его койкой сидела Джейн.
   Она уже не плакала.
   Больше в палате никого не было.
   — Кто в меня стрелял? — осведомился Джеффри.
   — Не знаю.
   — Что со мной?
   — Пуля прошла навылет. Ранение легкое. Скоро встанешь на ноги.
   — Почему ты со мной?
   — Я люблю тебя.
   — Где Мэри?
   — Не имею понятия.
   — Отец не приходил?
   — Пока нет. Ведь я же еще жива…
   Легг усмехнулся.
   — Я скажу ему, чтобы тебя не трогали.
   — Спасибо.
   — Дай мне пить.
   Джейн взяла со столика стакан и подала его Джеффри.
   Он пригубил, но пить не стал.
   — Убери это и принеси виски.
   — Врач сказал, чтобы я давала тебе пить чай с лимоном.
   — Делай, что я тебе приказываю. Иначе… сама знаешь.
   Молодая женщина взяла у мужа стакан и поставила на столик.
   Затем она встала и вышла из палаты.
   Некоторое время Легг был один.
   Он лежал неподвижно и молча смотрел в одну точку.
   Затем пробормотал:
   — Я все равно узнаю, по чьей милости я тут валяюсь… Скорее всего, это был…
   Джеффри не договорил.
   В палату вошел Эммануил.
   — Здравствуй, отец. За дверью «чисто»?
   — «Крючков» нет. Я зашел в клуб, и Стивенс сказал мне, что ты здесь.
   Старик сел у постели сына.
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Хорошо. Небольшая слабость, вот и все. Наверное, от потери крови. Залеживаться тут не собираюсь: не люблю, чтобы «крючки» точно знали, где меня искать… Кто в меня стрелял?
   Лицо Эммануила перекосилось:
   — Питер. Кто же еще?
   — Я тоже так думаю.
   — Не пойму только, как он меня выследил. «Хвоста» за мной не было. Я все время проверял…
   — А почему ты оказался в клубе так рано?
   — Мэри сбежала от меня, пока я ходил за билетами на пароход, и уронила на пол записку…
   Эммануил злобно выругался.
   — Ты что, не мог запереть девчонку как следует?
   — Запер. И забрал ключ. Ее кто-то выпустил.
   — Почему ты не взял Мэри с собой?
   — Она заперлась от меня в спальне.
   — Какого дьявола?
   — Ты сказал, чтобы я гнал Джейн в шею?
   — Да.
   — Я и погнал. А Джейн устроила скандал и заявила, что она — моя жена.
   — Мало ли что сболтнет служанка, когда ее выгоняют!
   — Она показала Мэри нашу свадебную фотографию.
   Эммануил потряс кулаками:
   — Пусть только эта мерзавка попадется мне на глаза! Убью!
   — Тише, отец. Тебя, наверное, слышит вся больница. Я обещал Джейн, что ты ее не тронешь. Все равно мы с тобой решили перебираться на континент. Какая теперь разница, что она там сболтнула? Надо поскорее сматываться, вот и все.
   — А на прощанье сыграть веселую шутку с Питером! — хищно ощерился старик. — Да и с Джонни не мешало бы. Очень уж он нагло угрожал мне в поезде. Требовал, чтобы мы отдали ему Мэри.
   Джеффри резко приподнялся на левом локте и скривился от боли.
   — Ни за что! Только потеряв ее, я понял, насколько она нужна мне!
   — Успокойся. Ты ее получишь.
   — Что ты задумал?
   — Мы захватим Мэри с собой на континент. И там она станет твоей женой по-настоящему.
   — А Джейн?
   Эммануил презрительно махнул рукой:
   — Пусть остается здесь и радуется, что дешево отделалась. Но это еще не все. Я хочу отправить Питера и Джонни «на каникулы». Пусть Кен тоже хлебнет тюремного супа!
   Младший Легг сел на кровати и опустил ноги на пол.
   — Вот это месть! Питер больше всего на свете боится потерять репутацию честного человека! А как мы это сделаем?
   — Очень просто. Полиция знает о существовании Великого Печатника, но не знает, что это ты. Надо, чтобы Кен попался с поличным как необыкновенно ловкий фальшивомонетчик и чтобы его приняли за Великого Печатника. Тогда ему обеспечен либо «колледж» до конца его дней, либо «галстук» на шею.
   Джеффри покачал головой.
   — Если у него на вилле найдут два-три подброшенных нами печатных станка, то никто не поверит, что он — Великий Печатник. Надо заманить его на мою фабрику, вызвать полицию, а самим смыться во Францию!
   — Ну, что ж… Фабрику мы с собой все равно увезти не сможем… Пожалуй, мы так и сделаем.
   — А как ты его туда заманишь? Кен умен, как дьявол.
   — Приглашу его пообедать с нами в комнате номер тринадцать.
   — И он придет?
   — Обязательно.
   — Почему ты в этом уверен?
   — Я предложу ему обсудить условия, на которых мы согласны без шума дать развод его дочери.
   — Да, на это он, наверное, клюнет, — согласился Джеффри.