Страница:
– Прости, – прошептал он.
Девушка глянула на него и поняла вдруг – то, что ей казалось надменностью, было страхом, верней сказать, способом поэта скрыть боязнь.
– Ничего страшного.
– Нет. Ты спасла мне жизнь сегодня. Спасла нас всех. А я в ответ был непростительно груб.
Взгляды их встретились. Ну как можно было злиться, когда у него такой покаянный вид?
– Это было немного… неуместно.
– Совершенно неуместно. Но, понимаешь… мы все горожане. Мало кто из нас покидал город прежде, чем мы вынуждены были бежать его. В душе мы капризные дети, и не любим, когда другой оказывается умней нес. Правду сказать, все мы перепуганы до смерти.
– Это честные слова. – Танфия вздохнула. – А чтобы быть честной – я знала. И я могла быть более снисходительной, но предпочла огрызаться. Это все твои актеры… смотрят на меня, словно я им не ровня.
– Такие у них манеры. Ты им нравишься, Танфия.
– Ну, Руфрид тебе объяснит, каким я могу быть дра’аком.
– Приятно, когда тебе говорят правду в лицо, а не ловят каждое твое слово, – ответил Сафаендер. – Я больше на себя злился, чем на тебя.
– Это великое откровение – узнать, что мой великий герой может быть таким мерзким занудой, – усмехнулась девушка, – хотя Элдарет меня предупреждал.
– Значит, мир? – Он обезоруживающе улыбнулся, притянул Танфию к себе и поцеловал. – Я не хочу спать один. Никогда прежде не ночевал в лесу.
– Я за тобой присмотрю, – пообещала она.
Энаванейю они нашли два дня спустя.
Промахнуться было бы легко. Когда-то зеленый холм гордо возвышался над окружающей его темной, перекореженной чащей. Но с тех пор лес захлестнул его. Ров по окружности крепости зарос тростником. Руины древних стен скрывал темный плющ и ползучие лозы. Добираться до холма пришлось сквозь непролазные заросли падуба. Но когда маленький отряд прорубился наконец через подлесок и вышел из тени замшелых деревьев на более-менее открытое место, зрелище путникам предстало поистине удивительное.
– Стойте! – шепнула Танфия. – Там люди!
На вершине холма, среди деревьев, раскинулся лагерь. Вперемешку стояли полотняные палатки, шалаши из ветвей, затянутые холстиной старые, обвалившиеся стены, кое-как укрытые от дождей хворостом постройки из трухлявых бревен. Курились дымом редкие костерки. Мужчины, женщины, дети бродили между кривобоких построек, или сидели на голой земле, штопая тряпье или точа стрелы. Одежда их отличалась редкостным разнообразием – от крестьянского платья до поношенных и грязных одеяний городских франтов.
Танфия и ее спутники замерли в изумлении.
– Непохожи они на царских слуг, – пробормотала девушка.
– Воистину, царю мы не слуги, – ответил ей резкий голос.
Со всех сторон их маленький отряд окружили подошедшие неслышно лучники, изготовившись к стрельбе. Вперед выступила рослая женщина, сжимавшая копье; из-под ее капюшона выбивались прядки золотистых волос.
– Кто идет? – вопросила она громовым голосом.
Столь пугающ был ее облик, что Танфия на миг ослабела коленями – на миг ей представилось, что путь м преградил дух самой Моуникаи.
– Э… мы тоже не царские слуги, – проговорила она. – Это Энаванейя?
– Верно.
– Здесь мы должны были встретить кое-кого. Его зовут Элдарет.
– Элдарет? – изумленно повторила женщина, откидывая капюшон. – Кто ж вы такие? – Внезапно она шагнула вперед, обратив внимание не на Танфию с Линденом, а на толпу лицедеев за их спинами. – Сафаендер? Ты ли это?
Поэт подошел поближе. Одежда его из белой давно превратилась в серую, волосы были нечесаны, а щеки – небриты, незнакомка взирал на него, открыв рот. Черты ее были суровы и тяжеловаты; облик ее трудно было назвать прекрасным, но запоминающимся – без сомнения.
– Меня зовут Вайна, – проговорила она. – И ты едва ли меня помнишь.
Сафаендер был поражен не менее.
– Как я мог забыть вас, – вымолвил он, наконец.
Не сводя глаз с лица незнакомки, он поцеловал ей руку, отчего сердце Танфии екнуло ревностью.
– Это, э, госпожа Вайна, – пояснил он, обращаясь к своим спутникам. – Некогда покровительница нашего театра. Что вы делаете здесь, госпожа моя?
Женщина улыбнулась, делая лучникам знак опустить оружие.
– То же, полагаю, что и ты. Тебе, верно, пришлось бежать из Парионы, господин мой Сафаендер.
– Увы, и ныне мы снова в бегах.
– Как и я.
– Вы?
– Как видишь. – Вайна обернулась к лагерю. – Все мы здесь беглецы от царской опалы. Ты и твои друзья пришли присоединиться к нам?
– Похоже на то.
Танфия с Линденом переглянулись. Глаза юноши – в кои-то веки – сияли облегчением. «Значит, мы не одни встали против царя, – подумалось девушке. – Мы больше не одиноки!»
– Я рада, – просто сказала Вайна. – Верно, вам есть о чем рассказать мне. Ведите коней; мы найдем, где вас пристроить. Вы, думаю, голодны?
– О да, – подтвердил Сафаендер.
Поэт все еще выглядел изумленным, да и актеры его как-то странно переглядывались. Танфии стало любопытно, что же она упустила.
– Похоже, Элдарет еще не приехал, – заметила она.
– Нет, – отозвалась Вайна, бросая на девушку печальный взгляд. – Элдарет не приехал.
Руфрид пришел в себя в пропахшей пылью тьме. Боль застила глаза, но в сумраке юноша сумел разглядеть доски потолка. Он лежал на жестком ложе, а вокруг храпели, вздыхали, кашляли десятки его товарищей по несчастью. Со стоном повернувшись, юноша увидел дощатый пол. Бесконечный барак, полный спящих…
В дальнем конце проскрипела дверь, и в заполненном серой мглой проеме встал стражник в кирасе и плаще.
– Подъем, лежебоки! – гаркнул он так, что Руфрид сморщился от боли. – Новый день на государевой службе!
Рабочие со стонами поднимались с коек и натягивали измызганное грязью отрепье. Руфрид не мог шевельнуться. Стражник подошел к нему, поднял за шиворот и швырнул на пол.
– За работу! – проорал он.
Руфрид попытался было огрызнуться, за что был вознагражден пинком под ребра, и задохнулся от боли.
Когда стражник отошел, сосед по койке помог юноше подняться.
– Идем, друг, – неспешно пробасил рабочий. – Слушайся его, не то изобьют, а то хуже.
– Куда меня занесло? – прохрипел юноша. – Чего им от меня надо?
