Не особенно-то разбираясь в заграничных марках, Милославская все же легко уяснила, что продавалась «БМВ». Сделка происходила в каком-то необыкновенно глухом месте, которое ничем не походило на авторынок. Ни лиц, ни слов продавцов-покупателей Яна не смогла рассмотреть и услышать, но то, что в финале этой сделки машина была все же продана, являлось очевидным.
Очнувшись, гадалка усилием воли вернула Джокер в колоду и, посидев еще немного, чтобы набраться сил, появилась наконец перед Руденко. Он что-то напевал себе под нос и длинным тонким ножом разделывал картошку, освобождая ее от кожуры. В глубокой тарелке уже дымилось несколько желтоватых ее половинок, а на небольшом фарфоровом блюдце было красиво уложено тонко нарезанное сало.
– Как в лучших домах Парижа! – воскликнул он, увидев в дверях подругу и подморгнул ей, кивая на блюдце.
– Боюсь, в лучших домах Парижа нашего восхищения салом не поняли бы, – пробормотала Яна, но Семени Семеныч, кажется, ее не расслышал, продолжая напевать.
Милославская сделала шаг вперед и пошатнулась.
– Яна! – кинулся к ней Руденко. – Да и ты вправду на ногах еле стоишь! Не-ет, так дело не пойдет… Работа тебя совсем погубит!
– Просто голова закружилась…
– Садись, садись, – держа гадалку под руку, бормотал Три Семерки. – И это гаданье еще твое! Все соки из тебя выжимает! – сердито завершил он.
– В холодильнике, кажется, корнишоны есть, – сказала Яна, чтобы направить разговор в другое русло.
– Знаю, видел, – буркнул Руденко и принялся резать хлеб.
– Видела бы Маргарита Ивановна… – посмеиваясь, протянула Милославская, глядя на приятеля.
– Не вздумай ей сказать, что я все это умею! – шутливо грозя ей пальцем и тоже посмеиваясь, протянул Руденко.
– Семен Семеныч, – перейдя на серьезный тон, произнесла гадалка, – у меня к тебе срочное дело.
Три Семерки всплеснул руками.
– Я тебя не понимаю! То она и не рада мне, а то вдруг дело!
– Почему не рада, очень даже рада, – пробормотала Яна, опустив глаза. – Просто с ходу не говорят о работе…
– Ну, что там у тебя за дело? – деловито спросил Руденко, внутренне гордясь собственной значимостью.
– Ты садись, садись, – сказала Яна, – указывая ему на табуретку, – все ведь уже готово.
– А корнишоны?
– Да ну их!
– А все же с ними лучше, – протянул Руденко и полез в холодильник.
Вывалив в хрустальную круглую вазочку маленькие пупырчатые огурчики и сразу подцепив один из них вилкой, он уселся, а прохрустев корнишоном, вытянул губы в трубочку и протянул:
– Объеденье!
– Сема! – сердито заметила гадалка, – давай к делу.
– Давай, давай, – ответил Руденко и пододвинул к себе блюдо с картошкой.
– Мне, вернее, нам… – начала гадалка, – очень нужно, необходимо обратится в ГАИ.
– Куда-а? – протянул Три Семерки, уронив с вилки огурец.
– Ну, в ГАИ, куда же еще.
– Зачем?
– Понимаешь, продана «БМВ».
– И что?
– А то что Галюся исчезла вместе с «БМВ»!
– Хм, «БМВ» у нас в городе в одном экземпляре что ли?
– Нет-нет, Семен Семеныч, – торопливо заговорила Милославская, казалось, забыв о еде, – но я чувствую, что это именно ее машина.
– Чу-увствую! – передразнил Руденко. – Вечно ты со своими чувствами! А факты, факты-то где?
– Ну, Сема, – по-детски капризно протянула Яна, – пожалуйста, ну что тебе стоит?
– Ладно, ладно, будет тебе аленький цветочек. Ешь давай!
Едва сдержав радостные эмоции, гадалка принялась за еду.
– Сем, – осторожно обратилась она к Руденко через несколько минут, – а сегодня это можно сделать?
– Что?
– Связаться с ГАИшниками.
– Да ты что?! Ночь на дворе.
– Но ведь есть дежурные…
– Они не для этого существуют.
– Но доступ-то к базе данных у них все равно есть.
Руденко молчал.
– Вот если, например, – продолжала Милославская, – случай экстренный какой, разве они ждут до утра?
– Иногда ждут.
– А иногда? – хитро протянула гадалка.
– Какая же ты! – рассмеялся Три Семерки.
– Ну так как?
– Попытаюсь… – пожав плечами, ответил Руденко.
– Так, так, так, – задумавшись, пробормотала Милославская. – Срочно надо позвонить!
– Что? Куда? Зачем? – затараторил Три Семерки.
Ничего не отвечая, Яна принесла телефонную трубку и стала набирать домашний номер Незнамова. Не сразу, но на звонок ответили. Сам Дмитрий Германович. Сердитый, злой. Яна представилась.
– Сколько лет, сколько зим! – желчно проговорил тот.
– Я занималась рассле… – попыталась оправдаться гадалка.
– У меня дома такое творится! – не слушая ее, воскликнул Незнамов.
– Знаю, зна… – выпалила Яна, а потом осеклась.
– То есть как это знаю?
– Давайте об этом потом! – решительно ответила Милославская. – Расследование стремительно двигается вперед. Мне нужны номера Галюсиного «БМВ».
Настрой Милославской, по-видимому, поразил Дмитрия Германовича, и он тут же выдал ей все, что она требовала.
– А как же мне? Что делать? – растерянно пролепетал он.
– Ждите моего звонка, – ответила гадалка, – и соблюдайте меры личной безопасности. Лучше всего – наймите телохранителя.
Милославская положила трубку, не говоря до свидания. Она стала торопить Руденко его с ужином, стремясь скорее отправить его за новой информацией. Попив чаю, Семен Семеныч раскраснелся, вспотел. Ехать куда-либо ему явно не хотелось. Но все же не сдержать обещания он не мог, а потому, хотя сердито и недовольно, вскоре покинул дом Милосавской.
Проводив друга, Яна, очень взволнованная, быстренько навела порядок на кухне, приняла душ и уселась в кресло, положив рядом телефонную трубку – в случае, если что-то прояснится, Семен Семеныч должен был с ней сразу же связаться. Она так и уснула – в кресле, сжимая в руке трубку.
Среди ночи ее разбудил звонок. Звонил Руденко, добросовестно выполнивший просьбу подруги.
