Страница:
Но судья Ди не слушал его. Он взял блюдо с пирожками и стал осматривать их один за другим.
— С пирожками что-то не так, мой господин? — удивился Tao Гань.
— Вот это-то меня и занимает, — досадливо нахмурился судья. — Я только что предложил эти пирожки госпоже Мэй, но их вид ее несказанно напугал. Меж тем это самые обычные пирожки с рисом, какие всегда подают к чаю.
Оглядев блюдо, Tao Гань указал на пейзаж, украшающий его середину.
— Может быть, дело в изображении на блюде, мой господин? Но это опять-таки обыкновенный рисунок, широко используемый по всей Поднебесной. Так называемый трафарет.
Судья, высыпав пирожки на стол, принялся изучать рисунок. На нем был изображен прелестный загородный дом с многочисленными остроконечными крышами и россыпью построек на берегу озера, окруженного ивами. Слева узкий, изогнутый мостик вел к водному павильону. На мосту виднелись две крошечные бегущие фигурки, а третья догоняла их, размахивая тростью. В воздухе плыли две длиннопёрые птицы.
— Если этот сюжет так популярен, должно быть, существуют какие-нибудь легенды о нем? — спросил Ди.
— Таковых существует по меньшей мере десяток, мой господин. Самая распространенная и особенно любимая торговцами гласит, что много столетий назад дом с плакучими ивами принадлежал богатому чиновнику.
У него была всего одна дочь, которую он обещал отдать своему пожилому коллеге, не менее состоятельному господину. Однако девушка влюбилась в помощника отца, бедного молодого студента. Отец проведал об их тайных свиданиях. Молодые люди пытались сбежать, но он преследовал их по мосту. Согласно некоторым версиям, влюбленные с отчаяния утопились и их души превратились в пару ласточек или уток-мандаринок. Другие уверяют, будто у них в павильоне была припрятана небольшая лодка, и бегство увенчалось успехом. Потом они поселились в отдаленных землях, где жили долго и счастливо.
Судья Ди пожал плечами:
— Прекрасная и волнующая сказка. Но я не вижу в ней ничего, что могло бы напугать такую достойную госпожу. Конечно, она сейчас очень расстроена трагической кончиной супруга, но… Куда ты так спешишь, Ма Жун?
Тайвэй, взлетевший по мраморной лестнице, прыгая через три ступеньки, приземлился на балконе.
— И убит, мой господин! — пропыхтел он. — В собственном доме. Чао Тай сейчас там.
— И? Ты имеешь в виду вельможу И?
— Его самого, мой господин. Мы с братом Чао встретили тамошнего привратника по дороге в старый город.
— Я сменю платье и немедленно отправлюсь туда, Tao Гань. А ты, Ма, подожди здесь Чао Тая и сразу иди осматривать сточные трубы, с этим нельзя медлить. Принеси мне толстый хлопчатый халат, Tao Гань!
Глава 8
Глава 9
— С пирожками что-то не так, мой господин? — удивился Tao Гань.
— Вот это-то меня и занимает, — досадливо нахмурился судья. — Я только что предложил эти пирожки госпоже Мэй, но их вид ее несказанно напугал. Меж тем это самые обычные пирожки с рисом, какие всегда подают к чаю.
Оглядев блюдо, Tao Гань указал на пейзаж, украшающий его середину.
— Может быть, дело в изображении на блюде, мой господин? Но это опять-таки обыкновенный рисунок, широко используемый по всей Поднебесной. Так называемый трафарет.
Судья, высыпав пирожки на стол, принялся изучать рисунок. На нем был изображен прелестный загородный дом с многочисленными остроконечными крышами и россыпью построек на берегу озера, окруженного ивами. Слева узкий, изогнутый мостик вел к водному павильону. На мосту виднелись две крошечные бегущие фигурки, а третья догоняла их, размахивая тростью. В воздухе плыли две длиннопёрые птицы.
— Если этот сюжет так популярен, должно быть, существуют какие-нибудь легенды о нем? — спросил Ди.
— Таковых существует по меньшей мере десяток, мой господин. Самая распространенная и особенно любимая торговцами гласит, что много столетий назад дом с плакучими ивами принадлежал богатому чиновнику.
У него была всего одна дочь, которую он обещал отдать своему пожилому коллеге, не менее состоятельному господину. Однако девушка влюбилась в помощника отца, бедного молодого студента. Отец проведал об их тайных свиданиях. Молодые люди пытались сбежать, но он преследовал их по мосту. Согласно некоторым версиям, влюбленные с отчаяния утопились и их души превратились в пару ласточек или уток-мандаринок. Другие уверяют, будто у них в павильоне была припрятана небольшая лодка, и бегство увенчалось успехом. Потом они поселились в отдаленных землях, где жили долго и счастливо.
Судья Ди пожал плечами:
— Прекрасная и волнующая сказка. Но я не вижу в ней ничего, что могло бы напугать такую достойную госпожу. Конечно, она сейчас очень расстроена трагической кончиной супруга, но… Куда ты так спешишь, Ма Жун?
Тайвэй, взлетевший по мраморной лестнице, прыгая через три ступеньки, приземлился на балконе.
— И убит, мой господин! — пропыхтел он. — В собственном доме. Чао Тай сейчас там.
— И? Ты имеешь в виду вельможу И?
— Его самого, мой господин. Мы с братом Чао встретили тамошнего привратника по дороге в старый город.
— Я сменю платье и немедленно отправлюсь туда, Tao Гань. А ты, Ма, подожди здесь Чао Тая и сразу иди осматривать сточные трубы, с этим нельзя медлить. Принеси мне толстый хлопчатый халат, Tao Гань!
Глава 8
Четверо солдат опустили паланкин судьи Ди перед сторожевой башенкой, и судья с Tao Ганем выбрались на землю. Вокруг стояла мертвая тишина. Широкая лестница вела к огромным, кованым воротам. В правой створке виднелась узенькая дверца, в которую едва мог протиснуться один человек.
— Проходя мимо, я часто раздумывал, почему этот дворец в центре города построен в виде крепости? — заметил судья Ди.
— В старину, около ста лет назад, именно тут был единственный вход в город. И, тогда самозваный правитель этой части страны, требовал пошлину с каждого судна, проходившего под мостом Полумесяца. Канал в те времена находился за чертой города.
Небольшая дверца в воротах отворилась, и навстречу судье вышел Чао Тай, а за ним юный привратник.
