Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Женщина-дьявол

   Что-то в глазах Питера заставило ее вздрогнуть.
   — Ты хотел поговорить со мной, Питер?
   Он качнул головой, потому, что голос изменил ему.
   — Зачем ты пришел? — спросила Джен.
   — Я хочу взять своего ребенка, — еле слышно произнес он.
   — Ты хочешь ребенка?
   — Где он, Джен? Ты должна отдать его мне! Скажи мне, где он?
   Она устало провела рукой по глазам.
   — Я не знаю. Не знаю, где он теперь. У меня тогда не было другого выхода. Никто и ничего об этом не знает…
   — Мы разведены?
   — Нет. Мне не дали развода, твои бумаги были не в порядке. Было непростительным легкомыслием не добиться этого. Но я не думаю, что ты…
   — Я думаю теперь только о нашем ребенке, — нетерпеливо перебил он. — Джен, разве это возможно, чтобы мать не знала о своем ребенке? Как это страшно! И ты спокойно говоришь, что не знаешь, где он, будто…
   — Да, я была так потрясена всем, что даже не видела его, как следует. Потом они взяли его у меня…
   — Кто?
   — Анита и Дрез очень хорошо отнеслись ко мне. Мне пришлось потом дорого платить за это. Пожалей меня… Я не знала, что мне делать. Отец торопил меня выйти замуж за Райтема. Райтем дал моему отцу много денег. Я боялась, чтобы не узнали обо всем. Отец знал, что я была в Америке, но он думал, будто я получила там предложение петь. Он ничего не знал о моем возвращении в Англию, и мне приходилось пересылать письма через подругу, которая жила в Нью-Йорке…
   — Где ребенок? Это все, что я хочу знать.
   — Дрез знала это. Перед уходом она говорила об этом. Она была пьяна, это было ужасно!
   — Что она тебе сказала?
   — Она сказала… — леди Райтем с трудом перевела дыхание, в голосе дрожали слезы, — она сказала, что отдала ребенка первой попавшейся женщине, и та согласилась его усыновить. А я надеялась, что моему мальчику там будет хорошо, несмотря на то, что его отец…
   — Что все это значит?
   — Я платила большие деньги. Думала, что их требует человек, усыновивший ребенка. Слишком поздно я узнала, что это Дрез меня систематически обирала…
   Питер тяжело дышал.
   — Какой ужас! Ребенок выброшен…
   — Да, я должна была его оставить у себя… Для меня все эти годы — кошмарный сон!
   Она прижала руки к вискам.
   — Я не сплю по ночам. Это маленькое существо, наш ребенок… Может быть, он голодает, может быть, он умер! О Господи!
   — Кто такая Марта?
   — Я не помню никого с этим именем. Почему ты спрашиваешь?
   — Ребенок у ее прислуги. Анита Беллини знает, где он.
   Он повернулся, чтобы уйти, но она стала у двери.
   — Питер, ты можешь меня простить? Я поступила необдуманно. Я охотно поменялась бы со своей прислугой местом в жизни, если бы могла этим изменить прошлое. Ты ненавидишь меня?
   — Нет, Джен, — спокойно ответил Питер, — мне жаль тебя. Ты всегда была слишком слабохарактерной. Я буду искать ребенка и во что бы то ни стало найду его!
   — Ах, если бы ты мог найти его и вернуть мне…
   — Тебе? — он хрипло засмеялся. — Ребенок принадлежит мне, слышишь? Ты потеряла его навсегда!
   Он вышел на улицу. Большая часть денег, полученных от Лесли, лежала нетронутой. Но теперь не время думать об экономии. Питер нанял автомобиль и поехал в Уимблдон. Подъехав к мрачному готическому зданию, в котором жила принцесса, он попросил шофера подождать. Прошел по роскошному парку и позвонил в дверь. Прошло довольно много времени, пока дверь открылась, и седой старик в поношенной ливрее появился на пороге.
   Питер узнал его.
   — Это вы, Симс? Мне нужно поговорить с принцессой.
   Старик покачал головой.
