Варгин Виктория. Принц и Русалочка

   Я сразу понял, что это тот, кого я искал. Видите ли, он был точно таким, каким в книгах и на картинах изображают магов и звездочётов… Фелигер сделал мне знак успокоиться и затем пристально посмотрел на меня.
   – А ведь ты не волк, – сказал он, нахмурившись. – Ты сделался волком по собственному легкомыслию, а сюда пришёл в надежде снова стать человеком.
   Оттого, что волшебник разгадал мою тайну, и потому, что в нём не было ничего страшного, я с плачем припал к его ногам и стал умолять о помощи.
   – Ты совершил большой проступок, вторгшись в мир сил, о которых даже не имеешь представления, – сурово проговорил Фелигер. – И я скажу, что ты ещё дёшево отделался, всё могло быть гораздо хуже…
   – О господин, что может быть хуже моей участи?! – в слезах воскликнул я и с новой силой принялся молить о прощении.
   Великий волшебник задумался.
   – Сделать тебя человеком прямо сейчас – это значит, нарушить закон, – сказал он наконец. – Ты виноват и должен понести наказание.
   – Я готов на что угодно, лишь бы сбросить с себя эту ненавистную шкуру!.. – заскулил я, но Фелигер покачал головой.
   – Я не собираюсь торговаться с тобой, – сказал он. – Запомни, все сделки для тебя остались в прошлой жизни. В этой шкуре ты пробегаешь ещё год и, если сумеешь сохранить под ней человеческое сердце, вернёшься к людям.
   Я горько завыл, условие Фелигера показалось мне слишком жестоким. Но при виде моего отчаяния волшебник ещё больше рассердился.
   – Знаешь ли ты, от кого я огородил свои владения? – спросил он. – От невежд и нахалов вроде тебя, а такие встречаются не только среди людей. Будь ты хоть немного умнее, ты бы радовался сейчас, а не лил слёзы и проклинал свою судьбу.
   Испугавшись, что Фелигер вовсе передумает помогать мне, я прекратил плач и даже завилял хвостом.
   – Через год ты придёшь в Тамуткели, и я решу, что делать с тобой, – сухо сказал волшебник.
   – Но как же я попаду туда, господин, если эта стена меня не пускает? – жалобно проскулил я.
   – Она пропустит тебя, – ответил Фелигер, – если ты произнесёшь волшебные слова. И запомни, это будет последнее чужое желание, которое я намерен исполнить.
   Он назвал мне три волшебных слова и исчез, а я поковылял прочь от заколдованной горы, не зная, радоваться мне или плакать. Так я очутился в этом лесу. Но… ваше высочество, что с вами?
   Закрыв лицо ладонями, принц Ланцерей вздрагивал всем телом.
   – Что с вами? – повторил волк. – Вас так тронул мой рассказ?
   – Дорогой барон, – сказал юноша, отнимая руки от лица, – ваш рассказ просто убил меня.
   И глядя на удивлённую волчью морду, добавил:
   – Дело в том, что я сам направлялся в Тамуткели за исполнением своего сокровеннейшего желания.
 

ЖЕРТВА

 
   – Так я перешёл вам дорогу? – в смущении спросил волк. – Теперь Фелигер исполнит моё желание и не исполнит вашего? Ах, и вам я принёс несчастье, ваше высочество!..
   – Полно, барон, – ответил Ланцерей. – Вы ни в чём не виноваты передо мной.
   – Но что же вы станете теперь делать? Вернётесь обратно?
   – У меня нет обратной дороги, – сказал Ланцерей, устремив неподвижный взгляд на пламя костра.
   Волк беспокойно заскулил, а затем по-собачьи, на брюхе, подполз к юноше и заглянул ему в глаза.
   – Ваше высочество, могу ли я спросить вас…
   – Да-да, конечно, барон, – очнувшись от своих мыслей, ответил принц.
