Уотт-Эванс Лоуренс. Кровь Дракона

   Когда Тенерия увидела сквозь деревья огни гостиницы, с ее губ сорвался вздох облегчения. Она еще не добралась до нее, но знала, что цель близка.
   Кажется, прошла вечность, прежде чем она отбросила факел, опустила мужчину на землю и, привалившись к двери гостиницы, стукнула в нее кулаком.
   Дверь ей открыли. Она прошла в зал и плюхнулась на стул, лишившись сознания под сочувственные возгласы на сардиронском языке.

Глава 20

   Тенерия пришла в себя как от толчка: кто-то держал у ее рта стакан с ушкой. Крепкий напиток жег ей губы, его пары щекотали нос.
   Она чихнула, закашлялась, потом глубоко вдохнула и наконец посмотрела, кто за ней ухаживает.
   У столика стояла женщина и что-то говорила на непонятном ей языке.
   — Что? — спросила Тенерия на этшарском. У нее не было сил использовать переводческое заклинание.
   — Она интересуется, не ворлок ли вы, — вступил в разговор другой женский голос.
   — Нет. — Тенерия качнула головой. — Я ведьма.
   Почему такой вопрос, удивилась она и посмотрела на вторую женщину. В таком же, как и первая, белом фартуке поверх простого платья. Женщины о чем-то перешептывались. Та, что говорила на этшарском, повернулась к Тенерии.
   — Значит, тот мужчина, которого вы принесли сюда, ворлок?
   — Не знаю, — ответила Тенерия. — Возможно.
   — Где вы его нашли?
   — Он упал с неба неподалеку от меня. В лесу. Он кричал и светился оранжевым. — Она вспомнила о его травмах. — У него сломаны два ребра и левая рука. Будьте с ним осторожнее.
   Женщины переглянулись.
   — Послушайте, — заговорила та, что постарше, — из вашего рассказа ясно: он — ворлок. Мы таких уже видели. Мы о нем позаботимся, но в дом не пустим. Он останется на улице.
   Голова Тенерии кружилась от усталости, она не поняла сказанного и спросила:
   — Почему?
   — Потому что он ворлок.
   Эти сардиронские женщины полагали, что другого объяснения не требуется, а у Тенерии не было сил на дальнейшую дискуссию. Она откинулась на высокую спинку стула.
   В животе заурчало.
   Женщины вновь переглянулись, одна посмотрела на кошель у ее пояса. Кажется, не пустой.
   — Вы хотите поесть? — спросила женщина.
   Тенерии удалось кивнуть.
   Мгновение спустя она держала в руке толстый ломоть хлеба, намазанный желтым маслом, а еще через секунду лихорадочно жевала.
   Вскоре Тенерии полегчало. Ей требовались лишь еда и отдых, чтобы пополнить истощившиеся запасы энергии. Теперь она уже могла и думать.
   Тенерия выпрямилась, оглядела зал.
   Две женщины крутились как белки в колесе: обслуживали полдюжины клиентов, скорее напоминающих бандитов, а не путников, носились с подносами, уставленными тарелками и кружками, шевелили поленья в камине. Молодая ведьма смотрела на них несколько минут, а когда одна из женщин поймала ее взгляд, подозвала ее к себе.
   Женщина положила кочергу и подошла к столику Тенерии. Старшая из двоих, та, что говорила на этшарском.
   — Чем я могу вам помочь? — спросила она.
   Тенерия хотела задать несколько вопросов, но, не успев сформулировать, услышала вдруг свой голос:
   — Пожалуйста, еще еды. Мясо, фрукты, вино. Мне есть чем заплатить.
   — Да, госпожа.
   Пока служанка ходила за едой, Тенерия обдумала вопросы и решила, что задаст их после того, как утолит голод.
