Страница:
Демоническая фигура остановилась перед барбаканом1 и вытянула левую руку. Из светящегося на ее кулаке круга метнулось пламя радужной энергии — копье изумрудного с алыми проблесками света. От удара зловещей огненной молнии в барбакан содрогнулась вся стена. Ворота рухнули внутрь, деревянные брусья почернели и треснули, а металлические петли раскалились докрасна. Находящихся рядом солдат отбросило взрывной волной.
Риллити огромными прыжками устремились через дымящуюся пробоину и напали на ошеломленных защитников. Не успели охваченные страхом солдаты преградить амфибиям путь, как те очутились среди них, врубаясь в нестройные ряды золотистыми клинками и терзая их отравленными шипами. Внезапность атаки едва не застала Бреймен врасплох, поэтому опьяненные сражением риллити подошли к объятому страхом городу. Не устоявшие перед яростным напором защитники подались назад.
Их положение было бы безнадежным, сумей болотные существа очутиться на улицах Бреймена, и, осознавая это, воины отчаянно сопротивлялись. Они храбро вступали в бой с огромными и сильными риллити, вооруженными широкими бронзовыми мечами. Вскоре подоспело подкрепление, усиленное вооруженными горожанами, и защитники сгрудились, дав отпор захватчикам. Сражение стало более яростным; люди геройски бросились на риллити и благодаря численному перевесу начали теснить чудовищ.
На миг казалось, что солдатам удастся опрокинуть нападающих амфибий. Но вдруг среди дымящихся обломков ворот появился Кейн. Из кулака его метнулась смерть, адской молнией она разметала ряды защитников. Против этого ужаса не могло устоять никакое мужество. Людей разрывало на части, швыряло о камни, их тела обугливались, а в руках мертвецы все еще сжимали бесполезное оружие. Раз за разом смертельные разряды отыскивали жертвы и гасили в них искру жизни. Для живых невыносимо было видеть ужас на лицах мертвых и слышать вопли гибнущих храбрецов. Толпа солдат была смята, рассеяна и обращена лучами смерти в паническое бегство.
Один из воинов, обезумев от царящего вокруг хаоса, прокрался мимо изуродованных трупов и бросился на Кейна сзади. Его меч устремился в защищенную переливчатой паутиной энергии спину Кейна — коснулся, но не пронзил ее. В один миг клинок расплавился, а воин вспыхнул и осыпался на землю горсткой пепла. Защитники бежали перед лицом неуязвимого существа с дьявольским оружием разрушения, а сзади бегущих настигали и рубили обезумевшие от крови риллити, продвижению которых в сердце города теперь никто не препятствовал.
Едва стены Бреймена пали перед нападающими, битва сменилась безжалостной бойней. Не оправившийся от своего поражения на реке Мейсвен и успокоенный отчаянной просьбой Дрибека о перемирии Малхион забыл об осторожности, если только какие-либо приготовления могли спасти город от нашествия магии древнего мира. В результате ослабленная армия Бреймена была смята устрашающей силой Гелиотропа и свирепостью риллити после того, как лучшие воины пали в бою у моста. Теперь захватчикам препятствовали лишь отдельные очаги сопротивления — неорганизованные подкрепления из городских казарм и вооруженные мечами, едва пробудившиеся от сна горожане. Воины, подавившие в себе панику и встретившие лицом к лицу вторгшихся нелюдей, погибли под их ударами или отступили, чтобы присоединиться к всеобщему бегству.
Полумрак освещали пожары царившей бойни. Пытаясь сохранить и без того малый запас энергии, Кейн сбросил охранявший его энергетический щит. Теперь он стоял в доспехах из бронзового сплава, окруженный могучими воинами и защищенный лишь полутьмой и суматохой, поэтому иногда наспех нацеленная стрела вонзалась рядом или отскакивала от металлических пластин доспехов. Эта фантастическая статуя из ожившей бронзы руководила истреблением агонизирующего города, и ее блестящие доспехи горели радужными сполохами пламени и крови.
Дьявольское войско устремилось на предрассветные улицы города, убивая любое подвернувшееся под клинок живое существо. Но риллити также несли потери. Невзирая на хаос, люди сплачивались в отчаянные группы и пытались перегородить улицы баррикадами. Их мечи храбро противостояли огромным клинкам врага, дубины и топоры взлетали и опускались, а копья и стрелы в рукопашном бою разили насмерть. То и дело туша амфибии обрушивалась под натиском толпы наземь с перерезанными сухожилиями или распоротым животом, а иногда и пронзенная ядовитой стрелой либо копьем. Но бестий были сотни, и они уносили с собой в могилу десятки людей. Тактика Кейна не позволяла обороняющимся воспользоваться численным перевесом: едва сопротивление усиливалось, как смертоносная сила кольца уничтожала оплот горожан.
Бреймен был молодым городом, основой строительного материала которому послужило дерево. Теперь пламя бесчисленных пожаров, вызванных молниями Кейна и факелами риллити, поднималось навстречу рассвету. Горожане искали убежища в своих домах — искали, но не находили. Охваченные жаждой разрушения болотные твари разносили в щепы двери домов, врывались внутрь и убивали всех обитателей — вольных и рабов, женщин и детей, оставляя горящие обломки и не утруждаясь поисками добычи. Раздуваемое утренним ветерком пламя прыгало от постройки к постройке, и утолить его жажду было невозможно. По улицам Бреймена тяжело шагал хаос, оставляя за собой алый след изувеченных тел.
Посреди города находилась крепость Малхиона — приземистая, невзрачная постройка из дерева и камня, окруженная частоколом и сухим рвом, полным острых кольев. Здесь воины нашли убежище, а сопротивление — надежную опору. Вырванный из пьяного сна Волк выслушал короткие донесения бежавших под натиском риллити воинов и начал торопливо отдавать приказы. Способных сражаться мужчин необходимо было собрать в крепости и вооружить длящее обороны, подняв перед приближающимся войском Кейна мост. Если стены и утыканный кольями ров остановят наступление, то незахваченная часть города успеет собраться с силами, получив подкрепление из окраинных казарм. Из крепости были отправлены скороходы с приказами Малхиона. Когда подоспевшие отряды нападут на арьергард Кейна, Волк поведет наступление из крепости, и Кейн окажется стиснутым между двумя организованными силами, после чего рассеченный им надвое город сомкнет челюсти капкана, пожирающего войско нелюдей.
