Помимо срочных донесений и сводок, представляемых в Ставку и Генеральный штаб, Военный Совет фронта в этот день в 21:10 направил И. В. Сталину донесение, в котором оценивал итоги первого дня боя следующим образом:
«В силу сложного характера местности, которая позволяет использовать танки в наступлении только по дорогам, а также в силу наличия у противника организованной обороны на подготовленном рубеже, развить успех в полной мере в первый же день наступления не удалось».
Необходимо сказать, что это первое донесение, в котором Военный Совет фронта указал на невозможность развернуть для боя танковую армию. Неуспех 3-й танковой армии объясняется еще и тем, что командиры и штабы корпусов слабо управляли боем и не всегда знали действительное положение своих частей.
В 00:50 22 октября командующий фронтом отдал приказ о продолжении наступления с утра 22 октября после 15-минутного огневого налета. Командующий фронтом требовал от командующих армиями
«…самого энергичного наступления, маневра на поле боя и отличной организации взаимодействия, а от т. Рыбалко [33] стремительного развития успеха. Если в течение ночи или утром до 10 ч. 30 м. разведкой и передовыми частями будут установлены свободные промежутки в линии фронта противника, немедленно использовать их для развития успеха».
Наступление возобновилось в 10:30. На главном направлении танковые корпуса 3-й гвардейской танковой армии атаковали немцев в одно время с пехотой 40-й армии. Противник за ночь усилил свои войска частью сил 34-й пехотной дивизии, которые снял с пассивного участка Триполье, Ржищев. Вопреки утверждениям штаба фронта о том, что оборона неприятеля была прорвана в ходе боев 21 октября, наступавшие войска фронта натолкнулись на неподавленную систему артиллерийского и минометного огня противника и его противотанковую оборону. Немцы не только оказывали упорное огневое сопротивление, но в течение всего дня активно контратаковали наши войска с целью ликвидировать их успехи, достигнутые накануне, и отбросить в исходное положение. Свои контратаки немцы сопровождали сильной артиллерийской и авиационной поддержкой. Над полем боя непрерывно появлялись группы немецких бомбардировщиков по 25–30 самолетов. К исходу дня 40-я и 3-я гвардейская танковая армии не только не продвинулись вперед, но даже вынуждены были оставить несколько важных в тактическом отношении высот. 27-я и 47-я армии продвижения также не имели.
Артиллерийское и авиационное наступление фронта в этот день было слабым и не обеспечивало действенной поддержки стрелковых войск и танков. 15-минутная артиллерийская подготовка оказалась недостаточной. Авиация фронта за день боя сделала только 574 самолетовылета (вместе с вылетами на прикрытие своих войск) против 1099 самолето-вылетов в первый день боя.
К утру 23 октября командующим фронтом было принято новое решение. Идея этого решения заключалась в том, что фронт отказывался от наступления на второстепенных направлениях и должен был сосредоточивать все свои усилия в полосе 40-й армии и правого фланга 27-й армии на букринском плацдарме. В период с 23 по 25 октября планировалось произвести соответствующую перегруппировку войск и накопление боеприпасов. На 26 октября намечалась новая, уже третья по счету, попытка наступления[34].
К этому времени должна была закончиться и затянувшаяся подготовка к наступлению севернее Киева 38-й армии. В период с 23 по 25 октября командующий 47-й армией должен был вывести со Студенецкого плацдарма 23-й стрелковый корпус (30-ю и 23-ю стрелковые дивизии) и передать его в состав 40-й армии. Вывод корпуса было приказано произвести после того, как армия овладеет селом Бучак и соединится с левым флангом 27-й армии. 27-й армии необходимо было в это же время провести ряд частных атак для улучшения своего исходного положения и с целью соединения с правым флангом 47-й армии, объединив таким образом Букринский и Студенецкий плацдармы. После этого армии надлежало вывести во второй эшелон за свой правый фланг 38-ю стрелковую дивизию и подготовиться к решительному наступлению.
Наряду с этим должны были перегруппироваться и артиллерийские средства – 40-я армия усиливалась 13-й артиллерийской дивизией прорыва. Таким образом, весь 7-й артиллерийский корпус прорыва предполагалось использовать в узкой полосе наступления 40-й армии. Со Студенецкого плацдарма 47-й армии выводилась также 33-я пушечная артиллерийская бригада, передаваемая в 27-ю армию.
3-я гвардейская танковая армия должна была в ночь на 24 октября вывести за боевые порядки пехоты главные силы 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов, оставив для непосредственной поддержки стрелковых частей 40-й армии передовые и арьергардные части. Армии было приказано к 26 октября быть готовой к решительным наступательным действиям в полосе 40-й армии.
Тем временем противник с утра 23 октября на всем фронте 40-й армии вел разведку боем и в 16:30 перешел в наступление в направлении на Ходоров. В наступлении участвовали один полк 34-й пехотной дивизии, часть сил танковой дивизии СС «Рейх» и 72-я пехотная дивизия. После ожесточенного боя немцы незначительно потеснили части 47-го стрелкового корпуса. Войска 27-й и 47-й армий разновременно (в 14:00 и в 15:40) атаковали 112-ю пехотную дивизию в районе села Бучак с целью объединения занимаемых плацдармов, но успеха не добились.
24 октября на всем фронте 27-й армии противник силой до батальона пехоты с танками безуспешно атаковал наши части.
Ставка Верховного Главнокомандования своей директивой № 30232 отменила наступление фронта, намеченное на 26 октября, и дала оценку причин неудачных действий фронта в октябре. Ставка Верховного Главнокомандования указывала, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии.