   — Принцессы дома нет.
   — Скажите ей: Питер Дейлиш хочет поговорить с ней. Если не желает впускать меня в дом, пусть выйдет сама.
   Старик с шумом захлопнул дверь перед его носом. Через пять минут дверь снова открылась, и Питер увидел перед собой Аниту. Она была, как всегда, роскошно одета.
   — Что вам угодно? Если вы пришли требовать денег, то напрасно. У меня не богадельня для выпущенных из тюрьмы преступников, — презрительно бросила она.
   — Где мой ребенок?
   Ни один мускул не дрогнул в ее лице.
   — Я не знала, что вы успели обзавестись семьей. И вряд ли я знала бы что-либо о ваших детях.
   — Где ребенок Джен? Это вам более понятно?
   Что-то в ее лице дрогнуло, и Питер сразу заметил это. Она себя выдала.
   — К сожалению, ничего не могу вам сообщить, — холодно отрезала принцесса. — Я мало интересуюсь ошибками молодости своих подруг…
   — Вы лжете, — спокойно ответил Питер. — Вы знали о нашей женитьбе.
   — Ваш брак недействителен. Вы тогда забыли выполнить некоторые формальности…
   — Я был сегодня у Джен… Где мой сын?
   Лицо Аниты исказилось от злости.
   — Вы не найдете вашего ребенка! Он давно исчез. Надеюсь, что он умер!
   Питер будто увидел лицо этой женщины в каком-то красном тумане. Перед ним было само олицетворение зла, принявшее человеческий облик. Не помня себя, Питер хотел броситься на эту женщину-дьявола, но увидел направленное на себя дуло револьвера.
   — Ни с места! — вскрикнула Анита Беллини. — Я имею право убить вас, защищаясь от нападения!
   Питер ударил ее по руке и револьвер упал на ковер.
   — Питер! — Этот голос заставил его опустить руку.
   То была его мать.
   — Войди, — сказала она.
   Не оглядываясь, он пошел за матерью.
   Анита продолжала стоять, прислонившись к стене. Кажется, она только что пережила неподдельный страх.
   Питер вошел в небольшую комнату, выдержанную в восточном стиле. У стены стоял широкий диван, оббитый шелком; пестрые шелковые шторы смягчали свет лампы. На восьмиугольном столике стоял телефон, казавшийся неестественным в этой обстановке.
   — Что все это значит? — спросила мать.
   Он все еще дрожал всем телом.
   — Ты наверняка слышала… Я пришел к твоей подруге…
   — К принцессе Беллини, — перебила она.
   — …Чтобы узнать, где мой ребенок.
   — Вот как? — Она подняла брови. — Я стала бабушкой? Я этого не знала.
   Застарелая злость снова овладела им.
   — Ты притворяешься! — грубо крикнул он. — Ты знала это! Ты тоже в этой проклятой шайке! Ты знала о моей женитьбе. Значит знаешь, где мой мальчик…
   Он заметил улыбку на ее лице, и это привело его в бешенство.
   — Ты всегда действовал необдуманно, Питер. Будет лучше, если ты вернешься к своим адресам и конвертам. Забудь о том, что на свете существуют дети. В течение последних семи лет я тоже успела забыть об этом…
   Потом она снова заговорила о необходимости его отъезда, о том, что позаботится о его будущем.
   Неожиданно Питер почувствовал: этими разговорами она только хочет выиграть время.
   Потом у входных дверей раздался звонок, и Питер услышал голоса. Через несколько секунд в восточную комнату вошло двое мужчин.
   — Этот человек — Питер Дейлиш, бывший арестант, — отчеканила миссис Дейлиш, указывая на Питера, — я обвиняю его в покушении на убийство моей подруги, принцессы Аниты Беллини.
   Стальные наручники щелкнули на запястьях у арестованного.
 
   — Нет, это невозможно! Родная мать вызвала полицию, чтобы арестовать сына? Какой ужас! — не унималась Лесли.