Но задумавший молниеносный рейд Кейн отнюдь не рассчитывал на долгую осаду. Он пришел не для того, чтобы покорять, а ради уничтожения и, едва защитники собрались под началом Малхиона, предпочел бросить все силы на вражескую крепость. Осыпаемый стрелами, он вынужден был восстановить свой защитный плащ. Стрелы испарялись, коснувшись мерцающей фигуры, подобно слюне на раскаленной стали, и сотканный из изумрудного пламени призрак упрямо шел вперед сквозь клубящийся дым.
Из окутанного пламенем кулака Кейна метнулась необычайно мощная молния. Ее радужные разряды с грохотом ударили в палисад. Дерево частокола вспыхнуло ослепительным пламенем, камни взорвались раскаленными добела осколками. Те, кто успел, в страхе разбежались от горящих стен; менее удачливые «заплясали» на потрескивающем погребальном костре. В считанные секунды могучая энергия Кейна уничтожила палисад и загнала внутрь оставшихся в живых защитников.
Ни один риллити не бросился мимо тлеющих остатков частокола, хотя некому было воспрепятствовать их нападению на крепость. Кейн переключил внимание на осажденную крепость — и снова кольцо выбросило энергию Гелиотропа. Ослепительная молния вонзила огненную пику в основание стены. Ужасный удар потряс крепость, защитники попадали плашмя на колеблющийся настил. Смертельный луч вошел в фундамент, как нож в масло, и вспорол треснувший камень, как вспарывает живот юной деве раскаленное лезвие. Кейн застыл как вкопанный, из его кулака струился поток рожденной звездами энергии, позади испуганно урчали риллити, остерегаясь взрывающихся стен.
Наполовину охваченная огнем, с зияющей в основании фундамента дырой, крепость Бреймена постепенно оседала, затем окончательно рухнула на свой погребальный костер с грохотом, напоминающим последние раскаты свирепой бури. Внутренние помещения были забиты обезумевшими от страха людьми, тщетно пытающимися бежать от смертоносных лучей. Все они, кроме нескольких, кому удалось пробиться с тыла и выпрыгнуть из кренящихся окон, чтобы найти спасение в лесу, погибли под горящими руинами обрушившейся крепости. Мнимая безопасность убежища обернулась для них смертельной ловушкой. Дым пожарищ затмил предрассветное небо и превратил поднимающееся на пламенеющем горизонте солнце в тускло-красный полумесяц.
Мерцающая паутина энергии вспыхнула и погасла, ибо крепость отныне не существовала. Кейн в изнеможении опустился на землю под тяжестью собственных доспехов. Уничтожение крепости Малхиона истощило запасы энергии Гелиотропа, так что, продолжай Кейн использовать ее дальше, он рисковал потерять корабли, а значит, не вернуться в Арелларти.
Но его цель достигнута. Отныне Бреймен превращен в жалкого калеку, а продемонстрированная им сила заставит противника пересмотреть свое решение выступить против него. Созвав свою мародерствующую армию, Кейн приказал возвратиться к кораблям.
Риллити не стали возвращаться к кораблям через горящий город, а выбрали обходную дорогу, по которой прошли почти без усилий, ведь уничтожение крепости Малхиона и большей части его войска сломило сопротивление. Самоубийственные попытки напасть на риллити на обратном пути кончились тем, что безумцев хладнокровно перебили. Кейну даже не пришлось призывать на помощь остатки энергии Гелиотропа, необходимые для работы турбин ожидающих войско кораблей.
Покинувший умирающий город флот сократился почти вдвое. Но мощь Бреймена исчезла в гигантском столбе дыма, затянувшего серым саваном утреннее небо.
XXI. В СЕЛОНАРИ НЕ ПЛАЧУТ
XXII. ПОДЗЕМЕЛЬЯ ХРАМА
Риллити огромными прыжками устремились через дымящуюся пробоину и напали на ошеломленных защитников. Не успели охваченные страхом солдаты преградить амфибиям путь, как те очутились среди них, врубаясь в нестройные ряды золотистыми клинками и терзая их отравленными шипами. Внезапность атаки едва не застала Бреймен врасплох, поэтому опьяненные сражением риллити подошли к объятому страхом городу. Не устоявшие перед яростным напором защитники подались назад.
Их положение было бы безнадежным, сумей болотные существа очутиться на улицах Бреймена, и, осознавая это, воины отчаянно сопротивлялись. Они храбро вступали в бой с огромными и сильными риллити, вооруженными широкими бронзовыми мечами. Вскоре подоспело подкрепление, усиленное вооруженными горожанами, и защитники сгрудились, дав отпор захватчикам. Сражение стало более яростным; люди геройски бросились на риллити и благодаря численному перевесу начали теснить чудовищ.
На миг казалось, что солдатам удастся опрокинуть нападающих амфибий. Но вдруг среди дымящихся обломков ворот появился Кейн. Из кулака его метнулась смерть, адской молнией она разметала ряды защитников. Против этого ужаса не могло устоять никакое мужество. Людей разрывало на части, швыряло о камни, их тела обугливались, а в руках мертвецы все еще сжимали бесполезное оружие. Раз за разом смертельные разряды отыскивали жертвы и гасили в них искру жизни. Для живых невыносимо было видеть ужас на лицах мертвых и слышать вопли гибнущих храбрецов. Толпа солдат была смята, рассеяна и обращена лучами смерти в паническое бегство.
Один из воинов, обезумев от царящего вокруг хаоса, прокрался мимо изуродованных трупов и бросился на Кейна сзади. Его меч устремился в защищенную переливчатой паутиной энергии спину Кейна — коснулся, но не пронзил ее. В один миг клинок расплавился, а воин вспыхнул и осыпался на землю горсткой пепла. Защитники бежали перед лицом неуязвимого существа с дьявольским оружием разрушения, а сзади бегущих настигали и рубили обезумевшие от крови риллити, продвижению которых в сердце города теперь никто не препятствовал.
Едва стены Бреймена пали перед нападающими, битва сменилась безжалостной бойней. Не оправившийся от своего поражения на реке Мейсвен и успокоенный отчаянной просьбой Дрибека о перемирии Малхион забыл об осторожности, если только какие-либо приготовления могли спасти город от нашествия магии древнего мира. В результате ослабленная армия Бреймена была смята устрашающей силой Гелиотропа и свирепостью риллити после того, как лучшие воины пали в бою у моста. Теперь захватчикам препятствовали лишь отдельные очаги сопротивления — неорганизованные подкрепления из городских казарм и вооруженные мечами, едва пробудившиеся от сна горожане. Воины, подавившие в себе панику и встретившие лицом к лицу вторгшихся нелюдей, погибли под их ударами или отступили, чтобы присоединиться к всеобщему бегству.