К началу наступления войск фронта на букринском плацдарме и севернее Киева и до конца наступательных боев проводная и радиосвязь штаба фронта и штабов армий работала беспрерывно и обеспечивала надежное управление войсками. В связи с тем, что линия фронта в течение всего октября не претерпела значительных изменений, сеть проводной связи продолжала развиваться и совершенствоваться.
С 14 октября вспомогательный пункт управления (ВПУ) фронта начал работать в районе Монастырек на букринском плацдарме. На этом пункте в дни наступления находились командующий войсками фронта, член Военного Совета фронта и оперативная группа штаба фронта. ВПУ был обеспечен прямой связью с 40-й, 27-й и 3-й гвардейской танковой армиями, а с остальными армиями через штаб фронта[35].
За весь период времени с 11 по 25 октября проводная связь была устойчивой. Имевшие место перерывы в работе на отдельных линиях не отражались на бесперебойности связи, так как она осуществлялась за счет вторых каналов и обходных линий, которые к этому времени были проложены в достаточном числе. Устойчивость проводной связи была достигнута в результате проведения следующих мероприятий:
а) улучшения технического состояния линий, увеличения их емкости и построения обходных направлений;
б) более целесообразного размещения сил и средств, обеспечивавших обслуживание линий и узлов;
в) значительного увеличения числа контрольно-испытательных пунктов.
Войска связи проделали большую работу по строительству и восстановлению телеграфно-телефонных линий в полосе действий фронта. Всего за октябрь было построено 353,5 км новых линий, подвешено на них 1633 км проводов, подвешено по существовавшим линиям 806 км проводов, восстановлено 1017 км линий с подвеской 5201 км проводов.
Радиосвязь во всех звеньях фронта в период боев с 11 по 25 октября работала ограниченно в связи с устойчивой работой проводных средств. В большинстве случаев радиосети работали только на прием с регулярной проверкой связи. Радиосети в полках, как правило, были закрыты. Активно работали радиосредства, выделенные для связи переправ с аэродромами истребительной авиации. Устойчивая радиосвязь с авиадесантным отрядом, с 24 сентября находившимся в тылу противника, была установлена только с 20 октября, когда в отряд был сброшен радист с радиостанцией.
Интенсивно работали также подвижные средства связи и особенно самолеты связи. Самолеты связи штаба фронта в октябре совершили 391 самолето-вылет. Штаб фронта и штабы армий ощущали большой недостаток в автомобильном транспорте для обслуживания своих пунктов сбора донесений и офицеров связи.
С началом наступления была удовлетворительно организована связь штабов армий с соединениями авиации фронта, представители которой со своими радиосредствами находились на наблюдательных пунктах армий. Также удовлетворительно была организована связь общевойсковых и танковых соединений.
В ряде случаев немцы, отступая под ударами советских войск на запад, пытались удерживать на восточном берегу крупных рек плацдармы, которые могли бы явиться удобными исходными районами для нанесения серьезных контрударов по нашим войскам. Таковы были запорожский и никопольский плацдармы немцев на Днепре и на восточном берегу Одера в районах Кюстрина и Франкфурта. Немецкие стратеги исходили из того, что в прошлых войнах наступавшие армии всегда вынуждены были останавливаться перед крупными речными рубежами и делать длительную паузу, чтобы подтянуть свои силы и изготовиться к следующему этапу наступления, которое должно было начинаться с форсирования реки.
Советское Верховное Главнокомандование в минувшей войне нашло новый метод решения этой сложной задачи. Это новое заключалось в том, что наступающие войска должны были с хода форсировать речные преграды и обеспечить за собой один или несколько крупных плацдармов на противоположном берегу реки. Захват таких плацдармов на Днепре, Пруте, Висле, Дунае, Одере во много раз облегчал советскому командованию организацию последующих наступательных операций, создавал полную уверенность в успехе этих операций и, наконец, уменьшал потери в людях и в материальной части. Наступательная операция, в финале которой войска выходили к крупному речному рубежу, считалась успешно завершенной только в том случае, если на противоположном берегу удавалось обеспечить один или несколько оперативно важных плацдармов.
Река Днепр, к которой вышли советские войска осенью 1943 года в результате успешного летнего наступления, была первой такой крупной преградой (если не считать ряда сравнительно малых рек восточнее Днепра). Именно на Днепре советские войска впервые должны были осуществить в стратегическом масштабе новую идею Верховного Главнокомандования.
Войска Воронежского фронта, выйдя к Днепру на киевском направлении, успешно осуществили захват тактических плацдармов на правом берегу реки южнее Переяслав-Хмельницкого. В ходе операции противнику был нанесен серьезный урон в живой силе и боевой технике. Стремительным выходом к Днепру и форсированием его с хода была достигнута оперативная внезапность. Однако командование фронта не сумело творчески воплотить на своем участке идею Верховного Главнокомандования. На первом этапе Киевской операции войска фронта стоявшей перед ними задачи не выполнили. Командование фронта не смогло использовать благоприятно складывавшиеся условия обстановки и преодолеть неизбежно возникающие в таких случаях трудности. Форсирование Днепра в полосе Воронежского фронта шло медленно и неорганизованно, что привело к отсрочке выполнения важной задачи, поставленной Ставкой Верховного Главнокомандования. Выполнение этой задачи затянулось и было успешно проведено только в ноябре на основе нового оперативного замысла Ставки.
Развивая наступление к реке Днепр в период с 9 по 22 сентября, штаб фронта недостаточно полно изучал группировку врага, ее состояние и намерения немецкого командования. Противник, отходя с одного рубежа на другой, сумел, несмотря на понесенные им потери, отвести свои основные силы за Днепр и занять оборону на его правом берегу.