   — Хорошо еще, что его не освободили из Дартмура раньше срока! — заметил Колдуэлл. — Между прочим, вы можете навестить его, я дам вам карточку к начальнику тюрьмы.
   …Лесли сразу провели к заключенному.
   — Вот теперь вы видите меня в подходящей обстановке, — иронически улыбаясь, произнес Питер.
   — Зачем вы поехали к принцессе?
   — Я хотел узнать у нее кое-что. Но все, что там случилось… Я и раньше знал, что моя мать меня ненавидит. Однако, я не думал, что она — мой враг…
   …Они стояли в коридоре, возле входа в судебный зал. Место, явно не подходящее для задушевных бесед. Лесли наскоро поведала Питеру о своем ночном приключении.
   В этот момент Питера позвали, Лесли тоже вошла в зал суда.
   Сыщик, арестовавший Питера, обратился к судье:
   — Обвинение основано на споре арестованного с принцессой Беллини. Спор был таким ожесточенным, что ее высочество обратилось за помощью в полицию. Однако, она не хочет переносить семейную ссору в суд. И потому я прошу суд снять с мистера Дейлиша обвинение.
   — Но он обвиняется в покушении на убийство, — возразил судья.
   — Принцесса теперь изменила свои показания.
   Судья кивнул головой, и Питер был освобожден. Он покинул скамью подсудимых и зал суда. Лесли Моген ждала его на улице.
   — У меня для вас много новостей, Питер, — сказала она. — Давайте пройдемся пешком…
   Помолчав немного, она спросила:
   — Что вас привело вчера в дом принцессы Беллини?
   Питер колебался, боясь, как бы его признание не положило конец их дружбе. Но потом решился.
   — У Джен был ребенок, — тихо произнес он.
   Она остановилась и взглянула на него.
   — Я знала это, — сказала она. — Ребенок родился на маленькой ферме в Эпльдоре. Я когда-то нашла там книжку с вашими стихами.
   Они сели в парке на скамейку.
   — Я расскажу вам все по порядку, — сказала Лесли.
   Итак, во время отпуска она поехала в Кемберленд, и случай привел ее на эту ферму. Владелицей ее была пожилая дама, добрая и разговорчивая миссис Стелл. Она часто рассказывала гостям о людях, ранее живших у нее. Так было и на сей раз. Когда-то в ее доме жила красивая молодая женщина, ребенок которой родился будто бы в комнате, которую Лесли занимала. Эта красивая дама приехала в феврале и осталась до начала апреля. Ребенок родился семнадцатого марта, в день святого Патрика.
   — Кто там был с ней? — хрипло спросил Питер.
   — Две женщины. Сестра милосердия и еще какая-то дама. Вероятно, принцесса Беллини. Доктора не было. Сестра милосердия была одновременно и акушеркой. Хозяйка Эпльдора не видела ребенка, его увезли на второй день; за ним приехал господин из Лондона. Это, наверное, была Дрез. Когда миссис Стелл захотела взглянуть на ребенка, ей сказали, что ребенка увезли в страну с более теплым климатом. Она только и знала, что родился мальчик. Миссис Стелл с гордостью показала Лесли книгу, которую Джен часто читала. То был томик стихов, где на обложке гостья нашла акростих Питера. В то время в Скотленд-Ярде уже узнали, что леди Райтем платит каким-то шантажистам крупные суммы. Все эти обстоятельства показались Лесли звеньями одной цепи. Когда перед отъездом из Кемберленда она узнала, что одна из находившихся при Джен женщин упомянула о Питере, то поняла, что находится на правильном пути.
   — Сестру милосердия звали Мартой? — спросил Питер.
   — Да, Марта! — Лесли вскочила. — Откуда вы знаете?
   Питер вытащил из кармана письмо, которое толкнуло его к леди Райтем. Лесли прочла полустертую надпись карандашом.
   — Прислуга Марты… — Марта — сестра Дрез. Она взяла ребенка, — задумчиво произнесла девушка.
   — Я хочу знать, что вы обо мне думаете? — настаивал Питер.
   Она спокойно взглянула на него.