   – Какое горе заставило вас покинуть королевский дворец и привело сюда? Только не подумайте, что во мне говорит праздное любопытство…
   – Я ничего подобного не думаю, барон. Вы поведали мне свою историю, я, так и быть, расскажу вам свою. До рассвета ещё далеко, а мне вряд ли удастся уснуть… Моя история началась в тот день, когда я находился в морском путешествии и праздновал свое шестнадцатилетие. Веселье уже утихало, когда на море вдруг разыгралась буря…
 

 
   Ланцерей прикрыл глаза и увидел, как вокруг его корабля встают высокие волны, похожие на чёрные горы, и судно то ныряет между ними, то взлетает на водяной хребет… Вот грот-мачта переломилась, как тростинка, и корабль перевернулся набок…
   – В эту ужасную ночь, когда наш корабль разнесло в щепки, меня спасла от гибели русалочка, – прошептал Ланцерей.
   – Кто? Русалка?! Ваше высочество, вы верите в эти сказки?
   – Дорогой барон, до встречи с вами я так же думал об оборотнях, – улыбнулся Ланцерей.
   – О, простите меня, вы абсолютно правы! – сконфузился волк. – Уж кому-кому, а мне не следовало бы сомневаться!.. Больше я не буду перебивать. Итак, вас спасла русалка…
   – Да. Но, к несчастью, я узнал об этом слишком поздно…
   – Извините, ваше высочество, не могли бы вы рассказывать по порядку? Мои мозги не поспевают за вашими мыслями…
   – Это потому, что мои мысли путаются, а моя душа плачет, – сказал Ланцерей. – Но я постараюсь рассказать всё так, как было.
   Волк вытянул передние лапы, положил на них голову и замер, не сводя глаз с рассказчика. Как-то разом стихли ночные шорохи, и только в костре пощёлкивали сучья. Но вот и костёр догорел – Ланцерей, занятый своей печальной повестью, этого даже не заметил. Волк же выказывал всё больше беспокойства и наконец в сильном волнении принялся ходить взад-вперёд по поляне.
   – Ваше высочество, вы должны спасти Русалочку! – воскликнул он, когда Ланцерей умолк. – И, клянусь честью, вы это сделаете!
   Принц с недоумением поднял на него глаза.
   – Вы пойдёте в Тамуткели вместо меня! – торжественно объявил волк. – И великий Фелигер поможет вам вернуть возлюбленную!
   Теперь уже Ланцерей вскочил на ноги.
   – Вы сошли с ума, барон!.. Вы хотите остаться волком на всю жизнь?!
   – Да что такое моя жизнь? – пылко возразил тот. – Мои родители давно умерли, сам я не удосужился обзавестись семейством!.. Кому нужна моя жизнь?
   – Вам, вам самому, – убеждал принц. – Вы не можете распоряжаться этим бесценным даром…
   – То-то и оно, что могу! – перебил волк, возбуждаясь всё сильнее. – Я прожил на свете тридцать лет, и на что я их потратил?! На глупости, на жалкие удовольствия? Кому я сделал добро, кому принёс счастье? Я никого не любил, я не испытал и сотой доли того чувства, которое владеет вами!.. И только теперь моя жизнь может стать по-настоящему полезной и оправданной!.. Нет, ваше величество, не переубеждайте меня, а лучше… давайте-ка немного поспим до рассвета, я что-то устал.
   Он демонстративно свернулся в клубок, как делают собаки, ночуя под открытым небом, и сразу же затих. Ланцерей прилёг на землю и широко открытыми глазами стал смотреть на маленькую звёздочку, заблудившуюся в чёрной кроне дерева. «Вот и снова мне улыбнулась судьба, – думал принц. – Улыбнулась тогда, когда я совсем уже было отчаялся… Какой благородный и великодушный человек этот барон Куартен…»
   Через некоторое время заблудившаяся в ветвях звёздочка исчезла, и ночная темнота стала понемногу рассеиваться. Близилось время рассвета. Ланцерей сел и долго смотрел на спящего волка, пока какая-то птица не вывела его из задумчивости своей ранней коротенькой трелью. Тогда Ланцерей встал и закинул на плечи свою сумку.
