Это государство притягивало к себе внимание ближних и дальних соседей. Военные столкновения и затяжные боевые действия были неизбежны. Тяжелые проблемы у Византии возникли в связи с расширением и возрастанием могущества государства, объединившего переселившихся около 680 года на Балканский полуостров тюркоязычных болгарских и местных славянских племен. Болгарский хан Крум одержал победу над византийской армией, а из черепа убитого в 811 году императора Никифора приказал изготовить кубок для вина.
Противоборство с Византией продолжалось и после христианизации населения Балканского полуострова, которое как бы завершило слияние славян и тюркоязычных переселенцев в единый болгарский народ. Об идеологической и культурной самостоятельности страны говорит и тот факт, что, несмотря на принятие в 865 году христианства от Византии, в стране распространялась славянская, а не греческая или латинская письменность. Несколько походов с целью захвата Константинополя совершил Симеон Великий. Занять город ему не удалось, но в 919 году он принял титул «царя и самодержца всех болгар и греков». Любопытно, что царь Симеон был современником Вещего Олега, объединившего Русскую землю в государство с центром в Киеве.
Надо отметить, что в это время славяне уже не были теми «детьми природы», которых описывали ранние византийские историки. Чтобы всерьез планировать захват столицы империи, болгарскому царю надо было располагать значительными ресурсами и, в первую очередь, необходимым военным потенциалом. И такие возможности у него были. Пусть ему не удалось захватить Царьград (так славяне называли Константинополь), но в результате военных действий граница Византийской империи сместилась от Дуная почти к самому побережью Эгейского моря. Практически весь Балканский полуостров, за исключением узкой береговой полосы, стал принадлежать Болгарии. И самого царя Симеона никак нельзя назвать полудиким варваром. Он получил воспитание при византийском дворе и был образованным человеком, создавшим несколько литературных произведений. Его сын, наследник престола, был женат на внучке императора Византии. В своей столице Преславе Симеон создал, как сейчас бы сказали, славянский литературный центр, который распространял переводы на славянский язык византийских сборников и оригинальные сочинения собственных болгарских авторов. Широко распространялась грамотность, причем не только среди знати, но и среди простого населения.
Не только болгары доставляли беспокойство Византийской империи, но также и народ с берегов Днепра. В «Повести временных лет» говорится о том, что «приходила Русь на Царьград» в то время, «когда начал царствовать Михаил». Историки уточняют, что имелся в виду император Михаил III, провозглашенный императором в двухлетнем возрасте в 842 году, а сам набег относят к 860 году. Сопоставление сведений в европейских и византийских хрониках позволило историкам установить конкретную дату этого события: 18 июня 860 года. Как сами византийцы, так и их современники в других странах, оставившие записи об этом событии, не очень представляли, что за народ совершил нападение. Византийцы именовали его «народом из скифов, называемым рос», «народом с севера», «народом от краев земли». Итальянский хронист назвал его «народ норманнов [Normannorum gentes]», что представляет собой буквальный перевод выражения «народ с севера», употребленного патриархом Фотием. Действительно, обитатели днепровских берегов для византийцев были северянами. Расходятся и оценки сил нападавших: от 200 до 360 кораблей.
Поскольку Византия в то время вела боевые действия против арабов в Малой Азии и морские сражения в Эгейском и Средиземном морях, набег оказался для русских успешным: «Они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси [et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est]». Более поздние византийские историки добавили к описанию этого события сообщение о небесном заступничестве за христиан от язычников: якобы поспешно вернувшийся Михаил III вместе с патриархом Фотием вознес молитвы и погрузил покров Пресвятой Богоматери в море. Внезапно поднявшаяся сильная буря разметала и потопила русские суда. Однако сам патриарх, непосредственный очевидец событий, ничего не писал о возвращении императора, а к тому же еще и упомянул о том, что море в это время было спокойным. По его инициативе лишь обнесли облачение Богородицы вокруг стен, после чего, как писал патриарх Фотий, «варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения... город не взят по их милости и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия усиливает болезненное чувство пленения».
Чтобы защитить империю от повторения набегов, патриарх предпринял усилия по обращению вчерашних врагов в христианство. Характеристика этого события Фотием настолько выразительна, что заслуживает приведения целиком: «... Даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос ― те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан... поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере... что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды».
Вместе с тем в самой русской летописи данный набег упоминается под 852 годом, когда и «стала прозываться Русская земля». Еще раз о нападении на Константинополь говорится под 866 годом, когда указано, что возглавили его Аскольд и Дир. Там же повторено византийское предание о шторме божественного происхождения, покаравшего язычников-русов. Скорее всего, в обоих случаях летописец имеет в виду одно и то же событие.
О грабежах и разбоях морских пиратов оставлен след не только в византийских хрониках. Похожая тактика нападений предпринималась и в других местах Европы. Летом 793 года обитатели монастыря Святого Кутберта, что находился на острове Линдисфарн, расположенном у северо-восточного берега Британии, увидели на горизонте квадратные паруса, а потом и низко сидящие суда с высоко загнутыми носом и кормой. Затем стали видны устрашающие головы драконов и других фантастических зверей на носах приблизившихся длинных узких кораблей. Несчастных монахов охватили ужас и смятение, когда быстро высадившиеся прямо в пену прибоя воины в кольчугах и кожаных куртках, с мечами, копьями и топорами в руках стали сеять вокруг себя смерть и разрушение. Часть беззащитных монахов была убита, часть увезена в плен вместе с другой добычей. Монастырская казна, церковная утварь, пожертвования ― слава обо всех этих трофеях разнеслась по всей Скандинавии, возбуждая зависть в ее обитателях и жажду добычи. Так началась почти 300-летняя эпоха викингов, когда жители прибрежных районов Европы, включая не только Атлантику, но и Средиземное море, жили в страхе, ожидая внезапного нападения хорошо вооруженных, жадных и безжалостных пришельцев с севера.