Он был одет, как и в момент нападения, но меч, лук и поясной нож пропали. Сосед, решившийся помочь ему, был выше Руфрида на добрых пол-локтя и шире в плечах. Черная шевелюра сливалась с бородищей, а добрые глаза почти терялись под кустистыми бровями.
– Мы в Нафенете.
– Где?
– В каменоломнях. Что, теперь рекрутам и этого не объясняют?
– Я не по набору сюда попал! – прорычал Руфрид. – Какая-то мразь меня похитила. Даже не помню, как это вышло.
– Они в отчаянии. – Сосед помотал огромной башкой. – Слишком много нас умерло по зиме, от холода и обвалов. Держись меня, делай, как я. Звать как?
– Руфрид, сын Артрина.
– Я Беорвин, сын Атеда.
Ошеломленный и слабый Руфрид последовал за Беорвином, стараясь не привлекать внимания стражников. Он был в лесу с Элдаретом… кто-то огрел его по голове… «И сильно ли мне повезло, – подумал он, – что сразу загребли на рудники, а не поволокли на допрос в разряд?».
Рабочим давалось четверть часа на оправку, потом – мытье в ледяной воде и завтрак. Кормили в соседнем бараке. Смотреть на жидкую овсянку Руфрид не мог, и отдал свою долю Беорвину, зато выхлебал несколько кружек травяного настоя, от жажды не замечая пресной горечи. В столовую набилась добрая сотня человек. Все они выглядели сильными и жилистыми – ни грана лишнего веса; на обветренных лицах отпечаталась усталость. И все же слышался смех. Этих людей еще не покинула искра.
Снова заорали стражники, и все зашевелились.
– Пора, – молвил Беорвин. – Шевелись, тогда не накажут.
– Наказывать они любят, да? – пробурчал Руфрид.
Когда длинная колонна рабочих змеей вытекла из лощины, где прятались от ветра бараки, взору Руфрида открылся вид столь жуткий, что он готов был не поверить глазам. Рабочие вступили в обширную долину, скорей похожую на канаву, прорезанную в серой грязи окрестных холмов когтем гневного бога. Вдоль склонов тянулись вырубленные в камне ступени; ямы на дне долины заполняла мутная водица. По обе стороны громоздились многоярусные меловые утесы. В пепельной бледности голых скал просверкивали порой янтарные отблески.
Когда рабочих разбивали на пары, Руфрид встал вместе с Беорвином. Ему дали инструмент – молот и бур, и юноша тут же принялся прикидывать, как бы применить их к тому стражнику, что пнул его. Пришлось карабкаться по скользкой тропе в разрез, огибая уже вырубленные глыбы мрамора… «Что-то сейчас поделывает Элдарет? – думал Руфрид. – И где моя лошадь? И... как же мне вырваться отсюда и вернуться к Лину и Танфии?».
Боги, Танфия и этот Сафаендер…
Десятник расставил пары, наказав, где в скале надо рассверлить дыры. То был мучительно тяжелый труд – ударить по буру молотом, провернуть, ударить снова… Потом в отверстия вбивали клинья, один в другой, покуда камень не трескался. Другие работники на канатах вытягивали глыбы и опускали на поджидающие внизу дроги.
Руфрид и представить не мог, что есть на свете работа столь невыносимая, а последствия удара по голове делали ее еще мучительней. Через час он едва поспевал за напарником. Через три часа, когда стражник гаркнул «Пе-ерерыв!», юноша едва не рухнул на месте.
– Откуда родом ты, сын Артрина? – поинтересовался Беорвин, которому работа явно была по плечу, усаживаясь рядом и передавая юноше флягу горячего питья и ломоть хлеба. Изъяснялся он так медленно и раздумчиво, смотрел на Руфрида так пристально, что великана можно было бы принять за дурачка. Но юноша подозревал, что его напарник умней, чем кажется.
Слова давались ему с трудом. Рубаха намокла от пота и неприятно липла к спине.
– С Излучинки. Сеферет.
Глазки Беорвина вспыхнули.
– Я знавал кое-кого из Излучинки!
– Едва ли. Уж больно отсюда далече.
– Да нет, знал. Самая прелестная девушка, какую я видел. Изомира ее звали.
– Да ты шутишь! – Руфрид выпрямился, позабыв о боли и усталости. – А ну-ка, расскажи про нее!
Беорвин в точности описал внешность и манеры Изомиры.
– Боги, а ты не врешь… – прошептал Руфрид.
– Ты знаешь ее? Мою Изомиру?
– Она должна была обручиться с моим братом, когда ее забрали… Э, погоди, что значит «твою Изомиру»?
– Мы ехали с ней от самого Афтанского Рога, – просто ответил Беорвин. – Я любил ее.
– Люблю ее? – Руфрид скривился. – Это как?
Беорвина его сомнения, казалось, обидели.
– Я защищал ее. Берег, точно сестру родную. Как еще?
Такой невинности юноша не мог не поверить.
– Где она сейчас?
На глаза Беорвину навернулись слезы.
– Не знаю. Нас разделили. Ее отправили на рудники Харфенета, и я больше никогда ее не видел.
– Рудники? – в ужасе повторил Руфрид. – Ее заставили работать в шахте?
– Слыхали мы, там много бед творилось. Взрывался под землей дурной воздух. Пришлось им покуда закрыть рудник, но прежде погибло много рекрутов. И еще немало сгинет, ежели они не остановятся.
Руфрид уронил голову в ладони. Ручища Беорвина похлопала его по плечу.
– Забавно, – пробормотал юноша. – Мы вместе росли, и я дурно с ней обходился – просто потому, что ее легко было напугать. Доброго слова ей за всю жизнь не сказал. Но стоило мне подумать, что она погибла…
– Ты обошелся с ней дурно? – Кулаки у Беорвина были огромные.
– Дразнил я ее. Мальчишкой, – поспешно поправился Руфрид. – Давно это было. Сейчас я хочу спасти ее.
Кулачищи разжались.
– Несколько человек отправили в Париону. Резчики нужны им, каменотесы. Но что сталось с ней, так и не узнал я. Одно верно – здесь ее более нет.
– А бежать ты не пробовал? – прошептал Руфрид.
– Дважды. Первый раз избили, кандалы одели. Второй раз били, одевали в кандалы моих друзей, на моих глазах. С тех пор не бежал, страшно. Восемь солдат прибегали меня держать! – добавил он, сверкнув ухмылкой.
– За работу! – приказал стражник.
– Ну, молодец, – пробормотал Руфрид, заставляя двигаться протестующее тело.
К вечеру ему казалось, что он уже никогда не сможет пошевелиться. После безвкусного ужина, покуда рекруты торопливо готовились ко сну, Руфрид изучал обстановку. Двери барака, толстые и хорошо подогнанные, запирались снаружи; в оконца не пролезла бы и кошка; снаружи постоянно прохаживались стражники, и полыхали факелы.
Он тяжело опустился на койку, пошевеливая измозоленными пальцами.
– Ноют? – сочувственно спросил светловолосый юнец с соседней койки.
