Страница:
Одежда скромная – все тот же стандартный, характерный для нынешнего Китая, синий костюм, измятый неопрятной бедностью. Правда, ткань не хлопчатобумажная, а шерстяная.
Единственное, что нарушало общий типично-стандартный вид Пу И, так это его старинного покроя бархатные черные туфли на многослойной войлочной подошве, с обстоятельными круглыми носками, глубокие и удобные. Такие, как носили в старину. В наши дни можно увидеть такую обувь чаще всего на старых картинах или на сцене…» [305].
Пу И говорил глуховатым, осипшим голосом, много курил, затягиваясь, видно было что он волновался. Он сразу же изъявил желание сделать официальное заявление, поблагодарив Советский Союз за бескорыстную помощь. «СССР большой друг Китая, – заявил Пу И, – я понял это, когда путешествовал по стране и видел работу советских мастеров и инженеров на предприятиях Китая» [306].
С марта 1960 г., когда Пу И стал работать в Ботаническом саду Академии наук Китая, он стал получать жалование по 60 юаней в месяц. Его младшая сестра работала в ресторане, имела троих детей и получала в два раза меньше брата – всего 30 юаней в месяц. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер при встрече, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, а не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го». В том же 60-м году он начал изучать трехтомник статей Мао Цзэдуна, планировал, когда совсем перевоспитается начать писать книгу «Первая половина моей жизни». Но для этого, как он подчеркнул в беседе с советской журналисткой, он должен стать «красным не только снаружи, но и внутри». На просьбу Олеси Кравец написать несколько слов о его дальнейших намерениях и устремлениях, Пу И авторучкой написал:
«Есть компартия Китая, только благодаря ей был создан народный новый Китай, народ стал свободен, и Китай достиг невиданных ранее славы, силы и благополучия.
Перед Китаем, строящим социализм, открылись перспективы коммунистического строительства.
Одновременно только тогда, когда появилась компартия Китая, только тогда в отношении преступников начали применять методы перевоспитания. Вот я, например. Меня, в прошлом «черта», сделали человеком.
Моя жизнь дана мне компартией. Мое лицо дано мне компартией. Я всю свою жизнь буду следовать за компартией. И, взяв за образец жизнь Мао Цзэдуна, буду непрерывно учиться и самопреобразовываться. Я буду бороться за то, чтобы быть и специалистом, и красным. Все это для нашей социалистической родины, для блага народа. Все это для того, чтобы искупить свои прошлые преступления. Такова моя воля. Такова моя твердая решимость на пути в будущее.
17 марта 1960 года, Пекин» [307].
Мы видим, что в этой небольшой записке нашли отражение почти все лозунги КПК тех лет, слышим слова и штампы, которые автоматически произносили китайцы, иногда даже не задумываясь, что они говорят, хотя думали они часто по иному.
Примерно в это же время он начал писать свою «автобиографию». Годом позже, уже будучи сотрудником Комитета по изучению исторических материалов при Народном Политическом Консультативном совете Китая (НПКСК) Пу И всецело занялся своей книгой. В апреле 1962 года он оказался уже депутатом НПКСК. Бывший император активно и с большим удовольствием посещал официальные приемы и банкеты, раздавал направо и налево многочисленные интервью китайским и иностранным корреспондентам, появлявшиеся сразу же на страницах печатных изданий, бойко высказывался по различным международным проблемам.
10 июня 1961 года Чжоу Эньлай в Госсовете устроил прием, на который пригласил Пу И и его ближайших родственников. На приеме, который длился около пяти часов, были также приехавшая из Японии жена Пу Цзе и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. На встрече присутствовали также маньчжуры – известный писатель Лао Шэ (1899-1966), автор таких знаменитых литературных произведений переведенных на многие языки мира, включая русский, как «Рикша», «Записки о Кошачьем городе», «Под пурпурными стягами», пьес «Лунсюйгоу», «Чайная» и других, погибший в первые дни «культурной революции». Его жена – известный современный художник, супруга известного артиста пекинской оперы Чэн Яньцю (1904-1958). Чжоу Эньлай выступая перед собравшимися, отметил, что среди присутствующих имеется бывшие император и придворная аристократия, сейчас они все живут на равных правах, как и мы. Пу И в Пекинском ботаническом саду изучает тропические растения, а также добровольно участвует в труде. Его брат Пу Цзе изучает садоводство в парке Цзиншань. Их третья сестра – член районного комитета НПКСК Дунчэн, пятая сестра совершенно самостоятельно выучилась на бухгалтера, шестая сестра хороший каллиграф и художник, седьмая – герой труда, отличный преподаватель начальной школы. Кто скажет вам сейчас, когда вы идете по улице – что это бывшие император, аристократия, бюрократы. Сегодня вы все изменились, превратились в рабочих, служащих, преподавателей, все служите народу [308].
Далее Чжоу Эньлай подчеркнул, что только после основания КНР народ всего Китая стал равноправным, сюда же включается и бывший император, который перевоспитался, в других странах такого не могло бы быть. Прошу всех вспомнить, в какой стране мира, после того как свергли феодальный строй и создали республику бывший император мог продолжать жить, да еще занять свое равноправное со всеми место в обществе? Здесь Пу И вставил, что такого дела во всемирной истории еще не было. Родня Пу Цзе поблагодарила премьера Чжоу Эньлая за помощь, оказанную им в том, чтобы они смогли приехать в Китай повидаться с родственниками. Чжоу Эньлай ответил, что это не помощь одного конкретного человека, а это политика нашей страны [309].