Военная экспедиция на Константинополь в 866 году, приписываемая Аскольду и Диру, не была первой со стороны славян.
Феодор Синкелл, пресвитер Святой Софии, оставил воспоминание о нападении балканских славян на моноксилах (лодках-однодеревках, то есть долбленных из ствола одного дерева), которое имело место 7 августа 626 года. Славяне пытались даже штурмовать город. «Но повсюду Бог и Дева Владычица сделали его [предводителя славян] надежды тщетными и пустыми. Такое множество убитых врагов [пало] на каждом участке стены и столько повсюду погибло неприятелей, что варвары не смогли даже собрать и предать огню павших... весь залив сделался сушей от мертвых тел и пустых моноксил, и по нему текла кровь».
Обращает на себя внимание похожесть описаний военных действий с южными славянами, оставленных в 626 году пресвитером Феодором, и летописного описания похода Аскольда и Дира в «Повести временных лет». И в том и в другом случае описывается свирепая жестокость славян и их полный последующий разгром благодаря вмешательству Девы Марии. Не один ли и тот же эпизод был записан под разными годами в разных документах? Не исключено, что русский летописец заимствовал из византийских хроник сведения о болгарском нападении на Царьград и приписал его киевлянам, перенеся на 240 лет вперед. Не надо забывать, что «Повесть временных лет» составлялась, как считают историки, в Киево-Печерском монастыре во втором десятилетии XII века, то есть спустя длительное время после событий, которые в ней отражались. Поэтому имеющиеся несовпадения и искажения вполне объяснимы.
Вернемся к взаимоотношениям между византийцами и русскими.
Имеются документальные свидетельства того, что отмеченное выше нападение русских на Константинополь было не первым. За 250 лет до этого Византия «была многократно сокрушена персами и скифами, кои суть русские. Хаган-скиф наполнил свои лодки-моноксилы воинами, сам тоже взял множество воинов и, вооружившись, атаковал город со стороны суши, желая разрушить укрепления города стенобитными машинами, поставленными против городских стен». Тела своих погибших воинов русские предавали огню. Автором летописи, где содержится описание штурма столицы империи, считается Георгий Мтацминдели, грузинский монах, а сама рукопись (как предполагается, это перевод сообщения из византийских хроник) хранится в церковном музее грузинского духовенства в Тбилиси. Русская осада Константинополя датируется летописцем следующим образом: «на восьмой год царствования Фоки вступил на престол Ираклий». Ираклий вступил на престол 5 октября 610 года, то есть можно считать, что именно тогда была впервые документально зафиксирована боевая операция русского военно-морского флота.
Нападения и арабов, и болгар, и русских были отражены. Запас прочности Византии был несоизмеримо выше, чем ее соседей. Несмотря на постоянные попытки со всех сторон завоевать и ограбить империю и ее города, она просуществовала до 1453 года.
С Византией связан еще один документальный источник о русских. Это Бертинские анналы (лат. Annales Bertiniani) ― летописный свод Сен-Бертинского монастыря, охватывающий историю государства франков с 830 до 882 года. Эти хроники известны тем, что в них под 839 годом впервые упомянут народ Рос в европейском письменном датированном документе в контексте описания посольства византийского императора. Вот этот текст в оригинале по-латыни и в русском переводе: «Theophilius Imperator CPlitanus misit cum eis quosdam, qui se, id est, gentem suam, Rhos vocari dicebant: quos rex illorum Chacanus vocabulo» («Феофил, император Константинопольский, послал с ними [пояснение: имеются в виду послы из Византии к императору франков Людовику I] также неких, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут Рос, и которых, как они говорили, царь их, хакан называемый»). Людовик не поверил тем, кто назвал себя русскими послами, провел расследование, которое и выяснило, что они на самом деле шведы (Sueones).
Действительно, были основания для подозрений, не являются ли эти шведы разведчиками, поскольку шведы никогда не называли себя «народом Рос». И правитель шведов никогда не имел титул хакана (кагана). А для киевских князей, как это ни удивительно может показаться кому-то, титул кагана был вполне обычным. В «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона (середина XI века) каганами названы Владимир Святославич (креститель Руси) и Ярослав Мудрый. Обнаружена и нацарапанная надпись на стене Софийского храма: «Спаси, Господи, кагана нашего». Арабские писатели также применяли этот титул к русскому правителю. Ибн Руста сообщал в конце X века: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове... У них есть царь, называемый каган русов (другой вариант перевода оригинального текста: „Они имеют царя, который зовется хакан-рус“)». Другой автор, Гардизи, в XI столетии подтвердил, что «русский» каган живет на острове, «расположенном в море». Имеется в виду скорее всего остров Руян, известный сейчас под онемеченным названием Рюген, прообраз острова Буян из русских сказок.
Хотя император Людовик и заподозрил прибившихся к византийскому посольству шведов в сборе секретной информации в интересах скандинавских викингов, но, возможно, они и не были самозванцами. Не исключается, что русский каган либо с берегов Днепра, либо с острова Руян (Рюген) на самом деле использовал для дипломатических поручений иноплеменников, в частности шведов, а византийский император, желая облегчить возвращение русских дипломатов на родину, присоединил их к своему посольству в Европу.
