— Добрый вечер, мисс! Вы возвращаетесь сегодня позднее, чем обычно.
Анн ответила ему улыбкой. Этого шофера Марк откопал в своем приюте.
— Все в порядке, Манфорд. У меня был пассажир, с которым я не могла развить предельную скорость.
В это время мимо гаража проехало такси, завернувшее на Кевендиш-Сквер. Анн заметила, как такси остановилось, и из него вылез какой-то господин. Он остановился на тротуаре, и Анн, поравнявшись с ним, окинула его мимолетным взглядом.
Где приходилось видеть его раньше? Показалось, что он как будто знаком ей. Господин не проронил ни слова, не шелохнулся. Более того, когда Анн поднялась к себе по лестнице и бросила взгляд вниз на тротуар — человек по-прежнему находился на том же месте. Ей показалось, что он не сводил с нее глаз…
Анн знала, что Марк будет дома в это время. В передней горел свет, и свет этот был виден с улицы. Анн отперла дверь, вошла в квартиру. Марк сидел у камина и читал вечернюю газету.
Она неоднократно проверяла искренность Марка, и не было случая, чтобы он не оправдал ее доверия. Его отношение к ней было чисто товарищеским или, пожалуй, напоминала отношение брата к сестре.
Он тепло приветствовал ее.
— Вернулись? Значит все в порядке? Очень хорошо, что вы встретили летчика. Это очень ловкий парень. Некогда он был одним из лучших пилотов французской армии.
Анн сняла шапочку и перед зеркалом стала приводить в порядок прическу.
— Я ехала по Гаммерсмиз до Марбль-Эрч с пассажиром — с инспектором Брадлеем.
Марк изумленно оторвался от газеты.
— Брадлей? Чего он хочет от вас? Может, он пытался обыскать машину? Куда вы спрятали груз?
Ее рассмешила беспокойная торопливость, с которой Марк задал подряд эти несколько вопросов. Обернулась, непринужденно пожала плечами.
— Он попросил меня подвезти его. И как вы понимаете, я не могла отказать. Затем он осведомился о вашем самочувствии. И только.
Марк прищурил глаза.
— Забавный парень! — заметил он, улыбаясь, хотя в душе, конечно же, испытывал тревогу.
Она снова вернулась к зеркалу. Марк из своего кресла мог видеть ее отраженное в зеркале лицо, ясные серые глаза и эти поразительные золотистые волосы…
Анн усмехнулась.
— Каждый раз, когда я гляжу в зеркало, я думаю прежде всего о прическе. Мои волосы так бросаются в глаза, что однажды могут выдать меня. Пожалуй, мне придется перекрасить их в черный цвет. Как вы считаете?
Марк ничего не ответил, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание.
Затем Анн сказала:
— Порой требуется чья-то поддержка, чтобы я нашла мужество принять какое-нибудь решение. Сегодня я не испытывала по отношению к Брадлею того же, что обычно испытываю при его появлении. Ведь, казалось бы, общение с ним должно быть для меня невыносимым, но, оказывается, это не так. Нелегко разогревать в себе старую неприязнь. Я должна была поминутно повторять себе — рядом с тобой сидит человек, убивший моего Ронни. И в тоже время я сомневалась, действительно ли он убил его. Быть может, в смерти Ронни виноват кто-нибудь из его людей? Хотя бы этот отвратительный Симмондс?
— Нет, именно у Брадлея он на совести. И в исчезновении Ли виноват он же. — Марк медленно поднялся со своего места, зашагал по комнате. — Я не люблю вспоминать о смерти Ронни, но если вы упомянули об этом, что ж, хорошо… Но все равно никто в точности не знает истины…
Он остановился перед письменным столом, отпер один из ящиков, вынул какой-то конверт и высыпал его содержимое на стол. Затем разыскал в стопке бумаг газетную вырезку и направился с нею к камину, где было светлее от отблесков пламени.
— К сожалению, я еще не успел вас ознакомить с этим материалом… Это вырезка из «Юго-Восточного Геральда». Вот послушайте…
«В прошлую среду, утром, Летучий Отряд под руководством инспектора Брадлея посетил „Леди Стерс“. В этом старом, наполовину развалившемся здании обитает Элиас Джозеф, — не то голландский, не то русский еврей — предполагают, что посещение Летучего Отряда было вызвано данными, сообщенными таможенными чиновниками. Есть предположение, что в его доме хранится контрабанда. Полицейские никого в доме Джозефа не застали, но комната его находилась в состоянии беспорядка, — казалось, что здесь незадолго до прихода полиции происходила отчаянная борьба. Около окна и на подоконнике были обнаружены следы крови. Те же следы крови были обнаружены и на берегу. Полиция тщательно обыскала берег и обнаружила труп, в котором опознали Ронвальда Перрмена, с Брук-стритт, 904. Врачебный осмотр установил, что смерть наступила от ранения, нанесенного каким-то тупым орудием. Ряд данных, имеющихся в Скотленд-Ярде, позволяют утверждать, что виновники будут обнаружены. Полиция обращается с просьбой ко всем владельцам гаражей сообщить приметы подозрительных лиц, пользовавшихся в эту ночь их автомобилями. После совершения преступления была замечена машина, скрывшаяся в направлении Медоун-Лейн».
— Газета повторяет версию полиции, — сказал Марк. — Она, конечно, отличается от моей. Мое личное мнение таково: квартира Ли Джозефа действительно была притоном контрабандистов. Мы несколько раз производили при его содействии крупные операции, и обычно посредником между нами бывал Ронни. Старик симпатизировал вашему брату. В тот вечер я послал Ронни на французский пароход вести переговоры о крупной партии табака. Установлено, что полиция пронюхала об этом и подстерегла его на реке.
— А что в таком случае произошло с Ли Джозефом? — спросила после минутного молчания Анн.
Марк грустно развел руками.
— Это известно одному Богу… Очевидно, он струсил и удрал из Англии. Он поддерживал деловые отношения с рядом капитанов голландских и немецких пароходов, и ему не составляло труда добраться до любого парохода. Относительно Ронни я могу добавить следующее… Полиция настигла его, произошла схватка, во время которой ему нанесли дубинкой удар по голове, оказавшийся более серьезным, чем можно было предположить. И для того, чтобы скрыть содеянное, бросили его в воду. А то, что пишут о каком-то незнакомце, уехавшем на автомобиле, — вымысел. Мы навели справки и выяснили, что никто никакого автомобиля не видел.
— А вы не пытались разыскать Ли Джозефа? — спросила девушка.
Марк на мгновение замялся.