– «БМВ» твоей девицы продан, – хрипло заявил он, – а на ее имя куплена белая «десятка».
– Что?! – воскликнула Милославская, вскочив на ноги.
– Что слышала, – сухо ответил Три Семерки, которому, наверное, смертельно хотелось спать. – Ну все пока.
– Пока… – растерянно проговорила гадалка, шокированная услышанным.
Сладкое ощущение, навеянное сном, у Милославской мгновенно исчезло. Она будто и не спала вовсе. Только легкое головокружение да мушки в глазах напоминали о том, что она слишком уж резко перешла к бодрствованию.
Яна поджала под себя ноги и задумчиво проговорила:
– Так, так, так… Зачем Галюся продала свою машину?… И как вообще это могло происходить, если девушку похитили? – гадалка удивленно выпятила нижнюю губу и продолжала, хлопая сонными глазами: – Не понимаю…
Она на несколько минут замолчала, а потом вдруг радостно воскликнула:
– Ага! Знаю! Это похитители ее заставили! Точно! Ведь такая машинешка не три копейки стоит! – Милославская громко хлопнула в ладоши, но потом вдруг растерянно опустила руки. – Но зачем им другая машина? Машина на имя Незнамовой? – плаксиво проговорила она.
Все казалось ей еще более запутанным, чем ранее. Она внутренне отругала себя за то, что не может так скоро ничего сообразить, но тут же перед самой собой извинилась: разве можно с полусонного человека так строго спрашивать. Гадалка отправилась на кухню, прихватив с собой сигареты, закурила и стала варить кофе.
Когда напиток был готов, Милославская налила его в маленькую чашечку и прикурив еще одну сигарету, отхлебнула немного. Первый же глоток, как ей казалось, прояснил сознание. Яна стала анализировать последние новости момент за моментом. В ее сознании зазвучал хриплый голос Руденко.
– Постой! – возразила она вдруг самой себе. – А нет ли… нет ли связи между купленной десяткой и той, в которой уехал обгоревший труп, тогда еще бодрствующий?… Неужели связываются воедино два конца одной нити?
Вывод казался Милославской вполне логичным, но радоваться вслух она на этот раз побоялась: вдруг вспомнила о суеверии и о пресловутой глазливости черноглазых. Допивая кофе, гадалка судорожно думала о том, а что же ей следует делать дальше. В итоге она пришла к заключению, что без Руденко ей никак не обойтись. Минут через пятнадцать, по ее расчетам, Три Семерки обязательно уже должен был быть дома. Яна принялась расхаживать по кухне, поминутно поглядывая на часы. Их стрелки будто спали и категорически отказывались двигаться с места. Тем не менее наступил момент, когда необходимое время было отсчитано.
Теперь уже стараясь не глядеть на циферблат, Яна набрала номер Семена Семеныча. Его вялое, но при этом очень недовольное «алло» свидетельствовало о том, что он как минимум двадцать минут находится в постели: после долгого рабочего дня Руденко всегда засыпал очень быстро.
– Это я, – с выражением виноватой глупости заявила Милославская.
– Ну, конечно! – саркастично протянул Три Семерки. – Кто же еще может до такого догадаться?!
Понимая, что оправдания только еще больше разозлят Семена Семеныча, гадалка быстро изложила ему все свои соображения, а в конце присовокупила:
– Милиция обязательно должна начать проверку!
– Уже, – равнодушно позевывая, от ответил тот.
– Что уже? – не поняла Яна.
– Уже начали. Что еще?
– Еще? Ничего, – Милославская хихикнула, радуясь услышанному. – Вообще-то вот что: как что-то прояснится, сообщи.
– Само собой, – буркнул Руденко и повесил трубку.
Чувствуя некоторое облегчение после этого разговора, Яна отправилась в свою спальню, улеглась в постель, но света выключать не стала: так ей лучше думалось. Мысли роем кружились в голове, и она точно знала, что сразу не уснет, да и не позволит себе уснуть, пока не дойдет до еще одной вещи, которая была где-то совсем рядом, но «нащупать» ее ей никак не удавалось.
В этот раз, вопреки тому как это часто бывает, гадалка не ворочалась с боку набок. Напротив, она была похожа на окаменевшую статую, устремившую взор свой в одну неподвижную точку. Мысли бежали так быстро и непрерывно, что Яне некогда было как следует и дух перевести.
К счастью, борения эти оказались ненапрасными. Через некоторое время в сознании Яны родилась новая идея. Теперь она думала, что обгоревшая девушка – тоже жертва тех дерзких похитителей, оказавшаяся в плену вместе с Незнамовой, и в «десятку» ее заманили именно с целью похищения. «Может быть, Галюся, чувствуя, что напарница имеет шанс выбраться, – мысленно проговаривала гадалка, – хотела передать информацию о себе Дмитрию Германовичу, а как свидетельство вручила подруге по несчастью свой студенческий, который ей удалось утаить от бандитов. А студенческий сыграл злую шутку… его обнаружили у девушки и за это ее убили.»
Этой, возникшей в сознании истории Милославская поначалу очень обрадовалась, но потом она увидела, что многое в ней звучит очень глупо. Однако ничего более подходящего среди возникающих версий не нашлось, поэтому Яна решила остановиться пока именно на этой, а с утра всерьез «попытать» насчет соображений все того же Руденко. Как-никак одна голова хорошо, а две – лучше.
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
Очнувшись, гадалка усилием воли вернула Джокер в колоду и, посидев еще немного, чтобы набраться сил, появилась наконец перед Руденко. Он что-то напевал себе под нос и длинным тонким ножом разделывал картошку, освобождая ее от кожуры. В глубокой тарелке уже дымилось несколько желтоватых ее половинок, а на небольшом фарфоровом блюдце было красиво уложено тонко нарезанное сало.
– Как в лучших домах Парижа! – воскликнул он, увидев в дверях подругу и подморгнул ей, кивая на блюдце.
– Боюсь, в лучших домах Парижа нашего восхищения салом не поняли бы, – пробормотала Яна, но Семени Семеныч, кажется, ее не расслышал, продолжая напевать.
Милославская сделала шаг вперед и пошатнулась.
– Яна! – кинулся к ней Руденко. – Да и ты вправду на ногах еле стоишь! Не-ет, так дело не пойдет… Работа тебя совсем погубит!
– Просто голова закружилась…
– Садись, садись, – держа гадалку под руку, бормотал Три Семерки. – И это гаданье еще твое! Все соки из тебя выжимает! – сердито завершил он.
– В холодильнике, кажется, корнишоны есть, – сказала Яна, чтобы направить разговор в другое русло.