   – Прощайте, дорогой барон, я не могу принять вашей жертвы, – чуть слышно прошептал он.
   Осторожно, боясь хрустнуть веткой, Ланцерей сделал шаг, другой… Волк спал с безмятежностью существа, пребывающего в мире и согласии с самим собой…
   Когда полянка осталась далеко позади, принц остановился и огляделся.
   – Куда же мне идти? Где мне искать тебя, Сиренелла? – вырвалось из его груди.
   Кусты впереди неожиданно раздвинулись – перед Ланцереем, улыбаясь во всю свою зубастую пасть, стоял огромный волк.
   – Вы забыли разбудить меня, ваше высочество, – вместо приветствия сказал он. – Впрочем, я это подозревал и старался спать чутко. Ну а раз мы оба уже на ногах, пойдёмте. Я провожу вас к Тамуткели.
 

ТАМУТКЕЛИ

 
   – Это где-то здесь, – сказал волк, медленно продвигаясь через заросли высокой травы, и вдруг его вытянутый нос наткнулся на какое-то препятствие. – Ага, вот и она. Полюбуйтесь, ваше высочество…
   Ланцерей протянул руку и коснулся невидимой стены – она была твёрдой и холодной на ощупь.
   – Может быть, это стекло? – растерянно пробормотал принц. – Какой-нибудь необыкновенно чистый хрусталь?..
   – Через который без помех может проникнуть любая букашка? – фыркнул волк. – Говорите волшебные слова, ваше высочество.
   – Тагоро, сингаро, камагор! – произнёс наученный волком Ланцерей и почувствовал, что незримая преграда исчезла.
   – Ступайте, я от всей души желаю вам счастья, – сказал волк.
   – А вы? – виновато спросил Ланцерей. – Может быть, пойдём вместе?
   – Боюсь, меня там никто не ждёт, – ответил зверь, – а в худшем случае могут и наказать.
   – Барон, я буду умолять волшебника пощадить вас!.. Я объясню ему ваш поступок!.. Вы достойны не наказания, а награды!
   – Ну что ж, давайте попробуем, – с сомнением сказал волк. – Идите первым, и, если окошко не захлопнется, я последую за вами.
   Они беспрепятственно пересекли границу заколдованных владений Фелигера и стали подниматься в гору. Тамуткели и вправду была неповторимо прекрасна, как только может быть прекрасен уголок земли, куда ещё не ступала нога человека. Покой и тишина царили под изумрудными кронами деревьев, и эту тишину не нарушали даже бегущие с горы ручьи…
   – Как хорошо! – очарованно проговорил Ланцерей и вздрогнул от звука собственного голоса, показавшегося ему неестественно громким и чужим.
   – А всё-таки десяток-другой пичуг не повредил бы этому лесу, – проворчал волк, и вдруг шерсть на его загривке поднялась. – Ну, вот вам и стекольщик.
   – Что вы сказали? – переспросил Ланцерей и увидел Фелигера – в длинной чёрной мантии, со скрещенными на груди руками… Волшебник смотрел на волка, и его взгляд не сулил ничего хорошего.
   – Почему ты вернулся? – грозно спросил Фелигер. – Разве ты забыл, когда истекает твой срок?
   – Господин волшебник, простите его!.. – воскликнул Ланцерей, загораживая друга собою. – Он принёс жертву ради меня! Чтобы последнее исполненное вами желание было моим!..
   – Вот как! – загремел голос Фелигера. – Ты же ещё решаешь, кому мне помогать?
   – Умоляю вас, не гневайтесь! Барон Куартен сделал это единственно из своего великодушия!.. Будьте же и вы великодушны к нему, господин волшебник! – и принц, впервые в жизни, упал на колени.
   – Зачем ты явился сюда? – не обращая внимания на Ланцерея, допрашивал волка Фелигер. – Требовать для себя награды?
   – Нет, господин, я хотел посмотреть, так ли прекрасна Тамуткели, как о ней говорят, – с невинным видом ответил волк.
   – Ну и как ты её находишь? – не меняя своего тона, поинтересовался Фелигер.