Наступательная операция фронта на левом берегу Днепра протекала в сложных условиях и при все более возраставших трудностях. К числу таких трудностей относились растягивание войск и сложность управления ими в ходе быстрого продвижения на запад, отставание баз снабжения, перебои с горючим и боеприпасами, отставание аэродромного базирования авиации фронта. Но наряду с этим росли и благоприятные условия, облегчавшие выполнение задачи. Противник поспешно отходил, фронт его войск становился не сплошным, обнажались фланги отдельных группировок. При подходе к днепровским переправам немцы находились в критическом положении, так как ограниченность переправ приводила к скоплению большого числа войск на небольших предмостных участках. Такая обстановка у противника продолжалась у каневской переправы в течение трех суток и у киевской – целых семь суток.
Недостаточно правильное использование имевшихся подвижных войск в начале операции, распыление их по разным участкам фронта (3-й, 8-й гвардейские танковые корпуса, 10-й танковый корпус, 3-й гвардейский мехкорпус), а также опоздание с вводом танковой армии и кавалерийского корпуса, излишняя «методичность» наступления от рубежа к рубежу общевойсковых армий (38-й, 40-й и 47-й), отсутствие воздействия на открытые фланги противника, бесплодный маневр 38-й армии при подходе к Днепру, недостаточно четкая задача авиации фронта – все это облегчило противнику отход на правый берег Днепра без серьезных потерь.
Неправильный выбор участка для форсирования реки главной ударной группировкой фронта в букринской излучине не давал возможности с большой эффективностью использовать танковую армию и кавалерийский корпус. Трудная местность создавала серьезные препятствия для наступления подвижных войск и намного облегчала противнику организацию обороны.
Опоздание с развертыванием на букринском плацдарме значительных сил пехоты, артиллерии и танков, плохая организация выброски воздушного десанта позволили противнику подтянуть в район плацдарма крупные силы, зарыться в землю и усилить оборону проволочными заграждениями и минными полями. Из-за увлечения планом двухстороннего охвата и окружения киевской группировки противника на правом берегу Днепра силы Воронежского фронта стали раздергиваться между букринским плацдармом и участком севернее Киева (увод на север 5-го гвардейского танкового и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов, распыление имевшихся запасов горючего и боеприпасов, раздергивание усилий воздушной армии). Все это вместе взятое и привело к тому, что наступательные бои наших войск в начале октября успеха не имели.
В начале октября Ставка Верховного Главнокомандования создала Воронежскому фронту организационные условия, которые облегчали планирование и проведение наступления в районе Киева. Передача 52-й и 4-й гвардейской армий из Воронежского в состав Степного фронта освобождала командующего Воронежским фронтом от забот о второстепенном для него кировоградском направлении, а передача из Центрального фронта 13-й и 60-й армий в состав Воронежского фронта позволяла объединить в одних руках управление действиями всех войск, уже переправившихся за Днепр и оперативно тяготевших к Киевскому району.
Командующий фронтом, стремясь как можно скорее начать наступление с захваченных на правом берегу Днепра плацдармов, без учета складывавшейся обстановки излишне сократил время на подготовку к наступлению. Первоначально войскам ставилась задача занять выгодное исходное положение для наступления на участке Ржищев, Канев к 25–26 сентября, а севернее Киева – к 27 сентября. Однако командующий фронтом вынужден был перенести срок начала наступления на 3–4 октября, но и к этому времени войска к наступлению готовы не были. В результате оно началось лишь 11–12 октября. Начало второго наступления с букринского плацдарма также было перенесено с 19 на 21 октября. Севернее же Киева наступление, намеченное на 20 октября, вообще не было осуществлено вследствие неготовности войск. Командование фронта, правильно стремясь использовать достигнутую в результате стремительного выхода к Днепру внезапность, в то же время не смогло обеспечить организованную подготовку войск к наступлению в короткие сроки.
Повторные и бесплодные удары с букринского плацдарма, неправильное использование танковой армии, ввод ее в бой одновременно с началом атаки пехоты по существу в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, продолжавшееся рассредоточение сил фронта между двумя направлениями и отказ от принятия вовремя нового и смелого решения привели к тому, что октябрьская наступательная операция фронта успеха не имела.
После принятия 16 октября командующим фронтом решения повторить наступление на прежних направлениях, прежними силами и с прежними задачами ни о какой внезапности уже не могло быть и речи. При выполнении такого решения нужно было рассчитывать только на обеспечение решающего перевеса в силах и средствах на направлении главного удара с целью прорыва обороны противника на всю тактическую глубину и ввода своих подвижных войск в образовавшийся прорыв. Однако командующий фронтом при планировании операции не обеспечивал ее успешного осуществления, так как по-прежнему распылял свои силы на разных направлениях и давал такие сроки подготовки к наступлению, которые не могли обеспечить готовности войск.
На протяжении всего октября командование фронта пыталось коротким сильным ударом решить задачу прорыва тактической глубины обороны противника на фронте Ржищев, Канев. Однако равномерное распределение сил на букринском, а также на щученском и студенецком плацдармах, неудовлетворительная организация наступления и недостаток боеприпасов резко снижали силу этого удара, а глубокое построение обороны противника и трудная для наступления местность приводили к незначительным результатам наступления. На второй день наступления, как правило, сил уже явно недоставало, наступательные возможности войск быстро исчерпывались. Ширина фронта прорыва и задачи войск по глубине постепенно сокращались.