Полумрак освещали пожары царившей бойни. Пытаясь сохранить и без того малый запас энергии, Кейн сбросил охранявший его энергетический щит. Теперь он стоял в доспехах из бронзового сплава, окруженный могучими воинами и защищенный лишь полутьмой и суматохой, поэтому иногда наспех нацеленная стрела вонзалась рядом или отскакивала от металлических пластин доспехов. Эта фантастическая статуя из ожившей бронзы руководила истреблением агонизирующего города, и ее блестящие доспехи горели радужными сполохами пламени и крови.
Дьявольское войско устремилось на предрассветные улицы города, убивая любое подвернувшееся под клинок живое существо. Но риллити также несли потери. Невзирая на хаос, люди сплачивались в отчаянные группы и пытались перегородить улицы баррикадами. Их мечи храбро противостояли огромным клинкам врага, дубины и топоры взлетали и опускались, а копья и стрелы в рукопашном бою разили насмерть. То и дело туша амфибии обрушивалась под натиском толпы наземь с перерезанными сухожилиями или распоротым животом, а иногда и пронзенная ядовитой стрелой либо копьем. Но бестий были сотни, и они уносили с собой в могилу десятки людей. Тактика Кейна не позволяла обороняющимся воспользоваться численным перевесом: едва сопротивление усиливалось, как смертоносная сила кольца уничтожала оплот горожан.
Бреймен был молодым городом, основой строительного материала которому послужило дерево. Теперь пламя бесчисленных пожаров, вызванных молниями Кейна и факелами риллити, поднималось навстречу рассвету. Горожане искали убежища в своих домах — искали, но не находили. Охваченные жаждой разрушения болотные твари разносили в щепы двери домов, врывались внутрь и убивали всех обитателей — вольных и рабов, женщин и детей, оставляя горящие обломки и не утруждаясь поисками добычи. Раздуваемое утренним ветерком пламя прыгало от постройки к постройке, и утолить его жажду было невозможно. По улицам Бреймена тяжело шагал хаос, оставляя за собой алый след изувеченных тел.
Посреди города находилась крепость Малхиона — приземистая, невзрачная постройка из дерева и камня, окруженная частоколом и сухим рвом, полным острых кольев. Здесь воины нашли убежище, а сопротивление — надежную опору. Вырванный из пьяного сна Волк выслушал короткие донесения бежавших под натиском риллити воинов и начал торопливо отдавать приказы. Способных сражаться мужчин необходимо было собрать в крепости и вооружить длящее обороны, подняв перед приближающимся войском Кейна мост. Если стены и утыканный кольями ров остановят наступление, то незахваченная часть города успеет собраться с силами, получив подкрепление из окраинных казарм. Из крепости были отправлены скороходы с приказами Малхиона. Когда подоспевшие отряды нападут на арьергард Кейна, Волк поведет наступление из крепости, и Кейн окажется стиснутым между двумя организованными силами, после чего рассеченный им надвое город сомкнет челюсти капкана, пожирающего войско нелюдей.
Но задумавший молниеносный рейд Кейн отнюдь не рассчитывал на долгую осаду. Он пришел не для того, чтобы покорять, а ради уничтожения и, едва защитники собрались под началом Малхиона, предпочел бросить все силы на вражескую крепость. Осыпаемый стрелами, он вынужден был восстановить свой защитный плащ. Стрелы испарялись, коснувшись мерцающей фигуры, подобно слюне на раскаленной стали, и сотканный из изумрудного пламени призрак упрямо шел вперед сквозь клубящийся дым.
Из окутанного пламенем кулака Кейна метнулась необычайно мощная молния. Ее радужные разряды с грохотом ударили в палисад. Дерево частокола вспыхнуло ослепительным пламенем, камни взорвались раскаленными добела осколками. Те, кто успел, в страхе разбежались от горящих стен; менее удачливые «заплясали» на потрескивающем погребальном костре. В считанные секунды могучая энергия Кейна уничтожила палисад и загнала внутрь оставшихся в живых защитников.
Ни один риллити не бросился мимо тлеющих остатков частокола, хотя некому было воспрепятствовать их нападению на крепость. Кейн переключил внимание на осажденную крепость — и снова кольцо выбросило энергию Гелиотропа. Ослепительная молния вонзила огненную пику в основание стены. Ужасный удар потряс крепость, защитники попадали плашмя на колеблющийся настил. Смертельный луч вошел в фундамент, как нож в масло, и вспорол треснувший камень, как вспарывает живот юной деве раскаленное лезвие. Кейн застыл как вкопанный, из его кулака струился поток рожденной звездами энергии, позади испуганно урчали риллити, остерегаясь взрывающихся стен.
Наполовину охваченная огнем, с зияющей в основании фундамента дырой, крепость Бреймена постепенно оседала, затем окончательно рухнула на свой погребальный костер с грохотом, напоминающим последние раскаты свирепой бури. Внутренние помещения были забиты обезумевшими от страха людьми, тщетно пытающимися бежать от смертоносных лучей. Все они, кроме нескольких, кому удалось пробиться с тыла и выпрыгнуть из кренящихся окон, чтобы найти спасение в лесу, погибли под горящими руинами обрушившейся крепости. Мнимая безопасность убежища обернулась для них смертельной ловушкой. Дым пожарищ затмил предрассветное небо и превратил поднимающееся на пламенеющем горизонте солнце в тускло-красный полумесяц.
Мерцающая паутина энергии вспыхнула и погасла, ибо крепость отныне не существовала. Кейн в изнеможении опустился на землю под тяжестью собственных доспехов. Уничтожение крепости Малхиона истощило запасы энергии Гелиотропа, так что, продолжай Кейн использовать ее дальше, он рисковал потерять корабли, а значит, не вернуться в Арелларти.
Но его цель достигнута. Отныне Бреймен превращен в жалкого калеку, а продемонстрированная им сила заставит противника пересмотреть свое решение выступить против него. Созвав свою мародерствующую армию, Кейн приказал возвратиться к кораблям.
Риллити не стали возвращаться к кораблям через горящий город, а выбрали обходную дорогу, по которой прошли почти без усилий, ведь уничтожение крепости Малхиона и большей части его войска сломило сопротивление. Самоубийственные попытки напасть на риллити на обратном пути кончились тем, что безумцев хладнокровно перебили. Кейну даже не пришлось призывать на помощь остатки энергии Гелиотропа, необходимые для работы турбин ожидающих войско кораблей.
