- Все здесь?
- Все, - ответил мальчик.
Они стояли в полутемном коридоре, конец которого терялся во мраке.
- Идите за мной.
Несколько минут они двигались молча.
- Ой, тут что-то капает с потолка! - взвизгнула девочка с бантом.
- Это трубы, подающие воду в заповедник, - успокоила ее учительница. Видно, они от старости начали протекать.
- А где же заповедник? - спросил мальчик.
- Вот здесь. - Она приоткрыла окованную железом дверь. - Заходите по одному.
Ошеломленные внезапным переходом от полумрака к яркому свету, они невольно зажмурили глаза. Прошло несколько минут, прежде чем любопытство заставило их оглядеться по сторонам.
Такого они еще не видели.
Бесконечный колодец, на дне которого они находились, был весь заполнен солнцем. Низвергающийся сверху световой поток зажег желтым пламенем стены шахты, переливался радугой в мельчайших брызгах воды маленького фонтанчика, поднимал из влажной земли тяжелые, плотные испарения.
- Это солнце, - сказала учительница, - я вам про него уже рассказывала.
Специальные зеркала, установленные наверху, ловят солнечные лучи и направляют их вниз, чтобы обеспечить растениям условия, в которых они находились много столетий назад.
- Оно теплое! - закричал мальчик, вытянув вперед руки, - Оно теплое, это солнце! Смотрите, я ловлю его руками!
- Да, оно очень горячее, - сказала учительница. - Температура на поверхности солнца достигает шести тысяч градусов, а в глубине еще больше.
- Нет, не горячее, а теплое, - возразил мальчик, - оно, как стены в нашем доме, только совсем другое, гораздо лучше! А почему нам в Городе не дают солнце?
Учительница слегка поморщилась. Она знала, что есть вопросы, порождающие лавину других. В конце концов это всего лишь дети, и им очень трудно разобраться в проблемах, порою заводящих в тупик даже философов. Разве объяснишь, что сорок миллиардов человек... И все же на каждый вопрос как-то нужно отвечать.
- Мы бы не могли существовать без солнца, - сказала она, погладив мальчика по голове. - Вся наша жизнь зависит от солнца. Только растения непосредственно используют солнечные лучи, а мы их заставляем работать в регенерационных установках и в солнечных батареях. Что же касается солнечного света, то он нам совсем не нужен. Разве мало света дают наши светильники?
- Он совсем не такой, он холодный! - упрямо сказал мальчик. - Его нельзя поймать руками, а этот можно.
- Это так кажется. В будущем году вы начнете изучать физику, и ты поймешь, что это тебе только кажется. А сейчас попросим садовника показать нам растения.
Он был очень старый и очень странный, этот садовник. Маленького роста и с длинной белой бородой, спускавшейся ниже пояса. А глаза у него были совсем крохотные. Две щелки, над которыми торчали седые кустики бровей. И одет он был в какой-то чудной белый халат.
- Он игрушечный? - спросил мальчик.
- Тише! - сказала ему шепотом учительница. - Ты лучше поменьше говори и побольше смотри.
- А я могу и смотреть и говорить, - сказал мальчик. Ему показалось, что садовник приоткрыл один глаз и подмигнул ему. Впрочем, он не был в этом уверен.
- Вот здесь, - сказал садовник тоненьким-тоненьким голоском, - вот здесь полезные злаки. Пятьдесят стеблей пшеницы. Сейчас они еще не созрели, но через месяц на каждом стебельке появится по нескольку колосков с зернами.
Раньше эти зерна шли в пищу, из них делали хлеб.
- Он был вкусный? - спросила девочка с бантом.
- Этого никто не знает, - ответил старичок, - Рецепт изготовления растительного хлеба давно утерян.
- А что вы делаете с зернами? - спросила учительница.
- Часть расходуется на то, чтобы вырастить новый урожай, часть идет на замену неприкосновенного музейного фонда, а остальное... - он развел руками, - остальное приходится выбрасывать. Ведь у нас очень мало земли: вот эта грядка с пшеницей, два дерева, немного цветов и лужайка с травой.
- Давайте посмотрим цветы, - предложила учительница.
Садовник подвел их к маленькой клумбе.
- Это фиалки - единственный вид цветов, который уцелел. Он нагнулся, чтобы осторожно поправить завернувшийся листик. - Раньше, когда еще были насекомые, опыление...
- Они еще этого не проходили, - прервала его учительница.
- Можно их потрогать? - спросил мальчик.
- Нагнись и понюхай, - сказал садовник, - они чудесно пахнут.
Мальчик встал на колени и вдохнул нежный аромат, смешанный с запахами влажной, горячей земли.
- Ох! - прошептал он, склоняясь еще ниже. - Ох, ведь это... - Ему было очень трудно выразить то, что он чувствовал. Запах пробуждал какие-то воспоминания, неясные и тревожные.
Остальные дети уже осмотрели траву и деревья, а он все еще стоял на коленях, припав лицом к мягким благоухающим лепесткам.
- Ну, все! - Учительница взглянула на часы. - Нам пора отправляться.
Поблагодарите садовника за интересную экскурсию.
- Спасибо! - хором произнесли дети.
- До свидания! - сказал садовник. - Заходите как-нибудь еще.
- Обязательно! - ответила учительница. - Эта экскурсия у них в учебной программе первого класса. Теперь уж в будущем году, с новыми учениками.
Мальчик был уже в дверях, когда случилось чудо. Кто-то сзади дернул его за рукав. Он обернулся, и садовник протянул ему сорванную фиалку. При этом он с видом заговорщика приложил палец к губам.
- Это... мне?! - тихо спросил мальчик.
Садовник кивнул головой.
- Мы тебя ждем! - крикнула мальчику учительница. - Вечно ты задерживаешься!
- Иду! - Он сунул цветок за пазуху и шмыгнул в коридор.
* * * В этот вечер мальчик лег спать раньше, чем обычно. Погасив свет, он положил фиалку рядом на подушку и долго лежал с открытыми глазами, о чем-то думая.
Было уже утро, когда мать услышала странные звуки, доносившиеся из детской.
- Кажется, плачет малыш, - сказала она мужу.
- Вероятно, переутомился на этой экскурсии, - пробурчал тот, переворачиваясь на другой бок. - Я еще вечером заметил, что он какой-то странный.
- Нужно посмотреть, что там стряслось, - сказала мать, надевая халат.
Мальчик сидел на кровати и горько плакал.
- Что случилось, малыш? - Она села рядом и обняла его за плечи.
- Вот! - Он разжал кулак.
- Что это?
- Фиалка! - У него на ладони лежало несколько смятых лепестков и обмякший стебель. - Это фиалка, мне ее подарил садовник. Она так пахла!
- Ну что ты, глупенький?! - сказала мать. - Нашел о чем плакать. У нас дома такие чудесные розы.
