Кеншер уже миновал деревню, если таковой можно было назвать горстку домов. Думери родился и вырос в городе, так что понятия не имел, то ли это деревня, то ли поселок, то ли что-то еще.
Охотник за драконами шел быстрым шагом. Чувствовалось, что все у него разложено по полочкам, он точно знал, куда идет и сколько потребуется времени, чтобы добраться до цели. Думери побежал следом.
Но сил совсем не осталось, и через сотню ярдов, едва миновав конюшню гостиницы, он скорее шел, чем бежал, а оставив за спиной половину деревни, аккурат напротив кузни, уже едва переставлял ноги.
Что ж, сказал себе Думери, он догонит охотника на драконов попозже, когда тот остановится, чтобы передохнуть.
Да и ему тоже отдых не помешает, думал он, хотя отдавал себе отчет, что лишнего времени у него нет.
Впрочем, минутка-другая, возможно, ничего не изменит.
Но он не решался потерять из виду Кеншера.
Деревня осталась позади, он плелся мимо ферм и полей, дорога все поднималась и поднималась, ныряла в лес, превратившись в тропу, а потом ноги окончательно отказались ему служить, и он рухнул на землю рядом с тропой, сказав себе, что отдохнет только чуть-чуть и со свежими силами догонит охотника на драконов. Но заснул, едва его голова коснулась опавшей листвы.
Открыв глаза, Думери сел, огляделся, не понимая, где он находится.
Вокруг лес, рядом тропа, извивающаяся меж деревьев, он сидит на куче пожухлых листьев. Земля неровная, воздух холодный, солнце пробивается сквозь листву. Подумав, Думери решил, что солнце скорее на западе, чем на востоке.
Тем самым он определился с направлением. Тропа уходила на запад и на восток. На восток — в гору, к вершине холма, на запад — вниз, в долину.
Думери окончательно проснулся. Вспомнил маленькую деревню у реки, отчаянную погоню за Кеншером сыном Киннера по улице, через лес, долину, по склону холма, пока он наконец не свалился без сил.
Кеншера, естественно, и след простыл.
В отчаянии Думери разрыдался.
Немного успокоившись, он встал, насколько возможно, привел в порядок одежду, задумался. Что же делать дальше?
Возвращаться в долину, к деревне и реке. Там, в сотне лиг, а может, и больше, вниз по течению пересекал ее мост Азрада, от которого дорога вела в Этшар и домой.
Идти к вершине холма... Ради чего?
Возможно, дом Кеншера в сотне шагов, на противоположном склоне. Почему нет? В конце концов это сардиронский лес. Не в нем ли водятся драконы?
От этой мысли Думери стало как-то не по себе. Очень уж не хотелось ему вот так сразу сталкиваться нос к носу с драконом.
Нет, подумал он, такое просто невозможно. Слишком он близко от реки, деревни, цивилизации.
Так что тем более ему надо идти вперед. Большая часть пути наверняка позади. Осталось чуть-чуть, так что нелепо, преодолев столько преград, поворачивать назад. Братья его просто засмеют.
По крайней мере он поднимется на холм и посмотрит, что ждет его впереди.
Думери вытер мокрые от слез щеки, огляделся, не увидел ничего подозрительного и двинулся к вершине холма.
Там его ждал неприятный сюрприз. Тропа уходила вниз, чтобы затем, взбираясь на другой холм, разделиться на две.
Куда пошел Кеншер? Направо или налево? Как угадать? Ошибка могла стоить дорого.
Тут в голову пришла еще одна, более тревожная мысль. С чего он взял, что Кеншер и дальше шел по тропе? Он же охотник на драконов, то есть прекрасно ориентируется в лесу и привык жить среди дикой природы. Тропа ему просто не нужна. Он мог сойти с нее в любой момент.
Так что ему, Думери, скорее всего никогда не удастся найти Кеншера.
Но если в этих краях есть один охотник на драконов, то наверняка найдутся и другие. В следующей деревне он спросит о них, если не в деревне, то в доме. Кто-то же здесь живет, иначе не было бы ни тропы, ни развилок.
Ему совсем не обязательно идти в ученики именно к Кеншеру. Сойдет любой охотник на драконов.
Да и Кеншера он еще сможет найти. Если он шел по тропе, наверное, есть способ определить, куда он свернул — направо или налево. Ему показалось, что земля у развилки мягкая, наверное, остались следы. Едва ли их затоптали. Тропой, похоже, пользовались нечасто.
Думери поспешил к развилке. Действительно, земля влажная. А вот и четкие, свежие следы, уходящие влево, к востоку. На правой тропе, ведущей на юг, следы старые, размытые дождем.
Думери зашагал налево.
Миновал один холм.
Второй. Третий.
Наконец наткнулся на дом.
По городским стандартам необычный дом — сложенный из почерневших бревен, без штукатурки, каменного фундамента. Стоял он чуть в стороне от дороги. Позади виднелись какие-то сараи и гигантская поленница. И никаких признаков жизни.
Но все-таки дом.
Думери поспешил к двери, постучал.
Ответа не последовало, и он постучал вновь.
— Setsh tukul? — спросил из-за двери женский голос.
— Привет! — отозвался Думери. — Есть кто-нибудь дома?
Дверь открылась. Из нее выглянула женщина, не старуха, но уже не первой молодости. Со светло-каштановыми, без признаков седины волосами, гладкой кожей, но с морщинками в уголках глаз. В домотканых юбке и тунике, с тяжелой железной кочергой в руке.
— Kha bakul t'dnai shin? — пожелала знать женщина.
— Вы не говорите на этшарском? — спросил Думери.
Ее глаза сузились.
— Ethsharit? Ie den norakh Ethsharit. Ha d'noresh Sadironas?
Думери ничего не понял, кроме одного: на этшарском женщина не говорит.
Но может, знает хоть несколько слов?
— Охотники на драконов. Я ищу охотников на драконов.
Женщина сердито зыркнула на него.
— Ie den norakh Ethsharit. D'gash! D'gash! — Жестом она показала, что более ему тут делать нечего.
— Охотники на драконов! — повторил Думери. — Пожалуйста!
— D'gash! — Женщина указала на дорогу.
В отчаянии Думери предпринял последнюю попытку:
— Кеншер сын Киннера?
Тут женщина пристально всмотрелась в Думери.
— Kensher? — переспросила она. — Kensher fin Kinnerl?
Думери кивнул, надеясь, что произнес имя нужного ему человека, а не какую-то непристойную фразу на сардиронском.
Женщина покачала головой.
— Da knor. Pakhoru. — И махнула рукой в том направлении, в котором и шел Думери.
Что означали ее слова, он, естественно, не понял, но вот жест трактовался однозначно.
