Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Неуловимый

   — Послушайте, — начала она, и голос ее понизился до шепота. — Я хочу поговорить с вами, пока не вернулся этот сыщик-шотландец… Почему бы вам не уехать куда-нибудь отсюда, где никто вас не знает, где вы могли бы жить под другим именем?.. Ведь вы богатый человек и могли бы себе это позволить…
   Мейстер хитро улыбнулся.
   — Понимаю!.. — сказал он. — Я кое-кому стал мешать. Поэтому вы и запугиваете меня…
   — Какой смысл мне это делать! — глаза ее горели. — Неужели вы не понимаете, что вам все равно от него не уйти? А я бы не хотела еще одной смерти. Довольно!
   — Дорогая моя, — он хотел погладить ее по щеке, но она отшатнулась, — не тревожьтесь из-за меня…
   — Из-за вас! — в голосе ее звучало такое презрение, что всякий другой мужчина на месте Мейстера этого бы не стерпел. — Чтобы вызволить вас из ада, будьте уверены, я и пальцем бы не пошевелила! Уезжайте отсюда… Я хочу спасти его, а не вас!.. Уезжайте!
   — Ловко придумано, — процедил Мейстер. — Он не решается вернуться сюда и послал в Англию вас, чтобы выманить меня…
   Глаза молодой женщины сузились, как будто ее вдруг ослепил яркий свет.
   — Если вы будете убиты, то будете убиты именно здесь… Не сомневайтесь! Здесь, в этой комнате, где вы разбили сердце его сестры… Вы — сумасшедший! — выкрикнула она.
   — Но не настолько, чтобы попасться в вашу ловушку, моя дорогая… — проговорил Мейстер. — Предположим, что «Неуловимый» жив… Что ж, здесь, в Дептфорде, мне бояться нечего. Меня охраняют. Если бы я поехал в Аргентину, он ждал бы меня там. В Австралии — также… Если бы я даже забрался в Кейптаун… Нет, нет, милая моя, не так-то легко поймать меня…
   Кора только хотела что-то сказать, как дверь отворилась и в комнату вошел Ломонд.
   — Вы уже закончили свою беседу, Кора? — спросил старик.
   Несмотря на свое волнение, молодая женщина рассмеялась.
   — Послушайте, доктор! Только друзья меня называют Корой…
   — Я ваш самый лучший друг, — вполне серьезно заметил доктор.
   — Миссис Мильтон сама не знает, кто ее друзья, — вмещался Мейстер. — Я бы желал, чтобы вы объяснили ей…
   Доктор, не обращая на него внимания, смотрел на женщину.
   У Мейстера появилось ощущение, будто он лишний в собственном доме. Он поспешил скрыться в комнате, служившей конторой.
   — Я рад, когда вас вижу, Кора, — заметил доктор.
   Она рассмеялась.
   — Какой вы смешной.
   — Я заставил рассмеяться неутешную вдову, — пошутил он.
   Кора бросила на него быстрый взгляд.
   — Не дразните же меня этим вдовством! Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не встречалась с Артуром!
   Доктор спросил вкрадчиво:
   — Разве Артур такой плохой человек?
   Она вздохнула.
   — Артур — лучший человек на свете, но такому человеку не следовало жениться…
   — И все же вы последовали за ним в Австралию… Послушайте, Кора, вы все еще его любите? Все еще надеетесь на лучшее? Зря! Не проще ли его забыть?
   — Забыть? — она вздрогнула. — Вы думаете, мне следует это сделать?
   — Я не знаю, — задумчиво произнес доктор. — Но стоит ли так долго из-за него страдать!.. Предположим, он жив — но рано или поздно он будет схвачен…
   Она посмотрела на дверь конторы, где сидел Мейстер, и проговорила, глядя ему в глаза:
   — Видите ли, доктор Ломонд, я знаю, что мой «Неуловимый» в опасности, но я не боюсь полиции… Хотите, я вам что-то скажу…
   Он медленно кивнул.