— Все правильно, мой господин, это убийство, — доложил тайвэй. — И убили на галерее, что идет вдоль тыльной стороны дома, обращенной к каналу. Тело нашла мать этого юноши — она прислуживает хозяйке. Я обыскал весь дом, но следов убийцы не обнаружил. Он волей-неволей должен был и войти и улизнуть через одну и ту же дверь, поскольку другого выхода отсюда нет. — Чао показал на возвышающуюся над ними высокую зубчатую стену. — Эта стена окружает дом с трех сторон. Четвертая защищена каналом.
Начальник стражи повел судью и его помощника в просторный мощеный двор, освещенный единственным фонарем, укрепленным над входом в каморку привратника, справа от ворот.
— Маленькая дверца, — продолжал Чао Тай, — запирается на щеколду. Снаружи ее можно открыть только особым ключом, а изнутри она просто поднимается пальцем. Когда же вы входите и захлопываете за собой дверь, щеколда падает на место, и срабатывает замок.
— Значит, убийцу кто-то впустил в дом, — обронил судья, — но ушел он сам. — Ди повернулся к привратнику: — Кому вы сегодня открывали дверь?
— Никому, мой господин! Правда, я по большей части сидел в кухне. Видно, хозяин кого-то впустил сам.
— Сколько есть ключей от этой дверцы?
— Только один, мой господин. И я всегда ношу его с собой.
— Понятно.
При тусклом свете фонаря судья не мог разглядеть лица привратника, но, похоже, тот изрядно нервничал. Ди решил допросить его позже.
— Веди нас на место преступления! — приказал он Чао Таю.
Тот, немного помявшись, осмелился предложить:
— Я думаю, мой господин, вам лучше сначала повидать госпожу И. Ее служанка сказала мне, что старая госпожа сильно расстроена и настоятельно хочет побеседовать с вами.
— Хорошо. И пусть нас проводит привратник, а ты возвращайся в суд, где тебя давно поджидает Ма.
Юноша вынес из своей каморки большой фонарь и привел судью с Tao Ганем в большой темный зал. Вдоль правой и левой стен тянулись покрытые красным лаком стойки с рядами пик и мечей. В дальнем конце зала красовался натянутый меж двух деревянных основ большой кусок ткани, где крупными черными иероглифами было написано «Прочь с дороги!»
— Эти символы власти надо убрать! — раздраженно бросил судья Ди Tao Ганю. — Семья И узурпировала ее более столетия назад!
— Это всего лишь реликвии прошлого, мой господин!
— Вот пусть ими и остаются! — буркнул судья.
Из зала они попали в длинный извилистый коридор с высоким сводчатым потолком, и каждый шаг порождал в тишине опустевшего дома гулкое эхо.
— Раньше тут работали около восьмидесяти слуг, мой господин, — с горечью сказал молодой привратник. — Когда пришла болезнь, многие хотели уехать, но хозяин не отпустил. Только когда десять человек умерло, он испугался и всех отослал в горы. Кроме нас с матерью.
Дальше путь лежал через небольшой, обнесенный стеной садик среди цветущего кустарника. Во влажном, горячем, неподвижном воздухе висел сладкий аромат цветов. Юноша поднял фонарь и тихо постучал в лакированную дверь с причудливой золоченой резьбой.
Дверь открыла высокая костлявая женщина лет пятидесяти в длинном темно-коричневом халате. Неопрятные волосы небрежно стягивала голубая лента. Пока она чопорно кланялась, судья спросил:
— Как давно вы обнаружили тело?
— Примерно час назад, — ответила служанка резким, скрипучим голосом. — Когда принесла на галерею корзину с едой.
— Вы там к чему-нибудь прикасались?
Женщина невозмутимо взглянула на судью глубоко посаженными горящими глазами:
— Только к его запястью. Он был мертв, но тело еще не остыло. Сюда, пожалуйста!
Судья Ди с Tao Ганем следом за прислугой нырнули в узкий коридор, оставив ее сына в садике.
Женщина привела их в зал с круглым сводчатым потолком, освещенный тусклым серебряным светильником в одном углу и раскаленными углями медной жаровни — в другом. На треножнике над жаровней побулькивал сосуд с каким-то лекарственным отваром. Горячий, влажный воздух, пронизанный отвратительным запахом этого снадобья, почти удушал.
Судья изумленно уставился на возвышение из резного черного дерева в дальнем конце зала. На нем стоял колоссальный позолоченный трон, а там, утопая среди бесчисленных шелковых подушек, прямо и совершенно неподвижно восседала худенькая женщина — лишь тонкие пальцы высохших рук перебирали на коленях янтарные четки. На ней был роскошный халат из золотистой парчи, расшитый зелеными и красными фениксами. Седые волосы позаботились уложить в аккуратную, хотя и причудливую прическу и заколоть длинными золотыми шпильками с головками из драгоценных камней. Стену за троном скрывало огромное шелковое покрывало с изображением пары фениксов. По обе стороны трона стояли две красные лакированные подставки с опахалами.
Судья Ди многозначительно взглянул на Tao Ганя. Феникс был священным символом императрицы, тогда как дракон с пятью лапами символизировал императора. А два стоячих опахала являлись исключительной привилегией особ императорской крови. Tao Гань закусил губу.
Служанка торопливо просеменила по мраморному полу и что-то шепнула неподвижной фигуре на троне.
— Подойдите ближе, — приказал надтреснутый, безжизненный голос.
Судья приблизился к возвышению. Теперь он заметил, что глаза госпожи И смотрят как-то странно, «в никуда». Судя по всему, ей было вряд ли немного больше пятидесяти, но болезнь и горе наложили явственный отпечаток на некогда красивое лицо. Разглядел Ди и то, что краски халата выцвели, а кое-где прорехи скрывали неумело прилепленные большие заплаты. Вышивку испортили уродливые пятна плесени, а лак на троне местами треснул и осыпался.
— Это единственное место, где можно достойно принять господина верховного судью, дабы он мог лично расспросить о подлом убийстве вельможи, — изрек лишенный выражения голос.
— Я только выполняю свой долг, госпожа, — спокойно ответил судья Ди. — И приношу вам свои искренние соболезнования. А поскольку хочу тотчас же начать поиски убийцы, прошу вашего разрешения воздержаться от надлежащих церемоний. — Госпожа И чуть склонила голову, и он спросил: — Нет ли у вас каких-нибудь догадок насчет личности преступника?
— Разумеется, коротко бросила хозяйка дома. — Это Е, наш заклятый враг. Он уже долгие годы вынашивает план уничтожения дома И.
