– Спортивный клуб «Самсон»… – задумчиво протянула Милославская. – Да, это мне гораздо больше подходит!
На самом деле, «причастность» к делу спортивного клуба выглядела не так нелепо, как «причастность» парикмахерской. Во всяком случае так казалось гадалке. Она с наслаждением потерла ладони и стала взад и вперед расхаживать по комнате. Сюжет к тому моменту исчерпал себя и Яна, взбудораженная увиденным, с каким-то несвойственным ей пылом нажала на кнопку телевизора, отключающую его от сети. Воспользоваться пультом она на этот раз не пожелала.
– Да! Я непременно должна туда попасть! – с жаром воскликнула она, подняв вверх указательный палец.
Однако гадалка тут же вспомнила, что еще недавно стрелки часов остановили ее порыв. Она перевела взгляд на часы: начало двенадцатого.
– М-м-м! – с досадой промычала Яна, поджав губы. – Теперь там точно делать нечего!
Гадалка злилась на саму себя за то, что сразу не нашла нужного решения, за то, что потеряла время в ресторане, за то, что незнакома была с спортклубом «Самсон», в который бы могла отправиться сразу же после подсказки Сюрприза. К тому же в глубине души ее терзала мысль еще и о том, что и спортивное заведение может оказаться совсем не тем местом, которое как-то поможет расследованию.
«А если Галюся томится в застенках клуба?» – вдруг подумала Милославская, и воображение нарисовало ей картину темного сырого подвала, в котором, почему то прикованная к столбу мощными цепями, стонала бедная девочка. Ведь в таком случае в «Самсон» следовало мчаться незамедлительно и бить, как говорится, во все колокола. Или же… Каким-то способом проникнуть в помещение незаконно и тогда…
– Тьфу, ерунда! – воскликнула вслух гадалка, хотя никаких доводов, разоблачающих несостоятельность этой идеи у нее не было. Просто не понравилось ей такое предположение и все. А интуиции своей Милославская ой как доверяла!
Решив, что наилучшим вариантом является нормальное, «дневное», открытое посещение клуба, Яна грузно опустилась на свою кровать. Вывод был вполне логичным, но она все же невольно проклинала поговорку «Утро вечера мудренее».
Яна откинулась было на подушки, но потом, покачивая головой, протянула:
– Нет, в таком состоянии отходить ко сну нельзя!
Она решительно зашагала на кухню, намереваясь убрать там все «безобразие» и подкрепиться чашкой кофе. Через минуту веник послушно ходил в ее руках, поднимая вверх столб белой пыли.
– Ну Джемма! – бормотала гадалка, – Прибавила ты мне забот.
Собрав посеревшую, смешанную с пылью кучку на совок и ссыпав ее в мусорное ведро, гадалка наскоро протерла пол влажной тряпкой и взялась наконец за джезву, которая, казалось, навсегда впитала в себя кофейный аромат.
Конечно, кофе под сигаретку – далеко не лучший способ успокоения, однако именно этого гадалке в тот момент и не хватало.
Обжигаясь мелкими глотками напитка, она, прищурившись, втягивала в себя дым, ощущая во всем теле непрекращающееся волнение.
В эту ночь гадалка почти не сомкнула глаз. Какой-то внутренний трепет мешал ей заснуть. Она пыталась начать думать о чем-то другом, далеком от дела Незнамова, но мысли неизбежно вновь приводили ее к нему.
Под утро, как это обычно в таких случаях бывает, Милославская заснула. Заснула сладко, глубоко, и так хорошо ей было в ее уютной мягкой постели… Свежий ветерок, врывавшийся в раскрытую форточку, поднимал кверху легкий занавес, наполняя комнату приятной прохладой.
– Ку-ка-реку! – неожиданно раздалось где-то рядом.
Этот хриплый возглас, казалось, разбудил спящий город: где-то вдали сразу застучал трамвай, старый «Икарус» протарахтел на дороге…
Наверное, это Яне так казалось, потому что до того она спала, а теперь проснулась, услышала все то, что творилось вокруг.
– Проклятый петух! – пробормотала она, с головой забираясь под одеяло. – Топор по тебе плачет!
Милославская зажмурилась и попыталась снова вернуться в тот сладкий мир, от которого оторвало ее кукареканье. Не пролежав так и минуты, она резко оторвала голову от подушки: ей вспомнилось все, чем закончился вчерашний вечер.
– «Самсон»! – воскликнула она.
Сон как рукой сняло.
Резко дернув ногой, Милославская откинула одеяло. В одно мгновенье встав на ноги, она стремительно направилась в ванную. Джемма, лениво приоткрыв один глаз, удивленно смотрела на свою хозяйку, взлохмаченную, всю какую-то помятую и непривычно несимпатичную.
Было около половины седьмого, и собаке, наверное, чувствовавшей каким-то внутренним будильником время, показалось странным, что Яна в столь ранний час поднялась с постели так решительно.
Милославская, открывая кран, посмотрела в зеркало.
– Ужас! – хрипло пробормотала она, и скрепя сердце ополоснув лицо холодной водой, нанесла на него освежающую маску, сделавшую ее похожей на Фантомаса.
Стакан апельсинового сока заменил в это утро гадалке привычный кофе. Она чувствовала себя отвратительно, хотя бурлящие мысли не давали ей этого осознать, и в горло ничего, кроме сока не лезло.
Поставив в раковину опустошенный стакан, который вымыть не составляло труда, но все равно не хотелось, Яна принялась за выбор гардероба. Стиль его она определила для себя заранее: спортивный. Так, как она посчитала, ей было бы проще показаться своей среди чужих или, по меньшей мере, добиться большего расположения.
Подцепив двумя пальцами давно застывшую маску, Милославская осторожно стянула ее с лица и, глянув в зеркало, осталась вполне довольна собственным отражением, которому недоставало только нескольких легких штрихов косметики.
Джемма тоскливо смотрела на хозяйку, втискивающую ногу в тесные черные кожаные ботинки.
– Сегодня я возьму тебя с собой, – успокоила собаку гадалка, которой уже совестно было оставлять питомицу в одиночестве. Да и повторения случая с мукой тоже как-то не хотелось.
Овчарка недоверчиво посмотрела на Милославскую.
– Возьму, возьму. Сегодня, слава богу, не в ресторан иду, – пыхтя над шнуровкой, бормотала Яна. – Там бы куда я тебя дела? – оправдывалась она. – А в спортивный клуб можно. Хотя и не очень.