   Полчаса спустя, когда постояльцы уже разошлись, она расплатилась за еду и, убирая оставшиеся монеты в кошель, спросила старшую служанку, которую, как она выяснила, звали Шенда:
   — Почему вы не пускаете ворлоков в дом?
   — Иногда пускаем, — ответила Шенда. — Все зависит от ситуации. Но если они на грани безумия и мы это видим, они остаются за порогом. Иначе они разнесут всю гостиницу.
   — Разнесут? — Гостиница казалась Тенерии довольно-таки крепким сооружением.
   Шенда кивнула.
   — Это их безумие... не знаю, чем уж оно вызвано... Они всегда рвутся вон туда. — Она указала на юго-восток. — И им безразлично, что встречается на пути. С помощью магии они могут проходить сквозь стены и крышу, все крушить и поджигать. — Она кивнула на дверь. — Тот, кого вы принесли... по вашему описанию он летал и светился, то есть безумие уже охватило его. Возможно, он с ним боролся, потому и упал. Может, безумие еще не взяло над ним вверх... — Она скорчила гримаску. — За последние двадцать лет южная стена восстанавливалась дважды. Более чем достаточно. И однажды ворлок снес крышу.
   — Они... Ворлоки пробивают стену? — Тенерия посмотрела на оштукатуренную стену из толстого бруса.
   Шенда пожала плечами.
   — Магия. Вы же ведьма, не так ли?
   Тенерия кивнула.
   — Разве ведьминская магия не способна провести вас сквозь стену?
   — Не знаю, — призналась Тенерия. — Наверное, может... Да, я думаю, что смогу проломить стену. На том все мои силы и кончатся.
   Шенда не ответила.
   — У ворлоков своя магия, — теперь уже пожала плечами Тенерия. — Между ведовством и ворлокством нет никакой связи. Нам никакое безумие не грозит. — Ее глаза сузились. — Честно говоря, я и не знаю об этой напасти, что преследует ворлоков. Тут уж задумаешься о магах, колдунах да и всех остальных. А их тут нет?
   Шенда покачала головой.
   — Не встречаются. Мы не видим никого, кроме ворлоков. А уж этих хоть пруд пруди. Я слышала, что ворлоков в Алдагморе больше, чем где бы то ни было. И тут легче всего стать ворлоком.
   — Я этого не знала, — ответила Тенерия.
   Следующий вопрос она задать не успела: снаружи донесся жуткий крик.
   Тенерия тут же вскочила и очень удивилась, когда Шенда схватила ее за руку.
   — Мне надо туда. — Она попыталась освободить руку.
   — Не ходите. Это опасно.
   — Может, я смогу помочь, — настаивала на своем Тенерия. — Я же ведьма. Умею лечить, успокаивать.
   Шенда, однако, не отпускала ее, и Тенерия применила малые заклинания. Одно расслабило мышцы женщины, второе сделало рукав Тенерии более скользким. Вырвавшись, она поспешила к двери.
   Она раскрылась до того, как Тенерия взялась за ручку, и девушку ослепил золотой свет. Прищурившись, она выглянула из двери.
   Ворлок висел в воздухе над развилкой в восьми или девяти футах над землей. Он вращался и вопил, а свет изливался из него, словно он превратился в кусочек солнца. Листья и мелкие ветки кружились в поднятом ворлоком вихре. Он же распахнул и дверь. Вывеску так и мотало из стороны в сторону.
   Тенерия наблюдала, как ворлока потащило на юг.
   Стремясь помочь, понять, что происходит, Тенерия проникла в его сознание, чтобы обнаружить кипящий котел ужаса и смятения. Нечто воздействовало на него, воздействовало непосредственно на разум, заставляя дрейфовать к югу. Он сопротивлялся, но внешняя сила определенно брала верх.
   Тенерия выступила вперед, попыталась мысленно успокоить ворлока, отогнать страх, блокировать ту силу, что тащила его к себе.
   Оказалось, что это не так-то легко. Полностью блокировать воздействие извне ей так и не удалось.
