Уоррингтон Фреда. Янтарная Цитадель

   – Где же они? – спросила она.
   – Элдарет может о себе позаботиться. Руфрид, я полагаю, тоже, верно?
   – Да, но…
   – Тогда не тревожься. Этим ты делу не поможешь.
   – Знаю. – Танфия съежилась. – Все равно боязно.
   – Ты замерзла?
   Он шагнул к ней, и заключил в объятия. Сквозь тонкую ткань девушка ощущался очертания его тела, его жар. Ей казалось, что после долгих лет пути она вернулась, наконец, домой.
   – Пока они не вернутся, я не усну, – прошептала она.
   – Я тоже. Так что мы можем не спать вместе.
   Сердце девушки заколотилось; чресла ныли.
   – Ты прочтешь мне еще одну поэму? Услышать «Песнь Маарота» из твоих уст – для меня это было исполнением мечты.
   – Для тебя я стану писать поэмы, – ответил он, целуя ее шею. Разведя ворот ее рубахи, он приподнял кончиками пальцев ее грудь, коснулся губами соска, так нежно, что Танфия едва не истаяла от наслаждения. – Я стану сочинять их, пока мы любимся. Но они будут ужасны, имей в виду.
   Она рассмеялась, ластясь к нему, сжимая объятья.
   – Тогда люби меня молча.
   – Это куда лучше любых стихов.
   Он провел ее в свою комнатушку – столь же скромную, как и у остальных, но здесь была кровать, и шелковый полог на ней, и узкое окошко, куда заглядывала Лилейная луна.
   – Что за роскошь! – воскликнула она.
   – Они приглядывают за мной, мои возлюбленные актеры, а я забочусь о них.
   Он стянул с нее одежды, избавился от своих, и они встали нагие – оба стройные, опалово-бледные в лунном сиянии.
   Они не могли насмотреться друг на друга. Его взгляд упивался бледными изгибами ее стана, розовыми каплями сосцов, темным клином между ее бедер. Ее глаза впитывали его улыбку, водопад темных кудрей, плоский живот, стройные колонны ног и гордо восставшее древко, темнеющее на фоне светлой кожи. Вслед за взглядами потянулись ладони.
   Танфия наслаждалась его запахом, его касаниями, его нежной настойчивость. И ни на миг не могла забыть, кто он.
   – О, какая ты сильная, Танфия, – шептал Сафаендер, опускаясь с ней на постель, укладывая ее поверх себя. – Твоя кожа как шелк, но столько силы в этих стройных бедрах в этих руках. Какая ты сильная…
   – Да, – выдохнула она.
   Танфия поцеловала его, жарко и страстно, и медленно, наслаждаясь каждым мгновением, опустилась на его раскаленный, каменный уд. Она таяла, как масло, опускаясь все ниже и ниже, волосок за волоском, пока он не вошел в нее до самого конца, и тогда сладостное изумление пронизало ее копьем. Чресла ее жгло влажным огнем, и, не в силах удержаться на краю наслаждения, она вскрикнула, закрывая глаза, и исчезла в потоке белого света.
   Сафаендер расплакался в миг наивысшего наслаждения. Он вдавливал ее в постель, словно бы стремясь потеряться в ней, а она прижимала его к себе, пытаясь поглотить его всем своим телом, любовники стонали от блаженства; а потом семя его выплеснулось в чрево Танфии, и на щеку ее упала его слеза. Девушка и сама разрыдалась. Ей пришлось отстраниться от него и свернуться клубочком, точно маленькой девочке, чтобы озноб отпустил ее.
   – Что случилось, что? – испуганно спросил Сафаендер. – Я обидел тебя?
   – Нет, нет, что ты!
   Она смеялась и плакала в одно и то же время, от блаженства столь немыслимого, что оно не желало оставлять ее. Сафаендер.
   – Иди ко мне. Обними меня. – Он притянул ее к себе, и она восторженной глиной легла в его объятья. – Ты дрожишь? Я тоже. О богиня, что же мы делаем друг с другом? Ты можешь поразить сами луны, Танфия… Танфия, Танфия…
   Постепенно дрожь унялась. Тела их склеил остывающий пот. Ей хотелось остаться тут навечно, в сердцевине времен.