Византия на тысячу лет пережила Западную Римскую империю. Константинополь пал после двухмесячной осады войсками турецкого султана Мехмеда II лишь 29 мая 1453 года, тогда как последний римский император Ромул Августул был низложен находящимся на римской же службе предводителем наемного отряда Одоакром в 476 году. По странному стечению обстоятельств имя легендарного основателя «вечного города» было таким же, хотя столица империи в то время уже была перенесена в Равенну.
С предполагаемым визитом к византийскому императору полянского князя Кия в летописях было увязано основание Киева, будущей столицы Русского государства. Имя императора не названо, как не даны ссылки и на предполагаемое время совершения данного дипломатического акта. О Кие летописец сообщает сразу же после того, как описал пребывание в славянских землях апостола Андрея Первозванного, ближайшего ученика Иисуса Христа. Любопытно, что достаточно много места в летописи посвящено тому удивлению, которое испытал святой покровитель Руси при знакомстве с русской баней с ее жаром и обычаем париться вениками: «едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут».
В византийских источниках нет упоминания о прибытии Кия в Константинополь, хотя некоторыми историками не оспаривается реальность посещения славянским князем византийского императора и предполагается, как указывает Е.В. Пчелов, что это был Анастасий или Юстиниан.
В ознаменование 1500-летия Киева в нем 28 мая 1982 года был открыт прекрасный памятник: Кий вместе с братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью причаливают на ладье к берегу Днепра ― месту будущей славянской столицы. Имена членов легендарной семьи связаны с местной топонимикой: под Киевом протекает река Лыбедь, есть горы Щековица и Хоривица.
Упоминание о Киеве (Куаре) в армянских хрониках относят ко второй половине VIII века, о чем сообщает энциклопедический справочник, выпущенный специально по случаю 1500-летия Киева. Видимо, это и следует считать самым ранним свидетельством существования города, которое документально подтверждено. Вместе с тем древнегреческий географ Птолемей сообщал еще во II веке н.э. о существовании на Днепре города Метрополиса, под которым, возможно, имелся в виду как раз Киев.
Есть другой вариант летописного предания о Кие, по которому тот являлся вовсе не князем, а «перевозник был». В честь перевозчика через Днепр и было якобы названо поселение, ставшее затем, по выражению Олега, «матерью городов русских».
Летописец энергично протестовал против такого снижения образа основателя Киева: «Аще бо былъ перевозникъ Кый, то не бы ходилъ къ Цесарюграду. Но сий Кий княжаше в роду своем, и приходившю ему къ цесарю ― не свѣмы, но токмо о сѣмъ вѣмы, якоже сказають: яко велику честь приялъ есть от цесаря, которого не вѣмъ и при котором приходи цесари» («Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к цесарю, <какому> ― не знаем, но только то знаем, что, как говорят, великих почестей удостоился тогда от цесаря, какого ― не знаю, к которому он приходил»).
Многое весьма примечательно в этой аргументации. Княжеское достоинство Кия обосновывается не его происхождением, не знаменитыми предками, не великими подвигами, которые он совершил, когда правил «родом своим», а тем, что некий византийский император, не называемый даже по имени, снизошел некогда до встречи с ним. Летопись составлялась, когда Киевская Русь уже испытала зенит своего величия. Ко времени написания «Повести временных лет» Святослав уже совершил походы в Болгарию, нейтрализация которых потребовала от Византии серьезного напряжения своих сил. Его сын Владимир включил Русь в число христианских держав. Ярослав Мудрый единовластно правил страной, раскинувшейся от Белого моря и Балтики до Черного моря, завязав династические связи с европейскими государствами. Могущественный Владимир Мономах смирил половцев, прекратив их набеги. Но тем не менее с каким почтением и пафосом автор летописи упоминает византийских правителей!
Симптоматично, что, возвращаясь из Константинополя, Кий не вернулся опять на днепровские берега, где он то ли возглавлял свое племя, то ли зарабатывал на жизнь перевозом. Кий «приде къ Дунаеви».
Кий основал на Дунае маленький городок Киевец, где и хотел осесть со своим родом. Но «не даша ему близъ живущии». Пришлось из-за соседей Кию опять отправиться на берега Днепра, где он вскоре умер. Следом за ним скончались и его братья и сестра.
Для обоснования историчности фигур киевских князей Е.В. Пчелов приводит фрагмент польской «Истории» Яна Длугоша: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии... наследование перешло к двум родным братьям Оскалду и Диру...» На самом деле этот текст, появившийся в XV веке, ничего не доказывает, кроме того, что Ян Длугош, возможно, был знаком с киевской «Повестью временных лет», откуда и почерпнул эти сведения.
Очевидная легендарность образов трех братьев и сестры, основавших город и назвавших его в честь старшего брата, не помешала Б.А. Рыбакову, ориентируясь на находки археологами византийских монет, определить примерное время тех событий: конец V ― начало VI века.
Из легенды о Кие можно сделать несколько выводов. Во-первых, территория, где позже возникла столица Русской земли, была заселена славянами, как их называют в летописи, полянами. Во-вторых, они были связаны с территориями на Дунае: либо переселились оттуда, либо, наоборот, часть полян от Днепра избрала своим новым местом обитания дунайские земли. Возможно также, что такие перемещения происходили в течение длительного периода в обоих направлениях. В-третьих, летописец совершенно четко указывает на отсутствие централизованной власти в то время, которое относит к княжению Кия: «жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно». В-четвертых, эти племена могли объединяться в союзы и действовать в общих целях. Неизвестно, состояли ли действительно в кровном родстве Кий, Щек и Хорив, но хорошо известно, что во все времена, когда предводители дружественных племен или государств называли друг друга братьями, они тем самым подчеркивали единство и согласие между собой. След от этого межнационального обычая проявился даже в XX веке в известном лозунге 50-х годов: «Русский с китайцем ― братья навек!» Пятый вывод состоит в том, что если имена Щека, Хорива и их сестры можно объяснить местными географическими названиями, то с именем самого князя Кия ситуация не так проста.