К 1964 году «автобиография» Пу И была закончена и в марте этого года она впервые была издана в Пекине под названием «Первая половина моей жизни». Книга представляла собой коллективный труд безымянной группы высококвалифицированных специалистов-историков, привлеченных в помощь «автору». Как считает российский старейший китаевед академик С.Л.Тихвинский «по богатству содержащегося в ней фактического материала, что само по себе требовало проведения специальных исследований, по характеру изложения и своему литературному стилю, эта книга явно выходит за пределы интеллектуального уровня, эрудиции и литературных способностей Пу И» [310]. Это же подтверждали многие зарубежные историки в своих рецензиях на данную книгу [311]. Да и сам «автор» открыто признавал это. «Учреждение, в котором я работал, – писал он, – создало для меня массу удобств, предоставив мне, в частности, множество ценных исторических материалов. Благодаря помощи многих незнакомых мне друзей я смог получить ряд ценных сведений из библиотек и архивов, а также пользоваться материалами, специально найденными для меня. Некоторые из них были слово в слово переписаны из редчайших источников людьми, которых я никогда не видел. Уточнить и проверить многие факты и сведения помогли мне работники издательств» [312].
Об интересе, проявленном к необычной книге населением коммунистического Китая говорит ее многократное переиздание и большие тиражи, причем размеры тиражей шли по нарастающей степени: первое издание – март 1964 год – тираж 34,5 тыс.; второй тираж – ноябрь 1964 г. – 30 тыс.; третий четвертый и пятый тираж – 1966 г. – 50 тыс. (правда, часть тиража в связи с началом «культурной революции» так и не поступила в продажу). Далее, сразу же через год после окончания «культурной революции» в 1977 г. – рекордный тираж 70 тыс.; ноябрь 1978 г. – 50 тыс.; декабрь 1979 г. – 220 тыс.; октябрь 1981 г. –320 тыс.; декабрь 1982 – 380 тыс.; август 1983 г. – 150 тыс.; октябрь 1983 г. – 1,2тыс. Всего же, по далеко неполным данным, только к 1987 году общее количество изданных в Китае книг Пу И «Первая половина моей жизни» достигло астрономической цифры – один миллион 700 тыс. экземпляров [313]. Пожалуй с его книгой могли сравниться только красные «Цитатники» («Мао чжуси юлу ») Мао Цзэдуна, его избранные произведения и «три» и «пять» самых популярных статей, изданных за время «культурной революции» (1966-1976 гг.), тираж которых достигал астрономической цифры – более 5 млрд. экземпляров.
Книга Пу И и он сам, как неординарный автор – бывший император, стали широко известны за рубежом. После выхода книги на имя автора из-за рубежа в отдельные месяцы приходило до нескольких десятков писем. Писали на английском, немецком, французском, испанском языках, просили прислать автограф, фотографию автора, разрешение снять о нем фильм. Многие корреспонденты, литературные деятели, приехавшие в Китай иностранные гости, руководители отдельных стран, работники суда и прокуратуры изъявляли желание встретиться и сфотографироваться с автором.
Книга получила неплохой отзыв у премьера Чжоу Эньлая. Как-то он сказал, что книга «Первая половина моей жизни» – хорошая книга. В партийной газете появилась специальная статья «Решительно следовать по пути, тесно связанному с рабочими, крестьянами и солдатами», где автор процитировал слова Чжоу Эньлая «Пу И вернулся из Советского Союза 16 лет назад, он написал одну книгу, там очень горестные переживания. Мы переделали последнего императора, это беспримерное достижение в мире» [314]. Вообще Пу И, судя по всему, хорошо относился к премьеру Чжоу Эньлаю.
«Но наш премьер очень прост с людьми, – вспоминал Пу И его встречи с Чжоу Эньлаем. – Вместе с ним чувствуешь легкость и радость на душе, как будто ты пришел в счастливую семью».
По приглашению заведующего комитета по делам китайских эмигрантов Госсовета Ляо Чэнчжи, возглавлявшего также Китайский комитет в защиту мира, Пу И был приглашен для участия в мероприятиях иностранного клуба в Пекине. Однажды там Пу И встретился с известным американским корреспондентом Эдгаром Сноу. «О, император прибыл, – пошутил он. – Я должен перед вами сделать коутоу (коутоу – «бить челом», простереться ниц – церемониальный поклон на приеме у китайского императора в старом Китае. Во время аудиенции у Сына Неба китайский или иностранный подданный должен быть трижды стать на колени и при этом трижды поклониться до земли – В.У .)». – «Тот император, который совершал преступления, уже в истории, он скончался. Сейчас перед вами стоит не он, а гражданин Пу И»,– последовал ответ. – «Я вижу, что вы сейчас неплохо выглядите!»,– продолжал Э.Сноу, окинув Пу И оценивающим взглядом. – «Вы говорите верно. Несколько десятилетий императорской жизни сделали меня крайне испорченным. В то время я был похож на кисейную барышню, когда я шел, то не должно было быть даже легкого движения ветерка, иначе в любое время „его высочество могло отойти в мир иной“. Сейчас все далеко не так, я могу целый день ходить, трудиться и ни чуточки не чувствую усталости. Действительно, чем дальше, тем я становлюсь моложе!» [315], – закончил Пу И.
В книге Эдгара Сноу “Красный Китай сегодня” (“Red China today. The Other Side of the River”) мы не найдем этого абзаца, но там имеется несколько иной: ”Мои преступления привели к смерти миллионы людей. Я должен был за это умереть. Но вместо этого я получил шанс раскаяться в содеянном и участвовать в строительстве социализма. Я вполне счастлив своей работой и впервые в своей жизни доволен тем, что я приношу пользу” [316]. – “Сейчас вы поддерживаете социализм? – спросил Эдгар Сноу – Да, конечно!, – сказал он. – “Социализм – это хорошо“. – Затем он предложил тост за дружбу между китайским и американским народами!” [317]. Тогда же Пу И рассказал Э.Сноу, что он работает в ботаническом саду академии наук Китая и специализируется там по тропическим цветам.
В Америке книга Пу И «Первая половина моей жизни», но под другим названием «Последний маньчжур» [318], была переведена и издана в 1967 году, в год смерти императора, затем она несколько раз переиздавалась.