   – Когда все закончится, я отвезу тебя в мой дом, в Парионе.
   – Мраморный?
   – Конечно. Мрамор, и оникс, и опал – все белые камни, и только узор в середине каждой стены выложен ляпис-лазурью.
   – А еще мощеный двор, и посреди него фонтан.
   – Откуда ты знаешь?
   – У тебя должен быть именно такой дом. И вокруг такие высокие папоротники, я их на картинках видела.
   – А еще белые и оранжевые цветы, и мелкие пестрые птахи.
   – Хотела б я оказаться там.
   – Мы там будем. Я тебя люблю, Танфия.
   Она не поверила своим ушам.
   – Да мы едва знакомы! Я любила тебя всю жизнь. Но как ты можешь полюбить меня, когда вокруг тебя столько красавиц и умниц?
   – Ты свежа, как весенний ветерок, ты необыденна, будто элирка. Ты прекрасна, Танфия, и умна. Тебе не поднесли судьбу на блюде, как большинству из моего окружения, ты сама добилась своего – и ценишь добытое больше, чем они.
   – А это для тебя что-то значит?
   – Конечно! Знавал я писателей и актеров, словно высеченных из камня; сердце в них заменил ум, и чем больше их восхваляют, тем сильней они поливают желчью поклонников. Но я не таков. Я слеплен из плоти и крови, и мне очень по душе, когда меня любят…
   Он с улыбкой коснулся ее губ своими.
   – А я люблю тебя. Боги, как я тебя люблю!
   – В тебе есть что-то особенное, – прошептал Сафаендер, склоняясь над ней; темные глаза сияли с прекрасного лика. – И неважно, что мы только что встретились. Мне кажется, я тебя знаю. Я тебя узнаю’.
   Танфия спала как ребенок, и не вспоминала о Руфриде до самого утра. Мысль о нем и разбудила ее. Сафаендер все еще дремал. Стараясь не разбудить его, девушка натянула рубаху через голову, и выскочила в большую комнату. Из проема в импровизированную кухоньку на ее взирал похмельными глазами Линден.
   – Еще не вернулись?
   Юноша покачал головой.
   – Ни следа.
   – Бо-оги… Ну, они сказали «два дня». Как твоя голова?
   Линден скривился.
   – Паршиво. Зато прошлого вечера я не помню совершенно – видимо, этого и добивался. Если Руфе не вернется к завтрашнему утру, я отправлюсь его искать.
   – И сам заблудишься? – сурово поинтересовалась девушка.
   – Не заблужусь. Зоря и Мириас отправятся со мной.
   – Лин, я с тобой. – Танфия со вздохом опустилась на кушетку. – Не вздумай меня оставить.
   Линден окинул ее цепким взглядом.
   – Я думал, ты предпочтешь остаться с Сафаендером. – Девушка прикусила губу, и он безжалостно добавил: – Ты ведь спала с ним этой ночью?
   – Ты же ничего не помнишь.
   – Кончай, Тан. Помимо того, что ты только что выбежала, простоволосая, из его комнаты, это было очевидно для любого, кто еще не ослеп.
   – Ты на меня так смотришь, словно я тебя подвела.
   – Да не меня! – огрызнулся Линден. – Руфе! Он был счастлив с тобой. Я его никогда прежде счастливым не видел. Его я не мог понять с этой элирской девкой, а тебя сейчас не понимаю!
   – Линден… – простонала она. – Ну не всем же быть такими простодушными. Мы говорим о парне, который обещал перед уходом, что не притронется ко мне, даже останься я последней на свете бабой?
   Юноша отвернулся; разговор становился для него слишком тяжелым, слишком личным.
   – Надеюсь, – прошептал он, – что из-за тебя он не утворил никакой дурости.
   К закату не случилось ничего.
   – Два дня, – напомнил девушке Сафаендер, когда подошла концу их вторая изумительная ночь.