   — Так вот, я буду с вами совершенно откровенна: мне кажется, что во всем мире есть только один человек, который способен когда-либо поймать «Неуловимого». И этот человек — вы!
   — Это безумие с вашей стороны, — сказал доктор.
   — Что именно?
   — Такая красавица, как вы, — и всю жизнь гоняетесь за тенью… Вы теряете лучшие годы жизни… Так можно превратиться в комок обнаженных нервов. Стоит ли он того…
   — Почему вы мне это говорите? — она вскочила. — Сознайтесь, у вас есть скрытая причина…
   — Клянусь, что я думаю только о вас…
   — А я уверена, что нет, — она пришла в ярость. — Вы мужчина, а все мужчины одинаковы… Так знайте же: я добровольно сошла в ад и в этом аду останусь…
   Она нетерпеливым движением схватила со стола сумочку.
   — Я только хотел дать вам совет, — смущенно прошептал доктор.
   — Совет… — передразнила она. — Только когда Артур Генри Мильтон сам скажет мне, что он меня больше не любит, запомните — только тогда я покину его!..
   И прежде чем он мог что-либо возразить, она хлопнула дверью.
   Мейстер, все время следивший за ними, сразу же вошел в комнату.
   — Вы рассердили миссис Мильтон, доктор.
   — Возможно, — в раздумьи ответил доктор, беря шляпу и саквояж.
   — Женщины — странные существа, — продолжал Мейстер. — Я думаю, что вы ей очень нравитесь!
   — Вы думаете? — переспросил доктор. Мысли его были по-видимому далеко. — Интересно, примет ли она мое приглашение, если я предложу ей пообедать со мной?..
   — Подумайте, как было бы хорошо, если бы она несколько утратила бдительность и выболтала вам кое-что о «Неуловимом», — сказал Мейстер не без лукавства.
   — Я как раз об этом думал… Вы полагаете, она бы выболтала?
   Адвоката начинал забавлять этот старик, который, несмотря на возраст, полагал, что еще может понравиться молодой женщине!
   — Никогда нельзя угадать, что сделает женщина, если влюбится, не правда ли, доктор? — ехидно заметил он.
   Доктор молча поклонился и ушел.

Глава 23. Политика адвоката Мейстера

   Мейстер думал о том, что Джонни стал представлять реальную опасность… Ведь он даже угрожал ему! Да, молодой безумец способен был бы привести угрозу в исполнение, разве что…
   — Неужели же он будет настолько легкомысленным, чтобы пойти ночью в Камден-Крессент? — подумал Мейстер.
   От Джонни мысли его перешли к Мэри. Его тяга к этой девушке вылилась в азартную страсть и теперь, когда он боялся ее потерять, она казалась ему самой прекрасной женщиной во всем мире…
   Он сел за рояль и начал играть свою любимую мелодию. Он не видел, как Мэри вошла в комнату, и она несколько раз окликнула его, прежде чем он очнулся. Он смотрел на нее невидящими глазами.
   — Морис! — повторила она.
   Музыка прекратилась.
   — Я хочу сказать вам, что не могу продолжать служить здесь теперь, когда Джонни вернулся…
   — Все это пустяки, — ответил он, и в голосе его звучали те отеческие нотки, которые ему так легко удавались.
   — Он такой подозрительный, — продолжала она.
   — Подозрительный, — повторил Мейстер. — Я хотел бы, чтобы действительно тому была причина…
   — Ведь вы знаете, что я не могу остаться, — проговорила она.
   Мейстер встал, подошел к ней и положил руки на плечи.
   — Но если вы уйдете, могут подумать, что я действительно изверг, — сказал он вкрадчивым голосом. — Не можете же вы всю жизнь исполнять желания Джонни, который, весьма вероятно, проведет половину жизни в тюрьме…
   Она вскрикнула и отшатнулась от него.
   — Нужно иметь мужество смотреть правде в глаза, — продолжал он. — Нет смысла обманывать себя!.. Джонни действительно испорченный юноша!.. Ведь вы не все знаете… Я старался многое от вас скрыть, а это было очень трудно…
   — Что же вы старались скрыть от меня? — проговорила она дрожащим голосом.