— Да… Я послал людей в Голландию и в Литву. Вроде бы им удалось выяснить, что Ли Джозеф мертв. Он умер в Утрехте. Но об этом никто не знает, кроме нас…
Он уловил в ее глазах какой-то странный блеск и на мгновение ему показалось, что за этим кроется недоверие. Неужели она узнала о том, что на самом деле произошло в «Леди Стерс»?
— Как выглядел Ли Джозеф? Вы не могли бы мне описать его костюм? — спросила взволнованная девушка.
— Да ведь вы видели его! Неужели забыли? Ему около шестидесяти лет, он был высокого роста, несколько горбился на ходу. Круглый год он одевался в одно и то же платье — долгополый сюртук, наглухо застегнутый, и пальто на меху. Но почему вы спрашиваете об этом?
Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Я видела его четверть часа тому назад. Он стоял здесь, перед домом!
Лицо Марка Мак-Гилла неожиданно посерело, на нем отразился откровенный испуг.
Глава 6
Глава 7
Анн ответила ему улыбкой. Этого шофера Марк откопал в своем приюте.
— Все в порядке, Манфорд. У меня был пассажир, с которым я не могла развить предельную скорость.
В это время мимо гаража проехало такси, завернувшее на Кевендиш-Сквер. Анн заметила, как такси остановилось, и из него вылез какой-то господин. Он остановился на тротуаре, и Анн, поравнявшись с ним, окинула его мимолетным взглядом.
Где приходилось видеть его раньше? Показалось, что он как будто знаком ей. Господин не проронил ни слова, не шелохнулся. Более того, когда Анн поднялась к себе по лестнице и бросила взгляд вниз на тротуар — человек по-прежнему находился на том же месте. Ей показалось, что он не сводил с нее глаз…
Анн знала, что Марк будет дома в это время. В передней горел свет, и свет этот был виден с улицы. Анн отперла дверь, вошла в квартиру. Марк сидел у камина и читал вечернюю газету.
Она неоднократно проверяла искренность Марка, и не было случая, чтобы он не оправдал ее доверия. Его отношение к ней было чисто товарищеским или, пожалуй, напоминала отношение брата к сестре.
Он тепло приветствовал ее.
— Вернулись? Значит все в порядке? Очень хорошо, что вы встретили летчика. Это очень ловкий парень. Некогда он был одним из лучших пилотов французской армии.
Анн сняла шапочку и перед зеркалом стала приводить в порядок прическу.
— Я ехала по Гаммерсмиз до Марбль-Эрч с пассажиром — с инспектором Брадлеем.
Марк изумленно оторвался от газеты.
— Брадлей? Чего он хочет от вас? Может, он пытался обыскать машину? Куда вы спрятали груз?
Ее рассмешила беспокойная торопливость, с которой Марк задал подряд эти несколько вопросов. Обернулась, непринужденно пожала плечами.
— Он попросил меня подвезти его. И как вы понимаете, я не могла отказать. Затем он осведомился о вашем самочувствии. И только.
Марк прищурил глаза.
— Забавный парень! — заметил он, улыбаясь, хотя в душе, конечно же, испытывал тревогу.
Она снова вернулась к зеркалу. Марк из своего кресла мог видеть ее отраженное в зеркале лицо, ясные серые глаза и эти поразительные золотистые волосы…
Анн усмехнулась.
— Каждый раз, когда я гляжу в зеркало, я думаю прежде всего о прическе. Мои волосы так бросаются в глаза, что однажды могут выдать меня. Пожалуй, мне придется перекрасить их в черный цвет. Как вы считаете?
Марк ничего не ответил, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание.
Затем Анн сказала:
— Порой требуется чья-то поддержка, чтобы я нашла мужество принять какое-нибудь решение. Сегодня я не испытывала по отношению к Брадлею того же, что обычно испытываю при его появлении. Ведь, казалось бы, общение с ним должно быть для меня невыносимым, но, оказывается, это не так. Нелегко разогревать в себе старую неприязнь. Я должна была поминутно повторять себе — рядом с тобой сидит человек, убивший моего Ронни. И в тоже время я сомневалась, действительно ли он убил его. Быть может, в смерти Ронни виноват кто-нибудь из его людей? Хотя бы этот отвратительный Симмондс?
— Нет, именно у Брадлея он на совести. И в исчезновении Ли виноват он же. — Марк медленно поднялся со своего места, зашагал по комнате. — Я не люблю вспоминать о смерти Ронни, но если вы упомянули об этом, что ж, хорошо… Но все равно никто в точности не знает истины…
Он остановился перед письменным столом, отпер один из ящиков, вынул какой-то конверт и высыпал его содержимое на стол. Затем разыскал в стопке бумаг газетную вырезку и направился с нею к камину, где было светлее от отблесков пламени.
— К сожалению, я еще не успел вас ознакомить с этим материалом… Это вырезка из «Юго-Восточного Геральда». Вот послушайте…
«В прошлую среду, утром, Летучий Отряд под руководством инспектора Брадлея посетил „Леди Стерс“. В этом старом, наполовину развалившемся здании обитает Элиас Джозеф, — не то голландский, не то русский еврей — предполагают, что посещение Летучего Отряда было вызвано данными, сообщенными таможенными чиновниками. Есть предположение, что в его доме хранится контрабанда. Полицейские никого в доме Джозефа не застали, но комната его находилась в состоянии беспорядка, — казалось, что здесь незадолго до прихода полиции происходила отчаянная борьба. Около окна и на подоконнике были обнаружены следы крови. Те же следы крови были обнаружены и на берегу. Полиция тщательно обыскала берег и обнаружила труп, в котором опознали Ронвальда Перрмена, с Брук-стритт, 904. Врачебный осмотр установил, что смерть наступила от ранения, нанесенного каким-то тупым орудием. Ряд данных, имеющихся в Скотленд-Ярде, позволяют утверждать, что виновники будут обнаружены. Полиция обращается с просьбой ко всем владельцам гаражей сообщить приметы подозрительных лиц, пользовавшихся в эту ночь их автомобилями. После совершения преступления была замечена машина, скрывшаяся в направлении Медоун-Лейн».
— Газета повторяет версию полиции, — сказал Марк. — Она, конечно, отличается от моей. Мое личное мнение таково: квартира Ли Джозефа действительно была притоном контрабандистов. Мы несколько раз производили при его содействии крупные операции, и обычно посредником между нами бывал Ронни. Старик симпатизировал вашему брату. В тот вечер я послал Ронни на французский пароход вести переговоры о крупной партии табака. Установлено, что полиция пронюхала об этом и подстерегла его на реке.