В половине восьмого гадалка и ее собака покинули дом и, полные оптимизма, по привычной тропинке стали спускаться к дороге.
– На прогулку? – весело спросила встретившаяся им на перекрестке соседка Любовь Павловна.
– Угу, – улыбнувшись, ответила Милославская, которой не к лицу было вдаваться во все подробности, да и дружбы, которая порой бывает между соседями она с этой женщиной не водила.
Они жили бок о бок, ничего толком не зная друг о друге, но при встрече не обходились без доброжелательного приветствия и пары фраз о погоде, здоровье и прочих традиционных в такой ситуации вопросов. Вот если б назойливая тетя Даша не дай бог повстречалась, уж она-то не дала бы Милославской прохода, пока та не удовлетворила бы ее любопытство. Яна очень торопилась, а потому благодарила бога, что он ей послал не ее, а Любовь Павловну.
Джемма бежала позади хозяйки, высунув язык и бойко повиливая хвостом. Яна не придерживала ее за поводок, который, разумеется, приготовила заранее, так как времени для этого впереди было еще предостаточно.
Старенькое такси довольно быстро домчало гадалку к месту назначения, и вскоре она уже взволнованно читала надпись над входом в огромное, причудливой формы здание.
– Ну-с, – сказала она, вздохнув и бросив на собаку взгляд, ищущий поддержки, и сделала шаг вперед.
В этот самый момент тяжеленная металлическая дверь распахнулась перед самым ее носом так, словно это была не железная махина, а шелковая занавеска. Милославская, не будучи между прочим трусихой, громко ойкнула от неожиданности и машинально отступила.
Рыжий громила, возвышающийся над гадалкой едва ли не на две головы и явно втрое превосходящий ее по обхвату груди, талии и всего имеющегося, широко улыбаясь, пробасил над самым ее ухом:
– Пардон, мадам.
– Спасибо, – почему-то ответила Яна, подернув плечом, и тут же мысленно отругала себя за сказанное, а потом успокоилась, подумав, что бывает и хуже.
– За что? А-а-а-а-а… – прогремел здоровяк, зашедшись оглушительным смехом.
– За то что вообще меня заметили, – съязвила Милославская и, словно упавший человек, стала отряхиваться.
Джемма, в момент распахивания двери занявшая угрожающую позу, удивленно, но не теряя боеготовности, смотрела на смеющегося парня и предупреждающе рычала. Тот очень смело посмотрел на нее и поначалу, казалось, хотел что-то заметить, но потом, наверное решив, что азиатская овчарка далеко не пудель, не стал испытывать судьбу и ловко перекинув огромную спортивную сумку за спину зашагал к серебристой «Тайоте».
Гадалка подумала, что начало получилось не вполне приятным, но не желая прислушиваться к голосу примет, все же уверенно взялась за круглую дверную ручку, которой, чтобы соответствовать размеру Яниного кулака, следовало уменьшиться ровно вдове. Здесь определенно не рассчитывали на посетителей такой комплекции.
Однако, вопреки ее ожиданию, дверь так легко не поддалась. Незначительное усилие, предпринятое гадалкой, приоткрыло ее не более чем на два сантиметра. Милославская ухмыльнулась и еще раз потянула ручку на себя. Заглушаемый внезапно раздавшимся лаем Джеммы голос сзади предложил:
– Позвольте вам помочь.
Гадалка обернулась. Навстречу ей шел высокий мужчина в спортивном костюме, такой же крупногабаритный, как тот, что минуту назад чуть не сбил ее с ног.
– Рестлингом решили заняться? – вполне дружелюбно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот увидите, – через пару месяца вы начнете легко распахивать ее, – незнакомец кивнул на дверь, – с первого раза.
Милославская натянула поводок и, скупо улыбнувшись, произнесла:
– Вы так считаете?
– Угу, – ответил тот и замер в нерешительности, глядя на оскалившую зубы собаку.
– Успокойся, – скомандовала гадалка, и овчарка тут же, хотя с явным нежеланием, отступила.
Мужчина протянул руку и открыл перед сделавшей шаг назад гадалкой дверь.
– Пожалуйте, – сказал он, указывая ей вперед.
– Я лучше после вас, – ответила Милославская.
Незнакомец посмотрел удивленно и покосился на Джемму.
– Я дороги не знаю, – пояснила она, – вы меня к кабинету директора проводите.
– У-у-у…, – протянул тот, – Это на другом конце комплекса. Но я не упущу шанса оказать честь такой хорошенькой дамочке.
При последних словах спортсмен сделал такое выражение лица, какое у Милославской всегда вызывало негативные чувства.
Тем не менее она молча последовала за провожатым, глядя в его широкую спину и практически ничего, кроме нее, не видя перед собой. Мужчина дела шаг – Яна два, он вдыхал раз – она три. Уже через минуту гадалка подумала, что лучше было бы самостоятельно отыскать дорогу.
Милославская, торопливо шагая, думала и о том, что название клуба не очень-то подходит для этого огромного здания. Это, скорее был дворец, комплекс, что угодно. Пробираясь к кабинету директора, они уже преодолели два длинных узких коридора и три многоступенчатых лестницы, между которыми находились просторные пролеты.
Размышляла гадалка и о личности тех, с кем ей уже довелось здесь повстречаться. Еще раз воссоздав в воображении силуэт первого здоровяка и критически глянув на того, который мерил коридор своими тяжелыми ножищами впереди нее, она подумала, что люди эти довольно подозрительные и слишком суровые на вид.
Мысль, пришедшая вслед за этой, поразила саму гадалку. Она спрашивала себя: «Может быть, здесь готовят телохранителей или вообще киллеров, террористов каких-нибудь?». Но толком проанализировать возникшую идею Яне не удалось, поскольку провожатый заявил:
– Прибыли! – и стукнув в дверь костяшками пальцев и ничего более не говоря, стал удаляться в обратном направлении.
– Да-а, – протяжно раздалось из кабинета.
«Боже! Неужели женский голос? Смена контингента?» – пронеслось в голове гадалки.
Однако общению с себе подобными ей порадоваться не пришлось – открыв дверь, она обнаружила восседающую за столом «бабищу», как наверняка выразился бы Руденко, которая по комплекции немногим отличалась от тех двух громил. Правда, размеры ее никак не говорили об особом усердии в занятиях спортом. Второй подбородок и анекдотических габаритов грудь, возвышающиеся над столом, красноречиво свидетельствовали об этом.