   — Вы очень несчастны, Питер Дейлиш, я это вам уже говорила.
   — Вы не представляете, как мне тяжело!
   — Довольно, Питер. Боюсь, я тоже начну жаловаться! Едем…
   Питер не спросил, на что Лесли хочет жаловаться. Но эта фраза засела у него в голове.
   Лесли высадила его в центре города и поехала дальше. Она отправилась в контору мистера Колдуэлла и взяла отпуск на день. Потом позвонила по телефону шефу тайной полиции в Плимут, и он обещал известить ее о результатах расследования.
   Хотя Лесли и взяла себе отпуск, ей пришлось еще много работать в тот день. Пришел сержант, арестовавший миссис Инглеторн, и рассказал Лесли некоторые подробности этого дела. Оказалось: девичья фамилия этой женщины была Цамоссер; она была голландкой по происхождению, родители ее много лет жили в Англии. Она часто сидела в тюрьме за кражи и скупку краденого.
   — Что с ее детьми? — спросила Лесли.
   Полицейский ухмыльнулся.
   — Только один ребенок ее собственный, — заявил он, — остальных она взяла на воспитание. Говорит, что усыновила их. Все это — нежеланные дети, которых она воспитывала за деньги. Мы нашли родителей мальчика…
   Лесли вспомнила бледное, равнодушное личико малыша, которого она видела на кухне.
   — Мы нашли его мать, — сообщил полицейский. — Матери остальных детей, очевидно, бедные девушки, работницы.
   — И много женщин занимаются воспитанием чужих детей?
   — Таких женщин — сотни. За ними необходим надзор полиции. Но это трудно осуществить. В Англии нет закона, запрещающего усыновлять детей. Хотя такое усыновление опять-таки законом не признается.
   — Сколько таких детей в Лондоне?
   — Тысячи. И далеко не все записи в порядке.
   Лесли безнадежно вздохнула.
   Сержант продолжал говорить.
   — Мне пришлось однажды разыскивать такого малыша. Но легче найти булавку в сене, чем «усыновленного» ребенка. Некоторые из детей попадают в приютские школы, многие умирают от плохого ухода. Особенно в тех случаях, когда мать не в состоянии достаточно платить за содержание ребенка. Правительство должно взять воспитание таких несчастных на себя, чтобы эти дети со временем могли стать достойными гражданами своего отечества.
   …Через полчаса позвонили из Плимута. Шеф тайной полиции сообщил то, что знал. Марта Дрез получила диплом акушерки зимой 1890 года. Существовало предположение, что она потом покинула Европу. Заведующая госпиталем получила от нее открытку из Порт-Саида. Говорили, будто Марта Дрез вышла замуж не то за плотника из Капштадта, не то за австралийского фермера.
   Из всего этого Лесли заинтересовала одна подробность. Получив диплом, Марта начала искать службу и оставила свой адрес в одной из посреднических контор. Лесли записала данные этой конторы.
   Повесив трубку, мисс Моген стала искать в телефонной книге требуемую фирму. Но ее в книге не оказалось. Лесли навела справки и узнала, что теперь это — Центральное посредническое бюро для сестер милосердия.
   Удача подбодрила Лесли, и она, не теряя времени, отправилась за справкой. Спускаясь по лестнице, вспомнила о подарке Колдуэлла и надела неудобную подвязку с револьвером.
   Секретарша конторы положила перед ней несколько старых конторских книг. Лесли посчастливилось сразу же найти необходимые данные.
   Оказалось, прежде чем оставить службу в госпитале, Марта Дрез обратилась в контору, и ей нашли место в 1891 году.
   Секретарша показала Лесли запись. Лесли прочла ее и ухватилась за край стола. Глаза ее заблестели.
   — Это было единственное место, которое мы ей нашли, — сообщила секретарша.
   — Ей ничего другого и не нужно было, — ответила Лесли.
 
   Леди Райтем получила длинное письмо от мужа. На сей раз лорд Райтем писал из Бомбея. Он был болен, просил ее приехать к нему.