– Знаю, видел, – буркнул Руденко и принялся резать хлеб.
– Видела бы Маргарита Ивановна… – посмеиваясь, протянула Милославская, глядя на приятеля.
– Не вздумай ей сказать, что я все это умею! – шутливо грозя ей пальцем и тоже посмеиваясь, протянул Руденко.
– Семен Семеныч, – перейдя на серьезный тон, произнесла гадалка, – у меня к тебе срочное дело.
Три Семерки всплеснул руками.
– Я тебя не понимаю! То она и не рада мне, а то вдруг дело!
– Почему не рада, очень даже рада, – пробормотала Яна, опустив глаза. – Просто с ходу не говорят о работе…
– Ну, что там у тебя за дело? – деловито спросил Руденко, внутренне гордясь собственной значимостью.
– Ты садись, садись, – сказала Яна, – указывая ему на табуретку, – все ведь уже готово.
– А корнишоны?
– Да ну их!
– А все же с ними лучше, – протянул Руденко и полез в холодильник.
Вывалив в хрустальную круглую вазочку маленькие пупырчатые огурчики и сразу подцепив один из них вилкой, он уселся, а прохрустев корнишоном, вытянул губы в трубочку и протянул:
– Объеденье!
– Сема! – сердито заметила гадалка, – давай к делу.
– Давай, давай, – ответил Руденко и пододвинул к себе блюдо с картошкой.
– Мне, вернее, нам… – начала гадалка, – очень нужно, необходимо обратится в ГАИ.
– Куда-а? – протянул Три Семерки, уронив с вилки огурец.
– Ну, в ГАИ, куда же еще.
– Зачем?
– Понимаешь, продана «БМВ».
– И что?
– А то что Галюся исчезла вместе с «БМВ»!
– Хм, «БМВ» у нас в городе в одном экземпляре что ли?
– Нет-нет, Семен Семеныч, – торопливо заговорила Милославская, казалось, забыв о еде, – но я чувствую, что это именно ее машина.
– Чу-увствую! – передразнил Руденко. – Вечно ты со своими чувствами! А факты, факты-то где?
– Ну, Сема, – по-детски капризно протянула Яна, – пожалуйста, ну что тебе стоит?
– Ладно, ладно, будет тебе аленький цветочек. Ешь давай!
Едва сдержав радостные эмоции, гадалка принялась за еду.
– Сем, – осторожно обратилась она к Руденко через несколько минут, – а сегодня это можно сделать?
– Что?
– Связаться с ГАИшниками.
– Да ты что?! Ночь на дворе.
– Но ведь есть дежурные…
– Они не для этого существуют.
– Но доступ-то к базе данных у них все равно есть.
Руденко молчал.
– Вот если, например, – продолжала Милославская, – случай экстренный какой, разве они ждут до утра?
– Иногда ждут.
– А иногда? – хитро протянула гадалка.
– Какая же ты! – рассмеялся Три Семерки.
– Ну так как?
– Попытаюсь… – пожав плечами, ответил Руденко.
– Так, так, так, – задумавшись, пробормотала Милославская. – Срочно надо позвонить!
– Что? Куда? Зачем? – затараторил Три Семерки.
Ничего не отвечая, Яна принесла телефонную трубку и стала набирать домашний номер Незнамова. Не сразу, но на звонок ответили. Сам Дмитрий Германович. Сердитый, злой. Яна представилась.
– Сколько лет, сколько зим! – желчно проговорил тот.
– Я занималась рассле… – попыталась оправдаться гадалка.
– У меня дома такое творится! – не слушая ее, воскликнул Незнамов.
– Знаю, зна… – выпалила Яна, а потом осеклась.
– То есть как это знаю?
– Давайте об этом потом! – решительно ответила Милославская. – Расследование стремительно двигается вперед. Мне нужны номера Галюсиного «БМВ».
Настрой Милославской, по-видимому, поразил Дмитрия Германовича, и он тут же выдал ей все, что она требовала.
– А как же мне? Что делать? – растерянно пролепетал он.
– Ждите моего звонка, – ответила гадалка, – и соблюдайте меры личной безопасности. Лучше всего – наймите телохранителя.
Милославская положила трубку, не говоря до свидания. Она стала торопить Руденко его с ужином, стремясь скорее отправить его за новой информацией. Попив чаю, Семен Семеныч раскраснелся, вспотел. Ехать куда-либо ему явно не хотелось. Но все же не сдержать обещания он не мог, а потому, хотя сердито и недовольно, вскоре покинул дом Милосавской.
Проводив друга, Яна, очень взволнованная, быстренько навела порядок на кухне, приняла душ и уселась в кресло, положив рядом телефонную трубку – в случае, если что-то прояснится, Семен Семеныч должен был с ней сразу же связаться. Она так и уснула – в кресле, сжимая в руке трубку.
Среди ночи ее разбудил звонок. Звонил Руденко, добросовестно выполнивший просьбу подруги.
– «БМВ» твоей девицы продан, – хрипло заявил он, – а на ее имя куплена белая «десятка».
– Что?! – воскликнула Милославская, вскочив на ноги.
– Что слышала, – сухо ответил Три Семерки, которому, наверное, смертельно хотелось спать. – Ну все пока.
– Пока… – растерянно проговорила гадалка, шокированная услышанным.
Сладкое ощущение, навеянное сном, у Милославской мгновенно исчезло. Она будто и не спала вовсе. Только легкое головокружение да мушки в глазах напоминали о том, что она слишком уж резко перешла к бодрствованию.
Яна поджала под себя ноги и задумчиво проговорила:
– Так, так, так… Зачем Галюся продала свою машину?… И как вообще это могло происходить, если девушку похитили? – гадалка удивленно выпятила нижнюю губу и продолжала, хлопая сонными глазами: – Не понимаю…
Она на несколько минут замолчала, а потом вдруг радостно воскликнула:
– Ага! Знаю! Это похитители ее заставили! Точно! Ведь такая машинешка не три копейки стоит! – Милославская громко хлопнула в ладоши, но потом вдруг растерянно опустила руки. – Но зачем им другая машина? Машина на имя Незнамовой? – плаксиво проговорила она.
Все казалось ей еще более запутанным, чем ранее. Она внутренне отругала себя за то, что не может так скоро ничего сообразить, но тут же перед самой собой извинилась: разве можно с полусонного человека так строго спрашивать. Гадалка отправилась на кухню, прихватив с собой сигареты, закурила и стала варить кофе.
Когда напиток был готов, Милославская налила его в маленькую чашечку и прикурив еще одну сигарету, отхлебнула немного. Первый же глоток, как ей казалось, прояснил сознание. Яна стала анализировать последние новости момент за моментом. В ее сознании зазвучал хриплый голос Руденко.