Она встала и принесла из соседней комнаты вазу с цветами.
- Хочешь, я тебе их отрегулирую на самый сильный запах?
- Не хочу! Мне не нравятся эти цветы!
- Но они же гораздо красивее твоей фиалки и пахнут лучше.
- Неправда! - сказал он, ударив кулаком по подушке. - Неправда! Фиалка - это совсем не то, она... она... - И он снова заплакал, потому что так и не нашел нужного слова.
Судья
Инспектор отдела полезных ископаемых
- Все, - ответил мальчик.
Они стояли в полутемном коридоре, конец которого терялся во мраке.
- Идите за мной.
Несколько минут они двигались молча.
- Ой, тут что-то капает с потолка! - взвизгнула девочка с бантом.
- Это трубы, подающие воду в заповедник, - успокоила ее учительница. Видно, они от старости начали протекать.
- А где же заповедник? - спросил мальчик.
- Вот здесь. - Она приоткрыла окованную железом дверь. - Заходите по одному.
Ошеломленные внезапным переходом от полумрака к яркому свету, они невольно зажмурили глаза. Прошло несколько минут, прежде чем любопытство заставило их оглядеться по сторонам.
Такого они еще не видели.
Бесконечный колодец, на дне которого они находились, был весь заполнен солнцем. Низвергающийся сверху световой поток зажег желтым пламенем стены шахты, переливался радугой в мельчайших брызгах воды маленького фонтанчика, поднимал из влажной земли тяжелые, плотные испарения.
- Это солнце, - сказала учительница, - я вам про него уже рассказывала.
Специальные зеркала, установленные наверху, ловят солнечные лучи и направляют их вниз, чтобы обеспечить растениям условия, в которых они находились много столетий назад.
- Оно теплое! - закричал мальчик, вытянув вперед руки, - Оно теплое, это солнце! Смотрите, я ловлю его руками!
- Да, оно очень горячее, - сказала учительница. - Температура на поверхности солнца достигает шести тысяч градусов, а в глубине еще больше.
- Нет, не горячее, а теплое, - возразил мальчик, - оно, как стены в нашем доме, только совсем другое, гораздо лучше! А почему нам в Городе не дают солнце?
Учительница слегка поморщилась. Она знала, что есть вопросы, порождающие лавину других. В конце концов это всего лишь дети, и им очень трудно разобраться в проблемах, порою заводящих в тупик даже философов. Разве объяснишь, что сорок миллиардов человек... И все же на каждый вопрос как-то нужно отвечать.
- Мы бы не могли существовать без солнца, - сказала она, погладив мальчика по голове. - Вся наша жизнь зависит от солнца. Только растения непосредственно используют солнечные лучи, а мы их заставляем работать в регенерационных установках и в солнечных батареях. Что же касается солнечного света, то он нам совсем не нужен. Разве мало света дают наши светильники?
- Он совсем не такой, он холодный! - упрямо сказал мальчик. - Его нельзя поймать руками, а этот можно.
- Это так кажется. В будущем году вы начнете изучать физику, и ты поймешь, что это тебе только кажется. А сейчас попросим садовника показать нам растения.
Он был очень старый и очень странный, этот садовник. Маленького роста и с длинной белой бородой, спускавшейся ниже пояса. А глаза у него были совсем крохотные. Две щелки, над которыми торчали седые кустики бровей. И одет он был в какой-то чудной белый халат.
- Он игрушечный? - спросил мальчик.
- Тише! - сказала ему шепотом учительница. - Ты лучше поменьше говори и побольше смотри.
- А я могу и смотреть и говорить, - сказал мальчик. Ему показалось, что садовник приоткрыл один глаз и подмигнул ему. Впрочем, он не был в этом уверен.
- Вот здесь, - сказал садовник тоненьким-тоненьким голоском, - вот здесь полезные злаки. Пятьдесят стеблей пшеницы. Сейчас они еще не созрели, но через месяц на каждом стебельке появится по нескольку колосков с зернами.
Раньше эти зерна шли в пищу, из них делали хлеб.
- Он был вкусный? - спросила девочка с бантом.
- Этого никто не знает, - ответил старичок, - Рецепт изготовления растительного хлеба давно утерян.
- А что вы делаете с зернами? - спросила учительница.
- Часть расходуется на то, чтобы вырастить новый урожай, часть идет на замену неприкосновенного музейного фонда, а остальное... - он развел руками, - остальное приходится выбрасывать. Ведь у нас очень мало земли: вот эта грядка с пшеницей, два дерева, немного цветов и лужайка с травой.
- Давайте посмотрим цветы, - предложила учительница.
Садовник подвел их к маленькой клумбе.
- Это фиалки - единственный вид цветов, который уцелел. Он нагнулся, чтобы осторожно поправить завернувшийся листик. - Раньше, когда еще были насекомые, опыление...
- Они еще этого не проходили, - прервала его учительница.
- Можно их потрогать? - спросил мальчик.
- Нагнись и понюхай, - сказал садовник, - они чудесно пахнут.
Мальчик встал на колени и вдохнул нежный аромат, смешанный с запахами влажной, горячей земли.
- Ох! - прошептал он, склоняясь еще ниже. - Ох, ведь это... - Ему было очень трудно выразить то, что он чувствовал. Запах пробуждал какие-то воспоминания, неясные и тревожные.
Остальные дети уже осмотрели траву и деревья, а он все еще стоял на коленях, припав лицом к мягким благоухающим лепесткам.
- Ну, все! - Учительница взглянула на часы. - Нам пора отправляться.
Поблагодарите садовника за интересную экскурсию.
- Спасибо! - хором произнесли дети.
- До свидания! - сказал садовник. - Заходите как-нибудь еще.
- Обязательно! - ответила учительница. - Эта экскурсия у них в учебной программе первого класса. Теперь уж в будущем году, с новыми учениками.
Мальчик был уже в дверях, когда случилось чудо. Кто-то сзади дернул его за рукав. Он обернулся, и садовник протянул ему сорванную фиалку. При этом он с видом заговорщика приложил палец к губам.
- Это... мне?! - тихо спросил мальчик.
Садовник кивнул головой.
- Мы тебя ждем! - крикнула мальчику учительница. - Вечно ты задерживаешься!
- Иду! - Он сунул цветок за пазуху и шмыгнул в коридор.
* * * В этот вечер мальчик лег спать раньше, чем обычно. Погасив свет, он положил фиалку рядом на подушку и долго лежал с открытыми глазами, о чем-то думая.
Было уже утро, когда мать услышала странные звуки, доносившиеся из детской.
- Кажется, плачет малыш, - сказала она мужу.
- Вероятно, переутомился на этой экскурсии, - пробурчал тот, переворачиваясь на другой бок. - Я еще вечером заметил, что он какой-то странный.