Завидев перед собой гадалку, директор одновременным движением мохнатых бровей и большого приплюснутого носа сдвинула очки на самый его кончик и бросила на гостью полный удивления взгляд – та была ей абсолютно незнакома.
Вместо того, чтобы сказать что-нибудь в объяснение своего визита, Яна, сама не зная почему, стала разглядывать управленшу с чисто женским любопытством. Она сразу же заметила про себя, что выкрашенные в ярко желтый цвет, накрученные на крупные бигуди волосы и умопомрачительно красные губы делают ее вульгарной, а облегающее платье, которое, казалось, вот-вот лопнет по швам, ее полнит.
– Что вам, девушка? – развязно спросила женщина, скучно глядя на Милославскую.
– Что мне? – растерянно повторила Яна слова хозяйки заведения.
На самом деле, следуя за здоровяком, она и не подумала, о чем, собственно, будет говорить с начальницей. Почему она сразу направилась именно к ней, гадалке было ясно – ведь не могла же она бродить по комплексу, будучи совершенно посторонним человеком. Все равно остановит кто-нибудь, спросит, чего, мол, вам тут надобно… И что тогда отвечать?
Что же выходит? Яна пришла просить разрешения на прогулку по спортклубу? Глупо. Кто она для этого вообще такая? Записаться в какую-нибудь секцию? Так на входе висят десятки объявлений, гласящих о том, что при подобном желании обращаться следует к тренеру такому-то в комнату такую-то. Признаться с ходу, что ищет Галю Незнамову и подозревает, что она именно тут находится? Еще глупее! Так ее и приподнесли на блюдечке с золотой каемочкой! Уж больно личности по «Самсону» бродили подозрительные, того и гляди, что, заикнувшись о Галюсе, сама живой отсюда не уйдешь. Хотя… рядом Джемма. «Нам ли этих киллеров бояться?» – подумала гадалка, глядя на собаку, совершенно не заметив, что мысль эту она довольно громко озвучила.
– Киллеров? Что? Что-что? – хриплым, прокуренным голосом закудахтала директор.
Яна поняла (да особого ума для этого и не требовалось), что она посадила себя в лужу. Внезапно вооружившись какой-то пышущей во все стороны энергией, она подошла ближе к столу начальницы и по-мужски протянув ей руку, громко и отчетливо сказала:
– Так зовут мою собаку – Киллер, – а затем представилась: – Яна Борисовна Милославская.
– Фу ты, господи! Гертруда Коц, – машинально ответив рукопожатием и вслед за этим потянувшись за сигаретой, ошарашенно ответила хозяйка «Самсона».
– Довольно оригинально, – протянула она, закурив и глядя на севшую у ног хозяйки Джемму, – и главное – очень подходит…
– Знаете ли, – начала Милославская, у которой в голове на тот момент крутилась куча всякого вранья, – я подыскиваю себе работника…
Финал начатой фразы оказался сюрпризом для самой гадалки. И как у нее это выскочило?
– Хм, – произнесла Гертруда и закашлялась так, что внутри у нее все забулькало, – вы видимо ошиблись адресом. Здесь не бюро оказания услуг и далеко не биржа труда.
– Да нет, – замявшись, заговорила Яна, между тем не зная, как направить разговор в нужное ей русло, – вы немного не так меня поняли… Мне нужен работник особого рода…
– Де-евушка, – протянула собеседница Яны, не зная, между тем, куда прятать глаза, – вы когда сюда заходили, вывеску хорошо прочитали? Там случайно не было обозначено, что под этой крышей находится спортклуб? – Коц свесила со стола руку с сигаретой, на которой отпечатались алые следы ее огненной помады.
– Я все прочитала. Дело в том, дело в том, – начала Милославская, прикидываясь совершенной дурочкой и стыдливо теребя выуженный из сумочки носовой платок, – У вас тут такие интересные молодые люди ходят…
– А-ха-ха-ха! – зашлась смехом начальница, и все грузное ее тело заколыхалось, как подтаявший холодец. Услышав, последнюю фразу Милославской, она испытала явное облегчение.
– Здесь не клуб знакомств, – проговорила женщина, успокоившись и утирая выступившие от смеха слезы, – Еще раз повторяю – это спортивное учреждение. Мальчики у нас здесь конечно, – Гертруда закатила глаза и звучно чмокнула кончики своих коротких пухлых пальцев и, став вдруг сердитой, продолжила: – но это спортсмены, а не какие-нибудь там Жигало! Имейте в виду! И они зарабатывают себе на жизнь более достойным способом.
– Вот как? – совершенно сменив и стиль поведения, и интонацию, проговорила Яна. – Это, знаете ли, оч-чень интересно!
Теперь она была более верна самой себе, только нахальства немного позаимствовала у образа, в который неожиданно вошла. Джемма все это время молча наблюдала за происходящим и едва ли узнавала в разбушевавшейся даме свою выдержанную в манерах хозяйку.
Гертруда Коц смотрела на Милославскую, ужасно удивленная такой неожиданной переменой в гостье.
– Вы не могли бы мне рассказать, какой это такой способ? – язвительно протянула гадалка, низко склонившись к столу, за которым восседала Коц.
– Не-ет, – с неменьшей ехидностью протянула та, прищурив свои выпученные глаза и тоже склонившись к Яне.
– А если подумать? – покачивая головой, произнесла гадалка.
– Им-а, – издевательски ответила начальница.
– А если от вас этого потребуют люди в погонах? – Милославская вспомнила о Руденко и пожалела, что его в тот момент не было рядом.
– А людям в погонах я скажу, покажу, докажу, что способ этот вполне законный! Не рэкет какой-нибудь там! А лицам посторонним, – на этом слове Гертруда сделала особое ударение, я всегда отвечаю, что информация о моих людях – дело строго конфиденциальное, и их не касается! – Коц помахала прямо перед носом Милославской своим указательным пальцем.
– Ну, а если я, например, и хочу им предложить заработать тем самым способом, ничем для них не обидным? – закинув ногу на ногу протянула Милославская, тогда как Коц надеялась на ее уход.
– Яна, так, кажется, вас зовут? – произнесла Гертруда, начав говорить на два тона тише. – Раз уж мы без свидетелей, то я вам скажу откровенно – если вы сами дура, то из меня вам ее сделать не удастся. Я вам повторяю – здесь спортивный клуб и осуществляется тут только спортивная подготовка. Все остальное – за пределами этих стен, в специальных учреждениях, и люди поумнее обращаются в случае особой надобности туда, а не сюда. Хотя, кажется, вы не дура и просто пытаетесь обвести меня вокруг пальца. Чего вот вам только надо? – Коц прищурила глаза и уставилась на гадалку.