— Он живет там? Премного вам благодарен, госпожа. Еще раз большое спасибо. — Он поклонился и попятился к тропе.
Женщина постояла, пока он зашагал на восток, а затем с силой захлопнула дверь.
Думери шел и шел, гадая, сколь далеко мог уйти Кеншер.
Раз женщина знала его имя, значит, его дом находился не за семью морями.
До темноты Думери миновал пять домов, стучась в каждый. В трех ему не открыли, вероятно, они пустовали, в двух повторилась та же сцена: Думери задавал вопросы на этшарском и получал неудобоваримые ответы на сардиронском. В одном доме на имя Кеншера не отреагировали, и он двинулся дальше. В другом узнали сразу и жестами подсказали, как его найти. Думери не сразу понял, что означают два поднятые вверх и разведенные пальцы, на которые мужчина указывал другой рукой. Потом до него дошло, что впереди тропа раздваивается.
Далее у него не возникало проблем с толкованием скрещенных указательных пальцев, естественно, означавших перекресток.
Вот так, языком жестов, мужчина рассказал Думери, в какую сторону идти на четырех развилках и двух перекрестках. Думери все тщательно запомнил.
Осталось, думал он, совсем немного. Он радостно двинулся дальше, насвистывая веселую мелодию.
Свистел он, впрочем, недолго, потому что начал мерзнуть. Действительно, у реки было куда теплее. Может, он ушел слишком далеко на север, куда весна приходила позже?
Но холод Думери не испугал: он полагал, что до дома Кеншера рукой подать.
Но к закату еще не дошел и до первой развилки.
А вскоре остановился у камня-указателя. В темноте прочитать на нем ничего не смог, но решил, что пора отдохнуть. Он испугался, что может сбиться с тропы или угодить в пасть волкам. Кроме того, он очень устал и проголодался. Но думать об этом не хотелось, потому что еду взять было неоткуда.
Ночь Думери провел, свернувшись клубочком у тропы, дрожа от холода и прислушиваясь к урчанию в животе. В сказках, которые ему рассказывали в детстве, герои бродили по лесам годами, питаясь ягодами, орехами да корешками, срывая с деревьев плоды, но он не видел ни плодов, ни ягод, ни орехов, а корешки особого аппетита не вызывали.
Воды, правда, хватало. Ручейки бежали по склонам холмов, иногда собираясь в озерца.
А вот еды не было вовсе.
Он жадно жевал травинки, но чувства голода они не заглушали. На барже он был сыт, но с тех пор, как ступил на берег, у него маковой росинки во рту не было. И Думери поневоле задумался, сколько пройдет времени, прежде чем он умрет с голоду.
Рядом с домами, мимо которых прошел Думери, он видел огороды. Там, пожалуй, можно было поживиться чем-либо съестным, но воровать ему не хотелось, да и лето только началось, так что время сбора урожая еще не пришло.
Впрочем, темнота так быстро сгущалась, что он и не решился бы куда-то пойти из опасения потерять тропу.
Проснулся он, когда солнце поднялось довольно высоко. Поначалу холод и жесткая земля не давали ему сомкнуть глаз, но усталость взяла свое, и его сморил сон. Открыв глаза, он быстро вскочил на ноги и двинулся дальше, но тут же мысли его вернулись к еде. Не вернуться ли ему к дому, подумал он, где ему указали путь? Мужчина выглядел добрым. Наверное, у него нашлась бы еда для голодного путника!
Идея эта представлялась ему все более привлекательной, но, поднявшись на очередной холм, он увидел впереди первую развилку, а рядом с ней гостиницу.
Он сразу понял, что это гостиница. Дом значительно превосходил размерами те, что встретились ему по пути. К нему примыкали конюшня и внушительный двор. Позади был разбит большой огород. На дворе нашлось место тепличке и леднику. Над дверью висела огромная вывеска.
Если б он знал про гостиницу и прошел чуть вперед в темноте... Но поздно говорить об этом. Думери поспешил вниз. Уж на шесть медяков он сможет купить хоть какую-то еду!
Подойдя ближе, он разглядел, что нарисовано на вывеске: ель, переломленная пополам, и желтый зигзаг, как он догадался, молния.
На этот раз дверь открылась при первом толчке, и Думери вошел в зал. Плюхнулся на стул, выудил из кошеля свои медяки.
— Ukhur ie t'yelakh?
Думери повернулся к служанке, что возникла у его столика. Занятый своими мыслями, он и не заметил, как она подошла.
— Вы говорите на этшарском? — спросил он, предчувствуя, что ответ будет отрицательным.
— Ethsharit? — переспросила служанка. — D'lost. Shenda! — последнее слово она прокричала, повернувшись к кухне.
Появилась вторая служанка, постарше.
— Uhu? — спросила она.
— Da burei gorn Ethsharit, — с этим молодая женщина направилась на кухню, уступив место у стола своей напарнице.
— Да, сэр? — обратилась она к Думери.
— Вы говорите на этшарском? — вновь спросил мальчик.
— Да, сэр. Что будете кушать? — проговорила она вежливо, но с удивлением смотрела на лохмотья, в которые превратилась одежда Думери.
— Я не ел два дня, — признался он. — Вот все мои деньги. Могу я на них что-нибудь поесть? Все что угодно.
Она посмотрела на медяки.
— Мы что-нибудь придумаем. — Говорила она с легким сардиронским акцентом.
Повернулась и исчезла на кухне. Думери ждал, нетерпеливо ерзая на стуле.
Несколько мгновений спустя она вернулась с тарелкой в руках, поставила ее на стол.
Рот Думери наполнился слюной.
Рогалики, два зеленых яблока, кусок сыра, остатки курицы, без ног, с обглоданной грудкой, но целым крылышком, на котором хватало мяса.
— Остатки от завтрака, — пояснила служанка. — Четыре медяка.
Дрожащими руками Думери пододвинул к ней четыре монетки и набросился на еду, качество которой оставляло желать лучшего.
Рогалики сухие, яблоки зеленые, сыр заплесневелый, курица холодная, склизкая.
Но Думери ел, ел и ел. И отвалился от стола, лишь когда на тарелке остались зернышки от яблок да начисто обглоданные куриные кости.
Он сидел, сложив руки на животе, наслаждаясь ощущением сытости.
К нему вновь подошла служанка.
— Ты — ворлок? — спросила она. — Больно ты молодой.
— Нет, я не ворлок, — ответил заинтригованный Думери. Пристально посмотрел на служанку, прежде чем спросить: — А почему вы так решили?
— Видишь ли, из тех, что приходят сюда, надолго забывают про еду только ворлоки.
— Я ничего не забывал! — воскликнул Думери. Забыть о еде! Да он такого и представить себе не мог. — Просто я давно не ел!