- Нужно посмотреть, что там стряслось, - сказала мать, надевая халат.
Мальчик сидел на кровати и горько плакал.
- Что случилось, малыш? - Она села рядом и обняла его за плечи.
- Вот! - Он разжал кулак.
- Что это?
- Фиалка! - У него на ладони лежало несколько смятых лепестков и обмякший стебель. - Это фиалка, мне ее подарил садовник. Она так пахла!
- Ну что ты, глупенький?! - сказала мать. - Нашел о чем плакать. У нас дома такие чудесные розы.
Она встала и принесла из соседней комнаты вазу с цветами.
- Хочешь, я тебе их отрегулирую на самый сильный запах?
- Не хочу! Мне не нравятся эти цветы!
- Но они же гораздо красивее твоей фиалки и пахнут лучше.
- Неправда! - сказал он, ударив кулаком по подушке. - Неправда! Фиалка - это совсем не то, она... она... - И он снова заплакал, потому что так и не нашел нужного слова.
Судья
В одном можно было не сомневаться: меня ждал скорый и беспристрастный суд.
Я был первым подсудимым, представшим перед Верховным Электронным Судьей Дономаги.
Уже через несколько минут допроса я понял, что не в силах больше лгать и изворачиваться.
Вопросы следовали один за другим с чудовищной скоростью, и в каждом из них для меня таилась новая ловушка. Хитроумная машина искусно плела паутину из противоречий в моих показаниях.
Наконец мне стало ясно, что дальнейшая борьба бесполезна. Электронный автомат с удивительной легкостью добился того, чего следователю не удавалось за долгие часы очных ставок, угроз и увещеваний. Я признался в совершении тягчайшего преступления.
Затем были удалены свидетели, и я остался наедине с судьей.
Мне было предоставлено последнее слово.
Я считал это пустой формальностью. О чем можно просить бездушный автомат? О снисхождении? Я был уверен, что в его программе такого понятия не существует.
Вместе с тем я знал, что пока не будет произнесено последнее слово подсудимого, машина не вынесет приговора и стальные двери судебной камеры не откроются. Так повелевал Закон.
Это была моя первая исповедь.
Я рассказывал о тесном подвале, где на полу, в куче тряпья, копошились маленькие человекообразные существа, не знающие, что такое солнечный свет, и об измученной непосильной работой женщине, которая была им матерью, но не могла их прокормить.
Я говорил о судьбе человеческого детеныша, вынужденного добывать себе пищу на помойках, об улице, которая была ему домом, и о гнусной шайке преступников, заменявшей ему семью.
В моей исповеди было все: и десятилетний мальчик, которого приучали к наркотикам, чтобы полностью парализовать его волю, и жестокие побои, и тоска по иной жизни, и тюремные камеры, и безнадежные попытки найти работу, и снова тюрьмы.
Я не помню всего, что говорил. Возможно, что я рассказал о женщине, постоянно требовавшей денег, и о том, что каждая принесенная мною пачка банкнот создавала на время крохотную иллюзию любви, которой я не знал от рождения.
Я кончил говорить. Первый раз в жизни по моему лицу текли слезы.
Машина молчала. Только периодически вспыхивавший свет на ее панели свидетельствовал о том, что она продолжала анализ.
Мне показалось, что ритм ее работы был иным, чем во время допроса.
Теперь в замедленном мигании лампочек мне чудилось даже какое-то подобие сострадания.
"Неужели, - думал я, - автомат, созданный для защиты Закона тех, кто исковеркал мою жизнь, тронут моим рассказом?! Возможно ли, чтобы электронный мозг вырвался из лабиринта заданной ему программы на путь широких обобщений, свойственных только человеку?!"
С тяжело бьющимся сердцем, в полной тишине я ждал решения своей участи.
Проходили часы, а мой судья все еще размышлял.
Наконец прозвучал приговор:
"К а з н и т ь и п о с м е р т н о п о м и л о в а т ь".
Я был первым подсудимым, представшим перед Верховным Электронным Судьей Дономаги.
Уже через несколько минут допроса я понял, что не в силах больше лгать и изворачиваться.
Вопросы следовали один за другим с чудовищной скоростью, и в каждом из них для меня таилась новая ловушка. Хитроумная машина искусно плела паутину из противоречий в моих показаниях.
Наконец мне стало ясно, что дальнейшая борьба бесполезна. Электронный автомат с удивительной легкостью добился того, чего следователю не удавалось за долгие часы очных ставок, угроз и увещеваний. Я признался в совершении тягчайшего преступления.
Затем были удалены свидетели, и я остался наедине с судьей.
Мне было предоставлено последнее слово.
Я считал это пустой формальностью. О чем можно просить бездушный автомат? О снисхождении? Я был уверен, что в его программе такого понятия не существует.
Вместе с тем я знал, что пока не будет произнесено последнее слово подсудимого, машина не вынесет приговора и стальные двери судебной камеры не откроются. Так повелевал Закон.
Это была моя первая исповедь.
Я рассказывал о тесном подвале, где на полу, в куче тряпья, копошились маленькие человекообразные существа, не знающие, что такое солнечный свет, и об измученной непосильной работой женщине, которая была им матерью, но не могла их прокормить.
Я говорил о судьбе человеческого детеныша, вынужденного добывать себе пищу на помойках, об улице, которая была ему домом, и о гнусной шайке преступников, заменявшей ему семью.
В моей исповеди было все: и десятилетний мальчик, которого приучали к наркотикам, чтобы полностью парализовать его волю, и жестокие побои, и тоска по иной жизни, и тюремные камеры, и безнадежные попытки найти работу, и снова тюрьмы.
Я не помню всего, что говорил. Возможно, что я рассказал о женщине, постоянно требовавшей денег, и о том, что каждая принесенная мною пачка банкнот создавала на время крохотную иллюзию любви, которой я не знал от рождения.
Я кончил говорить. Первый раз в жизни по моему лицу текли слезы.
Машина молчала. Только периодически вспыхивавший свет на ее панели свидетельствовал о том, что она продолжала анализ.
Мне показалось, что ритм ее работы был иным, чем во время допроса.
Теперь в замедленном мигании лампочек мне чудилось даже какое-то подобие сострадания.
"Неужели, - думал я, - автомат, созданный для защиты Закона тех, кто исковеркал мою жизнь, тронут моим рассказом?! Возможно ли, чтобы электронный мозг вырвался из лабиринта заданной ему программы на путь широких обобщений, свойственных только человеку?!"
С тяжело бьющимся сердцем, в полной тишине я ждал решения своей участи.
Проходили часы, а мой судья все еще размышлял.
Наконец прозвучал приговор:
"К а з н и т ь и п о с м е р т н о п о м и л о в а т ь".