– Это долгая история, – вздохнув, ответила Яна, напустив на себя сентиментальность и, между тем нащупывая в сумочке заветную колоду карт. Она поняла, что без них ей тут никак не разобраться.
Обнаружив в себе необыкновенные способности к сочинительству, Яна начала рассказ о негодяе муже, которому она, как говорится, отдала весь свой цвет, красоту и молодость, всю вою любовь, а он, подлец, не оценил, завел себе другую, помоложе да покрасивее. Но не может она, Яна, вынести этого и ищет себе некоего Зорро, который отомстит за ее поруганную честь и достоинство. И готова Яна за это хорошо заплатить.
В финале рассказа, который Гертруда, почему-то слушала не перебивая, Милославская выразительно всхлипнула, а потом закрыв лицо одной ладонью замолчала.
Вторую ладонь гадалка в этот момент опустила на одну из карт, над выбором которой ей не пришлось долго думать. Она заранее решила, что ей нужна карта «Чтение».
«Чтение» было поистине необыкновенной картой, обладающей сказочными возможностями. Она отнимала у Милославской массу сил, зато позволяла прочесть чужие мысли.
В центре карты красовалось изображение глаза, в зрачке которого застыла человеческая голова. От этого глаза шли нарисованные Яниной же рукой мощные флюиды, волны, а затем и лучи, способные поведать о многом.
Милославская опустила на карту руку и приложила максимум усилий для того, чтобы сосредоточиться. В этот момент она не думала ни о чем: ни о своих личных проблемах, ни о деле, которое вела. Единственное, что ее в данный момент интересовало – мысли Гертруды.
Коц же, к неописуемому удивлению гадалки, очень расчувствовалась и, не находя слов, молча созерцала «переживания» Яны.
Отдача от карты пошла сразу же. Видимо потому, что подвергшись эмоциональному удару, который вряд ли может оставить равнодушной какую-либо женщину, Гертруда не скрывала своих мыслей, тогда как гораздо чаще при работе Милославской с клиентами случалось наоборот.
Яна почувствовала активно идущее от «Чтения» тепло. Она сконцентрировала всю свою внутреннюю силу в одной ладони и в следующую же минуту ее сознание окутало мутное облако, которое пульсировало, издавая какие-то звуки. В первые секунды Яна не могла их разобрать, но уже вскоре ее мозг читал законченные по смыслу высказывания.
«Эх дура, дура, – мыслила Коц, – нашла где киллеров искать! Да так разве ищут?! И какой же осел ей в такой своей деятельности сознается?! Вот телохранителя, чтобы благоверный тебя со свету раньше времени не сжил, мы организовать можем. А то тоже выдумала – работник особого назначения! Дура! И ведь брешет же чего! Собаку, мол, киллером зовут. А может, и правда так назвала, в отчаяньи-то… Видать, давно, мыслишку вынашивала! Нет, дорогая, наши воды чистые. Мы людей защищаем, а не губим. Знал бы Александр Иваныч, за какими услугами к нам ходить стали, обиделся бы. И почему она вообще сюда приперлась? Ведь наводки всегда на офис даем!»
Облако в этот миг разорвалось, и больше Яна ничего «прочесть» не смогла. Да, собственно, ей и так все было ясно: в спорткомплексе, кроме всего прочего, велась тайная целенаправленная подготовка профессиональных телохранителей. И офис существовал, куда могли обратиться крутые клиенты и где договора с молодчиками заключались. А руководил этим офисом честный и порядочный человек – некий Александр Иваныч.
Милославская чувствовала ужасное недомогание, но все же попыталась открыть глаза, которые до того так и продолжала скрывать под ладонью. Она отняла от головы руку и посмотрела на Коц. По-видимому, в этом взгляде было столько страдания, что Гертруда расчувствовалось еще больше.
Милославская не лицедействовала – это гадание наложило на ее лицо такой отпечаток изможденности. Собеседница же ее во всем внутренне обвинила мужа своей незваной гостьи и, чтобы успокоить Яну, из женской, так сказать, солидарности, поведала ей свою историю о молодом любовнике, любовнике-Жигало, который порадовался жизни пару лет за ее счет, а потом и женился на другой, прихватив подаренную Коц квартиру и машину. Отобрать подарки назад было невозможно, так как Гертруда под влиянием чувства оформила все честь по чести – на возлюбленного.
Пока хозяйка заведения рассказывала, Милославская медленно приходила в себя и вскоре была вполне способна говорить и жестикулировать.
– Так что такова наша женская доля, – заявила директор в заключение, – ничего не попишешь. – А козлам этим бог судья! Плохо ли нам и без них? – Гертруда обвела взглядом свой кабинет и улыбнулась, глядя на гадалку.
Яна невольно последовала взглядом по стенам кабинета. Никакого подтверждения тому, что жизнь Коц была сладка и без молодого любовника на них не было. Стены как стены, ничего особенно. Фотографии воспитанников клуба в деревянных рамочках там и тут…
Милославская вдруг заинтересовалась этими фотографиями и стала приглядываться к ним прищурившись.
– Вот цель моей нынешней жизни! – горделиво заявила Коц. – Сама я далека от спорта, но с некоторых пор занялась именно этим бизнесом. Братец-бизнесмен одну из отраслей своей деятельности в мои руки передал, потому что, по его словам, во мне жилка есть особая, так сказать, капиталистическая. Спорт – благородное дело, я не стала отказываться, тем более, что гонорар солидный…
– Красавцы! – протянула она через некоторое время, видя, что гостья не сводит глаз с одной из самых крупных фотографий. – У нас здесь просто фабрика настоящих мужчин!
Гадалка между тем уже не слушала Гертруду. Одно из лиц показалось ей ужасно знакомым.
ГЛАВА 16
На самом деле, «причастность» к делу спортивного клуба выглядела не так нелепо, как «причастность» парикмахерской. Во всяком случае так казалось гадалке. Она с наслаждением потерла ладони и стала взад и вперед расхаживать по комнате. Сюжет к тому моменту исчерпал себя и Яна, взбудораженная увиденным, с каким-то несвойственным ей пылом нажала на кнопку телевизора, отключающую его от сети. Воспользоваться пультом она на этот раз не пожелала.
– Да! Я непременно должна туда попасть! – с жаром воскликнула она, подняв вверх указательный палец.
Однако гадалка тут же вспомнила, что еще недавно стрелки часов остановили ее порыв. Она перевела взгляд на часы: начало двенадцатого.