Она продолжала смотреть на него, так что Думери стало как-то не по себе.
— Почему... Я хочу сказать, сюда действительно часто заглядывают ворлоки?
Вообще-то он не понимал, что им тут делать. Гостиница, разумеется, пристойная, но он не находил в ней ничего магического.
— Случается, — ответила служанка.
— Но почему?
Служанка пожала плечами.
— Я не знаю. Они ничего не говорят. И всегда уходят на юго-восток. Иногда улетают.
Новости встревожили Думери. Его путь тоже лежал на юго-восток. Ему совсем не хотелось встречаться с ворлоками. Сам он не маг, они ему не компания.
— Только ворлоки? А как насчет магов или колдунов?
— Нет, только ворлоки, — подтвердила служанка. — С колдуном я никогда не встречалась, а маг останавливался здесь много лет назад. — Она помолчала. — Девочкой я видела демонолога, но было это давно и совсем в другом месте.
— Понятно, — кивнул Думери.
Он понятия не имел, почему ворлоков тянет в эти края, но что он вообще знал о ворлокстве?
Он решил, что к нему ворлоки не имеют ни малейшего отношения.
Разумеется, столкнувшись с ворлоком, он постарается отойти в сторону. Ворлоки пользовались дурной славой. Став охотником на драконов и продавая драконью кровь, он сможет держать в узде магов, но ворлоки не пользовались заклинаниями. И могли не жаловать даже охотника на драконов.
Но, с другой стороны, зачем им обращать на него внимание. Он для них безвреден, занимается своими делами и не собирается перебегать им дорогу.
Вспомнив о своих делах, он решил задать служанке еще несколько вопросов.
— Э... я хочу стать учеником охотника на драконов. Вы не знаете, кому из них нужны ученики?
Женщина задумалась.
— Нет, не знаю. Разумеется, драконов здесь немного. В основном они живут на востоке, в горах. На севере. На юге. Да, в Алдагморе есть охотники на драконов, но я не знаю, где их найти.
— А где этот Алдагмор? — спросил Думери. Служанка вытаращилась на него.
— Да здесь же!
— Я думал, это Сардирон, — удивился Думери.
— Он самый.
— Но вы сказали...
— Мальчик, Алдагмор — часть Сардирона. Владения одного из баронов.
— Понятно, — кивнул Думери.
— По территории Алдагмор больше всех, — добавила служанка.
— А много таких вот Алдагморов входит в Сардирон? У нас вот три Этшара, поэтому и страна наша называется Гегемония трех Этшаров. Владения скольких баронов образуют Сардирон?
— Понятия не имею, — ответила женщина. — Я думаю, число их постоянно меняется. Бароны делят земли между наследниками, иногда объединяют свои земли после женитьбы. Столица у нас Сардирон-на-Водах, там заседает Совет. Есть еще Тазмор — это на востоке, тамошний барон самый богатый из всех. Сригмор — это на севере. А вдоль реки Хакаи — Тзельмин, Такранна... Больше не помню.
— Понятно.
— Ты сейчас в северном секторе Алдагмора. Хотя, по-моему, это скорее запад, чем север. Граница в миле отсюда. Если ты шел от Великой реки, то должен был видеть каменный указатель.
Думери вспомнил, что аккурат рядом с ним и заночевал.
— Я не прочитал, что на нем написано, — признался Думери.
Все это, несомненно, интересно, думал он, но совершенно ему не нужно.
— Так вы не знаете, где мне найти охотника на драконов, которому нужны ученики? — повернул он разговор на животрепещущую для него тему.
— Нет, боюсь, что нет. Д
умери вздохнул.
— А вы знакомы с человеком, которого зовут Кеншер сын Киннера?
— Да, конечно, — кивнула служанка. — Он останавливался у нас этой ночью.
— Останавливался? — Думери аж подпрыгнул.
— Да. Он бывает у нас четыре раза в год, уже много лет подряд. Здесь его все знают, для каждого у него находится доброе слово. Но ты же не из наших мест. Ты с ним знаком?
— В определенном смысле. — Думери мысленно выругал себя за то, что поддался усталости и заночевал прямо на тропе. А ведь он мог догнать Кеншера еще вчера!
— Он только что ушел, за полчаса до твоего появления. Если ты поторопишься, то догонишь его.
— Попробую. — Думери посмотрел на тарелку и вновь выругал себя. Мог бы рассовать еду по карманам и есть на ходу, не потеряв столько времени в гостинице. — Я, пожалуй, пойду. — Он встал, сунул оставшиеся два медяка в кошель и направился к двери.
— Удачи тебе! — крикнула вслед женщина.
Думери так торопился, что даже не ответил. Но мгновением позже сунулся в дверь.
— По какой дороге он пошел?
— По той, — служанка указала направо.
Туда же направлял его вчера и мужчина. Думери кивнул, повернулся и побежал вслед за Кеншером.
Глава 19
Охотник за драконами шел быстрым шагом. Чувствовалось, что все у него разложено по полочкам, он точно знал, куда идет и сколько потребуется времени, чтобы добраться до цели. Думери побежал следом.
Но сил совсем не осталось, и через сотню ярдов, едва миновав конюшню гостиницы, он скорее шел, чем бежал, а оставив за спиной половину деревни, аккурат напротив кузни, уже едва переставлял ноги.
Что ж, сказал себе Думери, он догонит охотника на драконов попозже, когда тот остановится, чтобы передохнуть.
Да и ему тоже отдых не помешает, думал он, хотя отдавал себе отчет, что лишнего времени у него нет.
Впрочем, минутка-другая, возможно, ничего не изменит.
Но он не решался потерять из виду Кеншера.
Деревня осталась позади, он плелся мимо ферм и полей, дорога все поднималась и поднималась, ныряла в лес, превратившись в тропу, а потом ноги окончательно отказались ему служить, и он рухнул на землю рядом с тропой, сказав себе, что отдохнет только чуть-чуть и со свежими силами догонит охотника на драконов. Но заснул, едва его голова коснулась опавшей листвы.
Открыв глаза, Думери сел, огляделся, не понимая, где он находится.
Вокруг лес, рядом тропа, извивающаяся меж деревьев, он сидит на куче пожухлых листьев. Земля неровная, воздух холодный, солнце пробивается сквозь листву. Подумав, Думери решил, что солнце скорее на западе, чем на востоке.
Тем самым он определился с направлением. Тропа уходила на запад и на восток. На восток — в гору, к вершине холма, на запад — вниз, в долину.
Думери окончательно проснулся. Вспомнил маленькую деревню у реки, отчаянную погоню за Кеншером сыном Киннера по улице, через лес, долину, по склону холма, пока он наконец не свалился без сил.
Кеншера, естественно, и след простыл.
В отчаянии Думери разрыдался.