— А что в таком случае произошло с Ли Джозефом? — спросила после минутного молчания Анн.
Марк грустно развел руками.
— Это известно одному Богу… Очевидно, он струсил и удрал из Англии. Он поддерживал деловые отношения с рядом капитанов голландских и немецких пароходов, и ему не составляло труда добраться до любого парохода. Относительно Ронни я могу добавить следующее… Полиция настигла его, произошла схватка, во время которой ему нанесли дубинкой удар по голове, оказавшийся более серьезным, чем можно было предположить. И для того, чтобы скрыть содеянное, бросили его в воду. А то, что пишут о каком-то незнакомце, уехавшем на автомобиле, — вымысел. Мы навели справки и выяснили, что никто никакого автомобиля не видел.
— А вы не пытались разыскать Ли Джозефа? — спросила девушка.
Марк на мгновение замялся.
— Да… Я послал людей в Голландию и в Литву. Вроде бы им удалось выяснить, что Ли Джозеф мертв. Он умер в Утрехте. Но об этом никто не знает, кроме нас…
Он уловил в ее глазах какой-то странный блеск и на мгновение ему показалось, что за этим кроется недоверие. Неужели она узнала о том, что на самом деле произошло в «Леди Стерс»?
— Как выглядел Ли Джозеф? Вы не могли бы мне описать его костюм? — спросила взволнованная девушка.
— Да ведь вы видели его! Неужели забыли? Ему около шестидесяти лет, он был высокого роста, несколько горбился на ходу. Круглый год он одевался в одно и то же платье — долгополый сюртук, наглухо застегнутый, и пальто на меху. Но почему вы спрашиваете об этом?
Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Я видела его четверть часа тому назад. Он стоял здесь, перед домом!
Лицо Марка Мак-Гилла неожиданно посерело, на нем отразился откровенный испуг.
Глава 6
Тень
Это сообщение заставило онеметь Мак-Гилла. Но он все-таки пересилил волнение.
— Вы видели Ли Джозефа?! — вскричал он. — Но это невозможно! Вы что же, всерьез утверждаете, что этот старый еврей находился здесь, у Кевендиш-Сквера? Вы страдаете галлюцинациями! — Он сделал жест, словно пытаясь стряхнуть что-то со спины. — Где именно и когда вы его видели?
Она подтвердила, что видела, как Ли остановился на тротуаре недалеко от угла.
Марк бросился к балкону, распахнул двери и выглянул на улицу.
— Где? Покажите!
Она последовала за ним и указала место, где встретилась со стариком.
— Там. Он стоял на том углу.
Но ни старика, ни автомобиля уже не было. Они исчезли.
— Все это — безумие. Боже, как вы напугали меня! Но теперь я понимаю, что ввело вас в заблуждение. Там, на углу, живет какой-то русский титулованный господин. Князь или что-то в этом роде… И к нему ходят в гости бородатые люди…
Анн никогда не видела Марка в таком возбужденном состоянии.
— Старый еврей мертв! — воскликнул он. — Я наверняка знаю, что его нет в живых. Чего ради…
В это мгновение открылась дверь, и в комнату вошел, как обычно облаченный в черное, Тизер. По-видимому, он находился в очень хорошем настроении.
— Великий Боже! — воскликнул он входя. — Неужели я вас так напугал? Прошу прощения, — впредь буду стучать, прежде чем открыть дверь. Я пришел некстати?
В его голосе звучала беззаботность.
— Право, милый друг, ты, очевидно, не совсем здоров, — обратился он к Марку. — Вы не находите, мисс Анн, что он отвратительно выглядит? Или мне только кажется, потому что я постоянно нахожусь в окружении людей, пышущих здоровьем? Возьмите, например, старого Зедемана — этот парень здоров, как бык.
И он расхохотался. Подойдя к шкафу, достал из него бутылку и стакан. Хлебнул виски, и его глаза заблестели от удовольствия. Он продолжал о чем-то увлеченно рассказывать…
Марк прервал его беспечную болтовню.
— Анн сказала, что она только что встретила Ли Джозефа…
Мистера Тизера нервно передернуло.
— Боже мой, это же совершенно невероятно, мисс Анн, — сказал он. — Ли Джозефа!.. Оставьте мертвых в покое!
Однако его рука заметно дрожала, и он вынужден был поставить стакан на стол. Капли пота проступили на лбу, от былой веселости не осталось и следа. Известие совершенно выбило Тизера из колеи.
— Ли Джозеф… Ты помнишь, Марк, его вечные россказни о духах, с которыми он вел нескончаемые разговоры? Я и тогда побаивался его. А теперь он сам разгуливает в образе духа — это не очень-то приятная новость! — Хрипло расхохотавшись, он снова приложился к виски.
— Насколько мне известно, Ли Джозеф мертв! — упрямо заявил Марк, пытаясь выглядеть абсолютно спокойным.
Тизер уставился на него. Уголки рта его подергивались.
— Ты в этом уверен? Тем лучше. Ты помнишь, как он беспрестанно болтал о всякой чертовщине? Это действовало мне на нервы. — И он поглядел перед собой пустыми глазами, словно перед ним предстали некоторые видения старика. Он был до того напуган, что не отдавал себе отчета в том, что окружающие слышат его слова. — Это было ужасно! Я бы не хотел вторично пережить это! Помнишь, Марк, как он там стоял и говорил, что снова вернется к нам? И при этом улыбался…
С молниеносной быстротой Марк бросился к нему, схватил его за руку и резко тряхнул:
— Довольно болтать! И ступай к себе! Неужели ты не видишь, что напрасно волнуешь Анн?
— Право, мне очень жаль, — пробормотал Тизер. — Я в самом деле раскис, да еще в обществе дамы.
Марк подал Анн незаметно знак, но это казалось излишним. Она поспешно взяла шапочку, сумку и, не прощаясь, удалилась.
— Ли Джозеф… Ли Джозеф… — Продолжал доноситься до нее голос Тизера. — Но ведь люди не воскресают… Марк, ты ведь наверняка знаешь, что он мертв… Ведь на расстоянии десяти шагов…
Анн была рада, когда звук захлопнувшейся за ней двери оборвал повизгивание Тизера. Тизер был не из приятных компаньонов. Он вечно напивался и нес тогда какую-то зловещую, не совсем внятную чепуху. Анн предпочитала не встречаться с ним и избегала вступать в какие бы то ни было разговоры.
