Уотт-Эванс Лоуренс. Кровь Дракона

   Пять минут спустя, закутавшись в плащ на меху, который одолжил ему Корун сын Кеншера, Думери вслед за Кеншером выходил через дверь черного хода.
   Ледяной ветер ударил ему в лицо, щеки сразу покраснели, на глазах выступили слезы.
   — Холодно, — выдохнул он. Зубы его начали выбивать дробь. Кеншер удивленно посмотрел на него.
   — Немного. Для этого времени года. Но не такой уж и мороз. Просто ты слишком много времени пробыл в доме.
   Думери крепко сжал зубы, чтобы они не стучали, и не ответил.
   — Разумеется, ты из Этшара. — Кеншер через двор шагал к первой площадке-клетке. — Там мороза не бывает. Не то что здесь, в Алдагморе.
   — Нет, — выдавил из себя Думери, — не бывает.
   Он-то всегда думал, что зимой в Этшаре-на-Пряностях холодно, иной раз выпадает снег, но не в разгаре весны, когда даже дождь и тот теплый. А ветер с Залива всегда наполнен влагой. Видно, в горах совсем другой климат.
   При мысли о том, каково здесь будет зимой, по его телу пробежала дрожь.
   Но Думери отогнал ее и сосредоточил свое внимание на драконах.
   Они стояли у первой площадки-клетки, забранной мелкоячеистой сеткой из толстой проволоки, закрепленной на металлических столбах толщиной в фут. Размеры площадки не впечатляли: прямоугольник тридцать на пятнадцать футов. Высота ограждения не превышала десяти футов, та же сетка накрывала площадку и сверху.
   Из клетки на людей таращилась дюжина маленьких дракончиков.
   Думери не мог оторвать от них глаз.
   — Птенцы, — пояснил Кеншер. — Вылупились из яиц шестиночье назад, когда я был в Этшаре. Дело это ответственное, моя помощь пришлась бы кстати, но я не успел вернуться. В этом году у нас были только две кладки. Обычно больше.
   Ближе всех сидел самый большой дракончик, черный, с желтыми глазами. Длиной от кончика хвоста до носа в четыре или пять футов, большая часть которых приходилась на хвост. Каждая из четырех костистых лап заканчивалась пятью белыми блестящими когтями. Длинная, узкая голова, торчащие уши. Желтые глаза с узкими, как у кошки, зрачками.
   Когда дракон понял, что Думери смотрит на него, он разинул пасть и зашипел. Думери заметил узкий желтовато-красный язычок, окруженный сотнями мелких белых зубов. Как ему показалось, очень острых.
   По бокам дракончика свисали крылья, черные, кожистые, как у летучей мыши.
   — Крылья... — указал Думери.
   Кеншер отвел руку мальчика подальше от сетки.
   — Они кусаются.
   Думери шумно глотнул и посмотрел на указательный палец, побывавший в ячейке сетки, дабы убедиться, что он на месте.
   — Перебиты, — добавил Кеншер.
   — Что? — повернулся к нему Думери.
   — Крылья перебиты, — повторил Кеншер. — Нам приходится это делать, чтобы они не улетели. В окрестных лесах нам не нужна стая летающих драконов.
   — Понятно. — Думери вновь посмотрел на черного дракончика. — Но сверху натянута сетка.
   — Да, конечно, но... — Кеншер помолчал. Вероятно, думал, как получше объяснить новичку, что к чему. — Видишь ли, с летающими драконами управляться куда сложнее. Когда ты входишь в клетку, они могут сбить тебя с ног и вырваться на свободу. А уж летающего дракона поймать невозможно. Этот черный весит тридцать или сорок фунтов, а он только вылупился из яйца. Через месяц он уже потянет фунтов на шестьдесят, через три — на все сто. Со стофунтовым летающим драконом шутки плохи. Даже с теми, что не летают, совладать нелегко, можешь мне поверить.