Несколько раз вспоминал о Пу И и Мао Цздун. Это было связано с политикой перевоспитания преступников с помощью трудового воспитания, проводившейся в 50– начале 60-х годов в Китае на различных подведомственных министерству внутренних дел предприятиях.. Мао Цзэдун считал, что «человека можно перевоспитать только в том случае, если политический курс и методы верны» [319]. «В определенных условиях, после того как противник сложил оружие и капитулировал, абсолютное большинство наших врагов может перевоспитаться, но для этого нужны хороший политический курс и хорошие методы, – считал он, – нужно, чтобы они перевоспитывались сознательно, нельзя полагаться только на насилие и подавление» [320]. Министр общественной безопасности Се Фучжи уверял Мао Цзэдуна, что «работа по перевоспитанию японских и китайских военных преступников ведется довольно хорошо, после их освобождения абсолютное большинство, за небольшим исключением, проявило себя хорошо» [321].
Однажды Мао Цзэдуну стали известно, что в работе по перевоспитанию преступников имеются серьезные проблемы. Так, в феврале 1964 г. Мао Цзэдун заявил: «Недавно два кадровых работника, которые были направлены в низовые организации, побывали у меня и рассказали, что идейно-политическая работа на химическом заводе 5-го отдела Пекинского управления общественной безопасности ведется не творчески, что (идейный) уровень руководителей там невысок. По их словам, одному преступнику, после того как с ним была проведена воспитательная работа и он чистосердечно признался во всем, в чем его обвиняли, увеличили срок заключения. Если действительно с ним так поступили, то это должно вызвать тревогу: не признался чистосердечно – можешь выйти из тюрьмы пораньше, признался чистосердечно – тебе добавляют срок заключения. Если это факт соответствует действительности, то это просто удивительно. Когда человек чистосердечно признается, нужно быть к нему более снисходительным. Он же не обманывает тебя – значит, надо быть к нему более снисходительным! Чтобы проверить, имел ли место упомянутый факт, этот завод могут посетить товарищ Се Фучжи (министр общественной безопасности – В.У.) или Сюй Цзыжун. Такие предприятия имеют большое значение, и нужно, чтобы ими руководили люди с более высоким уровнем знаний» [322].
Мао Цзэдун считал, что некоторые чиновники уделяют внимание лишь производству продукции на подведомственных им предприятиях, где трудились заключенные, а не перевоспитанию людей, что у них невысок политический уровень. «Нельзя считать преступников объектом принудительного труда и без конца подавлять их, – заявил он в апреле 1964 года. Следует вплотную взяться за идейно-политическую работу, на первом месте должна быть идеологическая работа, и если ее делать хорошо, то это не только не помешает производству, а наоборот, будет его стимулировать» [323].
Мао Цзэдун даже пытался учить и передавать свой «опыт» по перевоспитанию иностранным гостям, посещавшим Китай. Так, 8 августа 1965 г. он поучал работников просвещения Гвинеи, генерального прокурора этой африканской страны и его супругу: «Людей, совершивших преступления, надо воспитывать. Выучить можно даже животных! Вола можно приучить пахать, коня можно приучить пахать и участвовать в военных действиях. Почему же нельзя научить человека добиваться прогресса? – рассуждал он перед гостями. – Вопрос здесь упирается в курс и политику. Какую политику проводить: политику воспитания людей или политику полного пренебрежения ими? Какой метод применять: метод оказания им помощи или метод их подавления? Постепенно, не спеша, через год, два, восемь, десять лет абсолютное большинство из них может измениться в лучшую сторону, и в это надо верить. Если кто-нибудь в это не верит, можно провести эксперименты и в будущем утверждать это в законодательном порядке, записать это и в гражданском кодексе, и в уголовном кодексе.
Чтобы из преступника сделать человека, надо хоть немного ему верить, помогать. Конечно, его нужно и критиковать. Например, на предприятиях трудового перевоспитания, в госхозах трудового перевоспитания нельзя на первое место ставить производство, на первом месте должно быть политическое перевоспитание, работа с людьми, надо воспитывать людей в политическом отношении, развивать их активность. Если на предприятиях трудового перевоспитания перевоспитание проводится хорошо, то и производство там будет идти лучше» [324]. Уже через год, как мы знаем из новейшей истории Китая, Мао Цзэдун попытался «перевоспитать» все китайское общество с помощью пресловутой кампании «культурной революции». Что из этого получилось хорошо известно не только в Китае, но и во всем мире.
Несколько раз в 1964 году Мао Цзэдун затрагивал вопрос, связанный с перевоспитанием Пу И. Так, 23 июня 1964 года в одной из бесед он заявил: «…Даже и тех, кто боролся против нас, – генералов гоминьдана, взятых нами в плен, – даже их можно заставить перемениться. Когда они прошли перевоспитании, они уже не были так сильно настроены против нас. Кроме того, есть еще император маньчжурской династии, с ним дело обстоит точно так же. Сейчас он работает в Народном Политическом Консультативном Совете над литературными и историческими материалами. Теперь он на свободе и может бегать куда хочет. … Прежде, когда он был императором, он не отваживался бегать, куда ему хотелось, тогда он боялся, что народ выступит против него, а также побаивался уронить свое достоинство. …Отсюда следует, что человека можно перевоспитать. Но не нужно применять насилие, нужно побудить его, чтобы он сам очнулся, нельзя пускать в ход принуждение и нажим. Американцы говорят, что мы занимаемся «промыванием мозгов». Как можно промывать мозги, я и до сих пор не знаю…» [325].
Как-то в августе 1964 г. Мао Цзэдун, рассуждая о методах перевоспитания, заявил, что «молодых людей, совершивших преступные ошибки, не следует исключать» из партии и комсомола, выгонять с работы. «Исключение наносит им вред, наносит вред также и становлению их личности, – утверждал Мао Цзэдун. –. Такой человек как Пу И тоже перевоспитывается. Некоторые молодые люди: члены КПК, китайского комсомола видимо еще недостаточно перевоспитались? Исключение – это слишком упрощенный метод» [326].