– Постой! – возразила она вдруг самой себе. – А нет ли… нет ли связи между купленной десяткой и той, в которой уехал обгоревший труп, тогда еще бодрствующий?… Неужели связываются воедино два конца одной нити?
Вывод казался Милославской вполне логичным, но радоваться вслух она на этот раз побоялась: вдруг вспомнила о суеверии и о пресловутой глазливости черноглазых. Допивая кофе, гадалка судорожно думала о том, а что же ей следует делать дальше. В итоге она пришла к заключению, что без Руденко ей никак не обойтись. Минут через пятнадцать, по ее расчетам, Три Семерки обязательно уже должен был быть дома. Яна принялась расхаживать по кухне, поминутно поглядывая на часы. Их стрелки будто спали и категорически отказывались двигаться с места. Тем не менее наступил момент, когда необходимое время было отсчитано.
Теперь уже стараясь не глядеть на циферблат, Яна набрала номер Семена Семеныча. Его вялое, но при этом очень недовольное «алло» свидетельствовало о том, что он как минимум двадцать минут находится в постели: после долгого рабочего дня Руденко всегда засыпал очень быстро.
– Это я, – с выражением виноватой глупости заявила Милославская.
– Ну, конечно! – саркастично протянул Три Семерки. – Кто же еще может до такого догадаться?!
Понимая, что оправдания только еще больше разозлят Семена Семеныча, гадалка быстро изложила ему все свои соображения, а в конце присовокупила:
– Милиция обязательно должна начать проверку!
– Уже, – равнодушно позевывая, от ответил тот.
– Что уже? – не поняла Яна.
– Уже начали. Что еще?
– Еще? Ничего, – Милославская хихикнула, радуясь услышанному. – Вообще-то вот что: как что-то прояснится, сообщи.
– Само собой, – буркнул Руденко и повесил трубку.
Чувствуя некоторое облегчение после этого разговора, Яна отправилась в свою спальню, улеглась в постель, но света выключать не стала: так ей лучше думалось. Мысли роем кружились в голове, и она точно знала, что сразу не уснет, да и не позволит себе уснуть, пока не дойдет до еще одной вещи, которая была где-то совсем рядом, но «нащупать» ее ей никак не удавалось.
В этот раз, вопреки тому как это часто бывает, гадалка не ворочалась с боку набок. Напротив, она была похожа на окаменевшую статую, устремившую взор свой в одну неподвижную точку. Мысли бежали так быстро и непрерывно, что Яне некогда было как следует и дух перевести.
К счастью, борения эти оказались ненапрасными. Через некоторое время в сознании Яны родилась новая идея. Теперь она думала, что обгоревшая девушка – тоже жертва тех дерзких похитителей, оказавшаяся в плену вместе с Незнамовой, и в «десятку» ее заманили именно с целью похищения. «Может быть, Галюся, чувствуя, что напарница имеет шанс выбраться, – мысленно проговаривала гадалка, – хотела передать информацию о себе Дмитрию Германовичу, а как свидетельство вручила подруге по несчастью свой студенческий, который ей удалось утаить от бандитов. А студенческий сыграл злую шутку… его обнаружили у девушки и за это ее убили.»
Этой, возникшей в сознании истории Милославская поначалу очень обрадовалась, но потом она увидела, что многое в ней звучит очень глупо. Однако ничего более подходящего среди возникающих версий не нашлось, поэтому Яна решила остановиться пока именно на этой, а с утра всерьез «попытать» насчет соображений все того же Руденко. Как-никак одна голова хорошо, а две – лучше.
ГЛАВА 20
Утро выдалось на редкость тихое. Город уже гудел, но казалось, что природа продолжает наслаждаться глубоким сном.
Милославская спешила на встречу с Семеном Семенычем. Именно для этого она встала так рано. Яна решила доехать прямо до отдела и на его пороге встретить приятеля, чтобы поговорить о том, что «наболело» за время их недолгой разлуки. Вариант разговора по телефону она, подумав, исключила: не тот случай.
Прежде чем долгожданный Три Семерки появился на горизонте, гадалке пришлось изрядно понервничать. Стрелки часов уже полчаса назад стали отсчитывать начало его рабочего дня, а капитан милиции все не появлялся. Милославская предположила было, что Руденко сразу поехал по какому-нибудь заданию, но интуиция настойчиво велела ей дожидаться Семена Семеныча дальше.
Наконец показалась вдалеке его неуклюжая фигура. Три Семерки спешил, смешно переваливаясь из стороны в сторону. Под мышкой он нес потертую папку, купленную, наверное, еще во времена его молодости. Одну руку Руденко засунул в карман, который постоянно лопался у него по шву, что всегда заканчивалось нравоучениями Маргариты Ивановны. Кепка далеко была сдвинута назад и чудом держалась на взмыленном от скорого шага затылке. Лицо Семена Семеныча выдавало нарастающее в его душе недовольство.
– Сема-а, – насмешливо окликнула его гадалка, – ты не с той ноги встал?
– О! – удивленно воскликнул тот, увидев в стороне Милославскую.
Было непонятно, как он отнесся к ее появлению.
– Я заждалась, – с укором протянула Яна.
– А ты чего? Чего пришла? – почесывая мокрый о лоб, пробормотал Три Семерки.
– Как ты гостеприимен! – с шутливой обидой воскликнула Милославская.
– Сегодня все не так! – махнув рукой, отрезал Руденко. – А, ладно, подожди, пойду начальству доложусь.
Яна мало что усвоила из его слов.
Семен Семеныч в этот день, впервые, наверное, за несколько лет настолько проспал. Выскочив из квартиры, он так и не понял, то ли старый будильник его подвел, то ли на пухлом плечике Маргариты Ивановны ему спалось сегодня особенно сладко, то ли вчерашняя работа его слишком уморила. Как это обычно бывает, в спешке ни он, ни даже его хозяйственная супруга не могли найти чистых носок, потом оказалось, что спички закончились, и пришлось бежать за ними к соседям, потом пуговица на рубашке отлетела да еще укатилась куда-то, потом… Много еще неприятного пережил он в это суматошное утро.
В добавок ко всему его поношенная «шестерка» категорически отказывалась заводиться. Понимая, что безнадежно опаздывает, Три Семерки оставил свои тщетные попытки и поймал такси. Можно только догадываться, какое у него было настроение.
Через десять минут, немного успокоенный, Руденко появился перед Милославской.
– Случилось что? – сразу же спросил он.