Инспектор отдела полезных ископаемых
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1 Джек Клинч прибыл в Космополис инкогнито. Поэтому его раздражало, что все, начиная со стюардесс и кончая дежурной в отеле, глядели на него с нескрываемым любопытством. Впрочем, это было в порядке вещей. Его двухметровый рост, рыжая шевелюра и пушистые рыжие усы всегда вызывали повышенный интерес, особенно у женщин. Нельзя сказать, чтобы сам Клинч был равнодушен к прекрасному полу, однако сейчас он предпочел бы на время быть обладателем менее броской внешности. Но не сбривать же из-за этого усы, взращенные с такой заботливостью!
Номер в отеле был заказан на имя Юджина Коннели, инженера из Лондона, поэтому Клинч кроме маленького чемодана захватил еще и объемистый портфель из буйволовой кожи, снабженный множеством застежек.
Портфель был пуст, так же как и сафьяновый бумажник, хранящийся во внутреннем кармане темно-серого пиджака, сшитого одним из лучших портных Англии. На оплату костюма ушла большая часть полученного аванса. Не то чтобы Клинч был так уж беден, но последний год в делах ощущался застой, а жить он привык широко, ни в чем себе не отказывая.
- Пожалуйста, мистер Коннели! - Дежурная протянула ему ключ от номера. - Куда послать за вашим багажом?
- Не беспокойтесь. Я всего на несколько дней.
Клинч проследовал за боем, подхватившим чемодан и портфель.
Он придирчиво осмотрел апартаменты люкс, состоящие из спальни, кабинета и гостиной. Профессия частного детектива сводила Клинча с самыми различными людьми, но он терпеть не мог скаредных клиентов. Что ж, на этот раз, кажется, все в порядке.
- Вам ничего не нужно, сэр?
- Нет, можете идти.
Клинч вынул из кармана брюк несколько монет.
- Благодарю вас, сэр! Бар на втором этаже, ресторан - на первом. Если захотите обед в номер, позвоните в этот звонок.
- Хорошо.
- Помочь вам разложить вещи?
- Не нужно, я сам.
Клинч подождал, пока за боем закрылась дверь, достал из чемодана белье и начал наполнять ванну.
Через час, отдохнувший и свежевыбритый, он спустился в бар.
Там еще было мало народа. В углу за столиком трое парней со значками пилотов КОСМОЮНЕСКО пили виски в компании трех юных дев, да у стойки дремал какой-то тип в поношенном твидовом пиджаке и мятых брюках. На носу у него красовались огромные круглые очки.
Одна из девиц изумленно уставилась на Клинча.
- Милый, - обратилась она к своему кавалеру, - в следующий раз привези мне откуда-нибудь такое диво, ладно?
- Привезу, - кивнул тот. - Обязательно привезу, еще почище, с усами до самого пола.
Клинч вспыхнул. Больше всего он не терпел насмешек над своей внешностью.
Однако ввязываться в скандал сейчас ему не было никакого резона. Одарив подвыпившую компанию презрительным взглядом, он подошел к стойке:
- Двойное мартини! Только вместо маслины положите туда кусочек лакричного корня.
Бармен озадаченно взглянул на него:
- Вы совершенно правы, сэр... но...
- Ладно! Нет лакрицы, положите гвоздику.
- Сию минуту, сэр!
Дремавший у стойки очкарик приоткрыл один глаз:
- А я тебя где-то видел, парень! Не могу вспомнить - где. А ну-ка повернись!
Он положил руку на плечо Клинча. Тот, не поворачиваясь, сжал двумя пальцами его локоть, и очкарик взвыл от боли.
- Ах, ты так?! Погоди, все равно дознаюсь, кто ты такой! Ведь у меня репортерская память.
Клинч залпом осушил свой стакан и встал.
- Советую тебе, дружок, не попадаться мне на глаза, а то всякое может случиться. Я ведь не всегда такой добрый, понял?
Он бросил на прилавок монету и гордо прошествовал к двери.
Встреча с клиентом была назначена на завтра, и Клинч решил пройтись, а заодно посмотреть здание, в котором эта встреча должна состояться. Одним из основных его правил была предварительная разведка местности.
Сорокаэтажное здание КОСМОЮНЕСКО, все из бетона и матового стекла, произвело на Клинча благоприятное впечатление. Такое учреждение не могло вызывать его по пустякам. Видимо, дело пахло солидным гонораром.
Поел он в маленьком кафе. Денег было в обрез, и приходилось экономить.
2 - Пожалуйста, мистер Клинч, доктор Роу вас ждет. - Секретарша улыбнулась и предупредительно открыла дверь, обитую коричневой кожей.
Доктор С. Роу, директор отдела полезных ископаемых КОСМОЮНЕСКО, восседал за большим письменным столом, на котором, кроме нескольких разноцветных телефонов, ничего не было. Именно таким, чопорным, сухопарым, лет пятидесяти, с холодным взглядом выцветших голубых глаз, и представлял себе Клинч этого человека. Блистательная научная карьера и привычка повелевать всегда накладывают свой отпечаток.
В глубоком кожаном кресле, удаленном от стола на такую дистанцию, чтобы чувствовалась разница в общественном положении посетителя и хозяина кабинета, сидел старший инспектор Интерпола Вилли Шнайдер. Клинчу уже приходилось с ним встречаться.
Видимо, дело было нешуточное, если приглашен Интерпол. Клинч знал, что Шнайдер пустяковыми преступлениями не занимается.
Третьей в кабинете была девушка лет двадцати пяти, хорошенькая, как куколка. Она сидела на диване, поджав под себя очаровательную ножку в ажурном чулке. Ее черные кудри падали на плечи, а в синих глазах, когда она взглянула на Клинча, было нечто такое, отчего у него сладко заныло в груди.
Клинч поклонился.
- Очень рад, мистер Клинч, что вы любезно приняли наше приглашение, произнес Роу. - Разрешите вам представить мадемуазель Лоран. Она у нас возглавляет управление личного состава. А это - герр Шнайдер из Интерпола.
- Мы уже знакомы.
- Совершенно верно! - подтвердил Шнайдер. - Мистер Клинч оказал нам однажды большую услугу в деле о гонконгской шайке торговцев наркотиками.
- Что ж, отлично! - Роу кашлянул и задумался, видимо не зная, с чего лучше начать. - Должен вас предупредить, мистер Клинч, - продолжал он после небольшой паузы, - что дело, по которому мы к вам обращаемся, носит... э...
строго доверительный характер.
Клинч не любил такие вступления.
- О деле я пока ничего не знаю, - сухо ответил он, - но гарантия тайны - одно из непременных условий работы частного детектива.
- Превосходно! - Роу поглядел на свои руки, словно отыскивая пятнышко грязи. - Тогда прямо приступим к делу. Думаю, вы знаете, что мы, я имею в виду КОСМОЮНЕСКО, занимаемся разведкой и добычей полезных ископаемых в космосе.