– М-м-м! – с досадой промычала Яна, поджав губы. – Теперь там точно делать нечего!
Гадалка злилась на саму себя за то, что сразу не нашла нужного решения, за то, что потеряла время в ресторане, за то, что незнакома была с спортклубом «Самсон», в который бы могла отправиться сразу же после подсказки Сюрприза. К тому же в глубине души ее терзала мысль еще и о том, что и спортивное заведение может оказаться совсем не тем местом, которое как-то поможет расследованию.
«А если Галюся томится в застенках клуба?» – вдруг подумала Милославская, и воображение нарисовало ей картину темного сырого подвала, в котором, почему то прикованная к столбу мощными цепями, стонала бедная девочка. Ведь в таком случае в «Самсон» следовало мчаться незамедлительно и бить, как говорится, во все колокола. Или же… Каким-то способом проникнуть в помещение незаконно и тогда…
– Тьфу, ерунда! – воскликнула вслух гадалка, хотя никаких доводов, разоблачающих несостоятельность этой идеи у нее не было. Просто не понравилось ей такое предположение и все. А интуиции своей Милославская ой как доверяла!
Решив, что наилучшим вариантом является нормальное, «дневное», открытое посещение клуба, Яна грузно опустилась на свою кровать. Вывод был вполне логичным, но она все же невольно проклинала поговорку «Утро вечера мудренее».
Яна откинулась было на подушки, но потом, покачивая головой, протянула:
– Нет, в таком состоянии отходить ко сну нельзя!
Она решительно зашагала на кухню, намереваясь убрать там все «безобразие» и подкрепиться чашкой кофе. Через минуту веник послушно ходил в ее руках, поднимая вверх столб белой пыли.
– Ну Джемма! – бормотала гадалка, – Прибавила ты мне забот.
Собрав посеревшую, смешанную с пылью кучку на совок и ссыпав ее в мусорное ведро, гадалка наскоро протерла пол влажной тряпкой и взялась наконец за джезву, которая, казалось, навсегда впитала в себя кофейный аромат.
Конечно, кофе под сигаретку – далеко не лучший способ успокоения, однако именно этого гадалке в тот момент и не хватало.
Обжигаясь мелкими глотками напитка, она, прищурившись, втягивала в себя дым, ощущая во всем теле непрекращающееся волнение.
В эту ночь гадалка почти не сомкнула глаз. Какой-то внутренний трепет мешал ей заснуть. Она пыталась начать думать о чем-то другом, далеком от дела Незнамова, но мысли неизбежно вновь приводили ее к нему.
Под утро, как это обычно в таких случаях бывает, Милославская заснула. Заснула сладко, глубоко, и так хорошо ей было в ее уютной мягкой постели… Свежий ветерок, врывавшийся в раскрытую форточку, поднимал кверху легкий занавес, наполняя комнату приятной прохладой.
– Ку-ка-реку! – неожиданно раздалось где-то рядом.
Этот хриплый возглас, казалось, разбудил спящий город: где-то вдали сразу застучал трамвай, старый «Икарус» протарахтел на дороге…
Наверное, это Яне так казалось, потому что до того она спала, а теперь проснулась, услышала все то, что творилось вокруг.
– Проклятый петух! – пробормотала она, с головой забираясь под одеяло. – Топор по тебе плачет!
Милославская зажмурилась и попыталась снова вернуться в тот сладкий мир, от которого оторвало ее кукареканье. Не пролежав так и минуты, она резко оторвала голову от подушки: ей вспомнилось все, чем закончился вчерашний вечер.
– «Самсон»! – воскликнула она.
Сон как рукой сняло.
Резко дернув ногой, Милославская откинула одеяло. В одно мгновенье встав на ноги, она стремительно направилась в ванную. Джемма, лениво приоткрыв один глаз, удивленно смотрела на свою хозяйку, взлохмаченную, всю какую-то помятую и непривычно несимпатичную.
Было около половины седьмого, и собаке, наверное, чувствовавшей каким-то внутренним будильником время, показалось странным, что Яна в столь ранний час поднялась с постели так решительно.
Милославская, открывая кран, посмотрела в зеркало.
– Ужас! – хрипло пробормотала она, и скрепя сердце ополоснув лицо холодной водой, нанесла на него освежающую маску, сделавшую ее похожей на Фантомаса.
Стакан апельсинового сока заменил в это утро гадалке привычный кофе. Она чувствовала себя отвратительно, хотя бурлящие мысли не давали ей этого осознать, и в горло ничего, кроме сока не лезло.
Поставив в раковину опустошенный стакан, который вымыть не составляло труда, но все равно не хотелось, Яна принялась за выбор гардероба. Стиль его она определила для себя заранее: спортивный. Так, как она посчитала, ей было бы проще показаться своей среди чужих или, по меньшей мере, добиться большего расположения.
Подцепив двумя пальцами давно застывшую маску, Милославская осторожно стянула ее с лица и, глянув в зеркало, осталась вполне довольна собственным отражением, которому недоставало только нескольких легких штрихов косметики.
Джемма тоскливо смотрела на хозяйку, втискивающую ногу в тесные черные кожаные ботинки.
– Сегодня я возьму тебя с собой, – успокоила собаку гадалка, которой уже совестно было оставлять питомицу в одиночестве. Да и повторения случая с мукой тоже как-то не хотелось.
Овчарка недоверчиво посмотрела на Милославскую.
– Возьму, возьму. Сегодня, слава богу, не в ресторан иду, – пыхтя над шнуровкой, бормотала Яна. – Там бы куда я тебя дела? – оправдывалась она. – А в спортивный клуб можно. Хотя и не очень.
В половине восьмого гадалка и ее собака покинули дом и, полные оптимизма, по привычной тропинке стали спускаться к дороге.
– На прогулку? – весело спросила встретившаяся им на перекрестке соседка Любовь Павловна.
– Угу, – улыбнувшись, ответила Милославская, которой не к лицу было вдаваться во все подробности, да и дружбы, которая порой бывает между соседями она с этой женщиной не водила.
Они жили бок о бок, ничего толком не зная друг о друге, но при встрече не обходились без доброжелательного приветствия и пары фраз о погоде, здоровье и прочих традиционных в такой ситуации вопросов. Вот если б назойливая тетя Даша не дай бог повстречалась, уж она-то не дала бы Милославской прохода, пока та не удовлетворила бы ее любопытство. Яна очень торопилась, а потому благодарила бога, что он ей послал не ее, а Любовь Павловну.