22. Родня Пу И
Единственное, что нарушало общий типично-стандартный вид Пу И, так это его старинного покроя бархатные черные туфли на многослойной войлочной подошве, с обстоятельными круглыми носками, глубокие и удобные. Такие, как носили в старину. В наши дни можно увидеть такую обувь чаще всего на старых картинах или на сцене…» [305].
Пу И говорил глуховатым, осипшим голосом, много курил, затягиваясь, видно было что он волновался. Он сразу же изъявил желание сделать официальное заявление, поблагодарив Советский Союз за бескорыстную помощь. «СССР большой друг Китая, – заявил Пу И, – я понял это, когда путешествовал по стране и видел работу советских мастеров и инженеров на предприятиях Китая» [306].
С марта 1960 г., когда Пу И стал работать в Ботаническом саду Академии наук Китая, он стал получать жалование по 60 юаней в месяц. Его младшая сестра работала в ресторане, имела троих детей и получала в два раза меньше брата – всего 30 юаней в месяц. Пу И рассказывал, что он «немножко нервничал при первой встрече с Чжоу Эньлаем». Премьер при встрече, коснувшись амнистии, сказал, что партия и народное правительство амнистировали бывшего императора, а не его преступления. «Вы были императором в конце династии Цин, за это вы не ответственны, – продолжал он, – но вы должны быть в ответе за свои деяния в период марионеточного Маньчжоу-Го». В том же 60-м году он начал изучать трехтомник статей Мао Цзэдуна, планировал, когда совсем перевоспитается начать писать книгу «Первая половина моей жизни». Но для этого, как он подчеркнул в беседе с советской журналисткой, он должен стать «красным не только снаружи, но и внутри». На просьбу Олеси Кравец написать несколько слов о его дальнейших намерениях и устремлениях, Пу И авторучкой написал:
«Есть компартия Китая, только благодаря ей был создан народный новый Китай, народ стал свободен, и Китай достиг невиданных ранее славы, силы и благополучия.
Перед Китаем, строящим социализм, открылись перспективы коммунистического строительства.
Одновременно только тогда, когда появилась компартия Китая, только тогда в отношении преступников начали применять методы перевоспитания. Вот я, например. Меня, в прошлом «черта», сделали человеком.
Моя жизнь дана мне компартией. Мое лицо дано мне компартией. Я всю свою жизнь буду следовать за компартией. И, взяв за образец жизнь Мао Цзэдуна, буду непрерывно учиться и самопреобразовываться. Я буду бороться за то, чтобы быть и специалистом, и красным. Все это для нашей социалистической родины, для блага народа. Все это для того, чтобы искупить свои прошлые преступления. Такова моя воля. Такова моя твердая решимость на пути в будущее.
17 марта 1960 года, Пекин» [307].
Мы видим, что в этой небольшой записке нашли отражение почти все лозунги КПК тех лет, слышим слова и штампы, которые автоматически произносили китайцы, иногда даже не задумываясь, что они говорят, хотя думали они часто по иному.
Примерно в это же время он начал писать свою «автобиографию». Годом позже, уже будучи сотрудником Комитета по изучению исторических материалов при Народном Политическом Консультативном совете Китая (НПКСК) Пу И всецело занялся своей книгой. В апреле 1962 года он оказался уже депутатом НПКСК. Бывший император активно и с большим удовольствием посещал официальные приемы и банкеты, раздавал направо и налево многочисленные интервью китайским и иностранным корреспондентам, появлявшиеся сразу же на страницах печатных изданий, бойко высказывался по различным международным проблемам.
10 июня 1961 года Чжоу Эньлай в Госсовете устроил прием, на который пригласил Пу И и его ближайших родственников. На приеме, который длился около пяти часов, были также приехавшая из Японии жена Пу Цзе и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. На встрече присутствовали также маньчжуры – известный писатель Лао Шэ (1899-1966), автор таких знаменитых литературных произведений переведенных на многие языки мира, включая русский, как «Рикша», «Записки о Кошачьем городе», «Под пурпурными стягами», пьес «Лунсюйгоу», «Чайная» и других, погибший в первые дни «культурной революции». Его жена – известный современный художник, супруга известного артиста пекинской оперы Чэн Яньцю (1904-1958). Чжоу Эньлай выступая перед собравшимися, отметил, что среди присутствующих имеется бывшие император и придворная аристократия, сейчас они все живут на равных правах, как и мы. Пу И в Пекинском ботаническом саду изучает тропические растения, а также добровольно участвует в труде. Его брат Пу Цзе изучает садоводство в парке Цзиншань. Их третья сестра – член районного комитета НПКСК Дунчэн, пятая сестра совершенно самостоятельно выучилась на бухгалтера, шестая сестра хороший каллиграф и художник, седьмая – герой труда, отличный преподаватель начальной школы. Кто скажет вам сейчас, когда вы идете по улице – что это бывшие император, аристократия, бюрократы. Сегодня вы все изменились, превратились в рабочих, служащих, преподавателей, все служите народу [308].
Далее Чжоу Эньлай подчеркнул, что только после основания КНР народ всего Китая стал равноправным, сюда же включается и бывший император, который перевоспитался, в других странах такого не могло бы быть. Прошу всех вспомнить, в какой стране мира, после того как свергли феодальный строй и создали республику бывший император мог продолжать жить, да еще занять свое равноправное со всеми место в обществе? Здесь Пу И вставил, что такого дела во всемирной истории еще не было. Родня Пу Цзе поблагодарила премьера Чжоу Эньлая за помощь, оказанную им в том, чтобы они смогли приехать в Китай повидаться с родственниками. Чжоу Эньлай ответил, что это не помощь одного конкретного человека, а это политика нашей страны [309].