Не тратя времени на приамбулу, Яна поведала ему о своей версии.
– Дрянь какая-то! – выпятив нижнюю губу бесцеремонно ответил тот.
– Спасибо! Ты очень веришь в мои мыслительные способности, – гадалка тяжело и недовольно вздохнула.
– Нет, может быть, конечно… – Семен Семеныч искоса глянул на подругу, пытаясь оправдаться.
– Я совета твоего прошу, а не потакания.
– Совета? – лицо Семена Семеныча изобразило удовлетворение оказанной ему честью.
Ничего не ответив, Яна очень впечатляюще рассказала ему все о бензиновых проблемах Незнамова. Три Семерки слушал, не перебивая, периодически многозначно поднимая вверх брови и поглаживая усы.
– Да-а, – протянул он, когда Милославская закончила, – дело серьезное. – Милиции следует заняться московскими противниками твоего магната!
– А я о чем говорю! – радостно подхватила гадалка.
– Семен Семеныч! Товарищ капитан! – вдруг окрикнул кто-то Руденко.
Три Семерки лениво обернулся. К нему навстречу спешил один из сотрудников, очень встревоженный и озабоченный. Руденко подозрительно сдвинул брови.
– У нас неприятность! – не дойдя до сослуживца двух метров, торопливо заявил тот.
– Что такое? – опустив уголки губ, спросил Семен Семеныч.
– В директора охранной фирмы… ну, в этого, – запыхавшийся милиционер начал говорить отрывисто и торопливо и остановился, чтобы перевести дыхание.
– Ну?! – прикрикнул на него взволновавшийся Руденко.
– В него стреляли…
– В Незнамова?… – хором ахнули Яна и Три Семерки.
– Да!
– Насмерть? – почти беззвучно произнесла Милославская.
– Не знаю, к-кажется, он в реанимации…
– Боже! – прошептала гадалка, закрыв половину лица ладонями.
– Так, так, так… – растерянно забормотал Руденко, потирая подбородок.
Исподлобья он бросил взгляд на Милославскую и, слегка потянув ее за рукав, сказал:
– Идем, сначала узнать все как следует надо.
Друг за дружкой Яна и Семен Семеныч вбежали в отдел. Гадалка семенила позади своего товарища, едва-едва не наступая ему на пятки. Никто из сотрудников ее не останавливал: знали уже, что она с Руденко.
В кабинете, куда они зашли, царил полный переполох: кто-то пытался отыскать что-то среди кучи бумаг, кто-то громко кричал в телефонную трубку, двое милиционеров с жаром спорили, а двое накинулись на Руденко с новостями, о которых он уже имел несчастье быть осведомленным.
– Сема, ты где пропадаешь?! Не дозвонишься! Незнамов! Стреляли! Утром! – наперебой закричали они.
Семен Семеныч смотрел на них выпученными глазами несколько секунд, а потом понял, что, если они и дальше станут так излагать свои мысли, он вообще запутается.
– Стоп! – закричал он, заглушив всех и стукнув кулаком по столу. – Что вы орете?! Говорите кто-нибудь один!
Все как-то сразу замолчали (даже тот, кто говорил по телефону) и посмотрели в сторону Руденко. Он стоял, поставив руки в бока, и смотрел на коллег из-под нахмуренных бровей.
– Утром…, – начал один из сотрудников, и другие его уже не перебивали.
Три Семерки слушал, покручивая ус. Вся милиция была на ушах, и это не обещало ни ему, ни его «соплеменникам» ничего хорошего на очередной планерке. Семен Семеныч даже представил лицо своего разгневанного шефа, провозглашающего себя единственным добросовестным работником милиции. Шеф в такой ситуации обычно краснел, а уши его странным образом оттопыривались и становились мертвенно-белыми.
– В общем, сейчас он в реанимации, – закончил коллега Руденко.
Милославская вздохнула с некоторым облегчением: Незнамов находился в коме, но, главное, он был жив. Еще оставалась надежда, что клиент выживет.
– Оппозицией из Питера следует серьезно заняться, – протянул Семен Семеныч.
Все удивленно переглянулись, и Руденко пришлось поведать им то, что он сам несколько минут назад узнал от Милославской.
– Ловко работаешь! – сказал один из оперов, глянув на Три Семерки как-то более уважительно.
Не стесняясь присутствия Яны, тот любезно принял этот профессиональный комплимент.
– Пробьем их по своим каналам, – согласились коллеги с Семеном Семенычем, и через минуту двое из них удалились на это самое пробивание.
– Подожди здесь, – буркнул Руденко Милославской и тоже куда-то вышел.
Вскоре разбежались и остальные: случившееся прибавило забот каждому из них. Яна осталась одна в запыленном прокуренном кабинете. Произошедшее у нее в голове не укладывалось. Преступники вели себя очень дерзко, и, вероятно, готовы были ради достижения своих целей на все.
Милославской в очередной раз пришла мысль, что Галюся от них действительно сбежала, раз, не найдя ее в доме, они взялись за самого Незнамова. Только вот куда сбежала? А может быть, врагам Дмитрия Германовича просто надоело его уговаривать?
На старинном железном сейфе стоял маленький черно-белый телевизор, который совсем недавно привез с дачи кто-то из сослуживцев Руденко. Он тихонько, по сравнению с творившимся еще недавно в кабинете шумом, работал. Сообщение диктора «Новостей», долетевшее до слуха гадалки, заставило ее прислушаться.
– Сегодня утром, – железным голосом вещала она, – совершено беспрецедентное покушение на Дмитрия Незнамова, – дальше следовала краткая биография Галюсиного отца, – Преступники скрылись. Свидетелей пока не обнаружено. Начато уголовное дело.
– Ну вот, – печально произнесла гадалка, – кажется, события принимают более серьезный оборот. До телевидения уже дело дошло.
На экране появился кадр, запечатливший место преступления; потом диктор много говорила о разгуле преступности в городе и бездействии местной милиции; показали даже одного милиционера, который, открыв рот, спал на скамейке какого-то парка.
Через некоторое время в кабинет влетел Руденко, трясущий в руках стопку утренних газет.
– Вот! – раздувая щеки, воскликнул он. – Почитай!
Яна, догадываясь, на что приятель хочет обратить ее внимание, спокойно сказала:
– Я об этом только что из «Новостей» узнала.
– Что-о?!
– Да-да, все средства массовой информации уже в курсе. Думаю, это назовут событием месяца, если не года.
Милославская краем глаза глянула на первую полосу верхней газеты и по громкому заголовку поняла, что она совершенно права.