Джемма бежала позади хозяйки, высунув язык и бойко повиливая хвостом. Яна не придерживала ее за поводок, который, разумеется, приготовила заранее, так как времени для этого впереди было еще предостаточно.
Старенькое такси довольно быстро домчало гадалку к месту назначения, и вскоре она уже взволнованно читала надпись над входом в огромное, причудливой формы здание.
– Ну-с, – сказала она, вздохнув и бросив на собаку взгляд, ищущий поддержки, и сделала шаг вперед.
В этот самый момент тяжеленная металлическая дверь распахнулась перед самым ее носом так, словно это была не железная махина, а шелковая занавеска. Милославская, не будучи между прочим трусихой, громко ойкнула от неожиданности и машинально отступила.
Рыжий громила, возвышающийся над гадалкой едва ли не на две головы и явно втрое превосходящий ее по обхвату груди, талии и всего имеющегося, широко улыбаясь, пробасил над самым ее ухом:
– Пардон, мадам.
– Спасибо, – почему-то ответила Яна, подернув плечом, и тут же мысленно отругала себя за сказанное, а потом успокоилась, подумав, что бывает и хуже.
– За что? А-а-а-а-а… – прогремел здоровяк, зашедшись оглушительным смехом.
– За то что вообще меня заметили, – съязвила Милославская и, словно упавший человек, стала отряхиваться.
Джемма, в момент распахивания двери занявшая угрожающую позу, удивленно, но не теряя боеготовности, смотрела на смеющегося парня и предупреждающе рычала. Тот очень смело посмотрел на нее и поначалу, казалось, хотел что-то заметить, но потом, наверное решив, что азиатская овчарка далеко не пудель, не стал испытывать судьбу и ловко перекинув огромную спортивную сумку за спину зашагал к серебристой «Тайоте».
Гадалка подумала, что начало получилось не вполне приятным, но не желая прислушиваться к голосу примет, все же уверенно взялась за круглую дверную ручку, которой, чтобы соответствовать размеру Яниного кулака, следовало уменьшиться ровно вдове. Здесь определенно не рассчитывали на посетителей такой комплекции.
Однако, вопреки ее ожиданию, дверь так легко не поддалась. Незначительное усилие, предпринятое гадалкой, приоткрыло ее не более чем на два сантиметра. Милославская ухмыльнулась и еще раз потянула ручку на себя. Заглушаемый внезапно раздавшимся лаем Джеммы голос сзади предложил:
– Позвольте вам помочь.
Гадалка обернулась. Навстречу ей шел высокий мужчина в спортивном костюме, такой же крупногабаритный, как тот, что минуту назад чуть не сбил ее с ног.
– Рестлингом решили заняться? – вполне дружелюбно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот увидите, – через пару месяца вы начнете легко распахивать ее, – незнакомец кивнул на дверь, – с первого раза.
Милославская натянула поводок и, скупо улыбнувшись, произнесла:
– Вы так считаете?
– Угу, – ответил тот и замер в нерешительности, глядя на оскалившую зубы собаку.
– Успокойся, – скомандовала гадалка, и овчарка тут же, хотя с явным нежеланием, отступила.
Мужчина протянул руку и открыл перед сделавшей шаг назад гадалкой дверь.
– Пожалуйте, – сказал он, указывая ей вперед.
– Я лучше после вас, – ответила Милославская.
Незнакомец посмотрел удивленно и покосился на Джемму.
– Я дороги не знаю, – пояснила она, – вы меня к кабинету директора проводите.
– У-у-у…, – протянул тот, – Это на другом конце комплекса. Но я не упущу шанса оказать честь такой хорошенькой дамочке.
При последних словах спортсмен сделал такое выражение лица, какое у Милославской всегда вызывало негативные чувства.
Тем не менее она молча последовала за провожатым, глядя в его широкую спину и практически ничего, кроме нее, не видя перед собой. Мужчина дела шаг – Яна два, он вдыхал раз – она три. Уже через минуту гадалка подумала, что лучше было бы самостоятельно отыскать дорогу.
Милославская, торопливо шагая, думала и о том, что название клуба не очень-то подходит для этого огромного здания. Это, скорее был дворец, комплекс, что угодно. Пробираясь к кабинету директора, они уже преодолели два длинных узких коридора и три многоступенчатых лестницы, между которыми находились просторные пролеты.
Размышляла гадалка и о личности тех, с кем ей уже довелось здесь повстречаться. Еще раз воссоздав в воображении силуэт первого здоровяка и критически глянув на того, который мерил коридор своими тяжелыми ножищами впереди нее, она подумала, что люди эти довольно подозрительные и слишком суровые на вид.
Мысль, пришедшая вслед за этой, поразила саму гадалку. Она спрашивала себя: «Может быть, здесь готовят телохранителей или вообще киллеров, террористов каких-нибудь?». Но толком проанализировать возникшую идею Яне не удалось, поскольку провожатый заявил:
– Прибыли! – и стукнув в дверь костяшками пальцев и ничего более не говоря, стал удаляться в обратном направлении.
– Да-а, – протяжно раздалось из кабинета.
«Боже! Неужели женский голос? Смена контингента?» – пронеслось в голове гадалки.
Однако общению с себе подобными ей порадоваться не пришлось – открыв дверь, она обнаружила восседающую за столом «бабищу», как наверняка выразился бы Руденко, которая по комплекции немногим отличалась от тех двух громил. Правда, размеры ее никак не говорили об особом усердии в занятиях спортом. Второй подбородок и анекдотических габаритов грудь, возвышающиеся над столом, красноречиво свидетельствовали об этом.
Завидев перед собой гадалку, директор одновременным движением мохнатых бровей и большого приплюснутого носа сдвинула очки на самый его кончик и бросила на гостью полный удивления взгляд – та была ей абсолютно незнакома.
Вместо того, чтобы сказать что-нибудь в объяснение своего визита, Яна, сама не зная почему, стала разглядывать управленшу с чисто женским любопытством. Она сразу же заметила про себя, что выкрашенные в ярко желтый цвет, накрученные на крупные бигуди волосы и умопомрачительно красные губы делают ее вульгарной, а облегающее платье, которое, казалось, вот-вот лопнет по швам, ее полнит.
– Что вам, девушка? – развязно спросила женщина, скучно глядя на Милославскую.
– Что мне? – растерянно повторила Яна слова хозяйки заведения.