– Вряд ли замфераи пользуются клиньями и бурами, – задумчиво проговорил Руфрид. – Они голыми руками выманивают камень из земли. Ловки на диво. От таких карл и не ждешь…
Все взгляды обратились к нему.
– Замфераи – наши враги! – воскликнул светловолосый.
– С чего бы?
– Из-за них все несчастья: обвалы, лавины, взрывы! Проклятые черви! А ты еще их расхваливаешь? Да они просто мелкие, кровожадные бесы!
Руфрид оглядел лица своих обвинителей. Ему вспомнились замфераи Сребренхольма, и гнев Вранофа.
– А я их понимаю, вот что, – заявил он, и принялся рассказывать, что открылось ему и его спутникам в царстве лазурных замфераев.
Товарищи слушали его, точно завороженные.
– Так что не вы виноваты, что разгневали замфераев, – закончил Руфрид. – Это государева вина. А страдаете за нее вы. Не пора ли положить конец этому?
– Как?
– Да отказаться работать.
Кое-кто ехидно хохотнул, но почти каждый невольно распахнул глаза.
– Мы не можем, – пробормотал кто-то. – Если так велит царь, нам должно исполнять его волю.
– Даже если царь обезумел от безнаказанности, и подданных своих не считает за людей? Очнитесь! Пора выбираться отсюда!
– Ты с ума сошел. Это невозможно.
Последовал еще один нескончаемый день. Руфрид примечал, с какой ленцой стражники обходят истерзанные холмы. Похоже, они до смерти истомились бездельем, но каждый из них вооружен и обучен… сойдет ли молот вместо меча? И какой ублюдок забрал его элирский клинок, его лук? Юноша скривился. Отчаяние начинало поглощать его.
Третий день. Руфрид так устал, что начал понимать, почему у его товарищей не хватало сил на бунт. Куда как проще вернуться в барак, рухнуть на койку и ни о чем не думать. Но вечером он снова завел беседу, высказывая все, что только мог надумать, чтобы лишь распалить их. И товарищи его начали задавать вопросы. Стоило прорваться плотине, и на Руфрида обрушился потоп жалоб на жестокость стражи, горя по оставленным родным и хозяйствам.
Юноша заснул прямо во время разговора, и проснулся глухой ночью, как от толчка. Все было тихо, только храпел Беорвин, но Руфрида не оставляло чувство, что его позвали по имени. Он лежал, напряженно прислушиваясь, и зов повторился.
– Руфрид! – послышался резкий шепоток.
Юноша приподнялся на локте. Откуда исходит голос, он понять не мог – словно бы из-под койки.
– Кто здесь?
Что-то запрыгнуло ему на одеяло, перепугав до полусмерти.
– Тш!
Сердце Руфрида бешено заколотилось.
– Боги! – прошептал он.
Проникающий через окошко переменчивый свет факелов озарял низкорослую фигурку. На койке стоял замферай. Черные космы пронизывали синие прядки, плечи и чресла украшали хрустальные иглы. Это был Враноф.
Руфрид воззрился на карлу-воителя, уверенный, что бредит.
– Откуда ты взялся?
– Я следовал за Элдаретом с тех пор, как вы покинули наши владения, двигаясь подземными путями. Он за стеной. Смотри.
Ошеломленный юноша скатился с кровати, и увидал за оконной щелью уверенное, суровое лицо странника. В руке Элдарет сжимал факел, видно, из расставленных вкруг барака.
– Руфрид, слава богам! – негромко воскликнул он. – Мы три дня тебя искали. Я нашел Ястребка, бродившего по лесу; сейчас он в укрытии, с моим конем. Я выяснил, что отряд солдат просто хватал всех встречных и отправлял сюда. Негодяи!
Руфриду хотелось плясать от радости, пока запоздалая мысль не окатила его холодом.
– Элдарет, тут вокруг стража!
– Знаю. Двоих я уже убил. Теперь, пока не явятся новые…
– Дверь заперта. Другого выхода нет. Если мы начнем ее выбивать, на шум сбежится вся стража.
– Знаю. Вот они пускай вас и выпустят.
– Как?
– Я передам тебе факел. Разбуди остальных, объясни, что делать, когда дверь откроется. Потом подпали одеяло, и начинай голосить: «Пожар!».
– Ты с ума сошел! – восхищенно промолвил Руфрид.
– Погоди. Тут для тебя подарок. – К изумлению Руфрида, Элдарет пропихнул через окно меч в ножнах. Его элирский клинок! Потом его лук и стрелы, поясной нож, и еще с полдюжины обычных коротких мечей.
– Раздай людям, – приказал странник. – Мы с Вранофом наткнулись на оружейню на задах стражницкой. Немного, но больше взять неоткуда.
– Выбили дверь? – поинтересовался Руфрид, прилаживая перевязь.
– Не было нужды. Враноф просочился в щель между досками.
– Не знаю, как тебя благодарить…
– Брось. Ты еще не на свободе.
Первым Руфрид разбудил Беорвина, потом – остальных. Многие просыпались сами от мерцания факела. При виде Вранофа кое-кто готов был на него броситься.
– Слушайте меня! – резко промолвил Руфрид. – Это наш единственный шанс бежать. Вместе мы сумеем одолеть стражу.
– Я говорил с замфераями Нафенета, – добавил Враноф. – Мы враги лишь тем, кто оскверняет землю. Тем, кто желает бежать, мы поможем. Идите с Элдаретом, и мы станем вам друзьями.
– Элдаретом? – переспросил кто-то, признав имя.
– Я здесь, – прошептал из окна странник, помахав рукой. – Все вопросы потом. Доверьтесь мне!
Рекруты поспешно натягивали штаны, рубахи, драные рабочие куртки. Руфрид спал одетым: несмотря на грязь, так ему было удобней.
– Кто умеет обходиться с мечом? – спросил он.
Шесть клинков расхватали во мгновение ока.
– Соберитесь у двери! – приказал он. – Будьте готовы пробиваться!
Скомкав свое одеяло, он подпалил его факелом и бросил на пол с воплем:
– Пожар! На помощь! Пожар!
Комнату заполнил едкий дым. Руфрид затаил дыхание – а что, если стражники не отзовутся? Но почти сразу же послышался топот ног, потом – скрип отпираемых замков и скрежет засовов.
Из открытой двери хлынул дым, а в нем – рекруты, захватившие немногочисленных стражников врасплох. Не успели те обнажить оружие, как на головы им набросили одеяла, и замелькали мечи и подхваченные под ногами булыжники.
Руфрид ринулся к женскому бараку и откинул засовы. Ключей у него не было, так что замки пришлось выбивать пинками. На подмогу ему поспешил Беорвин. Пленницы уже проснулись от шума, и сами пытались вышибить дверь изнутри. Внезапно створка рухнула; на пороге встал Элдарет, высоко подняв факел.
– Бежим! – воскликнул он. – За мной! Выходите, и я подожгу барак!