Весьма обоснованным следует считать мнение, что легенда о Кие объясняет происхождение местной топонимики: наименования гор Щековица и Хоривица и реки Лыбедь. Образ Кия более сложен.
У Г.В. Вернадского есть предположение, что имя первого днепровского князя возникло от тюркского слова «kij» , что означает «берег реки».
Историки обратили внимание на имя легендарного князя: «кий» по-славянски означает «молот». Отсюда его личность специалистами по славянской и индоевропейской мифологии В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым отождествляется с фигурой божественного кузнеца, демиурга, создателя всего сущего, вместе с братьями победившего олицетворение зла в виде мифического Змея (отсюда Змиевы валы под Киевом).
Представляется, что это не единственная трактовка образа Кия из всех возможных. Автор предлагает еще один вариант. Современный украинский язык во многом близок к языку наших предков. Одно из значений слова «кий» в украинском языке ― палка, палица, то есть дубинка с утолщением на конце. Князем, строителем городов, Кия сделало перо летописца, а в прежних, более древних преданиях это был, как можно предположить, воин, вооруженный палицей. Палица ― это один из самых древних видов оружия. Ей был вооружен, как пишут многие историки, в том числе и В.Т. Пашуто, славянский Перун. Кий, как можно предполагать, это одно из имен вооруженного бога, бога-воина, идентичного Индре и Перуну. Легенда о Кие в такой интерпретации объясняет, почему на берегах Днепра был культ Перуна, а в Новгороде его пришлось вводить Владимиру в 980 году.
Далеко не случайно упоминание о том, что Кий «перевозник был». Фигура паромщика, соединяющего два берега: «этот» (реальную жизнь) и «тот» (потусторонний мир), присутствует в мифах многих народов. Это, возможно, с одной стороны, свидетельствует о мифичности Кия, а с другой стороны ― о его «божественной» природе.
Если автор летописи воздержался от каких-либо конкретных датировок применительно к Кию, то дату, когда «стала прозываться Русская земля», он указал вполне уверенно. Это значит, что, по его мнению, к этому времени завершился период, когда «поляне... жили... отдельно и управлялись своими родами», а появилось объединение днепровских славян для решения военных и политических задач. Такое объединение ― это шаг, после которого можно говорить о создании государства. Если использовать современную терминологию, то летописец сообщил, что Русское государство стало известным и его активность была отмечена соседями в указанном им 852 году.
Можно ли этот год принять в качестве точки отсчета истории нашей страны?
Казалось бы, датировки в «Повести временных лет» и описания в ней исторических событий нельзя всегда признать вполне достоверными, даже при наличии ссылок на «летописания греческие». Порой изучение византийских и европейских хроник, других источников приводит к необходимости внести поправки в выводы русских летописей.
Однако что касается 852 года, когда «стала прозываться Русская земля», то надо исходить из того, что формирование государства ― это длительный процесс, который в реальности не может быть соотнесен всего с каким-то одним конкретным событием. Вероятно, следует согласиться с тем, что по всей совокупности известных к тому времени исторических событий, не все из которых, возможно, оказались зафиксированными в письменных документах, и у самого летописца, и в современном ему обществе сложилось представление, что история Русского государства начинается именно с 852 года. В Европе к этому моменту внуки Карла Великого уже разделили созданную им империю.
А наиболее яркое впечатление из событий того времени на современников оказал русский поход на Константинополь 18 июня 860 года, что и побудило пережившего это нашествие византийского патриарха Фотия посвятить свои страстные проповеди «для многих многократно знаменитому народу Рос».
Рюрик
Противоборство с Византией продолжалось и после христианизации населения Балканского полуострова, которое как бы завершило слияние славян и тюркоязычных переселенцев в единый болгарский народ. Об идеологической и культурной самостоятельности страны говорит и тот факт, что, несмотря на принятие в 865 году христианства от Византии, в стране распространялась славянская, а не греческая или латинская письменность. Несколько походов с целью захвата Константинополя совершил Симеон Великий. Занять город ему не удалось, но в 919 году он принял титул «царя и самодержца всех болгар и греков». Любопытно, что царь Симеон был современником Вещего Олега, объединившего Русскую землю в государство с центром в Киеве.
Надо отметить, что в это время славяне уже не были теми «детьми природы», которых описывали ранние византийские историки. Чтобы всерьез планировать захват столицы империи, болгарскому царю надо было располагать значительными ресурсами и, в первую очередь, необходимым военным потенциалом. И такие возможности у него были. Пусть ему не удалось захватить Царьград (так славяне называли Константинополь), но в результате военных действий граница Византийской империи сместилась от Дуная почти к самому побережью Эгейского моря. Практически весь Балканский полуостров, за исключением узкой береговой полосы, стал принадлежать Болгарии. И самого царя Симеона никак нельзя назвать полудиким варваром. Он получил воспитание при византийском дворе и был образованным человеком, создавшим несколько литературных произведений. Его сын, наследник престола, был женат на внучке императора Византии. В своей столице Преславе Симеон создал, как сейчас бы сказали, славянский литературный центр, который распространял переводы на славянский язык византийских сборников и оригинальные сочинения собственных болгарских авторов. Широко распространялась грамотность, причем не только среди знати, но и среди простого населения.