Она пересекла лестничную площадку и направилась в свою собственную квартирку. Прислуга накрыла стол к ужину и принесла несколько холодных блюд. Но Анн не чувствовала аппетита и поэтому прежде прошла в ванную комнату, приняла душ.
Более года прошло со дня смерти Ронни, и Анн напрасно пыталась возродить в себе чувство ненависти к этому столь приветливому полицейскому. Ей хотелось бы ненавидеть так же остро, как она его ненавидела тогда. Она жаждала мести и во имя этой мести готова была поддерживать знакомство с ним. Эту мысль внушил ей Марк. Она вырвала из газеты портрет Брадлея и вставила в рамку вместе с портретом своего покойного брата. Ронни был красив. Правильные черты лица и ясные, беззаботные глаза сняли добротой. А рядом с ним был Брадлей с суровым, циничным лицом, неприветливо глядевший на окружающий мир. Она задалась целью влюбить в себя этого человека. Идея эта зародилась под влиянием Марка. Но задача была мучительной, потому что она беспрестанно возвращалась мыслями к своему покойному брату. Постепенно она приучила себя к тому, что могла бывать в его обществе, не выдавая подлинного своего отношения.
Брадлей симпатизировал ей — это она заметила в первый же день их знакомства. Казалось, что он заинтересован в ее судьбе и сочувствует ее горю.
— Ваш брат попал в скверное общество, — как-то сказал он. — Я наблюдал за ним и видел, как он опускается все ниже и ниже. Я сделал все, что мог, чтобы спасти его. Если бы он сделал хоть один шаг навстречу, то я сумел бы спасти его.
Переодеваясь, Анн поставила рамку с обеими фотографиями на туалетный столик. Лицо ее было озабочено. На самом ли деле она правильно ведет себя с Брадлеем? До сего времени ее попытки пересилить себя были тщетными. Он по-прежнему был внимателен к ней, но не проявлял особого доверия. Марк всегда после ее встреч с инспектором осведомлялся о том, что нового о его деятельности удалось выяснить.
Брадлей происходил из весьма простой семьи. Его мать была дочерью рабочего, а отец — каретником, страстно любившим птицеводство. В детстве из-за своего простого происхождения Брадлею приходилось ловить на себе пренебрежительные взгляды. Он начал свою жизнь с конюшенного мальчика, переменил целый ряд профессий, пока не попал на службу в полицию. Тяжелая жизнь, выпавшая на его долю, закалила и поставила перед необходимостью пополнения знаний.
Он настойчиво работал над собой. Закончив ночной обход, он зубрил неправильные французские глаголы, пополнял свои познания в вопросах права и криминалистики.
Затем разразилась война. В двадцать два года он заслужил нашивки сержанта, к двадцати четырем годам был капитаном. Вернулся из Месопотамии с неплохим знанием арабского языка. При желании он мог бы занять в Багдаде очень видное положение, но предпочел вернуться на службу в лондонскую полицию.
…Ани закончила свой ужин и налила себе чашку кофе. Но прежде чем успела ее допить, зазвонил телефон.
Это был Мак-Гилл.
— Не пойму, что случилось с Тизером, — сказал он. — По-видимому он сильно переутомился. Его работа в приюте для бездомных не прошла бесследно. Надеюсь, что он не слишком сильно взволновал вас?
Услышав, как она рассмеялась в ответ, Марк почувствовал облегчение.
— Я успела уже позабыть об этом, — сказала она. — Хотя я не выношу его общества. И вообще не выношу пьяниц.
В течение всего телефонного разговора Марк даже не упомянул о Ли Джозефе.
Приют для бездомных был слабостью Марка. Кто другой стал бы тратить свои средства, хотя бы и добытые не совсем законным путем, на то, чтобы облегчить жизнь своих менее удачливых собратьев по преступной профессии? Вникая в эту идею более серьезно, приходилось делать вывод, что в ней крылось противоречие. Марк откупил какое-то старое здание, в котором ранее помещалась гостиница, впоследствии прикрытая полицией. Он отремонтировал полуразрушенный дом и предоставил возможность селиться в нем бездомным преступникам, выходившим из тюрьмы на волю. Здесь эти парии, отщепенцы человеческого общества, находили за скромные деньги кров и еду. Несмотря на то что Марку ежегодно приходилось расходовать на этот дом немалые суммы, он все же считал траты целесообразными.
Анн очень высоко расценивала этот поступок Марка и даже как-то предложила ему раз в неделю помогать в его благотворительной деятельности, но он решительно отказался.
— Я бы не хотел, — сказал он, — чтобы ваше имя стали связывать с моим. Ведь может случиться, что когда-нибудь полиция арестует меня, и я бы не желал, чтобы вы оказались впутанной в еще одну историю.
Эти слова свидетельствовали о его великодушии и еще более усилили симпатию Анн к этому человеку.
— Приходите ко мне. Вы выпьете ваш кофе у меня, а я рад буду случаю поболтать с вами, — предложил Марк, услышав от нее, что она ничем важным не занята.
Повесив телефонную трубку, Анн направилась к нему. Он ожидал ее на пороге своей квартиры.
— Этот Тизер становится все более невыносимым. Нормальный человек при таком количестве алкоголя давно бы слег в могилу. Мне придется позаботиться о том, чтобы найти другого управляющего.
— Он всегда был мне несимпатичен.
— Я очень рад, Анн, что вы разделяете мое мнение. Мне пришлось изрядно повозиться с ним после вашего ухода. Теперь у него появилась какая-то мания преследования. Всюду ему мерещится этот Летучий Отряд. В каждом встречном автомобиле он подозревает полицию. Он хочет уйти из организации, да и я был бы не прочь избавиться от него.
Анн воспользовалась случаем и перевела беседу на организацию Марка.
— Вам приходится иметь в своем распоряжении множество доверенных людей — я познакомилась с некоторыми из них. Надо признать, они совсем не похожи на торговцев сахарином. Но я никогда не задумывалась над тем, каким образом вы распространяете ваш контрабандный товар. Я всегда считала Тизера по крайней мере честным человеком…
Замечание Анн несколько озадачило Марка.
— Он в общем-то славный парень… — заметил он. — Но разве честные во всех отношениях люди не пускаются на то, чтобы обманывать таможню? Я никогда не испытывал угрызения совести из-за того, что ввозил недозволенным образом товары. И думаю, что Тизера тоже никогда не мучила совесть. Да, простите, мисс Анн! Вот сейчас я совершенно случайно вспомнил, что вам следовало бы сегодня съездить с небольшим пакетом в Оксфорд. Я дам вам план и укажу место, на котором вас встретят наши люди…
— А как же Летучий Отряд? — поддразнила она.