Штаб фронта в боевом донесении и оперативной сводке от 12 октября отмечал, что танковая армия была введена в бой после прорыва переднего края обороны противника, но это еще не означало, что прорвана вся главная полоса обороны немцев. В Советской Армии к тому времени уже существовали сложившиеся принципы использования крупных танковых соединений, данные в указаниях Верховного Главнокомандования и подтвержденные опытом войны. Эти указания запрещали бросать танковые соединения на не сломленнную артиллерийскую и противотанковую оборону противника или использовать их для борьбы с контратакующими неприятельскими танками – как это имело место 12 октября в районе села Ромашки, когда 7-й гвардейский танковый корпус вел бой со 100 танками противника. Нарушение этого принципа не вызывалось никакими особыми условиями действий на букринском плацдарме. Наоборот, условия обстановки требовали как раз ввода танковой армии в бой только после завершения прорыва неприятельской обороны.
Воздушная и наземная разведка немцев в ходе сентябрьских боев недостаточно полно вскрыла состав и силу войск Воронежского фронта, нацеленных для наступления на фронте Ржищев, Канев. Только 25 сентября разведка противника установила место действия 69-й механизированной бригады и 28 сентября 21-й гвардейской танковой бригады из состава 3-й гвардейской танковой армии.
Общее соотношение сил все время операции было в пользу Воронежского фронта, однако только к 12 октября фронт закончил переброску и сосредоточение своих сил (танков и артиллерии) на букринский плацдарм и перебазирование авиации. До 12 октября на плацдармах немцы имели превосходство в силах, особенно в танках и артиллерии.
Характерной особенностью октябрьских боев в полосе Воронежского фронта являлось то обстоятельство, что обе стороны в борьбе за Днепр ставили себе решительные цели. Если наши войска стремились прорвать фронт и разгромить киевскую группировку противника, то немцы, в свою очередь, ставили себе целью разгромить советские войска на плацдармах и восстановить прочную оборону по правому берегу Днепра. Это приводило к исключительной ожесточенности боев.
В ходе всего наступления Воронежского фронта к Днепру и в период октябрьских боев обстановка на флангах фронта была благоприятной и облегчала выполнение войсками фронта своих непосредственных задач. Сосед справа – Центральный фронт – армиями левого крыла (13-я и 60-я) успешно развивал наступление вдоль железнодорожной магистрали Бахмач, Нежин, Киев и находился все время уступом вперед.
В период с 18 по 21 сентября войска этого фронта вышли к Днепру и захватили плацдармы на его правом берегу от Чернобыля до Дымера.
После передачи Воронежскому фронту 13-й и 60-й армий Центральный фронт продолжал развивать наступление на гомельском направлении, форсировал в нижнем течении реку Сож и вышел к Днепру. 15 октября войска Центрального фронта форсировали Днепр у Лоева в устье реки Сож и до конца месяца развивали наступление на мозырьском направлении.
Активные действия Центрального фронта лишали командующего 2-й немецкой армией возможности перебрасывать войска в район Чернобыля, и он ограничивался здесь частными контратаками против 13-й армии Воронежского фронта.
Сосед слева – Степной фронт – к 26 сентября вышел к Днепру, к началу октября захватил первые плацдармы на правом берегу реки юго-восточнее Кременчуга. С середины октября войска фронта начали успешное наступление с захваченных плацдармов на криворожском и кировоградском направлениях и овладели крупным железнодорожным узлом Пятихатка. Еще южнее Юго-Западный фронт ликвидировал запорожский плацдарм немцев и занял на правом берегу Днепра города Днепродзержинск и Днепропетровск. В связи с этим обстановка для противника в октябре на юге Украины усложнялась все более и более и не позволяла ему перебрасывать резервы в район Киева с других участков фронта. Более того, немцы вынуждены были снять 11-ю танковую дивизию, находившуюся в резерве за букринским плацдармом, и перебросить ее на юг.
Командование фронта не проявило достаточной предусмотрительности в организации исключительно сложной наступательной операции фронта на глубину до 200 км с последующим форсированием с хода большой речной преграды. Весь расчет был построен на небольших темпах наступления (до 10 км в сутки), а когда события опередили плановые предположения, не была произведена быстрая перестройка в соответствии с требованиями сложившейся обстановки. Переправочные средства отстали, ограниченные материальные ресурсы и транспортные средства использовались равномерно по всему фронту.
Выйдя к Днепру, войска фронта не использовали слабости противника, не успевшего еще закрепиться на участке Ржищев-Канев, и из-за отсутствия переправ фактически до октября не смогли развернуть крупных наступательных операций. Переправившаяся без артиллерии пехота при слабой поддержке авиации успеха развить не могла. Строительство переправ шло медленно.
Главным недостатком в использовании артиллерии являлось опоздание ее с выходом к Днепру и переброской на плацдармы. Организация артиллерийского огня в первые дни форсирования была неудовлетворительной и не обеспечивала достаточной поддержки стрелковых соединений в напряженных боях за расширение плацдармов.
Не была обеспечена достаточная плотность артиллерийского огня на направлении главного удара во время наступления 12 октября. Увеличение же плотности артиллерии в последующие дни не обеспечивало решения задачи, так как не хватало боеприпасов.
Артиллерийская разведка недостаточно полно вскрыла всю систему артиллерийско-минометного огня противника и недостаточно использовала с этой целью данные штабов общевойсковых и танковых соединений и данные своей авиации; поэтому артиллерийская подготовка не всегда была эффективной. Недостаток боеприпасов приводил к тому, что интенсивный огонь артиллерия могла вести только в первый день наступления (12 и 21 октября), а в последующие дни была вынуждена ограничиваться слабыми огневыми налетами и не обеспечивала выполнения задачи войсками.
«В силу сложного характера местности, которая позволяет использовать танки в наступлении только по дорогам, а также в силу наличия у противника организованной обороны на подготовленном рубеже, развить успех в полной мере в первый же день наступления не удалось».