   – Весьма живописно, но жить тут я бы не согласился, – от постоянного одиночества портится характер.
   Ланцерей тихо застонал, Фелигер же вдруг от души расхохотался.
   – Я вижу, ты очень изменился после нашей встречи, – отсмеявшись, сказал он, – и обещаешь со временем измениться ещё больше. Пожалуй, будет несправедливо, если при этом ты навсегда останешься в звериной шкуре…
   Фелигер замолчал, наблюдая за волком, но тот никак не выказывал своих чувств.
   – Да, несправедливо, – повторил волшебник, – но ведь ты сам отказался от своего счастья. Поэтому вот тебе моё решение: три года ты пробудешь волком, а потом, если я в тебе не ошибся, снова станешь человеком.
   – Но вы поможете этому юноше?
   – Это не твоя забота, – отрезал Фелигер. – Тебе понятно мое условие? Тогда ступай, зверю не место среди людей.
   Барон-волк с достоинством поклонился волшебнику, дружески кивнул Ланцерею и стал неторопливо спускаться по склону. Каждое его движение было исполнено силы, красоты и свободы.
   – Ах каков молодец! – с видимым удовольствием проговорил Фелигер. – Хоть сейчас превратил бы его в человека, да жаль, нельзя…
   – Три года провести в образе зверя… – промолвил Ланцерей, подавленный случившимся.
   – Они пойдут ему на пользу, – уверенно сказал Фелигер и лишь теперь впервые взглянул на принца. – Все ваши беды проистекают от того, что вы не видите обратной стороны явлений и вещей. Не знаете, что в зле прорастают корни добра, падения предвещают взлёт, слабость рождает силу, а страдание открывает двери к блаженству. Кое в чём ты мог уже и сам убедиться, Ланцерей. Да что с тобой?
   – О господин Фелигер, в последнее время я только и делаю, что переживаю разные чудеса и встречаюсь с волшебниками, но никак не могу привыкнуть к тому, что им известно моё имя и моя горькая судьба…
   – Вот ещё одна глупость – жаловаться на свою судьбу. Скажи спасибо, что ты молод, а главное – что за тебя просила Паланита, не то прогнал бы прочь.
   – Она просила?! – сердце Ланцерея болезненно сжалось. – Но скажите ради Бога, зачем она позволила себя убить?! Вы ведь знаете ответ?..
   – Может быть, – с необычайной для него грустью и нежностью проговорил Фелигер. – Но мой ответ – для меня. Однако если ты успел полюбить её, то рано или поздно найдёшь свой ответ – в своём сердце…
   – Вы поможете мне вернуть Русалочку? – на одном дыхании спросил Ланцерей.
   – Я помогу вернуться тебе, – ответил Фелигер.
   – Мне? Но куда?..
   – В то чудное утро, когда к твоему дворцу приплыла юная русалочка и, выпив обжигающий напиток, упала без чувств на ступени мраморной лестницы.
   – Я окажусь в прошлом?
   – Да, но запомни, об этом будешь знать только ты. Я сохраню твою память, чтобы ты не забыл наказ морской ведьмы и не наделал новых ошибок. Тебе понятно, принц?
   – О да! Вы так добры!..
   – Прощай, – сказал Фелигер и положил ладонь на голову Ланцерея.
   Голова у принца закружилась, а перед глазами вспыхнул такой ослепительный свет, что юноша невольно зажмурился…
 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 
   Открыв глаза, Ланцерей увидел море, розовое в лучах восходящего солнца. Широкая мраморная лестница уходила в воду, и на её ступенях лежала девушка, наготу которой прикрывали длинные густые волосы.
   – Русалочка!.. – прошептал Ланцерей, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди.
   Сиренелла очнулась в тот момент, когда принц склонился над ней.
   – Кто ты, милое дитя?
   Она молчала и только кротко смотрела на Ланцерея. «Как же я мог не заметить этот свет любви в её глазах?» – подумал принц.
   – Кто бы ты ни была, я позабочусь о тебе, милая девушка, – пообещал он.