— Я рассчитываю на расположение, которое Брадлей питает к вам. Он никогда не позволит задержать вас. А если и сделает это, так ведь вы не выдадите нас. Стоит вам заговорить — и многие из нас сядут в тюрьму…
— Стоит мне заговорить? Видно, Тизер заразил вас своей манией преследования.
Комната, в которой они находились, была слабо освещена. На письменном столе стояли две лампы, из-под абажуров разливался красноватый свет. Вечер был прохладным, а камин излучал приятное тепло. Анн опустилась в стоявшее около него кресло, протянула руки к огню. Некоторое время она молчала, затем задумчиво произнесла:
— Разве не странно, что каждый раз, когда упоминается имя Ли Джозефа…
— Видно привидения Ли Джозефа в самом деле околдовали вас, — прервал ее Марк и перевел разговор на другую тему. Но вскоре Анн снова заговорила о старике и его заброшенном жилище.
— Вы в самом деле уверены в том, что Ли Джозеф мертв? — спросила она.
Марк глубоко вздохнул. Никто лучше него не мог быть осведомлен о том, что Ли Джозеф больше не существовал на свете.
— Вы видели Ли Джозефа?! — вскричал он. — Но это невозможно! Вы что же, всерьез утверждаете, что этот старый еврей находился здесь, у Кевендиш-Сквера? Вы страдаете галлюцинациями! — Он сделал жест, словно пытаясь стряхнуть что-то со спины. — Где именно и когда вы его видели?
Она подтвердила, что видела, как Ли остановился на тротуаре недалеко от угла.
Марк бросился к балкону, распахнул двери и выглянул на улицу.
— Где? Покажите!
Она последовала за ним и указала место, где встретилась со стариком.
— Там. Он стоял на том углу.
Но ни старика, ни автомобиля уже не было. Они исчезли.
— Все это — безумие. Боже, как вы напугали меня! Но теперь я понимаю, что ввело вас в заблуждение. Там, на углу, живет какой-то русский титулованный господин. Князь или что-то в этом роде… И к нему ходят в гости бородатые люди…
Анн никогда не видела Марка в таком возбужденном состоянии.
— Старый еврей мертв! — воскликнул он. — Я наверняка знаю, что его нет в живых. Чего ради…
В это мгновение открылась дверь, и в комнату вошел, как обычно облаченный в черное, Тизер. По-видимому, он находился в очень хорошем настроении.
— Великий Боже! — воскликнул он входя. — Неужели я вас так напугал? Прошу прощения, — впредь буду стучать, прежде чем открыть дверь. Я пришел некстати?
В его голосе звучала беззаботность.
— Право, милый друг, ты, очевидно, не совсем здоров, — обратился он к Марку. — Вы не находите, мисс Анн, что он отвратительно выглядит? Или мне только кажется, потому что я постоянно нахожусь в окружении людей, пышущих здоровьем? Возьмите, например, старого Зедемана — этот парень здоров, как бык.
И он расхохотался. Подойдя к шкафу, достал из него бутылку и стакан. Хлебнул виски, и его глаза заблестели от удовольствия. Он продолжал о чем-то увлеченно рассказывать…
Марк прервал его беспечную болтовню.
— Анн сказала, что она только что встретила Ли Джозефа…
Мистера Тизера нервно передернуло.
— Боже мой, это же совершенно невероятно, мисс Анн, — сказал он. — Ли Джозефа!.. Оставьте мертвых в покое!
Однако его рука заметно дрожала, и он вынужден был поставить стакан на стол. Капли пота проступили на лбу, от былой веселости не осталось и следа. Известие совершенно выбило Тизера из колеи.
— Ли Джозеф… Ты помнишь, Марк, его вечные россказни о духах, с которыми он вел нескончаемые разговоры? Я и тогда побаивался его. А теперь он сам разгуливает в образе духа — это не очень-то приятная новость! — Хрипло расхохотавшись, он снова приложился к виски.
— Насколько мне известно, Ли Джозеф мертв! — упрямо заявил Марк, пытаясь выглядеть абсолютно спокойным.
Тизер уставился на него. Уголки рта его подергивались.
— Ты в этом уверен? Тем лучше. Ты помнишь, как он беспрестанно болтал о всякой чертовщине? Это действовало мне на нервы. — И он поглядел перед собой пустыми глазами, словно перед ним предстали некоторые видения старика. Он был до того напуган, что не отдавал себе отчета в том, что окружающие слышат его слова. — Это было ужасно! Я бы не хотел вторично пережить это! Помнишь, Марк, как он там стоял и говорил, что снова вернется к нам? И при этом улыбался…
С молниеносной быстротой Марк бросился к нему, схватил его за руку и резко тряхнул:
— Довольно болтать! И ступай к себе! Неужели ты не видишь, что напрасно волнуешь Анн?
— Право, мне очень жаль, — пробормотал Тизер. — Я в самом деле раскис, да еще в обществе дамы.
Марк подал Анн незаметно знак, но это казалось излишним. Она поспешно взяла шапочку, сумку и, не прощаясь, удалилась.
— Ли Джозеф… Ли Джозеф… — Продолжал доноситься до нее голос Тизера. — Но ведь люди не воскресают… Марк, ты ведь наверняка знаешь, что он мертв… Ведь на расстоянии десяти шагов…
Анн была рада, когда звук захлопнувшейся за ней двери оборвал повизгивание Тизера. Тизер был не из приятных компаньонов. Он вечно напивался и нес тогда какую-то зловещую, не совсем внятную чепуху. Анн предпочитала не встречаться с ним и избегала вступать в какие бы то ни было разговоры.
Она пересекла лестничную площадку и направилась в свою собственную квартирку. Прислуга накрыла стол к ужину и принесла несколько холодных блюд. Но Анн не чувствовала аппетита и поэтому прежде прошла в ванную комнату, приняла душ.
Более года прошло со дня смерти Ронни, и Анн напрасно пыталась возродить в себе чувство ненависти к этому столь приветливому полицейскому. Ей хотелось бы ненавидеть так же остро, как она его ненавидела тогда. Она жаждала мести и во имя этой мести готова была поддерживать знакомство с ним. Эту мысль внушил ей Марк. Она вырвала из газеты портрет Брадлея и вставила в рамку вместе с портретом своего покойного брата. Ронни был красив. Правильные черты лица и ясные, беззаботные глаза сняли добротой. А рядом с ним был Брадлей с суровым, циничным лицом, неприветливо глядевший на окружающий мир. Она задалась целью влюбить в себя этого человека. Идея эта зародилась под влиянием Марка. Но задача была мучительной, потому что она беспрестанно возвращалась мыслями к своему покойному брату. Постепенно она приучила себя к тому, что могла бывать в его обществе, не выдавая подлинного своего отношения.