– Е мое-о! – удрученно протянул Руденко, закрыв рукой глаза, – Наделал делов твой Незнамов!
– Мой? – возмущенно произнесла Яна.
Семен Семеныч ничего не ответил и снова вышел из кабинета.
Гадалка присела на стул, а потом вдруг вспомнила, что у нее с собой самое верное средство раскрытия преступления – карты. Ей вдруг захотелось узнать, чем же все-таки закончится это запутанное суматошное дело, и она достала заветную колоду.
Милославская спешила на встречу с Семеном Семенычем. Именно для этого она встала так рано. Яна решила доехать прямо до отдела и на его пороге встретить приятеля, чтобы поговорить о том, что «наболело» за время их недолгой разлуки. Вариант разговора по телефону она, подумав, исключила: не тот случай.
Прежде чем долгожданный Три Семерки появился на горизонте, гадалке пришлось изрядно понервничать. Стрелки часов уже полчаса назад стали отсчитывать начало его рабочего дня, а капитан милиции все не появлялся. Милославская предположила было, что Руденко сразу поехал по какому-нибудь заданию, но интуиция настойчиво велела ей дожидаться Семена Семеныча дальше.
Наконец показалась вдалеке его неуклюжая фигура. Три Семерки спешил, смешно переваливаясь из стороны в сторону. Под мышкой он нес потертую папку, купленную, наверное, еще во времена его молодости. Одну руку Руденко засунул в карман, который постоянно лопался у него по шву, что всегда заканчивалось нравоучениями Маргариты Ивановны. Кепка далеко была сдвинута назад и чудом держалась на взмыленном от скорого шага затылке. Лицо Семена Семеныча выдавало нарастающее в его душе недовольство.
– Сема-а, – насмешливо окликнула его гадалка, – ты не с той ноги встал?
– О! – удивленно воскликнул тот, увидев в стороне Милославскую.
Было непонятно, как он отнесся к ее появлению.
– Я заждалась, – с укором протянула Яна.
– А ты чего? Чего пришла? – почесывая мокрый о лоб, пробормотал Три Семерки.
– Как ты гостеприимен! – с шутливой обидой воскликнула Милославская.
– Сегодня все не так! – махнув рукой, отрезал Руденко. – А, ладно, подожди, пойду начальству доложусь.
Яна мало что усвоила из его слов.
Семен Семеныч в этот день, впервые, наверное, за несколько лет настолько проспал. Выскочив из квартиры, он так и не понял, то ли старый будильник его подвел, то ли на пухлом плечике Маргариты Ивановны ему спалось сегодня особенно сладко, то ли вчерашняя работа его слишком уморила. Как это обычно бывает, в спешке ни он, ни даже его хозяйственная супруга не могли найти чистых носок, потом оказалось, что спички закончились, и пришлось бежать за ними к соседям, потом пуговица на рубашке отлетела да еще укатилась куда-то, потом… Много еще неприятного пережил он в это суматошное утро.
В добавок ко всему его поношенная «шестерка» категорически отказывалась заводиться. Понимая, что безнадежно опаздывает, Три Семерки оставил свои тщетные попытки и поймал такси. Можно только догадываться, какое у него было настроение.
Через десять минут, немного успокоенный, Руденко появился перед Милославской.
– Случилось что? – сразу же спросил он.
Не тратя времени на приамбулу, Яна поведала ему о своей версии.
– Дрянь какая-то! – выпятив нижнюю губу бесцеремонно ответил тот.
– Спасибо! Ты очень веришь в мои мыслительные способности, – гадалка тяжело и недовольно вздохнула.
– Нет, может быть, конечно… – Семен Семеныч искоса глянул на подругу, пытаясь оправдаться.
– Я совета твоего прошу, а не потакания.
– Совета? – лицо Семена Семеныча изобразило удовлетворение оказанной ему честью.
Ничего не ответив, Яна очень впечатляюще рассказала ему все о бензиновых проблемах Незнамова. Три Семерки слушал, не перебивая, периодически многозначно поднимая вверх брови и поглаживая усы.
– Да-а, – протянул он, когда Милославская закончила, – дело серьезное. – Милиции следует заняться московскими противниками твоего магната!
– А я о чем говорю! – радостно подхватила гадалка.
– Семен Семеныч! Товарищ капитан! – вдруг окрикнул кто-то Руденко.
Три Семерки лениво обернулся. К нему навстречу спешил один из сотрудников, очень встревоженный и озабоченный. Руденко подозрительно сдвинул брови.
– У нас неприятность! – не дойдя до сослуживца двух метров, торопливо заявил тот.
– Что такое? – опустив уголки губ, спросил Семен Семеныч.
– В директора охранной фирмы… ну, в этого, – запыхавшийся милиционер начал говорить отрывисто и торопливо и остановился, чтобы перевести дыхание.
– Ну?! – прикрикнул на него взволновавшийся Руденко.
– В него стреляли…
– В Незнамова?… – хором ахнули Яна и Три Семерки.
– Да!
– Насмерть? – почти беззвучно произнесла Милославская.
– Не знаю, к-кажется, он в реанимации…
– Боже! – прошептала гадалка, закрыв половину лица ладонями.
– Так, так, так… – растерянно забормотал Руденко, потирая подбородок.
Исподлобья он бросил взгляд на Милославскую и, слегка потянув ее за рукав, сказал:
– Идем, сначала узнать все как следует надо.
Друг за дружкой Яна и Семен Семеныч вбежали в отдел. Гадалка семенила позади своего товарища, едва-едва не наступая ему на пятки. Никто из сотрудников ее не останавливал: знали уже, что она с Руденко.
В кабинете, куда они зашли, царил полный переполох: кто-то пытался отыскать что-то среди кучи бумаг, кто-то громко кричал в телефонную трубку, двое милиционеров с жаром спорили, а двое накинулись на Руденко с новостями, о которых он уже имел несчастье быть осведомленным.
– Сема, ты где пропадаешь?! Не дозвонишься! Незнамов! Стреляли! Утром! – наперебой закричали они.
Семен Семеныч смотрел на них выпученными глазами несколько секунд, а потом понял, что, если они и дальше станут так излагать свои мысли, он вообще запутается.
– Стоп! – закричал он, заглушив всех и стукнув кулаком по столу. – Что вы орете?! Говорите кто-нибудь один!
Все как-то сразу замолчали (даже тот, кто говорил по телефону) и посмотрели в сторону Руденко. Он стоял, поставив руки в бока, и смотрел на коллег из-под нахмуренных бровей.
– Утром…, – начал один из сотрудников, и другие его уже не перебивали.