   Она смогла лишь приглушить его, но этого хватило, чтобы усилить сопротивление ворлока. Вращение его замедлилось, он смог посмотреть вниз.
   Он заметил Тенерию, они переглянулись. Затем ворлока вновь развернуло.
   На следующем обороте их взгляды опять встретились и с полсекунды он не отрывал от нее глаз.
   Вращение все замедлялось, еще три оборота, и ворлок застыл в воздухе.
   Медленно опустился на землю, пристально глядя на Тенерию, стараясь не думать ни о чем другом, особенно о том нечто, что звало его, тянуло к себе. Думал он только об этой загадочной девушке, которая помогла ему в борьбе. Телепатия позволяла Тенерии улавливать мысли ворлока. К сожалению, думал он на родном, сардиронском языке. Она, однако, понимала его все лучше.
   Как только внутренние конфликты в сознании ворлока отступили на второй план, он почувствовал боль в сломанных ребрах и руке. Даже не думая об этом, ликвидировал переломы, его магия с невероятной легкостью срастила кости. Наверное, гончар так же легко менял форму куска мягкой глины.
   Тенерия ахнула и на мгновение потеряла контроль над сознанием ворлока. Того вновь начал охватывать ужас, но Тенерия быстро оправилась от изумления.
   Она не знала, что ворлоки могут врачевать, и тем более понятия не имела, что делают они это практически мгновенно. Она тоже могла срастить кости, но на это у нее ушло бы три или четыре часа.
   Ворлок тоже изумлялся, но по другой причине.
   — Я не знал, что с Зовом можно бороться, — сказал он на сардиронском. — Мой мастер меня этому не учил. Как тебе это удалось?
   Тенерия на мгновение задумалась в поиске нужных слов, затем ответила на том же языке.
   — Ведовство, — вновь помолчала, опять же подбирая слова. — Как ты сумел так быстро залечить запястье?
   Он глянул на свою левую руку.
   — Ворлокство. — Посмотрел на Тенерию. — Ты не ворлок?
   — Нет, — покачала головой Тенерия. — Я ведьма.
   Оба долго разглядывали друг друга.
   — К сожалению, я ничего не знаю о ворлоках, — прервала молчание Тенерия.
   — А я — о ведьмах. Да и остальные ворлоки тоже. Мы сторонимся других чародеев. Как мне сказали, с Ночи Безумия.
   Тенерия склонила голову набок.
   — Я слышала. Может, это ошибка? Напрасно вы всех сторонитесь.
   — Если ты можешь помочь в борьбе с Зовом, то это действительно ошибка.
   Тенерия кивнула.
   — А раз ты владеешь такими способами врачевания, нам есть о чем поговорить.
   Кивнул и ворлок.
   — Думаю, ты права. — Он огляделся.
   Стоял он на развилке дорог, Тенерия — на пороге гостиницы. Шенда и вторая служанка опасливо выглядывали из-за ее спины.
   — Могу я войти? — спросил ворлок.
   — Нет! — тут же выкрикнула Шенда.
   На лице ворлока отразилось удивление. Он хотел что-то сказать, но Тенерия подняла руку, останавливая его:
   — Я выйду к тебе. Эти люди натерпелись от ворлоков.
   — В саду есть скамейки, — добавила вторая служанка. — За домом.
   — Благодарю вас. — Тенерия огляделась в поисках сприггана, но не нашла его и решила, что его напугали шум и яркий свет.
   Она протянула руку ворлоку.
   — Так пойдем в сад?
   Ворлок кивнул, и, когда он брал ее за руку, на его изрезанном морщинами страдания лице появилось некое подобие улыбки.

Глава 21

   На первом же перекрестке Думери едва не заплутал: одна тропа была такой узкой, что поначалу он подумал, что в этом месте сходятся лишь три дороги.
   Мужчина же дал четкие указания: развилка, развилка, перекресток, перекресток, развилка, развилка.
