Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Жена бродяги

   — Здорово, приятель! Далеко едешь?
   — В Огден, — коротко ответил тот.
   — Мы тоже. Скоро выезжаешь?
   Маленький человек осмотрел всех троих.
   — Моя машина слишком быстроходна для вас. Поищите что-либо похуже, — он был при деньгах и не хотел рисковать.
   К его ужасу двое других по сигналу своего товарища стали переходить улицу. Тогда он поспешно забрался в кабину и поехал дальше. Через минуту занавески над его головой раздвинулись, и грубый голос чуть не заставил беднягу свалиться с сиденья.
   — Поезжай прямо в Огден, старый черт, и попробуй только сказать, что мы здесь, голову прошибу, слышишь?
   Машина помчалась во весь дух.
   — Ложись, ребята! Шпики могут сюда заглянуть! — скомандовал рыжебородый в фургоне. Он показал пример, вытянувшись у входа, придерживая одной рукой полы брезента, а другой держа наготове револьвер. Лэнни и Робин последовали его примеру. Вскоре они были за городом.
   — Бросьте оружие! — раздался вдруг резкий голос над ухом рыжебородого. Тот удивленно обернулся. Робин полулежал, опираясь на локоть левой руки. В правой виднелся автоматический револьвер. Рыжебородый посмотрел на Лэнни, но глупое лицо того ничего не выражало. Молча он протянул свой револьвер Робину. Тот схватил его и тут же откатился в сторону. Нож, молниеносно брошенный Лэнни, впился в доски пола в том месте, где только что находилось его тело.
   — Эй, рыжая борода, и ты, Лэнни, — подойдите сюда! — приказал Робин. — Ложитесь спиной к спине!
   В фургоне нашлось достаточно веревок, чтобы связать обоих бандитов.
   — Нечего сказать, хорошая благодарность за поддержку, — проворчал Байрн.
   — Молчать! — грозно прикрикнул Робин.
   Он выглянул наружу.
   — Поезжайте без остановок к Огденбургу, — бросил он маленькому человеку.
   Увидев у края дороги хрупкую фигурку, Робин приподнял брезент и крикнул…