   Весь день им пришлось сносить ядовитые насмешки и многозначительные улыбочки Шармы, Салиоля и Эвендера; Сафаендер в них просто купался, в то время, как девушку они одновременно раздражали, смущали, и приносили стыдное удовлетворение. Аштарь, похоже, ревновала. Танфия начала чувствовать себя если не главной в компании, то по меньшей мере равной. Но когда она оставалась с Сафаендером наедине, остальные забывались.
   – Элдарет славится скрытностью. Я тебе просто запрещаю волноваться до самого завтрашнего заката..
   На следующий день Танфии пришлось употребить весь свой дар убеждения, чтобы не дать Линдену броситься на поиски. Когда вестей не принес и третий вечер, даже Сафаендер не мог скрыть растущего беспокойства. Не в силах заснуть, любовники сплетались в чаше, сплетенной свечами, цепляясь друг за друга в попытке противостоять судьбе.
   – Я уверена, сегодня они вернутся, – заметила Танфия за завтраком, держа Линдена за руку. – Никуда не уходи пока. Представь, каково будет Руфриду вернуться, чтобы тут же кинуться в погоню по твоим следам! Да он будет вне себя!
   – Ладно, – пробурчал юноша. Волосы его были растрепаны, глаза покраснели от недосыпа. Он нервно потер скулы. – Но дольше ждать уже нельзя. Слишком жарко.
   – Да нет вроде. Ты не захворал?
   – Нет. Я чую дым.
   Сафаендер и остальные озабоченно косились на них.
   – Линден, – тревожно воскликнула Танфия, – у тебя опять видения? Скажи!
   И тут в дверь постучали – тревожным, уговоренным стуком. Девушка едва не подскочила до потолка.
   – Я отопру, – бросил Сафаендер.
   Танфия вскочила за ним вслед. Стоило поэту отворить потайную дверь, как ему в объятья упал, задыхаясь, один из близнецов – девушка почти не различала их, но ей показалось, что Олберид.
   – Вам надо уходить! – прохрипел он.
   – Что?
   Вокруг Сафаендера собрались Аштарь, Эвендер и остальные. Олберид перевел дыхание, опираясь на плечо Танфии.
   – Идут царские солдаты. Город кишит ими. Они обыскивают дома, ищут тебя, Сафаендер, из-за убитых в лесу! Кто-то тебя выдал!
   – За что? – выдохнул поэт. Лицо его побелело.
   – Кто знает? Ради денег, ради государевой милости, чтобы избежать набора – разве теперь скажешь? Но вы должны уходить.
   – Не понимаю, – прошептал Сафаендер, – почему Элдарет не предупредил нас.
   Спутники его словно оцепенели.
   – Скорей! – торопила Зоря. – Собирайтесь!
   – Как нам выйти незамеченными? – спросила Танфия.
   – Из кладовой есть потайной ход, он ведет сквозь гребень холма на противоположный склон, – объяснил Олберид. – Он выведет вас из города.
   – Других – да, а меня – нет, – возразил Линден. – Как же кони? Их я не оставлю. И что насчет Руфрида и Элдарета? Они же не узнают, куда мы двинулись!
   – Тут ничем не поможешь. Мы с Олмионом встретим их, если нас не возьмут под стражу.
   Сафаендер стиснул ладони старика.
   – Когда придут солдаты, кидайтесь им на шеи с радостными воплями. Скажите, что мы вам угрожали, заставили нас прятать. Лгите как хотите, лишь бы отовраться!
   – Я чую дым! – воскликнула Танфия.
   Перескочив через ряд бочек, она выглянула в служившую окном щель. Несмотря на неудачное место, она смогла разглядеть внизу медленно поднимающиеся клубы дыма.
   – О боги, они поджигают дома!

Глава двадцатая.
Энаванейя

   Стоило Танфии промолвить «Огонь», как беспокойство Линдена отлилось ясным видением – полыхают дощатые конюшни, визжат от боли лошади, бьются, задыхаясь от дыма.
   – Коней я точно не оставлю, – заявил он.
   Танфия бросила на него злой взгляд.