Брадлей симпатизировал ей — это она заметила в первый же день их знакомства. Казалось, что он заинтересован в ее судьбе и сочувствует ее горю.
— Ваш брат попал в скверное общество, — как-то сказал он. — Я наблюдал за ним и видел, как он опускается все ниже и ниже. Я сделал все, что мог, чтобы спасти его. Если бы он сделал хоть один шаг навстречу, то я сумел бы спасти его.
Переодеваясь, Анн поставила рамку с обеими фотографиями на туалетный столик. Лицо ее было озабочено. На самом ли деле она правильно ведет себя с Брадлеем? До сего времени ее попытки пересилить себя были тщетными. Он по-прежнему был внимателен к ней, но не проявлял особого доверия. Марк всегда после ее встреч с инспектором осведомлялся о том, что нового о его деятельности удалось выяснить.
Брадлей происходил из весьма простой семьи. Его мать была дочерью рабочего, а отец — каретником, страстно любившим птицеводство. В детстве из-за своего простого происхождения Брадлею приходилось ловить на себе пренебрежительные взгляды. Он начал свою жизнь с конюшенного мальчика, переменил целый ряд профессий, пока не попал на службу в полицию. Тяжелая жизнь, выпавшая на его долю, закалила и поставила перед необходимостью пополнения знаний.
Он настойчиво работал над собой. Закончив ночной обход, он зубрил неправильные французские глаголы, пополнял свои познания в вопросах права и криминалистики.
Затем разразилась война. В двадцать два года он заслужил нашивки сержанта, к двадцати четырем годам был капитаном. Вернулся из Месопотамии с неплохим знанием арабского языка. При желании он мог бы занять в Багдаде очень видное положение, но предпочел вернуться на службу в лондонскую полицию.
…Ани закончила свой ужин и налила себе чашку кофе. Но прежде чем успела ее допить, зазвонил телефон.
Это был Мак-Гилл.
— Не пойму, что случилось с Тизером, — сказал он. — По-видимому он сильно переутомился. Его работа в приюте для бездомных не прошла бесследно. Надеюсь, что он не слишком сильно взволновал вас?
Услышав, как она рассмеялась в ответ, Марк почувствовал облегчение.
— Я успела уже позабыть об этом, — сказала она. — Хотя я не выношу его общества. И вообще не выношу пьяниц.
В течение всего телефонного разговора Марк даже не упомянул о Ли Джозефе.
Приют для бездомных был слабостью Марка. Кто другой стал бы тратить свои средства, хотя бы и добытые не совсем законным путем, на то, чтобы облегчить жизнь своих менее удачливых собратьев по преступной профессии? Вникая в эту идею более серьезно, приходилось делать вывод, что в ней крылось противоречие. Марк откупил какое-то старое здание, в котором ранее помещалась гостиница, впоследствии прикрытая полицией. Он отремонтировал полуразрушенный дом и предоставил возможность селиться в нем бездомным преступникам, выходившим из тюрьмы на волю. Здесь эти парии, отщепенцы человеческого общества, находили за скромные деньги кров и еду. Несмотря на то что Марку ежегодно приходилось расходовать на этот дом немалые суммы, он все же считал траты целесообразными.
Анн очень высоко расценивала этот поступок Марка и даже как-то предложила ему раз в неделю помогать в его благотворительной деятельности, но он решительно отказался.
— Я бы не хотел, — сказал он, — чтобы ваше имя стали связывать с моим. Ведь может случиться, что когда-нибудь полиция арестует меня, и я бы не желал, чтобы вы оказались впутанной в еще одну историю.
Эти слова свидетельствовали о его великодушии и еще более усилили симпатию Анн к этому человеку.
— Приходите ко мне. Вы выпьете ваш кофе у меня, а я рад буду случаю поболтать с вами, — предложил Марк, услышав от нее, что она ничем важным не занята.
Повесив телефонную трубку, Анн направилась к нему. Он ожидал ее на пороге своей квартиры.
— Этот Тизер становится все более невыносимым. Нормальный человек при таком количестве алкоголя давно бы слег в могилу. Мне придется позаботиться о том, чтобы найти другого управляющего.
— Он всегда был мне несимпатичен.
— Я очень рад, Анн, что вы разделяете мое мнение. Мне пришлось изрядно повозиться с ним после вашего ухода. Теперь у него появилась какая-то мания преследования. Всюду ему мерещится этот Летучий Отряд. В каждом встречном автомобиле он подозревает полицию. Он хочет уйти из организации, да и я был бы не прочь избавиться от него.
Анн воспользовалась случаем и перевела беседу на организацию Марка.
— Вам приходится иметь в своем распоряжении множество доверенных людей — я познакомилась с некоторыми из них. Надо признать, они совсем не похожи на торговцев сахарином. Но я никогда не задумывалась над тем, каким образом вы распространяете ваш контрабандный товар. Я всегда считала Тизера по крайней мере честным человеком…
Замечание Анн несколько озадачило Марка.
— Он в общем-то славный парень… — заметил он. — Но разве честные во всех отношениях люди не пускаются на то, чтобы обманывать таможню? Я никогда не испытывал угрызения совести из-за того, что ввозил недозволенным образом товары. И думаю, что Тизера тоже никогда не мучила совесть. Да, простите, мисс Анн! Вот сейчас я совершенно случайно вспомнил, что вам следовало бы сегодня съездить с небольшим пакетом в Оксфорд. Я дам вам план и укажу место, на котором вас встретят наши люди…
— А как же Летучий Отряд? — поддразнила она.
— Я рассчитываю на расположение, которое Брадлей питает к вам. Он никогда не позволит задержать вас. А если и сделает это, так ведь вы не выдадите нас. Стоит вам заговорить — и многие из нас сядут в тюрьму…
— Стоит мне заговорить? Видно, Тизер заразил вас своей манией преследования.
Комната, в которой они находились, была слабо освещена. На письменном столе стояли две лампы, из-под абажуров разливался красноватый свет. Вечер был прохладным, а камин излучал приятное тепло. Анн опустилась в стоявшее около него кресло, протянула руки к огню. Некоторое время она молчала, затем задумчиво произнесла:
— Разве не странно, что каждый раз, когда упоминается имя Ли Джозефа…
— Видно привидения Ли Джозефа в самом деле околдовали вас, — прервал ее Марк и перевел разговор на другую тему. Но вскоре Анн снова заговорила о старике и его заброшенном жилище.