Заметив недоумение судьи Ди, Tao Гань быстро подошел к нему.
— Сто лет назад владения семейства Е располагались на другом берегу реки, — шепнул он. — Род их уже лет шестьдесят как угас.
Судья вопросительно взглянул на служанку. Та пожала плечами, подошла к жаровне и, присев, начала перемешивать лекарство двумя медными палочками.
— Е приходил сюда сегодня? — осведомился судья Ди.
— Посещения мужской половины меня не касаются, — холодно отозвалась госпожа. — Спросите военачальника Ху.
Уголки ее губ начали подергиваться. Янтарные четки, прошелестев, упали с ее коленей на пол. Женщина встала с трона и какой-то странной, угловатой и дергающейся походкой спустилась с возвышения, ступая на край каждой ступеньки мыском крошечной вышитой шелковой туфельки.
Неожиданно госпожа И опустилась на колени перед судьей и, воздев руки в мольбе, воскликнула вдруг обретшим глубину и полнозвучие голосом:
— Отомстите за моего мужа, достопочтенный господин! Он был великим и прекрасным человеком. Пожалуйста!
По впалым щекам покатились слезы. Служанка быстро подошла к хозяйке, помогла ей подняться и дала выпить какого-то снадобья из маленькой фарфоровой чашечки. Старая госпожа погладила ее сухонькой лапкой, а когда вновь заговорила, голос совсем утратил на миг окрасившие его чувства:
— Я приказала военачальнику Ху и его воинам помочь вам в поисках убийцы. Вы можете идти.
Судья с жалостью взглянул на безвременно увядшее лицо. Уже повернув к двери, он вдруг увидел, что служанка делает какие-то знаки за спиной своей госпожи, указывая при этом на Tao Ганя. Очевидно, женщина хотела, чтобы его помощник задержался. Судья Ди кивнул в знак согласия и вышел.
— Ведите меня на галерею! — велел он привратнику.
Следуя за юношей по выщербленным полам бесчисленных покоев и длинных безлюдных коридоров, судья ощущал, как с каждым шагом его подавляет все более нестерпимая тяжесть, словно он волок на себе чудовищный груз здешних покрытых вековой копотью и сажей потолочных балок. Встреча с достойной сострадания больной телом и духом старой знатной особой, ведущей мрачное существование среди реликвий иллюзорного прошлого, потрясла Ди до глубины души. Однако еще более его удручала жутковатая, полная непонятной угрозы атмосфера этого старинного, покинутого людьми дворца. На долю секунды судья представил себя призрачным гостем вполне реального мира, существовавшего сто лет назад, зловещего века грубого насилия и отвратительной кровожадности. Может быть, здесь прошлое и впрямь обрело власть над настоящим? Или мертвецы минувших времен встают, дабы присоединиться к неуспокоенным душам жертв чумы, и эта бесплотная орда мало-помалу захватывает вымершую столицу! Не в этом ли причина непонятных страхов и дурных предчувствий, охвативших судью раньше, когда он со своего высокого балкона смотрел на пустынный город?
Ди не без труда взял себя в руки, отер со лба холодный пот и по пятам за юношей вскарабкался по узкой лестнице. Распахнув двустворчатую дверь, привратник отступил, пропуская судью в плохо освещенную галерею.
— Вы можете вернуться в покои госпожи И, — разрешил судья.
От двери он увидел мужчину в зеленом домашнем халате, откинувшегося на спинку кресла у стола, поставленного посреди галереи. Свет оплывающей на столе свечи бросал жутковатые отблески на страшно изувеченное лицо. Ди остановился и, прислонясь спиной к двери, стал оглядывать необычную картину. Вымощенная красными плитами галерея представляла собой длинный и узкий прямоугольник длиной примерно в шесть чжанов. Внешнюю стену, лицом к которой стоял судья, через равные промежутки прорезали вертикальные щели вроде тех, какими пользуются лучники, отбивая нападения врагов на крепость. Вдоль стены шел ряд покрытых красным лаком колонн. В середине прямоугольника, позади стола, за которым сидел мертвый хозяин дома, четыре выступа образовывали нечто вроде павильона. Высокие окна наглухо закрывали занавеси из полосок бамбука. Ближайшую к судье стену украшали панели из темного дерева. Напротив стола располагалось довольно странное возвышение (поверхность его отделяло от пола расстояние примерно в один чи. Судья прикинул, что на нем мог бы устроиться небольшой оркестр, хотя в галерее лучников это было совершенно неуместно. За возвышением виднелась низкая, покрытая толстой циновкой постель — скорее для сидения, нежели для сна. Если не считать полудюжины стульев, расставленных между колоннами, больше никакой мебели в галерее не было. Судья подумал, что в старину эта галерея являла собой важную стратегическую точку, ибо отсюда было очень удобно следить за движением по каналу и мосту. Выступы и павильон, очевидно, пристроили позже для уюта, чтобы превратить караульный пост в покой.
Судья Ди медленно подошел к столу и, внимательно осмотрев тело, против воли поморщился. Он видел смерть в самых разных обличьях, но от такого кого угодно могло стошнить. Часть черепа вдавилась под сильным ударом, один глаз выскочил из орбиты и болтался на нескольких красных нитях, а в другом застыло выражение неизбывного ужаса. Раскрытый в безмолвном крике рот словно бы продолжал взывать о помощи. Вся левая сторона халата задубела от запекшейся крови. Мертвую тишину нарушало лишь надоедливое жужжание мух.
Руки покойного безжизненно свисали, ноги были расставлены. Должно быть, И стоял у стола, когда сильный удар по голове опрокинул его в широкое кресло черного дерева. Судья ощупал руки и ноги усопшего. Тело еще не окоченело. Подняв длинные рукава, Ди убедился, что на теле нет ни ушибов, ни других следов насилия. Он выпрямился и отошел. Остальное — дело судебного лекаря.
На полу, около свалившейся с головы убитого черной шапочки, лежал кнут с короткой толстой рукоятью и длинными, тонкими плетьми. В последних заплуталось несколько увядших цветов и черепки разбитой фарфоровой вазы с голубым рисунком. На столе помимо свечи стояли большой светло-коричневый глиняный кувшин и блюдо с рыжеватыми леденцами, над которыми роилась туча прожорливых черных мух. Рядом с нетронутой корзиной еды судья углядел две фарфоровые чашки. В одной донышко покрывали остатки чая, другая осталась совершенно чистой. К противоположной стороне стола было пододвинуто второе кресло, но им, очевидно, никто не воспользовался.