   Джен собралась ответить на письмо, но в дверь постучали; почтальон принес послание Лесли.
   Джен разорвала конверт и прочла:
 

   «Милая Джен!
   Я сегодня свободна и хотела бы Вас видеть. Можно
   мне пригласить Вас к обеду? Если хотите, можем
   обедать в «Карлтоне» или где-нибудь поблизости.
   Я буду ждать Вас».

 
   Джен спрятала уже начатое письмо мужу в ящик письменного стола и пошла переодеться.
   …Лишь только Лукреция ввела ее в уютную столовую, Джен спросила:
   — Вы видели Питера, Лесли? Что произошло с ним?
   — Он был арестован.
   — Арестован?!
   Джен Райтем побледнела.
   Лесли рассказала ей о случившемся.
   — Бедный Питер! У этой женщины нет человеческих чувств! Это на нее похоже. Несчастный всегда попадает в ужасные переделки. Анита сказала ему?..
   — Нет, не то, что он хотел узнать.
   — Вы знаете, зачем он пошел к ней?
   — Он хотел найти своего ребенка.
   Красивое лицо Джен залилось краской.
   — Моего ребенка, — тихо сказала она. — Вы, наверное, меня презираете?.. Они взяли у меня ребенка, и я согласилась на эти условия…
   — На какие условия вы согласились?
   Леди Райтем устало улыбнулась.
   — Если бы ребенок был девочкой, он остался бы у меня. Но родился мальчик… Какое глупое, бессердечное решение! Да, я очень люблю девочек. Если бы вы знали, какое у меня было тяжелое детство! Если бы мой ребенок был девочкой, я бы храбро защищала его. Но у меня родился мальчик… Это был красивый ребенок, они мне потом рассказали.
   Она отвернулась и разрыдалась.
   — Вы, наверное, уже сделали все возможное, чтобы найти ребенка? — спросила Лесли.
   Джен Райтем овладела собой.
   — Нет, мне не удалось… Анита не знает, что сыщики ищут ребенка. Я думала, мой мальчик в хороших руках. Я не могла представить, что его нельзя будет отыскать… Дрез сказала мне это в тот ужасный вечер. Когда я спросила у нее, где ребенок, она расхохоталась мне в лицо. Поэтому я поехала за ней. Я думала, что найду ее у Аниты… Когда я увидела труп, то была в отчаянии. Надеялась найти какие-нибудь бумаги, касающиеся моего сына. Но я ничего не нашла! Для меня нет оправдания…
   Джен горько усмехнулась.
   — У меня ведь нет детей от лорда Райтема. Наш брак принес мне одно разочарование, — добавила она.
   Потом ее взгляд остановился на фотографии, стоявшей на камине.
   — Это мистер Колдуэлл?
   Лесли кивнула.
   — Он может арестовать меня за бигамию.
   — Мистер Колдуэлл не гордится своими успехами в подобных случаях, Джен, — сочувственно ответила Лесли.
   Леди Райтем опустилась в кресло и вынула из сумки осыпанный бриллиантами портсигар.
   — Я попробовала нюхать кокаин, чтобы забыться. Но это сильно отразилось на моем здоровье. Завидую людям, находящим утешение в наркотиках.
   — Есть лучшее средство, — безжалостно ответила Лесли. — Если вы броситесь под поезд, результат будет тот же. И когда ваш сын найдется, он узнает, что у него была мать, которая не стоила того, чтобы ее разыскивали!
   — Сколько вам лет, Лесли? Двадцать два? Я хотела бы, чтобы Питер полюбил вас…
   — При чем здесь я? — сухо возразила Лесли, — ведь речь идет о вас обоих. Да, я люблю Питера. Это вас пугает?
   — Нет, нисколько. Но вы шутите, Лесли?
   — Я только сегодня утром пришла к этому выводу, — спокойно заметила Лесли. — Но думаю, что это, в сущности, материнская любовь. Рано или поздно ребенок найдется, и вам придется открыть лорду Райтему всю правду. Он даст вам развод, и вы с Питером начнете новую жизнь.