- Знаю.
- В числе планет, на которых мы ведем работу, есть одна под названием Мези.
- Странное название! - усмехнулся Клинч. - Больше подходит для скаковой лошади. Кто же ее так окрестил?
Роу поморщился:
- Ничего странного нет. Мези - означает металлические залежи иридия.
Надеюсь, вам известно, что это такое?
- Примерно.
- Мистер Клинч по образованию геолог, - вмешалась девушка. - Кстати, это было одной из причин, по которой...
- Не совсем так, мадемуазель, - прервал ее Клинч. - Когда-то я действительно окончил три курса геофизического факультета. Диплома не имею, но иридий со свинцом не спутаю.
- Тем лучше. - Роу изучающе поглядел на Клинча. - Тогда вы должны знать, что мощные залежи металлического иридия - явление совершенно уникальное. В данном же случае оно является результатом жизнедеятельности бактерий, разлагающих осмистый иридий и на Земле не встречающихся.
- Понятно.
- Мези - планета во многих отношениях своеобразная, - продолжал Роу. Девяносто восемь процентов ее поверхности занимает океан, глубина которого даже у берегов доходит до шести километров. Поэтому всякое подводное бурение исключается. Небольшой клочок суши - базальтовые скалы со следами тектонического разлома. Единственное место, пригодное для проходки ствола, - небольшой пятачок в глубине ущелья.
- Вы там были, сэр? - спросил Клинч.
- Я там не был, но обстановку хорошо знаю по отчетам экспедиций.
Клинч вздохнул. Ему хотелось поскорее добраться до сути. Ведь зачем-то они его пригласили, да и Интерпол...
- Так чем я могу быть вам полезен? - напрямик спросил он.
- Подождите. Сейчас вам все станет ясным.
- Если только что-нибудь вообще может стать ясным, - иронически добавила мадемуазель Лоран.
Роу игнорировал ее замечание и продолжал тем же менторским тоном:
- В составе атмосферы планеты восемьдесят целых и три десятых процента кислорода. Он выделяется планктоном в океане. Животной жизни нет. Сила тяжести на экваторе составляет примерно три четверти земной. Словом, условия обитания и работы подходящие. Мы туда отправили рабочую группу и завезли оборудование стоимостью в сто миллионов.
- Сто миллионов фунтов?
- Нет, долларов. Вообще же вся эта затея обошлась уже около миллиарда.
- И что же?
- А то, что с момента начала работ там творятся странные вещи. При проходке главного ствола - взрыв, в результате которого ствол затоплен грунтовыми водами. Затем инженер экспедиции кончает самоубийством.
- Каким способом он это проделал?
- Застрелился.
- Оставил какую-нибудь записку?
- В том-то и дело, что нет.
- И вы предполагаете, что это было не самоубийство?
- Предполагаю! Да я почти уверен!
- Что ж, можно произвести эксгумацию трупа, и судебно-медицинские эксперты всегда определят...
- Трупа нет. Он кремирован на месте. Прах доставлен на Землю.
Клинч непроизвольно свистнул.
- Да... из пепла много сведений не выудишь.
- Вот тут-то вы и ошибаетесь, Джек, - вмешался Шнайдер. - Как раз из пепла мы и выудили главную улику. - Он достал из кармана обгоревший кусочек металла. - Поглядите внимательно. Вам это что-нибудь напоминает?
Клинч протянул руку, и Шнайдер осторожно положил ему на ладонь свой трофей.
- Похоже на деформированную оболочку пули тридцать пятого калибра.
- Верно! - кивнул Шнайдер. - И какие же выводы вы из этого можете сделать?
- Ну о выводах, мне кажется, говорить рано, хотя я понимаю, что вы имеете в виду. Если человек стреляет в себя из пистолета такого калибра, то пуля проходит навылет, не правда ли?
- Конечно! И следовательно?..
- Выстрел был сделан с какого-то расстояния.
- Что и требовалось доказать! - Шнайдер удовлетворенно ухмыльнулся.
Клинч задумался. У него было такое чувство, что он зря сюда приехал.
Если Интерпол уже ввязался в это дело, пусть продолжает. Роль советника при Шнайдере его совершенно не устраивала. Пожалуй, нужно сегодня же вернуться в Лондон, благо клиент оплачивает самолет в оба конца. Осень благодарное время для частного детектива. Какое-нибудь дело да подвернется.
- Крайне сожалею, мистер Роу, - сказал он, поднимаясь со стула, - но я вряд ли смогу быть вам чем-нибудь полезен. Мне кажется, Интерпол нашел достаточный повод, чтобы начать расследование. Думаю, что герр Шнайдер прекрасно со всем справится.
- Интерпол не будет заниматься этим делом, - сказал Шнайдер.
- Почему?
- Сядьте, Джек, и я вам все объясню. По уставу нашей организации мы не можем действовать вне пределов Земли. Межпланетная полиция еще не создана.
Так что лететь на эту планету придется вам.
Клинч изумленно взглянул на него:
- Что?! Вы хотите, чтобы я отправился на эту... как ее... Сузи?
- Мези, - поправил Роу.
- Но это же займет уйму времени!
- Около года. - Роу вынул из ящика стола блокнот и начал его листать. Ага, вот! Двадцатого октября - старт "Гермеса". Значит, до отлета у вас есть десять дней. Затем пять месяцев пути. "Гермес" совершает облет группы планет. На Мези посадка не производится. Вас высадят на почтовой ракете.
Через месяц вы на той же ракете выйдете на постоянную орбиту, где вас подберет "Гермес" и доставит на Землю.
- И все ради того, чтобы выяснить, кто всадил пулю в инженера?
- Не только ради этого, мистер Клинч. Мы не имеем радиосвязи с экспедицией. Слишком много помех на пути. Почта, как вы сами видите, в один конец идет несколько месяцев. Мне нужно знать, что там делается. Можно ли откачать воду из шахты и вообще, говоря между нами, стоит ли продолжать всю эту затею. Там сейчас всего три человека, один из них химик, другой врач, а третий биолог. В этих делах они не компетентны.
- А кто же работает в шахте?
- Автоматы.
- Роботы?
- Если хотите, можете называть их так, только не думайте, что они взбунтовались и прикончили своего повелителя. Это просто механизмы с высокой степенью автоматизации.
- Значит, предполагаемый убийца - один из трех членов экспедиции?
- Очевидно.
- Так... - Клинч вынул из кармана золотой портсигар. - Вы разрешите, мадемуазель?
Лоран вопросительно взглянула на Роу.
- Курите! - ответил тот и небрежно пододвинул пепельницу.