Необходимо сказать, что это первое донесение, в котором Военный Совет фронта указал на невозможность развернуть для боя танковую армию. Неуспех 3-й танковой армии объясняется еще и тем, что командиры и штабы корпусов слабо управляли боем и не всегда знали действительное положение своих частей.
В 00:50 22 октября командующий фронтом отдал приказ о продолжении наступления с утра 22 октября после 15-минутного огневого налета. Командующий фронтом требовал от командующих армиями
«…самого энергичного наступления, маневра на поле боя и отличной организации взаимодействия, а от т. Рыбалко [33] стремительного развития успеха. Если в течение ночи или утром до 10 ч. 30 м. разведкой и передовыми частями будут установлены свободные промежутки в линии фронта противника, немедленно использовать их для развития успеха».
Наступление возобновилось в 10:30. На главном направлении танковые корпуса 3-й гвардейской танковой армии атаковали немцев в одно время с пехотой 40-й армии. Противник за ночь усилил свои войска частью сил 34-й пехотной дивизии, которые снял с пассивного участка Триполье, Ржищев. Вопреки утверждениям штаба фронта о том, что оборона неприятеля была прорвана в ходе боев 21 октября, наступавшие войска фронта натолкнулись на неподавленную систему артиллерийского и минометного огня противника и его противотанковую оборону. Немцы не только оказывали упорное огневое сопротивление, но в течение всего дня активно контратаковали наши войска с целью ликвидировать их успехи, достигнутые накануне, и отбросить в исходное положение. Свои контратаки немцы сопровождали сильной артиллерийской и авиационной поддержкой. Над полем боя непрерывно появлялись группы немецких бомбардировщиков по 25–30 самолетов. К исходу дня 40-я и 3-я гвардейская танковая армии не только не продвинулись вперед, но даже вынуждены были оставить несколько важных в тактическом отношении высот. 27-я и 47-я армии продвижения также не имели.
Артиллерийское и авиационное наступление фронта в этот день было слабым и не обеспечивало действенной поддержки стрелковых войск и танков. 15-минутная артиллерийская подготовка оказалась недостаточной. Авиация фронта за день боя сделала только 574 самолетовылета (вместе с вылетами на прикрытие своих войск) против 1099 самолето-вылетов в первый день боя.
К утру 23 октября командующим фронтом было принято новое решение. Идея этого решения заключалась в том, что фронт отказывался от наступления на второстепенных направлениях и должен был сосредоточивать все свои усилия в полосе 40-й армии и правого фланга 27-й армии на букринском плацдарме. В период с 23 по 25 октября планировалось произвести соответствующую перегруппировку войск и накопление боеприпасов. На 26 октября намечалась новая, уже третья по счету, попытка наступления[34].
К этому времени должна была закончиться и затянувшаяся подготовка к наступлению севернее Киева 38-й армии. В период с 23 по 25 октября командующий 47-й армией должен был вывести со Студенецкого плацдарма 23-й стрелковый корпус (30-ю и 23-ю стрелковые дивизии) и передать его в состав 40-й армии. Вывод корпуса было приказано произвести после того, как армия овладеет селом Бучак и соединится с левым флангом 27-й армии. 27-й армии необходимо было в это же время провести ряд частных атак для улучшения своего исходного положения и с целью соединения с правым флангом 47-й армии, объединив таким образом Букринский и Студенецкий плацдармы. После этого армии надлежало вывести во второй эшелон за свой правый фланг 38-ю стрелковую дивизию и подготовиться к решительному наступлению.
Наряду с этим должны были перегруппироваться и артиллерийские средства – 40-я армия усиливалась 13-й артиллерийской дивизией прорыва. Таким образом, весь 7-й артиллерийский корпус прорыва предполагалось использовать в узкой полосе наступления 40-й армии. Со Студенецкого плацдарма 47-й армии выводилась также 33-я пушечная артиллерийская бригада, передаваемая в 27-ю армию.
3-я гвардейская танковая армия должна была в ночь на 24 октября вывести за боевые порядки пехоты главные силы 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов, оставив для непосредственной поддержки стрелковых частей 40-й армии передовые и арьергардные части. Армии было приказано к 26 октября быть готовой к решительным наступательным действиям в полосе 40-й армии.
Тем временем противник с утра 23 октября на всем фронте 40-й армии вел разведку боем и в 16:30 перешел в наступление в направлении на Ходоров. В наступлении участвовали один полк 34-й пехотной дивизии, часть сил танковой дивизии СС «Рейх» и 72-я пехотная дивизия. После ожесточенного боя немцы незначительно потеснили части 47-го стрелкового корпуса. Войска 27-й и 47-й армий разновременно (в 14:00 и в 15:40) атаковали 112-ю пехотную дивизию в районе села Бучак с целью объединения занимаемых плацдармов, но успеха не добились.
24 октября на всем фронте 27-й армии противник силой до батальона пехоты с танками безуспешно атаковал наши части.
Ставка Верховного Главнокомандования своей директивой № 30232 отменила наступление фронта, намеченное на 26 октября, и дала оценку причин неудачных действий фронта в октябре. Ставка Верховного Главнокомандования указывала, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии.
4. Организация связи и управления войсками в период первого и второго наступления войск фронта в октябре 1943 года
(Схема 15)К началу наступления войск фронта на букринском плацдарме и севернее Киева и до конца наступательных боев проводная и радиосвязь штаба фронта и штабов армий работала беспрерывно и обеспечивала надежное управление войсками. В связи с тем, что линия фронта в течение всего октября не претерпела значительных изменений, сеть проводной связи продолжала развиваться и совершенствоваться.