К 1964 году «автобиография» Пу И была закончена и в марте этого года она впервые была издана в Пекине под названием «Первая половина моей жизни». Книга представляла собой коллективный труд безымянной группы высококвалифицированных специалистов-историков, привлеченных в помощь «автору». Как считает российский старейший китаевед академик С.Л.Тихвинский «по богатству содержащегося в ней фактического материала, что само по себе требовало проведения специальных исследований, по характеру изложения и своему литературному стилю, эта книга явно выходит за пределы интеллектуального уровня, эрудиции и литературных способностей Пу И» [310]. Это же подтверждали многие зарубежные историки в своих рецензиях на данную книгу [311]. Да и сам «автор» открыто признавал это. «Учреждение, в котором я работал, – писал он, – создало для меня массу удобств, предоставив мне, в частности, множество ценных исторических материалов. Благодаря помощи многих незнакомых мне друзей я смог получить ряд ценных сведений из библиотек и архивов, а также пользоваться материалами, специально найденными для меня. Некоторые из них были слово в слово переписаны из редчайших источников людьми, которых я никогда не видел. Уточнить и проверить многие факты и сведения помогли мне работники издательств» [312].
Об интересе, проявленном к необычной книге населением коммунистического Китая говорит ее многократное переиздание и большие тиражи, причем размеры тиражей шли по нарастающей степени: первое издание – март 1964 год – тираж 34,5 тыс.; второй тираж – ноябрь 1964 г. – 30 тыс.; третий четвертый и пятый тираж – 1966 г. – 50 тыс. (правда, часть тиража в связи с началом «культурной революции» так и не поступила в продажу). Далее, сразу же через год после окончания «культурной революции» в 1977 г. – рекордный тираж 70 тыс.; ноябрь 1978 г. – 50 тыс.; декабрь 1979 г. – 220 тыс.; октябрь 1981 г. –320 тыс.; декабрь 1982 – 380 тыс.; август 1983 г. – 150 тыс.; октябрь 1983 г. – 1,2тыс. Всего же, по далеко неполным данным, только к 1987 году общее количество изданных в Китае книг Пу И «Первая половина моей жизни» достигло астрономической цифры – один миллион 700 тыс. экземпляров [313]. Пожалуй с его книгой могли сравниться только красные «Цитатники» («Мао чжуси юлу ») Мао Цзэдуна, его избранные произведения и «три» и «пять» самых популярных статей, изданных за время «культурной революции» (1966-1976 гг.), тираж которых достигал астрономической цифры – более 5 млрд. экземпляров.
Книга Пу И и он сам, как неординарный автор – бывший император, стали широко известны за рубежом. После выхода книги на имя автора из-за рубежа в отдельные месяцы приходило до нескольких десятков писем. Писали на английском, немецком, французском, испанском языках, просили прислать автограф, фотографию автора, разрешение снять о нем фильм. Многие корреспонденты, литературные деятели, приехавшие в Китай иностранные гости, руководители отдельных стран, работники суда и прокуратуры изъявляли желание встретиться и сфотографироваться с автором.
Книга получила неплохой отзыв у премьера Чжоу Эньлая. Как-то он сказал, что книга «Первая половина моей жизни» – хорошая книга. В партийной газете появилась специальная статья «Решительно следовать по пути, тесно связанному с рабочими, крестьянами и солдатами», где автор процитировал слова Чжоу Эньлая «Пу И вернулся из Советского Союза 16 лет назад, он написал одну книгу, там очень горестные переживания. Мы переделали последнего императора, это беспримерное достижение в мире» [314]. Вообще Пу И, судя по всему, хорошо относился к премьеру Чжоу Эньлаю.
«Но наш премьер очень прост с людьми, – вспоминал Пу И его встречи с Чжоу Эньлаем. – Вместе с ним чувствуешь легкость и радость на душе, как будто ты пришел в счастливую семью».
По приглашению заведующего комитета по делам китайских эмигрантов Госсовета Ляо Чэнчжи, возглавлявшего также Китайский комитет в защиту мира, Пу И был приглашен для участия в мероприятиях иностранного клуба в Пекине. Однажды там Пу И встретился с известным американским корреспондентом Эдгаром Сноу. «О, император прибыл, – пошутил он. – Я должен перед вами сделать коутоу (коутоу – «бить челом», простереться ниц – церемониальный поклон на приеме у китайского императора в старом Китае. Во время аудиенции у Сына Неба китайский или иностранный подданный должен быть трижды стать на колени и при этом трижды поклониться до земли – В.У .)». – «Тот император, который совершал преступления, уже в истории, он скончался. Сейчас перед вами стоит не он, а гражданин Пу И»,– последовал ответ. – «Я вижу, что вы сейчас неплохо выглядите!»,– продолжал Э.Сноу, окинув Пу И оценивающим взглядом. – «Вы говорите верно. Несколько десятилетий императорской жизни сделали меня крайне испорченным. В то время я был похож на кисейную барышню, когда я шел, то не должно было быть даже легкого движения ветерка, иначе в любое время „его высочество могло отойти в мир иной“. Сейчас все далеко не так, я могу целый день ходить, трудиться и ни чуточки не чувствую усталости. Действительно, чем дальше, тем я становлюсь моложе!» [315], – закончил Пу И.
В книге Эдгара Сноу “Красный Китай сегодня” (“Red China today. The Other Side of the River”) мы не найдем этого абзаца, но там имеется несколько иной: ”Мои преступления привели к смерти миллионы людей. Я должен был за это умереть. Но вместо этого я получил шанс раскаяться в содеянном и участвовать в строительстве социализма. Я вполне счастлив своей работой и впервые в своей жизни доволен тем, что я приношу пользу” [316]. – “Сейчас вы поддерживаете социализм? – спросил Эдгар Сноу – Да, конечно!, – сказал он. – “Социализм – это хорошо“. – Затем он предложил тост за дружбу между китайским и американским народами!” [317]. Тогда же Пу И рассказал Э.Сноу, что он работает в ботаническом саду академии наук Китая и специализируется там по тропическим цветам.
В Америке книга Пу И «Первая половина моей жизни», но под другим названием «Последний маньчжур» [318], была переведена и издана в 1967 году, в год смерти императора, затем она несколько раз переиздавалась.