   Мэри была бледна, как полотно.
   — Дело в том… — начал он, как бы раздумывая, следует ли ей рассказывать. — Как вы думаете, что сделал ваш сумасшедший брат перед тем как его поймали и судили? Ведь я был его лучшим другом, как вы сами знаете, и все-таки он подделал мою подпись на чеке… Четыреста фунтов…
   Она в ужасе отшатнулась.
   — Но ведь это подлог! — воскликнула она.
   — Какой смысл называть вещи своими именами? — Он вынул из кармана записную книжку, в которую был вложен чек. — Вот этот чек. Не знаю, зачем я держу его здесь, и как мне поступить с Джонни…
   Мэри хотела разглядеть имя на чеке, но Мейстер, сокрушенно вздыхая, заходил по комнате. Это был чек, который он получил с утренней почтой, а историю с подлогом он выдумал только что. У Мейстера часто бывали минуты такого пылкого вдохновения.
   — Разве нельзя уничтожить этот чек? — спросила Мэри дрожащим голосом.
   — Конечно, я мог бы его уничтожить… — Мейстер великолепно разыгрывал свою роль. — Но Джонни такой мстительный!.. Я должен спрятать этот чек из чувства самосохранения!
   Мейстер положил чек обратно в книжку.
   — Конечно, я никогда никому не покажу его, — заметил он и бросил быстрый взгляд на Мэри.
   Затем он прибавил более нежным тоном:
   — Мне так нужно поговорить с вами, Мэри, о вашем брате и о многом другом… Я хотел бы поговорить с вами спокойно, так, чтобы нам никто не мешал… Приходите поужинать со мной…
   Она покачала головой.
   — Вы ведь знаете, что я не могу этого сделать, — сказала она. — Морис, неужели вы хотите, чтобы обо мне говорили то же, что о Гвенде Мильтон?..
   Мейстер пришел в ярость.
   — Почему все меня попрекают этой девушкой?! — вскинулся он. — Отлично, если вы не хотите — не приходите!.. Не понимаю, в самом деле, почему я жалею Джонни и спасаю его!..
   Мэри пришла в ужас от его внезапного гнева.
   — О Морис, — воскликнула она, — если вы действительно хотите…
   — Мне все равно, — прервал он ее, — Я никогда не ползал на коленях перед женщиной и не буду ни о чем вас умолять!.. Уезжайте отсюда, если хотите. Джонни же не поедет с вами, в этом вы можете быть уверены!..
   Мэри схватила его за руку. Она была в ужасе, что Мейстер приведет свою угрозу в исполнение.
   — Морис, вы знаете, что я сделаю все, что вы хотите…
   Он бросил на нее странный взгляд.
   — Приходите в одиннадцать часов, — оживился он. — Если же вам нужен провожатый, то приведите «Неуловимого»!
   Не успел он вымолвить последнего слова, как послышались три удара в дверь…
   Мейстер в ужасе упал на стул и спросил дрожащим голосом:
   — Кто там?
   Ему ответил низкий мужской голос:
   — Мне нужно поговорить с вами, Мейстер!
   Морис подошел к двери и распахнул ее. На него смотрели темные, жуткие глаза инспектора Блисса.
   — Что… что вы тут делаете? — пролепетал Мейстер.
   Блисс едко улыбнулся, показав белые ровные зубы.
   — Охраняю вас от «Неуловимого» и как родной отец забочусь о вас, — сказал он резко.
   Он перевел взгляд с Мейстера на побледневшую девушку.
   — Не думаете ли вы, мисс Ленлэ, что и вас нужно охранять?..
   Он пристально смотрел на нее.
   — Я не боюсь «Неуловимого», — ответила она, — Я знаю, что он не причинит мне вреда!..
   Блисс криво усмехнулся.
   — Ведь я не его имел в виду! — сказал он.
   И он перевел на Мейстера свой тяжелый, странный взгляд.