   На втором перекрестке стояла гостиница, но Думери не остановился, поскольку вторая половина дня только началась.
   Оставлял он без внимания и многочисленные указатели: все надписи на сардиронском, буквы такие же, что в этшарском, но лишь одно понятное слово — Алдагмор, встречающееся на большинстве указателей. После разговора со служанкой в первой гостинице он знал, что так называется местность, где он находится. Все остальное представлялось ему абсолютной галиматьей.
   Проходил он и мимо домов, но не останавливался, чтобы задать какие-либо вопросы.
   Тропа в основном огибала холмы, а не пересекала их, так идти было куда легче, чем вчера.
   Склоны становились все круче и круче, потом стали чуть ли не отвесными.
   Заметно похолодало, что очень удивило Думери. Все-таки на дворе поздняя весна, и солнце должно прогревать воздух.
   Наверное, подумал он, причина в этих высоких холмах. К тому же находился он гораздо севернее Этшара.
   К закату солнца он еще не дошел до двух развилок. Не встретились ему и гостиницы. Сытный завтрак остался в далеком прошлом, в животе снова урчало от голода. Но ему не оставалось ничего другого, как вновь свернуться клубочком у самой тропы и постараться заснуть.
   Он попытался придумать, как раздобыть еду, но на ум не шло ничего путного. Последний дом с огородом он миновал много часов назад, но не увидел ни овощей, ни фруктов, пригодных к еде. Не нашел он ни ягод, ни орехов, которые в любой сказке всегда были под рукой.
   Что ж, он всегда полагал, что все эти сказки — чистая ложь. Так Думери и лежал, прислушиваясь к урчанию в животе.
   В конце концов усталость взяла верх над голодом.
   Проснулся он до зари от мелкого, холодного дождя. Сел под дерево, дождался, пока чуть рассветет, и двинулся дальше, не сводя глаз с тропы, чтобы не пропустить развилку.
   Дождь кончился, облака рассеялись, и из-за гор выглянуло солнце, когда он набрел на полуразвалившуюся гостиницу. И решил уже зайти, чтобы поесть, но вспомнил, что у него осталось лишь два медяка, а дом Кеншера сына Киннера мог находиться в какой-нибудь миле. И он прошагал мимо.
   Около полудня Думери миновал третью развилку и повернул налево, в горы.
   Идти стало куда сложнее. Тропа взбиралась на крутые откосы, а затем сваливалась вниз. Иной раз он проходил на уровне вершин елей, растущих на уступе в шестидесяти футах ниже.
   Далекие горы, которые он видел, сойдя на берег, перестали быть таковыми. Он уже сомневался, преодолевает ли он холмы или карабкается по горам.
   Конечно, самые высокие пики лежали впереди, на востоке, но он, судя по длинным и крутым склонам, поднимался на горы. Пусть небольшие, но горы.
   Думери миновал несколько домов, отстоящих довольно далеко от тропы, с закрытыми дверями, ставнями на окнах. Но ни в один стучаться не стал.
   Возможно, он попасся бы в саду или огороде, если б увидел хоть один, но садов и огородов рядом с этими домами Думери не обнаружил.
   Его башмаки, пошитые для города, из тонкой кожи, и так протянули дольше, чем он ожидал, но во второй половине дня и они не выдержали горной дороги. Первой начала отрываться подошва левого башмака, цепляя за землю при каждом шаге. Думери не осталось ничего другого, как снять башмаки, привязать к поясу и идти босиком.
   Солнце уже опустилось за вершины деревьев, когда он вышел к четвертой и последней развилке.
   На ней стоял камень-указатель, опять же с надписями на сардиронском. Думери не стал на него и смотреть, свернув на правую тропу.
   Если по левой тропе еще ходили, то правая, не тропа, а тропинка, едва просматривалась.