   Джен покачала головой.
   — Нет, Питер никогда не согласится на это. Он уже не тот, что был раньше. Знаете, Лесли, я ведь никогда не любила его. Я поехала с ним в Америку больше из любопытства… Потом я многое поняла. Ведь и Питер не любил меня. Я ему нравилась, и он хотел вырвать меня из домашней обстановки. Вы думаете, ребенок мог бы снова сблизить нас? Нет, вряд ли. Детям в таких случаях приписывают слишком большое значение. Большинство разводящихся женщин имеют детей. Однако любовь к детям не мешает им порвать с мужем…
   Лесли не могла сдержать улыбки. Да, она тоже хорошо знала жизнь. Она не строила иллюзий. Ее мысль снова вернулась в профессиональное русло.
   — Это вы отдали Дрез ожерелье? — спросила она.
   — Да. Она требовала тридцать тысяч фунтов. Но я могла взять в банке без ведома мужа только двадцать тысяч. Ожерелье же было оценено в двенадцать тысяч фунтов, и я предложила Дрез продать его. Она согласилась…
   — Откуда же камень в руке трупа?
   Джен покачала головой.
   — А где остальная часть ожерелья?
   — Понятия не имею…
   — Как скоро после рождения ребенка вы вышли замуж за лорда Райтема? Вы тогда жили в Ремо?
   — Да, это было странное совпадение. Моему отцу принадлежала ферма вблизи Ремо. Я поселилась там. Конечно, мне пришлось солгать, и я сказала, что прожила там все это время. Я не сомневалась, что получу развод. Я была в суде и дала там свои показания. Думала, что этим все и ограничится. Я ожидала ребенка и боялась, чтобы этого не заметили. В зале суда я встретила Аниту, и она предложила мне подождать ее в автомобиле, пока объявят приговор. Анита осталась в зале и потом сообщила мне, что суд не дал мне развода: бумаги Питера были не в порядке. Чтобы избежать падких до семейных скандалов репортеров, я не вышла из автомобиля принцессы и поехала с ней.
   — Вы сразу вернулись в Англию?
   — Да, Анита подыскала для меня комнату. Это было после Рождества…
   — Еще один вопрос, Джен, перед тем, как поедем обедать в «Карлтон»… Если вам, конечно, удобно показываться в людном месте с агенткой Скотленд-Ярда…
   — Мне это даже приятно, Лесли!
   — Знала ли принцесса о вашем решении выйти замуж за Райтема независимо от того, получите вы развод или нет?
   — Да, знала. Я успокаивала свою совесть тем, что мой брак, заключенный в Америке, вряд ли действителен.
   — Вы плохая актриса, жестокая мать и несчастная жена. — Лесли обняла Джен и поцеловала ее. — Но я вас очень люблю. А теперь поедем обедать в ресторан. Потом мы пойдем в кинематограф. Я люблю хорошие фильмы.
   Леди Райтем охотно согласилась: общество Лесли Моген было ей приятным. К концу обеда, однако, она с ужасом вспомнила, что обещала участвовать в заседании благотворительного общества.
   — Это общество помощи детям, — пояснила она, понизив голос.
   …Они расстались, и Лесли отправилась домой. По дороге она послала Питеру телеграмму. Он пришел вечером, когда Лукреция суетилась возле двух больших чемоданов.
   По настоянию Колдуэлла Лесли все же решила временно переехать к нему на квартиру.
   По лицу Питера Лесли поняла: он озабочен и подавлен.
   — К сожалению, все поиски не дали пока результатов, — сообщил он. — Вы видели Джен?
   — Да, мы сегодня вместе обедали. Вы еще любите ее?