Покинувший умирающий город флот сократился почти вдвое. Но мощь Бреймена исчезла в гигантском столбе дыма, затянувшего серым саваном утреннее небо.
XXI. В СЕЛОНАРИ НЕ ПЛАЧУТ
Кто-то стучал в ее дверь.
— Терес?
Она проснулась, ошеломленная незнакомой обстановкой; на миг ей показалось, будто она проснулась в башне Кейна. Нет, она была одна. Это цитадель Дрибека, где она провела последние дни, возвратившись в Селонари с посланием от Волка и свитой из двадцати пяти воинов. Дрибек уловил суть решения Малхиона и понял, почему Терес сопровождал большой отряд, но предпочел промолчать. Терес мысленно сожалела, что отец позволил ей взять с собой людей более необходимого, но Волк уже заподозрил причину ее поступка. По крайней мере эта горстка воинов отчасти смоет пятно на чести Бреймена.
— Терес? — Стук продолжался. — Это Дрибек. Мне нужно поговорить с тобой.
— Погоди минутку, — неуверенно отозвалась она, узнав голос.
Звезды все еще ярко сияли в ее окнах, она проспала лишь несколько часов. Встревоженная, Терес села в постели, обнаженная, в мигающем тусклом свете единственной лампы. Вытянув из-под себя одну из темных меховых накидок, все еще хранивших тепло ее тела, девушка завернулась в нее и прошлепала к двери.
— Что случилось? — неохотно пробормотала она, отодвигая засов.
Длинное лицо Дрибека было озабочено.
— Лучше впусти меня в комнату, — сказал он. — Мне только что принесли плохие вести.
Терес, нахмурясь, посторонилась, и он прошел мимо, не обратив внимания на то, что она полураздета. Дрибек казался потрясенным и походил на человека, сраженного вестью о некой ужасной катастрофе.
— Кейн?.. — с волнением проронила она.
— Да. — Дрибек уставился на нее, решив говорить с этой обладающей сердцем воина девушкой без обиняков. — Мы только что узнали от спасшихся, что два дня назад Кейн напал на Бреймен с армией риллити. Произошла жестокая резня, и крепость Малхиона была уничтожена. Когда Кейн ушел, город был объят пламенем. От Бреймена остались одни руины, а Кейн возвратился в Арелларти с незначительными потерями.
У Терес ослабели ноги, она с побледневшим лицом прислонилась к стене, вцепившись в свою накидку так, что побелели костяшки пальцев.
— Расскажи, — выдавила она наконец.
Дрибек уныло поделился с ней вестями, полученными от первых достигших Селонари беглецов. Терес выслушала молча, бледная и неподвижная, как укутанная меховой мантией статуя. Казалось, стена вот-вот обрушится от прислонившейся к ней тяжести.
— Как мой отец? — еле слышно спросила она.
— Он был в крепости, когда ее стены взорвались, — сочувственно пробормотал Дрибек. — Сомнительно, чтобы Волк… — Он не закончил, но это было ни к чему.
Лицо Терес оставалось спокойным, но боль выдавали ее глаза и голос.
— Волк заслуживал лучшую смерть, — прошептала она и, помолчав, добавила: — Но ты, наверное, полагаешь, что его настигло справедливое возмездие. Ведь он отказал тебе в помощи — предпочел, чтобы Селонари и Кейн дрались насмерть, оставив Бреймену роль стервятника.
Она угадала мысль Дрибека, но он ответил ей уклончиво:
— Воин сражается по известным ему правилам, но погибнуть он должен в открытой битве, а не стать добычей черных колдовских чар.
— Но почему Бреймен? — воскликнула Терес. — Может, это месть?
— Пожалуй, нет, — промолвил Дрибек. — Кейн мыслит чересчур последовательно, чтобы рисковать всем ради мести. Вряд ли он знал о нейтралитете Малхиона. Скорее, он счел Бреймен союзником Селонари и решил опередить противника, прежде чем Малхион двинется на юг. Из его тактики очевидно также, что он хотел устрашить возможных врагов зрелищем своей опустошающей силы.
— Возможно, — пробормотала Терес, подумав, что Дрибеку известна лишь одна грань извращенной психики Кейна.
Она казалась спокойной, поэтому Дрибек перешел к другому вопросу и продолжал виноватым голосом:
— Разумеется, мы заняты сейчас сбором сообщений, и я приказал срочно созвать совет. Твое присутствие принесло бы нам огромную пользу, хотя я понимаю, что тебе хочется…
— Броситься на постель и истерично зарыдать? — зло процедила Терес, и на ее бледных щеках вспыхнули два алых пятна, отчего лицо ее стало похоже на демоническую маску. — Может, так поступает, узнав о гибели своего города и родных, глупая девчонка, но воин точит свой меч и готовится отомстить. Я буду на твоем проклятом совете!
— Как пожелаешь, — поддакнул надеющийся на такой ответ Дрибек. В эту минуту его окликнул из коридора Асбралн, и он успел лишь добавить: — Терес, я понимаю, ты иногда сомневаешься в моей искренности, но знай, что сегодня я сочувствую тебе и уважаю, как никогда.
Терес едва заметила его уход. Долгое время она простояла у стены, стискивая в пальцах мех накидки. Наконец девушка бросила ее на постель — до нее дошло, что город сожжен, а отец погиб. Тогда в спальне послышалось тихое всхлипывание. Но в ее глазах не было слез, поэтому придушенные звуки могли быть просто проклятиями.
Она машинально облачилась в свою одежду, и эта процедура показалась ей такой же, как обычно, — неужели в ее жизни ничего не изменилось?
Приближаясь к залу, она услышала сердитый голос Дрибека. Они уже начали — что ж, наверное, она слишком долго пробыла наедине со своими мыслями. Когда Терес вошла, знакомые голоса обсуждали серьезность положения. Страх овладел собравшимися.
Дрибек вкратце ознакомил ее с последними донесениями, но, когда совет возобновился, ей показалось, что лорд заговорил о другом:
— Суть последних донесений в том, что Кейну удалось за пару часов превратить Бреймен в груду дымящихся развалин и убраться в свою крепость почти без потерь. Разумеется, Малхион не ожидал нападения, но все же Бреймен был защищен не хуже Селонари и, несмотря на внезапность и разброд, его армия не уступала численностью нашей. Короче говоря, Кейн способен играючи разделаться своим оружием с любой из ныне существующих армий. Если Кейн решит напасть на Селонари, не следует обольщаться, что мы сможем противостоять чужому колдовству лучше защитников Бреймена. Нельзя позволить ему выбрать время для нападения. По-моему, нам необходимо атаковать Арелларти немедленно!