   Уходила она круто в гору, тут уж никаких сомнений быть не могло: поднимался он по горному склону, а не на холм. Солнце закатилось за горизонт еще до того, как Думери достиг гребня. Он чувствовал, что близок к конечной точке своего путешествия — охотничьей избушке или пещере, откуда Кеншер отправлялся на охоту, но идти дальше не решился: очень уж просто в темноте свалиться в пропасть.
   С неохотой улегся он спать на кучу сосновых веток, отдавая себе отчет, что уже второй день ничего не ел. Здесь-то рассчитывать на гостиницу не приходилось, да и на последних милях до четвертой развилки дома ему не попадались. Не нашел он ничего съедобного и в лесу. На кустах он видел какие-то незрелые ягоды, но есть их опасался.
   Он понимал, что без еды он не сможет продолжить трудный путь. Если до полудня он не найдет дом Кеншера или любой другой дом, в котором его покормят, ему придется поворачивать назад.
   У него не было уверенности, что ему хватит сил добрести до самой близкой гостиницы.
   С этими невеселыми мыслями, под голодное урчание в животе Думери и заснул.
   Солнце поднялось уже высоко, когда он открыл глаза. Поднявшись, Думери потянулся, ощутив сосущую боль в животе.
   Тропа вела вверх, к соснам, растущим на гребне. За ними, вероятно, начинался спуск.
   Думери глубоко вздохнул и двинулся в путь.
   Четверть часа спустя он поднялся на гребень и застыл с открытым ртом.
   Тропа сбегала на широкое плато. Думери увидел огород, две цветочные клумбы, а за ними — большой, сложенный из бруса дом под красной черепичной крышей. Слева от дома плато обрывалось. Справа на пастбище щипали травку несколько десятков коров и бычков.
   Все это Думери заметил много позже, ибо обратил внимание на то, что находилось за домом.
   Там на площадках, огороженных металлической решеткой, укрепленной мощными столбами и балками, он увидел драконов, много драконов, от совсем маленьких и средних до огромных, длиной двадцать футов.
   Думери долго стоял, не отрывая от них глаз.
   Один из больших драконов, зеленый, поднял голову и посмотрел на него. Думери шумно глотнул.
   Дракон заревел, его поддержали остальные.
   Думери чувствовал, как по его щекам катятся слезы. Слезы усталости, разочарования, отчаяния.
   Никакой охотничьей избушки и не было. Кеншер сын Киннера никогда не охотился на драконов.
   Он их выращивал!
   Из груди Думери вырвалось рыдание.
   Такого он себе и представить не мог. Драконья ферма! Ни в одной сказке или истории об этом не упоминалось. Драконы были дикие, злые, обитающие в горах или лесах. Да, некоторые люди приносили домой драконьи яйца, из них вылуплялись маленькие дракончики, их держали вместо домашних животных и убивали, когда они вырастали. На Арене показывали дракона. Но чтобы их выращивали, как коров...
   Неудивительно, что Кеншеру не требовался охотник-ученик!
   Думери вытер слезы тыльной стороной ладони и попытался взять себя в руки. От слез толку не будет, никакого толку.
   А кроме того, разве фермеру, разводящему драконов, не нужны ученики? Драконов-то на площадках много. Одной пары рук не хватит, чтобы вести такое хозяйство. Для этого требуются особые навыки, которые даются многолетней практикой.
   Раньше фермерство не интересовало Думери. Фермеры, полагал он, люди бедные, глупые, лишенные честолюбия, то есть те, кто не смог найти себе более престижной профессии. Но драконья ферма — совсем другое дело.
   Настроение у него улучшилось. Интересное занятие — разводить драконов.
   Какая разница, охотиться на них или выращивать. Главное — результат: драконья кровь. Он все равно сможет поквитаться с Тетераном и другими чародеями, которые отвергли его.
   Тут мысли его вернулись к более прозаическим проблемам. Если он не поест, если его не накормят, никогда ему не спуститься с этого плато, и он умрет от голода и холода.