Пламя занялось быстро, стоило женщинам покинуть здание. Слышались радостные крики. Успех ударил рекрутам в голову. Расхватав факелы, они ринулись навстречу бегущим наперерез стражникам. Факелы были длиннее клинков. Заполыхала стражницкая, озаряя ночь пламенными языками и рассыпая алые искры. Лагерь погрузился в хаос.
Навстречу бунтовщикам двинулся плотный строй солдат; старшины раздавали приказы. Впереди шагал сам воевода. Руфрид видел его только раз, да и то издали. То был светловолосый великан, выше даже Беорвина, и безжалостный, как камень.
– Держаться вместе! – скомандовал Элдарет, и мятежники подчинились. – Факелы в передние ряды и с флангов!
Руфрид стоял обок него, сжимая в левой руке длинный факел, а в правой – меч. Два отряда сошлись в тесном промежутке меж крутым склоном карьера и горящими домами.
– Стоять! – заорал воевода. – Сдавайтесь немедля!
Стража сомкнулась за его спиной плотными рядами. Передние были вооружены самострелами. Во рту у Руфрида пересохло; первый залп унесет немало жизней, хотя перезарядить свое оружие стражники не успеют.
Позади застучали по камню башмаки; еще один отряд стражи отрезал пути к отступлению. Мятежники озирались, теряя уверенность в себе, и Руфрид похолодел при мысли, что их побег обречен на провал.
Он покосился на Элдарета. Странник, не оборачиваясь, буравил воеводу ледяным взором.
– Нет, воевода, – проговорил Элдарет. – Царские каменоломни закрыты. Вскоре закроются и рудники. Замфераи не успокоятся, покуда не добьются своего. А вы, стражники! Вы знаете, что защищаете злое дело! Переходите к нам, покуда не стало поздно!
Глаза воеводы полыхали гневом.
– Не знаю, кто ты таков, но это я выясню на досуге. А теперь – бросить оружие! Все вы заслуживаете жесточайшей кары! Но она может быть смягчена, если вы сложите оружие немедля!
Руфрид ощутил, как заколебались бунтовщики. Ему показалось, что он стоит на канате над бездной. Глядя воеводе прямо в глаза, он медленно вернул меч в ножны. Мгновение тянулось бесконечно. Потом воевода вздернул подбородок – с мятежом было покончено. И тогда Руфрид изо всех сил зашвырнул факел через голову воеводы в толпу стражников, заорав:
– В бой!
Он дернул стрелу из колчана и прицелился. Стражники с руганью шарахнулись от летящего факела. Элдарет шагнул вперед, потрясая своим клинком, понукая слабодушных мятежников. И тогда стража дала залп из самострелов.
Руфрид ощутил, как пролетели рядом стрелы, но все мимо – будто юноша был неуязвим для них. Он спустил тетиву, отправив свою стрелу в предугаданный полет. Пробив кожаную кирасу, наконечник глубоко вошел в грудь воеводы, пронзив его сердце. Великан рухнул, точно подрубленное дерево, повалив троих стражников.
Но половина передней шеренги мятежников пала также. Оглянувшись, Руфрид увидал, как валится на бок Беорвин, глядя в дымную ночь слепыми глазами; из груди его торчали два смертоносных дрота. Но горе не могло сдержать руки юноши. Он стрелял снова и снова, когда же стрелы кончились, то, обнажив меч, бросился в рукопашную.
Элдарет проходил сквозь ряды стражников, и те в страхе расступались перед ним.
– Бросьте мечи! – кричал странник. – Воевода ваш мертв! Незачем вам оставаться здесь, идите за мной, к свободе!
И некоторые прислушивались, обращая орудие против прежних соратников. Бунтовщики уже одолели полпути через их строй.
– Сзади! – крикнул кто-то.
Отряд, заперший мятежников в теснине, напал на них с тыла. Эти, ведомые безумноглазой женщиной, были крепче духом, и отряд бунтарей разом рассыпался: те, что стояли в задних рядах, в поисках спасения устремились вперед, прорываясь через ряды своих же товарищей.
– Нет! – взревел Руфрид, но в одиночку он не мог сдержать ополоумевших рекрутов, какими бы проклятьями он не осыпал. А стражники наступали; замешательство противников дало им возможность перестроиться. Мятеж был обречен. Руфрид начал отступать, внезапно обнаружив себя в одиночестве против дюжины врагов.
И вдруг сверху на солдат обрушились камни, разбивая шлемы и головы. Стражники вскрикивали от боли, бросая оружие в попытках защититься. Вдоль откоса над их головами стояли замфераи, и их снаряды летели с ошеломительной точностью.
Кое-кто из стражников, не выдержав, бросился бежать, прикрывая руками головы.
– Пришел час! – воскликнул Элдарет. – Мятежники, ко мне! Стоять твердо!
Он стоял посреди отряда бунтовщиков, воздев в обсидиановое небо полыхающий факел. Замфераи остановились; стража застыла в недоумении.
– Хватит! – грянул Элдарет. – Никому из вас нет нужды оставаться в Нафенете. Ежели пойдете со мной, вас не укорят, что вы сражались против нас! Но те, кто дерзнут остановить нас – им пощады не будет!
К изумлению Руфрида, почти треть солдат убрала мечи в ножны и перешла на сторону мятежников. Старшины их смотрели волками, но даже из них пара человек переместилась на сторону Элдарета.
Странник усмехнулся, скорей облегченно, чем торжествующе. Замфераи стояли наготове, сжимая в руках острые камни.
– Тогда пойдемте! Все за мной!
Руфрид оглянулся один раз на озаренные пляшущим светом факелов два десятка неподвижных тел; среди них выделялась туша Беорвина. Окажут ли оставшиеся стражники помощь тем, кто лишь ранен, но не убит на месте? Боги, подумалось юноше, что за кровавая каша!
Протерев ноющие глаза, он отвернулся. Элдарет вел бывших рекрутов вперед, по дороге из Нафенета. Пламя факелов разрезало тьму, но серая грязь цеплялась к ногам.
Линден наполнял ведра водой из чистого родника, бившего из-под западного склона Энаванейи. Он уже полдня мотался от вершины к подножью и обратно, наполняя лагерные бочки с питьевой водой. Стоило бы передохнуть…. но работа не давала времени думать.
Опустившись на колени, Линден выхлебал горсть хрустальной воды. Хорошо одному; покойно. Только танцует между замшелых камней вода. Когда юноша выпрямился, рядом на бережку стоял Сафаендер.
– Тебе в помощь послали, – с улыбкой объяснил поэт.
– Не надо, – откликнулся Линден. Он присел на валун, и Сафаендер пристроился рядом с ним.
– Здесь, в лесу, трудно поверить, какой хаос царит в мире.
– Хаос еще и не начинался, – возразил Линден.
– Боишься?
– Не очень.
– А я боюсь, – признался Сафаендер. Линден обернулся к нему, и увидал в глубине огромных темных глаз спрятанные за внешним спокойствием тени. – От страха я не могу заснуть. А иногда – и вздохнуть.