   За большим черным дракончиком сгрудились штук шесть зеленых, поменьше. Красно-желтый вышагивал в одном углу. Два сине-зеленых и один красный спали, прижавшись друг к другу.
   Думери отметил, что крылья перебиты у всех.
   — Значит, драконы действительно могут летать.
   — Да, конечно, — кивнул Кеншер. — Большинство может. У некоторых крылья атрофированы или недоразвиты, но остальные могут летать. Во всяком случае, когда они молодые.
   — А есть среди них огнедышащие?
   Кеншер скривился.
   — Здесь нет. Есть и такие драконы, во время войны их тут выращивали, но кровь у них точно такая же, что и у обычных драконов, они были не нужны, поэтому кто-то из моих прапрапрадедушек их уничтожил. Слишком уж опасные твари. Моим предкам приходилось надевать броню, чтобы подойти к их клеткам, да и то кое-кого они поджарили. Иной раз у нас рождается огнедышащий дракон, этот наследственный признак никуда не делся, но таких мы уничтожаем сразу же.
   — Значит, эти, — Думери указал на дракончиков, — огнем не дышат?
   — Нет. Мы выясняем это быстро. У них из пасти начинают лететь искры.
   — Понятно. — Думери отступил на шаг.
   — Пошли посмотрим на годовалых драконов, — позвал его Кеншер.
   Думери последовал за ним, обходя площадку для птенцов справа.
   Следующая площадка была в несколько раз больше. Думери даже не стал прикидывать ее размеры. Сетку заменила кованая металлическая решетка. За ней Думери увидел четырех драконов, двух зеленых, двух золотисто-желтых, каждый длиной от десяти до двенадцати футов. Из клетки шел сильный неприятный запах. Думери даже захотелось зажать нос. Он заметил в углу кучу дерьма, от которого и шла вонь.
   Все четыре дракона сгрудились вокруг остатков теленка. Один искоса глянул на людей, а затем продолжил трапезу.
   Все драконы были с перебитыми крыльями.
   — Им всего по году? — изумился Думери, с почтением поглядывая на когти — каждый длиннее, чем его пальцы.
   — Совершенно верно.
   Думери заметил, как поднялось золотистое крыло.
   — А крылья не заживают?
   — Разумеется, заживают, — подтвердил его догадку Кеншер. — Поэтому нам приходится ломать их каждый год.
   — И вы ломаете?
   — Конечно. Посмотри на этих красавцев по четыре сотни фунтов. Мы не можем вырвать им когти и зубы, потому что тогда они не смогут есть. Но уж летать мы им не даем.
   Зеленый дракон поднял окровавленную морду с куском мяса в пасти. Думери содрогнулся.
   — И правильно делаете.
   Экскурсия продолжалась. Они миновали еще две площадки с годовалыми драконами, затем дюжину громадных клеток для более зрелых чудовищ длиной от двенадцати до двадцати, а то и больше футов. Все злобно смотрели на людей, иной раз возмущенно ревели, и Думери приходилось затыкать уши, чтобы не оглохнуть.
   Все площадки окружала мощная изгородь. Кеншер заметил, что Думери то и дело поглядывает на нее.
   — Иногда они выбираются из клеток, — пояснил он. — Мы не знаем, как им это удается, но такое случается. Драконы — хитрые и ловкие твари. Наружная изгородь их останавливает.
   — А бывало, что они вырывались на свободу? — спросил Думери.
   — Да, — с неохотой признал Кеншер.
   Думери посмотрел на леса, лежащие ниже плато.
   — Значит, там могут водиться дикие драконы?
   — Наверное. Впрочем, я не уверен, что они выживали. Все-таки они не привыкли охотиться, еду приносили им в клетки, дичи в здешних краях немного, а летать они не могут. Скорее всего они передохли от голода.
   Думери, однако, слова Кеншера не успокоили. Он вспомнил, как шел по лесу в одиночестве, беззащитный, даже не подозревая о том, что его может съесть голодный дикий дракон.