Судья со вздохом распрямил спину, медленно погладил бороду и еще раз взглянул на неподвижную фигуру. Он очень досадовал, что так и не познакомился с И. Ведь теперь, чтобы получить представление о личности покойного, придется использовать сведения, полученные из вторых рук. Но даже их будет раздобыть весьма затруднительно, поскольку И, в отличие от Мэя, всегда держался замкнуто, общаясь лишь с представителями «старого мира», и не дружил ни с кем, кроме Мэя и Ху. Но с последним судья тоже не был знаком. Он напряг память, пытаясь вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Мэй о двух других.
— Жаль, что я даже не могу толком представить, как выглядел этот человек, — в отчаянии пробормотал он.
Теперь же, когда половина головы И просто исчезла, восстановить его облик очень нелегко. Продолговатое бледное лицо с тонкогубым ртом, седыми усами и жиденькой бородкой — вот и все! А тот факт, что убитый был чуть выше среднего роста и довольно худ, ровно ничего не меняет.
Судья тяжело вздохнул. Ладно, в конце концов, внешность — отнюдь не вопрос первостепенной важности, главное — характер покойного. Это всегда самая верная зацепка для раскрытия убийства. Еще раз посмотрев на изуродованное лицо, он лениво подумал, что, наверное, он, как и его жена, обитал по большей части в прошлом…
— Проходя мимо, я часто раздумывал, почему этот дворец в центре города построен в виде крепости? — заметил судья Ди.
— В старину, около ста лет назад, именно тут был единственный вход в город. И, тогда самозваный правитель этой части страны, требовал пошлину с каждого судна, проходившего под мостом Полумесяца. Канал в те времена находился за чертой города.
Небольшая дверца в воротах отворилась, и навстречу судье вышел Чао Тай, а за ним юный привратник.
— Все правильно, мой господин, это убийство, — доложил тайвэй. — И убили на галерее, что идет вдоль тыльной стороны дома, обращенной к каналу. Тело нашла мать этого юноши — она прислуживает хозяйке. Я обыскал весь дом, но следов убийцы не обнаружил. Он волей-неволей должен был и войти и улизнуть через одну и ту же дверь, поскольку другого выхода отсюда нет. — Чао показал на возвышающуюся над ними высокую зубчатую стену. — Эта стена окружает дом с трех сторон. Четвертая защищена каналом.
Начальник стражи повел судью и его помощника в просторный мощеный двор, освещенный единственным фонарем, укрепленным над входом в каморку привратника, справа от ворот.
— Маленькая дверца, — продолжал Чао Тай, — запирается на щеколду. Снаружи ее можно открыть только особым ключом, а изнутри она просто поднимается пальцем. Когда же вы входите и захлопываете за собой дверь, щеколда падает на место, и срабатывает замок.
— Значит, убийцу кто-то впустил в дом, — обронил судья, — но ушел он сам. — Ди повернулся к привратнику: — Кому вы сегодня открывали дверь?
— Никому, мой господин! Правда, я по большей части сидел в кухне. Видно, хозяин кого-то впустил сам.
— Сколько есть ключей от этой дверцы?
— Только один, мой господин. И я всегда ношу его с собой.
— Понятно.
При тусклом свете фонаря судья не мог разглядеть лица привратника, но, похоже, тот изрядно нервничал. Ди решил допросить его позже.
— Веди нас на место преступления! — приказал он Чао Таю.
Тот, немного помявшись, осмелился предложить:
— Я думаю, мой господин, вам лучше сначала повидать госпожу И. Ее служанка сказала мне, что старая госпожа сильно расстроена и настоятельно хочет побеседовать с вами.
— Хорошо. И пусть нас проводит привратник, а ты возвращайся в суд, где тебя давно поджидает Ма.
Юноша вынес из своей каморки большой фонарь и привел судью с Tao Ганем в большой темный зал. Вдоль правой и левой стен тянулись покрытые красным лаком стойки с рядами пик и мечей. В дальнем конце зала красовался натянутый меж двух деревянных основ большой кусок ткани, где крупными черными иероглифами было написано «Прочь с дороги!»
— Эти символы власти надо убрать! — раздраженно бросил судья Ди Tao Ганю. — Семья И узурпировала ее более столетия назад!
— Это всего лишь реликвии прошлого, мой господин!
— Вот пусть ими и остаются! — буркнул судья.
Из зала они попали в длинный извилистый коридор с высоким сводчатым потолком, и каждый шаг порождал в тишине опустевшего дома гулкое эхо.
— Раньше тут работали около восьмидесяти слуг, мой господин, — с горечью сказал молодой привратник. — Когда пришла болезнь, многие хотели уехать, но хозяин не отпустил. Только когда десять человек умерло, он испугался и всех отослал в горы. Кроме нас с матерью.
Дальше путь лежал через небольшой, обнесенный стеной садик среди цветущего кустарника. Во влажном, горячем, неподвижном воздухе висел сладкий аромат цветов. Юноша поднял фонарь и тихо постучал в лакированную дверь с причудливой золоченой резьбой.
Дверь открыла высокая костлявая женщина лет пятидесяти в длинном темно-коричневом халате. Неопрятные волосы небрежно стягивала голубая лента. Пока она чопорно кланялась, судья спросил:
— Как давно вы обнаружили тело?
— Примерно час назад, — ответила служанка резким, скрипучим голосом. — Когда принесла на галерею корзину с едой.
— Вы там к чему-нибудь прикасались?
Женщина невозмутимо взглянула на судью глубоко посаженными горящими глазами:
— Только к его запястью. Он был мертв, но тело еще не остыло. Сюда, пожалуйста!
Судья Ди с Tao Ганем следом за прислугой нырнули в узкий коридор, оставив ее сына в садике.
Женщина привела их в зал с круглым сводчатым потолком, освещенный тусклым серебряным светильником в одном углу и раскаленными углями медной жаровни — в другом. На треножнике над жаровней побулькивал сосуд с каким-то лекарственным отваром. Горячий, влажный воздух, пронизанный отвратительным запахом этого снадобья, почти удушал.
Судья изумленно уставился на возвышение из резного черного дерева в дальнем конце зала. На нем стоял колоссальный позолоченный трон, а там, утопая среди бесчисленных шелковых подушек, прямо и совершенно неподвижно восседала худенькая женщина — лишь тонкие пальцы высохших рук перебирали на коленях янтарные четки. На ней был роскошный халат из золотистой парчи, расшитый зелеными и красными фениксами. Седые волосы позаботились уложить в аккуратную, хотя и причудливую прическу и заколоть длинными золотыми шпильками с головками из драгоценных камней. Стену за троном скрывало огромное шелковое покрывало с изображением пары фениксов. По обе стороны трона стояли две красные лакированные подставки с опахалами.