Глава 24. Блисс предостерегает

   На следующее утро Мейстер вошел в контору и, приблизившись к Мэри, положил ей руки на плечи.
   Она повернулась и подняла глаза на него.
   — Морис, — сказала она, — правду ли вы говорили мне вчера про чек?.. Я все время думала об этом и очень встревожена…
   Он только вздохнул.
   — Вы настаиваете, чтобы я пришла сегодня вечером?.. Ведь сейчас никто нам не мешает, и мы можем переговорить обо всем…
   — Вы забываете, дорогая Мэри, что в доме есть посторонние лица, которые могут подслушать, — начал Мейстер вкрадчивым голосом. — Я так расположен к вам, Мэри, я так люблю вас…
   — Что вы этим хотите сказать? — прервала она его. — Если я правильно поняла, вы хотите сказать, что любите меня настолько, что собираетесь предложить руку и сердце?
   — Но… конечно, — пробормотал он смущенно. — Я очень люблю вас, но женитьба относится к тем вещам, которых я до сих пор избегал. И в самом деле, что значат какие-то слова, которые бормочет в церкви оплаченный нами пастор?
   — Значит, скажите откровенно, что вы не имеете желания жениться на мне, — сказала Мэри совершенно спокойно. — Откровенно и определенно.
   — Конечно, если вы желаете… — поспешно проговорил он.
   — Я не люблю вас и не желаю выходить за вас замуж, — так же спокойно продолжала она. — Но я хочу, чтобы вы определенно сказали, что же вам нужно от меня…
   Она стояла совсем близко от него, и глаза ее сверкали от сдерживаемого гнева. Никогда еще она не казалась Морису такой прекрасной…
   Он вдруг схватил ее за плечи, и ей понадобилось большое усилие, чтобы высвободиться и оттолкнуть его.
   — Теперь мне все ясно, — в гневе воскликнула она, — знайте же, что я не приду сегодня вечером…
   Мейстер продолжал тихим и вкрадчивым голосом:
   Разве вы не понимаете, дорогая Мэри, что я хочу только вашего счастья… Я хочу устранить все горести и несчастья с вашего пути… Я хочу, чтобы вы покинули вашу ужасную маленькую квартирку… Ведь вы знаете, что случилось с вашим братом: если теперь он свободен, то в случае нового обвинения, не забывайте, он должен будет отбыть и новое и прежнее наказание… Теперь представьте себе, что я предъявляю свое обвинение в подлоге чека… Что это будет означать для Джонни?.. Вы, надеюсь, понимаете, что для него это будет означать семь лет каторжных работ и еще два с половиной года прежнего наказания, что вместе взятое составит девять с половиной лет… Вам будет уже более тридцати лет, когда вы снова увидите его…
   Мейстер увидел, что Мэри сильно побледнела и готова была упасть в обморок.
   — Быть может, вы теперь несколько иначе посмотрите на вещи? — начал он.
   На ее лице он прочел, что она готова сделать все, что в ее силах, чтобы спасти брата.
   — Разве нет другого способа, Морис? — начала она слабым голосом. — Разве не могу я вам оказать иную услугу?.. Я готова быть экономкой у вас в доме, готова быть даже вашей служанкой. Я буду вашим лучшим другом, если хотите…
   Морис улыбнулся.
   — Дорогая Мэри, вы становитесь сентиментальной, — воскликнул он, — а это уже совсем глупо… Стоит ли столько разговаривать из-за того, что я пригласил вас поужинать со мной…
   Мэри вскинула глаза.
   — А если я спрошу Джонни…
   — Бросьте это, — перебил он ее. — Если вы спросите Джонни, он придет сюда, и начнутся еще более сентиментальные разговоры! Я же предупреждаю вас, что в таком случае позвоню в полицию, а это будет означать гибель Джонни… Я надеюсь, что вы меня поняли…
   Она печально кивнула.