   Наконец они пришли на бойню, где Думери вытаращился на переплетение громадных цепей и мощных балок, предназначенных для того, чтобы держать драконов, когда им перерезают горло и сцеживают кровь.
   — Обычно мы забиваем их в шесть или семь месяцев, — говорил Кеншер. — От них и получаем всю кровь. К тому времени мы уже знаем, кого оставить на развод, а от остальных избавляемся. От больных, злобных, тех, кто нам чем-то не понравился. Оставшихся мы держим до четырех или пяти лет, а потом тоже забиваем. Здоровый дракон в этом возрасте достигает восемнадцати или двадцати футов, а весит тонну. Потом рост замедляется, но мы не рискуем оставлять их в живых, потому что они становятся очень опасны. Они не только прибавляют в габаритах, но и умнеют. Птенец не умнее котенка, у годовалого дракона ума, как у волка, но пяти-или шестилетний дракон умнее всех животных, за исключением человека. Самый умный из них в восемь лет может заговорить, а вот этого мы допустить не можем.
   — Почему? — удивился Думери. Кеншер замялся.
   — Ну... потому что... если он может говорить, значит, он уже не животное, мальчик, так что убивать его негоже. — Он нахмурился. — Так что приходится забивать тех, кто еще может приносить потомство.
   Думери задумался над его словами:
   — Почему умение говорить превращает дракона в разумное существо, равное человеку? Он все равно остается драконом.
   Но он понимал, что имел в виду Кеншер. Если ты с кем-то ведешь разговор, значит, это не животное.
   Но если негоже убивать говорящего дракона, хорошо ли убивать тех, кто еще не научился говорить? Не равносильно ли это убийству человеческого младенца? Наверное, да. Он слышал истории о женщинах, которые убивали только что родившихся нежеланных детей.
   Думери гнал от себя эти мысли.
   И все же, если драконов убивали, когда они были не умеющими разговаривать младенцами...
   — Когда они могут откладывать яйца? — спросил он.
   — Они могли бы спариваться в год, если б мы им позволили, — ответил Кеншер. — Мы не разрешаем. Потому-то у нас три клетки для однолеток. Обычно у нас больше мужских особей. И мы не даем им спариваться, пока им не исполнится три года. Так они лучше растут. Поэтому в двух клетках у нас сидят мальчики, а в одной — девочки.
   Думери кивнул, разглядывая огромный нож, орудие убийства, висящий у двери, размером с добрый меч, отполированный до блеска, остро заточенный. Вдоль одной стены на полках стояли бутыли для крови, пустые, чисто вымытые.
   Когда он просился в ученики, он не задумывался о том, что драконов надо убивать. Что ежедневно придется кормить чуть ли не сотню голодных драконов, выращивать бычков, которые шли им на пищу. Что каждый год необходимо перебивать драконам крылья, высматривать огнедышащих и убивать их совсем молодыми, рискуя остаться без пальца, руки, ноги, головы. Разведение драконов уже не казалось ему благостным занятием.
   Наоборот, теперь он все больше понимал, что это грязная, тяжелая, опасная работа, требующая жестокости и способности убивать.
   Думери совсем это не нравилось.
   Но что еще ему оставалось? Он прошел долгий путь, ему не хотелось возвращаться назад с пустыми руками. В конце концов он-то хотел стать чародеем, но чародеи его отвергли. Разводить драконов — не творить заклинания, но все равно он оставался при магии, а главное, мог ткнуть Тетерана мордой в грязь. Разве не этого ему хотелось?
   Оставалось лишь убедить Кеншера взять его в ученики.

Глава 26

   — Вы знаете, — сказал Думери, прожевав ложку пудинга Панчи, — мой отец — богатый человек.
   — Неужели? — В голосе Кеншера не слышалось интереса.
   Киннер посмотрел на мальчика, оторвавшись от тарелки, но промолчал.
   Думери кивнул.