Несколько раз вспоминал о Пу И и Мао Цздун. Это было связано с политикой перевоспитания преступников с помощью трудового воспитания, проводившейся в 50– начале 60-х годов в Китае на различных подведомственных министерству внутренних дел предприятиях.. Мао Цзэдун считал, что «человека можно перевоспитать только в том случае, если политический курс и методы верны» [319]. «В определенных условиях, после того как противник сложил оружие и капитулировал, абсолютное большинство наших врагов может перевоспитаться, но для этого нужны хороший политический курс и хорошие методы, – считал он, – нужно, чтобы они перевоспитывались сознательно, нельзя полагаться только на насилие и подавление» [320]. Министр общественной безопасности Се Фучжи уверял Мао Цзэдуна, что «работа по перевоспитанию японских и китайских военных преступников ведется довольно хорошо, после их освобождения абсолютное большинство, за небольшим исключением, проявило себя хорошо» [321].
Однажды Мао Цзэдуну стали известно, что в работе по перевоспитанию преступников имеются серьезные проблемы. Так, в феврале 1964 г. Мао Цзэдун заявил: «Недавно два кадровых работника, которые были направлены в низовые организации, побывали у меня и рассказали, что идейно-политическая работа на химическом заводе 5-го отдела Пекинского управления общественной безопасности ведется не творчески, что (идейный) уровень руководителей там невысок. По их словам, одному преступнику, после того как с ним была проведена воспитательная работа и он чистосердечно признался во всем, в чем его обвиняли, увеличили срок заключения. Если действительно с ним так поступили, то это должно вызвать тревогу: не признался чистосердечно – можешь выйти из тюрьмы пораньше, признался чистосердечно – тебе добавляют срок заключения. Если это факт соответствует действительности, то это просто удивительно. Когда человек чистосердечно признается, нужно быть к нему более снисходительным. Он же не обманывает тебя – значит, надо быть к нему более снисходительным! Чтобы проверить, имел ли место упомянутый факт, этот завод могут посетить товарищ Се Фучжи (министр общественной безопасности – В.У.) или Сюй Цзыжун. Такие предприятия имеют большое значение, и нужно, чтобы ими руководили люди с более высоким уровнем знаний» [322].
Мао Цзэдун считал, что некоторые чиновники уделяют внимание лишь производству продукции на подведомственных им предприятиях, где трудились заключенные, а не перевоспитанию людей, что у них невысок политический уровень. «Нельзя считать преступников объектом принудительного труда и без конца подавлять их, – заявил он в апреле 1964 года. Следует вплотную взяться за идейно-политическую работу, на первом месте должна быть идеологическая работа, и если ее делать хорошо, то это не только не помешает производству, а наоборот, будет его стимулировать» [323].
Мао Цзэдун даже пытался учить и передавать свой «опыт» по перевоспитанию иностранным гостям, посещавшим Китай. Так, 8 августа 1965 г. он поучал работников просвещения Гвинеи, генерального прокурора этой африканской страны и его супругу: «Людей, совершивших преступления, надо воспитывать. Выучить можно даже животных! Вола можно приучить пахать, коня можно приучить пахать и участвовать в военных действиях. Почему же нельзя научить человека добиваться прогресса? – рассуждал он перед гостями. – Вопрос здесь упирается в курс и политику. Какую политику проводить: политику воспитания людей или политику полного пренебрежения ими? Какой метод применять: метод оказания им помощи или метод их подавления? Постепенно, не спеша, через год, два, восемь, десять лет абсолютное большинство из них может измениться в лучшую сторону, и в это надо верить. Если кто-нибудь в это не верит, можно провести эксперименты и в будущем утверждать это в законодательном порядке, записать это и в гражданском кодексе, и в уголовном кодексе.
Чтобы из преступника сделать человека, надо хоть немного ему верить, помогать. Конечно, его нужно и критиковать. Например, на предприятиях трудового перевоспитания, в госхозах трудового перевоспитания нельзя на первое место ставить производство, на первом месте должно быть политическое перевоспитание, работа с людьми, надо воспитывать людей в политическом отношении, развивать их активность. Если на предприятиях трудового перевоспитания перевоспитание проводится хорошо, то и производство там будет идти лучше» [324]. Уже через год, как мы знаем из новейшей истории Китая, Мао Цзэдун попытался «перевоспитать» все китайское общество с помощью пресловутой кампании «культурной революции». Что из этого получилось хорошо известно не только в Китае, но и во всем мире.
Несколько раз в 1964 году Мао Цзэдун затрагивал вопрос, связанный с перевоспитанием Пу И. Так, 23 июня 1964 года в одной из бесед он заявил: «…Даже и тех, кто боролся против нас, – генералов гоминьдана, взятых нами в плен, – даже их можно заставить перемениться. Когда они прошли перевоспитании, они уже не были так сильно настроены против нас. Кроме того, есть еще император маньчжурской династии, с ним дело обстоит точно так же. Сейчас он работает в Народном Политическом Консультативном Совете над литературными и историческими материалами. Теперь он на свободе и может бегать куда хочет. … Прежде, когда он был императором, он не отваживался бегать, куда ему хотелось, тогда он боялся, что народ выступит против него, а также побаивался уронить свое достоинство. …Отсюда следует, что человека можно перевоспитать. Но не нужно применять насилие, нужно побудить его, чтобы он сам очнулся, нельзя пускать в ход принуждение и нажим. Американцы говорят, что мы занимаемся «промыванием мозгов». Как можно промывать мозги, я и до сих пор не знаю…» [325].
Как-то в августе 1964 г. Мао Цзэдун, рассуждая о методах перевоспитания, заявил, что «молодых людей, совершивших преступные ошибки, не следует исключать» из партии и комсомола, выгонять с работы. «Исключение наносит им вред, наносит вред также и становлению их личности, – утверждал Мао Цзэдун. –. Такой человек как Пу И тоже перевоспитывается. Некоторые молодые люди: члены КПК, китайского комсомола видимо еще недостаточно перевоспитались? Исключение – это слишком упрощенный метод» [326].