С 14 октября вспомогательный пункт управления (ВПУ) фронта начал работать в районе Монастырек на букринском плацдарме. На этом пункте в дни наступления находились командующий войсками фронта, член Военного Совета фронта и оперативная группа штаба фронта. ВПУ был обеспечен прямой связью с 40-й, 27-й и 3-й гвардейской танковой армиями, а с остальными армиями через штаб фронта[35].
За весь период времени с 11 по 25 октября проводная связь была устойчивой. Имевшие место перерывы в работе на отдельных линиях не отражались на бесперебойности связи, так как она осуществлялась за счет вторых каналов и обходных линий, которые к этому времени были проложены в достаточном числе. Устойчивость проводной связи была достигнута в результате проведения следующих мероприятий:
а) улучшения технического состояния линий, увеличения их емкости и построения обходных направлений;
б) более целесообразного размещения сил и средств, обеспечивавших обслуживание линий и узлов;
в) значительного увеличения числа контрольно-испытательных пунктов.
Войска связи проделали большую работу по строительству и восстановлению телеграфно-телефонных линий в полосе действий фронта. Всего за октябрь было построено 353,5 км новых линий, подвешено на них 1633 км проводов, подвешено по существовавшим линиям 806 км проводов, восстановлено 1017 км линий с подвеской 5201 км проводов.
Радиосвязь во всех звеньях фронта в период боев с 11 по 25 октября работала ограниченно в связи с устойчивой работой проводных средств. В большинстве случаев радиосети работали только на прием с регулярной проверкой связи. Радиосети в полках, как правило, были закрыты. Активно работали радиосредства, выделенные для связи переправ с аэродромами истребительной авиации. Устойчивая радиосвязь с авиадесантным отрядом, с 24 сентября находившимся в тылу противника, была установлена только с 20 октября, когда в отряд был сброшен радист с радиостанцией.
Интенсивно работали также подвижные средства связи и особенно самолеты связи. Самолеты связи штаба фронта в октябре совершили 391 самолето-вылет. Штаб фронта и штабы армий ощущали большой недостаток в автомобильном транспорте для обслуживания своих пунктов сбора донесений и офицеров связи.
С началом наступления была удовлетворительно организована связь штабов армий с соединениями авиации фронта, представители которой со своими радиосредствами находились на наблюдательных пунктах армий. Также удовлетворительно была организована связь общевойсковых и танковых соединений.
5. Итоги и выводы
В ходе Великой Отечественной войны Советская Армия неоднократно решала труднейшие задачи при наступлении одного или нескольких фронтов, связанные с форсированием крупных речных преград. Противник всегда возлагал на такие водные преграды большие надежды и старался использовать их для того, чтобы остановить наступление наших войск, добиться более или менее длительной оперативной паузы и получить возможность для передышки и приведения в порядок своих сил.В ряде случаев немцы, отступая под ударами советских войск на запад, пытались удерживать на восточном берегу крупных рек плацдармы, которые могли бы явиться удобными исходными районами для нанесения серьезных контрударов по нашим войскам. Таковы были запорожский и никопольский плацдармы немцев на Днепре и на восточном берегу Одера в районах Кюстрина и Франкфурта. Немецкие стратеги исходили из того, что в прошлых войнах наступавшие армии всегда вынуждены были останавливаться перед крупными речными рубежами и делать длительную паузу, чтобы подтянуть свои силы и изготовиться к следующему этапу наступления, которое должно было начинаться с форсирования реки.
Советское Верховное Главнокомандование в минувшей войне нашло новый метод решения этой сложной задачи. Это новое заключалось в том, что наступающие войска должны были с хода форсировать речные преграды и обеспечить за собой один или несколько крупных плацдармов на противоположном берегу реки. Захват таких плацдармов на Днепре, Пруте, Висле, Дунае, Одере во много раз облегчал советскому командованию организацию последующих наступательных операций, создавал полную уверенность в успехе этих операций и, наконец, уменьшал потери в людях и в материальной части. Наступательная операция, в финале которой войска выходили к крупному речному рубежу, считалась успешно завершенной только в том случае, если на противоположном берегу удавалось обеспечить один или несколько оперативно важных плацдармов.
Река Днепр, к которой вышли советские войска осенью 1943 года в результате успешного летнего наступления, была первой такой крупной преградой (если не считать ряда сравнительно малых рек восточнее Днепра). Именно на Днепре советские войска впервые должны были осуществить в стратегическом масштабе новую идею Верховного Главнокомандования.
Войска Воронежского фронта, выйдя к Днепру на киевском направлении, успешно осуществили захват тактических плацдармов на правом берегу реки южнее Переяслав-Хмельницкого. В ходе операции противнику был нанесен серьезный урон в живой силе и боевой технике. Стремительным выходом к Днепру и форсированием его с хода была достигнута оперативная внезапность. Однако командование фронта не сумело творчески воплотить на своем участке идею Верховного Главнокомандования. На первом этапе Киевской операции войска фронта стоявшей перед ними задачи не выполнили. Командование фронта не смогло использовать благоприятно складывавшиеся условия обстановки и преодолеть неизбежно возникающие в таких случаях трудности. Форсирование Днепра в полосе Воронежского фронта шло медленно и неорганизованно, что привело к отсрочке выполнения важной задачи, поставленной Ставкой Верховного Главнокомандования. Выполнение этой задачи затянулось и было успешно проведено только в ноябре на основе нового оперативного замысла Ставки.
Развивая наступление к реке Днепр в период с 9 по 22 сентября, штаб фронта недостаточно полно изучал группировку врага, ее состояние и намерения немецкого командования. Противник, отходя с одного рубежа на другой, сумел, несмотря на понесенные им потери, отвести свои основные силы за Днепр и занять оборону на его правом берегу.