   — Нет, теперь это ясно. Джен ведь никогда меня не любила. Она сказала мне правду. Она ничего не знает о ребенке. Но Беллини должна все знать! Я даже не хочу называть ее человеческим именем. Это не женщина, а дьявол! Мой отец ненавидел ее. Как-то раз, когда мы гуляли по саду, он спросил меня, что я о ней думаю. Я сказал, что в ее присутствии я чувствую себя отвратительно. Отец вынул из кармана золотой и дал его мне. Отец боялся Беллини, хотя когда-то она ему нравилась… Еще в детстве я слышал спор между моей матерью и Беллини. Мать была очень взволнована. «Ты не имеешь никаких прав на него, он не любит тебя больше!» — крикнула она тогда. С тех пор они несколько лет были в ссоре.
   Мой отец всегда поддавался влиянию умных женщин. А Беллини в уме не откажешь. Я помню ее мужа — стройного, всегда печального итальянца, плохо говорившего по-английски. Он взял у покойного отца деньги и не вернул их…
   Помолчав, Питер грустно добавил:
   — Но к сожалению, все эти семейные воспоминания уводят от главного. Джен дала имя ребенку?
   — Ребенок не был крещен. Потому его теперь так трудно найти. Мне нужна улика против принцессы. Дайте мне письмо. Кто его послал вам?
   — На конверте не было имени отправителя.
   Лесли взяла письмо и почему-то понюхала его.
   — Шерлок Холмс сразу отличил бы, что это за запах. — Шипр или Шанель №6. Я же, обыкновенная смертная, утверждаю, что так пахнет в спальне миссис Греты Горден, — торжествующе заявила она.
 
   В это время в спальне Греты Горден пахло не духами, а жареной колбасой. Когда Грета обедала дома, она была очень бережлива, даже скупа. В ресторанах она мало заботилась о сохранности содержимого кошельков своих спутников и потому выбирала самые дорогие блюда и самые тонкие вина. У себя же дома она была невзыскательна. Врач позволил ей ходить по комнатам, и она отослала прислугу. В столовой на столе стояла маленькая газовая плита. Грета сама приготовила себе скромный обед. Злоба ее немного поостыла, она еще не видела Аниту после ссоры. Нечистая совесть не давала ей покоя, но она надеялась, что принцесса никогда не узнает о письме, которое она послала Питеру. А если узнает? Грета вздрогнула при одной этой мысли. Она знала, как Анита умела мстить. Впрочем письмо навело Грету на размышления. Возможно, среди бумаг есть и другие важные документы? Они могут пригодиться, когда единственный источник ее доходов иссякнет, и газета принцессы прекратит свое существование.
   Пообедав, Грета начала разбирать письма Аниты. Войдя в комнату, принцесса застала ее за этим занятием.
   — Как вы себя чувствуете? Хочу взять вас сегодня с собой в Уимблдон.
   — Но, милая Анита, это невозможно, — запричитала Грета, — доктор говорит…
   — То, что он говорит, меня не интересует. Вы должны ехать со мной!
   Грета попыталась возражать.
   — Боюсь, что нога разболится. Доктор говорит…
   Принцесса Беллини приказала ей замолчать и презрительно оглядела остатки скромного обеда.
   — Уложите все вещи, необходимые для долгого отсутствия.
   — Сколько времени мне придется пробыть у вас? — спросила Грета. Время, проводимое в доме принцессы, было не самым счастливым в ее жизни.
   — Месяц, шесть недель, точно не знаю. Я хорошо заплачу вам.
   — А газета?
   — Я не буду больше издавать ее. Я уже написала в типографию. Мой поверенный ликвидирует все это дело, вам не о чем беспокоиться.
   — Но я не могу поехать с вами, пока не поговорю с врачом, — заупрямилась Грета. — Поездка в таком состоянии, с больной ногой — большой риск для меня.
   Грета позвонила по телефону врачу, но не застала его на месте. Потом набрала номер другого знакомого врача и попросила его приехать.
   — Кого вы позвали? — поинтересовалась Анита.
   — Доктора Уэслея…
   Анита взвизгнула:
   — Идиотка! Немедленно позвоните ему и скажите, чтобы он не приходил!
 
   Дрожа всем телом, несчастная Грета подошла к телефону и позвонила. Но ей никто не ответил.
   — Он, вероятно, уже ушел.