Немного успокоившись, он встал, насколько возможно, привел в порядок одежду, задумался. Что же делать дальше?
Возвращаться в долину, к деревне и реке. Там, в сотне лиг, а может, и больше, вниз по течению пересекал ее мост Азрада, от которого дорога вела в Этшар и домой.
Идти к вершине холма... Ради чего?
Возможно, дом Кеншера в сотне шагов, на противоположном склоне. Почему нет? В конце концов это сардиронский лес. Не в нем ли водятся драконы?
От этой мысли Думери стало как-то не по себе. Очень уж не хотелось ему вот так сразу сталкиваться нос к носу с драконом.
Нет, подумал он, такое просто невозможно. Слишком он близко от реки, деревни, цивилизации.
Так что тем более ему надо идти вперед. Большая часть пути наверняка позади. Осталось чуть-чуть, так что нелепо, преодолев столько преград, поворачивать назад. Братья его просто засмеют.
По крайней мере он поднимется на холм и посмотрит, что ждет его впереди.
Думери вытер мокрые от слез щеки, огляделся, не увидел ничего подозрительного и двинулся к вершине холма.
Там его ждал неприятный сюрприз. Тропа уходила вниз, чтобы затем, взбираясь на другой холм, разделиться на две.
Куда пошел Кеншер? Направо или налево? Как угадать? Ошибка могла стоить дорого.
Тут в голову пришла еще одна, более тревожная мысль. С чего он взял, что Кеншер и дальше шел по тропе? Он же охотник на драконов, то есть прекрасно ориентируется в лесу и привык жить среди дикой природы. Тропа ему просто не нужна. Он мог сойти с нее в любой момент.
Так что ему, Думери, скорее всего никогда не удастся найти Кеншера.
Но если в этих краях есть один охотник на драконов, то наверняка найдутся и другие. В следующей деревне он спросит о них, если не в деревне, то в доме. Кто-то же здесь живет, иначе не было бы ни тропы, ни развилок.
Ему совсем не обязательно идти в ученики именно к Кеншеру. Сойдет любой охотник на драконов.
Да и Кеншера он еще сможет найти. Если он шел по тропе, наверное, есть способ определить, куда он свернул — направо или налево. Ему показалось, что земля у развилки мягкая, наверное, остались следы. Едва ли их затоптали. Тропой, похоже, пользовались нечасто.
Думери поспешил к развилке. Действительно, земля влажная. А вот и четкие, свежие следы, уходящие влево, к востоку. На правой тропе, ведущей на юг, следы старые, размытые дождем.
Думери зашагал налево.
Миновал один холм.
Второй. Третий.
Наконец наткнулся на дом.
По городским стандартам необычный дом — сложенный из почерневших бревен, без штукатурки, каменного фундамента. Стоял он чуть в стороне от дороги. Позади виднелись какие-то сараи и гигантская поленница. И никаких признаков жизни.
Но все-таки дом.
Думери поспешил к двери, постучал.
Ответа не последовало, и он постучал вновь.
— Setsh tukul? — спросил из-за двери женский голос.
— Привет! — отозвался Думери. — Есть кто-нибудь дома?
Дверь открылась. Из нее выглянула женщина, не старуха, но уже не первой молодости. Со светло-каштановыми, без признаков седины волосами, гладкой кожей, но с морщинками в уголках глаз. В домотканых юбке и тунике, с тяжелой железной кочергой в руке.
— Kha bakul t'dnai shin? — пожелала знать женщина.
— Вы не говорите на этшарском? — спросил Думери.
Ее глаза сузились.
— Ethsharit? Ie den norakh Ethsharit. Ha d'noresh Sadironas?
Думери ничего не понял, кроме одного: на этшарском женщина не говорит.
Но может, знает хоть несколько слов?
— Охотники на драконов. Я ищу охотников на драконов.
Женщина сердито зыркнула на него.
— Ie den norakh Ethsharit. D'gash! D'gash! — Жестом она показала, что более ему тут делать нечего.
— Охотники на драконов! — повторил Думери. — Пожалуйста!
— D'gash! — Женщина указала на дорогу.
В отчаянии Думери предпринял последнюю попытку:
— Кеншер сын Киннера?
Тут женщина пристально всмотрелась в Думери.
— Kensher? — переспросила она. — Kensher fin Kinnerl?
Думери кивнул, надеясь, что произнес имя нужного ему человека, а не какую-то непристойную фразу на сардиронском.
Женщина покачала головой.
— Da knor. Pakhoru. — И махнула рукой в том направлении, в котором и шел Думери.
Что означали ее слова, он, естественно, не понял, но вот жест трактовался однозначно.
— Он живет там? Премного вам благодарен, госпожа. Еще раз большое спасибо. — Он поклонился и попятился к тропе.
Женщина постояла, пока он зашагал на восток, а затем с силой захлопнула дверь.
Думери шел и шел, гадая, сколь далеко мог уйти Кеншер.
Раз женщина знала его имя, значит, его дом находился не за семью морями.
До темноты Думери миновал пять домов, стучась в каждый. В трех ему не открыли, вероятно, они пустовали, в двух повторилась та же сцена: Думери задавал вопросы на этшарском и получал неудобоваримые ответы на сардиронском. В одном доме на имя Кеншера не отреагировали, и он двинулся дальше. В другом узнали сразу и жестами подсказали, как его найти. Думери не сразу понял, что означают два поднятые вверх и разведенные пальцы, на которые мужчина указывал другой рукой. Потом до него дошло, что впереди тропа раздваивается.
Далее у него не возникало проблем с толкованием скрещенных указательных пальцев, естественно, означавших перекресток.
Вот так, языком жестов, мужчина рассказал Думери, в какую сторону идти на четырех развилках и двух перекрестках. Думери все тщательно запомнил.
Осталось, думал он, совсем немного. Он радостно двинулся дальше, насвистывая веселую мелодию.
Свистел он, впрочем, недолго, потому что начал мерзнуть. Действительно, у реки было куда теплее. Может, он ушел слишком далеко на север, куда весна приходила позже?
Но холод Думери не испугал: он полагал, что до дома Кеншера рукой подать.
Но к закату еще не дошел и до первой развилки.
А вскоре остановился у камня-указателя. В темноте прочитать на нем ничего не смог, но решил, что пора отдохнуть. Он испугался, что может сбиться с тропы или угодить в пасть волкам. Кроме того, он очень устал и проголодался. Но думать об этом не хотелось, потому что еду взять было неоткуда.
Ночь Думери провел, свернувшись клубочком у тропы, дрожа от холода и прислушиваясь к урчанию в животе. В сказках, которые ему рассказывали в детстве, герои бродили по лесам годами, питаясь ягодами, орехами да корешками, срывая с деревьев плоды, но он не видел ни плодов, ни ягод, ни орехов, а корешки особого аппетита не вызывали.