— Вы в самом деле уверены в том, что Ли Джозеф мертв? — спросила она.
Марк глубоко вздохнул. Никто лучше него не мог быть осведомлен о том, что Ли Джозеф больше не существовал на свете.
Глава 7
Товар для Оксфорда
Марк собирался ответить на ее вопрос, но отвлек звонок телефона. Помимо домашнего аппарата, у него в квартире стояли еще два телефона, отличавшихся по тону звонка. Телефон, стоявший в спальне, имел звонок густого тембра. Этот телефонный звонок никогда не радовал Марка. У него было несколько информаторов и агентов, сообщавших ему весьма важные данные и звонивших по этому аппарату, о существовании которого в телефонной книжке не было упомянуто.
Он прошел в спальню и тщательно прикрыл дверь.
Когда он снова вернулся к Анн, она подняла на него глаза:
— Мне все же придется ехать в Оксфорд, или что-нибудь изменилось?
— Я этого еще не знаю!
В голосе звучало столько раздражения, что она изумленно взглянула на него.
— Что-нибудь не в порядке, Марк?
— Ничего особенного. Один из моих людей сейчас сообщил, что только что выехал Летучий Отряд, и что он, по-видимому, направился ко мне.
Он опустился в кресло и скрестил руки на груди.
Анн заметила его необычную нервозность.
— Вы целиком можете довериться этому человеку? Вы действительно полагаете, что полиция едет сюда?
Он мрачно кивнул.
— Я не знаю, откуда он черпает свою информацию, но он никогда меня не обманывал. — Внезапно он вскочил с места. — Анн, вы оставили пакет, как обычно, в автомобиле? Я пройду в гараж и приведу все в порядок.
— Может, и мне пойти с вами? Я могу быть полезна…
Он отрицательно покачал головой и покинул комнату.
Квартира была расположена на первом этаже, и из нее вел ход в гараж, расположенный непосредственно за домом. Марк прошел на кухню, спустился по нескольким ступенькам вниз, отпер дверь и вошел в гараж.
Затем подошел к автомобилю Анн, открыл заднюю крышку и вынул из-под сиденья сверток и парашют. Парашют он бережно свернул, а затем занялся свертком. В нем оказалась шкатулка; он отпер ключом и вынул двадцать пять маленьких пакетиков, завернутых в синюю бумагу.
В углу гаража стоял резервуар из оцинкованного железа, от которого к потолку и в пол уходили какие-то трубы. Марк приподнял крышку резервуара и заглянул внутрь. Нижнее отверстие было заткнуто конусообразной пробкой. Осмотрев, Марк вернул ее на место. Затем он тщательно уложил пакетики в резервуар и закрыл крышку.
Парашют он положил в опустевшую шкатулку и, захватив ее с собой, вернулся на кухню. Там он поставил ящичек в плиту, затем развел огонь, выждал пока разгорелся огонь и прошел в комнату.
— А теперь полиция может входить.
Анн по-прежнему сидела у камина, опустив голову и прикрыв лицо руками. Услышав, что Марк вернулся, она повернулась к нему, и он заметил, что она явно смущена.
— Предположим, что полиция действительно явится сюда и найдет что-нибудь подозрительное, что случится тогда с нами? — спросила она. — Я читала в газете о подобных случаях. Обыкновенно судьи не отправляют в тюрьму тех. кто предстает перед судом впервые. Они налагают на него денежный штраф, скажем, в сотню фунтов. Разумеется, это неприятно для вас, но я надеюсь, что никаких иных неприятных последствий это иметь не будет?
Она ждала его ответа. Но он ничего не ответил, и она сказала:
— Марк, вы ведь ведете значительно более крупные дела, чем те, в которых я вам помогаю. Ведь доставляемые мною пакеты настолько невелики, что вряд ли могут окупать мои расходы по поездкам. Я неоднократно думала об этом и пришла к выводу, что я не столько оказываю вам помощь, как являюсь помехой. Я знаю, что сколько бы вы не зарабатывали на моей помощи, этого все же недостаточно для того, чтобы окупались ваши начинания.
Мак-Гилл и до этого момента опасался, что она проявит слишком большой интерес к его делам. Впрочем, вопрос не явился для него неожиданностью.
— Вы работаете всего лишь в одном из маленьких ответвлений моего дела, — начал он несколько смущенно. — Организация наша раскинулась гораздо шире, чем вы предполагаете. И основная деятельность заключается вовсе не в перевозке пакетов. Вы мне полезны и по целому ряду иных причин. Вокруг меня слишком мало людей, которым я мог бы довериться так, как я доверяюсь вам. Вы знаете — от вас у меня нет секретов. Контрабанда перед лицом закона приравнивается к воровству. Я не смею утверждать, что это несправедливо. Я предоставляю вам судить об этом…
— Разумеется, Марк, — согласно кивнула девушка. — Бедный Ронни переступил закон, и мы также переступаем закон. Не подумайте, что я сожалею о том, что занимаюсь этого рода деятельностью…
Но прежде чем она успела высказать свою мысль, снова раздался звонок. Марк поспешил к телефону, стоявшему в соседней комнате. У него был уговор со швейцаром, предупреждавшим его о каждом необычном посетителе по телефону. Прислуга после ужина покидала его квартиру, и деятельность швейцара избавляла Марка от необходимости выходить на каждый звонок к дверям.
— Ладно, впустите его, — донеслось до Анн.
Марк вернулся в комнату и прошел к письменному столу.
На столе были прикреплены две кнопки, похожие на обыкновенные электрические выключатели. Услышав, что кто-то постучал во входную дверь, он повернул один из выключателей, а затем, когда шаги пришельца зазвучали в коридоре, вторично повернул выключатель.
— Войдите, — воскликнул Марк, и в комнату вошел старик. На вид ему было около семидесяти лет. Он был лысым, белая борода спускалась до жилета. Благодаря этой бороде было незаметно, что посетитель не носил ни галстука, ни воротничка. Он был очень высокого роста, не горбился, несмотря на свой возраст, плечи его были непомерно широки. В руке он держал фетровую шляпу, некогда серую, а ныне окрашенную в самые невозможные цвета и давно утратившую свой первоначальный вид. На нем было длинное, свисавшее до пят пальто, а на ногах рваные ботинки.
— Очень славная квартирка, мой мальчик, — сказал незнакомец. — Я давно не видывал такой хорошей квартиры! Разве только квартира моего друга маркиза де Марфозило может сравниться с ней!
