Варгин Виктория. Принц и Русалочка

   – Ваше высочество, вас очень хочет видеть наша бабушка Чилинита. Сиренелла была её любимой внучкой…
   Эти слова решили всё, и Ланцерей поклонился в знак согласия. Ему хотелось продолжить разговор с Мариникой, расспросить её о Сиренелле, но на пути во дворец рядом с Ланцереем оказалась Сатария.
   – А ведь вы обманули меня, принц, – с упрёком сказала она, – хотя я, кажется, и не заслужила этого…
   – Простите?.. – не понял Ланцерей.
   – Вы сказали, что голос Сиренеллы достался вам почти даром, но я-то знаю, что это неправда!.. Морская ведьма ничего не делает просто так! Чтобы получить волшебный нож, нам пришлось отдать Летимарии наши чудесные волосы!.. – с обидой высказала Сатария. – А голос Сиренеллы стоит дороже.
   – Но я не заметил у Летимарии ваших волос…
   – Конечно, они пошли бы этой уродине как… жемчужное ожерелье каракатице!.. – и Сатария брезгливо отшвырнула действительно попавшуюся им на пути маленькую каракатицу. – Летимария взяла даже то, что ей не было нужно!..
   – Но ведь ваши волосы отрастут? – с печальной улыбкой спросил Ланцерей.
   – Разумеется, отрастут, – ответила русалка, и вдруг в её глазах появился страх.
   – Какую жертву вы принесли, принц? Я должна знать, я имею на это право!
   – Вам не о чем беспокоиться, Сатария, – сказал Ланцерей так беззаботно, как только мог.
   – Ну если вы не хотите отвечать… – она с досадой прикусила губу. – А можете вы сказать, когда Сиренелла станет человеком и обретёт бессмертную душу?
   – Конечно, – с облегчением ответил Ланцерей. – Это случится в тот миг, когда священник соединит нас перед алтарём, – и принц с нежностью посмотрел на заветное обручальное колечко.
   Перехватив его взгляд, Сатария изменилась в лице.
   – Значит, условие остаётся прежним?! – крикнула она и так махнула хвостом, что разноцветный шлейф из рыбок рассыпался за её спиной. Больше Сатария не проронила ни слова и только кусала губы всю дорогу до царского дворца.
   Подводный чертог Онагеста поразил Ланцерея, даром что он был принцем и привык к роскоши и великолепию. В коралловый дворец с крышей из жемчужных раковин, вели не двери – их не было вовсе, – а высокие стрельчатые окна из чистейшего янтаря. В одно из таких окон и заплыл Ланцерей, сопровождаемый русалками и их пажами дельфинами.
   – Добро пожаловать, ваше высочество, – сказали принцессы. – Конечно, по сравнению с вашим дворцом наш – просто жалкая лачуга, но всё-таки чувствуйте себя в нём как дома…
   Само собой, русалки лукавили, они-то отлично знали, что ни один из земных королей не сравнится богатством с их отцом – владыкой несметных сокровищ, попавших во дворец из трюмов затонувших кораблей.
   – Уверяю вас, принцессы, что ваш дом – чудо из чудес, которое не увидишь даже во сне, – бесхитростно ответил Ланцерей.
   – Пожалуйте в тронный зал, ваше высочество, – церемонно проговорила Сатария.
   На пути к тронному залу оказалось ещё множество комнат, и все они были просторными и сверкали драгоценным блеском. Каждую украшали морские цветы самых диковинных форм и оттенков, а над ними, словно расписные бабочки, резвились крошечные рыбки.
   Царь Онагест ожидал Ланцерея в самом большом и величественном из залов дворца. Подводный владыка восседал на высоком золотом троне, в котором изумрудов было не меньше, чем волос в густой и длинной бороде морского царя. На голове Онагеста блестела корона с огромными чёрными жемчужинами.
   Приблизившись к трону, Ланцерей приложил руку к сердцу и немного наклонил голову: так он приветствовал королей на земле.
   – Здравствуй, принц, – сказал Онагест. – Я хотел увидеть тебя, чтобы сказать: я не держу на тебя зла, хотя ты стал виновником несчастья моей дочери.