Воды, правда, хватало. Ручейки бежали по склонам холмов, иногда собираясь в озерца.
А вот еды не было вовсе.
Он жадно жевал травинки, но чувства голода они не заглушали. На барже он был сыт, но с тех пор, как ступил на берег, у него маковой росинки во рту не было. И Думери поневоле задумался, сколько пройдет времени, прежде чем он умрет с голоду.
Рядом с домами, мимо которых прошел Думери, он видел огороды. Там, пожалуй, можно было поживиться чем-либо съестным, но воровать ему не хотелось, да и лето только началось, так что время сбора урожая еще не пришло.
Впрочем, темнота так быстро сгущалась, что он и не решился бы куда-то пойти из опасения потерять тропу.
Проснулся он, когда солнце поднялось довольно высоко. Поначалу холод и жесткая земля не давали ему сомкнуть глаз, но усталость взяла свое, и его сморил сон. Открыв глаза, он быстро вскочил на ноги и двинулся дальше, но тут же мысли его вернулись к еде. Не вернуться ли ему к дому, подумал он, где ему указали путь? Мужчина выглядел добрым. Наверное, у него нашлась бы еда для голодного путника!
Идея эта представлялась ему все более привлекательной, но, поднявшись на очередной холм, он увидел впереди первую развилку, а рядом с ней гостиницу.
Он сразу понял, что это гостиница. Дом значительно превосходил размерами те, что встретились ему по пути. К нему примыкали конюшня и внушительный двор. Позади был разбит большой огород. На дворе нашлось место тепличке и леднику. Над дверью висела огромная вывеска.
Если б он знал про гостиницу и прошел чуть вперед в темноте... Но поздно говорить об этом. Думери поспешил вниз. Уж на шесть медяков он сможет купить хоть какую-то еду!
Подойдя ближе, он разглядел, что нарисовано на вывеске: ель, переломленная пополам, и желтый зигзаг, как он догадался, молния.
На этот раз дверь открылась при первом толчке, и Думери вошел в зал. Плюхнулся на стул, выудил из кошеля свои медяки.
— Ukhur ie t'yelakh?
Думери повернулся к служанке, что возникла у его столика. Занятый своими мыслями, он и не заметил, как она подошла.
— Вы говорите на этшарском? — спросил он, предчувствуя, что ответ будет отрицательным.
— Ethsharit? — переспросила служанка. — D'lost. Shenda! — последнее слово она прокричала, повернувшись к кухне.
Появилась вторая служанка, постарше.
— Uhu? — спросила она.
— Da burei gorn Ethsharit, — с этим молодая женщина направилась на кухню, уступив место у стола своей напарнице.
— Да, сэр? — обратилась она к Думери.
— Вы говорите на этшарском? — вновь спросил мальчик.
— Да, сэр. Что будете кушать? — проговорила она вежливо, но с удивлением смотрела на лохмотья, в которые превратилась одежда Думери.
— Я не ел два дня, — признался он. — Вот все мои деньги. Могу я на них что-нибудь поесть? Все что угодно.
Она посмотрела на медяки.
— Мы что-нибудь придумаем. — Говорила она с легким сардиронским акцентом.
Повернулась и исчезла на кухне. Думери ждал, нетерпеливо ерзая на стуле.
Несколько мгновений спустя она вернулась с тарелкой в руках, поставила ее на стол.
Рот Думери наполнился слюной.
Рогалики, два зеленых яблока, кусок сыра, остатки курицы, без ног, с обглоданной грудкой, но целым крылышком, на котором хватало мяса.
— Остатки от завтрака, — пояснила служанка. — Четыре медяка.
Дрожащими руками Думери пододвинул к ней четыре монетки и набросился на еду, качество которой оставляло желать лучшего.
Рогалики сухие, яблоки зеленые, сыр заплесневелый, курица холодная, склизкая.
Но Думери ел, ел и ел. И отвалился от стола, лишь когда на тарелке остались зернышки от яблок да начисто обглоданные куриные кости.
Он сидел, сложив руки на животе, наслаждаясь ощущением сытости.
К нему вновь подошла служанка.
— Ты — ворлок? — спросила она. — Больно ты молодой.
— Нет, я не ворлок, — ответил заинтригованный Думери. Пристально посмотрел на служанку, прежде чем спросить: — А почему вы так решили?
— Видишь ли, из тех, что приходят сюда, надолго забывают про еду только ворлоки.
— Я ничего не забывал! — воскликнул Думери. Забыть о еде! Да он такого и представить себе не мог. — Просто я давно не ел!
Она продолжала смотреть на него, так что Думери стало как-то не по себе.
— Почему... Я хочу сказать, сюда действительно часто заглядывают ворлоки?
Вообще-то он не понимал, что им тут делать. Гостиница, разумеется, пристойная, но он не находил в ней ничего магического.
— Случается, — ответила служанка.
— Но почему?
Служанка пожала плечами.
— Я не знаю. Они ничего не говорят. И всегда уходят на юго-восток. Иногда улетают.
Новости встревожили Думери. Его путь тоже лежал на юго-восток. Ему совсем не хотелось встречаться с ворлоками. Сам он не маг, они ему не компания.
— Только ворлоки? А как насчет магов или колдунов?
— Нет, только ворлоки, — подтвердила служанка. — С колдуном я никогда не встречалась, а маг останавливался здесь много лет назад. — Она помолчала. — Девочкой я видела демонолога, но было это давно и совсем в другом месте.
— Понятно, — кивнул Думери.
Он понятия не имел, почему ворлоков тянет в эти края, но что он вообще знал о ворлокстве?
Он решил, что к нему ворлоки не имеют ни малейшего отношения.
Разумеется, столкнувшись с ворлоком, он постарается отойти в сторону. Ворлоки пользовались дурной славой. Став охотником на драконов и продавая драконью кровь, он сможет держать в узде магов, но ворлоки не пользовались заклинаниями. И могли не жаловать даже охотника на драконов.
Но, с другой стороны, зачем им обращать на него внимание. Он для них безвреден, занимается своими делами и не собирается перебегать им дорогу.
Вспомнив о своих делах, он решил задать служанке еще несколько вопросов.
— Э... я хочу стать учеником охотника на драконов. Вы не знаете, кому из них нужны ученики?
Женщина задумалась.
— Нет, не знаю. Разумеется, драконов здесь немного. В основном они живут на востоке, в горах. На севере. На юге. Да, в Алдагморе есть охотники на драконов, но я не знаю, где их найти.
— А где этот Алдагмор? — спросил Думери. Служанка вытаращилась на него.
— Да здесь же!
— Я думал, это Сардирон, — удивился Думери.
— Он самый.