Девушка глянула на него и поняла вдруг – то, что ей казалось надменностью, было страхом, верней сказать, способом поэта скрыть боязнь.
– Ничего страшного.
– Нет. Ты спасла мне жизнь сегодня. Спасла нас всех. А я в ответ был непростительно груб.
Взгляды их встретились. Ну как можно было злиться, когда у него такой покаянный вид?
– Это было немного… неуместно.
– Совершенно неуместно. Но, понимаешь… мы все горожане. Мало кто из нас покидал город прежде, чем мы вынуждены были бежать его. В душе мы капризные дети, и не любим, когда другой оказывается умней нес. Правду сказать, все мы перепуганы до смерти.
– Это честные слова. – Танфия вздохнула. – А чтобы быть честной – я знала. И я могла быть более снисходительной, но предпочла огрызаться. Это все твои актеры… смотрят на меня, словно я им не ровня.
– Такие у них манеры. Ты им нравишься, Танфия.
– Ну, Руфрид тебе объяснит, каким я могу быть дра’аком.
– Приятно, когда тебе говорят правду в лицо, а не ловят каждое твое слово, – ответил Сафаендер. – Я больше на себя злился, чем на тебя.
– Это великое откровение – узнать, что мой великий герой может быть таким мерзким занудой, – усмехнулась девушка, – хотя Элдарет меня предупреждал.
– Значит, мир? – Он обезоруживающе улыбнулся, притянул Танфию к себе и поцеловал. – Я не хочу спать один. Никогда прежде не ночевал в лесу.
– Я за тобой присмотрю, – пообещала она.
Энаванейю они нашли два дня спустя.
Промахнуться было бы легко. Когда-то зеленый холм гордо возвышался над окружающей его темной, перекореженной чащей. Но с тех пор лес захлестнул его. Ров по окружности крепости зарос тростником. Руины древних стен скрывал темный плющ и ползучие лозы. Добираться до холма пришлось сквозь непролазные заросли падуба. Но когда маленький отряд прорубился наконец через подлесок и вышел из тени замшелых деревьев на более-менее открытое место, зрелище путникам предстало поистине удивительное.
– Стойте! – шепнула Танфия. – Там люди!
На вершине холма, среди деревьев, раскинулся лагерь. Вперемешку стояли полотняные палатки, шалаши из ветвей, затянутые холстиной старые, обвалившиеся стены, кое-как укрытые от дождей хворостом постройки из трухлявых бревен. Курились дымом редкие костерки. Мужчины, женщины, дети бродили между кривобоких построек, или сидели на голой земле, штопая тряпье или точа стрелы. Одежда их отличалась редкостным разнообразием – от крестьянского платья до поношенных и грязных одеяний городских франтов.
Танфия и ее спутники замерли в изумлении.
– Непохожи они на царских слуг, – пробормотала девушка.
– Воистину, царю мы не слуги, – ответил ей резкий голос.
Со всех сторон их маленький отряд окружили подошедшие неслышно лучники, изготовившись к стрельбе. Вперед выступила рослая женщина, сжимавшая копье; из-под ее капюшона выбивались прядки золотистых волос.
– Кто идет? – вопросила она громовым голосом.
Столь пугающ был ее облик, что Танфия на миг ослабела коленями – на миг ей представилось, что путь м преградил дух самой Моуникаи.
– Э… мы тоже не царские слуги, – проговорила она. – Это Энаванейя?
– Верно.
– Здесь мы должны были встретить кое-кого. Его зовут Элдарет.
– Элдарет? – изумленно повторила женщина, откидывая капюшон. – Кто ж вы такие? – Внезапно она шагнула вперед, обратив внимание не на Танфию с Линденом, а на толпу лицедеев за их спинами. – Сафаендер? Ты ли это?
Поэт подошел поближе. Одежда его из белой давно превратилась в серую, волосы были нечесаны, а щеки – небриты, незнакомка взирал на него, открыв рот. Черты ее были суровы и тяжеловаты; облик ее трудно было назвать прекрасным, но запоминающимся – без сомнения.
– Меня зовут Вайна, – проговорила она. – И ты едва ли меня помнишь.
Сафаендер был поражен не менее.
– Как я мог забыть вас, – вымолвил он, наконец.
Не сводя глаз с лица незнакомки, он поцеловал ей руку, отчего сердце Танфии екнуло ревностью.
– Это, э, госпожа Вайна, – пояснил он, обращаясь к своим спутникам. – Некогда покровительница нашего театра. Что вы делаете здесь, госпожа моя?
Женщина улыбнулась, делая лучникам знак опустить оружие.
– То же, полагаю, что и ты. Тебе, верно, пришлось бежать из Парионы, господин мой Сафаендер.
– Увы, и ныне мы снова в бегах.
– Как и я.
– Вы?
– Как видишь. – Вайна обернулась к лагерю. – Все мы здесь беглецы от царской опалы. Ты и твои друзья пришли присоединиться к нам?
– Похоже на то.
Танфия с Линденом переглянулись. Глаза юноши – в кои-то веки – сияли облегчением. «Значит, мы не одни встали против царя, – подумалось девушке. – Мы больше не одиноки!»
– Я рада, – просто сказала Вайна. – Верно, вам есть о чем рассказать мне. Ведите коней; мы найдем, где вас пристроить. Вы, думаю, голодны?
– О да, – подтвердил Сафаендер.
Поэт все еще выглядел изумленным, да и актеры его как-то странно переглядывались. Танфии стало любопытно, что же она упустила.
– Похоже, Элдарет еще не приехал, – заметила она.
– Нет, – отозвалась Вайна, бросая на девушку печальный взгляд. – Элдарет не приехал.
Руфрид пришел в себя в пропахшей пылью тьме. Боль застила глаза, но в сумраке юноша сумел разглядеть доски потолка. Он лежал на жестком ложе, а вокруг храпели, вздыхали, кашляли десятки его товарищей по несчастью. Со стоном повернувшись, юноша увидел дощатый пол. Бесконечный барак, полный спящих…
В дальнем конце проскрипела дверь, и в заполненном серой мглой проеме встал стражник в кирасе и плаще.
– Подъем, лежебоки! – гаркнул он так, что Руфрид сморщился от боли. – Новый день на государевой службе!
Рабочие со стонами поднимались с коек и натягивали измызганное грязью отрепье. Руфрид не мог шевельнуться. Стражник подошел к нему, поднял за шиворот и швырнул на пол.
– За работу! – проорал он.
Руфрид попытался было огрызнуться, за что был вознагражден пинком под ребра, и задохнулся от боли.
Когда стражник отошел, сосед по койке помог юноше подняться.
– Идем, друг, – неспешно пробасил рабочий. – Слушайся его, не то изобьют, а то хуже.
– Куда меня занесло? – прохрипел юноша. – Чего им от меня надо?