   – Невольным виновником, отец, – поправила Сатария.
   – Да-да, именно поэтому я не сержусь, ибо справедливость – главная добродетель монарха, – с достоинством изрёк Онагест.
   – Благодарю вас, ваше величество, – ответил Ланцерей. – Я обещаю, что верну Сиренеллу на землю и сумею сделать её счастливой.
   По лицу Онагеста трудно было понять, верит ли он словам своего необычного гостя.
   – Вот что, принц, – сказал морской владыка, сделав какой-то неопределённый жест, – тебя жаждет увидеть моя матушка. Не будем заставлять ждать вдовствующую царицу. Плыви к ней и удовлетвори её любопытство. А потом возвращайся к нам. Мои девочки хотят устроить большой бал в твою честь, – и он потрепал по щеке ластившуюся к нему Сатарию.
 

БАБУШКА ЧИЛИНИТА

 
   – Так вот ты какой, – сказала старая морская царица, разглядывая Ланцерея с почти что детским любопытством. – Красив, действительно красив… Где уж было моей девочке устоять перед такой красотой!..
   Она вдруг часто заморгала, и её морщинистое лицо сразу сделалось жалким.
   – Ну-ка, голубушки, плывите отсюда, – приказала она своим внучкам, едва только немного успокоилась, – мне нужно поговорить с принцем.
   – Бабушка!.. – недовольно сказала Сатария, но царственная старуха сурово насупила брови:
   – Будешь спорить со своим отцом, он без ума от твоих капризов!
   Гордо вскинув голову, Сатария выплыла из бабкиных покоев. За ней молча выскользнули сёстры.
   – Совсем избаловались, – проворчала старая царица, проводив их строгим взглядом, и повернулась к юноше. – Значит, ты любишь Сиренеллу?
   Принц растерянно кивнул, и непредсказуемая старуха о чём-то надолго задумалась. Наконец Ланцерей смог как следует её разглядеть. Царица Чилинита была грузной, давно утратившей красоту русалкой. Свою старость она пыталась спрятать под дорогими украшениями, закрывавшими ее шею, грудь и запястья. На хвосте Чилиниты принц насчитал целую дюжину крупных устриц и решил, что это какие-то знаки отличия, как, например, ордена или ленты на земле…
   – А как же твоя любовь не уберегла маленькую Сиренеллу? – с тяжёлым вздохом спросила царица и опять часто заморгала.
   – Бабушка Чилинита!.. – воскликнул принц и тут же смешался. – Простите, ваше величество.
   – Ты можешь называть меня так, мой мальчик, – разрешила морская царица. – Сиренелла очень любила тебя, стало быть, и я тебя люблю.
   – Я найду вашу внучку, – сказал Ланцерей, – и она станет моей женой. Русалочка обретёт бессмертную душу и свой чудесный голос. Вот волшебное кольцо, которое я одену на палец Сиренеллы.
   – Откуда оно у тебя? – спросила Чилинита.
   – Это подарок колдуньи Летимарии, – ответил принц, пряча взгляд.
   – Дитя моё, проклятая ведьма никому не делает подарков! – Чилинита взяла юношу за подбородок и заглянула в его глаза. – Скажи мне, милый, что ты отдал за это колечко?
   – Не спрашивайте меня, бабушка Чилинита, – прошептал Ланцерей, – я не хочу обманывать вас…
   – Ради моей несчастной внучки, скажи мне правду!.. – царица уже трясла его за плечи. – Скажи, мой мальчик…
   – Я пообещал Летимарии свои глаза, – с усилием проговорил принц.
   Старуха охнула и порывисто обняла Ланцерея.
   – Бедный мой мальчик!.. – сотрясаясь всем своим телом, простонала она. – За что, за что нам столько несчастий?..
   – Не терзайтесь, бабушка, – попытался утешить её принц. – На свете много слепых, как-нибудь привыкну и я… Зато Русалочка вернётся на землю и будет счастлива…
   – Счастлива, когда ты станешь так страдать?! Ох дети, дети, какую вы заварили кашу!.. Я догадываюсь, я знаю, за что нашей семье послано это наказание, – неожиданно сказала Чилинита. – В том, что произошло, моей вины больше, чем твоей, бедное дитя.