22. Родня Пу И
У отца Пу И Цзай Фэна (12.2.1883 –3.2.1951 гг.) было две жены, от которых родились четверо сыновей и семеро дочерей. Вторая жена – мать Пу И, появилась в императорском дворце Гугун уже после Синьхайской революции. Она родила двух сыновей и четверо дочерей.
Младший брат императора Пу Цзе родился в 1907 году. Когда он вслед за маленьким императором появился во дворце, они стали расти и играть вместе, затем Пу Цзе стал учиться совместно с Пу И.
Пу Цзе, во что бы то ни стало, хотел стать военным. Он объяснял это завещанием матери и твердым желанием бороться за реставрацию цинской династии. Но по мнению Пу И, скорее всего он просто завидовал молодым генералам и ему самому хотелось скорее стать офицером. Чжан Сюэлян после смерти своего отца Чжан Цзолиня, как-то предложил Пу Цзэ устроить его в Фэньтяньское офицерское училище и тот согласился. Это вызвало бурную реакцию его отца, который попросил Пу И воспрепятствовать этому. Тогда последний обратился к японскому генеральному консулу в Тяньцзине с просьбой о помощи. У японцев в отношении Пу Цзе были свои интересы. И после телеграммы консула полученной в Люйшуне, японская полиция задержала Пу Цзе, когда он сходил с парохода, и вернула его в Тяньцзинь. Было решено, что после изучения японского языка в Тяньцзине Пу Цзе отправиться в Японию для изучения военного дела. Домашним учителем японского языка стал некий Тояма Такэо, который был членом японского Общества черного дракона и хорошо знал многих японских политиков. Подучив немного японский язык Пу Цзе и муж младшей сестры императора Жун Ци в марте 1929 года выехали в Японию. С 1930 по 1944 г. Пу Цзе трижды выезжал на учебу в Японию, изучал там военное дело. Вернувшись в Маньчжоу-Го, он стал военным чиновником у Пу И. Он был хорошо знаком с китайской литературой и искусством, сам сочинял неплохие стихи, был каллиграфом, знал японский язык. Вместе с Пу И был взят в плен советскими войсками в 1945 г. Затем передан властям КНР. Сидел в китайской тюрьме. Через год после амнистии Пу И в 1960 г. его второй брат Пу Цзэ также был амнистирован. Пу И и его брата Пу Цзе в Пекине принял премьер Чжоу Эньлай, который спросил младшего брата: «Кем бы вы хотели работать?». – «Мне хотелось бы стать человеком, живущим за счет собственного труда. Я готов пойти работать на завод или в деревню»,– последовал ответ.– Чжоу Эньлай улыбнулся: «Это я понимаю. Но скажите мне честно, какая работа вам больше нравится?» – «Я очень люблю литературу и искусство» – ответил Пу Цзе. – «Вот это правильно. Беритесь за посильную работу», – с удовлетворением заметил премьер.– Вскоре Пу Цзе назначили специальным исследователем в Палату по изучению истории и культуры Национального комитета НПКСК, где он стал работать.
В 1961 году к Пу Цзе в Пекин из Японии приехала его жена и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. Все члены семьи были приняты Чжоу Эньлаем, который рассказал о письме старшей дочери. «Мне нравится эта смелая девушка, – сказал тогда премьер.– У молодых людей должна быть смелость». Тогда жена Пу Цзэ решила не уезжать в Японию, супруги хотели, чтобы рядом с ними осталась и младшая дочь Ху Шэн. Однако та отказалась, настаивая на возвращении в Японию, туда, где она с детства воспитывалась в семье бабушки, там у нее был и кавалер. В семье обострились противоречия. Об этом стало известно Чжоу Эньлаю, и он на встрече сказал младшей дочери Пу Цзэ: «Твоя мать японка, но она вышла замуж за китайца. Ты же китаянка, но если пожелаешь – тоже можешь выйти за японца! Мы можем разрешить тебе часто ездить туда сюда, ты можешь приезжать в Китай повидаться с родителями, они также могут ездить в Японию, чтобы повидать вас…» [327]. Позднее Ху Шэн и ее родители воспользовались этим разрешением Чжоу Эньлая.
Пу Цзе был избран в постоянный комитет ВСНП, работал сотрудником Кабинета по истории НПКСК.
После ареста Пу Цзе в 1947 году его жена с младшей дочкой Ху Шэн вернулись в Японию. Его старшая дочь Дуй Шэн уехала в Японию еще раньше, во время войны, там она жила в семье деда и училась. Когда она узнала, что ее отец арестован и посажен в тюрьму в Фушуне, она тайно от матери и бабушки написала по-китайски письмо премьеру Чжоу Эньлаю, где просила разрешить ей переписку с отцом. Ей разрешили и Пу Цзе оказался первым из военных преступников Маньчжоу Го, кто начал переписку с членами своей семьи.
Когда Дуй Шэн училась в университете, то за ней стал ухаживать один довольно странный и грубый молодой человек. Она не очень желала водить с ним дружбу, однако хотела помочь ему найти себя. Как-то она согласилась на его просьбу пойти вместе с ним в горы погулять и там постараться несколько утихомирить его буйный нрав. Однако это молодой человек, тайно взяв с собой пистолет, гуляя в горах, сначала неожиданно выстрелил в висок Ху Шэн и застрелил ее, а затем выстрелил в себя. Так в декабре 1957 г. неожиданно погибла на горе Амари на острове Идзу девятнадцатилетняя, умная, красивая девушка, дочь Пу Цзе.
Жена Пу Цзэ в память о трагически погибшей дочери написала книгу «Странствующая принцесса», в которой она рассказывала о смерти дочери и своей скитальческой жизни. Книга вызвала большой интерес в стране Восходящего солнца, она переиздавалась там семь раз и по ней был снят фильм.
При встрече с семьей Пу Цзэ Чжоу Эньлай сказал, что он читал книгу «Странствующая принцесса», она рассказывает о тяжелой трагедии ушедший из жизни дочери, книга берет читателя за живое, однако КПК так показана плохо, отдельные места не соответствуют действительности. Жена Пу Цзе обещала еще раз просмотреть книгу и подправить некоторые места [328].