Три Семерки слушал, покручивая ус. Вся милиция была на ушах, и это не обещало ни ему, ни его «соплеменникам» ничего хорошего на очередной планерке. Семен Семеныч даже представил лицо своего разгневанного шефа, провозглашающего себя единственным добросовестным работником милиции. Шеф в такой ситуации обычно краснел, а уши его странным образом оттопыривались и становились мертвенно-белыми.
– В общем, сейчас он в реанимации, – закончил коллега Руденко.
Милославская вздохнула с некоторым облегчением: Незнамов находился в коме, но, главное, он был жив. Еще оставалась надежда, что клиент выживет.
– Оппозицией из Питера следует серьезно заняться, – протянул Семен Семеныч.
Все удивленно переглянулись, и Руденко пришлось поведать им то, что он сам несколько минут назад узнал от Милославской.
– Ловко работаешь! – сказал один из оперов, глянув на Три Семерки как-то более уважительно.
Не стесняясь присутствия Яны, тот любезно принял этот профессиональный комплимент.
– Пробьем их по своим каналам, – согласились коллеги с Семеном Семенычем, и через минуту двое из них удалились на это самое пробивание.
– Подожди здесь, – буркнул Руденко Милославской и тоже куда-то вышел.
Вскоре разбежались и остальные: случившееся прибавило забот каждому из них. Яна осталась одна в запыленном прокуренном кабинете. Произошедшее у нее в голове не укладывалось. Преступники вели себя очень дерзко, и, вероятно, готовы были ради достижения своих целей на все.
Милославской в очередной раз пришла мысль, что Галюся от них действительно сбежала, раз, не найдя ее в доме, они взялись за самого Незнамова. Только вот куда сбежала? А может быть, врагам Дмитрия Германовича просто надоело его уговаривать?
На старинном железном сейфе стоял маленький черно-белый телевизор, который совсем недавно привез с дачи кто-то из сослуживцев Руденко. Он тихонько, по сравнению с творившимся еще недавно в кабинете шумом, работал. Сообщение диктора «Новостей», долетевшее до слуха гадалки, заставило ее прислушаться.
– Сегодня утром, – железным голосом вещала она, – совершено беспрецедентное покушение на Дмитрия Незнамова, – дальше следовала краткая биография Галюсиного отца, – Преступники скрылись. Свидетелей пока не обнаружено. Начато уголовное дело.
– Ну вот, – печально произнесла гадалка, – кажется, события принимают более серьезный оборот. До телевидения уже дело дошло.
На экране появился кадр, запечатливший место преступления; потом диктор много говорила о разгуле преступности в городе и бездействии местной милиции; показали даже одного милиционера, который, открыв рот, спал на скамейке какого-то парка.
Через некоторое время в кабинет влетел Руденко, трясущий в руках стопку утренних газет.
– Вот! – раздувая щеки, воскликнул он. – Почитай!
Яна, догадываясь, на что приятель хочет обратить ее внимание, спокойно сказала:
– Я об этом только что из «Новостей» узнала.
– Что-о?!
– Да-да, все средства массовой информации уже в курсе. Думаю, это назовут событием месяца, если не года.
Милославская краем глаза глянула на первую полосу верхней газеты и по громкому заголовку поняла, что она совершенно права.
– Е мое-о! – удрученно протянул Руденко, закрыв рукой глаза, – Наделал делов твой Незнамов!
– Мой? – возмущенно произнесла Яна.
Семен Семеныч ничего не ответил и снова вышел из кабинета.
Гадалка присела на стул, а потом вдруг вспомнила, что у нее с собой самое верное средство раскрытия преступления – карты. Ей вдруг захотелось узнать, чем же все-таки закончится это запутанное суматошное дело, и она достала заветную колоду.
ГЛАВА 21
«Взгляд в будущее» был одной из самых загадочных карт и по своим свойствам, и по символам, которые нанесла на ее поверхность гадалка по велению свыше. На первом плане космического пространства изображалась Земля, у полюса которой расположился человеческий глаз, испускающий из черного зрачка мощный луч. Этот луч кружил в своем омуте человека так, как ему только хотелось.
Милославская накрыла карту ладонью и соредоточилась. Звуки хаоса, доносящиеся из коридора мешали ей, но ее желание изведать неизведанное оказалось сильнее, и вскоре гадалка почувствовала тепло, исходящее от карты.
Яна была полна сил, и картина, явившаяся ей, получилась довольно отчетливой и прозрачной по своему содержанию. Поначалу сознание запуталось, правда, в облаках звуков и каких-то специфических запахов, но довольно скоро Милославская различила крадущуюся по выкрашенным голубенькой краской длинным коридорам девушку.
«Что это? Кто это?» – думалось гадалке. Но запахи вдруг стали ощущаться более остро, и Яна поняла – она видит больницу. В конце коридора засветилась табличка «Реанимация». Милославскую, находящуюся в состоянии транса, охватил ужас – преступники разыщут Незнамова и доведут свое дело до конца. Но при чем тут девица?
Гадалка попыталась пристальнее посмотреть на нее, но видение настойчиво показывало ее только со спины. Девушка двигалась в направлении реанимации. Она что-то несла в руках.
– Боже! Женщина – киллер! – воскликнула Яна и… очнулась.
Она по-прежнему находилась в кабинете одна, и это ее обрадовало: посторонние удивились бы, а Руденко стал бы бурчать и осыпать ее упреками. Слабость, как это обычно бывает, охватила тело гадалки. Казалось, трудный день был за плечами, а он только-только начинался.
– Что же это? – тихо пробормотала Яна. – Намечается новое покушение? Да-да, конечно! Во что бы то ни стало, я должна его предотвратить!
Посидев немного недвижимо, Милославская потянулась. В этот момент зашел Три Семерки.
– О-о… – иронично протянул он, – да она расслабляется! – Ты нисколько не огорчена? Хотя о чем это я? Экстрасенсов не лишают погонов…
– Что ты злишься, Сема?! – обиженно произнесла гадалка. – Я-то здесь причем?
Понимая, что не прав, Три Семерки тем не менее молчал и смотрел в сторону.
– Действовать надо! – нравоучительно произнесла гадалка, глядя на него.
– А мы, по-твоему, что, ворон ловим?! – огрызнулся Семен Семеныч.
– Брось дуться, послушай лучше! Мы с тобой должны непременно лететь в больницу и ждать там. Преступница явится туда!
– Кто-о?
– Преступница…
– Престу-упница?
– Тьфу ты, черт! Да! Да! Да!