   Не успев прийти в себя от увиденного, он зашагал к дому.
   Сил совсем не осталось. Он смог доплестись до двери, постучаться, а потом ноги его подогнулись, и он тяжело осел на крыльцо.
   Щека его прижалась к каменному порогу, одна рука оказалась прижатой, другая повисла как плеть. Решимость, не позволявшая ему упасть на полпути, покинула его. Не было сил ни думать, ни двигать рукой. Даже когда открылась дверь, Думери не шевельнулся. Для этого требовалось слишком много усилий.
   Оставаться в сознании — и на это сил уже не было. И Думери провалился в темноту.

Глава 22

   Ворлока звали Адар сын Дагона, сказал он Тенерии. Родился и вырос он на ферме. В Ночь Безумия, в 5022 году, он, десятилетний мальчик, проснулся с криком, вырванный из кошмара. Потом он обнаружил, что может передвигать предметы, не прикасаясь к ним, может видеть сокрытое за непроницаемой для света поверхностью, может создавать очаги тепла и света из ничего. Короче, он стал ворлоком.
   Он не знал, что ему делать с вновь приобретенными способностями, и поначалу использовал их разве что в играх.
   Два года спустя более опытный ворлок взял Адара в ученики. Звали его Геннар-из-Тазмора. Он-то и рассказал Адару о Зове, который погубил сотни людей в Ночь Безумия да и потом постоянно требовал жертв.
   Как объяснял Адар, Зов имел то же происхождение, что и магия ворлоков. Чем большими возможностями обладал ворлок, а со временем они возрастали, чем более могущественным становился, тем сильнее звучал в его голове Зов.
   Зов и сила ворлоков исходили из какого-то места на юго-востоке Алдагмора. Когда Зов становился столь сильным, что преодолевал сопротивление ворлока, последнего тянуло к Источнику Силы, хотя никто не знал, что это такое.
   Некоторые называли Источник Камнем Ворлоков, но Адар не знал, почему. Никто не видел Источник, вернее, те, кто его видел, не возвращались назад. Ворлоки, которых притянуло к нему, которые подчинились Зову, исчезали бесследно.
   Ни один не вернулся. Не возвращались даже те, кто ранее не был ворлоком. Люди, приближающиеся к Источнику, становились ворлоками, а далее Зов делал свое дело. Чем ближе подходил ворлок к Источнику, тем более могущественным он становился, тем сильнее звучал в его голове Зов.
   Адар с малых лет помнил об этом и старался не дразнить гусей. Он считал, что старается. Ему казалось, что могущество его не столь велико, чтобы он не мог противиться Зову. Во всяком случае, в родной деревне он чувствовал себя в полной безопасности.
   Однажды по просьбе друга он отправился на юг. Он знал, что не стоит ему туда идти, но друг очень уж просил его, деревня, куда он шел, находилась не так и далеко, куда ближе Алдагмора и Камня Ворлоков. Да, он ожидал одного или двух ночных кошмаров, но не более.
   Но по пути произошло непонятное, и не успел он сообразить что к чему, как почувствовал, что летит в неизвестном направлении, полностью потеряв контроль над собой.
   Когда же он понял, что происходит, он попытался сопротивляться, боролся изо всех сил, хотя и чувствовал, что силы на исходе, но в результате смог нейтрализовать Зов, зависнув над темным лесом.
   От напряжения он потерял сознание, а когда очнулся и возобновил борьбу, Тенерия пришла к нему на помощь.
   И теперь он сидел рядом с ней, в полном изумлении, радостный, хотя и понимал, что облегчение только временное.
   — Мы не знали, что ведьмы могут нам помочь.
   — Мы этого тоже не знали, — ответила Тенерия. — Я потрясена не меньше твоего.
   Он кивнул, затем с улыбкой спросил:
   — Если ты здесь не для того, чтобы спасти меня, то что ты делаешь в Алдагморе?