Судья Ди многозначительно взглянул на Tao Ганя. Феникс был священным символом императрицы, тогда как дракон с пятью лапами символизировал императора. А два стоячих опахала являлись исключительной привилегией особ императорской крови. Tao Гань закусил губу.
Служанка торопливо просеменила по мраморному полу и что-то шепнула неподвижной фигуре на троне.
— Подойдите ближе, — приказал надтреснутый, безжизненный голос.
Судья приблизился к возвышению. Теперь он заметил, что глаза госпожи И смотрят как-то странно, «в никуда». Судя по всему, ей было вряд ли немного больше пятидесяти, но болезнь и горе наложили явственный отпечаток на некогда красивое лицо. Разглядел Ди и то, что краски халата выцвели, а кое-где прорехи скрывали неумело прилепленные большие заплаты. Вышивку испортили уродливые пятна плесени, а лак на троне местами треснул и осыпался.
— Это единственное место, где можно достойно принять господина верховного судью, дабы он мог лично расспросить о подлом убийстве вельможи, — изрек лишенный выражения голос.
— Я только выполняю свой долг, госпожа, — спокойно ответил судья Ди. — И приношу вам свои искренние соболезнования. А поскольку хочу тотчас же начать поиски убийцы, прошу вашего разрешения воздержаться от надлежащих церемоний. — Госпожа И чуть склонила голову, и он спросил: — Нет ли у вас каких-нибудь догадок насчет личности преступника?
— Разумеется, коротко бросила хозяйка дома. — Это Е, наш заклятый враг. Он уже долгие годы вынашивает план уничтожения дома И.
Заметив недоумение судьи Ди, Tao Гань быстро подошел к нему.
— Сто лет назад владения семейства Е располагались на другом берегу реки, — шепнул он. — Род их уже лет шестьдесят как угас.
Судья вопросительно взглянул на служанку. Та пожала плечами, подошла к жаровне и, присев, начала перемешивать лекарство двумя медными палочками.
— Е приходил сюда сегодня? — осведомился судья Ди.
— Посещения мужской половины меня не касаются, — холодно отозвалась госпожа. — Спросите военачальника Ху.
Уголки ее губ начали подергиваться. Янтарные четки, прошелестев, упали с ее коленей на пол. Женщина встала с трона и какой-то странной, угловатой и дергающейся походкой спустилась с возвышения, ступая на край каждой ступеньки мыском крошечной вышитой шелковой туфельки.
Неожиданно госпожа И опустилась на колени перед судьей и, воздев руки в мольбе, воскликнула вдруг обретшим глубину и полнозвучие голосом:
— Отомстите за моего мужа, достопочтенный господин! Он был великим и прекрасным человеком. Пожалуйста!
По впалым щекам покатились слезы. Служанка быстро подошла к хозяйке, помогла ей подняться и дала выпить какого-то снадобья из маленькой фарфоровой чашечки. Старая госпожа погладила ее сухонькой лапкой, а когда вновь заговорила, голос совсем утратил на миг окрасившие его чувства:
— Я приказала военачальнику Ху и его воинам помочь вам в поисках убийцы. Вы можете идти.
Судья с жалостью взглянул на безвременно увядшее лицо. Уже повернув к двери, он вдруг увидел, что служанка делает какие-то знаки за спиной своей госпожи, указывая при этом на Tao Ганя. Очевидно, женщина хотела, чтобы его помощник задержался. Судья Ди кивнул в знак согласия и вышел.
— Ведите меня на галерею! — велел он привратнику.
Следуя за юношей по выщербленным полам бесчисленных покоев и длинных безлюдных коридоров, судья ощущал, как с каждым шагом его подавляет все более нестерпимая тяжесть, словно он волок на себе чудовищный груз здешних покрытых вековой копотью и сажей потолочных балок. Встреча с достойной сострадания больной телом и духом старой знатной особой, ведущей мрачное существование среди реликвий иллюзорного прошлого, потрясла Ди до глубины души. Однако еще более его удручала жутковатая, полная непонятной угрозы атмосфера этого старинного, покинутого людьми дворца. На долю секунды судья представил себя призрачным гостем вполне реального мира, существовавшего сто лет назад, зловещего века грубого насилия и отвратительной кровожадности. Может быть, здесь прошлое и впрямь обрело власть над настоящим? Или мертвецы минувших времен встают, дабы присоединиться к неуспокоенным душам жертв чумы, и эта бесплотная орда мало-помалу захватывает вымершую столицу! Не в этом ли причина непонятных страхов и дурных предчувствий, охвативших судью раньше, когда он со своего высокого балкона смотрел на пустынный город?
Ди не без труда взял себя в руки, отер со лба холодный пот и по пятам за юношей вскарабкался по узкой лестнице. Распахнув двустворчатую дверь, привратник отступил, пропуская судью в плохо освещенную галерею.
— Вы можете вернуться в покои госпожи И, — разрешил судья.
От двери он увидел мужчину в зеленом домашнем халате, откинувшегося на спинку кресла у стола, поставленного посреди галереи. Свет оплывающей на столе свечи бросал жутковатые отблески на страшно изувеченное лицо. Ди остановился и, прислонясь спиной к двери, стал оглядывать необычную картину. Вымощенная красными плитами галерея представляла собой длинный и узкий прямоугольник длиной примерно в шесть чжанов. Внешнюю стену, лицом к которой стоял судья, через равные промежутки прорезали вертикальные щели вроде тех, какими пользуются лучники, отбивая нападения врагов на крепость. Вдоль стены шел ряд покрытых красным лаком колонн. В середине прямоугольника, позади стола, за которым сидел мертвый хозяин дома, четыре выступа образовывали нечто вроде павильона. Высокие окна наглухо закрывали занавеси из полосок бамбука. Ближайшую к судье стену украшали панели из темного дерева. Напротив стола располагалось довольно странное возвышение (поверхность его отделяло от пола расстояние примерно в один чи. Судья прикинул, что на нем мог бы устроиться небольшой оркестр, хотя в галерее лучников это было совершенно неуместно. За возвышением виднелась низкая, покрытая толстой циновкой постель — скорее для сидения, нежели для сна. Если не считать полудюжины стульев, расставленных между колоннами, больше никакой мебели в галерее не было. Судья подумал, что в старину эта галерея являла собой важную стратегическую точку, ибо отсюда было очень удобно следить за движением по каналу и мосту. Выступы и павильон, очевидно, пристроили позже для уюта, чтобы превратить караульный пост в покой.