Он был одет, как и в момент нападения, но меч, лук и поясной нож пропали. Сосед, решившийся помочь ему, был выше Руфрида на добрых пол-локтя и шире в плечах. Черная шевелюра сливалась с бородищей, а добрые глаза почти терялись под кустистыми бровями.
– Мы в Нафенете.
– Где?
– В каменоломнях. Что, теперь рекрутам и этого не объясняют?
– Я не по набору сюда попал! – прорычал Руфрид. – Какая-то мразь меня похитила. Даже не помню, как это вышло.
– Они в отчаянии. – Сосед помотал огромной башкой. – Слишком много нас умерло по зиме, от холода и обвалов. Держись меня, делай, как я. Звать как?
– Руфрид, сын Артрина.
– Я Беорвин, сын Атеда.
Ошеломленный и слабый Руфрид последовал за Беорвином, стараясь не привлекать внимания стражников. Он был в лесу с Элдаретом… кто-то огрел его по голове… «И сильно ли мне повезло, – подумал он, – что сразу загребли на рудники, а не поволокли на допрос в разряд?».
Рабочим давалось четверть часа на оправку, потом – мытье в ледяной воде и завтрак. Кормили в соседнем бараке. Смотреть на жидкую овсянку Руфрид не мог, и отдал свою долю Беорвину, зато выхлебал несколько кружек травяного настоя, от жажды не замечая пресной горечи. В столовую набилась добрая сотня человек. Все они выглядели сильными и жилистыми – ни грана лишнего веса; на обветренных лицах отпечаталась усталость. И все же слышался смех. Этих людей еще не покинула искра.
Снова заорали стражники, и все зашевелились.
– Пора, – молвил Беорвин. – Шевелись, тогда не накажут.
– Наказывать они любят, да? – пробурчал Руфрид.
Когда длинная колонна рабочих змеей вытекла из лощины, где прятались от ветра бараки, взору Руфрида открылся вид столь жуткий, что он готов был не поверить глазам. Рабочие вступили в обширную долину, скорей похожую на канаву, прорезанную в серой грязи окрестных холмов когтем гневного бога. Вдоль склонов тянулись вырубленные в камне ступени; ямы на дне долины заполняла мутная водица. По обе стороны громоздились многоярусные меловые утесы. В пепельной бледности голых скал просверкивали порой янтарные отблески.
Когда рабочих разбивали на пары, Руфрид встал вместе с Беорвином. Ему дали инструмент – молот и бур, и юноша тут же принялся прикидывать, как бы применить их к тому стражнику, что пнул его. Пришлось карабкаться по скользкой тропе в разрез, огибая уже вырубленные глыбы мрамора… «Что-то сейчас поделывает Элдарет? – думал Руфрид. – И где моя лошадь? И... как же мне вырваться отсюда и вернуться к Лину и Танфии?».
Боги, Танфия и этот Сафаендер…
Десятник расставил пары, наказав, где в скале надо рассверлить дыры. То был мучительно тяжелый труд – ударить по буру молотом, провернуть, ударить снова… Потом в отверстия вбивали клинья, один в другой, покуда камень не трескался. Другие работники на канатах вытягивали глыбы и опускали на поджидающие внизу дроги.
Руфрид и представить не мог, что есть на свете работа столь невыносимая, а последствия удара по голове делали ее еще мучительней. Через час он едва поспевал за напарником. Через три часа, когда стражник гаркнул «Пе-ерерыв!», юноша едва не рухнул на месте.
– Откуда родом ты, сын Артрина? – поинтересовался Беорвин, которому работа явно была по плечу, усаживаясь рядом и передавая юноше флягу горячего питья и ломоть хлеба. Изъяснялся он так медленно и раздумчиво, смотрел на Руфрида так пристально, что великана можно было бы принять за дурачка. Но юноша подозревал, что его напарник умней, чем кажется.
Слова давались ему с трудом. Рубаха намокла от пота и неприятно липла к спине.
– С Излучинки. Сеферет.
Глазки Беорвина вспыхнули.
– Я знавал кое-кого из Излучинки!
– Едва ли. Уж больно отсюда далече.
– Да нет, знал. Самая прелестная девушка, какую я видел. Изомира ее звали.
– Да ты шутишь! – Руфрид выпрямился, позабыв о боли и усталости. – А ну-ка, расскажи про нее!
Беорвин в точности описал внешность и манеры Изомиры.
– Боги, а ты не врешь… – прошептал Руфрид.
– Ты знаешь ее? Мою Изомиру?
– Она должна была обручиться с моим братом, когда ее забрали… Э, погоди, что значит «твою Изомиру»?
– Мы ехали с ней от самого Афтанского Рога, – просто ответил Беорвин. – Я любил ее.
– Люблю ее? – Руфрид скривился. – Это как?
Беорвина его сомнения, казалось, обидели.
– Я защищал ее. Берег, точно сестру родную. Как еще?
Такой невинности юноша не мог не поверить.
– Где она сейчас?
На глаза Беорвину навернулись слезы.
– Не знаю. Нас разделили. Ее отправили на рудники Харфенета, и я больше никогда ее не видел.
– Рудники? – в ужасе повторил Руфрид. – Ее заставили работать в шахте?
– Слыхали мы, там много бед творилось. Взрывался под землей дурной воздух. Пришлось им покуда закрыть рудник, но прежде погибло много рекрутов. И еще немало сгинет, ежели они не остановятся.
Руфрид уронил голову в ладони. Ручища Беорвина похлопала его по плечу.
– Забавно, – пробормотал юноша. – Мы вместе росли, и я дурно с ней обходился – просто потому, что ее легко было напугать. Доброго слова ей за всю жизнь не сказал. Но стоило мне подумать, что она погибла…
– Ты обошелся с ней дурно? – Кулаки у Беорвина были огромные.
– Дразнил я ее. Мальчишкой, – поспешно поправился Руфрид. – Давно это было. Сейчас я хочу спасти ее.
Кулачищи разжались.
– Несколько человек отправили в Париону. Резчики нужны им, каменотесы. Но что сталось с ней, так и не узнал я. Одно верно – здесь ее более нет.
– А бежать ты не пробовал? – прошептал Руфрид.
– Дважды. Первый раз избили, кандалы одели. Второй раз били, одевали в кандалы моих друзей, на моих глазах. С тех пор не бежал, страшно. Восемь солдат прибегали меня держать! – добавил он, сверкнув ухмылкой.
– За работу! – приказал стражник.
– Ну, молодец, – пробормотал Руфрид, заставляя двигаться протестующее тело.
К вечеру ему казалось, что он уже никогда не сможет пошевелиться. После безвкусного ужина, покуда рекруты торопливо готовились ко сну, Руфрид изучал обстановку. Двери барака, толстые и хорошо подогнанные, запирались снаружи; в оконца не пролезла бы и кошка; снаружи постоянно прохаживались стражники, и полыхали факелы.
Он тяжело опустился на койку, пошевеливая измозоленными пальцами.
– Ноют? – сочувственно спросил светловолосый юнец с соседней койки.