Наступательная операция фронта на левом берегу Днепра протекала в сложных условиях и при все более возраставших трудностях. К числу таких трудностей относились растягивание войск и сложность управления ими в ходе быстрого продвижения на запад, отставание баз снабжения, перебои с горючим и боеприпасами, отставание аэродромного базирования авиации фронта. Но наряду с этим росли и благоприятные условия, облегчавшие выполнение задачи. Противник поспешно отходил, фронт его войск становился не сплошным, обнажались фланги отдельных группировок. При подходе к днепровским переправам немцы находились в критическом положении, так как ограниченность переправ приводила к скоплению большого числа войск на небольших предмостных участках. Такая обстановка у противника продолжалась у каневской переправы в течение трех суток и у киевской – целых семь суток.
Недостаточно правильное использование имевшихся подвижных войск в начале операции, распыление их по разным участкам фронта (3-й, 8-й гвардейские танковые корпуса, 10-й танковый корпус, 3-й гвардейский мехкорпус), а также опоздание с вводом танковой армии и кавалерийского корпуса, излишняя «методичность» наступления от рубежа к рубежу общевойсковых армий (38-й, 40-й и 47-й), отсутствие воздействия на открытые фланги противника, бесплодный маневр 38-й армии при подходе к Днепру, недостаточно четкая задача авиации фронта – все это облегчило противнику отход на правый берег Днепра без серьезных потерь.
Неправильный выбор участка для форсирования реки главной ударной группировкой фронта в букринской излучине не давал возможности с большой эффективностью использовать танковую армию и кавалерийский корпус. Трудная местность создавала серьезные препятствия для наступления подвижных войск и намного облегчала противнику организацию обороны.
Опоздание с развертыванием на букринском плацдарме значительных сил пехоты, артиллерии и танков, плохая организация выброски воздушного десанта позволили противнику подтянуть в район плацдарма крупные силы, зарыться в землю и усилить оборону проволочными заграждениями и минными полями. Из-за увлечения планом двухстороннего охвата и окружения киевской группировки противника на правом берегу Днепра силы Воронежского фронта стали раздергиваться между букринским плацдармом и участком севернее Киева (увод на север 5-го гвардейского танкового и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов, распыление имевшихся запасов горючего и боеприпасов, раздергивание усилий воздушной армии). Все это вместе взятое и привело к тому, что наступательные бои наших войск в начале октября успеха не имели.
В начале октября Ставка Верховного Главнокомандования создала Воронежскому фронту организационные условия, которые облегчали планирование и проведение наступления в районе Киева. Передача 52-й и 4-й гвардейской армий из Воронежского в состав Степного фронта освобождала командующего Воронежским фронтом от забот о второстепенном для него кировоградском направлении, а передача из Центрального фронта 13-й и 60-й армий в состав Воронежского фронта позволяла объединить в одних руках управление действиями всех войск, уже переправившихся за Днепр и оперативно тяготевших к Киевскому району.
Командующий фронтом, стремясь как можно скорее начать наступление с захваченных на правом берегу Днепра плацдармов, без учета складывавшейся обстановки излишне сократил время на подготовку к наступлению. Первоначально войскам ставилась задача занять выгодное исходное положение для наступления на участке Ржищев, Канев к 25–26 сентября, а севернее Киева – к 27 сентября. Однако командующий фронтом вынужден был перенести срок начала наступления на 3–4 октября, но и к этому времени войска к наступлению готовы не были. В результате оно началось лишь 11–12 октября. Начало второго наступления с букринского плацдарма также было перенесено с 19 на 21 октября. Севернее же Киева наступление, намеченное на 20 октября, вообще не было осуществлено вследствие неготовности войск. Командование фронта, правильно стремясь использовать достигнутую в результате стремительного выхода к Днепру внезапность, в то же время не смогло обеспечить организованную подготовку войск к наступлению в короткие сроки.
Повторные и бесплодные удары с букринского плацдарма, неправильное использование танковой армии, ввод ее в бой одновременно с началом атаки пехоты по существу в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, продолжавшееся рассредоточение сил фронта между двумя направлениями и отказ от принятия вовремя нового и смелого решения привели к тому, что октябрьская наступательная операция фронта успеха не имела.
После принятия 16 октября командующим фронтом решения повторить наступление на прежних направлениях, прежними силами и с прежними задачами ни о какой внезапности уже не могло быть и речи. При выполнении такого решения нужно было рассчитывать только на обеспечение решающего перевеса в силах и средствах на направлении главного удара с целью прорыва обороны противника на всю тактическую глубину и ввода своих подвижных войск в образовавшийся прорыв. Однако командующий фронтом при планировании операции не обеспечивал ее успешного осуществления, так как по-прежнему распылял свои силы на разных направлениях и давал такие сроки подготовки к наступлению, которые не могли обеспечить готовности войск.
На протяжении всего октября командование фронта пыталось коротким сильным ударом решить задачу прорыва тактической глубины обороны противника на фронте Ржищев, Канев. Однако равномерное распределение сил на букринском, а также на щученском и студенецком плацдармах, неудовлетворительная организация наступления и недостаток боеприпасов резко снижали силу этого удара, а глубокое построение обороны противника и трудная для наступления местность приводили к незначительным результатам наступления. На второй день наступления, как правило, сил уже явно недоставало, наступательные возможности войск быстро исчерпывались. Ширина фронта прорыва и задачи войск по глубине постепенно сокращались.