Судья Ди медленно подошел к столу и, внимательно осмотрев тело, против воли поморщился. Он видел смерть в самых разных обличьях, но от такого кого угодно могло стошнить. Часть черепа вдавилась под сильным ударом, один глаз выскочил из орбиты и болтался на нескольких красных нитях, а в другом застыло выражение неизбывного ужаса. Раскрытый в безмолвном крике рот словно бы продолжал взывать о помощи. Вся левая сторона халата задубела от запекшейся крови. Мертвую тишину нарушало лишь надоедливое жужжание мух.
Руки покойного безжизненно свисали, ноги были расставлены. Должно быть, И стоял у стола, когда сильный удар по голове опрокинул его в широкое кресло черного дерева. Судья ощупал руки и ноги усопшего. Тело еще не окоченело. Подняв длинные рукава, Ди убедился, что на теле нет ни ушибов, ни других следов насилия. Он выпрямился и отошел. Остальное — дело судебного лекаря.
На полу, около свалившейся с головы убитого черной шапочки, лежал кнут с короткой толстой рукоятью и длинными, тонкими плетьми. В последних заплуталось несколько увядших цветов и черепки разбитой фарфоровой вазы с голубым рисунком. На столе помимо свечи стояли большой светло-коричневый глиняный кувшин и блюдо с рыжеватыми леденцами, над которыми роилась туча прожорливых черных мух. Рядом с нетронутой корзиной еды судья углядел две фарфоровые чашки. В одной донышко покрывали остатки чая, другая осталась совершенно чистой. К противоположной стороне стола было пододвинуто второе кресло, но им, очевидно, никто не воспользовался.
Судья со вздохом распрямил спину, медленно погладил бороду и еще раз взглянул на неподвижную фигуру. Он очень досадовал, что так и не познакомился с И. Ведь теперь, чтобы получить представление о личности покойного, придется использовать сведения, полученные из вторых рук. Но даже их будет раздобыть весьма затруднительно, поскольку И, в отличие от Мэя, всегда держался замкнуто, общаясь лишь с представителями «старого мира», и не дружил ни с кем, кроме Мэя и Ху. Но с последним судья тоже не был знаком. Он напряг память, пытаясь вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Мэй о двух других.
— Жаль, что я даже не могу толком представить, как выглядел этот человек, — в отчаянии пробормотал он.
Теперь же, когда половина головы И просто исчезла, восстановить его облик очень нелегко. Продолговатое бледное лицо с тонкогубым ртом, седыми усами и жиденькой бородкой — вот и все! А тот факт, что убитый был чуть выше среднего роста и довольно худ, ровно ничего не меняет.
Судья тяжело вздохнул. Ладно, в конце концов, внешность — отнюдь не вопрос первостепенной важности, главное — характер покойного. Это всегда самая верная зацепка для раскрытия убийства. Еще раз посмотрев на изуродованное лицо, он лениво подумал, что, наверное, он, как и его жена, обитал по большей части в прошлом…
Глава 9
Появление Tao Ганя и прислужницы хозяйки дома отвлекло судью Ди от раздумий. Tao Гань, знаком приказав женщине подождать у двери, подошел к судье.
— Служанка ненавидела И, мой господин, — тихо проговорил он. — И может рассказать о нем очень интересную историю. — Покосившись на тело, он с нетерпением спросил: — У вас возникли какие-нибудь предположения, мой господин?
— Убийца мог быть либо близким другом, либо человеком самого низкого происхождения, — медленно произнес судья. — К такому выводу я пришел на основе того, что И, хоть и лично впустил убийцу в дом, не предложил ему сесть или выпить чаю. Приведя его сюда, сам И уселся в кресло, попил чаю и съел немного имбирных леденцов, если не сделал этого раньше, до прихода гостя. Потом возникла ссора, а то и рукопашная схватка: видите этот кнут на полу и разбитую вазу? И закричал, и убийца нанес ему удар каким-то тяжелым предметом. Судя по форме и характеру повреждений, я думаю, он орудовал толстой дубинкой с закругленным концом. Удар нанесли с недюжинной силой, Tao Гань. Убийца, по всей видимости, очень крепкий малый. Пока это все, что я могу сказать. А сейчас давай поищем улики.
Ди опустился на край скамьи и подозвал служанку. Та, даже не взглянув на мертвеца, подошла к судье и застыла, почтительно сложив руки. Ди, не обращая внимания на ее угрюмый вид, приветливо спросил:
— Как вас зовут?
— Кассия, мой господин, — коротко ответила женщина.
— Как долго вы здесь работаете, Кассия?
— Сколько себя помню. Я родилась и выросла в этом доме.
— Понятно. У вашей госпожи помутнение рассудка?
— Нет, мой господин. Она начинает путать прошлое и будущее, только если сильно расстраивается. — Служанка метнула полный ненависти взгляд на покойника и скрипучим голосом добавила: — Это все он виноват! Он был подлым, жестоким демоном и с лихвой заслужил такой отвратительный конец! Жаль только, что умер сразу. По справедливости ему бы следовало страдать, как он заставлял мучиться других, особенно свою бедную жену!
— Жена назвала его великим и прекрасным человеком, — холодно напомнил судья. — Именно благодаря любви к нему бедную женщину посетило короткое просветление, когда, опустившись передо мной на колени, она умоляла привлечь к суду убийцу ее мужа.
Кассия пожала широкими, костлявыми плечами:
— А я говорю вам: хозяин был развратником! Почти каждый день он принимал здесь самых распоследних потаскушек. И зачем? Чтобы глядеть на их грязные танцы — если всякие мерзкие ужимки можно так назвать! — вот на этом возвышении. — Заметив, что судья собирается дать ей гневную отповедь, служанка поспешила развить мысль: — Хозяин подхватил кучу гнусных болезней, и по заслугам! Но он передал их своей несчастной жене, совсем расстроив ее здоровье. Но господина И это ничуть не беспокоило. Вот так!
— Тело вашего хозяина еще не успело остыть, женщина! — взорвался негодованием судья Ди. — Вы понимаете, что его дух, быть может, еще здесь и слышит ваши ужасные слова?
— Я не боюсь призраков! В этом старом и злом доме их полным-полно! Когда ночью бывает гроза, мы все слышим, как они воют. Призраки мужчин и женщин, искалеченных и замученных в этом самом проклятом месте или умерших от голода в темницах!