   – И я не хочу, но как ты собираешься вывести их, не проходя через полный солдат город?! Уж лучше бежать, Лин, и вернуться за ними потом.
   – Нет, – прошептал он, пошатываясь под давлением предчувствия. – Потом будет… поздно.
   Все нерешительно переглянулись, и Линден понял – без Элдарета решение здесь принять просто некому.
   – Тогда я с тобой, – заявила Танфия.
   – Нет, – возразил Сафаендер. – Разделяться было бы глупо!
   – Вообще-то, – рассудила Зоря, – так у нас будет больше шансов. В конюшне три лошади, так? Мы с Мириасом пойдем за Линденом. Танфия – ты берешь Сафаендер и остальных. Если не столкнемся на дальнем склоне… – Она многозначительно глянула на поэта. – Ты ведь знаешь, где нам встречаться?
   Он кивнул, побледнев.
   – Ладно, – сдалась Танфия. – Не больше мне это по душе, но раз решили – пусть будет. При них с тобой все будет в порядке, Лин. А теперь – собираемся.
   Зашвырнув на плечо поспешно уложенный мешок, Линден скатился по крутой лесенке на конюшенный двор. Мириас и Зоря едва поспевали за ним. Чувства его к Танфии были сейчас столь противоречивы – раздражение (как смеет она обходиться с ним, как с младенцем!), благодарность за забот, разочарование (ну как могла она бросить Руфрида?) – что он был лишь рад ее отсутствию. Из всей сафаендеровой труппы лишь эти двое не казались ему совершенно бесхребетными.
   Из-за высокого забора доносились крики, визг ужаса, гневные вопли, но что мерещится ему, а что слышится на самом деле, Линден сказать не мог бы.
   – Они движутся сюда, – проговорил он.
   Они торопливо оседлали троих коней и вывели во двор. Зоря села на Зарянку, Мириас – на своего гнедого. Но не успели они устроиться в седлах, как из переулка за запертыми воротами донеслись грубые, хриплые голоса. Кто-то с хохотом пнул створки пару раз, потом замолотил в ворота кулаками.
   – Эй! Да где старшой задевался?
   – Да на кой он те? – откликнулся другой резкий голос. – Зажигай!
   Огневая стрела перелетела через забор и ткнулась в кучу соломы. Та затлела, готовая полыхнуть; повалил клубами дым. За первой стрелой последовали еще две.
   Линден и его спутники переглянулись.
   – Что же нам делать? – спросил он. – Другого выхода отсюда нет, так?
   – Назад, к лестнице, – скомандовал Мириас.
   Развернув коня, он двинул его по крутой дорожке к дому. Зарянки и Зимородок ринулись за ним, уверенно одолевая подъем. Линден замыкал колонну, и перед ним развевались смоляной хвост Зарянки и плащ Зори. Прежде чем переулок внизу скрыли стены домов, Линден, обернувшись, увидал перед воротами толпу солдат в шлемах.
   Полминуты спустя они стояли на террасе перед домом Олмиона и Олберида. Вокруг них смыкались стены. Тупик.
   – Куда теперь? – поинтересовалась Зоря, пытаясь сдержать пританцовывающую кобылку.
   – Заходите в дом! – крикнул из дверей один из близнецов, отчаянно размахивая руками. – Сюда, скорей!
   Всадники проехали в парадную дверь, пригнувшись под косяком.
   – За мной! – скомандовал Олмион.
   Старики торопливо провели беглецов тесным переходиком в кухню, а оттуда – в садик, зажатый между стеной дома и оградой. Позади дома забор врастал в поросший кустарником и дичками склон холма. Но в углу сада доски расселись, и образовалась промоина, ведущая наружу.
   Линден двинул Зимородка вперед. Скакун сделал три неуверенных шага, и одним прыжком перемахнул остатки ограды. Копыта заскользили по крутому склону, Линден нагнулся в седле, перенося вес вперед, и Зимородок помчался в гору, огибая деревья. Линден оглянулся – его спутники не отставали. Зарянка легко одолела препятствие, тяжеловатый гнедыш справился с ним не без труда.