– Вряд ли замфераи пользуются клиньями и бурами, – задумчиво проговорил Руфрид. – Они голыми руками выманивают камень из земли. Ловки на диво. От таких карл и не ждешь…
Все взгляды обратились к нему.
– Замфераи – наши враги! – воскликнул светловолосый.
– С чего бы?
– Из-за них все несчастья: обвалы, лавины, взрывы! Проклятые черви! А ты еще их расхваливаешь? Да они просто мелкие, кровожадные бесы!
Руфрид оглядел лица своих обвинителей. Ему вспомнились замфераи Сребренхольма, и гнев Вранофа.
– А я их понимаю, вот что, – заявил он, и принялся рассказывать, что открылось ему и его спутникам в царстве лазурных замфераев.
Товарищи слушали его, точно завороженные.
– Так что не вы виноваты, что разгневали замфераев, – закончил Руфрид. – Это государева вина. А страдаете за нее вы. Не пора ли положить конец этому?
– Как?
– Да отказаться работать.
Кое-кто ехидно хохотнул, но почти каждый невольно распахнул глаза.
– Мы не можем, – пробормотал кто-то. – Если так велит царь, нам должно исполнять его волю.
– Даже если царь обезумел от безнаказанности, и подданных своих не считает за людей? Очнитесь! Пора выбираться отсюда!
– Ты с ума сошел. Это невозможно.
Последовал еще один нескончаемый день. Руфрид примечал, с какой ленцой стражники обходят истерзанные холмы. Похоже, они до смерти истомились бездельем, но каждый из них вооружен и обучен… сойдет ли молот вместо меча? И какой ублюдок забрал его элирский клинок, его лук? Юноша скривился. Отчаяние начинало поглощать его.
Третий день. Руфрид так устал, что начал понимать, почему у его товарищей не хватало сил на бунт. Куда как проще вернуться в барак, рухнуть на койку и ни о чем не думать. Но вечером он снова завел беседу, высказывая все, что только мог надумать, чтобы лишь распалить их. И товарищи его начали задавать вопросы. Стоило прорваться плотине, и на Руфрида обрушился потоп жалоб на жестокость стражи, горя по оставленным родным и хозяйствам.
Юноша заснул прямо во время разговора, и проснулся глухой ночью, как от толчка. Все было тихо, только храпел Беорвин, но Руфрида не оставляло чувство, что его позвали по имени. Он лежал, напряженно прислушиваясь, и зов повторился.
– Руфрид! – послышался резкий шепоток.
Юноша приподнялся на локте. Откуда исходит голос, он понять не мог – словно бы из-под койки.
– Кто здесь?
Что-то запрыгнуло ему на одеяло, перепугав до полусмерти.
– Тш!
Сердце Руфрида бешено заколотилось.
– Боги! – прошептал он.
Проникающий через окошко переменчивый свет факелов озарял низкорослую фигурку. На койке стоял замферай. Черные космы пронизывали синие прядки, плечи и чресла украшали хрустальные иглы. Это был Враноф.
Руфрид воззрился на карлу-воителя, уверенный, что бредит.
– Откуда ты взялся?
– Я следовал за Элдаретом с тех пор, как вы покинули наши владения, двигаясь подземными путями. Он за стеной. Смотри.
Ошеломленный юноша скатился с кровати, и увидал за оконной щелью уверенное, суровое лицо странника. В руке Элдарет сжимал факел, видно, из расставленных вкруг барака.
– Руфрид, слава богам! – негромко воскликнул он. – Мы три дня тебя искали. Я нашел Ястребка, бродившего по лесу; сейчас он в укрытии, с моим конем. Я выяснил, что отряд солдат просто хватал всех встречных и отправлял сюда. Негодяи!
Руфриду хотелось плясать от радости, пока запоздалая мысль не окатила его холодом.
– Элдарет, тут вокруг стража!
– Знаю. Двоих я уже убил. Теперь, пока не явятся новые…
– Дверь заперта. Другого выхода нет. Если мы начнем ее выбивать, на шум сбежится вся стража.
– Знаю. Вот они пускай вас и выпустят.
– Как?
– Я передам тебе факел. Разбуди остальных, объясни, что делать, когда дверь откроется. Потом подпали одеяло, и начинай голосить: «Пожар!».
– Ты с ума сошел! – восхищенно промолвил Руфрид.
– Погоди. Тут для тебя подарок. – К изумлению Руфрида, Элдарет пропихнул через окно меч в ножнах. Его элирский клинок! Потом его лук и стрелы, поясной нож, и еще с полдюжины обычных коротких мечей.
– Раздай людям, – приказал странник. – Мы с Вранофом наткнулись на оружейню на задах стражницкой. Немного, но больше взять неоткуда.
– Выбили дверь? – поинтересовался Руфрид, прилаживая перевязь.
– Не было нужды. Враноф просочился в щель между досками.
– Не знаю, как тебя благодарить…
– Брось. Ты еще не на свободе.
Первым Руфрид разбудил Беорвина, потом – остальных. Многие просыпались сами от мерцания факела. При виде Вранофа кое-кто готов был на него броситься.
– Слушайте меня! – резко промолвил Руфрид. – Это наш единственный шанс бежать. Вместе мы сумеем одолеть стражу.
– Я говорил с замфераями Нафенета, – добавил Враноф. – Мы враги лишь тем, кто оскверняет землю. Тем, кто желает бежать, мы поможем. Идите с Элдаретом, и мы станем вам друзьями.
– Элдаретом? – переспросил кто-то, признав имя.
– Я здесь, – прошептал из окна странник, помахав рукой. – Все вопросы потом. Доверьтесь мне!
Рекруты поспешно натягивали штаны, рубахи, драные рабочие куртки. Руфрид спал одетым: несмотря на грязь, так ему было удобней.
– Кто умеет обходиться с мечом? – спросил он.
Шесть клинков расхватали во мгновение ока.
– Соберитесь у двери! – приказал он. – Будьте готовы пробиваться!
Скомкав свое одеяло, он подпалил его факелом и бросил на пол с воплем:
– Пожар! На помощь! Пожар!
Комнату заполнил едкий дым. Руфрид затаил дыхание – а что, если стражники не отзовутся? Но почти сразу же послышался топот ног, потом – скрип отпираемых замков и скрежет засовов.
Из открытой двери хлынул дым, а в нем – рекруты, захватившие немногочисленных стражников врасплох. Не успели те обнажить оружие, как на головы им набросили одеяла, и замелькали мечи и подхваченные под ногами булыжники.
Руфрид ринулся к женскому бараку и откинул засовы. Ключей у него не было, так что замки пришлось выбивать пинками. На подмогу ему поспешил Беорвин. Пленницы уже проснулись от шума, и сами пытались вышибить дверь изнутри. Внезапно створка рухнула; на пороге встал Элдарет, высоко подняв факел.
– Бежим! – воскликнул он. – За мной! Выходите, и я подожгу барак!