   Ланцерей скинул свой плащ, завернул в него драгоценную находку и подхватил Русалочку на руки.
   – Позволь мне отнести тебя во дворец, отныне он станет твоим домом, – сказал он. «Я ведь знаю, какую боль будет причинять тебе каждый шаг по земле, – добавил Ланцерей про себя. – Но ничего, в назначенный Летимарией срок мы обвенчаемся, и больше тебе не придётся страдать».
   – Эту девушку вынесли на берег морские волны, – сказал Ланцерей высыпавшей навстречу им толпе слуг. – Обсушите её, оденьте в королевское платье и ни о чём не спрашивайте, бедняжка не может говорить.
   …Облачённая в богатый наряд, Русалочка выглядела настоящей принцессой, и Ланцерею опять показалось, что он видит девушку впервые в жизни.
   – Какая ты красивая! – восхищённо проговорил принц. – Мне очень жаль, что ты не можешь рассказать о себе, но твои чудесные глаза говорят без слов… Хочешь, я угадаю, кто ты и откуда?
   Русалочка недоверчиво улыбнулась. Ланцерей взял её за руку.
   – Тебя принесли морские волны, и в твоих глазах я вижу синеву моря… – принц вдохнул неповторимый запах её волос. – Ты пахнешь солёными брызгами прибоя… Мне кажется, что ты – русалочка, поднявшаяся из глубины морских вод…
   Длинные ресницы Сиренеллы дрогнули, и в глазах отразилось радостное изумление.
   – Я угадал? – спросил Ланцерей, любуясь девушкой.
   Русалочка кивнула головой, все ещё растерянная и взволнованная.
   – Среди людей принято считать, что рассказы о русалках – не более чем выдумка, – продолжал Ланцерей, – но эти люди ошибаются. Я знаю, что однажды во время сильной бури на море меня спасла русалка.
   Он видел, как побледнела Сиренелла, и ещё крепче сжал её ладони.
   – Было темно, меня захлёстывали волны, но при вспышке молнии я увидел её лицо и запомнил его на всю жизнь, – сказал Ланцерей. – Милая Русалочка, это ведь была ты?
   Её глаза сделались влажными, и она спрятала своё лицо на груди Ланцерея. «Прости меня за этот обман, любимая, – подумал он, обнимая Сиренеллу. – А впрочем, такой ли уж это обман?..»
   – Милая Русалочка, не знаю отчего, но мне кажется, ты много страдала. С этого дня я буду заботиться о тебе и сделаю всё для твоего счастья. Ты веришь мне? Ты… станешь моей женой? – с замираньем сердца спросил Ланцерей и увидел, как из глаз Сиренеллы покатились самые настоящие человеческие слёзы.
   – Не плачь, не плачь, моя любимая, – говорил Ланцерей, целуя заплаканное и счастливое лицо Русалочки. – Всё плохое останется позади, и скоро ты сможешь петь весёлые песни самым чудесным в мире голосом…
   «Мне никогда не суждено петь весёлых песен, – думала Сиренелла, – но что это значит по сравнению с твоей любовью!..»
   …Они расстались только поздно вечером, и Ланцерей велел устроить спальню для Сиренеллы рядом со своими покоями. Не в силах уснуть, он время от времени бесшумно подходил к спящей Русалочке и касался рукой её золотых волос, словно хотел убедиться, что девушка не исчезла. «Мне осталось два дня», – думал принц.
   В это же время королева, достойная матушка Ланцерея, беседовала наедине со своим супругом.
   – Первый раз в жизни наш мальчик не пришёл пожелать мне спокойной ночи, – жаловалась она. – И всё потому, что он целый день провозился со своей немой!..
   – Не расстраивайся, дорогая, – ответил король. – У Ланцерея просто появилась новая интересная игрушка. Помнишь, как мы подарили ему его первую лошадь? А корабль?
   – Да, но эта девица не лошадь и не корабль! – раздражённо заметила королева.
   – Тем лучше, нам не пришлось тратиться на неё.