Глава 11

   На первом же перекрестке Робин молча указал Октобер на выход. Та поняла и выскочила. Он последовал за ней.
   — Ну, теперь в Канаду, — сказал он.
   Через несколько миль они пересекли железную дорогу, и в небольшом пруду Робин похоронил отобранное оружие.
   — Теперь Лэнни обезоружен на долгое время, — заметил он с удовлетворением, — хорошему метателю нужен большой срок, чтобы привыкнуть к новому ножу.
   Октобер дрожала. Он посмотрел на нее.
   — Вы не больны? — в голосе Робина был почти испуг.
   — Нет.
   — Я надеюсь, что вы не будете обманывать меня в таких случаях.
   — Нет, я действительно не больна, но… мои нервы!..
   — Вы видели газету? — быстро спросил он.
   — Нет. Там что-либо сказано об убийстве?
   — Я тоже не читал газеты, но слышал, что тело найдено, и старик скрылся. Конечно, они обвиняют меня. Человек из гаража расскажет многое…
   Наконец они попали на долгожданную Огденбурскую дорогу. Октобер боялась встречи с жертвами его ловкого обмана — рыжебородым и Лэнни.
   Робин засмеялся.
   — В чем дело? — удивилась девушка.
   Робин запустил руку в карман и вытащил пухлую пачку бумажек.
   — Почти тысяча долларов, — весело сказал он. — Я обчистил все их карманы, когда вязал!
   Неожиданно Октобер отошла в сторону и села. Лицо ее сильно побледнело.
   — Я… думаю, что не смогу больше идти, — невнятно пробормотала она.
   Робин в отчаянии оглянулся. Взгляд его с надеждой упал на аллею, которая вела к видневшемуся из-за деревьев дому.
   — Вы не потеряете сознания, пока я вернусь?
   — Пустяки, конечно, нет. Один день голодовки ведь ничего не значит…
   — Голодовка! Боже, какой же я негодяй! — он в отчаянии обыскал свои карманы. В них не было ни крошки хлеба.
   Не колеблясь больше, он бросился к дому.
   Это было чистенькое белое строение с колоннами, увитыми красными ползучими цветами. На калитке белела записка: «Сдаются комнаты. Семейный пансион».
   Робин позвонил. Дверь открыла женщина лет сорока пяти в черном платье и белом чепчике. Он принял ее за служанку. Очевидно, она плакала, так как глаза ее были красными.
   — Простите, могу я видеть вашу хозяйку? Мы бы хотели снять две комнаты. Моя жена заболела в дороге.
   — Вы долго собираетесь пробыть здесь?
   — Не знаю, смотря по обстоятельствам.
   — Войдите, пожалуйста.
   Женщина провела его в гостиную с ветхой обстановкой в стиле королевы Виктории. Она сняла передник и чепчик, положила их на диван и просто сказала:
   — Я хозяйка дома. У меня нет второй служанки и поэтому я открыла вам двери сама. Вы хотите комнату?
   — Две!
   — Я могу вам предоставить только одну, правда большую. Видите ли, мистер…
   — Боссер, — подсказал Робин.
   — Мистер Боссер, у меня нет других жильцов. Только весной и осенью ко мне приезжает одна семья из Канады…
   Робин прервал ее. Он думал об Октобер.
   — Могу я привести свою жену?
   — Хорошо. Я должна сделать доброе дело, так как Бог был сегодня ко мне особенно милостив. Он сделал чудо…
   Робин уже на ходу услышал ее последние слова. Камень упал с его сердца, когда он увидел Октобер, идущую навстречу.
   — Вы ангел! Я думал, что придется нести вас на руках, а вы сами идете! — воскликнул Робин.
   Октобер улыбнулась, а улыбалась она редко.
   Он наскоро рассказал о хозяйке.
   — Как хорошо… — произнесла она слабым голосом. — Я так люблю стиль королевы Виктории. В особенности, если стол в столовой уставлен жареными цыплятами, пирогом, дынями… Ах, я не должна об этом думать.
   Хозяйка ждала их у дверей и сказала, что ее зовут обыкновенно — мисс Эллен.
   — Я прошу вас только соблюдать возможную тишину в доме. У меня больной старик — отец, — она поднесла платок к глазам. — Вы, может быть, хотите обедать? Уже, правда, поздно…
   Октобер очень хотела, очень…
   Хозяйка ушла.
   — Да, у нас только одна комната! — в голосе Робина звучало плохо разыгранное безразличие. — Но, конечно, я скажу хозяйке, что я чудак и люблю спать на кушетке. После земли, травы и открытого неба кушетка или просто ковер покажутся мне роскошными.
   Наступило неловкое молчание.
   — Я все же полагаю, что мы женаты… — тихо начала Октобер.
   — Боже мой, почему же нет?
   — Мистер Сэм Уоссер уверял меня сегодня, что окружной судья признал наш брак недействительным. Но я думаю, что расторжение его находится только в компетенции Верховного суда. Каково ваше мнение? — девушка подняла голову и открыто посмотрела Робину в лицо.
   Он молчал, пристально вглядываясь в нее, потом вдруг спросил:
   — А если этот брак будет расторгнут, вы выйдете за меня вторично замуж?
   Ее маленькая рука решительно протянулась к нему, и Робин крепко сжал ее в своих пальцах.
   Раздался стук в двери. Мисс Эллен сообщила, что обед готов и поинтересовалась их багажом. Робин объяснил, что багаж задержался, но он им не нужен. Он попросил мисс Эллен купить им самое необходимое в городе и, достав пачку денег, выразил желание рассчитаться за комнату за неделю вперед.
   Когда он подошел к столу, Октобер приступала уже ко второму блюду. Кофе оказался жидким и невкусным.
   — Конечно, она англичанка, — заключил Робин.
   — Почему?
   — Попробуйте кофе.
   Он действительно знал свет.
   Мисс Эллен уехала в город за покупками, указав предварительно дверь их комнаты. Через окно столовой Робин рассмотрел красивый цветник и лесок, окружавшие дом, а за ними, к его удивлению, полотно железной дороги. Октобер пошла смотреть комнату, а он вышел во двор. Живая изгородь отделяла уютный дворик от сада. Робин с удивлением заметил, что в одном месте кусты сильно примяты. Бурые пятна покрывали их и траву рядом. Это была несомненно кровь. Робин пошел дальше и уже недалеко от насыпи дороги нашел под деревом старую кепку для гольфа. Она была тоже в крови и очень грязная. Он вытер руки о траву и пошел к дому.
   Войдя в гостиную, он увидел Октобер, читавшую газету.
   — Я нашла ее под подушкой. Прочтите!
   Большой подзаголовок гласил:

   «ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ УБИЙЦУ-БРОДЯГУ».

   — Недурное начало! — сказал он.
   Дальше было еще лучше.

   «Роберт Лесли — похититель невест — перерезал горло бродяге и, скрывая следы преступления, сжег сарай».

   Он пропустил заголовки и продолжал читать статью, подписанную — «Ал Льюк».

   «…было около 7 часов, когда бродяга остановился у гаража мистера Стоуна и попросил дать ему бензина. Мистер Стоун вспоминает: „Его руки были в крови, но я не думал, что это была кровь его жертвы…“

   — Бьюсь об заклад, что он этого не говорил! — заметил Робин, оторвавшись от газеты.

   «…я видел Октобер Джонс. Взгляд ее был печален. Она не показалась мне красивой…»

   — Он не находит вас красивой! — иронически воскликнул Робин.
   — Но и вас он тоже не нашел особенным красавцем, — улыбнулась Октобер.

   «…черты лица мужчины были грубо животны и говорили о его порочной жизни… я видел его грязные, окровавленные руки и сумасшедший блеск глаз…»

   — Не так скверно, — сказал Робин, спокойно складывая газету. — Интересно знать, что стало с Болди. Газеты не упоминают о нем.
   Октобер попросила его положить газету на старое место.
   Оставив девушку в гостиной с книжкой Скотта, Робин вышел в сад и начал систематическое обследование его.
   Проходя по границе леса и сада, он почувствовал запах керосина. Неподалеку виднелась куча золы. Раскопав ее, он по сохранившимся металлическим пуговицам определил, что здесь, вероятно, была сожжена старая одежда. Она вряд ли принадлежала экономной мисс Эллен.
   Пройдя на железнодорожную насыпь, он увидел на ней капли крови. В насыпи было углубление, явно сделанное падающим телом. Еще раз ему попалась старая кепка для гольфа. Он осмотрел ее. Она явно была ему знакома, он уже видел ее, но на ком? Таких кепок тысячи…
   Вернувшись в гостиную, Робин увидел Октобер, заснувшую над книгой, и сел напротив.
   Она была хороша, очень хороша. Длинные ресницы, бросавшие тень на щеки, были темнее, чем золотистая копна ее волос. Его тяжелый вздох разбудил девушку.
   — Я спала? Долго вы сидите здесь? Я храпела?
   — Вы никогда не храпите…
   Они помолчали с минуту.
   — Я виноват перед вами, Октобер, и должен просить прощения, — голос Робина был совершенно серьезным.
   — За что?
   — Я считал вас до сих пор просто взбалмошной девушкой, и эта ошибка тяготит меня. Мне казалось, что ваше согласие выйти за меня замуж было просто дикой прихотью…
   — Простите, но ведь вы приняли предложение!..
   — Я?..
   — Конечно, вы согласились и… извинились. Знаете, если бы не ваше «простите», то этого не было бы. Но вы просили прощение за свое невменяемое состояние, и я решилась. Правда, в моем характере есть много такого, что противоречит женской натуре. В Фор-Бич я курила, к ужасу Эльмеров обливалась по утрам холодной водой, а главное, не терпела подчинения кому-либо. Когда вы сказали «Простите», я решилась на безумный шаг стать женой бродяги, но решилась сознательно. Ну, какого вы мнения обо мне теперь?
   Лукавое кокетство чуть сквозило в ее вопросе, но Робин не почуял ловушки.
   — Я постараюсь прямо высказать свое мнение. Вы — единственная в своем роде…
   — О, все женщины таковы!
   — Пожалуйста, не перебивайте! Вы многообразны, вы оригинальны… Вы практичны и хорошо воспитаны. Ваша особенность — врожденный жизненный опыт.
   — Я чувствую себя жалкой обманщицей.
   — И я никогда не решился бы… поцеловать вас. Всякое подобное желание я подавил бы сразу… Если бы вы разрешили это, я не знал бы, как ответить, но отказ разбил бы мое сердце…