Не только болгары доставляли беспокойство Византийской империи, но также и народ с берегов Днепра. В «Повести временных лет» говорится о том, что «приходила Русь на Царьград» в то время, «когда начал царствовать Михаил». Историки уточняют, что имелся в виду император Михаил III, провозглашенный императором в двухлетнем возрасте в 842 году, а сам набег относят к 860 году. Сопоставление сведений в европейских и византийских хрониках позволило историкам установить конкретную дату этого события: 18 июня 860 года. Как сами византийцы, так и их современники в других странах, оставившие записи об этом событии, не очень представляли, что за народ совершил нападение. Византийцы именовали его «народом из скифов, называемым рос», «народом с севера», «народом от краев земли». Итальянский хронист назвал его «народ норманнов [Normannorum gentes]», что представляет собой буквальный перевод выражения «народ с севера», употребленного патриархом Фотием. Действительно, обитатели днепровских берегов для византийцев были северянами. Расходятся и оценки сил нападавших: от 200 до 360 кораблей.
Поскольку Византия в то время вела боевые действия против арабов в Малой Азии и морские сражения в Эгейском и Средиземном морях, набег оказался для русских успешным: «Они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси [et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est]». Более поздние византийские историки добавили к описанию этого события сообщение о небесном заступничестве за христиан от язычников: якобы поспешно вернувшийся Михаил III вместе с патриархом Фотием вознес молитвы и погрузил покров Пресвятой Богоматери в море. Внезапно поднявшаяся сильная буря разметала и потопила русские суда. Однако сам патриарх, непосредственный очевидец событий, ничего не писал о возвращении императора, а к тому же еще и упомянул о том, что море в это время было спокойным. По его инициативе лишь обнесли облачение Богородицы вокруг стен, после чего, как писал патриарх Фотий, «варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения... город не взят по их милости и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия усиливает болезненное чувство пленения».
Чтобы защитить империю от повторения набегов, патриарх предпринял усилия по обращению вчерашних врагов в христианство. Характеристика этого события Фотием настолько выразительна, что заслуживает приведения целиком: «... Даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос ― те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан... поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере... что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды».
Вместе с тем в самой русской летописи данный набег упоминается под 852 годом, когда и «стала прозываться Русская земля». Еще раз о нападении на Константинополь говорится под 866 годом, когда указано, что возглавили его Аскольд и Дир. Там же повторено византийское предание о шторме божественного происхождения, покаравшего язычников-русов. Скорее всего, в обоих случаях летописец имеет в виду одно и то же событие.
О грабежах и разбоях морских пиратов оставлен след не только в византийских хрониках. Похожая тактика нападений предпринималась и в других местах Европы. Летом 793 года обитатели монастыря Святого Кутберта, что находился на острове Линдисфарн, расположенном у северо-восточного берега Британии, увидели на горизонте квадратные паруса, а потом и низко сидящие суда с высоко загнутыми носом и кормой. Затем стали видны устрашающие головы драконов и других фантастических зверей на носах приблизившихся длинных узких кораблей. Несчастных монахов охватили ужас и смятение, когда быстро высадившиеся прямо в пену прибоя воины в кольчугах и кожаных куртках, с мечами, копьями и топорами в руках стали сеять вокруг себя смерть и разрушение. Часть беззащитных монахов была убита, часть увезена в плен вместе с другой добычей. Монастырская казна, церковная утварь, пожертвования ― слава обо всех этих трофеях разнеслась по всей Скандинавии, возбуждая зависть в ее обитателях и жажду добычи. Так началась почти 300-летняя эпоха викингов, когда жители прибрежных районов Европы, включая не только Атлантику, но и Средиземное море, жили в страхе, ожидая внезапного нападения хорошо вооруженных, жадных и безжалостных пришельцев с севера.
Военная экспедиция на Константинополь в 866 году, приписываемая Аскольду и Диру, не была первой со стороны славян.
Феодор Синкелл, пресвитер Святой Софии, оставил воспоминание о нападении балканских славян на моноксилах (лодках-однодеревках, то есть долбленных из ствола одного дерева), которое имело место 7 августа 626 года. Славяне пытались даже штурмовать город. «Но повсюду Бог и Дева Владычица сделали его [предводителя славян] надежды тщетными и пустыми. Такое множество убитых врагов [пало] на каждом участке стены и столько повсюду погибло неприятелей, что варвары не смогли даже собрать и предать огню павших... весь залив сделался сушей от мертвых тел и пустых моноксил, и по нему текла кровь».
Обращает на себя внимание похожесть описаний военных действий с южными славянами, оставленных в 626 году пресвитером Феодором, и летописного описания похода Аскольда и Дира в «Повести временных лет». И в том и в другом случае описывается свирепая жестокость славян и их полный последующий разгром благодаря вмешательству Девы Марии. Не один ли и тот же эпизод был записан под разными годами в разных документах? Не исключено, что русский летописец заимствовал из византийских хроник сведения о болгарском нападении на Царьград и приписал его киевлянам, перенеся на 240 лет вперед. Не надо забывать, что «Повесть временных лет» составлялась, как считают историки, в Киево-Печерском монастыре во втором десятилетии XII века, то есть спустя длительное время после событий, которые в ней отражались. Поэтому имеющиеся несовпадения и искажения вполне объяснимы.
Вернемся к взаимоотношениям между византийцами и русскими.