– А-ха-ха-ха! – от души рассмеялся Руденко. – Ты опять со своими дурацкими видениями что ли? Там волчары почище многих работают, а у нее престу-упница! А-ха-ха-ха! Знаешь Яна Борисовна, – сказал он, смахнув слезу, – не лезь ты не в свое дело! Не по зубам тебе это!
– Ох, Сема, – вздохнув, произнесла Милославская, – спасибо опять, краснея, говорить будешь… Сколько раз так уже бывало?
Руденко молчал.
– Послушай меня, – настойчиво повторила гадалка. – Едем?
– Зачем? Для чего? Если уж на то пошло, там давно уже наши люди сидят.
– Так то ваши люди, а это мы с тобой! Разве они могут знать, кого ожидать надо?
– А ты знаешь? – Семен Семеныч криво улыбнулся.
– Знаю, – уверенно ответила Яна, – женщину.
– Ты спятила совсем! – выпучив глаза заявил Руденко.
– Ручаюсь, что я в своем уме, – серьезно произнесла гадалка.
– Все очень серьезно, Яна. К делу спецслужбы подключились. Сейчас ждем из Питера сообщения. У них все криминальные объединения на учете. Осведомители хорошие… Так что предсказания твои…
– Не нужны? Ты это хотел сказать? Да пока твои спецслужбы информацию добывают, Незнамову каюк придет. Едем, Сема! – в голосе гадалки появилась интонация мольбы.
Руденко посмотрел на нее немного доверчивей, потом отвернулся и еще минут пять молчал. Яна не мешала ему думать. Она знала, что без помощи Руденко ей тут не обойтись: никто не позволит ей находиться в реанимации возле Незнамова.
– Подожди, – сказал, наконец, Семен Семеныч и вышел.
Его не было около двух часов. Милославская едва с ума не сошла. Хотела пуститься на его поиски, но благоразумие взяло верх: кто она такая, чтобы вольно разгуливать по отделу и в кабинеты заглядывать. Какие-то люди заходили к ней периодически, и каждый раз ей приходилось отвечать: «Товарища капитана жду». Время бежало напрасно, и Яна злилась.
Милославская накрыла карту ладонью и соредоточилась. Звуки хаоса, доносящиеся из коридора мешали ей, но ее желание изведать неизведанное оказалось сильнее, и вскоре гадалка почувствовала тепло, исходящее от карты.
Яна была полна сил, и картина, явившаяся ей, получилась довольно отчетливой и прозрачной по своему содержанию. Поначалу сознание запуталось, правда, в облаках звуков и каких-то специфических запахов, но довольно скоро Милославская различила крадущуюся по выкрашенным голубенькой краской длинным коридорам девушку.
«Что это? Кто это?» – думалось гадалке. Но запахи вдруг стали ощущаться более остро, и Яна поняла – она видит больницу. В конце коридора засветилась табличка «Реанимация». Милославскую, находящуюся в состоянии транса, охватил ужас – преступники разыщут Незнамова и доведут свое дело до конца. Но при чем тут девица?
Гадалка попыталась пристальнее посмотреть на нее, но видение настойчиво показывало ее только со спины. Девушка двигалась в направлении реанимации. Она что-то несла в руках.
– Боже! Женщина – киллер! – воскликнула Яна и… очнулась.
Она по-прежнему находилась в кабинете одна, и это ее обрадовало: посторонние удивились бы, а Руденко стал бы бурчать и осыпать ее упреками. Слабость, как это обычно бывает, охватила тело гадалки. Казалось, трудный день был за плечами, а он только-только начинался.
– Что же это? – тихо пробормотала Яна. – Намечается новое покушение? Да-да, конечно! Во что бы то ни стало, я должна его предотвратить!
Посидев немного недвижимо, Милославская потянулась. В этот момент зашел Три Семерки.
– О-о… – иронично протянул он, – да она расслабляется! – Ты нисколько не огорчена? Хотя о чем это я? Экстрасенсов не лишают погонов…
– Что ты злишься, Сема?! – обиженно произнесла гадалка. – Я-то здесь причем?
Понимая, что не прав, Три Семерки тем не менее молчал и смотрел в сторону.
– Действовать надо! – нравоучительно произнесла гадалка, глядя на него.
– А мы, по-твоему, что, ворон ловим?! – огрызнулся Семен Семеныч.
– Брось дуться, послушай лучше! Мы с тобой должны непременно лететь в больницу и ждать там. Преступница явится туда!
– Кто-о?
– Преступница…
– Престу-упница?
– Тьфу ты, черт! Да! Да! Да!
– А-ха-ха-ха! – от души рассмеялся Руденко. – Ты опять со своими дурацкими видениями что ли? Там волчары почище многих работают, а у нее престу-упница! А-ха-ха-ха! Знаешь Яна Борисовна, – сказал он, смахнув слезу, – не лезь ты не в свое дело! Не по зубам тебе это!
– Ох, Сема, – вздохнув, произнесла Милославская, – спасибо опять, краснея, говорить будешь… Сколько раз так уже бывало?
Руденко молчал.
– Послушай меня, – настойчиво повторила гадалка. – Едем?
– Зачем? Для чего? Если уж на то пошло, там давно уже наши люди сидят.
– Так то ваши люди, а это мы с тобой! Разве они могут знать, кого ожидать надо?
– А ты знаешь? – Семен Семеныч криво улыбнулся.
– Знаю, – уверенно ответила Яна, – женщину.
– Ты спятила совсем! – выпучив глаза заявил Руденко.
– Ручаюсь, что я в своем уме, – серьезно произнесла гадалка.
– Все очень серьезно, Яна. К делу спецслужбы подключились. Сейчас ждем из Питера сообщения. У них все криминальные объединения на учете. Осведомители хорошие… Так что предсказания твои…
– Не нужны? Ты это хотел сказать? Да пока твои спецслужбы информацию добывают, Незнамову каюк придет. Едем, Сема! – в голосе гадалки появилась интонация мольбы.
Руденко посмотрел на нее немного доверчивей, потом отвернулся и еще минут пять молчал. Яна не мешала ему думать. Она знала, что без помощи Руденко ей тут не обойтись: никто не позволит ей находиться в реанимации возле Незнамова.
– Подожди, – сказал, наконец, Семен Семеныч и вышел.
Его не было около двух часов. Милославская едва с ума не сошла. Хотела пуститься на его поиски, но благоразумие взяло верх: кто она такая, чтобы вольно разгуливать по отделу и в кабинеты заглядывать. Какие-то люди заходили к ней периодически, и каждый раз ей приходилось отвечать: «Товарища капитана жду». Время бежало напрасно, и Яна злилась.