   Октобер не отрывала глаз от его лица.
   — Ваши усы мне не нравятся…
   — Вот еще причина, не позволяющая мне вас поцеловать.
   Она покраснела.
   — Я вовсе об этом не думала… Нет, думала!.. Поздно лгать теперь. Но эти усы… точно у итальянского банкира…
   — Привет, дружище! Ты хочешь попасть на товарный поезд, — прозвучал надтреснутый голос.
   Робин вскочил на ноги. В дверях стоял маленький человек, закутанный в женский линялый капот. Голова его была забинтована. Бледное лицо уставилось на Робина.
   — Собирайтесь, пойдем сегодня в Трою… Там можно здорово поживиться.
   Это был бродяга Болди. В его глазах светилось безумие. Он зашатался. Робин едва успел подхватить его тщедушное тело.
   — Эй! — глядя пристально в лицо Робина, тихо продолжал старик. — Меня сбросили, а поезд шел со скоростью сорок… Он пихнул меня…
   Голова его упала. Октобер удивленно смотрела на Робина. Она ничего не понимала.
   — Он хотел проехать на поезде, а кондуктор сбросил его, — пояснил он и тихо добавил. — Теперь мне понятно, откуда взялась кровь.
   Робин положил старика на диван. Тот слабо улыбнулся:
   — Прошу прощения, сэр, я вас утруждаю. Мое знание медицины не обманывает меня. Я недолго протяну. Я могу попросить вас… Я хотел бы видеть Джулию… Моя жена поймет это… Я уверен в этом… Леди Джорджина Ломер…
   Глаза Робина встретились с глазами девушки.
   — Эльфрида! И здесь она!.. — прошептал он гневно.

Глава 12

   Леди Джорджина Ломер откинулась на спинку плетеного кресла. Ее глаза были устремлены на сына. Пальцы его нервно барабанили по ручке кресла, а на лице застыла улыбка, более похожая на гримасу.
   — Что ты намерен делать теперь? — голос леди Ломер был с хрипотой, как всегда в минуты волнения.
   — Я не знаю. Я думаю поехать в Огденбург и вернуть этих остолопов. Я решил покончить с этим делом. Оно слишком гадко, и Робин подозревает истину. Разве он не называет тебя открыто Эльфридой, мама? Он всегда подозревал это, — он не дурак. Нам лучше было оставаться в Оттаве. Я уезжаю утром в Нью-Йорк, а оттуда первым же пароходом в Европу…
   Тонкие губы женщины презрительно скривились:
   — Не знаю, Аллан, как ты без денег поедешь в Нью-Йорк, не говоря уже про Европу! Может быть на буферах или пешком? Ты останешься здесь, пока я не дам тебе денег!
   — Будь благоразумна, мама. Я больше не могу! Он знает все! Не лучше ли тебе вернуться со мной в Англию?
   Леди Ломер подошла к окну. Вид шумной улицы успокаивающе подействовал на ее нервы.
   — Как зовут человека с рыжей бородой?
   — Байрн…
   — Я хочу видеть их, но не здесь. Где они ждут?
   Он ответил, что они звонили из маленького ресторана в окрестности Огденбурга.
   — Какую причину ты им назвал, когда напустил на него?
   — Я им сказал, что Робин несколько лет служил у нас и шантажировал нашу семью. Разве это не правда? Он действительно очернил нас!
   — Меня, хотел ты сказать!
   — Да, конечно. Я никогда не интересовался, было ли в самом деле что-нибудь, но подозревал…
   — Твое мнение меня не интересует, — прервала она. — Поверили они тебе?
   — Я думаю, да. Хотя эта публика не очень доверчива.
   Наступила пауза.
   — Мама, а что же будет после окончания всей этой истории? Ведь мы окажемся в руках этих людей!
   На губах женщины мелькнула жестокая улыбка:
   — По крайней мере, один из них будет к тому времени убит. Я знаю Робина. Позвони, пожалуйста, Аллан. Мы не должны заставлять ждать этих достойных людей.
 