Имеются документальные свидетельства того, что отмеченное выше нападение русских на Константинополь было не первым. За 250 лет до этого Византия «была многократно сокрушена персами и скифами, кои суть русские. Хаган-скиф наполнил свои лодки-моноксилы воинами, сам тоже взял множество воинов и, вооружившись, атаковал город со стороны суши, желая разрушить укрепления города стенобитными машинами, поставленными против городских стен». Тела своих погибших воинов русские предавали огню. Автором летописи, где содержится описание штурма столицы империи, считается Георгий Мтацминдели, грузинский монах, а сама рукопись (как предполагается, это перевод сообщения из византийских хроник) хранится в церковном музее грузинского духовенства в Тбилиси. Русская осада Константинополя датируется летописцем следующим образом: «на восьмой год царствования Фоки вступил на престол Ираклий». Ираклий вступил на престол 5 октября 610 года, то есть можно считать, что именно тогда была впервые документально зафиксирована боевая операция русского военно-морского флота.
Нападения и арабов, и болгар, и русских были отражены. Запас прочности Византии был несоизмеримо выше, чем ее соседей. Несмотря на постоянные попытки со всех сторон завоевать и ограбить империю и ее города, она просуществовала до 1453 года.
С Византией связан еще один документальный источник о русских. Это Бертинские анналы (лат. Annales Bertiniani) ― летописный свод Сен-Бертинского монастыря, охватывающий историю государства франков с 830 до 882 года. Эти хроники известны тем, что в них под 839 годом впервые упомянут народ Рос в европейском письменном датированном документе в контексте описания посольства византийского императора. Вот этот текст в оригинале по-латыни и в русском переводе: «Theophilius Imperator CPlitanus misit cum eis quosdam, qui se, id est, gentem suam, Rhos vocari dicebant: quos rex illorum Chacanus vocabulo» («Феофил, император Константинопольский, послал с ними [пояснение: имеются в виду послы из Византии к императору франков Людовику I] также неких, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут Рос, и которых, как они говорили, царь их, хакан называемый»). Людовик не поверил тем, кто назвал себя русскими послами, провел расследование, которое и выяснило, что они на самом деле шведы (Sueones).
Действительно, были основания для подозрений, не являются ли эти шведы разведчиками, поскольку шведы никогда не называли себя «народом Рос». И правитель шведов никогда не имел титул хакана (кагана). А для киевских князей, как это ни удивительно может показаться кому-то, титул кагана был вполне обычным. В «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона (середина XI века) каганами названы Владимир Святославич (креститель Руси) и Ярослав Мудрый. Обнаружена и нацарапанная надпись на стене Софийского храма: «Спаси, Господи, кагана нашего». Арабские писатели также применяли этот титул к русскому правителю. Ибн Руста сообщал в конце X века: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове... У них есть царь, называемый каган русов (другой вариант перевода оригинального текста: „Они имеют царя, который зовется хакан-рус“)». Другой автор, Гардизи, в XI столетии подтвердил, что «русский» каган живет на острове, «расположенном в море». Имеется в виду скорее всего остров Руян, известный сейчас под онемеченным названием Рюген, прообраз острова Буян из русских сказок.
Хотя император Людовик и заподозрил прибившихся к византийскому посольству шведов в сборе секретной информации в интересах скандинавских викингов, но, возможно, они и не были самозванцами. Не исключается, что русский каган либо с берегов Днепра, либо с острова Руян (Рюген) на самом деле использовал для дипломатических поручений иноплеменников, в частности шведов, а византийский император, желая облегчить возвращение русских дипломатов на родину, присоединил их к своему посольству в Европу.
Византия на тысячу лет пережила Западную Римскую империю. Константинополь пал после двухмесячной осады войсками турецкого султана Мехмеда II лишь 29 мая 1453 года, тогда как последний римский император Ромул Августул был низложен находящимся на римской же службе предводителем наемного отряда Одоакром в 476 году. По странному стечению обстоятельств имя легендарного основателя «вечного города» было таким же, хотя столица империи в то время уже была перенесена в Равенну.
С предполагаемым визитом к византийскому императору полянского князя Кия в летописях было увязано основание Киева, будущей столицы Русского государства. Имя императора не названо, как не даны ссылки и на предполагаемое время совершения данного дипломатического акта. О Кие летописец сообщает сразу же после того, как описал пребывание в славянских землях апостола Андрея Первозванного, ближайшего ученика Иисуса Христа. Любопытно, что достаточно много места в летописи посвящено тому удивлению, которое испытал святой покровитель Руси при знакомстве с русской баней с ее жаром и обычаем париться вениками: «едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут».
В византийских источниках нет упоминания о прибытии Кия в Константинополь, хотя некоторыми историками не оспаривается реальность посещения славянским князем византийского императора и предполагается, как указывает Е.В. Пчелов, что это был Анастасий или Юстиниан.
В ознаменование 1500-летия Киева в нем 28 мая 1982 года был открыт прекрасный памятник: Кий вместе с братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью причаливают на ладье к берегу Днепра ― месту будущей славянской столицы. Имена членов легендарной семьи связаны с местной топонимикой: под Киевом протекает река Лыбедь, есть горы Щековица и Хоривица.
Упоминание о Киеве (Куаре) в армянских хрониках относят ко второй половине VIII века, о чем сообщает энциклопедический справочник, выпущенный специально по случаю 1500-летия Киева. Видимо, это и следует считать самым ранним свидетельством существования города, которое документально подтверждено. Вместе с тем древнегреческий географ Птолемей сообщал еще во II веке н.э. о существовании на Днепре города Метрополиса, под которым, возможно, имелся в виду как раз Киев.