   – Вашей вины? О чём вы, бабушка?
   – Слушай, мой мальчик. Когда-то очень давно я и мой муж совершили ужасное преступление.
   – Преступление? – переспросил Ланцерей, хотя уже догадывался о том, что услышит дальше.
   – Да, самое страшное из всех! В юности наш сын любил одну русалочку. Она была без роду без племени, ну а мы прочили Онагесту в жёны настоящую принцессу… Русалочка оказалась упрямой, и мы… одним словам, мы натравили на бедняжку голодных акул…
   – Но… она ведь не погибла? – осторожно спросил Ланцерей.
   – Да мы и не хотели её смерти! Всё, что нам было нужно, – это убить их любовь… Тогда мы ещё не знали, что это и есть самое ужасное злодейство. Мой муж понял эту истину раньше меня. Он ничего не говорил, но не мог смотреть в глаза Онагесту и спать по ночам. Чувство вины скоро превратило его в морскую пену… Прошло всего несколько лет, и мы потеряли Элинею – жену Онагеста. Крошка Сиренелла только родилась в тот год и совсем не помнит свою мать… Но и её не миновала расплата за наши старые грехи… Впрочем, эта история тебе хорошо известна.
   – И вы ничего не знаете о той, отверженной вами русалке? – затаив дыхание, спросил Ланцерей.
   – Ах, мой мальчик, я не знаю даже её имени!..
   – Её имя – Летимария, – сказал принц.
   Старая Чилинита глухо вскрикнула и обеими руками схватилась за грудь.
   – Бабушка, что с вами? Вам плохо? – Ланцерей вдруг испугался, что царица на его глазах начнёт превращаться в морскую пену.
   – Нет-нет, но тебе лучше оставить меня, – слабым голосом попросила Чилинита, и принц, поклонившись, выплыл из её комнаты.
 

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

 
   Не успел Ланцерей прикрыть за собою дверь, как рядом с ним оказалась Сатария. Её глаза метали громы и молнии.
   – Я всё знаю!.. – прошипела она и так схватила принца за руку, что он поморщился от боли. – Вы солгали мне!.. Вы хотите отдать ведьме свои глаза!
   – Неужели вы подслушивали, Сатария? Но зачем?
   – Затем, чтобы узнать правду! – красивое лицо Сатарии покрылось красными пятнами. – Я подозревала, что старуха вытрясет её из вас. Ну, что вы скажете теперь, принц?
   – Что же я могу сказать, если вы всё слышали? – Ланцерей освободил свою руку из цепких пальцев Сатарии. – Право же, принцесса, вы принимаете мои горести слишком близко к сердцу.
   – Глупец! Ах какой вы глупец!.. – крикнула Сатария и бросилась прочь, подгоняемая жгучей обидой.
   – Куда же вы? – принц нерешительно поплыл вслед за русалкой, но скоро потерял её из виду. – Боже, чем я опять прогневал её? И куда мне плыть?..
   – Туда, где уже всё готово для праздника, – раздался рядом негромкий, с присвистом голос, и Ланцерей, обернувшись, увидел дельфина.
   – Кто ты, милый? – спросил принц.
   – Меня зовут Ка-га, и я был другом Сиренеллы.
   – Ты был её пажем? – догадался Ланцерей.
   – Нет, другом, – настойчиво повторил дельфин. – Если хочешь, я буду дружить и с тобой.
   – Очень хочу, – засмеялся принц. – У меня ещё никогда не было такого симпатичного приятеля.
   – В таком случае я тебя провожу.
   – Спасибо, милый, – сказал Ланцерей. – Принцесса Сатария так внезапно покинула меня…
   – Ох уж эта мне Сатария, – укоризненно проворчал Ка-га. – Из-за тебя она совсем взбесилась…
   – Из-за меня?
   – Да уж конечно, не из-за меня, – Ка-га скорчил уморительную гримасу. – Разве ты не видишь, что она с самого утра по уши влюблена в тебя?