   С высоты гребня им виден был весь город. Беглецы приостановились, озирая долину. Всюду кишели царские солдаты, кто конный, кто пеший; они толпились в узких проулках, круша и поджигая все подряд. Несколько домов уже полыхали, до Линдена доносилась кислая вонь дыма.
   – Боги, – прошептала Зоря. – Лицо ее раскраснелось, в травянистых глазах блестели слезы. – Мы навлекли на них столько горя!
   – Нет, любимая, – ответил Мириас. – Горожане нас укрыли, потому что они уже возненавидели царя. Смотри!
   Из тени сада на солдатский строй ринулась толпа горожан. Трудно было разглядеть с такой высоты, но похоже было, что жители вооружены.
   – Они сражаются!
   Мысли Линдена смыл ужасом поток бледного, льдистого пламени. Юноша со всхлипом стиснул виски. Это чувство… белое безумие бхадрадомен…
   – Линден? – спросила Зоря. – Что случилось?
   Но юноша мог только безвольно ждать неизбежного. И миг спустя вскипело небо, рожая огромного, подобного дра’аку гхелима. Кожистые крылья ловили ветер, хвост бичевал воздух в предвкушении добычи.
   Зоря и Мириас разом вскрикнули от изумления.
   – Во святое имя Нефетер – что это?
   Бледная тварь с пронзительным визгом обрушилось на разбегающуюся толпу орущих мятежников.
   Заставить себя смотреть дальше Линден не мог. Зимородок уже пританцовывал от страха, роняя пену и мотая головой. Стоило Линдену двинуть его к вершине гребня, как жеребец сорвался в галоп. Зоря и Мириас вскоре догнали его. Оба были в ужасе.
   – Что это было? – повторила свой вопрос девушка.
   – Их называют гхелим, – ответил Линден. – Я уже видел таких. Одно убило дядю Танфии, когда мы пытались отбить Изомиру. Одно набросилось на меня в лесу. Я пустил в него стрелу, но оно выжило. Это создания бхадрадоменов.
   – Что? – переспросил Мириас, подъезжая поближе. – Что?
   Линден так привык к этому слову, что и забыл, каким омерзительным оно может казаться остальным.
   – Ты, верно, ошибся. – Зоря помотала головой.
   Линден смолчал. Они перевалили через гребень, и начали спускаться по другой стороне гряды, не столь крутой, зато густо заросшей подлеском. Танфии и остальных не было видно и следа… впрочем, в такой листве их с полушага не углядишь. Но так тяжело было думать, пока не схлынуло оглушающее чувство ясновидения.
   Пробравшись сквозь лабиринт старых кладовых, вскарабкавшись по лесенке и выцарапавшись через тесный люк, Танфия, Сафаендер и его актеры оказались в чаще на внешнем склоне гряды. Царила тишина, только щебетали в ветвях птицы. Неожиданное спокойствие казалось жутким; и трудно было поверить, какие ужасы творятся сейчас в нескольких сотнях шагов отсюда.
   Они застыли, прислушиваясь, приглядываясь.
   – Кажется, все спокойно, – решила Танфия. – Куда теперь?
   Остальные – Аштарь и Шарма, Эвендер и Салиоль – тупо воззрились на нее. Тряпки, напяленные ими, были не более пригодны для долгого пути, чем легкие домашние накидки; плащи – расшиты золотом и почти прозрачны.
   – Понятия не имею, – признался Сафаендер.
   Поэт оделся во все белое, и был бы заметен издалека любому врагу.
   – Я что-то слышала о месте встречи?
   Поэт потер лоб.
   – Мы в свое время договорились с Элдаретом, что, буде нам придется разделиться, мы оба направимся в одно место.
   – И где это?
   – Я помню название, и примерно знаю, в какой это стороне. Но как туда добраться – понятия не имею!
   Танфия в ужасе воззрилась на него.
   – Но должен же!
   – Зоря знает.
   – Ну хоть примерно объясни!
   – Называется Энаванейя. Это близ… боги, все из головы вон. Запутался я. География всегда была моим слабым местом.