   …В пять часов адвокат сказал ей, что она может уходить. У нее болела голова, и она совершенно не в состоянии была работать. Буквы расплывались перед глазами, и невозможно было заставить себя сосредоточиться…
   Мэри с облегчением вышла на улицу. Стоял густой туман и в нескольких шагах ничего не было видно.
   У нее возникла мысль посвятить во все Аллана, но затем она подумала, что это могло бы разозлить Мейстера и тем самым погубить ее брата.
   Быть может, она рассказала бы все Джонни, если бы застала его дома. Но Джонни ушел, оставив ей записку, в которой было сказано, что он пошел к одному из своих прежних соседей по имению.
   Усталая и огорченная, Мэри прошла в свою комнату.
   Через минуту служанка сообщила, что ее спрашивает господин с черной бородкой.
   Мэри быстро выбежала в переднюю.
   — Я тогда не успел представиться, — начал человек, стоявший в дверях, — инспектор Блисс.
   Сердце ее дрогнуло: она недоумевала, почему явился сюда этот сыщик из Скотленд-Ярда, и готова была предположить новую катастрофу. Быть может, Мейстер уже заявил, и ему было все известно про Джонни…
   — Войдите, пожалуйста, — сказала она дрожащим голосом.
   Блисс вошел в комнату, не вынимая изо рта папиросы и только усталым жестом снял шляпу, как будто и эта вежливость стоила ему больших усилий.
   — Ваш брат сегодня или вчера выпущен был из тюрьмы, не правда ли? — спросил он.
   — Вчера, — ответила она. — Он сегодня утром вернулся домой.
   К ее удивлению, он ничего не сказал больше о Джонни, а вынул из кармана утреннюю газету и, положив ее на стол, ткнул пальцем в заметку на первой странице. Мэри пробежала ее глазами.
   — Что это значит? — спросила она.
   — Я именно это хотел вас спросить, — сказал он, не спуская с нее тяжелого взгляда. — Эта заметка, несомненно, помещена «Неуловимым» и предназначается его жене или же, наоборот заметка эта помещена женой «Неуловимого» и что-то сообщает ему. Для составления этой заметки пользовались шифром, который был оставлен здесь, у вас в квартире, на прошлой неделе. Я прошу вас показать мне этот шифр.
   — Мне очень жаль, что я не могу исполнить вашей просьбы, мистер Блисс, — ответила Мэри. — Шифр этот был украден, и я полагала…
   — Что я украл его… — прервал он ее с горькой усмешкой, — Значит, вы не поверили моему рассказу о том, что я видел другого человека, который влез в вашу квартиру по веревке… Мисс Ленлэ, у меня есть основания предполагать, что шифр этот не был украден, что он находится у вас в квартире, и что вы знаете, где он находится…
   Мэри казалось, что он хочет лишь испытать ее, и что сам не верит тому, что утверждает.
   — Шифра здесь нет, — спокойно возразила она. — Его украли в тот день, когда я вернулась домой и заметила, что все у меня в квартире было перерыто…
   Он бросил на нее странный взгляд, и Мэри не поняла, было ли в нем недоверие или нечто другое…
   — В таком случае, только «Неуловимый» и его жена знают, где этот шифр, — сказал он.
   — А может быть, то лицо, которое вы видели и которое побывало в моей квартире, — начала она.
   — По всей вероятности это был сам «Неуловимый», — сказал он, не сводя с нее глаз. — Скажите мне, мисс Ленлэ, вы очень боитесь «Неуловимого»?
   Мэри улыбнулась.
   — Должна повторить, что я совершенно не боюсь его, — сказала она. — Из всего, что я о нем слышала, можно сделать вывод, что он никогда не причинит зла беззащитной женщине…
   Мэри снова поймала его странный взгляд.
   — Я рад, что у вас такое хорошее мнение об этом негодяе, — сказал он. — Боюсь, что я сам не могу разделить этого мнения… А как вам нравится Мейстер?
   Не ожидая ее ответа, Блисс быстро продолжал:
   — Следите получше за вашим братом, мисс Ленлэ, — он слабовольный молодой человек и легко попадает под дурное влияние… Простите, что я побеспокоил вас…
   Блисс направился к двери, но еще раз обернулся.