   Открылась дверь и вошла мисс Эллен с добродушной улыбкой, но при виде старика на диване лицо ее исказилось. Обхватив руками его голову, она проговорила сквозь рыдания:
   — Так вот зачем вы явились сюда! Арестовать бедного старика? Вы — сыщики! Вы хотите доказать, что он убил кого-то! Это все газетная ложь!
   Робин посмотрел на мисс Эллен ясным взглядом.
   — Мы не сыщики, мы — бродяги, — спокойно сказал он. — Половина газетных сведений относится ко мне, вторая — к нему, — он указал на старика.
   — Вы бродяги? Какая половина? Он никого не убивал!..
   — Конечно, он никого не убивал, как глупо с вашей стороны, Робин, — поспешно вмешалась Октобер.
   — Робин? Робин Лесли?.. Это ваше имя было в газетах?..
   — Отнесем лучше его в кровать и поговорим потом, — предложил Робин, поднимая старика. Тот забормотал:
   — …профессор анатомии… его собственный нож… третий удар в область шейных позвонков… он получил свое…
   Робин поспешил взять его на руки и унести.
   Мисс Эллен указала комнату в конце коридора.
   — Это и есть Болди? — спросила Октобер, когда он вернулся в гостиную.
   — Да, Болди, и это его дом, откуда его выманила Эльфрида. Октобер, мы должны уходить отсюда!
   — Почему? Вы думаете, что она пошлет за полицией?
   — Возможно. Она уверена, что отец ее невиновен…
   В комнату вошла мисс Эллен.
   — Мистер Лесли…
   — Боссер, но Лесли тоже сойдет.
   — Я хочу знать правду о моем отце и о вас… Прошу вас, расскажите мне все!
   — Хорошо, я расскажу вам все… — ответил Робин.
   Когда он закончил, мисс Эллен сказала твердым голосом:
   — Я рада, рада, что он убил его! Мой отец, доктор Эвингтон, такой добрый человек, с такой мягкой душой! И такая жестокость по отношению к нему… Он был профессором анатомии в одном университете. Мать моя была американкой, и этот дом ее. Благодаря дому, я продержалась до возвращения моего отца. Я была уверена, что он вернется. Сорок лет тому назад отец познакомился в Торонто с маркизом Дельфордом из Англии. Дочь Дельфорда, эгоистичная, холодная, но красивая женщина, увлекла отца. Он забыл все — дом, репутацию… Она одурачила его, когда он собирался бежать с нею, и вышла замуж. Леди Джорджина Ломер! Женщина с лицом ястреба. Я видела ее фотографию в газете.
   Она рассказала все. Вдвоем со служанкой они были на огороде, когда кондуктор сбросил ее отца с поезда. Они внесли бесчувственное тело в дом, и пока он не произнес имени ее матери, она не узнала его.
   — Несчастный рассказал мне все, и я сожгла окровавленную одежду. Мистер Лесли, что мне теперь делать? Я хочу вызвать доктора.
   — Доктор не нужен. Ваш отец должен отдохнуть и забыть все. Но что вы думаете о нас, мисс Эллен?
   — Вы свободны в своем выборе. Я рада вам. Мужчина в доме успокаивает меня. Почему вы стали бродягой, мистер Лесли?
   — Я думаю, что родился для этого, — был спокойный ответ.
   — Не была ли здесь замешана женщина?
   — До известной степени, — глаза Робина уловили судорожное движение руки Октобер. — Да, та же самая Джулия. А впрочем, я никогда не знал, что ее зовут Джулия. Хотя, верно, мой отец тоже звал ее иногда Джорджина — Джулия.
   — Глупости, — вмешалась Октобер, — такая женщина не может толкнуть мужчину на подобный путь! Здесь замешан еще кто-то. Почему вы притворяетесь?
   — Тем не менее это все так, — продолжал лукавить Робин.