Клинч глубоко затянулся и выдохнул большой клуб дыма. Какое-то время он с интересом наблюдал за облаком, расплывшимся в воздухе. Крохотное подобие Вселенной со своими галактиками. Может быть, в одной из этих спиралей есть тоже своя планета с дурацким названием, подобная той, куда надо лететь пять месяцев, чтобы расследовать самоубийство, похожее на преступление.
Подсознательно Клинч чувствовал, что Роу чего-то не договаривает. Вряд ли нужно нанимать одного из лучших частных детективов для такого дела.
Интересно, насколько они действительно заинтересованы во всей этой истории?
Клинч погасил окурок и обратился к Роу:
- Кстати, вы прикидывали, во что это вам все обойдется? Я имею в виду мой гонорар.
- Полагаю, что сорока пяти тысяч долларов, которые ассигнованы дирекцией, хватит.
Это была большая сумма, чем собирался запросить Клинч.
- Кроме того, - продолжал Роу, - мы учитываем, что вы не можете явиться туда в качестве... э... сыщика. Поэтому по рекомендации мадемуазель Лоран мы вас зачислим на должность инспектора отдела полезных ископаемых с окладом две тысячи долларов в месяц, со всеми надбавками, которые получает наш персонал в космосе.
Клинч поглядел на мадемуазель Лоран. Она сидела все в той же позе.
Очаровательный бесенок, который того и гляди высунет язычок за чьей-нибудь спиной. Начальница управления личного состава. Видимо, с ее мнением тут считаются. Интересно, кто ей покровительствует? Не сам ли Роу? Тогда, прямо сказать, вкус у него неплохой.
Клинч встал:
- Я подумаю, мистер Роу. Однако сначала мне нужно более подробно ознакомиться с обстоятельствами дела.
- Конечно! Мадемуазель Лоран и герр Шнайдер сообщат вам все необходимые данные. Через два дня я жду окончательного ответа.
3 - Ну-с, Джек, я вижу, что у вас столько вопросов, что вы не знаете, какой задать первым. - Шнайдер усмехнулся и отпил большой глоток пива из литровой глиняной кружки.
Клинч задумчиво вертел в пальцах свой стакан. Они сидели в маленьком погребке. Других посетителей не было. Видимо, Шнайдер знал, где можно потолковать по душам. Возможно, что и бармен у него свой человек. Что ж, тогда можно говорить вполне откровенно.
- Прежде всего, мне непонятно, какого черта вы ввязались в это дело, Вилли. Насколько я знаю, Интерпол не такая организация, чтобы бросаться на первое попавшееся убийство.
- И это единственное, что вас смущает?
- Нет... Мне еще непонятно, зачем КОСМОЮНЕСКО выбрасывает на ветер такую кучу денег. В конце концов, так ли уж важно, какой смертью помер этот самый инженер. Боятся, что родственники что-нибудь пронюхают и устроят скандал?
- У него нет родственников.
- Тогда что же?
Шнайдер вздохнул:
- Все очень сложно, Джек. Вы что-нибудь слыхали о концерне "Горгона"?
- Что-то припоминаю. Добыча полезных ископаемых в странах Латинской Америки, не так ли?
- Совершенно верно! Теперь учтите, что львиная доля добычи иридия на Земле находится в их руках. В последние годы цены на иридий невероятно подскочили, и концерн извлекает огромные прибыли. Если шахта на Мези начнет работать, то, даже несмотря на большие транспортные расходы, цены упадут, и концерн окажется на грани банкротства. Ну а выводы делайте сами.
1 Джек Клинч прибыл в Космополис инкогнито. Поэтому его раздражало, что все, начиная со стюардесс и кончая дежурной в отеле, глядели на него с нескрываемым любопытством. Впрочем, это было в порядке вещей. Его двухметровый рост, рыжая шевелюра и пушистые рыжие усы всегда вызывали повышенный интерес, особенно у женщин. Нельзя сказать, чтобы сам Клинч был равнодушен к прекрасному полу, однако сейчас он предпочел бы на время быть обладателем менее броской внешности. Но не сбривать же из-за этого усы, взращенные с такой заботливостью!
Номер в отеле был заказан на имя Юджина Коннели, инженера из Лондона, поэтому Клинч кроме маленького чемодана захватил еще и объемистый портфель из буйволовой кожи, снабженный множеством застежек.
Портфель был пуст, так же как и сафьяновый бумажник, хранящийся во внутреннем кармане темно-серого пиджака, сшитого одним из лучших портных Англии. На оплату костюма ушла большая часть полученного аванса. Не то чтобы Клинч был так уж беден, но последний год в делах ощущался застой, а жить он привык широко, ни в чем себе не отказывая.
- Пожалуйста, мистер Коннели! - Дежурная протянула ему ключ от номера. - Куда послать за вашим багажом?
- Не беспокойтесь. Я всего на несколько дней.
Клинч проследовал за боем, подхватившим чемодан и портфель.
Он придирчиво осмотрел апартаменты люкс, состоящие из спальни, кабинета и гостиной. Профессия частного детектива сводила Клинча с самыми различными людьми, но он терпеть не мог скаредных клиентов. Что ж, на этот раз, кажется, все в порядке.
- Вам ничего не нужно, сэр?
- Нет, можете идти.
Клинч вынул из кармана брюк несколько монет.
- Благодарю вас, сэр! Бар на втором этаже, ресторан - на первом. Если захотите обед в номер, позвоните в этот звонок.
- Хорошо.
- Помочь вам разложить вещи?
- Не нужно, я сам.
Клинч подождал, пока за боем закрылась дверь, достал из чемодана белье и начал наполнять ванну.
Через час, отдохнувший и свежевыбритый, он спустился в бар.
Там еще было мало народа. В углу за столиком трое парней со значками пилотов КОСМОЮНЕСКО пили виски в компании трех юных дев, да у стойки дремал какой-то тип в поношенном твидовом пиджаке и мятых брюках. На носу у него красовались огромные круглые очки.
Одна из девиц изумленно уставилась на Клинча.
- Милый, - обратилась она к своему кавалеру, - в следующий раз привези мне откуда-нибудь такое диво, ладно?
- Привезу, - кивнул тот. - Обязательно привезу, еще почище, с усами до самого пола.
Клинч вспыхнул. Больше всего он не терпел насмешек над своей внешностью.
Однако ввязываться в скандал сейчас ему не было никакого резона. Одарив подвыпившую компанию презрительным взглядом, он подошел к стойке:
- Двойное мартини! Только вместо маслины положите туда кусочек лакричного корня.
Бармен озадаченно взглянул на него:
- Вы совершенно правы, сэр... но...
- Ладно! Нет лакрицы, положите гвоздику.
- Сию минуту, сэр!
Дремавший у стойки очкарик приоткрыл один глаз:
- А я тебя где-то видел, парень! Не могу вспомнить - где. А ну-ка повернись!