— Это будет самоубийством! — возразил Овстал.
— Но ты знаешь, что случится, если мы дождемся Кейна у наших стен! — настаивал Дрибек. — Напасть на него — лучшее, что мы можем сделать. Черт побери, это уже было решено.
— Но тогда мы рассчитывали на помощь Бреймена, — напомнил Овстал.
— Мы можем перегородить канал, проходящий через болото, — предложил Айнон, один из влиятельнейших союзников Дрибека среди дворян. — Забаррикадировать канал бревнами, чтобы нельзя было провести через него корабли. А пройдя через лес, жабы устанут, и мы их легко одолеем.
— Пошевели мозгами, Айнон, — горько проронил Дрибек. — Кейн прорыл этот канал через весь Кранор-Рилл, не успели мы и глазом моргнуть! Разве удержит его какой-то заслон?
— По крайней мере мы продержимся несколько дней, — не сдавался Овстал. — Если дело дойдет до осады, нам понадобятся все люди до единого человека. Малхион не захотел помочь нам, но теперь нам помогут беглецы из Бреймена.
— Как по-твоему, сколько их? — процедил Кремпра, вздрогнув от злобного взгляда Терес.
— Ты прав, кузен, — согласился Дрибек. — Мы не можем терять время, ожидая помощи от запуганных беглецов. А Кейну время еще дороже. Мне сдается, что он исчерпал свою мощь в походе на Бреймен до опасного предела. Иначе он не отступил бы, а полностью сровнял город с землей либо оставил бы там гарнизон. Мы нанесем удар немедля, и, может, он не успеет собраться с силами — во всяком случае нападем раньше, чем мощь Гелиотропа возрастет до той, что способен вместить кристалл.
— Я и мои люди присоединимся к вашему походу, — впервые заговорила Терес. — И с нами пойдут все мужчины Бреймена, способные поработать клинком.
— Мы весьма благодарны тебе за помощь, — снисходительно промолвил Овстал, — но дело в том, что храбрость и сталь не сравнятся в бою с оружием Кейна. Наша армия пойдет в неизвестность, и люди знают это. Может, мои слова противоречат твоей хваленой логике, но человек привык доверяться толстым стенам и привычному оружию.
— Ты хочешь сказать, что…
— Люди взбунтуются, если мы попытаемся осадить Арелларти прямо сейчас. Они храбрые воины, но всему есть предел. Здесь, в Селонари, они будут сражаться на родной земле.
— Не исключено, что мы сможем предложить Кейну сделку, — поспешно вставил Арклек и увидел, как вспыхнул Дрибек, прежде чем обратить свой гнев на богатейшего из своих советников.
— Ты всерьез предлагаешь договориться с Кейном, зная о его колдовском могуществе и о том, как он обошелся с Брейменом?
Ответа не последовало, потому что все присутствующие, как по команде, стиснули зубы.
— Раз уж необходимо биться, то обеспечим себе хоть ничтожный шанс на победу, — продолжал Дрибек. — Мы, несомненно, понесем небывалые потери. Но, погибая от меча врага, воин на миг обезоруживает его, и тогда за него мстят товарищи. Мне отвратительна собственная мысль, но, чтобы убить змею, нам придется страдать от ее укусов до тех пор, пока ее зубы не истекут ядом — такова моя стратегия, и нам придется прибегнуть к ней, если никто не знает лучшей.
Что касается бунта, то люди, узнав о бойне в Бреймене, поймут тщетность надежд на стены Селонари. Однажды Кейн заметил, что храбрость и отчаяние идут рука об руку. Согласны?
— Умереть нападая не хуже, чем умереть защищаясь, — сухо бросил Овстал. — Если повезет, мы сумеем ослабить преимущество Кейна. Рассеем наши силы, заставим его потратить энергию на мелкие отряды. А лучше, если мы вступим в ближний бой, чтобы он побоялся задеть своих. Молнии — его сильнейшее оружие, а без кольца и в открытом бою мы осилим его войско числом. Желательно выманить его из крепости на открытое место, затем напасть всеми силами Но только Кейн и сам чертовски умный стратег — этого у него не отнимешь.
— Нет ли какого-нибудь оберегающего заклятья для защиты наших воинов от чар Кейна? — осведомился Арклек, чувствуя, как пошатнулось его положение.
— Возможно, есть, — сказал Дрибек. — Я снова отправляюсь к Гервейн. Прошлый раз она намекнула, что у Храма может быть доступ к магии, не уступающей демону Кейна. Если Гервейн действительно хочет помочь, у нее было достаточно времени, чтобы обыскать замшелые подземелья Храма в поисках забытых секретов. Если нет, будем надеяться, что бойня в Бреймене побудит ее смягчиться и проникнуться нашими целями.
Асбралн хмуро покачал головой:
— Попросишь помощи у Храма, и нечем будет расплатиться. Нам и без того нелегко было обуздать честолюбие Гервейн.
Дрибек поджал губы.
— Повторяю, нам предстоят тяжелые дни. Если Гервейн сможет помочь, мы не откажем ей. Я лишь надеюсь, что цена за услугу не омрачит нашу победу. Хотя что может быть мрачнее поражения?
— Терес?
Она проснулась, ошеломленная незнакомой обстановкой; на миг ей показалось, будто она проснулась в башне Кейна. Нет, она была одна. Это цитадель Дрибека, где она провела последние дни, возвратившись в Селонари с посланием от Волка и свитой из двадцати пяти воинов. Дрибек уловил суть решения Малхиона и понял, почему Терес сопровождал большой отряд, но предпочел промолчать. Терес мысленно сожалела, что отец позволил ей взять с собой людей более необходимого, но Волк уже заподозрил причину ее поступка. По крайней мере эта горстка воинов отчасти смоет пятно на чести Бреймена.
— Терес? — Стук продолжался. — Это Дрибек. Мне нужно поговорить с тобой.
— Погоди минутку, — неуверенно отозвалась она, узнав голос.
Звезды все еще ярко сияли в ее окнах, она проспала лишь несколько часов. Встревоженная, Терес села в постели, обнаженная, в мигающем тусклом свете единственной лампы. Вытянув из-под себя одну из темных меховых накидок, все еще хранивших тепло ее тела, девушка завернулась в нее и прошлепала к двери.
— Что случилось? — неохотно пробормотала она, отодвигая засов.
Длинное лицо Дрибека было озабочено.