   Принцу показалось, что его ударило по голове обломком тонущего корабля.
   – А ты… ничего не путаешь, дружок?
   – Уж лучше бы я путал!.. – сердито ответил Ка-га. – Но нет, нам, дельфинам дано видеть то, в чём вы порою не можете признаться самим себе. Когда-то я точно так же узнал о любви Сиренеллы… Ну а то, что сёстры любят по-разному, неудивительно: каждый любит, как умеет.
   – Да ты просто философ, – невесело пошутил Ланцерей. – Что же мне теперь делать, Ка-га?
   – Мой тебе совет: держись от Сатарии подальше, – ответил польщённый дельфин. – Эта девица способна на всё. А сейчас, принц, мы держим путь в бальный зал.
   …Бальный зал больше напоминал комнату для пиров, хотя места для танцев здесь тоже было предостаточно. Столы ломились от яств, и все их Ланцерей видел впервые в жизни. Поймав его настороженный взгляд, оказавшаяся рядом Мариника шепнула принцу:
   – Не сомневайтесь, ваше высочество, здесь всё очень вкусно.
   – Но я не вижу на столах напитков, – посетовал Ланцерей.
   – В нашем царстве их заменяют морские фрукты и ягоды, – объяснила Мариника. – Видите вазы?
   Присмотревшись, принц понял, что вазами девушка называет большие витые раковины с перламутровой серединой.
   – Благодарю вас, принцесса, – улыбнулся он Маринике, но она вдруг отстранилась и присела в грациозном поклоне.
   Сопровождаемый свитой придворных, в праздничную залу вплыл царь Онагест под руку со своей почтенной матушкой. Невесть откуда полилась нежная мелодия, и подводные цветы в такт ей закивали своими головами.
   Владыка моря широко улыбался: ему нравилось быть гостеприимным и щедрым. Онагест усадил Ланцерея по левую руку от себя, справа устроилась царица Чилинита. Она казалась озабоченной и словно не разделяла общего веселья, а когда её взгляд останавливался на Ланцерее, начинала часто-часто моргать. Принцу очень хотелось, чтобы пустующее рядом с ним место заняла Мариника – с ней ему было так легко, но возле Ланцерея снова очутилась Сатария.
   В её настроении опять произошёл резкий перелом: Сатария как ни в чём не бывало улыбалась принцу и любезно заботилась о нём. Царь Онагест бросал на неё одобрительные взгляды. Особенно часто Сатария подкладывала принцу какие-то синие продолговатые ягоды, и когда в голову Ланцерею ударил хмель, он понял, что эти ягоды действуют на подводных жителей как вино на людей…
   Внезапно тихая музыка сменилась громкой и весёлой. Сатария со смехом вскочила и, подхватив принца под руку, увлекла его танцевать. Вслед за ними пустились в пляс остальные, и вскоре за столом остались только Онагест и его хмурая матушка. Царица Чилинита что-то недовольно выговаривала Онагесту, а он молчаливо отмахивался.
   Обвив шею принца, Сатария ни на миг не отпускала своего кавалера и томно заглядывала ему в глаза, а когда Ланцерея попытались пригласить Иллития и Пельсия, старшая сестра дала им такой отпор…
   «Господи, что я здесь делаю? – сокрушённо думал принц. – Зачем этот праздник, если Русалочка страдает и ждёт моей помощи? И как мне избавиться от ухаживаний Сатарии?..»
   Во время танца кто-то мягко толкнул его в спину: «Ну что, туго приходится?» Ланцерей обернулся и понуро кивнул: «Ещё как туго, Ка-га».
   «Потерпи, – тихо просвистел дельфин, – бал заканчивается, скоро все отправятся спать».
 

ПЕРЕД ВЫБОРОМ

 
   Ланцерей открыл глаза и увидел над собой роскошный полог с вытканными на нём сказочными цветами и листьями. «Я во дворце, в своей детской комнате, – спросонок подумал он. – Но отчего у меня так тяжело на душе?..» Внезапно, словно от дуновения ветра, полог разлетелся и превратился в самые настоящие заросли трав, которые заколыхались над головой Ланцерея. «Наверное, я уснул в лесу, на охоте, – решил он, – но я не помню никакой охоты…» Вдруг среди тёмной зелени и пурпура мелькнули две золотистые рыбёшки и, замерев, уставились на Ланцерея. «Так значит, я плыл на корабле и утонул… Я на дне моря!..»