— Но вы сказали...
— Мальчик, Алдагмор — часть Сардирона. Владения одного из баронов.
— Понятно, — кивнул Думери.
— По территории Алдагмор больше всех, — добавила служанка.
— А много таких вот Алдагморов входит в Сардирон? У нас вот три Этшара, поэтому и страна наша называется Гегемония трех Этшаров. Владения скольких баронов образуют Сардирон?
— Понятия не имею, — ответила женщина. — Я думаю, число их постоянно меняется. Бароны делят земли между наследниками, иногда объединяют свои земли после женитьбы. Столица у нас Сардирон-на-Водах, там заседает Совет. Есть еще Тазмор — это на востоке, тамошний барон самый богатый из всех. Сригмор — это на севере. А вдоль реки Хакаи — Тзельмин, Такранна... Больше не помню.
— Понятно.
— Ты сейчас в северном секторе Алдагмора. Хотя, по-моему, это скорее запад, чем север. Граница в миле отсюда. Если ты шел от Великой реки, то должен был видеть каменный указатель.
Думери вспомнил, что аккурат рядом с ним и заночевал.
— Я не прочитал, что на нем написано, — признался Думери.
Все это, несомненно, интересно, думал он, но совершенно ему не нужно.
— Так вы не знаете, где мне найти охотника на драконов, которому нужны ученики? — повернул он разговор на животрепещущую для него тему.
— Нет, боюсь, что нет. Д
умери вздохнул.
— А вы знакомы с человеком, которого зовут Кеншер сын Киннера?
— Да, конечно, — кивнула служанка. — Он останавливался у нас этой ночью.
— Останавливался? — Думери аж подпрыгнул.
— Да. Он бывает у нас четыре раза в год, уже много лет подряд. Здесь его все знают, для каждого у него находится доброе слово. Но ты же не из наших мест. Ты с ним знаком?
— В определенном смысле. — Думери мысленно выругал себя за то, что поддался усталости и заночевал прямо на тропе. А ведь он мог догнать Кеншера еще вчера!
— Он только что ушел, за полчаса до твоего появления. Если ты поторопишься, то догонишь его.
— Попробую. — Думери посмотрел на тарелку и вновь выругал себя. Мог бы рассовать еду по карманам и есть на ходу, не потеряв столько времени в гостинице. — Я, пожалуй, пойду. — Он встал, сунул оставшиеся два медяка в кошель и направился к двери.
— Удачи тебе! — крикнула вслед женщина.
Думери так торопился, что даже не ответил. Но мгновением позже сунулся в дверь.
— По какой дороге он пошел?
— По той, — служанка указала направо.
Туда же направлял его вчера и мужчина. Думери кивнул, повернулся и побежал вслед за Кеншером.
Глава 19
Тенерия повернулась, всмотрелась в берег.
— Ты думаешь, мы приближаемся к нему?
— Не знаю, — ответил спригган. — Мне все равно. Ты мне больше нравишься.
— К Сардирону или к барже? — спросил лодочник.
— К барже, — ответила Тенерия.
— Я в этом сомневаюсь, — покачал головой владелец лодки. — Обычно баржи для перевозки скота тащат сильфы. А у них скорость приличная.
Тенерия обеспокоенно взглянула на него.
— Правда?
— Да. Я же сказал тебе, что едва ли мы догоним их до Сардирона. Я говорю про город, а не страну. Мы уже на землях баронов, но до города еще плыть и плыть. И нам их не догнать, если только ты не воспользуешься магией.
— Я же сказала тебе, что моя магия не заставит лодку плыть быстрее.
Лодочник пожал плечами.
— Что ж, тогда этого парня нам не догнать, пока он будет на барже.
— Я вот и думаю, на барже ли он. — Тенерию охватило сомнение, а она, как только стала ученицей, поняла, что интуиции своей надо доверять.
Она уставилась на сприггана, стараясь впитать в себя его воспоминания о Думери (к сожалению, спригганы не отличались хорошей памятью). Потом вновь повернулась к берегу, коснулась лба растопыренными пальцами, закрыла глаза, мысленно произнесла заклинание обнаружения, которому ее научила Селла, используя сприггана в качестве связующего звена.
Ее глаза широко раскрылись.
— Он здесь! — воскликнула Тенерия. — Он сошел на берег у гостиницы! Поворачивай назад, к гостинице, мимо которой мы только что проплыли!
Ну и паршивец этот мальчишка, подумала она. Внезапно сошел на берег, вместо того чтобы плыть в Сардирон-на-Водах, как обещал! Тенерия еще не видела Думери, но уже невзлюбила его.
— Что? — изумился лодочник, вытаращившись на Тенерию как на сумасшедшую, но уже тормозя лодку кормовым веслом. — Как ты узнала?
— Узнала, и все, — ответила Тенерия.
— Магия? С помощью магии? Ты волшебница? — опасливо спросил лодочник.
— Я ведьма, — поправила его Тенерия. Затем поправилась: — Еще ученица. Если я найду мальчика, то стану подмастерьем.
— Но ты же сказала, что не владеешь магией...
— Я не владею магией, которая может ускорить ход лодки. Ведовство в этом не поможет.
— Но ты же узнала, где он... Если владеешь одним видом магии, то...
Тенерия решила закончить дискуссию и не отвечать на вопросы. Лодка развернулась, двинулась к причалу.
Тенерия порылась в кошеле, достала серебряные монетки, расплатилась с лодочником, высадила сприггана на причал, вылезла сама.
— Спасибо тебе, — поблагодарила она лодочника.
Тот лишь кивнул, отталкивая лодку от причала.
— Чокнутая ведьма, — пробормотал он мгновение спустя, не подозревая, что ведьмы славятся обостренным слухом.
Тенерия услышала его слова, но не стала обращать на них внимания. Она уже искала следы Думери.
Ага, за кустом кто-то сидел не меньше часа, скорее всего дольше, вчера утром. Мальчик лет двенадцати.
Это был Думери. Несомненно, Думери. Она нашла его след!
Теперь все будет гораздо проще. След, конечно, не первой свежести, но в Сардироне нет таких толп, как в Этшаре, и отвлекаться она не будет. Ей останется только идти за Думери.
Теперь, решила Тенерия, никуда он от нее не денется.
С улыбкой на губах, посадив сприггана на плечо, она миновала деревню и углубилась в лес.
Ближе к ночи она поняла, что Думери значительно обогнал ее и расстояние между ними если и уменьшается, то очень медленно. Следы, подсчитала она, оставлены на день или два раньше, она же покинула Этшар на два дня позже Думери.
Ей еще догонять и догонять.
Она прошла то место, где спал Думери, свернувшись в клубочек у самой тропы, заметила его даже в темноте.