На самом деле, следуя за здоровяком, она и не подумала, о чем, собственно, будет говорить с начальницей. Почему она сразу направилась именно к ней, гадалке было ясно – ведь не могла же она бродить по комплексу, будучи совершенно посторонним человеком. Все равно остановит кто-нибудь, спросит, чего, мол, вам тут надобно… И что тогда отвечать?
Что же выходит? Яна пришла просить разрешения на прогулку по спортклубу? Глупо. Кто она для этого вообще такая? Записаться в какую-нибудь секцию? Так на входе висят десятки объявлений, гласящих о том, что при подобном желании обращаться следует к тренеру такому-то в комнату такую-то. Признаться с ходу, что ищет Галю Незнамову и подозревает, что она именно тут находится? Еще глупее! Так ее и приподнесли на блюдечке с золотой каемочкой! Уж больно личности по «Самсону» бродили подозрительные, того и гляди, что, заикнувшись о Галюсе, сама живой отсюда не уйдешь. Хотя… рядом Джемма. «Нам ли этих киллеров бояться?» – подумала гадалка, глядя на собаку, совершенно не заметив, что мысль эту она довольно громко озвучила.
– Киллеров? Что? Что-что? – хриплым, прокуренным голосом закудахтала директор.
Яна поняла (да особого ума для этого и не требовалось), что она посадила себя в лужу. Внезапно вооружившись какой-то пышущей во все стороны энергией, она подошла ближе к столу начальницы и по-мужски протянув ей руку, громко и отчетливо сказала:
– Так зовут мою собаку – Киллер, – а затем представилась: – Яна Борисовна Милославская.
– Фу ты, господи! Гертруда Коц, – машинально ответив рукопожатием и вслед за этим потянувшись за сигаретой, ошарашенно ответила хозяйка «Самсона».
– Довольно оригинально, – протянула она, закурив и глядя на севшую у ног хозяйки Джемму, – и главное – очень подходит…
– Знаете ли, – начала Милославская, у которой в голове на тот момент крутилась куча всякого вранья, – я подыскиваю себе работника…
Финал начатой фразы оказался сюрпризом для самой гадалки. И как у нее это выскочило?
– Хм, – произнесла Гертруда и закашлялась так, что внутри у нее все забулькало, – вы видимо ошиблись адресом. Здесь не бюро оказания услуг и далеко не биржа труда.
– Да нет, – замявшись, заговорила Яна, между тем не зная, как направить разговор в нужное ей русло, – вы немного не так меня поняли… Мне нужен работник особого рода…
– Де-евушка, – протянула собеседница Яны, не зная, между тем, куда прятать глаза, – вы когда сюда заходили, вывеску хорошо прочитали? Там случайно не было обозначено, что под этой крышей находится спортклуб? – Коц свесила со стола руку с сигаретой, на которой отпечатались алые следы ее огненной помады.
– Я все прочитала. Дело в том, дело в том, – начала Милославская, прикидываясь совершенной дурочкой и стыдливо теребя выуженный из сумочки носовой платок, – У вас тут такие интересные молодые люди ходят…
– А-ха-ха-ха! – зашлась смехом начальница, и все грузное ее тело заколыхалось, как подтаявший холодец. Услышав, последнюю фразу Милославской, она испытала явное облегчение.
– Здесь не клуб знакомств, – проговорила женщина, успокоившись и утирая выступившие от смеха слезы, – Еще раз повторяю – это спортивное учреждение. Мальчики у нас здесь конечно, – Гертруда закатила глаза и звучно чмокнула кончики своих коротких пухлых пальцев и, став вдруг сердитой, продолжила: – но это спортсмены, а не какие-нибудь там Жигало! Имейте в виду! И они зарабатывают себе на жизнь более достойным способом.
– Вот как? – совершенно сменив и стиль поведения, и интонацию, проговорила Яна. – Это, знаете ли, оч-чень интересно!
Теперь она была более верна самой себе, только нахальства немного позаимствовала у образа, в который неожиданно вошла. Джемма все это время молча наблюдала за происходящим и едва ли узнавала в разбушевавшейся даме свою выдержанную в манерах хозяйку.
Гертруда Коц смотрела на Милославскую, ужасно удивленная такой неожиданной переменой в гостье.
– Вы не могли бы мне рассказать, какой это такой способ? – язвительно протянула гадалка, низко склонившись к столу, за которым восседала Коц.
– Не-ет, – с неменьшей ехидностью протянула та, прищурив свои выпученные глаза и тоже склонившись к Яне.
– А если подумать? – покачивая головой, произнесла гадалка.
– Им-а, – издевательски ответила начальница.
– А если от вас этого потребуют люди в погонах? – Милославская вспомнила о Руденко и пожалела, что его в тот момент не было рядом.
– А людям в погонах я скажу, покажу, докажу, что способ этот вполне законный! Не рэкет какой-нибудь там! А лицам посторонним, – на этом слове Гертруда сделала особое ударение, я всегда отвечаю, что информация о моих людях – дело строго конфиденциальное, и их не касается! – Коц помахала прямо перед носом Милославской своим указательным пальцем.
– Ну, а если я, например, и хочу им предложить заработать тем самым способом, ничем для них не обидным? – закинув ногу на ногу протянула Милославская, тогда как Коц надеялась на ее уход.
– Яна, так, кажется, вас зовут? – произнесла Гертруда, начав говорить на два тона тише. – Раз уж мы без свидетелей, то я вам скажу откровенно – если вы сами дура, то из меня вам ее сделать не удастся. Я вам повторяю – здесь спортивный клуб и осуществляется тут только спортивная подготовка. Все остальное – за пределами этих стен, в специальных учреждениях, и люди поумнее обращаются в случае особой надобности туда, а не сюда. Хотя, кажется, вы не дура и просто пытаетесь обвести меня вокруг пальца. Чего вот вам только надо? – Коц прищурила глаза и уставилась на гадалку.
– Это долгая история, – вздохнув, ответила Яна, напустив на себя сентиментальность и, между тем нащупывая в сумочке заветную колоду карт. Она поняла, что без них ей тут никак не разобраться.
Обнаружив в себе необыкновенные способности к сочинительству, Яна начала рассказ о негодяе муже, которому она, как говорится, отдала весь свой цвет, красоту и молодость, всю вою любовь, а он, подлец, не оценил, завел себе другую, помоложе да покрасивее. Но не может она, Яна, вынести этого и ищет себе некоего Зорро, который отомстит за ее поруганную честь и достоинство. И готова Яна за это хорошо заплатить.
В финале рассказа, который Гертруда, почему-то слушала не перебивая, Милославская выразительно всхлипнула, а потом закрыв лицо одной ладонью замолчала.