— Лучше впусти меня в комнату, — сказал он. — Мне только что принесли плохие вести.
Терес, нахмурясь, посторонилась, и он прошел мимо, не обратив внимания на то, что она полураздета. Дрибек казался потрясенным и походил на человека, сраженного вестью о некой ужасной катастрофе.
— Кейн?.. — с волнением проронила она.
— Да. — Дрибек уставился на нее, решив говорить с этой обладающей сердцем воина девушкой без обиняков. — Мы только что узнали от спасшихся, что два дня назад Кейн напал на Бреймен с армией риллити. Произошла жестокая резня, и крепость Малхиона была уничтожена. Когда Кейн ушел, город был объят пламенем. От Бреймена остались одни руины, а Кейн возвратился в Арелларти с незначительными потерями.
У Терес ослабели ноги, она с побледневшим лицом прислонилась к стене, вцепившись в свою накидку так, что побелели костяшки пальцев.
— Расскажи, — выдавила она наконец.
Дрибек уныло поделился с ней вестями, полученными от первых достигших Селонари беглецов. Терес выслушала молча, бледная и неподвижная, как укутанная меховой мантией статуя. Казалось, стена вот-вот обрушится от прислонившейся к ней тяжести.
— Как мой отец? — еле слышно спросила она.
— Он был в крепости, когда ее стены взорвались, — сочувственно пробормотал Дрибек. — Сомнительно, чтобы Волк… — Он не закончил, но это было ни к чему.
Лицо Терес оставалось спокойным, но боль выдавали ее глаза и голос.
— Волк заслуживал лучшую смерть, — прошептала она и, помолчав, добавила: — Но ты, наверное, полагаешь, что его настигло справедливое возмездие. Ведь он отказал тебе в помощи — предпочел, чтобы Селонари и Кейн дрались насмерть, оставив Бреймену роль стервятника.
Она угадала мысль Дрибека, но он ответил ей уклончиво:
— Воин сражается по известным ему правилам, но погибнуть он должен в открытой битве, а не стать добычей черных колдовских чар.
— Но почему Бреймен? — воскликнула Терес. — Может, это месть?
— Пожалуй, нет, — промолвил Дрибек. — Кейн мыслит чересчур последовательно, чтобы рисковать всем ради мести. Вряд ли он знал о нейтралитете Малхиона. Скорее, он счел Бреймен союзником Селонари и решил опередить противника, прежде чем Малхион двинется на юг. Из его тактики очевидно также, что он хотел устрашить возможных врагов зрелищем своей опустошающей силы.
— Возможно, — пробормотала Терес, подумав, что Дрибеку известна лишь одна грань извращенной психики Кейна.
Она казалась спокойной, поэтому Дрибек перешел к другому вопросу и продолжал виноватым голосом:
— Разумеется, мы заняты сейчас сбором сообщений, и я приказал срочно созвать совет. Твое присутствие принесло бы нам огромную пользу, хотя я понимаю, что тебе хочется…
— Броситься на постель и истерично зарыдать? — зло процедила Терес, и на ее бледных щеках вспыхнули два алых пятна, отчего лицо ее стало похоже на демоническую маску. — Может, так поступает, узнав о гибели своего города и родных, глупая девчонка, но воин точит свой меч и готовится отомстить. Я буду на твоем проклятом совете!
— Как пожелаешь, — поддакнул надеющийся на такой ответ Дрибек. В эту минуту его окликнул из коридора Асбралн, и он успел лишь добавить: — Терес, я понимаю, ты иногда сомневаешься в моей искренности, но знай, что сегодня я сочувствую тебе и уважаю, как никогда.
Терес едва заметила его уход. Долгое время она простояла у стены, стискивая в пальцах мех накидки. Наконец девушка бросила ее на постель — до нее дошло, что город сожжен, а отец погиб. Тогда в спальне послышалось тихое всхлипывание. Но в ее глазах не было слез, поэтому придушенные звуки могли быть просто проклятиями.
Она машинально облачилась в свою одежду, и эта процедура показалась ей такой же, как обычно, — неужели в ее жизни ничего не изменилось?
Приближаясь к залу, она услышала сердитый голос Дрибека. Они уже начали — что ж, наверное, она слишком долго пробыла наедине со своими мыслями. Когда Терес вошла, знакомые голоса обсуждали серьезность положения. Страх овладел собравшимися.
Дрибек вкратце ознакомил ее с последними донесениями, но, когда совет возобновился, ей показалось, что лорд заговорил о другом:
— Суть последних донесений в том, что Кейну удалось за пару часов превратить Бреймен в груду дымящихся развалин и убраться в свою крепость почти без потерь. Разумеется, Малхион не ожидал нападения, но все же Бреймен был защищен не хуже Селонари и, несмотря на внезапность и разброд, его армия не уступала численностью нашей. Короче говоря, Кейн способен играючи разделаться своим оружием с любой из ныне существующих армий. Если Кейн решит напасть на Селонари, не следует обольщаться, что мы сможем противостоять чужому колдовству лучше защитников Бреймена. Нельзя позволить ему выбрать время для нападения. По-моему, нам необходимо атаковать Арелларти немедленно!
— Это будет самоубийством! — возразил Овстал.
— Но ты знаешь, что случится, если мы дождемся Кейна у наших стен! — настаивал Дрибек. — Напасть на него — лучшее, что мы можем сделать. Черт побери, это уже было решено.
— Но тогда мы рассчитывали на помощь Бреймена, — напомнил Овстал.
— Мы можем перегородить канал, проходящий через болото, — предложил Айнон, один из влиятельнейших союзников Дрибека среди дворян. — Забаррикадировать канал бревнами, чтобы нельзя было провести через него корабли. А пройдя через лес, жабы устанут, и мы их легко одолеем.
— Пошевели мозгами, Айнон, — горько проронил Дрибек. — Кейн прорыл этот канал через весь Кранор-Рилл, не успели мы и глазом моргнуть! Разве удержит его какой-то заслон?
— По крайней мере мы продержимся несколько дней, — не сдавался Овстал. — Если дело дойдет до осады, нам понадобятся все люди до единого человека. Малхион не захотел помочь нам, но теперь нам помогут беглецы из Бреймена.
— Как по-твоему, сколько их? — процедил Кремпра, вздрогнув от злобного взгляда Терес.