   — Он может хорошо заплатить за мое обучение. Покрыть все ваши расходы, да еще накинуть сверх.
   Кеншер покачал головой.
   — Никакого обучения не будет. Я тебе об этом сказал. Денег нам хватает, а если их потребуется больше, мы просто поднимем цены. Золото твоего отца нам ни к чему. — И он продолжил еду.
   Думери уставился в тарелку. Он-то думал, что у него есть веские доводы, надеялся найти взаимоприемлемое решение, а как его найдешь, наткнувшись на прямой отказ?
   Он поднял голову, всматриваясь в лица. Он знал, что сидящие за столом не понимают этшарского, так что они понятия не имели, о чем он говорил с Кеншером. Думери полагал, что дети Кеншера знать не знают о том, что он хочет стать учеником их отца.
   Все ли они хотели остаться дома и участвовать в семейном бизнесе? Может, он мог заменить кого-то из них.
   Он поймал взгляд Вуллера-из-Сригмора, который женился на Селдис, старшей внучке Киннера. Интересный вариант. Вуллера приняли в семью, а ведь у Кеншера было еще пять дочерей. Все незамужние, более того, даже не сосватанные, а подходящих женихов в горах наверняка не хватало.
   Итак, Шата, Тарисса, Кирша, Шанра и Кинтера. Шанра и Кинтера на год-два старше, чем он. Да не так это и важно.
   Впрочем, ни одна ему не приглянулась. Селдис, конечно, симпатичная, но она уже замужем и намного старше.
   И потом, он еще не собирался жениться.
   Разумеется, он мог солгать, сказав, что хочет жениться на Шанре. Никому и в голову бы не пришло заставить его реализовать обещание до того, как ему исполнится шестнадцать, а за эти годы он постигнет все тонкости выращивания драконов.
   Но знания эти не принесут ему пользы, если он разозлит хозяев единственной в мире драконьей фермы.
   Врать ему не хотелось. Ложь — не лучший способ добыть себе место ученика. Да и едва ли ему поверят. Эти люди далеко не глупы, они знали, чего он хочет, по глупости он сам в этом признался. Они не приняли бы его в свою семью только потому, что он хотел стать учеником Кеншера, они поняли бы, что именно в этом истинная причина его стремления стать мужем одной из дочерей Кеншера.
   И где гарантии того, что Шанра захочет выйти за него замуж?
   Нет, женитьбой он ничего не добьется. По крайней мере одного этого недостаточно.
   Если б его оставили, со временем он действительно мог жениться на одной из девушек. В конце концов он прожил бы здесь несколько лет, других девушек не было, так что у него могло возникнуть желание жениться на ком-то из них.
   Но этот довод не убедил бы Кеншера оставить его на ферме, в этом Думери не сомневался.
   — И вас действительно не волнует, если я расскажу всем магам Этшара, что вы разводите драконов на ферме, а не охотитесь на них в лесах? — спросил Думери.
   — Пожалуй, нет, — ответил Кеншер. — Охотничья легенда — неплохое прикрытие, нас она вполне устраивает, но не стоит преувеличивать важность этой легенды. Мы сможем продавать драконью кровь и без нее. Хотя и придется пойти на переговоры с Гильдией чародеев. — Он положил ложку на стол. — Послушай, Думери, не упрямься. Нам не нужен ученик, а если бы и потребовался, мы бы никогда не взяли в ученики богатого, избалованного городского мальчика, которому достало глупости преследовать меня от Этшара до дома. И в особенности такого, кто угрожает выдать наши секреты.
   — Кенши, — вмешалась Панча, — будь с ним помягче. Он смел и решителен, иначе не преодолел бы столь долгий путь в одиночку.
   — Это не значит, что он умен, — отрезал Кеншер. — Каким бы он ни был хорошим, ученик нам не нужен.
   Киннер согласно кивнул, и Панча более не вступала в разговор.
   Думери часто не знал, когда надо остановиться, но на этот раз до него дошло, что он уперся в стену, и он молча доел пудинг.