   – Ты ничего не понимаешь! Я голову даю на отсечение, что наш сын успел по уши влюбиться в эту девчонку!..
   – На его месте я сделал бы то же самое, – подумав, ответил король. – Но что в этом плохого?
   – Что плохого?! – взвилась королева. – А если завтра он придёт и скажет, что хочет жениться на этом… подкидыше?!
   – Не скажет, – уверенно заявил король. – В юности я тоже влюблялся в прелестных и незнатных девушек, но женился-то я на тебе.
   – Нет, это невыносимо, – плаксиво сообщила королева. – Теперь я вижу, что вы оба хотите свести меня в могилу!
   Её величество схватилась обеими руками за голову, закатила глаза и громко застонала, что должно было означать сильный приступ мигрени. Король забеспокоился.
   – Ну, дорогая, как ты могла подумать!.. Право же, я здесь ни при чём… А что касается Ланцерея…
   – Что касается Ланцерея, – жёстко перебила мужа королева, – то его немедленно нужно отправить с визитом к нашему другу королю Слободонику. У него подросла красавица дочь, и, когда наш сын её увидит, немая бродяжка сразу будет забыта. Если уж Ланцерею пришло время жениться, он женится на принцессе!
   – Ты права, дорогая, – облегчённо вздохнул король. – А если мальчик захочет взять с собой это несчастное создание?
   – Пусть берёт, – махнула рукой королева, уже совершенно оправившаяся от мигрени. – Как только принц увидит Амелию, немая нам будет не страшна.
 

УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

 
   Ланцерей уснул только перед рассветом. Всю ночь он размышлял над тем, как испросить родительское благословение на брак с Сиренеллой. И чем больше принц думал, тем яснее понимал, что никакого благословения он не получит и добьётся только того, что его разлучат с Русалочкой, как когда-то её отца разлучили с Летимарией.
   «Нет, – в конце концов сказал себе Ланцерей, – мои родители не должны ни о чём знать. Мы обвенчаемся тайно. Сегодня же мы с Сиренеллой выедем на конную прогулку, но не вернёмся во дворец, а поскачем искать какую-нибудь отдалённую деревенскую церквушку. Там, не выдавая своего сана, я упрошу местного священника обвенчать нас». Приняв это решение, принц успокоился и крепко уснул.
   Утром Ланцерею доложили, что его хочет видеть король. Русалочка ещё спала, утомлённая волнениями вчерашнего дня. Принц тихонько поцеловал её и вышел.
   Его величество, облачённый в королевскую мантию, с короной на голове, ожидал Ланцерея в тронном зале, что предвещало разговор государственной важности.
   – У меня есть срочное поручение для тебя, принц, – с ходу объявил он. – Ты отправишься к нашему доброму соседу королю Слободонику, с которым мы не виделись уже несколько лет…
   – Зачем, отец? – почуяв неладное, спросил Ланцерей.
   – То есть как это зачем? Да хотя бы затем, чтобы передать ему моё почтение и справиться о его здоровье.
   – Что же в этом срочного, отец? – спросил Ланцерей, всё больше укрепляясь в своих подозрениях.
   Его величество обиженно насупился, но потом неожиданно рассмеялся.
   – Ладно, скажу тебе правду. Твоя матушка хочет, чтобы ты познакомился с принцессой Амелией. Подожди, не перебивай… Амелия долгое время воспитывалась в монастыре и только недавно вернулась к светской жизни. Говорят, она чудо как хороша… К тому же прекрасно поёт, музицирует, сочиняет стихи… Да не перебивай же ты наконец!..
   Ланцерей и не думал перебивать отца, но выглядел таким оскорблённым, что король вспылил.
   – Да-да! Что ты кривишься, словно тебе подсовывают в жёны лягушку?! Подумал бы о будущем королевства, вместо того чтобы нянчиться с какой-то убогой нищенкой!..
   Побелев как полотно, Ланцерей шагнул к трону, но король и сам уже испугался своих слов, разом съёжился и сник.