Вторую ладонь гадалка в этот момент опустила на одну из карт, над выбором которой ей не пришлось долго думать. Она заранее решила, что ей нужна карта «Чтение».
«Чтение» было поистине необыкновенной картой, обладающей сказочными возможностями. Она отнимала у Милославской массу сил, зато позволяла прочесть чужие мысли.
В центре карты красовалось изображение глаза, в зрачке которого застыла человеческая голова. От этого глаза шли нарисованные Яниной же рукой мощные флюиды, волны, а затем и лучи, способные поведать о многом.
Милославская опустила на карту руку и приложила максимум усилий для того, чтобы сосредоточиться. В этот момент она не думала ни о чем: ни о своих личных проблемах, ни о деле, которое вела. Единственное, что ее в данный момент интересовало – мысли Гертруды.
Коц же, к неописуемому удивлению гадалки, очень расчувствовалась и, не находя слов, молча созерцала «переживания» Яны.
Отдача от карты пошла сразу же. Видимо потому, что подвергшись эмоциональному удару, который вряд ли может оставить равнодушной какую-либо женщину, Гертруда не скрывала своих мыслей, тогда как гораздо чаще при работе Милославской с клиентами случалось наоборот.
Яна почувствовала активно идущее от «Чтения» тепло. Она сконцентрировала всю свою внутреннюю силу в одной ладони и в следующую же минуту ее сознание окутало мутное облако, которое пульсировало, издавая какие-то звуки. В первые секунды Яна не могла их разобрать, но уже вскоре ее мозг читал законченные по смыслу высказывания.
«Эх дура, дура, – мыслила Коц, – нашла где киллеров искать! Да так разве ищут?! И какой же осел ей в такой своей деятельности сознается?! Вот телохранителя, чтобы благоверный тебя со свету раньше времени не сжил, мы организовать можем. А то тоже выдумала – работник особого назначения! Дура! И ведь брешет же чего! Собаку, мол, киллером зовут. А может, и правда так назвала, в отчаяньи-то… Видать, давно, мыслишку вынашивала! Нет, дорогая, наши воды чистые. Мы людей защищаем, а не губим. Знал бы Александр Иваныч, за какими услугами к нам ходить стали, обиделся бы. И почему она вообще сюда приперлась? Ведь наводки всегда на офис даем!»
Облако в этот миг разорвалось, и больше Яна ничего «прочесть» не смогла. Да, собственно, ей и так все было ясно: в спорткомплексе, кроме всего прочего, велась тайная целенаправленная подготовка профессиональных телохранителей. И офис существовал, куда могли обратиться крутые клиенты и где договора с молодчиками заключались. А руководил этим офисом честный и порядочный человек – некий Александр Иваныч.
Милославская чувствовала ужасное недомогание, но все же попыталась открыть глаза, которые до того так и продолжала скрывать под ладонью. Она отняла от головы руку и посмотрела на Коц. По-видимому, в этом взгляде было столько страдания, что Гертруда расчувствовалось еще больше.
Милославская не лицедействовала – это гадание наложило на ее лицо такой отпечаток изможденности. Собеседница же ее во всем внутренне обвинила мужа своей незваной гостьи и, чтобы успокоить Яну, из женской, так сказать, солидарности, поведала ей свою историю о молодом любовнике, любовнике-Жигало, который порадовался жизни пару лет за ее счет, а потом и женился на другой, прихватив подаренную Коц квартиру и машину. Отобрать подарки назад было невозможно, так как Гертруда под влиянием чувства оформила все честь по чести – на возлюбленного.
Пока хозяйка заведения рассказывала, Милославская медленно приходила в себя и вскоре была вполне способна говорить и жестикулировать.
– Так что такова наша женская доля, – заявила директор в заключение, – ничего не попишешь. – А козлам этим бог судья! Плохо ли нам и без них? – Гертруда обвела взглядом свой кабинет и улыбнулась, глядя на гадалку.
Яна невольно последовала взглядом по стенам кабинета. Никакого подтверждения тому, что жизнь Коц была сладка и без молодого любовника на них не было. Стены как стены, ничего особенно. Фотографии воспитанников клуба в деревянных рамочках там и тут…
Милославская вдруг заинтересовалась этими фотографиями и стала приглядываться к ним прищурившись.
– Вот цель моей нынешней жизни! – горделиво заявила Коц. – Сама я далека от спорта, но с некоторых пор занялась именно этим бизнесом. Братец-бизнесмен одну из отраслей своей деятельности в мои руки передал, потому что, по его словам, во мне жилка есть особая, так сказать, капиталистическая. Спорт – благородное дело, я не стала отказываться, тем более, что гонорар солидный…
– Красавцы! – протянула она через некоторое время, видя, что гостья не сводит глаз с одной из самых крупных фотографий. – У нас здесь просто фабрика настоящих мужчин!
Гадалка между тем уже не слушала Гертруду. Одно из лиц показалось ей ужасно знакомым.
ГЛАВА 16
– Интересный молодой человек, – протянула Милославская, указывая пальцем на парня в черной борцовской майке, облокотившегося на плечо своего приятеля, сидящего рядом ниже.
Парни, все как один широко улыбающиеся с этой фотографии, сидели в три ряда, радуясь, очевидно, какой-то спортивной победе. Все они были разрумянившиеся, немного всклоченные и абсолютно счастливые.
Яна, охваченная каким-то азартом воспоминаний, подошла к стене и, вперив палец в фотографию, вопрошала только об одном из них. Внешне он ничем не выделялся среди остальных. Его отличало другое – это был телохранитель Галюси, которого гадалка видела на снимке в кабинете Незнамова.
Да! Это был именно он. Несколько минут терзаемая разными предположениями о том, где Яна могла видеть этого человека, она в конце концов пришла к счастливому заключению.
Парни, все как один широко улыбающиеся с этой фотографии, сидели в три ряда, радуясь, очевидно, какой-то спортивной победе. Все они были разрумянившиеся, немного всклоченные и абсолютно счастливые.
Яна, охваченная каким-то азартом воспоминаний, подошла к стене и, вперив палец в фотографию, вопрошала только об одном из них. Внешне он ничем не выделялся среди остальных. Его отличало другое – это был телохранитель Галюси, которого гадалка видела на снимке в кабинете Незнамова.
Да! Это был именно он. Несколько минут терзаемая разными предположениями о том, где Яна могла видеть этого человека, она в конце концов пришла к счастливому заключению.