Останавливаться не стала: хотела чуть-чуть сократить разрыв.
Кроме того, шестое чувство подсказало ей, что впереди, примерно в миле, гостиница. Она двинулась дальше, путь ей освещала луна и ведьмин огонь. Спригган, полусонный, то и дело чуть не падал с ее плеча, Тенерии приходилось поддерживать его рукой.
От усталости ноги ее стали чугунными, но она продолжала идти вперед.
Остановилась, чтобы перевести дух. Гостиница рядом, сразу за холмом. Она почти дошла.
И тут темноту разорвал сноп оранжевого света, превратив лес в причудливое переплетение ярких пятен и черных полос. Она услышала мужской крик, подняла голову, чтобы найти источник света.
Поиски не заняли много времени. Мужчина завис в ночном небе, в сотне ярдов от земли, в двухстах — к северу от Тенерии. Свет излучало его тело, сверкающее, как крохотное солнце.
Он кричал и отмахивался от чего-то невидимого, куда-то его тащившего. Он сопротивлялся изо всех сил.
Затем голова мужчины дернулась, свет потух, крик оборвался, мужчина камнем полетел вниз.
Тенерия застыла, прислушиваясь к хрусту ветвей, ломающихся под тяжестью падающего чародея. Кто еще, кроме чародеев, мог летать по небу!
Затем она услышала глухой удар тела о землю и словно очнулась.
Спригган что-то заверещал у нее на плече. Она успокаивающе погладила его и отправилась на поиски мужчины.
Ведьмин огонь отнимал много сил, а она и так валилась с ног от усталости. Она затеплила на ладони маленькую искорку и с ее помощью нашла сухую ветвь. Зажгла ее, истратив на это остатки энергии, и зашагала к месту падения мужчины.
Едва не прошла мимо, потому что искала оранжевый плащ, который на поверку, без магического сияния оказался черным.
Мужчина лежал лицом вниз на куче листвы и сломанных веток. Она не знала, жив он или мертв, пока не услышала тяжелого, неровного дыхания. Присела, коснулась его плеча.
Реакции не последовало: мужчина потерял сознание.
Аура его потускнела, она не могла уловить ни одной его мысли. Заклинание, устанавливающее диагноз, подсказало ей, что у мужчины сломаны два ребра и запястье левой руки.
Это даже хорошо, что он без сознания, подумала Тенерия, потому что, если бы она коснулась своим разумом сознания страдающего человека, они оба лишились бы чувств от боли. А мужчина и так получил серьезные травмы.
Ему требовалось внимание и лечение, чего она дать ему не могла в лесу темной ночью.
К счастью, гостиница находилась в четверти мили. Упавший с неба мужчина был высок ростом, широкоплеч, но в последнее время, видно, недоедал, отчего кожа его плотно обтягивала кости. Тенерия понимала, что надо донести его до гостиницы.
Четверть мили лесом, не по тропе, а через бурелом...
Но выбора у нее не было. Не могла же она оставить его одного!
Она сняла сприггана с плеча и осторожно поставила на землю. Тот запротестовал, но она тут же осекла его. Затем вновь наклонилась и внимательно всмотрелась в раненого. Лет тридцати с небольшим, решила она, а лицо изборождено морщинами тревоги, не разгладившимися даже после потери сознания.
Она подняла лежащего без сознания чародея, используя заклинание левитации, и взвалила себе на спину. Убедившись, что он не свалится, зашагала, вернее, потащилась к гостинице. Спригган, жалобно попискивая, следовал за ней.
Когда тело начинало соскальзывать вниз, она прибегала к заклинаниям, не поддаваясь искушению сделать его полностью невесомым. Слишком рискованно. Селла предупреждала, что этим она может вогнать себя в гроб.
— Левитация отнимает столько же энергии, сколько и поднятие руками того же веса, — говорила ей Селла. — Только мышцы, если ты их перегружаешь, протестуют, дают знать, что они устали, что надо угомониться. Они болят, их сводит судорога, они отказываются служить. В дело вступает врожденная защитная система организма. Но ведовство — не врожденное качество, человеческое тело к нему не приспособлено, то есть защитная система отсутствует. В трансе ты можешь поддерживать заклинание до той поры, пока в тебе не останется энергии на перекачивание крови. Сердце остановится, и ты умрешь. С ведьмами такое случалось, когда они забывали об осторожности.
Тенерия ей поверила. Собственно, она видела, какая Селла живая и энергичная, пока творит заклинание, и что с ней происходит, когда она расслабляется, выходя из транса. Проверять правильность теории на себе ей не хотелось.
А вот теперь после долгого и утомительного дня, вместо того чтобы сытно поужинать и сладко поспать, она тащила на себе сто пятьдесят фунтов. Силы ее практически иссякли. Еще одно-два заклинания, и она замертво рухнет на землю.
— Ты думаешь, мы приближаемся к нему?
— Не знаю, — ответил спригган. — Мне все равно. Ты мне больше нравишься.
— К Сардирону или к барже? — спросил лодочник.
— К барже, — ответила Тенерия.
— Я в этом сомневаюсь, — покачал головой владелец лодки. — Обычно баржи для перевозки скота тащат сильфы. А у них скорость приличная.
Тенерия обеспокоенно взглянула на него.
— Правда?
— Да. Я же сказал тебе, что едва ли мы догоним их до Сардирона. Я говорю про город, а не страну. Мы уже на землях баронов, но до города еще плыть и плыть. И нам их не догнать, если только ты не воспользуешься магией.
— Я же сказала тебе, что моя магия не заставит лодку плыть быстрее.
Лодочник пожал плечами.
— Что ж, тогда этого парня нам не догнать, пока он будет на барже.
— Я вот и думаю, на барже ли он. — Тенерию охватило сомнение, а она, как только стала ученицей, поняла, что интуиции своей надо доверять.
Она уставилась на сприггана, стараясь впитать в себя его воспоминания о Думери (к сожалению, спригганы не отличались хорошей памятью). Потом вновь повернулась к берегу, коснулась лба растопыренными пальцами, закрыла глаза, мысленно произнесла заклинание обнаружения, которому ее научила Селла, используя сприггана в качестве связующего звена.
Ее глаза широко раскрылись.
— Он здесь! — воскликнула Тенерия. — Он сошел на берег у гостиницы! Поворачивай назад, к гостинице, мимо которой мы только что проплыли!
Ну и паршивец этот мальчишка, подумала она. Внезапно сошел на берег, вместо того чтобы плыть в Сардирон-на-Водах, как обещал! Тенерия еще не видела Думери, но уже невзлюбила его.
— Что? — изумился лодочник, вытаращившись на Тенерию как на сумасшедшую, но уже тормозя лодку кормовым веслом. — Как ты узнала?
— Узнала, и все, — ответила Тенерия.