   Принц вскочил, он вдруг вспомнил всё. Синие ягоды, которыми так щедро угощала его Сатария, опьянили и усыпили Ланцерея. Бог знает, сколько времени он проспал одурманенный под живым пологом из подводных цветов!.. А ведь он обещал колдунье Паланите не задерживаться в море!
   Ланцерей быстро взглянул на свою руку… и его сердце оборвалось: золотого кольца, которым ему следовало обручиться с Русалочкой, у принца больше не было.
   – Великий Боже!..
   – С добрым утром, Ланцерей! – раздался голос Сатарии, в котором слышалось неприкрытое ликование. – Как вам спалось?
   – Это ты взяла моё кольцо? – позабыв про все правила приличия, крикнул принц.
   – Кольцо? Вы потеряли кольцо? Ах, какая жалость! Но не стоит огорчаться, ваше высочество, я могу подарить вам тысячу самых дорогих колец!..
   Ланцерей вдруг вспомнил о ноже и огляделся.
   – А нож, зачем ты взяла нож? Ведь ты же подарила мне его, Сатария!
   – Я ничего не брала, – упрямо сказала русалка. – Мне не нужно ничьё кольцо, я намного богаче вас, Ланцерей. Ведь я морская принцесса!
   – Ты гнусная воровка! – воскликнул принц, с трудом удерживаясь от того, чтобы схватить обманщицу и задушить голыми руками.
   Но Сатария вдруг зарыдала и сама бросилась на шею Ланцерею.
   – Да! Да! Это я похитила кольцо! – пронзительно закричала она. – Я не могу допустить, чтобы ты женился на Сиренелле, потому что я люблю тебя, Ланцерей!..
   Юноша с трудом оторвал от себя Сатарию, но она снова впилась в него, словно большая пиявка.
   – Я никому тебя не отдам! – кричала Сатария голосом дикой кошки. – Ты останешься здесь или возьмёшь меня с собой на землю!.. Ты женишься на мне, Ланцерей!..
   – Опомнись, что ты несёшь!.. – он отчаянно старался выпутаться из её объятий. – Я люблю Сиренеллу и женюсь только на ней!
   – Никогда! – задыхаясь, прохрипела Сатария. – Твоей Сиренеллы больше нет, и теперь ты будешь моим, Ланцерей!..
   От её слов и безумного блеска в глазах принцу сделалось страшно.
   – Да я же не люблю тебя! – крикнул он.
   – Полюбишь! Ещё сильнее, чем эту маленькую недотёпу! Я сделаю так, что ты не сможешь без меня жить! Если будет нужно, я поплыву к ведьме, я пойду на всё, чтобы ты остался со мной!..
   – Никакая ведьма не заставит меня изменить Сиренелле! Я скорее умру, чем женюсь на тебе!
   Услышав это, Сатария криво улыбнулась:
   – Ты не умрёшь, дорогой. В нашем дворце тебя окружат заботой и вниманием. И рано или поздно ты поймёшь, что лучшей жены, чем я, тебе не найти.
   – Ты что? – оторопел Ланцерей. – Хочешь женить меня силой?.. Но ведь при венчании необходимо согласие обеих сторон…
   – Ты его дашь, дорогой. Вот увидишь, не пройдёт и года…
   – Года?! – Ланцерей сжал кулаки, но Сатария громко расхохоталась и умчалась, вильнув хвостом.
   – Какой же я болван! – простонал принц. – Меня поймали в сети, как глупую рыбу!.. А я… я ведь должен торопиться к Паланите… Боже, что мне делать?!
 

ЦАРСКАЯ ВОЛЯ

 
   – Ровным счётом ничего.
   На этот раз в покои к Ланцерею пожаловал сам царь Онагест. Знаком руки он разогнал толпу придворных, хлынувшую было за ним, и расположился напротив своего гостя.