Он положил руку на плечо Клинча. Тот, не поворачиваясь, сжал двумя пальцами его локоть, и очкарик взвыл от боли.
- Ах, ты так?! Погоди, все равно дознаюсь, кто ты такой! Ведь у меня репортерская память.
Клинч залпом осушил свой стакан и встал.
- Советую тебе, дружок, не попадаться мне на глаза, а то всякое может случиться. Я ведь не всегда такой добрый, понял?
Он бросил на прилавок монету и гордо прошествовал к двери.
Встреча с клиентом была назначена на завтра, и Клинч решил пройтись, а заодно посмотреть здание, в котором эта встреча должна состояться. Одним из основных его правил была предварительная разведка местности.
Сорокаэтажное здание КОСМОЮНЕСКО, все из бетона и матового стекла, произвело на Клинча благоприятное впечатление. Такое учреждение не могло вызывать его по пустякам. Видимо, дело пахло солидным гонораром.
Поел он в маленьком кафе. Денег было в обрез, и приходилось экономить.
2 - Пожалуйста, мистер Клинч, доктор Роу вас ждет. - Секретарша улыбнулась и предупредительно открыла дверь, обитую коричневой кожей.
Доктор С. Роу, директор отдела полезных ископаемых КОСМОЮНЕСКО, восседал за большим письменным столом, на котором, кроме нескольких разноцветных телефонов, ничего не было. Именно таким, чопорным, сухопарым, лет пятидесяти, с холодным взглядом выцветших голубых глаз, и представлял себе Клинч этого человека. Блистательная научная карьера и привычка повелевать всегда накладывают свой отпечаток.
В глубоком кожаном кресле, удаленном от стола на такую дистанцию, чтобы чувствовалась разница в общественном положении посетителя и хозяина кабинета, сидел старший инспектор Интерпола Вилли Шнайдер. Клинчу уже приходилось с ним встречаться.
Видимо, дело было нешуточное, если приглашен Интерпол. Клинч знал, что Шнайдер пустяковыми преступлениями не занимается.
Третьей в кабинете была девушка лет двадцати пяти, хорошенькая, как куколка. Она сидела на диване, поджав под себя очаровательную ножку в ажурном чулке. Ее черные кудри падали на плечи, а в синих глазах, когда она взглянула на Клинча, было нечто такое, отчего у него сладко заныло в груди.
Клинч поклонился.
- Очень рад, мистер Клинч, что вы любезно приняли наше приглашение, произнес Роу. - Разрешите вам представить мадемуазель Лоран. Она у нас возглавляет управление личного состава. А это - герр Шнайдер из Интерпола.
- Мы уже знакомы.
- Совершенно верно! - подтвердил Шнайдер. - Мистер Клинч оказал нам однажды большую услугу в деле о гонконгской шайке торговцев наркотиками.
- Что ж, отлично! - Роу кашлянул и задумался, видимо не зная, с чего лучше начать. - Должен вас предупредить, мистер Клинч, - продолжал он после небольшой паузы, - что дело, по которому мы к вам обращаемся, носит... э...
строго доверительный характер.
Клинч не любил такие вступления.
- О деле я пока ничего не знаю, - сухо ответил он, - но гарантия тайны - одно из непременных условий работы частного детектива.
- Превосходно! - Роу поглядел на свои руки, словно отыскивая пятнышко грязи. - Тогда прямо приступим к делу. Думаю, вы знаете, что мы, я имею в виду КОСМОЮНЕСКО, занимаемся разведкой и добычей полезных ископаемых в космосе.
- Знаю.
- В числе планет, на которых мы ведем работу, есть одна под названием Мези.
- Странное название! - усмехнулся Клинч. - Больше подходит для скаковой лошади. Кто же ее так окрестил?
Роу поморщился:
- Ничего странного нет. Мези - означает металлические залежи иридия.
Надеюсь, вам известно, что это такое?
- Примерно.
- Мистер Клинч по образованию геолог, - вмешалась девушка. - Кстати, это было одной из причин, по которой...
- Не совсем так, мадемуазель, - прервал ее Клинч. - Когда-то я действительно окончил три курса геофизического факультета. Диплома не имею, но иридий со свинцом не спутаю.
- Тем лучше. - Роу изучающе поглядел на Клинча. - Тогда вы должны знать, что мощные залежи металлического иридия - явление совершенно уникальное. В данном же случае оно является результатом жизнедеятельности бактерий, разлагающих осмистый иридий и на Земле не встречающихся.
- Понятно.
- Мези - планета во многих отношениях своеобразная, - продолжал Роу. Девяносто восемь процентов ее поверхности занимает океан, глубина которого даже у берегов доходит до шести километров. Поэтому всякое подводное бурение исключается. Небольшой клочок суши - базальтовые скалы со следами тектонического разлома. Единственное место, пригодное для проходки ствола, - небольшой пятачок в глубине ущелья.
- Вы там были, сэр? - спросил Клинч.
- Я там не был, но обстановку хорошо знаю по отчетам экспедиций.
Клинч вздохнул. Ему хотелось поскорее добраться до сути. Ведь зачем-то они его пригласили, да и Интерпол...
- Так чем я могу быть вам полезен? - напрямик спросил он.
- Подождите. Сейчас вам все станет ясным.
- Если только что-нибудь вообще может стать ясным, - иронически добавила мадемуазель Лоран.
Роу игнорировал ее замечание и продолжал тем же менторским тоном:
- В составе атмосферы планеты восемьдесят целых и три десятых процента кислорода. Он выделяется планктоном в океане. Животной жизни нет. Сила тяжести на экваторе составляет примерно три четверти земной. Словом, условия обитания и работы подходящие. Мы туда отправили рабочую группу и завезли оборудование стоимостью в сто миллионов.
- Сто миллионов фунтов?
- Нет, долларов. Вообще же вся эта затея обошлась уже около миллиарда.
- И что же?
- А то, что с момента начала работ там творятся странные вещи. При проходке главного ствола - взрыв, в результате которого ствол затоплен грунтовыми водами. Затем инженер экспедиции кончает самоубийством.
- Каким способом он это проделал?
- Застрелился.
- Оставил какую-нибудь записку?
- В том-то и дело, что нет.
- И вы предполагаете, что это было не самоубийство?
- Предполагаю! Да я почти уверен!
- Что ж, можно произвести эксгумацию трупа, и судебно-медицинские эксперты всегда определят...
- Трупа нет. Он кремирован на месте. Прах доставлен на Землю.
Клинч непроизвольно свистнул.
- Да... из пепла много сведений не выудишь.
- Вот тут-то вы и ошибаетесь, Джек, - вмешался Шнайдер. - Как раз из пепла мы и выудили главную улику. - Он достал из кармана обгоревший кусочек металла. - Поглядите внимательно. Вам это что-нибудь напоминает?