   И лишь когда тарелка опустела, внезапно его осенило. Он поднял голову.
   Панча убирала пустые тарелки, Киннер ушел с младшими внуками, но Кеншер еще сидел у стола, откинувшись на спинку стула.
   — А если я куплю у вас дракона? — спросил Думери.
   Кеншер, похоже, задремал после сытного обеда, потому что вздрогнул и подался вперед.
   — Что? — переспросил он.
   — А если я куплю у вас дракона? — повторил Думери. — Вернее, двух. Каких-нибудь плохоньких птенцов из тех, что вы все равно забьете.
   — Мы не продаем драконов. — Во взгляде Кеншера застыла подозрительность.
   — Вы же продаете их кровь. Какая разница?
   — Большая. Бутыль крови никому не откусит руку.
   — Да, это не одно и то же, — признал Думери. — Так вы продадите мне пару птенцов?
   — Пару, значит? То есть ты хочешь не просто двух драконов, а самца и самку?
   — Да, — кивнул Думери, — именно это я и имел в виду.
   Кеншер долго смотрел на него, затем вновь откинулся на спинку стула.
   — Ну ты и выдумщик. Должно быть, ты принимаешь меня за глупца? Ты хочешь, чтобы я продал тебе пару драконов, способных приносить потомство. А потом ты организуешь свою маленькую ферму и будешь конкурировать с нами, так?
   Именно этого и хотел Думери, но признаваться не хотелось. Поэтому он предпочел промолчать.
   — Должен признать, Думери, что с такими упрямцами мне встречаться еще не доводилось. — В голосе Кеншера слышалось восхищение. — Даже драконы не такие упрямые. Но толку в этом нет. Мы не собираемся допускать тебя в драконий бизнес. Не возьмем тебя на нашу ферму и не позволим организовать свою. Мы отошлем тебя домой, к родителям, в надежде, что тебе достанет ума не рассказывать о том, что ты здесь видел. Это ясно?
   Думери неохотно кивнул.
   — Ясно.
   На деле ясно ему было одно: потомки сержанта Тара не намеревались добровольно помогать ему.
   Но их можно заставить помочь, да так, что они не будут знать об этом. Относя пустую тарелку на кухню, Думери уже строил далеко идущие планы.
   Основывались они на лжи, воровстве и таили в себе немалую опасность, но он полагал, что сможет их реализовать.
   Только что ему не хотелось лгать Кеншеру и его семье о том, что он хочет жениться на Шанре, теперь же он собирался не только лгать, но обворовать их.
   Другого выхода у него не было. Если его план срабатывал, а он надеялся, что так оно и будет, больше ему не пришлось бы ни о чем просить Кеншера.
   Впрочем, при реализации плана он мог и погибнуть, но Думери гнал от себя эту мысль. У него были шансы на успех.
   А если его замысел осуществится... ради этого стоит и рискнуть.

Глава 27

   Тенерия смотрела на решетчатые клетки-площадки, не веря своим глазам.
   Драконы! Десятки драконов!
   Большие драконы, маленькие, красные, синие, зеленые! Она никогда не видела живого дракона, никогда в жизни, а тут их десятки. Что тут такое делается? Каким ветром занесло сюда Думери?
   Она опустила походный тюк на землю, сняла с плеча сприггана, поставила его на валун. Села, не сводя глаз с фермы, задумалась.
   И тут же почувствовала шевеление в голове, будто кто-то копошился у нее в мозгу или думал о чем-то, стоя рядом. Когда она углубилась в горы, это неприятное ощущение возникало у нее неоднократно.
   Оно сразу ей не понравилось, но лишь на четвертый раз Тенерия поняла, что это такое.
   Она слышала Зов!