— Вы говорите о том, что творилось сто лет назад, — надменно возразил судья.
— Да, отец и дед были так же порочны, как и он. Дикими зверями — вот кем они все были! Но мне незачем поминать о делах столетней давности, чтобы это доказать. О нет! Всего шесть лет назад хозяин до смерти запорол рабыню прямо здесь, на этой самой скамье, где вы сидите, мой господин!
— Вы нашли запись этого дела? — резко спросил судья Ди Tao Ганя.
— Нет, мой господин. Единственное, в чем когда-либо обвиняли И, было ростовщичество. И он был оправдан.
— Вы солгали, женщина! — рявкнул судья.
— Нет, сказала чистую правду, мой господин! Прикажите своим людям выкопать бамбук у южной стены двора, и они найдут ее кости. Но кто в этом доме посмел бы обвинить хозяина? Наши родители служили его отцу, наши деды — его деду. И был плохим человеком, но он оставался нашим хозяином. Так было угодно Небу.
Судья Ди задумчиво посмотрел на служанку и, немного помолчав, ткнул пальцем в лежащий на полу кнут.
— Вы когда-нибудь видели это раньше? — осведомился он.
Кассия фыркнула:
— Еще бы! Одна из любимых игрушек хозяина.
— А господин Ху? — снова спросил судья. — Он такой же, как ваш покойный хозяин?
Бесстрастное лицо служанки внезапно оживилось.
— Не смейте трогать достопочтенного Ху! — крикнула она. — Это прекрасный, честный господин! Знаменитый охотник и великий воин, как и его предки. А теперь, теперь ему даже не дозволено носить меч! Это глупое правило оскорбляет такого человека как он.
— Господин Ху мог бы подать прошение в канцелярию императорских войск, — сухо пояснил судья Ди.
— Канцелярия! Старшие в роду Ху всегда были военачальниками, мой господин!
Судья вынул из рукава веер. Спертый воздух галереи стал совершенно невыносим. Некоторое время он обмахивался, сверля дерзкую прислужницу взглядом.
— Кто убил вашего хозяина? — неожиданно бросил судья.
— Кто-то из новых, — тотчас ответила Кассия. — Ни один человек из «старого мира» не поднял бы руку на вельможу! Должно быть, какой-нибудь поставщик продажных женщин, которого хозяин сегодня сам пустил в дом.
— В последнее время к вашему хозяину приходило много гостей?
— Нет, мой господин. До чумы к нему чуть не каждый вечер таскались непотребные женщины со своими сводниками. Но после того как в доме умерло несколько слуг, эти негодницы сюда ни ногой. Изредка заходили лишь господин Мэй и господин Ху. Господин Ху живет напротив, нa том берегу канала.
Судья Ди захлопнул веер.
— Кстати, — обронил он, — кто лечит вашу хозяйку?
— Доктор Лю. Говорят, известный целитель. Но развратник такой же, как и ваш хозяин. Он часто принимал участие во всяких безобразиях тут, на галерее. До некоторой степени, конечно, ведь любому известно, что Лю не может иметь дело с женщиной.
— Попридержите-ка свой ядовитый язык! — рассердился судья. — В конце концов, у нас существует закон о клевете! Отправляйтесь и пришлите сюда сына с новой свечой.
— Как будет угодно господину.
И Кассия неуклюжей, размашистой походкой направилась к двери.
Судья Ди задумчиво погладил усы.
— Потрясающе! — пробормотал он. — Удивительная смесь ненависти и слепой абсолютной преданности!
— Это, мой господин, отголоски переворота столетней давности, — заметил Tao Гань. — Поднебесная тогда поделилась на несколько враждующих государств, не было ни единой власти, ни общего для всех закона. Средства существования, сама жизнь людей полностью зависели от хозяев-феодалов. Иметь плохого хозяина было лучше, чем оказаться вообще без покровителя, ибо последнее означало рабство у варваров-захватчиков или голодную смерть.
Судья Ди кивнул.
— Если И на самом деле был таким развращенным выродком, почему торговец Мэй ничего не рассказал мне о его темных делах? — с раздражением буркнул он.
Tao Гань пожал плечами:
— Мэй был человеком самых светлых устремлений, мой господин, но он родился и вырос в «старом мире».
— И видимо, И старался держать свои увлечения в строжайшей тайне. А эта служанка скорее умрет, чем хоть словом выдаст убийцу. Правда, ее сын может оказаться поразговорчивее, он ведь очень молод и, вероятно, не так одержим предрассудками прошлого. Что там у тебя?
Tao Гань нагнулся и поднял с пола какую-то вещицу, лежавшую возле массивной ножки скамьи. Разжав руку, он показал судье серьгу — дешевый красный камешек в простой серебряной оправе. Судья потрогал безделушку кончиком указательного пальца.
— На застежке — следы еще не высохшей крови! Сегодня вечером здесь была женщина, Tao Гань!
— Служанка ненавидела И, мой господин, — тихо проговорил он. — И может рассказать о нем очень интересную историю. — Покосившись на тело, он с нетерпением спросил: — У вас возникли какие-нибудь предположения, мой господин?
— Убийца мог быть либо близким другом, либо человеком самого низкого происхождения, — медленно произнес судья. — К такому выводу я пришел на основе того, что И, хоть и лично впустил убийцу в дом, не предложил ему сесть или выпить чаю. Приведя его сюда, сам И уселся в кресло, попил чаю и съел немного имбирных леденцов, если не сделал этого раньше, до прихода гостя. Потом возникла ссора, а то и рукопашная схватка: видите этот кнут на полу и разбитую вазу? И закричал, и убийца нанес ему удар каким-то тяжелым предметом. Судя по форме и характеру повреждений, я думаю, он орудовал толстой дубинкой с закругленным концом. Удар нанесли с недюжинной силой, Tao Гань. Убийца, по всей видимости, очень крепкий малый. Пока это все, что я могу сказать. А сейчас давай поищем улики.
Ди опустился на край скамьи и подозвал служанку. Та, даже не взглянув на мертвеца, подошла к судье и застыла, почтительно сложив руки. Ди, не обращая внимания на ее угрюмый вид, приветливо спросил:
— Как вас зовут?
— Кассия, мой господин, — коротко ответила женщина.
— Как долго вы здесь работаете, Кассия?
— Сколько себя помню. Я родилась и выросла в этом доме.
— Понятно. У вашей госпожи помутнение рассудка?