Штаб фронта в боевом донесении и оперативной сводке от 12 октября отмечал, что танковая армия была введена в бой после прорыва переднего края обороны противника, но это еще не означало, что прорвана вся главная полоса обороны немцев. В Советской Армии к тому времени уже существовали сложившиеся принципы использования крупных танковых соединений, данные в указаниях Верховного Главнокомандования и подтвержденные опытом войны. Эти указания запрещали бросать танковые соединения на не сломленнную артиллерийскую и противотанковую оборону противника или использовать их для борьбы с контратакующими неприятельскими танками – как это имело место 12 октября в районе села Ромашки, когда 7-й гвардейский танковый корпус вел бой со 100 танками противника. Нарушение этого принципа не вызывалось никакими особыми условиями действий на букринском плацдарме. Наоборот, условия обстановки требовали как раз ввода танковой армии в бой только после завершения прорыва неприятельской обороны.
Воздушная и наземная разведка немцев в ходе сентябрьских боев недостаточно полно вскрыла состав и силу войск Воронежского фронта, нацеленных для наступления на фронте Ржищев, Канев. Только 25 сентября разведка противника установила место действия 69-й механизированной бригады и 28 сентября 21-й гвардейской танковой бригады из состава 3-й гвардейской танковой армии.
Общее соотношение сил все время операции было в пользу Воронежского фронта, однако только к 12 октября фронт закончил переброску и сосредоточение своих сил (танков и артиллерии) на букринский плацдарм и перебазирование авиации. До 12 октября на плацдармах немцы имели превосходство в силах, особенно в танках и артиллерии.
Характерной особенностью октябрьских боев в полосе Воронежского фронта являлось то обстоятельство, что обе стороны в борьбе за Днепр ставили себе решительные цели. Если наши войска стремились прорвать фронт и разгромить киевскую группировку противника, то немцы, в свою очередь, ставили себе целью разгромить советские войска на плацдармах и восстановить прочную оборону по правому берегу Днепра. Это приводило к исключительной ожесточенности боев.
В ходе всего наступления Воронежского фронта к Днепру и в период октябрьских боев обстановка на флангах фронта была благоприятной и облегчала выполнение войсками фронта своих непосредственных задач. Сосед справа – Центральный фронт – армиями левого крыла (13-я и 60-я) успешно развивал наступление вдоль железнодорожной магистрали Бахмач, Нежин, Киев и находился все время уступом вперед.
В период с 18 по 21 сентября войска этого фронта вышли к Днепру и захватили плацдармы на его правом берегу от Чернобыля до Дымера.
После передачи Воронежскому фронту 13-й и 60-й армий Центральный фронт продолжал развивать наступление на гомельском направлении, форсировал в нижнем течении реку Сож и вышел к Днепру. 15 октября войска Центрального фронта форсировали Днепр у Лоева в устье реки Сож и до конца месяца развивали наступление на мозырьском направлении.
Активные действия Центрального фронта лишали командующего 2-й немецкой армией возможности перебрасывать войска в район Чернобыля, и он ограничивался здесь частными контратаками против 13-й армии Воронежского фронта.
Сосед слева – Степной фронт – к 26 сентября вышел к Днепру, к началу октября захватил первые плацдармы на правом берегу реки юго-восточнее Кременчуга. С середины октября войска фронта начали успешное наступление с захваченных плацдармов на криворожском и кировоградском направлениях и овладели крупным железнодорожным узлом Пятихатка. Еще южнее Юго-Западный фронт ликвидировал запорожский плацдарм немцев и занял на правом берегу Днепра города Днепродзержинск и Днепропетровск. В связи с этим обстановка для противника в октябре на юге Украины усложнялась все более и более и не позволяла ему перебрасывать резервы в район Киева с других участков фронта. Более того, немцы вынуждены были снять 11-ю танковую дивизию, находившуюся в резерве за букринским плацдармом, и перебросить ее на юг.
Командование фронта не проявило достаточной предусмотрительности в организации исключительно сложной наступательной операции фронта на глубину до 200 км с последующим форсированием с хода большой речной преграды. Весь расчет был построен на небольших темпах наступления (до 10 км в сутки), а когда события опередили плановые предположения, не была произведена быстрая перестройка в соответствии с требованиями сложившейся обстановки. Переправочные средства отстали, ограниченные материальные ресурсы и транспортные средства использовались равномерно по всему фронту.
Выйдя к Днепру, войска фронта не использовали слабости противника, не успевшего еще закрепиться на участке Ржищев-Канев, и из-за отсутствия переправ фактически до октября не смогли развернуть крупных наступательных операций. Переправившаяся без артиллерии пехота при слабой поддержке авиации успеха развить не могла. Строительство переправ шло медленно.
Главным недостатком в использовании артиллерии являлось опоздание ее с выходом к Днепру и переброской на плацдармы. Организация артиллерийского огня в первые дни форсирования была неудовлетворительной и не обеспечивала достаточной поддержки стрелковых соединений в напряженных боях за расширение плацдармов.
Не была обеспечена достаточная плотность артиллерийского огня на направлении главного удара во время наступления 12 октября. Увеличение же плотности артиллерии в последующие дни не обеспечивало решения задачи, так как не хватало боеприпасов.
Артиллерийская разведка недостаточно полно вскрыла всю систему артиллерийско-минометного огня противника и недостаточно использовала с этой целью данные штабов общевойсковых и танковых соединений и данные своей авиации; поэтому артиллерийская подготовка не всегда была эффективной. Недостаток боеприпасов приводил к тому, что интенсивный огонь артиллерия могла вести только в первый день наступления (12 и 21 октября), а в последующие дни была вынуждена ограничиваться слабыми огневыми налетами и не обеспечивала выполнения задачи войсками.