Младший брат императора Пу Цзе родился в 1907 году. Когда он вслед за маленьким императором появился во дворце, они стали расти и играть вместе, затем Пу Цзе стал учиться совместно с Пу И.
Пу Цзе, во что бы то ни стало, хотел стать военным. Он объяснял это завещанием матери и твердым желанием бороться за реставрацию цинской династии. Но по мнению Пу И, скорее всего он просто завидовал молодым генералам и ему самому хотелось скорее стать офицером. Чжан Сюэлян после смерти своего отца Чжан Цзолиня, как-то предложил Пу Цзэ устроить его в Фэньтяньское офицерское училище и тот согласился. Это вызвало бурную реакцию его отца, который попросил Пу И воспрепятствовать этому. Тогда последний обратился к японскому генеральному консулу в Тяньцзине с просьбой о помощи. У японцев в отношении Пу Цзе были свои интересы. И после телеграммы консула полученной в Люйшуне, японская полиция задержала Пу Цзе, когда он сходил с парохода, и вернула его в Тяньцзинь. Было решено, что после изучения японского языка в Тяньцзине Пу Цзе отправиться в Японию для изучения военного дела. Домашним учителем японского языка стал некий Тояма Такэо, который был членом японского Общества черного дракона и хорошо знал многих японских политиков. Подучив немного японский язык Пу Цзе и муж младшей сестры императора Жун Ци в марте 1929 года выехали в Японию. С 1930 по 1944 г. Пу Цзе трижды выезжал на учебу в Японию, изучал там военное дело. Вернувшись в Маньчжоу-Го, он стал военным чиновником у Пу И. Он был хорошо знаком с китайской литературой и искусством, сам сочинял неплохие стихи, был каллиграфом, знал японский язык. Вместе с Пу И был взят в плен советскими войсками в 1945 г. Затем передан властям КНР. Сидел в китайской тюрьме. Через год после амнистии Пу И в 1960 г. его второй брат Пу Цзэ также был амнистирован. Пу И и его брата Пу Цзе в Пекине принял премьер Чжоу Эньлай, который спросил младшего брата: «Кем бы вы хотели работать?». – «Мне хотелось бы стать человеком, живущим за счет собственного труда. Я готов пойти работать на завод или в деревню»,– последовал ответ.– Чжоу Эньлай улыбнулся: «Это я понимаю. Но скажите мне честно, какая работа вам больше нравится?» – «Я очень люблю литературу и искусство» – ответил Пу Цзе. – «Вот это правильно. Беритесь за посильную работу», – с удовлетворением заметил премьер.– Вскоре Пу Цзе назначили специальным исследователем в Палату по изучению истории и культуры Национального комитета НПКСК, где он стал работать.
В 1961 году к Пу Цзе в Пекин из Японии приехала его жена и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. Все члены семьи были приняты Чжоу Эньлаем, который рассказал о письме старшей дочери. «Мне нравится эта смелая девушка, – сказал тогда премьер.– У молодых людей должна быть смелость». Тогда жена Пу Цзэ решила не уезжать в Японию, супруги хотели, чтобы рядом с ними осталась и младшая дочь Ху Шэн. Однако та отказалась, настаивая на возвращении в Японию, туда, где она с детства воспитывалась в семье бабушки, там у нее был и кавалер. В семье обострились противоречия. Об этом стало известно Чжоу Эньлаю, и он на встрече сказал младшей дочери Пу Цзэ: «Твоя мать японка, но она вышла замуж за китайца. Ты же китаянка, но если пожелаешь – тоже можешь выйти за японца! Мы можем разрешить тебе часто ездить туда сюда, ты можешь приезжать в Китай повидаться с родителями, они также могут ездить в Японию, чтобы повидать вас…» [327]. Позднее Ху Шэн и ее родители воспользовались этим разрешением Чжоу Эньлая.
Пу Цзе был избран в постоянный комитет ВСНП, работал сотрудником Кабинета по истории НПКСК.
После ареста Пу Цзе в 1947 году его жена с младшей дочкой Ху Шэн вернулись в Японию. Его старшая дочь Дуй Шэн уехала в Японию еще раньше, во время войны, там она жила в семье деда и училась. Когда она узнала, что ее отец арестован и посажен в тюрьму в Фушуне, она тайно от матери и бабушки написала по-китайски письмо премьеру Чжоу Эньлаю, где просила разрешить ей переписку с отцом. Ей разрешили и Пу Цзе оказался первым из военных преступников Маньчжоу Го, кто начал переписку с членами своей семьи.
Когда Дуй Шэн училась в университете, то за ней стал ухаживать один довольно странный и грубый молодой человек. Она не очень желала водить с ним дружбу, однако хотела помочь ему найти себя. Как-то она согласилась на его просьбу пойти вместе с ним в горы погулять и там постараться несколько утихомирить его буйный нрав. Однако это молодой человек, тайно взяв с собой пистолет, гуляя в горах, сначала неожиданно выстрелил в висок Ху Шэн и застрелил ее, а затем выстрелил в себя. Так в декабре 1957 г. неожиданно погибла на горе Амари на острове Идзу девятнадцатилетняя, умная, красивая девушка, дочь Пу Цзе.
Жена Пу Цзэ в память о трагически погибшей дочери написала книгу «Странствующая принцесса», в которой она рассказывала о смерти дочери и своей скитальческой жизни. Книга вызвала большой интерес в стране Восходящего солнца, она переиздавалась там семь раз и по ней был снят фильм.
При встрече с семьей Пу Цзэ Чжоу Эньлай сказал, что он читал книгу «Странствующая принцесса», она рассказывает о тяжелой трагедии ушедший из жизни дочери, книга берет читателя за живое, однако КПК так показана плохо, отдельные места не соответствуют действительности. Жена Пу Цзе обещала еще раз просмотреть книгу и подправить некоторые места [328].