Есть другой вариант летописного предания о Кие, по которому тот являлся вовсе не князем, а «перевозник был». В честь перевозчика через Днепр и было якобы названо поселение, ставшее затем, по выражению Олега, «матерью городов русских».
Летописец энергично протестовал против такого снижения образа основателя Киева: «Аще бо былъ перевозникъ Кый, то не бы ходилъ къ Цесарюграду. Но сий Кий княжаше в роду своем, и приходившю ему къ цесарю ― не свѣмы, но токмо о сѣмъ вѣмы, якоже сказають: яко велику честь приялъ есть от цесаря, которого не вѣмъ и при котором приходи цесари» («Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к цесарю, <какому> ― не знаем, но только то знаем, что, как говорят, великих почестей удостоился тогда от цесаря, какого ― не знаю, к которому он приходил»).
Многое весьма примечательно в этой аргументации. Княжеское достоинство Кия обосновывается не его происхождением, не знаменитыми предками, не великими подвигами, которые он совершил, когда правил «родом своим», а тем, что некий византийский император, не называемый даже по имени, снизошел некогда до встречи с ним. Летопись составлялась, когда Киевская Русь уже испытала зенит своего величия. Ко времени написания «Повести временных лет» Святослав уже совершил походы в Болгарию, нейтрализация которых потребовала от Византии серьезного напряжения своих сил. Его сын Владимир включил Русь в число христианских держав. Ярослав Мудрый единовластно правил страной, раскинувшейся от Белого моря и Балтики до Черного моря, завязав династические связи с европейскими государствами. Могущественный Владимир Мономах смирил половцев, прекратив их набеги. Но тем не менее с каким почтением и пафосом автор летописи упоминает византийских правителей!
Симптоматично, что, возвращаясь из Константинополя, Кий не вернулся опять на днепровские берега, где он то ли возглавлял свое племя, то ли зарабатывал на жизнь перевозом. Кий «приде къ Дунаеви».
Кий основал на Дунае маленький городок Киевец, где и хотел осесть со своим родом. Но «не даша ему близъ живущии». Пришлось из-за соседей Кию опять отправиться на берега Днепра, где он вскоре умер. Следом за ним скончались и его братья и сестра.
Для обоснования историчности фигур киевских князей Е.В. Пчелов приводит фрагмент польской «Истории» Яна Длугоша: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии... наследование перешло к двум родным братьям Оскалду и Диру...» На самом деле этот текст, появившийся в XV веке, ничего не доказывает, кроме того, что Ян Длугош, возможно, был знаком с киевской «Повестью временных лет», откуда и почерпнул эти сведения.
Очевидная легендарность образов трех братьев и сестры, основавших город и назвавших его в честь старшего брата, не помешала Б.А. Рыбакову, ориентируясь на находки археологами византийских монет, определить примерное время тех событий: конец V ― начало VI века.
Из легенды о Кие можно сделать несколько выводов. Во-первых, территория, где позже возникла столица Русской земли, была заселена славянами, как их называют в летописи, полянами. Во-вторых, они были связаны с территориями на Дунае: либо переселились оттуда, либо, наоборот, часть полян от Днепра избрала своим новым местом обитания дунайские земли. Возможно также, что такие перемещения происходили в течение длительного периода в обоих направлениях. В-третьих, летописец совершенно четко указывает на отсутствие централизованной власти в то время, которое относит к княжению Кия: «жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно». В-четвертых, эти племена могли объединяться в союзы и действовать в общих целях. Неизвестно, состояли ли действительно в кровном родстве Кий, Щек и Хорив, но хорошо известно, что во все времена, когда предводители дружественных племен или государств называли друг друга братьями, они тем самым подчеркивали единство и согласие между собой. След от этого межнационального обычая проявился даже в XX веке в известном лозунге 50-х годов: «Русский с китайцем ― братья навек!» Пятый вывод состоит в том, что если имена Щека, Хорива и их сестры можно объяснить местными географическими названиями, то с именем самого князя Кия ситуация не так проста.
Весьма обоснованным следует считать мнение, что легенда о Кие объясняет происхождение местной топонимики: наименования гор Щековица и Хоривица и реки Лыбедь. Образ Кия более сложен.
У Г.В. Вернадского есть предположение, что имя первого днепровского князя возникло от тюркского слова «kij» , что означает «берег реки».
Историки обратили внимание на имя легендарного князя: «кий» по-славянски означает «молот». Отсюда его личность специалистами по славянской и индоевропейской мифологии В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым отождествляется с фигурой божественного кузнеца, демиурга, создателя всего сущего, вместе с братьями победившего олицетворение зла в виде мифического Змея (отсюда Змиевы валы под Киевом).
Представляется, что это не единственная трактовка образа Кия из всех возможных. Автор предлагает еще один вариант. Современный украинский язык во многом близок к языку наших предков. Одно из значений слова «кий» в украинском языке ― палка, палица, то есть дубинка с утолщением на конце. Князем, строителем городов, Кия сделало перо летописца, а в прежних, более древних преданиях это был, как можно предположить, воин, вооруженный палицей. Палица ― это один из самых древних видов оружия. Ей был вооружен, как пишут многие историки, в том числе и В.Т. Пашуто, славянский Перун. Кий, как можно предполагать, это одно из имен вооруженного бога, бога-воина, идентичного Индре и Перуну. Легенда о Кие в такой интерпретации объясняет, почему на берегах Днепра был культ Перуна, а в Новгороде его пришлось вводить Владимиру в 980 году.