   — Какой славный этот Уэмбри, не правда ли?
   Он кивнул и вышел из комнаты.
   После ухода Блисса Мэри вспомнила, что ей предстоит еще сделать некоторые покупки. Магазины закрывались в семь часов, и она поспешила схватить корзину и выйти на улицу. Она решила приготовить любимые блюда Джонни и тщательно выбирала все продукты.
   Когда она уже возвращалась и подходила к своему дому, то заметила впереди высокую сутуловатую фигуру и сразу узнала доктора Ломонда.
   Мэри хотела пройти незамеченной, но он окликнул ее.
   — Приятно видеть такую хозяйственную молодую леди! Я ведь все время наблюдал за вами, пока вы делали покупки!
   — А я не знала, что нахожусь под полицейским надзором! — пошутила Мэри.
   — Да, я очень наблюдателен, — продолжал старик, — я наблюдаю за всеми людьми и даже за самими сыщиками… Например, мне хотелось бы знать, по какому делу приходил к вам Блисс и в каком он был настроении?..
   — Откуда вам известно, что Блисс был у меня?
   Старик развел руками.
   — Да он весь день болтается здесь…
   — А сейчас вы тоже за кем-нибудь следите? — поинтересовалась она.
   Вместо ответа он указал ей на человека, видневшегося в темноте. Сумерки не позволяли разглядеть его достаточно хорошо, но он напоминал инспектора Блисса.
   — Меня очень интересует этот сыщик, — сказал старый врач. — Он какой-то таинственный, а мне нравится разгадывать тайны…
   Мэри простилась с ним и поспешила домой. Она пришла одновременно с Джонни, который был в прекрасном настроении. Он даже сказал нечто, заставившее сильнее биться ее сердце.
   — Знаешь, а этот Уэмбри — неплохой малый. Нужно будет зайти к нему в участок и зарегистрироваться…
   Его последние слова вновь вернули Мэри к тягостным мыслям.
   — Ты ведь освобожден до истечения срока, Джонни. Если что-нибудь снова случится… Я хочу сказать, что в этом случае ты должен будешь отбыть и тот срок…
   — Ничего не может случиться, — прервал он ее, — и не будем больше говорить на эту тему… Ты лучше скажи, когда прекратится твоя унизительная служба у Мейстера? Деньги, которые я оставлял для тебя, он растратил, по крайней мере, избегает отвечать на вопрос о них… Короче, он негодяй, и тебе не следует с ним общаться…
   Разговаривая с сестрой, Джонни никак не мог решиться сказать ей, что должен будет уйти вечером…
   Наконец он, как бы между прочим, заметил:
   — Быть может, я очень поздно вернусь сегодня… Один из моих друзей пригласил меня на ужин…
   Мэри волновалась, не зная, в свою очередь, чем объяснить свое вечернее отсутствие, и поэтому не придала должного значения его словам.
   — Быть может, я… я тоже задержусь, Джонни! В женском клубе сегодня собрание, и оно может затянуться…
   Каждый был поглощен своими мыслями.
   Молодой человек ушел около восьми часов, а Мэри стала ждать одиннадцати… Она все время спрашивала себя, что подумает Аллан о ее поступке… Аллан, который так боготворил ее…
   Мэри закрыла глаза, как бы прячась от ужасного видения. Ведь ей казалось, что часы, проведенные ею в здании суда в ожидании приговора над Джонни, были самыми ужасными в ее жизни… Теперь же ей казалось, что самое ужасное в жизни было впереди…

Глава 25. Таинственный аэронавт

   В этот вечер туман становился все гуще с каждой минутой Через час после разговора Мэрисбратом, небольшой двухместный автомобиль затормозил у заброшенного сарая на краю поля.
   В войну здесь располагался аэродром, но затем эта земля несколько раз переходила из рук в руки, и никто не знал в точности имени ее владельца.
   Остановив машину, водитель почистил фары и направился к сараю. Из тумана послышался собачий лай, а затем чей-то голос:
   — Это вы, полковник?