— Ты прав, кузен, — согласился Дрибек. — Мы не можем терять время, ожидая помощи от запуганных беглецов. А Кейну время еще дороже. Мне сдается, что он исчерпал свою мощь в походе на Бреймен до опасного предела. Иначе он не отступил бы, а полностью сровнял город с землей либо оставил бы там гарнизон. Мы нанесем удар немедля, и, может, он не успеет собраться с силами — во всяком случае нападем раньше, чем мощь Гелиотропа возрастет до той, что способен вместить кристалл.
— Я и мои люди присоединимся к вашему походу, — впервые заговорила Терес. — И с нами пойдут все мужчины Бреймена, способные поработать клинком.
— Мы весьма благодарны тебе за помощь, — снисходительно промолвил Овстал, — но дело в том, что храбрость и сталь не сравнятся в бою с оружием Кейна. Наша армия пойдет в неизвестность, и люди знают это. Может, мои слова противоречат твоей хваленой логике, но человек привык доверяться толстым стенам и привычному оружию.
— Ты хочешь сказать, что…
— Люди взбунтуются, если мы попытаемся осадить Арелларти прямо сейчас. Они храбрые воины, но всему есть предел. Здесь, в Селонари, они будут сражаться на родной земле.
— Не исключено, что мы сможем предложить Кейну сделку, — поспешно вставил Арклек и увидел, как вспыхнул Дрибек, прежде чем обратить свой гнев на богатейшего из своих советников.
— Ты всерьез предлагаешь договориться с Кейном, зная о его колдовском могуществе и о том, как он обошелся с Брейменом?
Ответа не последовало, потому что все присутствующие, как по команде, стиснули зубы.
— Раз уж необходимо биться, то обеспечим себе хоть ничтожный шанс на победу, — продолжал Дрибек. — Мы, несомненно, понесем небывалые потери. Но, погибая от меча врага, воин на миг обезоруживает его, и тогда за него мстят товарищи. Мне отвратительна собственная мысль, но, чтобы убить змею, нам придется страдать от ее укусов до тех пор, пока ее зубы не истекут ядом — такова моя стратегия, и нам придется прибегнуть к ней, если никто не знает лучшей.
Что касается бунта, то люди, узнав о бойне в Бреймене, поймут тщетность надежд на стены Селонари. Однажды Кейн заметил, что храбрость и отчаяние идут рука об руку. Согласны?
— Умереть нападая не хуже, чем умереть защищаясь, — сухо бросил Овстал. — Если повезет, мы сумеем ослабить преимущество Кейна. Рассеем наши силы, заставим его потратить энергию на мелкие отряды. А лучше, если мы вступим в ближний бой, чтобы он побоялся задеть своих. Молнии — его сильнейшее оружие, а без кольца и в открытом бою мы осилим его войско числом. Желательно выманить его из крепости на открытое место, затем напасть всеми силами Но только Кейн и сам чертовски умный стратег — этого у него не отнимешь.
— Нет ли какого-нибудь оберегающего заклятья для защиты наших воинов от чар Кейна? — осведомился Арклек, чувствуя, как пошатнулось его положение.
— Возможно, есть, — сказал Дрибек. — Я снова отправляюсь к Гервейн. Прошлый раз она намекнула, что у Храма может быть доступ к магии, не уступающей демону Кейна. Если Гервейн действительно хочет помочь, у нее было достаточно времени, чтобы обыскать замшелые подземелья Храма в поисках забытых секретов. Если нет, будем надеяться, что бойня в Бреймене побудит ее смягчиться и проникнуться нашими целями.
Асбралн хмуро покачал головой:
— Попросишь помощи у Храма, и нечем будет расплатиться. Нам и без того нелегко было обуздать честолюбие Гервейн.
Дрибек поджал губы.
— Повторяю, нам предстоят тяжелые дни. Если Гервейн сможет помочь, мы не откажем ей. Я лишь надеюсь, что цена за услугу не омрачит нашу победу. Хотя что может быть мрачнее поражения?
XXII. ПОДЗЕМЕЛЬЯ ХРАМА
Для столь раннего часа Гервейн являла собой образец царственного изящества; жрице придавала таинственный облик длинная хламида из темно-багрового шелка, украшенная нашитыми лоскутами из кожи кремового цвета и хитроумно расположенными отверстиями, намекающими на скрытое под хламидой роскошное тело. Ее черные как смоль волосы были уложены длинными локонами, а темные, по-кошачьи загадочные и расчетливые глаза пристально смотрели на вошедших. Терес не понравилось холодное равнодушие ее утонченно-нежного лица.
— Дикая волчица, — объявила жрица, скользнув взором по грубой одежде девушки. Терес вызывающе уставилась на нее. Возрастом Гервейн была лет на пять, не более, старше. — Ты взял ее с собой в качестве телохранителя, лорд Дрибек, или надеешься, что женщина поймет женщину?
— Мне просто показалось, что тебе захочется поговорить с той, кто не понаслышке знает о тайной силе Кейна, — ответил Дрибек, с трудом сдерживая вспышку гнева.
— Возможно. У нас есть о чем рассказать друг другу. Но сегодня я вижу, что тебе не до утонченных манер, милорд, а крики на улице говорят нам об очередном злодействе Кейна. Неужто этот пригретый тобой безумец уже возвратился и ждет у наших ворот?
Дрибек подробно описал все, что они узнали о судьбе Бреймена, пытаясь уловить на лице жрицы тень волнения. Но его постигло разочарование. Насмешливо-утонченные манеры Верховной жрицы остались неизменными, хотя она задавала обоим вопрос за вопросом.
Наконец Гервейн замолчала, размышляя над услышанным. Ее прекрасное лицо не дрогнуло, но она уже приняла решение.
— Идемте со мной, — приказала она, поднимаясь с Кресла власти. — Посторонние редко проникают за пределы молитвенных залов Храма, но ныне настали тяжелые времена.
Они последовали за ней в тайные подземелья Храма по петляющим переходам, мимо келий, пропахших ладаном, где группы девушек в светлых туниках заняты были внешне бессмысленными ритуалами либо заботами по хозяйству. Коридор привел их к лестнице, по которой они спустились на несколько пролетов; исчезли окна, и появились горящие факелы. Здесь двери келий были чаще заперты, некоторые из них поражали своей массивностью. Из-за одной из таких дверей донесся приглушенный плач, и Терес показалось, что на губах Гервейн мелькнула злая улыбка.
Они очутились уже глубоко под землей, когда жрица остановилась у обитой железом огромной двери.
— Постучи, — приказала она, и Дрибек повиновался.