— Нет, мой господин. Она начинает путать прошлое и будущее, только если сильно расстраивается. — Служанка метнула полный ненависти взгляд на покойника и скрипучим голосом добавила: — Это все он виноват! Он был подлым, жестоким демоном и с лихвой заслужил такой отвратительный конец! Жаль только, что умер сразу. По справедливости ему бы следовало страдать, как он заставлял мучиться других, особенно свою бедную жену!
— Жена назвала его великим и прекрасным человеком, — холодно напомнил судья. — Именно благодаря любви к нему бедную женщину посетило короткое просветление, когда, опустившись передо мной на колени, она умоляла привлечь к суду убийцу ее мужа.
Кассия пожала широкими, костлявыми плечами:
— А я говорю вам: хозяин был развратником! Почти каждый день он принимал здесь самых распоследних потаскушек. И зачем? Чтобы глядеть на их грязные танцы — если всякие мерзкие ужимки можно так назвать! — вот на этом возвышении. — Заметив, что судья собирается дать ей гневную отповедь, служанка поспешила развить мысль: — Хозяин подхватил кучу гнусных болезней, и по заслугам! Но он передал их своей несчастной жене, совсем расстроив ее здоровье. Но господина И это ничуть не беспокоило. Вот так!
— Тело вашего хозяина еще не успело остыть, женщина! — взорвался негодованием судья Ди. — Вы понимаете, что его дух, быть может, еще здесь и слышит ваши ужасные слова?
— Я не боюсь призраков! В этом старом и злом доме их полным-полно! Когда ночью бывает гроза, мы все слышим, как они воют. Призраки мужчин и женщин, искалеченных и замученных в этом самом проклятом месте или умерших от голода в темницах!
— Вы говорите о том, что творилось сто лет назад, — надменно возразил судья.
— Да, отец и дед были так же порочны, как и он. Дикими зверями — вот кем они все были! Но мне незачем поминать о делах столетней давности, чтобы это доказать. О нет! Всего шесть лет назад хозяин до смерти запорол рабыню прямо здесь, на этой самой скамье, где вы сидите, мой господин!
— Вы нашли запись этого дела? — резко спросил судья Ди Tao Ганя.
— Нет, мой господин. Единственное, в чем когда-либо обвиняли И, было ростовщичество. И он был оправдан.
— Вы солгали, женщина! — рявкнул судья.
— Нет, сказала чистую правду, мой господин! Прикажите своим людям выкопать бамбук у южной стены двора, и они найдут ее кости. Но кто в этом доме посмел бы обвинить хозяина? Наши родители служили его отцу, наши деды — его деду. И был плохим человеком, но он оставался нашим хозяином. Так было угодно Небу.
Судья Ди задумчиво посмотрел на служанку и, немного помолчав, ткнул пальцем в лежащий на полу кнут.
— Вы когда-нибудь видели это раньше? — осведомился он.
Кассия фыркнула:
— Еще бы! Одна из любимых игрушек хозяина.
— А господин Ху? — снова спросил судья. — Он такой же, как ваш покойный хозяин?
Бесстрастное лицо служанки внезапно оживилось.
— Не смейте трогать достопочтенного Ху! — крикнула она. — Это прекрасный, честный господин! Знаменитый охотник и великий воин, как и его предки. А теперь, теперь ему даже не дозволено носить меч! Это глупое правило оскорбляет такого человека как он.
— Господин Ху мог бы подать прошение в канцелярию императорских войск, — сухо пояснил судья Ди.
— Канцелярия! Старшие в роду Ху всегда были военачальниками, мой господин!
Судья вынул из рукава веер. Спертый воздух галереи стал совершенно невыносим. Некоторое время он обмахивался, сверля дерзкую прислужницу взглядом.
— Кто убил вашего хозяина? — неожиданно бросил судья.
— Кто-то из новых, — тотчас ответила Кассия. — Ни один человек из «старого мира» не поднял бы руку на вельможу! Должно быть, какой-нибудь поставщик продажных женщин, которого хозяин сегодня сам пустил в дом.
— В последнее время к вашему хозяину приходило много гостей?
— Нет, мой господин. До чумы к нему чуть не каждый вечер таскались непотребные женщины со своими сводниками. Но после того как в доме умерло несколько слуг, эти негодницы сюда ни ногой. Изредка заходили лишь господин Мэй и господин Ху. Господин Ху живет напротив, нa том берегу канала.
Судья Ди захлопнул веер.
— Кстати, — обронил он, — кто лечит вашу хозяйку?
— Доктор Лю. Говорят, известный целитель. Но развратник такой же, как и ваш хозяин. Он часто принимал участие во всяких безобразиях тут, на галерее. До некоторой степени, конечно, ведь любому известно, что Лю не может иметь дело с женщиной.
— Попридержите-ка свой ядовитый язык! — рассердился судья. — В конце концов, у нас существует закон о клевете! Отправляйтесь и пришлите сюда сына с новой свечой.
— Как будет угодно господину.
И Кассия неуклюжей, размашистой походкой направилась к двери.
Судья Ди задумчиво погладил усы.
— Потрясающе! — пробормотал он. — Удивительная смесь ненависти и слепой абсолютной преданности!
— Это, мой господин, отголоски переворота столетней давности, — заметил Tao Гань. — Поднебесная тогда поделилась на несколько враждующих государств, не было ни единой власти, ни общего для всех закона. Средства существования, сама жизнь людей полностью зависели от хозяев-феодалов. Иметь плохого хозяина было лучше, чем оказаться вообще без покровителя, ибо последнее означало рабство у варваров-захватчиков или голодную смерть.
Судья Ди кивнул.
— Если И на самом деле был таким развращенным выродком, почему торговец Мэй ничего не рассказал мне о его темных делах? — с раздражением буркнул он.
Tao Гань пожал плечами:
— Мэй был человеком самых светлых устремлений, мой господин, но он родился и вырос в «старом мире».
— И видимо, И старался держать свои увлечения в строжайшей тайне. А эта служанка скорее умрет, чем хоть словом выдаст убийцу. Правда, ее сын может оказаться поразговорчивее, он ведь очень молод и, вероятно, не так одержим предрассудками прошлого. Что там у тебя?
Tao Гань нагнулся и поднял с пола какую-то вещицу, лежавшую возле массивной ножки скамьи. Разжав руку, он показал судье серьгу — дешевый красный камешек в простой серебряной оправе. Судья потрогал безделушку кончиком указательного пальца.
— На застежке — следы еще не высохшей крови! Сегодня вечером здесь была женщина, Tao Гань!