   — Да.
   — Я приготовил ваш аэроплан, он в полной исправности, однако, не советую сегодня летать над Ла-Маншем: туман слишком густой и, как сообщили, поднимается на высоту двух тысяч метров.
   — Ничего не может быть приятнее этого! — весело отозвался человек, которого механик назвал полковником. — Полеты в тумане — моя страсть!
   Механик поворчал что-то о том, что каждый волен разбиваться по-своему и пошел впереди, освещая дорогу маленьким тусклым фонарем.
   Приложив определенное усилие, он отрыл дверь ангара, в глубине которого блеснул пропеллер аэроплана.
   — Можно лететь, полковник, — сказал механик, любуясь аппаратом. — Когда вы думаете вернуться обратно?
   — Через неделю… или чуть попозже, — ответил тот.
   Воротник пальто его был поднят так, что лица совершенно не было видно. Изредка только можно было уловить острый блеск глаз, все же остальное тонуло в тени мягкой фетровой шляпы, надвинутой до самых бровей.
   — Да, вот еще что, сэр, — вновь заговорил механик. — Тут сегодня днем побывала полиция. Они обнюхивали все вокруг и очень интересовались, кто хозяин этой машины… Я сказал им, что вы — бывший офицер воздушного флота, но, по правде говоря, я сам толком не знаю, кто вы, сэр!
   Тот, кого называли полковником, негромко засмеялся.
   — Лучше было бы, Грин, чтобы вы не ломали над этим голову… Вам заплачено достаточно, чтобы оставалось думать только об исправности двигателя…
   — Слышали ли вы когда-нибудь о «Неуловимом», сэр? Сегодня о нем пишут в вечерних газетах…
   — Кто такой «Неуловимый»? — спросил полковник.
   — Человек, все время меняющий облик… Полиция уже многие годы гоняется за ним…
   Механик Грин принадлежал к лицам, чрезвычайно интересующимся преступлениями и преступниками. Он не только помнил все совершенные за последние двадцать лет убийства, но мог безошибочно назвать всех преступников и год их осуждения.
   — Этот «Неуловимый», говорят, тоже служил в воздушном флоте. — Механику явно хотелось поговорить.
   — Никогда о нем не слышал! — оборвал его полковник.
   Войдя в ангар, он тщательно осмотрел аэроплан. Осмотр его удовлетворил.
   — Все в полном порядке… Не знаю, когда я двинусь в путь, по всей вероятности, ночью. Выведите аппарат из ангара и держите наготове. Осмотрите как следует поле, чтобы я не терял время при взлете.
   — Я уже это сделал, сэр.
   — Отлично!
   Полковник вынул из кармана пачку кредитных билетов и протянул их механику.
   — Раз уж вы так любопытны, мой друг, то я скажу вам, что надеюсь путешествовать сегодня ночью с молодой дамой. — Он сухо рассмеялся. — Не правда ли, поэтично!
   — Вероятно, вы увозите ее от мужа? — полюбопытствовал Грин.
   — Да, она замужем… Во всяком случае, чем гуще будет туман, тем лучше. У нас не будет багажа — я хочу взять на борт побольше горючего.
   — А куда вы думаете держать путь, полковник? — Грину хотелось узнать как можно больше.
   Полковник не рассердился. Он был, по-видимому, в хорошем настроении.
   — Возможно во Францию или в Бельгию, а возможно — на север Африки или на юг Ирландии… как знать? Я не могу сказать вам точно, когда вернусь обратно, но оставляю достаточно денег, чтобы хорошо прожить по крайней мере год… Если же я не вернусь через десять дней, то советую продать ангар и держать язык за зубами. Бог даст, мы еще встретимся…
   Он пошел назад к автомобилю, и Грин, идя рядом, со свойственным ему любопытством все время пытался заглянуть в его лицо.
   Он ни разу так и не видел лица своего странного клиента, который всегда приходил ночью в длинном пальто и надвинутой на глаза шляпе.