   – Как, ваше величество, неужели и вы подслушивали? – поморщился Ланцерей, не переставая удивляться нравам, царящим в этом дворце. – Вам-то это зачем?
   – Монарх должен находиться в курсе всех событий, которые происходят в его владениях, – ничуть не смутившись, ответил Онагест. – А если важные события происходят во дворце – тем более.
   – В таком случае вам должно быть известно, что ваша дочь…
   – Разумеется, известно, – спокойно проговорил Онагест. – Да я и сам уже предполагал что-то подобное…
   – Как?! И вы не пристыдили Сатарию? Не объяснили, как низко она поступает?!
   – Позвольте, принц, в чём же тут низость? Девочка сильно влюблена, хочет быть счастливой…
   – Но ведь я не люблю её!..
   – Поэтому-то она и хочет дать тебе время. И, кстати, поступает весьма разумно: скоро ты успокоишься и по здравом рассуждении поймёшь, что брак с Сатарией – лучшее из того, чем может одарить тебя судьба. У меня нет сыновей, и поэтому ты унаследуешь царскую корону… Эх, парень, ты и представить себе не можешь, какое богатство и могущество ожидают тебя!..
   «Наверное, я продолжаю спать и вижу дурной сон. Этого не может быть наяву», – подумал Ланцерей и незаметно ущипнул себя за руку.
   – Но как же Сиренелла? Разве она не ваша дочь? Разве вам не жаль её?!
   На лицо Онагеста набежала лёгкая тень.
   – Сиренелла сделала свой выбор, когда бросила в воду волшебный нож, – ответил он. – Чудо ещё, что она не превратилась в морскую пену… Я слышал, что через триста лет добродетельной жизни дочери воздуха получают в награду бессмертную душу, так о чём же тут печалиться?
   – Я люблю Сиренеллу и хочу, чтобы она была счастлива сейчас! – отрезал Ланцерей. – Я женюсь на ней и возвращу её чудесный голос, иначе мне незачем жить.
   – Знаешь, когда-то мне тоже казалось, что я не смогу прожить в разлуке с одной девушкой… Мне казалось так целую неделю. А потом появилась другая девушка, и я опять захотел жить. Вот увидишь, с тобой произойдёт то же самое.
   – Нет, ваше величество, – ответил Ланцерей, – мне не нужна другая девушка. Я заблуждался, надеясь на ваше великодушие и справедливость, и потому разрешите мне откланяться, я тороплюсь к Сиренелле…
   Взгляд морского царя в один миг сделался жёстким.
   – Ты останешься в этом дворце, упрямец, – непреклонно заявил он. – Один раз ты уже принёс горе в нашу семью, но я не позволю тебе сделать несчастной мою вторую дочь!.. Я приказал запереть все окна, чтобы ты не улизнул…
   – Ваше величество, неужели вы станете ловить женихов своим дочерям, словно рыбу на крючок?! Что скажут ваши подданные?
   – Мои подданные говорят только то, что угодно мне, – самодовольно произнёс Онагест. – А вот ты ещё скажешь мне спасибо, сынок… когда станешь мужем Сатарии.
 

В ЗАТОЧЕНИИ

 
   Оставшись один, Ланцерей попытался собраться с мыслями. Положение казалось ему безвыходным. Заточённый во дворце, без волшебного кольца Летимарии, он был бессилен помочь Сиренелле. «А если я соглашусь жениться на Сатарии, а потом сбегу отсюда?» – неожиданно подумал он и тут же почувствовал, что заливается краской стыда. «Нет, такая отвратительная ложь не поможет нашему счастью. Моя милая Русалочка поняла бы меня…» – вздохнул Ланцерей и вдруг вспомнил о дельфине Ка-га. Вот кто был его единственным другом в этом мире и мог бы ему помочь!
   Принц открыл дверь своей комнаты – и перед ним появился гигантский спрут.
   – Ваше высочество желает завтракать? – басом осведомилось лупоглазое чудовище.
   – Ты… зачем здесь? – немного оробев, спросил Ланцерей.