   — О, я пришла, чтобы спасти совсем другого человека.
   Его бровь вопросительно изогнулась.
   Она рассказала о Думери. Поначалу ворлок слушал внимательно, затем быстро потерял интерес к ее рассказу.
   Да и Тенерию уже не слишком заботила судьба мальчика. Она понимала, что с каждым часом след становится все слабее, что Селла не погладит ее по головке, если она не найдет Думери, но почему-то ее куда больше заботили загадочная проблема ворлоков и в связи с ней новые возможности, открывающиеся перед ведьмами. Думери, несомненно, знал, что он делает. Иначе он не забрел бы так далеко. В конце концов, если б он не искал свое счастье, если б у него не было конкретной цели, он бы уплыл в Сардирон-на-Водах, вместо того чтобы забраться в самое сердце Алдагмора.
   Психические следы, которые она улавливала, ясно указывали на то, что идет он один, то есть его не похитили. И, насколько она чувствовала, его не мучили страх или отчаяние. Пока все у него шло нормально, хотя она и не знала, что он задумал.
   А раз так, он может и подождать. Новая информация касательно ворлокства и Зова все больше интересовала ее. Особенно возможности союза ворлоков и ведьм, союза, который мог пойти на пользу как первым, так и вторым. Это понимали и Адар, и Тенерия.
   Представители обеих школ магии обладали достаточно схожим набором средств: видение сокрытого для простого глаза, левитация, кое-что другое. Но методы использовали совершенно разные. Ведьмы из-за небольшого запаса энергии предпочитали точечное, нацеленное воздействие. Ворлоки располагали неиссякаемой энергией, которая буквально навязывалась им. Разумеется, они знали, что слишком вольное и частое ее применение приводит к фатальным последствиям, так что обычно решали вопрос одним ударом. Пользовались магией редко, но от души.
   К примеру, если бы Тенерия лечила руку Адара, она бы соединяла клетку с клеткой, волокно с волокном. Адар же просто сложил сломанные концы и разом срастил их. После такой операции ведьма не один час лежала бы без сил. Ворлок же словно и не заметил энергетических затрат на лечение переломов.
   Отсутствовали у ворлоков и телепатические способности. Они не понимали иностранного языка, не могли манипулировать сознанием и эмоциями других людей, на чем, собственно, и держалось ведовство.
   Именно умение воздействовать на сознание позволило Тенерии частично блокировать Зов, и блок этот, по существу, спас Адара, дал возможность сопротивляться.
   Рассказ Тенерии о том, как она шла по следу Думери, прервал вопрос Адара:
   — И куда направился этот мальчик?
   — На юг, — указала Тенерия.
   Она почувствовала страх, зашевелившийся в мозгу Адара.
   — Ты собираешься и дальше следовать за ним?
   Тенерия замялась, вспомнив, что Источник находился именно на юге.
   — Нет. По крайней мере не сейчас.
   Адар облегченно вздохнул.
   — Так что ты теперь будешь делать?
   Тенерия оглядела темный сад. Факелы горели у двери черного хода гостиницы. По небу плыла большая луна. На мгновение ей показалось, что из-за валуна выглядывает спригган, но затем он исчез, а она все внимание сосредоточила на блокировке Зова, так что не могла отвлекаться на маленькое существо.
   — Не знаю. А какие у тебя планы?
   — Мне нужно идти на север. Как можно быстрее. Чем дальше я буду от Источника, тем лучше.
   Ведьма кивнула.
   — Я пойду с тобой. Помогу тебе, пока ты не будешь в безопасности.
   Адар улыбнулся.
   — Хорошо. Прямо сейчас?
   Тенерия зевнула.
   — Утром. Сейчас мне надо отдохнуть.
   Улыбка Адара исчезла.
   — Но, Тенерия, тебе нельзя спать.
   — Да? — Она зевнула опять. — Почему?