   – Сынок, – покаянно протянул он. – Ты же знаешь свою матушку. Ну что стоит тебе выполнить её просьбу?.. Ведь никто не гонит тебя под венец с Амелией, хотя она единственная наследница Слободоника и в будущем…
   Тут его величество опять умолк и испуганно посмотрел на сына.
   – Ты можешь взять эту немую девушку с собой на корабль, – торопливо и почти заискивающе добавил он. – Я ведь хорошо понимаю тебя, сынок…
   Ланцерей быстро опустил глаза, чтобы не выдать своей внезапной радости.
   – Я согласен, отец, – сказал он, – и, чтобы доказать вам свою покорность, отправлюсь в плавание сегодня же.
   – Мальчик мой, зачем же так торопиться? – растрогался король. – Ты можешь отправиться завтра…
   – Нет, отец, мы отчалим сегодня.
   Вернувшись к себе, принц застал Русалочку уже одетой и терпеливо ожидающей его.
   – Здравствуй, моя любимая, – сказал он, нежно целуя девушку. – У меня хорошая новость. Сегодня мы сядем на большой королевский корабль и выйдем в море, ты ещё не скучаешь по своему родному дому?
   «Но зачем нам уплывать отсюда?» – спрашивали глаза Сиренеллы.
   – На корабле мы обвенчаемся и совершим наше свадебное путешествие. Разве ты не хочешь этого?
   Её лицо заалело, и Русалочка, поднявшись на носочки, робко и неумело поцеловала принца.
   – А теперь тебе придётся ещё немного побыть одной. Мне нужно поговорить с капитаном нашего корабля.
 

НА КОРАБЛЕ

 
   Как всегда перед выходом в море, капитан Гор пребывал в отличном настроении.
   – Что, ваше высочество, пришли взглянуть, готов ли к плаванию наш красавец? – приветствовал он Ланцерея. – Он готов всегда, а у берегов Слободонии мы поднимем разноцветные флаги – и ни одна принцесса не устоит перед нами!
   – Мне нужно поговорить с вами, капитан, – сказал Ланцерей, никак не отреагировав на намёк Гора.
   – Пожалуйте в мою каюту, – пригласил тот.
   – Итак, чем могу служить, ваше высочество? – уже серьёзно спросил капитан, оставшись наедине с принцем.
   – Скажите, Гор, на вашем корабле есть священник?
   – Помилуйте, у меня же не военный фрегат! – удивился Гор. – Но почему вы спрашиваете?
   – Капитан, я буду откровенен с вами, – сказал Ланцерей. – Мне необходима ваша помощь. Я не намерен плыть в Слободонию, чтобы покорить сердце принцессы Амелии. Вместо этого я собираюсь на вашем корабле обвенчаться с другой девушкой.
   Густые брови капитана сошлись на переносице, а на скулах заиграли желваки.
   – Я понимаю, какому риску подвергаю вас, – продолжал Ланцерей, – и клянусь, никогда бы не сделал этого, если бы не крайняя нужда… и не ваше обещание помочь мне.
   – Моё обещание? – озадаченно переспросил морской волк. – Когда же это я дал вам такое обещание?
   – Вы вряд ли вспомните, когда дали его, Гор, но я подскажу, где это случилось. Голубой залив полуострова Тираки… в потайной пещере, предназначенной хранить пиратские сокровища…
   Смуглый лоб капитана покрылся испариной.
   – Силы небесные, да откуда же вам это известно?! Об этом не знает ни одна живая душа!..
   – Тогда же вы рассказали мне о своей матери, – негромко промолвил Ланцерей. – Её ведь звали Карико?
   Старый морской бродяга зашатался, словно его судно швырял жестокий шторм, и опустился на койку. Некоторое время он о чём-то сосредоточенно размышлял.
   – Бог знает, откуда вам известно имя моей матушки, но я не нарушу слово, которое когда-то дал на её могиле, – с усилием проговорил Гор. – Я выполню вашу просьбу, принц.
   – Мне нужен священник, который не побоится пойти против воли короля. Во дворцовом храме такого нет…