   Танфия начинала терять терпение. Будь на месте поэта Руфрид, она уже обрушила бы на него все возможные оскорбления, но с ней был Сафаендер, и на него злиться было невозможно.
   – И это говорит человек, написавший «Эскадале»? – ласково усмехнулась она.
   От взгляда его у девушки язык примерз к горлу. Лицо поэта озарилось высокомерным презрением, словно восторженный подличатель отвлек его очередным дурацким вопросиком.
   – Справочный материал. Ты, кажется, путаешь писательское мастерство с реалиями моего бытия.
   Танфия отшатнулась, униженная и потрясенная.
   – Тогда пошли вниз, к подножию. Там, может, сумеем осмотреться получше.
   Девушка решительно двинулась вперед, испытывая неловкость оттого, что ей, только что так униженной, приходится веси этих людей. Линдена до сих пор нет и следа… сердце ее дрогнуло. Что, если в густом подлеске они упустят друг друга, или с ним случилось что-нибудь?
   Покуда они шли, Танфия прикидывала направление по сторонам света —примечая положение солнца, растущий на стволах мох.
   – Вспомнил уже кто-нибудь, куда нам податься? – спросила она так небрежно, как только сумела.
   – Это в Лузанийском лесу, – сознался Сафаендер. – За рекой Херент, к западу отсюда.
   – Тогда мы не в ту сторону идем. Это восток. Значит, надо как-то обойти город, и… погодите-ка. – Танфия зажмурилась, вызывая перед внутренним взором карту, над которой они с Руфридом столько раз склонялись. – Лузанийский лес отсюда к северо-востоку. Идем мы правильно.
   – Ты уверена? – усомнился поэт. – Я думал, нам на запад.
   Актеры подозрительно косились на Танфию, словно изумляясь, как она осмеливается спорить с самим Сафаендером.
   – Я иду на восток, – отозвалась она. – Идете вы со мной или нет – дело ваше.
   – Как ты можешь быть так уверена? – с укором бросила Аштарь.
   – Большая практика, – огрызнулась Танфия. – Я, знаете, гуляю иногда.
   Она ускорила шаг, и остальные потянулись за ней. Девушка ощущала себя в ответе за них, и тревожилась немного: а что, если чутье ей изменило, и прав-таки Сафаендер? Актеры с ней не разговаривали; необходимость полагаться во всем на девушку не то пугала их, не то раздражала, и чувства свои вымещали на ней же.
   Держась оград, они пересекли деревенские поля, и вступили в другой лес. Дорога шла под уклон, пока, наконец, чаща не раздалась, пересеченная узкой, петлистой речкой.
   – Это Херент? – спросила Танфия.
   – Вероятно, – откликнулся Сафаендер. – Тут должен быть мост.
   И правда, в трех сотнях шагов ниже по течению, по правую руку от них, поток перехлестывала дуга темного дерева.
   – Наших до сих пор нет следа, – пробормотала Танфия.
   Сафаендер ступил на берег, направляясь к мосту, и в этот миг на мосту блеснула начищенная кираса.
   – Стой! – прошипела она, затаскивая поэта обратно в кусты. – На мосту стража!
   Голова в шлеме повернулась к ним, и девушка затаила дыхание, но мгновением спустя стражник отвернулся, вернувшись к беззаботному ожиданию.
   Танфия набросила на плечи поэту свой плащ.
   – Мне не холодно, – запротестовал Сафаендер.
   – Зато и видно тебя за две мили.
   Поэт заносчиво покосился на нее, но плащ одел без возражений.
   – И как, во имя Дионовых ядер, мы переправимся через реку? – спросил Эвендер. В его безупречном исполнении ругань звучала смешно.
   Танфия потерла лоб, восстанавливая в памяти чернильные линии на карте.
   – Пройдем вверх по реке за излучину, – решила она, – а там вплавь. Не так и широк этот Херент. Если мы там, где мне кажется, то на той стороне как раз и начинается Лузания.
   Взгляд Сафаендера посуровел, актеры же являли собой жалкое зрелище. Почтение к ним покидало девушку вместе с остатками терпения.