   Ведьмы не должны слышать Зов, но Адар говорил ей, что люди, приблизившиеся к Источнику, становились ворлоками. Да ведовство и ворлокство не очень-то и отличались. Она знала, что родилась с талантом к ведовству. Селла говорила ей об этом. Именно поэтому она взяла Тенерию в ученицы, хотя ее родители не могли заплатить за обучение.
   Если у нее врожденный талант к ведовству, то почему бы не быть и таланту к ворлокству?
   Но и с талантом она, возможно, ничего бы не ощутила, ничего не поняла, если б не провела долгие изнурительные часы, пытаясь защитить сознание Адара от Зова. При этом она разобралась, что есть Зов, настроилась на него.
   Ведьма или ворлок, она все равно чувствовала, как нечто пытается проникнуть в ее сознание.
   И стремление это становилось все настойчивее по мере того, как она все дальше уходила на юго-восток. Откровенно говоря, ее так и подмывало повернуть назад.
   Но она уже у цели. Думери здесь. Несмотря на задержки, она догнала его. А то, что он шел именно сюда, она знала наверняка.
   Теперь она понимала, почему он не захотел сказать правду, когда во сне с ним связался нанятый его родителями маг. Его мать, наверное, сошла бы с ума, услышав: «Да, я решил побродить по заросшим лесом диким горам Алдагмора, где водятся драконы и куда тянет ворлоков. Ты же знаешь, это рядом с бывшей границей Северной Империи. Тут, конечно, холодновато, но я обойдусь без денег и припасов. Мне вполне хватит той одежды, что сейчас на мне. А иду я в секретный драконий зверинец».
   Но что действительно заставило Думери прийти в это забытое Богом захолустье? Какие дела могли привести двенадцатилетнего мальчика к драконам? Или его заманили сюда, чтобы скормить этим тварям?
   Нет, это неразумно. Во-первых, он все еще жив, это она чувствовала. Во-вторых, если и возникла необходимость кормить драконов мальчиками, а не овцами или бычками, то найти их можно и ближе, чем в Этшаре-на-Пряностях.
   Может, его послал какой-то маг? Все знали, что в Квартале Чародеев Думери стучался во все двери, просясь в ученики. Может, кто-то и взял его мальчиком на побегушках. У магов какой-то нездоровый интерес к драконам. Они вышивают их на одежде, держат в доме их изваяния.
   Конечно, Тенерия могла воспользоваться магией, чтобы докопаться до истины, но выбрала самый простой путь — зайти в дом и спросить.
   Она не опасалась, что ее встретят враждебно: ведьмы знали, как себя защитить.
   Она зашагала по тропе. Спригган недовольно заверещал. Но так как Тенерия даже не обернулась, побежал следом.
   У двери она остановилась, сжала пальцы правой руки в кулак и громко постучала в дверь. Спригган взобрался ей на башмак и обхватил ногу.
   Несмотря на толстую, тяжелую дубовую дверь, несмотря на то, что она никогда не видела находящихся в доме людей, она почувствовала охватившее их удивление. И терпеливо ждала, пока кто-нибудь подойдет к двери.
   Наконец она приоткрылась на дюйм, не более.
   — Да? — симпатичная молодая женщина говорила на сардиронском. — Чем я могу вам помочь?
   Тенерия ощутила, что женщина и думает на сардиронском. Впрочем, в Алдагморе по-другому и быть не могло. Ведьма еще не полностью овладела местным языком, но постаралась ответить, не переходя на этшарский.
   — Я ищу Думери-из-Гавани. — Эти слова она произнесла на сардиронском, но с жутким акцентом. Да еще спригган прилип к ее ноге.
   — Думери? — с явным облегчением переспросила женщина. Тенерия чувствовала, что она точно знает, кто такой Думери-из-Гавани. Возникший в ее сознании мысленный образ полностью совпадал с тем, что она видела в своем.
   — Да, — кивнула Тенерия. — Думери.
   — Он не говорил, что кого-то ждет. — В голосе женщины слышалась неуверенность. Тенерия поняла, что она ненамного старше ее.