   – Приставлен к вашему высочеству его величеством! – прогудел спрут и вытянулся перед Ланцереем во весь свой огромный рост.
   – А зачем ты приставлен? – спросил принц, с тоской разглядывая могучие щупальца осьминога.
   – Чтобы исполнять просьбы вашего высочества, – отрапортовал многорукий страж. – Вы желаете завтракать?
   – Послушай, любезный, мне нужен один ваш дельфин… Дельфин Ка-га… Ты знаешь такого?
   – Приказом его величества к вам запрещено пускать посторонних.
   – Ну а погулять по дворцу мне можно? – без особой надежды спросил Ланцерей.
   Осьминог растянул свой рот в чудовищной улыбке:
   – Гулять по дворцу вы можете в сопровождении принцессы Сатарии. Прикажете послать за ней?
   Ланцерей молча захлопнул дверь. Опустившись на своё ложе, он долго и бессмысленно смотрел на колышущийся травяной полог, пока не услышал за дверью чьи-то голоса.
   – Говорят тебе, болван, мы не посторонние!.. Или ты забыл, что мы такие же принцессы, как и Сатария?
   «Да это Иллития с Пельсией, – сообразил Ланцерей. – Господи, им-то что от меня надо?»
   – Я не забыл, ваши высочества, – бубнил за дверью осьминог, – но мне приказано не впускать никого, кроме принцессы Сатарии…
   – Да ведь мы не сделаем ничего плохого, дуралей!.. Мы и говорить-то с ним не будем. Мы только одним глазком посмотрим на него – и всё…
   – А за это мы принесём тебе лакомства с царского стола… Ты даже не мечтал о таких…
   – Нет, нет, это приказ его величества, я и слушать вас не буду, я заткну себе уши…
   – Уши!.. Да у тебя и ушей-то нет, уродина!
   – И такое страшилище наш отец держит во дворце!
   – Тобою только распугивать бродячих акул!..
   – Ваши высочества, – невозмутимо отвечал осьминог, – вы можете ругать меня как вам угодно, но впустить к принцу я вас не могу.
   Продолжая поносить неподкупного стража, русалки в конце концов удалились. Ланцерей перевёл дух, сейчас он был даже благодарен спруту за его верность приказу.
   Однако не прошло и пяти минут, как тишину за дверью нарушил чей-то мелодичный голос:
   – Здравствуй, доблестный Кранц.
   – Здравствуйте, ваше высочество, – почтительно и вместе с тем настороженно ответил спрут. – Чем могу вам служить?
   «Мариника!» – понял принц, и его сердце громко забилось. Ланцерей прильнул к двери.
   – Милый Кранц, мне необходимо видеть принца, – сказала Мариника.
   – Как, ваше высочество? И вы тоже?! – голос у осьминога был самый разнесчастный. – Какая ужасная обязанность – охранять этого красавца!..
   – Я прошу не ради себя, милый Кранц, – сказала Мариника. – Я прошу об этом ради самого принца и нашей Сиренеллы…
   – Молчите, молчите, ваше высочество, это ещё хуже!.. – горячо увещевал осьминог. – Ведь вы захотите помочь принцу и выпустите его из дворца!..
   – Я не стану врать тебе, Кранц. Я и вправду хочу сделать это, и ты должен мне помочь.
   – О, горе мне!.. – завопил осьминог. – Вы только подумайте, как разгневается ваш отец!.. Меня он вышвырнет из дворца, а что будет с вами?!
   – Это неважно, милый Кранц, – ответила Мариника. – В жизни бывают такие минуты, когда следует забывать о себе.
   – Ох принцесса, вы ведь знаете, как я люблю вас!.. Я с радостью исполнил бы любое ваше желание!.. Я не задумываясь отдал бы за вас свою жизнь…
   – Я знаю, мой дорогой, верный Кранц. И поэтому я прошу тебя, пусти меня к принцу.
   Ланцерей услышал что-то вроде громкого всхлипывания, и дверь в его темницу отворилась.
   – Здравствуйте, принц, – сказала Мариника.
   Вместо ответа Ланцерей схватил руку девушки и с благодарностью поцеловал её.