Он задумчиво поглядел на Анн и разгладил свою белую бороду.
— Вы знаете маркиза Марфозило? Известный охотник и большой ловелас…
На лице Марка отразилось нетерпение.
— Что вам угодно, Зедеман?
Мистер Филипп Зедеман опустил свою шляпу на стул.
— Староста нашей маленькой общины заболел. С ним ничего особенного не стряслось, но все наши парни выразили желание, чтобы я…
Он прошел в спальню и тщательно прикрыл дверь.
Когда он снова вернулся к Анн, она подняла на него глаза:
— Мне все же придется ехать в Оксфорд, или что-нибудь изменилось?
— Я этого еще не знаю!
В голосе звучало столько раздражения, что она изумленно взглянула на него.
— Что-нибудь не в порядке, Марк?
— Ничего особенного. Один из моих людей сейчас сообщил, что только что выехал Летучий Отряд, и что он, по-видимому, направился ко мне.
Он опустился в кресло и скрестил руки на груди.
Анн заметила его необычную нервозность.
— Вы целиком можете довериться этому человеку? Вы действительно полагаете, что полиция едет сюда?
Он мрачно кивнул.
— Я не знаю, откуда он черпает свою информацию, но он никогда меня не обманывал. — Внезапно он вскочил с места. — Анн, вы оставили пакет, как обычно, в автомобиле? Я пройду в гараж и приведу все в порядок.
— Может, и мне пойти с вами? Я могу быть полезна…
Он отрицательно покачал головой и покинул комнату.
Квартира была расположена на первом этаже, и из нее вел ход в гараж, расположенный непосредственно за домом. Марк прошел на кухню, спустился по нескольким ступенькам вниз, отпер дверь и вошел в гараж.
Затем подошел к автомобилю Анн, открыл заднюю крышку и вынул из-под сиденья сверток и парашют. Парашют он бережно свернул, а затем занялся свертком. В нем оказалась шкатулка; он отпер ключом и вынул двадцать пять маленьких пакетиков, завернутых в синюю бумагу.
В углу гаража стоял резервуар из оцинкованного железа, от которого к потолку и в пол уходили какие-то трубы. Марк приподнял крышку резервуара и заглянул внутрь. Нижнее отверстие было заткнуто конусообразной пробкой. Осмотрев, Марк вернул ее на место. Затем он тщательно уложил пакетики в резервуар и закрыл крышку.
Парашют он положил в опустевшую шкатулку и, захватив ее с собой, вернулся на кухню. Там он поставил ящичек в плиту, затем развел огонь, выждал пока разгорелся огонь и прошел в комнату.
— А теперь полиция может входить.
Анн по-прежнему сидела у камина, опустив голову и прикрыв лицо руками. Услышав, что Марк вернулся, она повернулась к нему, и он заметил, что она явно смущена.
— Предположим, что полиция действительно явится сюда и найдет что-нибудь подозрительное, что случится тогда с нами? — спросила она. — Я читала в газете о подобных случаях. Обыкновенно судьи не отправляют в тюрьму тех. кто предстает перед судом впервые. Они налагают на него денежный штраф, скажем, в сотню фунтов. Разумеется, это неприятно для вас, но я надеюсь, что никаких иных неприятных последствий это иметь не будет?
Она ждала его ответа. Но он ничего не ответил, и она сказала:
— Марк, вы ведь ведете значительно более крупные дела, чем те, в которых я вам помогаю. Ведь доставляемые мною пакеты настолько невелики, что вряд ли могут окупать мои расходы по поездкам. Я неоднократно думала об этом и пришла к выводу, что я не столько оказываю вам помощь, как являюсь помехой. Я знаю, что сколько бы вы не зарабатывали на моей помощи, этого все же недостаточно для того, чтобы окупались ваши начинания.
Мак-Гилл и до этого момента опасался, что она проявит слишком большой интерес к его делам. Впрочем, вопрос не явился для него неожиданностью.
— Вы работаете всего лишь в одном из маленьких ответвлений моего дела, — начал он несколько смущенно. — Организация наша раскинулась гораздо шире, чем вы предполагаете. И основная деятельность заключается вовсе не в перевозке пакетов. Вы мне полезны и по целому ряду иных причин. Вокруг меня слишком мало людей, которым я мог бы довериться так, как я доверяюсь вам. Вы знаете — от вас у меня нет секретов. Контрабанда перед лицом закона приравнивается к воровству. Я не смею утверждать, что это несправедливо. Я предоставляю вам судить об этом…
— Разумеется, Марк, — согласно кивнула девушка. — Бедный Ронни переступил закон, и мы также переступаем закон. Не подумайте, что я сожалею о том, что занимаюсь этого рода деятельностью…
Но прежде чем она успела высказать свою мысль, снова раздался звонок. Марк поспешил к телефону, стоявшему в соседней комнате. У него был уговор со швейцаром, предупреждавшим его о каждом необычном посетителе по телефону. Прислуга после ужина покидала его квартиру, и деятельность швейцара избавляла Марка от необходимости выходить на каждый звонок к дверям.
— Ладно, впустите его, — донеслось до Анн.
Марк вернулся в комнату и прошел к письменному столу.
На столе были прикреплены две кнопки, похожие на обыкновенные электрические выключатели. Услышав, что кто-то постучал во входную дверь, он повернул один из выключателей, а затем, когда шаги пришельца зазвучали в коридоре, вторично повернул выключатель.
— Войдите, — воскликнул Марк, и в комнату вошел старик. На вид ему было около семидесяти лет. Он был лысым, белая борода спускалась до жилета. Благодаря этой бороде было незаметно, что посетитель не носил ни галстука, ни воротничка. Он был очень высокого роста, не горбился, несмотря на свой возраст, плечи его были непомерно широки. В руке он держал фетровую шляпу, некогда серую, а ныне окрашенную в самые невозможные цвета и давно утратившую свой первоначальный вид. На нем было длинное, свисавшее до пят пальто, а на ногах рваные ботинки.
— Очень славная квартирка, мой мальчик, — сказал незнакомец. — Я давно не видывал такой хорошей квартиры! Разве только квартира моего друга маркиза де Марфозило может сравниться с ней!
Он задумчиво поглядел на Анн и разгладил свою белую бороду.
— Вы знаете маркиза Марфозило? Известный охотник и большой ловелас…
На лице Марка отразилось нетерпение.
— Что вам угодно, Зедеман?
Мистер Филипп Зедеман опустил свою шляпу на стул.
— Староста нашей маленькой общины заболел. С ним ничего особенного не стряслось, но все наши парни выразили желание, чтобы я…