   Оказалось, что реку можно было просто перейти вброд – на стремнине темно-зеленая вода едва доходила до пояса. За Херентом мокрые и жалкие беглецы продирались заросшими темными оврагами, прорезавшими чащу корявых, замшелых деревьев. Идти было тяжело, и спутники Танфии едва поспевали за ней.
   – Элдарет не говорил, далеко ли до места встречи?
   – Два дня пути… кажется, – выдавил задыхающийся Сафаендер.
   – А мы, без сомнения, давно сбились с пути, – прошипела Шарма. – Боги, как я ненавижу эту глухомань!
   – Мы ей, кажется, тоже не по вкусу, – отмолвил Сафаендер, бросив на актрису суровый взор. – Энаванейя – заброшенная крепость времен Моуникаи; отсюда она шла походами на непокорные племена Торит Мира. С тех пор крепость давно оставлена и поглощена лесом. Не знаю, как мы ее сумеем отыскать.
   – Угу, – буркнула Танфия. – Может, и не сумеем, если брести наугад.
   Она продолжала двигаться вперед, поглядывая на клочки неба между ветвей, используя все, чем научилась за время путешествия, все, что могла вспомнить из карты, выискивая следы, способные привести к потаенной крепости…
   Вроде заросшей тропы, на которую они набрели несколько мучительных часов спустя. Тропа прорезала лес, уводя на северо-восток.
   – Почему мы сменили направление? – поинтересовался Сафаендер.
   – А, ты заметил?
   Менее всего ей хотелось вздорить с ним, но едкие слова сорвались с языка помимо воли.
   – Мне не доставляет особого удовольствия тащить моих людей через эти дебри, – огрызнулся он.
   Его холодность одновременно злила девушку и печалила.
   – Ну так тащи их в другую сторону! Я вам помочь пытаюсь!..
   Среди деревьев впереди что-то мелькнуло.
   – Стой! – шепнула она, загораживая дорогу, так что спутники ее едва не попадали с ног. Танфия вглядывалась в чащу. Пасутся на полянке кони, люди бродят вокруг… Рыжеволосая девица в зеленом плаще замерла, глядя прямо на Танфию.
   – Это Зоря, – проговорила девушка, обмякнув от облегчения.
   Теперь она различила Мириаса и – слава Богине! – Линдена. Танфия бросилась вперед, и те ринулись навстречу, стискивая ее в объятьях.
   – Слава богам! – воскликнула Зоря. – Не знаю, как мы миновали вас на холме, но в таком подлеске мы могли проехать от вас в трех шагах и не заметить.
   Позади товарищей Танфия, к своему изумлению, заметила с два десятка незнакомцев.
   – Ну, мы же встретились, – проговорила девушка, обнимая Линдена. – А это кто еще такие?
   – Горожане. Натолкнулись на них, когда они бежали с пожарища, и прихватили с собой. – Линден понизил голос. – Мы снова видели эту тварь… гхелим.
   – Бо-оги… Как вы одолели мост?
   Юноша помотал головой.
   – Никак. Мириас знал, где брод.
   – Брод, где мельче, чем по колено? – Линден кивнул. – Тьфу, пропасть!
   Актеры выковыляли на поляну и рухнули, где стояли, шумно жалуясь на занозы и мозоли. Сафаендер держался у Танфии за спиной.
   – Я так рада, что вы нашли дорогу! – заметила Зоря. – Саф, он же безнадежен. Я не думала, что он хоть слово запомнит из Элдаретовых наставлений.
   – Ммм. – Танфия попыталась отойти, не желая портить отношения с труппой, выпуская накопившийся пар, но поэт поймал ее за руку.
   – Я ничего не запомнил, Зоря, – тихонько признался он. – Только благодаря Танфии мы вас отыскали. Моими стараниями мы бы сейчас одолели миль тридцать в противоположную сторону.
   – Саф, ну как можно? – Зоря покачала головой. – Присядь, отдохни. Мы разобьем тут лагерь. Рядом бьет родник, а раз мы м Мириасом единственные догадались прихватить провизии, разделим на всех.
   Пока они хлопотали, Сафаендер притянул Танфию к себе.