Далеко не случайно упоминание о том, что Кий «перевозник был». Фигура паромщика, соединяющего два берега: «этот» (реальную жизнь) и «тот» (потусторонний мир), присутствует в мифах многих народов. Это, возможно, с одной стороны, свидетельствует о мифичности Кия, а с другой стороны ― о его «божественной» природе.
Если автор летописи воздержался от каких-либо конкретных датировок применительно к Кию, то дату, когда «стала прозываться Русская земля», он указал вполне уверенно. Это значит, что, по его мнению, к этому времени завершился период, когда «поляне... жили... отдельно и управлялись своими родами», а появилось объединение днепровских славян для решения военных и политических задач. Такое объединение ― это шаг, после которого можно говорить о создании государства. Если использовать современную терминологию, то летописец сообщил, что Русское государство стало известным и его активность была отмечена соседями в указанном им 852 году.
Можно ли этот год принять в качестве точки отсчета истории нашей страны?
Казалось бы, датировки в «Повести временных лет» и описания в ней исторических событий нельзя всегда признать вполне достоверными, даже при наличии ссылок на «летописания греческие». Порой изучение византийских и европейских хроник, других источников приводит к необходимости внести поправки в выводы русских летописей.
Однако что касается 852 года, когда «стала прозываться Русская земля», то надо исходить из того, что формирование государства ― это длительный процесс, который в реальности не может быть соотнесен всего с каким-то одним конкретным событием. Вероятно, следует согласиться с тем, что по всей совокупности известных к тому времени исторических событий, не все из которых, возможно, оказались зафиксированными в письменных документах, и у самого летописца, и в современном ему обществе сложилось представление, что история Русского государства начинается именно с 852 года. В Европе к этому моменту внуки Карла Великого уже разделили созданную им империю.
А наиболее яркое впечатление из событий того времени на современников оказал русский поход на Константинополь 18 июня 860 года, что и побудило пережившего это нашествие византийского патриарха Фотия посвятить свои страстные проповеди «для многих многократно знаменитому народу Рос».
Рюрик
С пышными торжествами, с крестным ходом и военным парадом, под пушечный салют, в присутствии всей императорской семьи 8 сентября 1862 года в Новгороде был открыт один из самых красивых и значимых памятников нашей страны. Он удивительно гармоничен и является, наверное, единственным памятником в мире, посвященным не одному какому-то человеку или отдельному событию, а целому народу в ознаменование целой эпохи его истории. Это памятник «Тысячелетие России».
Второе торжественное открытие памятника состоялось 2 ноября 1944 года, после его восстановления, поскольку во время фашистской оккупации немцы его почти полностью разрушили при попытке демонтировать и вывезти в Германию.
Памятник увенчан фигурой ангела, благословляющего Россию, которую олицетворяет коленопреклоненная женщина. А одна из центральных фигур памятника представляет готового к бою средневекового воина с пронзительным суровым взглядом, в кольчуге с накинутой на нее звериной шкурой. Воин держит в руке щит, на котором кириллицей обозначена дата ― лѣта STО (6370 год от сотворения мира, или, в современном летоисчислении, 862 год). Этот воин среди фигур памятника ― варяг Рюрик, летописный родоначальник династии, которая правила нашей страной почти семь с половиной веков.
Варяги заняли совершенно особое место во взаимоотношениях славян с другими народами. Так считают почти все историки. Но единого мнения о том, кто такие варяги, откуда они появились на земле восточных славян, до сих пор нет. Попытки разрешить этот вопрос предпринимались неоднократно, с момента становления в нашей стране истории как научной дисциплины. Достаточно вспомнить исследование С.А. Гедеонова «Варяги и Русь», вышедшее еще в 1876 году. Пожалуй, это одно из самых фундаментальных исследований, которое, однако, не закрыло тему, являющуюся до сих пор предметом споров историков. Вместе с тем практически никем не оспаривается, что варяги были опытными воинами, а кроме военного дела их занятием была также торговля между различными, как сейчас бы сказали, регионами Европы и Азии.
Второе торжественное открытие памятника состоялось 2 ноября 1944 года, после его восстановления, поскольку во время фашистской оккупации немцы его почти полностью разрушили при попытке демонтировать и вывезти в Германию.
Памятник увенчан фигурой ангела, благословляющего Россию, которую олицетворяет коленопреклоненная женщина. А одна из центральных фигур памятника представляет готового к бою средневекового воина с пронзительным суровым взглядом, в кольчуге с накинутой на нее звериной шкурой. Воин держит в руке щит, на котором кириллицей обозначена дата ― лѣта STО (6370 год от сотворения мира, или, в современном летоисчислении, 862 год). Этот воин среди фигур памятника ― варяг Рюрик, летописный родоначальник династии, которая правила нашей страной почти семь с половиной веков.
Варяги заняли совершенно особое место во взаимоотношениях славян с другими народами. Так считают почти все историки. Но единого мнения о том, кто такие варяги, откуда они появились на земле восточных славян, до сих пор нет. Попытки разрешить этот вопрос предпринимались неоднократно, с момента становления в нашей стране истории как научной дисциплины. Достаточно вспомнить исследование С.А. Гедеонова «Варяги и Русь», вышедшее еще в 1876 году. Пожалуй, это одно из самых фундаментальных исследований, которое, однако, не закрыло тему, являющуюся до сих пор предметом споров историков. Вместе с тем практически никем не оспаривается, что варяги были опытными воинами, а кроме военного дела их занятием была также торговля между различными, как сейчас бы сказали, регионами Европы и Азии.