   Мисс Эллен почувствовала неуместность своего присутствия. Когда Робин оглянулся, ее уже не было в комнате. Октобер передернула плечами:
   — Я выхожу из себя, как глупая школьница. Конечно, у вас имеется прошлое. Я никогда не искала возможности исследовать ваше разбитое сердце…
   — Я не переживал никаких глубоких увлечений. Мое сердце почти девственно.
   — Но все же кто-то вас послал, и вы пошли, — настаивала Октобер. — Конечно, в этом нет никакого преступления и вам нечего оправдываться передо мной. Она имеет право рассчитывать на ваше молчание…
   Робин посмотрел на нее. Один кончик его пресловутых усов опустился вниз.
   — Единственная женщина на моем пути — вы.
   Октобер засмеялась:
   — Я не замешана в этом. Между прочим, ваши усы не в порядке.
   — Неужели? — он встал и подошел к зеркалу. — Всякие уважающие себя усы не могут оставаться в порядке в присутствии ворчливой жены.
   — Я вовсе не ворчлива, и к тому же не ваша жена.
   Робин ничего не ответил, но тень пробежала по его лицу.
   Она заметила это.
   — Я ворчливая, и я ваша жена, мистер Робин Лесли Боссер, — сдалась она. — И мне хотелось бы быть сейчас в Канаде…
   — Это уже лучше, — облегченно вздохнул он.
   Стемнело.
   Мисс Эллен внесла лампу и прикрыла ставни. Она была почти весела. Ее дорогой больной крепко спал.
   — Ваши покупки в передней, можете их взять, — обратилась она к Робину. Они оба совсем забыли про это. — Комнату я приготовила, если хотите, ложитесь спать.
   — Да, — спохватился Робин, — вы ничего не будете иметь против, мисс Эллен, если я займу вашу гостиную? Я, возможно, буду писать до раннего утра.
   — Я тоже буду работать до утра, — вставила Октобер.
   Мисс Эллен окинула обоих внимательным взглядом.
   — Понимаю, — промолвила она, — я открою вам секретер на случай, если вы будете писать. Если же нет, то одеяло и подушка на диване, — с этими словами она исчезла за дверью.
   Робин тоже вышел и появился за столом только перед ужином. В новом светлом костюме, гладко выбритый, с военной выправкой — он производил впечатление человека из общества.
   — Это вы? — недоверчиво спросила Октобер.
   — Я, — скромно согласился Робин и с удовольствием провел рукой по своей гладкой щеке.
   Она повела его к свету и внимательно рассмотрела.
   — Да вы совсем другой…
   — Ну, что ж, выдержал я критику?
   — Выдержали, но вы очень молоды!
   — Но мне уже за тридцать. По-моему, я мужчина в летах.
   — Фи… на десять лет старше меня!
   За столом царило непринужденное настроение, но вскоре разговор стал серьезным.
   Они решили через день продолжить путь. Одежда была добыта, а рыжебородый был где-то недалеко.
   — Кто такой этот рыжебородый?
   Он улыбнулся. Октобер нашла его улыбку очень приятной.
   — Мое знакомство с ним состоялось еще в Британской Колумбии, когда он пытался стянуть с меня сапоги. Когда-нибудь суровые стражи закона Соединенных Штатов посадят его на электрический стул, — Робин внимательно посмотрел на девушку. — Не пойдете ли вы спать? Вы очень устали.
   Ей действительно казалось, что она не спала уже целую вечность. Робин проводил Октобер до дверей комнаты и, ласково пожелав спокойной ночи, вернулся в гостиную. Он в самом деле сел писать и писал очень много…