   — Он меня и не ждет. Его... его... — Она никак не могла вспомнить нужного слова.
   — Я понимаю по-этшарски, — пришла ей на помощь женщина
   — Меня послали его родители, — перешла она на родной язык.
   — О! — радостно воскликнула женщина. — Так заходите же! Я — Селдис-из-Алдагмора. Эта ферма принадлежит моему деду и родителям. Заходите! — И она широко распахнула дверь.
   — Благодарю. — Тенерия вошла в дом, а с ней на ее ноге въехал и спригган.
   Она оказалась в большой комнате лицом к лицу с кучей детей и несколькими взрослыми. Одного из детей она узнала сразу: Думери-из-Гавани.
   — Привет, Думери, — поздоровалась она с ним. — Я — Тенерия. Меня послали твои родители.
   — Родители? — протянул мальчик. — Не Тетеран?
   — Точнее, моя наставница. Я еще ученица. Но твои родители наняли ее. — Тенерия видела: хотя смотрят на нее все, понимают, что она говорит, только четверо — однорукий старик, крупный мужчина средних лет, маленькая черноволосая женщина, ровесница мужчины, и Селдис.
   А тут еще дети заметили сприггана и начали перешептываться, тыча в него пальцем. Спригган скатился с ее ноги и забился под диван.
   — Наняли? — переспросил мальчик. — И кто она, твоя наставница?
   — Селла-ведьма.
   — Мой отец нанял ведьму?
   Она чувствовала, что Думери ей поверил.
   — Я думаю, по настоянию твоей матери, — ответила Тенерия.
   Мужчина средних лет выступил вперед и, не успел Думери задать следующий вопрос, протянул ведьме руку.
   — Добро пожаловать в наш дом. Я — Кеншер сын Киннера.
   — Тенерия-из-Рыбного-квартала, — поклонилась девушка.
   Думери наблюдал, как ведьму знакомят со всеми взрослыми и детьми, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать.
   Он, естественно, не ожидал, что его родители пошлют кого-то на его поиски. Несмотря на сон, в котором благодаря Тетерану он говорил с матерью, Думери не думал, что их так уж заботит его благополучие. Он просто представить себе не мог, что отец оплатит путешествие ведьмы. Да и зачем посылать кого-либо, если можно связаться с ним во сне?
   И потом, как эта девушка его нашла?
   Впрочем, она ученица ведьмы, а он не знал, на что они способны.
   Так или иначе, она его разыскала. Может, не без помощи сприггана, нырнувшего под диван. Если это тот самый спригган, которого он видел в гостинице «У моста». О спригганах он знал еще меньше, чем о ведьмах.
   Да и чего гадать, как ей это удалось, если она уже здесь.
   И что теперь?
   Как ее появление отразится на его планах?
   И тут Думери понял, что от них не останется камня на камне, если он не избавится от Тенерии или не перетянет ее на свою сторону. Он-то собирался покинуть ферму, спрятаться в лесу, вернуться ночью и украсть двух птенцов, чтобы положить начало собственной ферме. Если к нему будет приставлена ведьма, едва ли он проделает все это без ее ведома.
   А вот переманить ее на свою сторону... между прочим, идеальный вариант. Ведьма ой как ему поможет!
   Однако он не находил способа заручиться ее содействием. Куда проще избавиться от нее.
   Впрочем, пока он не мог предложить ничего дельного. Тут было о чем подумать.
   Тенерия, запомнив имена детей, вслушивалась в мысли Думери.
   Она еще не разобралась с ними, но уже знала, что мальчик не рад ее появлению. Он что-то планировал и полагал, что она его планы не одобрит.
   Его планы она решила с ним и обсудить. Наедине.
   Тенерия улыбнулась Панче, поздравила ее на ломаном сардиронском со столь замечательным потомством. Хозяйка дома ответила лучезарной улыбкой. Пригласила Тенерию остаться к обеду и на ночь. Поглядывая на Думери, ведьма согласилась.