В смотровом отверстии показалась острая физиономия, затем исчезла, и, проскрежетав засовами, дверь открылась. Комната была на удивление велика. Унылое лицо Дрибека восторженно просветлело при виде огромного количества хранящихся на длинных полках книг и манускриптов. Три жрицы от среднего до преклонного возраста изучали выложенные на тяжелом столе затхлые тома. Посреди столешницы помещался серебристо-серый диск из блестящего металла футов пяти в диаметре. Предположив, что это зеркало, Дрибек наклонился над ним — и увидел, что полированная поверхность диска ничего не отражает.
— Архивы Храма, — пояснила Гервейн. — Многовековое хранилище утомительного перечня событий и тайных знаний. Когда-то мы, дочери Шенан, едва не утратили способность отличать ненужное от бесценного среди множества тайн, которыми наша религия когда-то владела. Последние дни мои сестры неустанно работают, пытаясь извлечь знания древней расы Крелран и их демона Гелиотропа из заплесневелой груды древних пергаментов. Кажется, Селонари повезло — как и прочему миру, — поскольку наши поиски оказались ненапрасными.
— Что вы узнали об Арелларти? — невольно вырвалось у Дрибека.
— Многое. Но надеемся узнать еще больше, как только найдем некий манускрипт, относящийся к первым дням существования нашего города. Пока что этот том сокрыт от нас. — Она победно улыбнулась. — Но мы уже достаточно выяснили из прочих рукописей, чтобы понять суть хрустального дьявола по имени Гелиотроп. И более того — наши знания помогли обнаружить средства борьбы с его силой. Возможно, нам удастся обессилить энергетические разряды, которыми управляет с помощью кольца Кейн… Вижу, достойнейший лорд Дрибек охвачен любопытством!
— Если ты сможешь обезвредить его оружие, мы уничтожим Кейна! — поклялся Дрибек, не обращая внимания на колкость Верховной жрицы.
— Если только Гелиотроп не обладает еще более опасными качествами. Но я полагаю, что наши знания позволяют сражаться с Кейном на равных. Я поняла из твоего рассказа, Терес, что Кейну удалось открыть важный принцип энергии Крелрана, хотя ты не смогла постичь значение его открытия, назвав его колдовством, и Кейн указал тебе на твою ошибку, не снизойдя, ввиду твоего невежества, до объяснений.
— Дикая волчица, — объявила жрица, скользнув взором по грубой одежде девушки. Терес вызывающе уставилась на нее. Возрастом Гервейн была лет на пять, не более, старше. — Ты взял ее с собой в качестве телохранителя, лорд Дрибек, или надеешься, что женщина поймет женщину?
— Мне просто показалось, что тебе захочется поговорить с той, кто не понаслышке знает о тайной силе Кейна, — ответил Дрибек, с трудом сдерживая вспышку гнева.
— Возможно. У нас есть о чем рассказать друг другу. Но сегодня я вижу, что тебе не до утонченных манер, милорд, а крики на улице говорят нам об очередном злодействе Кейна. Неужто этот пригретый тобой безумец уже возвратился и ждет у наших ворот?
Дрибек подробно описал все, что они узнали о судьбе Бреймена, пытаясь уловить на лице жрицы тень волнения. Но его постигло разочарование. Насмешливо-утонченные манеры Верховной жрицы остались неизменными, хотя она задавала обоим вопрос за вопросом.
Наконец Гервейн замолчала, размышляя над услышанным. Ее прекрасное лицо не дрогнуло, но она уже приняла решение.
— Идемте со мной, — приказала она, поднимаясь с Кресла власти. — Посторонние редко проникают за пределы молитвенных залов Храма, но ныне настали тяжелые времена.
Они последовали за ней в тайные подземелья Храма по петляющим переходам, мимо келий, пропахших ладаном, где группы девушек в светлых туниках заняты были внешне бессмысленными ритуалами либо заботами по хозяйству. Коридор привел их к лестнице, по которой они спустились на несколько пролетов; исчезли окна, и появились горящие факелы. Здесь двери келий были чаще заперты, некоторые из них поражали своей массивностью. Из-за одной из таких дверей донесся приглушенный плач, и Терес показалось, что на губах Гервейн мелькнула злая улыбка.
Они очутились уже глубоко под землей, когда жрица остановилась у обитой железом огромной двери.
— Постучи, — приказала она, и Дрибек повиновался.
В смотровом отверстии показалась острая физиономия, затем исчезла, и, проскрежетав засовами, дверь открылась. Комната была на удивление велика. Унылое лицо Дрибека восторженно просветлело при виде огромного количества хранящихся на длинных полках книг и манускриптов. Три жрицы от среднего до преклонного возраста изучали выложенные на тяжелом столе затхлые тома. Посреди столешницы помещался серебристо-серый диск из блестящего металла футов пяти в диаметре. Предположив, что это зеркало, Дрибек наклонился над ним — и увидел, что полированная поверхность диска ничего не отражает.
— Архивы Храма, — пояснила Гервейн. — Многовековое хранилище утомительного перечня событий и тайных знаний. Когда-то мы, дочери Шенан, едва не утратили способность отличать ненужное от бесценного среди множества тайн, которыми наша религия когда-то владела. Последние дни мои сестры неустанно работают, пытаясь извлечь знания древней расы Крелран и их демона Гелиотропа из заплесневелой груды древних пергаментов. Кажется, Селонари повезло — как и прочему миру, — поскольку наши поиски оказались ненапрасными.
— Что вы узнали об Арелларти? — невольно вырвалось у Дрибека.
— Многое. Но надеемся узнать еще больше, как только найдем некий манускрипт, относящийся к первым дням существования нашего города. Пока что этот том сокрыт от нас. — Она победно улыбнулась. — Но мы уже достаточно выяснили из прочих рукописей, чтобы понять суть хрустального дьявола по имени Гелиотроп. И более того — наши знания помогли обнаружить средства борьбы с его силой. Возможно, нам удастся обессилить энергетические разряды, которыми управляет с помощью кольца Кейн… Вижу, достойнейший лорд Дрибек охвачен любопытством!
— Если ты сможешь обезвредить его оружие, мы уничтожим Кейна! — поклялся Дрибек, не обращая внимания на колкость Верховной жрицы.
— Если только Гелиотроп не обладает еще более опасными качествами. Но я полагаю, что наши знания позволяют сражаться с Кейном на равных. Я поняла из твоего рассказа, Терес, что Кейну удалось открыть важный принцип энергии Крелрана, хотя ты не смогла постичь значение его открытия, назвав его колдовством, и Кейн указал тебе на твою ошибку, не снизойдя, ввиду твоего невежества, до объяснений.