   Мисс Эллен внесла ему кофе в десять часов вечера и удивилась, увидев кучу исписанной бумаги. Почтовый ящик находился недалеко, но письма вынимались только утром. Она сказала об этом. Но он решил опустить их еще ночью, находя ящик лучшим сейфом. Мисс Эллен пожелала спокойной ночи и ушла.
   К одиннадцати часам три самых важных письма были окончены. Робин понес их к почтовому ящику. Была чудная лунная ночь. Ящик находился недалеко и висел на каменном столбе. Вдалеке стучал поезд. Опустив письма, он пошел назад и уже взялся за ручку калитки, когда странный вибрирующий звук сзади заставил его инстинктивно наклониться. В ту же секунду в перекладину вонзился нож. Робин мгновенно прыгнул в сторону. Лезвие второго ножа пробило доску калитки. В кустах громыхнул выстрел. Пуля прожужжала над головой. В ответ он разрядил свой револьвер. Послышался приглушенный стон. Робин вскочил на крыльцо. Дверь была открыта.
   — Уйдите от двери! — крикнул он мисс Эллен и вбежал в дом.
   Дверь с шумом захлопнулась.
   На лестнице показалась Октобер. Задув ночник, горевший на стене, она сбежала вниз.
   — Полиция? — дрожа спросила мисс Эллен.
   — Нет, это люди, о которых я вам рассказывал. Лэнни, очевидно, обзавелся новыми ножами.
   — Не ранили они вас? — голос Октобер был полон тревоги.
   — Нет, но я-то одного ранил. Кажется, Лэнни.
   Перезарядив револьвер, Робин вбежал в гостиную и выпрыгнул из окна в сад. Там он, крадучись, прошел вдоль изгороди, быстро пересек дворик и выглянул на дорогу. Она была пустынна. Внезапно до него донесся шум удаляющейся машины. Вдалеке за деревьями мелькнули красные огоньки. Он вышел на середину улицы, держа револьвер наготове. За спиной послышались легкие шаги. Он обернулся. Это была Октобер, босая и в пальто, накинутом поверх ночной рубашки.
   — Они уехали в автомобиле. Я видела через окно спальни, как они внесли кого-то в машину. Это можно было бы увидеть с забора, а не лезть сюда. Это тот нож? Он торчал в калитке, — она показала нож с широким лезвием.
   Внезапно новое открытие привлекло их внимание. Почтовый ящик у дороги был взломан.
   Они вернулись в дом и закрыли двери. Мисс Эллен поднялась к больному.
   — Идите спать, — сказал Робин.
   — Я не смогу теперь уснуть, — возразила Октобер, потирая свои босые ноги.
   — Тогда оденьтесь потеплее. Я расскажу вам такое, что заставит похолодеть вашу кровь.
   — О, это интересно! — воскликнула она и поспешила наверх. Вскоре она вернулась, тепло одетая.
   — Ну, выкладывайте ваши ужасы!
   — Достоверно известно только то, что птички улетели, — начал Робин.
   — Но они вернутся обратно?
   — Вероятно, моя повелительница!
   — Бросьте свой издевательский тон и говорите серьезно!
   — Хорошо. Я теперь близок к развязке. Эльфрида должна будет умерить пыл, прочтя мое послание. Они видели меня, когда я опускал письма, и сочли нужным доставить их на просмотр в «главный штаб», находившийся, по-видимому, в автомобиле.
   — Что вы писали в них? — поинтересовалась Октобер.
   — Там, в самом главном письме, была одна очень важная фраза. Приблизительно в таком духе: «…отправляю вам копию письма, посланного прошлой ночью из Литтлбурга и, по всей вероятности, не попавшего вам в руки…»
   — Вы писали прошлой ночью из Литтлбурга? — удивленно спросила Октобер.
   — Нет, это было просто наитие свыше — начать такой фразой. Вопрос теперь в том, разгадает ли Эльфрида мою хитрость.
   — Кому же вы еще писали?