Клинч протянул руку, и Шнайдер осторожно положил ему на ладонь свой трофей.
- Похоже на деформированную оболочку пули тридцать пятого калибра.
- Верно! - кивнул Шнайдер. - И какие же выводы вы из этого можете сделать?
- Ну о выводах, мне кажется, говорить рано, хотя я понимаю, что вы имеете в виду. Если человек стреляет в себя из пистолета такого калибра, то пуля проходит навылет, не правда ли?
- Конечно! И следовательно?..
- Выстрел был сделан с какого-то расстояния.
- Что и требовалось доказать! - Шнайдер удовлетворенно ухмыльнулся.
Клинч задумался. У него было такое чувство, что он зря сюда приехал.
Если Интерпол уже ввязался в это дело, пусть продолжает. Роль советника при Шнайдере его совершенно не устраивала. Пожалуй, нужно сегодня же вернуться в Лондон, благо клиент оплачивает самолет в оба конца. Осень благодарное время для частного детектива. Какое-нибудь дело да подвернется.
- Крайне сожалею, мистер Роу, - сказал он, поднимаясь со стула, - но я вряд ли смогу быть вам чем-нибудь полезен. Мне кажется, Интерпол нашел достаточный повод, чтобы начать расследование. Думаю, что герр Шнайдер прекрасно со всем справится.
- Интерпол не будет заниматься этим делом, - сказал Шнайдер.
- Почему?
- Сядьте, Джек, и я вам все объясню. По уставу нашей организации мы не можем действовать вне пределов Земли. Межпланетная полиция еще не создана.
Так что лететь на эту планету придется вам.
Клинч изумленно взглянул на него:
- Что?! Вы хотите, чтобы я отправился на эту... как ее... Сузи?
- Мези, - поправил Роу.
- Но это же займет уйму времени!
- Около года. - Роу вынул из ящика стола блокнот и начал его листать. Ага, вот! Двадцатого октября - старт "Гермеса". Значит, до отлета у вас есть десять дней. Затем пять месяцев пути. "Гермес" совершает облет группы планет. На Мези посадка не производится. Вас высадят на почтовой ракете.
Через месяц вы на той же ракете выйдете на постоянную орбиту, где вас подберет "Гермес" и доставит на Землю.
- И все ради того, чтобы выяснить, кто всадил пулю в инженера?
- Не только ради этого, мистер Клинч. Мы не имеем радиосвязи с экспедицией. Слишком много помех на пути. Почта, как вы сами видите, в один конец идет несколько месяцев. Мне нужно знать, что там делается. Можно ли откачать воду из шахты и вообще, говоря между нами, стоит ли продолжать всю эту затею. Там сейчас всего три человека, один из них химик, другой врач, а третий биолог. В этих делах они не компетентны.
- А кто же работает в шахте?
- Автоматы.
- Роботы?
- Если хотите, можете называть их так, только не думайте, что они взбунтовались и прикончили своего повелителя. Это просто механизмы с высокой степенью автоматизации.
- Значит, предполагаемый убийца - один из трех членов экспедиции?
- Очевидно.
- Так... - Клинч вынул из кармана золотой портсигар. - Вы разрешите, мадемуазель?
Лоран вопросительно взглянула на Роу.
- Курите! - ответил тот и небрежно пододвинул пепельницу.
Клинч глубоко затянулся и выдохнул большой клуб дыма. Какое-то время он с интересом наблюдал за облаком, расплывшимся в воздухе. Крохотное подобие Вселенной со своими галактиками. Может быть, в одной из этих спиралей есть тоже своя планета с дурацким названием, подобная той, куда надо лететь пять месяцев, чтобы расследовать самоубийство, похожее на преступление.
Подсознательно Клинч чувствовал, что Роу чего-то не договаривает. Вряд ли нужно нанимать одного из лучших частных детективов для такого дела.
Интересно, насколько они действительно заинтересованы во всей этой истории?
Клинч погасил окурок и обратился к Роу:
- Кстати, вы прикидывали, во что это вам все обойдется? Я имею в виду мой гонорар.
- Полагаю, что сорока пяти тысяч долларов, которые ассигнованы дирекцией, хватит.
Это была большая сумма, чем собирался запросить Клинч.
- Кроме того, - продолжал Роу, - мы учитываем, что вы не можете явиться туда в качестве... э... сыщика. Поэтому по рекомендации мадемуазель Лоран мы вас зачислим на должность инспектора отдела полезных ископаемых с окладом две тысячи долларов в месяц, со всеми надбавками, которые получает наш персонал в космосе.
Клинч поглядел на мадемуазель Лоран. Она сидела все в той же позе.
Очаровательный бесенок, который того и гляди высунет язычок за чьей-нибудь спиной. Начальница управления личного состава. Видимо, с ее мнением тут считаются. Интересно, кто ей покровительствует? Не сам ли Роу? Тогда, прямо сказать, вкус у него неплохой.
Клинч встал:
- Я подумаю, мистер Роу. Однако сначала мне нужно более подробно ознакомиться с обстоятельствами дела.
- Конечно! Мадемуазель Лоран и герр Шнайдер сообщат вам все необходимые данные. Через два дня я жду окончательного ответа.
3 - Ну-с, Джек, я вижу, что у вас столько вопросов, что вы не знаете, какой задать первым. - Шнайдер усмехнулся и отпил большой глоток пива из литровой глиняной кружки.
Клинч задумчиво вертел в пальцах свой стакан. Они сидели в маленьком погребке. Других посетителей не было. Видимо, Шнайдер знал, где можно потолковать по душам. Возможно, что и бармен у него свой человек. Что ж, тогда можно говорить вполне откровенно.
- Прежде всего, мне непонятно, какого черта вы ввязались в это дело, Вилли. Насколько я знаю, Интерпол не такая организация, чтобы бросаться на первое попавшееся убийство.
- И это единственное, что вас смущает?
- Нет... Мне еще непонятно, зачем КОСМОЮНЕСКО выбрасывает на ветер такую кучу денег. В конце концов, так ли уж важно, какой смертью помер этот самый инженер. Боятся, что родственники что-нибудь пронюхают и устроят скандал?
- У него нет родственников.
- Тогда что же?
Шнайдер вздохнул:
- Все очень сложно, Джек. Вы что-нибудь слыхали о концерне "Горгона"?
- Что-то припоминаю. Добыча полезных ископаемых в странах Латинской Америки, не так ли?
- Совершенно верно! Теперь учтите, что львиная доля добычи иридия на Земле находится в их руках. В последние годы цены на иридий невероятно подскочили, и концерн извлекает огромные прибыли. Если шахта на Мези начнет работать, то, даже несмотря на большие транспортные расходы, цены упадут, и концерн окажется на грани банкротства. Ну а выводы делайте сами.