Пламя занялось быстро, стоило женщинам покинуть здание. Слышались радостные крики. Успех ударил рекрутам в голову. Расхватав факелы, они ринулись навстречу бегущим наперерез стражникам. Факелы были длиннее клинков. Заполыхала стражницкая, озаряя ночь пламенными языками и рассыпая алые искры. Лагерь погрузился в хаос.
Навстречу бунтовщикам двинулся плотный строй солдат; старшины раздавали приказы. Впереди шагал сам воевода. Руфрид видел его только раз, да и то издали. То был светловолосый великан, выше даже Беорвина, и безжалостный, как камень.
– Держаться вместе! – скомандовал Элдарет, и мятежники подчинились. – Факелы в передние ряды и с флангов!
Руфрид стоял обок него, сжимая в левой руке длинный факел, а в правой – меч. Два отряда сошлись в тесном промежутке меж крутым склоном карьера и горящими домами.
– Стоять! – заорал воевода. – Сдавайтесь немедля!
Стража сомкнулась за его спиной плотными рядами. Передние были вооружены самострелами. Во рту у Руфрида пересохло; первый залп унесет немало жизней, хотя перезарядить свое оружие стражники не успеют.
Позади застучали по камню башмаки; еще один отряд стражи отрезал пути к отступлению. Мятежники озирались, теряя уверенность в себе, и Руфрид похолодел при мысли, что их побег обречен на провал.
Он покосился на Элдарета. Странник, не оборачиваясь, буравил воеводу ледяным взором.
– Нет, воевода, – проговорил Элдарет. – Царские каменоломни закрыты. Вскоре закроются и рудники. Замфераи не успокоятся, покуда не добьются своего. А вы, стражники! Вы знаете, что защищаете злое дело! Переходите к нам, покуда не стало поздно!
Глаза воеводы полыхали гневом.
– Не знаю, кто ты таков, но это я выясню на досуге. А теперь – бросить оружие! Все вы заслуживаете жесточайшей кары! Но она может быть смягчена, если вы сложите оружие немедля!
Руфрид ощутил, как заколебались бунтовщики. Ему показалось, что он стоит на канате над бездной. Глядя воеводе прямо в глаза, он медленно вернул меч в ножны. Мгновение тянулось бесконечно. Потом воевода вздернул подбородок – с мятежом было покончено. И тогда Руфрид изо всех сил зашвырнул факел через голову воеводы в толпу стражников, заорав:
– В бой!
Он дернул стрелу из колчана и прицелился. Стражники с руганью шарахнулись от летящего факела. Элдарет шагнул вперед, потрясая своим клинком, понукая слабодушных мятежников. И тогда стража дала залп из самострелов.
Руфрид ощутил, как пролетели рядом стрелы, но все мимо – будто юноша был неуязвим для них. Он спустил тетиву, отправив свою стрелу в предугаданный полет. Пробив кожаную кирасу, наконечник глубоко вошел в грудь воеводы, пронзив его сердце. Великан рухнул, точно подрубленное дерево, повалив троих стражников.
Но половина передней шеренги мятежников пала также. Оглянувшись, Руфрид увидал, как валится на бок Беорвин, глядя в дымную ночь слепыми глазами; из груди его торчали два смертоносных дрота. Но горе не могло сдержать руки юноши. Он стрелял снова и снова, когда же стрелы кончились, то, обнажив меч, бросился в рукопашную.
Элдарет проходил сквозь ряды стражников, и те в страхе расступались перед ним.
– Бросьте мечи! – кричал странник. – Воевода ваш мертв! Незачем вам оставаться здесь, идите за мной, к свободе!
И некоторые прислушивались, обращая орудие против прежних соратников. Бунтовщики уже одолели полпути через их строй.
– Сзади! – крикнул кто-то.
Отряд, заперший мятежников в теснине, напал на них с тыла. Эти, ведомые безумноглазой женщиной, были крепче духом, и отряд бунтарей разом рассыпался: те, что стояли в задних рядах, в поисках спасения устремились вперед, прорываясь через ряды своих же товарищей.
– Нет! – взревел Руфрид, но в одиночку он не мог сдержать ополоумевших рекрутов, какими бы проклятьями он не осыпал. А стражники наступали; замешательство противников дало им возможность перестроиться. Мятеж был обречен. Руфрид начал отступать, внезапно обнаружив себя в одиночестве против дюжины врагов.
И вдруг сверху на солдат обрушились камни, разбивая шлемы и головы. Стражники вскрикивали от боли, бросая оружие в попытках защититься. Вдоль откоса над их головами стояли замфераи, и их снаряды летели с ошеломительной точностью.
Кое-кто из стражников, не выдержав, бросился бежать, прикрывая руками головы.
– Пришел час! – воскликнул Элдарет. – Мятежники, ко мне! Стоять твердо!
Он стоял посреди отряда бунтовщиков, воздев в обсидиановое небо полыхающий факел. Замфераи остановились; стража застыла в недоумении.
– Хватит! – грянул Элдарет. – Никому из вас нет нужды оставаться в Нафенете. Ежели пойдете со мной, вас не укорят, что вы сражались против нас! Но те, кто дерзнут остановить нас – им пощады не будет!
К изумлению Руфрида, почти треть солдат убрала мечи в ножны и перешла на сторону мятежников. Старшины их смотрели волками, но даже из них пара человек переместилась на сторону Элдарета.
Странник усмехнулся, скорей облегченно, чем торжествующе. Замфераи стояли наготове, сжимая в руках острые камни.
– Тогда пойдемте! Все за мной!
Руфрид оглянулся один раз на озаренные пляшущим светом факелов два десятка неподвижных тел; среди них выделялась туша Беорвина. Окажут ли оставшиеся стражники помощь тем, кто лишь ранен, но не убит на месте? Боги, подумалось юноше, что за кровавая каша!
Протерев ноющие глаза, он отвернулся. Элдарет вел бывших рекрутов вперед, по дороге из Нафенета. Пламя факелов разрезало тьму, но серая грязь цеплялась к ногам.
Линден наполнял ведра водой из чистого родника, бившего из-под западного склона Энаванейи. Он уже полдня мотался от вершины к подножью и обратно, наполняя лагерные бочки с питьевой водой. Стоило бы передохнуть…. но работа не давала времени думать.
Опустившись на колени, Линден выхлебал горсть хрустальной воды. Хорошо одному; покойно. Только танцует между замшелых камней вода. Когда юноша выпрямился, рядом на бережку стоял Сафаендер.
– Тебе в помощь послали, – с улыбкой объяснил поэт.
– Не надо, – откликнулся Линден. Он присел на валун, и Сафаендер пристроился рядом с ним.
– Здесь, в лесу, трудно поверить, какой хаос царит в мире.
– Хаос еще и не начинался, – возразил Линден.
– Боишься?
– Не очень.
– А я боюсь, – признался Сафаендер. Линден обернулся к нему, и увидал в глубине огромных темных глаз спрятанные за внешним спокойствием тени. – От страха я не могу заснуть. А иногда – и вздохнуть.