— Магия? С помощью магии? Ты волшебница? — опасливо спросил лодочник.
— Я ведьма, — поправила его Тенерия. Затем поправилась: — Еще ученица. Если я найду мальчика, то стану подмастерьем.
— Но ты же сказала, что не владеешь магией...
— Я не владею магией, которая может ускорить ход лодки. Ведовство в этом не поможет.
— Но ты же узнала, где он... Если владеешь одним видом магии, то...
Тенерия решила закончить дискуссию и не отвечать на вопросы. Лодка развернулась, двинулась к причалу.
Тенерия порылась в кошеле, достала серебряные монетки, расплатилась с лодочником, высадила сприггана на причал, вылезла сама.
— Спасибо тебе, — поблагодарила она лодочника.
Тот лишь кивнул, отталкивая лодку от причала.
— Чокнутая ведьма, — пробормотал он мгновение спустя, не подозревая, что ведьмы славятся обостренным слухом.
Тенерия услышала его слова, но не стала обращать на них внимания. Она уже искала следы Думери.
Ага, за кустом кто-то сидел не меньше часа, скорее всего дольше, вчера утром. Мальчик лет двенадцати.
Это был Думери. Несомненно, Думери. Она нашла его след!
Теперь все будет гораздо проще. След, конечно, не первой свежести, но в Сардироне нет таких толп, как в Этшаре, и отвлекаться она не будет. Ей останется только идти за Думери.
Теперь, решила Тенерия, никуда он от нее не денется.
С улыбкой на губах, посадив сприггана на плечо, она миновала деревню и углубилась в лес.
Ближе к ночи она поняла, что Думери значительно обогнал ее и расстояние между ними если и уменьшается, то очень медленно. Следы, подсчитала она, оставлены на день или два раньше, она же покинула Этшар на два дня позже Думери.
Ей еще догонять и догонять.
Она прошла то место, где спал Думери, свернувшись в клубочек у самой тропы, заметила его даже в темноте.
Останавливаться не стала: хотела чуть-чуть сократить разрыв.
Кроме того, шестое чувство подсказало ей, что впереди, примерно в миле, гостиница. Она двинулась дальше, путь ей освещала луна и ведьмин огонь. Спригган, полусонный, то и дело чуть не падал с ее плеча, Тенерии приходилось поддерживать его рукой.
От усталости ноги ее стали чугунными, но она продолжала идти вперед.
Остановилась, чтобы перевести дух. Гостиница рядом, сразу за холмом. Она почти дошла.
И тут темноту разорвал сноп оранжевого света, превратив лес в причудливое переплетение ярких пятен и черных полос. Она услышала мужской крик, подняла голову, чтобы найти источник света.
Поиски не заняли много времени. Мужчина завис в ночном небе, в сотне ярдов от земли, в двухстах — к северу от Тенерии. Свет излучало его тело, сверкающее, как крохотное солнце.
Он кричал и отмахивался от чего-то невидимого, куда-то его тащившего. Он сопротивлялся изо всех сил.
Затем голова мужчины дернулась, свет потух, крик оборвался, мужчина камнем полетел вниз.
Тенерия застыла, прислушиваясь к хрусту ветвей, ломающихся под тяжестью падающего чародея. Кто еще, кроме чародеев, мог летать по небу!
Затем она услышала глухой удар тела о землю и словно очнулась.
Спригган что-то заверещал у нее на плече. Она успокаивающе погладила его и отправилась на поиски мужчины.
Ведьмин огонь отнимал много сил, а она и так валилась с ног от усталости. Она затеплила на ладони маленькую искорку и с ее помощью нашла сухую ветвь. Зажгла ее, истратив на это остатки энергии, и зашагала к месту падения мужчины.
Едва не прошла мимо, потому что искала оранжевый плащ, который на поверку, без магического сияния оказался черным.
Мужчина лежал лицом вниз на куче листвы и сломанных веток. Она не знала, жив он или мертв, пока не услышала тяжелого, неровного дыхания. Присела, коснулась его плеча.
Реакции не последовало: мужчина потерял сознание.
Аура его потускнела, она не могла уловить ни одной его мысли. Заклинание, устанавливающее диагноз, подсказало ей, что у мужчины сломаны два ребра и запястье левой руки.
Это даже хорошо, что он без сознания, подумала Тенерия, потому что, если бы она коснулась своим разумом сознания страдающего человека, они оба лишились бы чувств от боли. А мужчина и так получил серьезные травмы.
Ему требовалось внимание и лечение, чего она дать ему не могла в лесу темной ночью.
К счастью, гостиница находилась в четверти мили. Упавший с неба мужчина был высок ростом, широкоплеч, но в последнее время, видно, недоедал, отчего кожа его плотно обтягивала кости. Тенерия понимала, что надо донести его до гостиницы.
Четверть мили лесом, не по тропе, а через бурелом...
Но выбора у нее не было. Не могла же она оставить его одного!
Она сняла сприггана с плеча и осторожно поставила на землю. Тот запротестовал, но она тут же осекла его. Затем вновь наклонилась и внимательно всмотрелась в раненого. Лет тридцати с небольшим, решила она, а лицо изборождено морщинами тревоги, не разгладившимися даже после потери сознания.
Она подняла лежащего без сознания чародея, используя заклинание левитации, и взвалила себе на спину. Убедившись, что он не свалится, зашагала, вернее, потащилась к гостинице. Спригган, жалобно попискивая, следовал за ней.
Когда тело начинало соскальзывать вниз, она прибегала к заклинаниям, не поддаваясь искушению сделать его полностью невесомым. Слишком рискованно. Селла предупреждала, что этим она может вогнать себя в гроб.
— Левитация отнимает столько же энергии, сколько и поднятие руками того же веса, — говорила ей Селла. — Только мышцы, если ты их перегружаешь, протестуют, дают знать, что они устали, что надо угомониться. Они болят, их сводит судорога, они отказываются служить. В дело вступает врожденная защитная система организма. Но ведовство — не врожденное качество, человеческое тело к нему не приспособлено, то есть защитная система отсутствует. В трансе ты можешь поддерживать заклинание до той поры, пока в тебе не останется энергии на перекачивание крови. Сердце остановится, и ты умрешь. С ведьмами такое случалось, когда они забывали об осторожности.
Тенерия ей поверила. Собственно, она видела, какая Селла живая и энергичная, пока творит заклинание, и что с ней происходит, когда она расслабляется, выходя из транса. Проверять правильность теории на себе ей не хотелось.
А вот теперь после долгого и утомительного дня, вместо того чтобы сытно поужинать и сладко поспать, она тащила на себе сто пятьдесят фунтов. Силы ее практически иссякли. Еще одно-два заклинания, и она замертво рухнет на землю.